Текст книги "Колибри (СИ)"

Автор книги: Росса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Блин, не могу поверить, оказывается, я могу быть сентиментальным идиотом, – Женька всхлипнул, – но всё, что ты сказал, так мило. Лёнька, тащи носовой платок, а то сейчас всю кухню слезами затоплю, придётся бассейн открывать.

– А может обойдёмся без носового платка? – я лукаво улыбнулся. – Просто я произведу отвлекающий манёвр.

– Это какой? – я почувствовал, как Женька насторожился.

– Не бойся, – я, продолжая коварно улыбаться, снова посмотрел ему в глаза, – тебе понравится, – моя рука нащупала молнию на его джинсах и потянула собачку вниз. – Думаю, очень понравится.

– Даже и не знаю, – задумчиво протянул Женька, – и что ты такого можешь сделать, чтобы мне понравилось?

– Например, это, – я приспустил его джинсы и мешающий мне предмет нижнего белья и осторожно провел пальцами по его пока ещё невозбуждённой плоти. Женькин член от моих ласк заинтересованно дёрнулся.

– Или это, – я покрыл поцелуями его живот, обвёл языком впадинку пупка и услышал над своей головой лёгкий стон. – А может это… – продолжая ласкать его языком и губами, спустился ниже, вбирая в себя бурно отреагировавшую на ласки плоть. Обвёл языком уздечку и сорвал с Женькиных губ новый пьянящий стон.

– Тебе нравится, бельчонок? – он только кивнул, но мне этого было мало, я хотел слышать его срывающийся от страсти голос. – Скажи мне это, скажи.

– Нравится, всегда нравилось.

– Расскажи, что именно тебе нравится. Я всё сделаю, так как ты захочешь. Так что? – я чуть отстранился и подул на уже отвердевшую Женькину плоть.

– Ты садист, – простонал он, – сделай же что-нибудь, а то я взорвусь.

– Что мне сделать, солнышко? Озвучь, я хочу это услышать.

– Поцелуй, – тихо прошептал он.

– Так? – я прошёлся лёгкими невесомыми поцелуями от головки к основанию и назад.

– Да, – простонал Женька, – а теперь поласкай меня языком. Нежно и ласково.

Я улыбнулся и, притянув его ближе, проскользил языком по вздувшимся венкам. Мучительно медленно, пресекая все его попытки двинуться мне навстречу. Я ласкал его нарочито неспешно, получая кайф от его стонов и причитаний. Мне нравилось, что в данный момент я имею безграничную власть над его телом, и в моих силах заставить его плавится от желания и страсти. Заставить умолять о большем. Нравилось, но так же я знал, что сегодня не воспользуюсь этой властью. Сегодня нет. Я вобрал его плоть в свой рот. Почти до основания и предоставил ему свободу движения. Женька, запрокинув голову, вцепился в мои волосы и толкнулся в жаркую глубину моего рта. Ещё и ещё раз, а я принимал его, сжимая губы вокруг его плоти, лаская языком, помогая руками. Вбирал в себя раз за разом, так глубоко, как только мог. В груди бурлило что-то нежное и ласковое.

– Лёнечка, Лёнечка, – мелодичный, чуть хриплый голос, безостановочно произносящий моё имя, сводил с ума.

Оказалось, это так здорово, отдавать всего себя, чтобы принести удовольствие любимому человеку. Всего себя без остатка и в ответ слышать своё имя, которое произносят с нежностью и страстью.

Женька содрогнулся всем телом и излившись в меня, попытался отстраниться, но я не позволил, выпив всё до капли. Осушив его полностью. Колени у моего бельчонка подогнулись, и он сполз по стене, на которую опирался. Я сел рядом с ним.

– Ты превзошёл сам себя, – Женька подарил мне благодарную и вместе с тем дразнящую улыбку и, наклонившись, поцеловал. Его мягкие, пахнущее корицей губы завладели моими, слегка покусывая и посасывая, собирая с них остатки своей собственной спермы.

– Ну что я могу сказать, – бельчонок отстранился, и его глаза лукаво блеснули, – на вкус я даже очень ничего. А теперь не знаю, как ты, а я в душ.

Он проворно вскочил, но я успел перехватить его, тоже поднимаясь на ноги.

– Женечка, солнышко моё, ненаглядное. У меня тут маленькая проблема, – я схватил его за руку и положил её на свой пах, – не хочешь помочь мне с ней разобраться?

– Ну, проблема допустим не такая уж и маленькая, – льстиво проворковал Женька, пробегая рукой по молнии моих джинсов. – Но, Лёнь, ты только что говорил о том, что хочешь научиться, не только брать, но и отдавать. Считай, что это твой первый урок. – Он чмокнул меня в щёку, слегка сжал через ткань мою уже болящую от напряжения плоть и тут же отступил, – я в душ. – Он окончательно избавился от джинсов и нижнего белья, оставив их на полу, и провёл руками по своему телу, не сводя с меня томного взгляда. – Так и представляю, как тёплая вода ласкает моё тело. Струйки мягко скользят по моей груди, бёдрам, – он проделал руками путь предполагаемых струек. – А ты, Лёнечка, усваивай урок, пока я в душе придумываю домашнее задание.

– Ах ты, – я рванулся к нему, намереваясь схватить и прижать к себе, а он проскочив у меня под рукой со смехом побежал в ванную, куда через секунду влетел и я. Ко мне тут же прижалось, стройное гибкое тело, и Женька впился в мои губы требовательным поцелуем.

– Хочу тебя, – его дыхание срывалось, – хочу тебя всего. В себе. Люблю тебя.

Я подхватил его на руки и буквально внёс в душевую кабинку:

– И я тебя люблю, солнышко моё.

Думаю говорить о том, что мы чуть было не опоздали, не имеет смысла. Выскочили из квартиры за двадцать минут до назначенного срока, и понеслись по ступенькам вниз.

– Одно счастье, что это не Москва и здесь пробок нет, – задыхаясь от бега, выпалил Женька, выскакивая на улицу.

-На твоей или на моей? – стараясь справиться с дыханием спросил я, останавливаясь около машин.

– На моей, конечно, – Женька скользнул за руль, а я устроился рядом. – На твоей развалюхе только в лес за грибами ездить.

– Эй, – оскорбился я, – не обижай мой джип. Он мне пять лет верой и правдой служит.

– Я и говорю, развалюха, – хмыкнул Женька.

Доехали мы буквально за десять минут, а ещё через пять уже трезвонили в дверь. Её нам открыла маленькая и очень красивая девочка, которая волокла за собой плюшевого медведя. Мне почему-то сразу вспомнилась сказка Милна про Винни-пуха.

– Привет, – Женька нагнулся и чмокнул девочку в щёчку.

– Привет, па, – та обвила его за шею руками и прошептала на ухо, – а это кто?

– Это, Лёнька, – бельчонок улыбнулся, пропуская меня и девочку в гостиную.

Лиза, пока Женька располагался на диване, обошла меня кругом и, хмыкнув, залезла к Женьке на руки.

– И что ты в нём нашёл? – Лизин голос просто сочился сарказмом, а я поёжился. Два Женьки в доме? Как бы ни рехнуться.

– Ну, – Женька прикрыл один глаз, а другим оценивающе посмотрел на меня, – во-первых, он красивый.

Лиза ещё раз окинула меня взглядом, а я почувствовал себя личинкой, которую положили на стол злые биологи и собираются препарировать.

– Хорошо. Первое принимается.

– Во-вторых, – в голосе моего ненаглядного появились смешинки, – он добрый.

– Это ещё проверить надо, – Лиза задумалась, – но пока поверю тебе на слово.

– И, в-третьих, с ним офигенно классно тра… – Женька захлопнул себе рот рукой и испуганно посмотрел на меня, а я покрутил пальцем у виска. Он хмыкнул и тут же нашёлся, – а об этом я тебе пока говорить не буду, ты ещё маленькая.

– Понятно, – вздохнула Лиза, – раз ещё маленькая значит речь о сексе. Бабушка, когда об этом речь заходит, тоже всегда говорит, что я маленькая, – девочка соскользнула с Женькиных колен и подошла ко мне.– Значит так, тебя буду звать папа Лёня, а его, – она ткнула рукой в Женькину сторону, – просто папочка. Идёт?

– Идёт, – засмеялся я и подхватил девочку на руки.

– Ой, ну даст мне кто-нибудь сегодня носовой платок? Сейчас опять разревусь от умиления, – Женька закатил глаза, – сентиментальность из меня так и прёт.

– Я знаю, почему, – серьёзно посмотрела на него Лиза, – ты, наверное, беременный. Когда Пашкина мама его сестрёнку носила, она тоже постоянно плакала.

– Вот ведь, – Женька всплеснул руками, – а я-то думал, и что это со мной. Лёнька, надеюсь, ты меня не бросишь, в моём интересном положении. Я обещаю, что почти не буду капризничать. Ну, если только тортик попрошу, или мороженое. Но не поздней двух часов ночи. Клянусь.

Он хотел добавить ещё что-то, но, не выдержав, засмеялся, и, подойдя к нам, обнял сразу и меня и Лизу.

Глава 39

Евгений.

Это утро было бы самым счастливым в моей жизни, если бы не съедающее изнутри беспокойство. Я жутко волновался за Алекса, хотя снаружи и не было заметно. Кто-то сказал, что снаряд не попадает два раза в одну и ту же воронку. В случае с Лекси это утверждение не сработало. Мальчишку уже второй раз похитили. Правда, на этот раз похитители чётко сформулировали свои требования. Ещё вчера я внимательно изучил отчёт моих людей из службы безопасности, которые присматривали за Алом. Меня в нём сразу зацепила одна небольшая странность. Ребята не видели, как похитители попали в дом и как они вышли вместе с мальчишкой. Своим парням я доверял, и если они говорили что никто в дом не входил и не выходил, значит, так и было. Но странность была не в этом. Я сопоставил отчёты с телефонными разговорами с Люсьеном и хмыкнул. По рассказам Люськи в доме постоянно находились четыре человека: он сам, Лекси, Мэтти и некая Сюзи, а по отчётом выходило, что жильцов было только трое. Странно. Было над чем задуматься.

Я оставил Лёньку и Лизу знакомиться друг с другом, а сам вышел на лестничную площадку. Нужно было позвонить Мишке Озёрскому. Трубку он взял практически сразу, и, не дав мне произнести ни одного слова, выпалил:

– Что тебе надо, чудовище?

– Мишенька, – придав своему голосу ядовитую приторность, проворковал я, – почему ты меня не любишь? Я очень хороший.

– Хороший ты только местами, да и то этих мест не так уж и много, – тяжело вздохнул Озёрский. – Ладно, говори, что тебе от меня нужно.

– Миш, – я тут же стал серьёзным, – ты ещё что-то про Николя Митчелла узнал?

– К сожалению, нет. Обыкновенный американский миллионер. Не был, не состоял, не привлекался. Живёт себе тихо и мирно, помогает жене брата и племянникам. Вполне добропорядочный человек. Единственное, что несколько выбивается из его предыдущей жизни – это женитьба на некой мадмуазель Софи Дюваль. А так всё скучно.

– Дюваль… – протянул я.

– Да, – Мишка заинтересовался. – А что, знакомая фамилия?

– Не знаю, – честно ответил я, – где-то слышал, а вспомнить не могу. Но почему-то чувствую, что это важно.

– Если чувствуешь, то вспоминай, – напрягся Озёрский, – чутьё, тебя, Женька, ещё никогда не подводило, и я к нему отношусь с большим уважением. Вспоминай.

– Постараюсь, – ответил я и отключил телефон.

С минуту постоял в раздумьях. Дюваль. Чёрт побери, где же я слышал эту фамилию? С ходу вспомнить не удалось и я, тряхнув головой, попытался отвлечься. Давно понял, что если зациклиться на чём-то, будет только хуже. Вспомнить не вспомнишь и изведёшься весь.

Вернулся в гостиную и столкнулся в дверях с Кларой Карловной.

– Мальчики, – она весело посмотрела на меня и Лёньку, – Лизу нужно покормить завтраком. Она ещё ничего не ела. Да и вам позавтракать не помешает.

– Клара Карловна, – осторожно спросил я. – а что у нас на завтрак?

– Каша, – бодро ответила женщина.

Мы с Лизой дружно скривились.

– Пап, – девочка дёрнула меня за руку, – мы вроде бы вчера творожную массу покупали? И ещё ты мог бы какао сварить.

– Согласен. Творожная масса и какао – то, что нужно, – кивнул я. – Сейчас сварю.

Клара Карловна обиженно поджала губы, а Лёнька с осуждением посмотрел на нас и улыбнулся женщине:

– А я с удовольствием съем кашу. Мы действительно позавтракать не успели, – мой муж перевёл на меня насмешливый взгляд, а я, вспомнив, почему мы не позавтракали, чуть было не покраснел.

Лиза прижалась к моему боку и подняла голову, посмотрев на меня ясным взглядом.

– А ты догадывался, что живёшь с психом?

– До этого момента нет, – серьёзно ответил я.

– Вы это о чём? – Лёнька слегка обиделся.

– Просто, – Лиза сочувствующе похлопала его по руке, – есть бабушкину кашу по доброй воле может только самый настоящий псих.

Клара Карловна этого разговора не слышала, потому что развела бурную деятельность на кухне. Мы присоединились к ней через минуту. Я вытащил из холодильника молоко, достал с полки какао и занялся его приготовлением. Лиза раскладывала по креманкам творожную массу. Себе, конечно, положила большую часть. Всего интересней было наблюдать за Лёнькой. Перед ним стояла огромная тарелка с манной кашей. Он самоотверженно взял ложку, зачерпнул белую вязкую массу и поднёс её ко рту. Его глаза в тот момент, когда каша попала в рот, нужно было видеть. Он с трудом сглотнул и вымученно улыбнулся, наблюдающей за ним женщине.

– Нравится, Лёнечка? – злорадно поинтересовался я.

– В экстазе, – Лёнька подчерпнул ещё одну ложку каши и с тяжёлым вздохом отправил её в рот.

От мук его спас звонок в дверь.

– Я открою, открою, – заволновалась Лиза, успевшая прикончить свой завтрак. – Это Оля!

Девочка побежала к двери, а Клара Карловна пошла вслед за ней. Лёнька тут же подцепил тарелку и с благодарственным шёпотом метнулся к помойному ведру.

– Господи, спасибо тебе! А этой Оле я куплю самый большой букет цветов. И с сегодняшнего дня не произноси при мне слово каша. Я пожал плечами:

– Как скажешь, любимый.

Моё обращение услышала вошедшая вместе с Лизой Ольга. Она заинтересованно посмотрела на Лёньку, а затем вопросительно на меня.

– Знакомься, Оля. Это Леон, мой… – сделал театральную паузу, – муж.

– Кто? – на округлившиеся Ольгины глаза стоило посмотреть.

– Муж, – я язвительно улыбнулся и плюхнулся к Лёньке на колени, он тут же обнял меня за талию и чмокнул в висок, – имеешь что-то против?

– Но это же не естественно, – почти прокричала моя бывшая одноклассница.

– Лиза, Лёнь, пойдите в гостиную. Нам с Зюзей надо поговорить, – и мой муж, и дочь на удивление покорно покинули помещение. – А что, по-твоему, естественно? – раздражённо спросил я, когда моя семья удалилась, но ответить не дал,– я люблю его. Он меня. Мы вместе семь лет. Мне с ним комфортно. Так почему это не правильно?

Ольгин презрительный взгляд меня задел. Как оказалось, я привык жить среди тех, кто не осуждает и подспудно ждал такого же понимания от всех.

– Природа не зря разделила людей на мужчин и женщин, – горячо начала Ольга. – Отношения двух мужчин и двух женщин противоречат самой природе.

– Самец и самка, – зло бросил я, – созданы для воспроизведения потомства. Потрахались, выполнили свою функцию, и разошлись. Всё просто и тупо.

– Ты утрируешь. Есть ещё любовь, – запальчиво выкрикнула Ольга.

– Вот именно. Природа создала ещё и любовь, которой похеру, кого соединять между собой. Ты думаешь, я планировал влюбляться в Лёньку? Вот только меня никто не спрашивал. Любовь просто есть и всё. И я счастлив. Разве не это главное? Человек должен быть счастливым, он стремится к счастью, вот только жаль, что иногда он его не видит. А знаешь почему? – она отрицательно покачала головой. – Потому что человек загнал себя в глупые рамки, навязанные обществом. Именно оно диктует, как поступать. Диктует, что правильно, а что нет. И мы все боимся выйти за грань этих рамок. Отвергаем любовь, потому что она не одобрена окружающими и живём дальше несчастные, но зато с одобрением общества. А когда встаём перед лицом вечности, спрашиваем себя, а оно того стоило? И не находим ответа.

– Прости, – Ольга положила руку мне на плечо. – Правда, прости. Ты знаешь, я никогда не считала себя ханжой, а оказалась, что именно такая.

– Так исправляйся, пока не поздно, – я улыбнулся девушке, – и закроем тему. Пойдём превращать моё золотце в ослепительную красавицу.

– Пойдём, – я видел, что она хотела бы ещё что-то спросить, но не решалась, помогать не буду. Захочет, спросит потом.

После Ольгиных манипуляций Лиза была похожа на куколку. Красавица. Я с гордостью оглядел дочь и обнял:

– Ты будешь самой красивой девочкой на выпускном. Никакие Светки тебе и в подмётки не годятся, – я крепко прижал девочку к себе. Но она тут же высвободилась.

– Платье помнёшь. И вообще, поехали, а то опоздаем.

– Если не возражаете, я с вами не поеду. Займусь сюрпризом, – Лёнька вопросительно посмотрел на Лизу.

– Хорошо, папа Лёня, – девочка порывисто его обняла. Но быстро отпустила и тут же схватила меня за руку. Потянув к выходу, – поехали.

На выпускном мне было скучно, неужели нельзя было придумать что-то поинтересней песен под баян. Каменный век какой-то. Единственное развлечение – встреча с Мамоном и его женой. Они с презрительной гримасой смотрели на мою девочку и мне это не понравилось.

– Кто купил этой нищебродке такое платье? – прошипела Оксана. – Даже мы себе такого позволить не можем.

«Вы у меня скоро вообще ничего себе позволить не сможете», – с сарказмом подумал я.

– Я вообще надеялся, что этой маленькой уголовницы здесь не будет. Ведь намекал воспиталке, что не хочу её видеть рядом с нашей дочкой, – Рудольф резко обернулся, почувствовав мой взгляд. – Титов?

– Он самый, – моей лучезарной улыбке позавидовали бы все голливудские артисты, вместе взятые.

– Ты что тут делаешь? – Оксанка кокетливо посмотрела на меня. Оценив и дорогущий костюм, и мокасины, и часы известной швейцарской фирмы.

– То же, что и вы. Привёл дочь на выпускной.

– И кто твоя дочь?

Ответить не успел, на меня со всего размаху налетела Лиза, я еле успел подхватить её на руки.

– Класс, я самая красивая. Светка слюной захлебнулась от зависти. Папочка, я тебя люблю. Поехали домой. Хочу сюрприз от папы Лёни.

– Поедем, котёнок, – всё так же с девочкой на руках я двинулся к выходу, меня проводили недоумённые взгляды Оксаны и Мамона.

Я усмехнулся, мы с ними сегодня ещё встретимся. Должен же я сделать подарок своему ребёнку.

Глава 40

Леон.

Сюрприз был куплен, и я надеялся, что он понравится моей недавно приобретённой дочери. Остановив Женькину машину перед центральными воротами детсада «Колокольчик», стал терпеливо дожидаться свою семью. К счастью, ожидание не было долгим. Женька с Лизой медленно брели по засыпанной гравием дорожке и о чём-то увлечённо разговаривали. Я вышел из машины и, прислонившись к капоту, с улыбкой осмотрел их. Они выглядели очень гармонично и красиво.

– Ребята, – окликнул я их, – может, поторопитесь, а то что-то слишком медленно вы ходите!

Они дружно посмотрели на меня, и Лиза, взвизгнув, понеслась в мою сторону, я еле успел подхватить её.

– Где сюрприз? – девочка обхватила меня за шею и требовательно посмотрела в глаза.

– Ишь, какая быстрая, – я засмеялся, а она тут же надула губы. – Не сердись, – дёрнул её за русый локон, – дома твой сюрприз. Я всегда выполняю свои обещания.

– Всегда-всегда? – взгляд девочки стал недоверчивым.

– Всегда, котёнок, – ответил за меня Женька и скользнул за руль. – Поедем, что ли? Или так и будете стоять?

Мы с Лизой уселись на заднее сидение, и мой муж рванул с места. Девочка доверчиво прижалась к моему боку, и я физически ощутил, как по телу разливается приятное тепло. Женька, наблюдавший за нами в зеркало заднего вида, улыбнулся.

– Похоже, ты пропал, Лёнечка.

– Ага! – на моём лице укоренилась дебильно-счастливая улыбка, и я крепко обнял Лизу. – И чёрт с ним.

До Лизиного дома доехали быстро, причём Женька в этот раз не изображал из себя гонщика формулы-1 и ехал на вполне приемлемой скорости. На пороге квартиры нас встретила улыбающаяся Клара Карловна.

– И как праздник? – спросила женщина.

– Скука смертная, – скривилась Елизавета, – одно радует, я сегодня была самая красивая! А Светка недостойна целовать мои следы. Кикимора дебилоидная.

– Это кто так решил? – мы с Лизиной бабушкой переглянулись.

– Это папочка так сказал, – бесхитростно сдал Женьку ребёнок.

Я перевёл на него осуждающий взгляд:

– А что, – сразу взвился он, – это же правда.

– Ты чему ребёнка учишь, поганец? – ласково спросил я.

Женька только пожал плечами и ретировался на кухню. Лиза побежала в гостиную и заворожено застыла на пороге.

– Класс! – донёсся до нас её восторженный вопль. – Тортики!

– Где? – Женька материализовался рядом с ней и так же благоговейно застыл на пороге. – Мы в раю.

Гостиная была украшена разноцветными шарами и гирляндами, выставленный в центр стол был заставлен тортами и пирожными всевозможных мастей, а за столом чинно сидел Пашка, единственный друг теперь уже нашей с Женькой дочери.

Следующее два часа прошли очень весело. Мы играли, танцевали, вылакали уйму детского шампанского, а Лиза с Женькой облопались сладким и теперь валялись на полу в детской пузиками кверху.

– Нас не кантовать, – мой муж посмотрел на меня снизу вверх, – мы двинуться не можем.

– Я бы и рад, – притворно вздохнув, вошёл в комнату и, подав руку, поставил его на ноги. – Но уже два часа. Нам пора.

Лиза подобралась и с испугом посмотрела на нас:

– Вы уезжаете? А как же я? – в серых глазах заблестели слёзы.

– Малышка, – мы присели рядом с ней, – мы уедем ненадолго, а вы с бабушкой пока соберёте вещи.

– Через неделю мы заберём вас в Москву, – Женя нежно улыбнулся. – Лео будет рад с тобой познакомиться.

– Лео – это кто? – заинтересовалась девочка.

– Увидишь, – Женька растрепал ей волосы.

– Мы будем звонить тебе каждый день, – я протянул ей купленный в салоне мобильник. – Держи.

– Это мне? – девочка осторожно взяла телефон. – Спасибо, папа Лёня! А вы точно будете звонить?

– Зуб даю, – засмеялся Женька и прижал её к себе.

– А месть? – Лиза сощурилась. – Ты обещал.

– Сегодня начнётся вторая фаза. – Женька стал серьёзным, но я видел искрящийся в его глазах смех, – будем усыплять бдительность противника. А через неделю нанесём решающий удар. Враг будет повержен.

Они злобно захихикали, а я покачал головой.

– Ладно, юные мстители, прощайтесь, нам пора.

Лиза по очереди поцеловала нас и проводила до двери. Мы вернулись в Женькину квартиру, где нас дожидались Сева с Сёмочкой.

– Ну? – требовательно спросил у них Женька, а я плюхнулся на диван и с наслаждением вытянул ноги.

– Встреча акционеров завода назначена на сегодня, на пять часов вечера, – Семочка протянул Женьке два пригласительных, тот раскрыл их и усмехнулся.

– Итак, господин Ковров, вы, как обладатель двадцати одного процента акций, приглашены на сходку, – он открыл второй, – И я тоже.

– А у тебя сколько процентов? – я устало прикрыл глаза.

– Тридцать. У нас контрольный пакет. Сёмочка, – Женька восхищённо посмотрел на своего зама, – Ты когда успел всё это провернуть?

– Долго ли умеючи, – потупился довольный Семён.

– Умеючи-то как раз долго, – хохотнул Сева.

– Мы идём? – я отобрал у Женьки свой пригласительный и прочитал, что там написано. – Оу, с жёнами? И где мне её взять?

– А я тебя что, не устраиваю? – Женька надул губы. – Пойдёшь со мной. А Сева будет представителем господина Эльдрссона. Наши соперники пока не должны знать, кто такой владелец «Амариллиса». Я пока побуду Евгением Титовым. И Лёнь, – он сел рядом со мной, – мы же вчера с тобой всё обговорили. Ты согласился помочь. Правда, я ещё не знал, что у меня в активе ещё тридцать процентов акций, но это дела не меняет. Мы пока только проведём разведку и Женечку Титова никто не должен связать с Эльдрссоном. Сева, ты все приготовил?

– Так точно, шеф, – тот отсалютовал ему на военный манер. – Лимузин заказан, парни прибудут с минуты на минуту. Смокинг Леона в вашей комнате.

– Почему только мой? – заинтересовался я. – А ты в чём пойдёшь? – с подозрением посмотрел на Женьку. – Ой, не нравится мне всё это.

– Увидишь, – загадочный блеск изумрудных глаз не понравился мне ещё больше.

В четыре часа явились парни из службы безопасности. Люди в чёрном, мать вашу! Все при костюмах, и это в такую жару! Правда, мне в смокинге вряд ли будет комфортнее. В чём же пойдёт Женька? Любопытство просто раздирало. Приняв душ, мы разошлись по комнатам переодеваться. Я с этой задачей справился быстро и присоединился к Семёну с Севой. Женька всё не показывался. Минут через пятнадцать я занервничал, и как оказалось, не зря. Когда мы увидели вышедшего наконец Женьку, у нас троих челюсти стукнули об пол.

Он стоял в дверях, выставив вперёд одну ногу и картинно подперев рукой бок. Я скользнул взглядом по его фигуре сверху вниз.

Волосам придан художественный беспорядок, в правом ухе поблёскивают три золотых колечка. Косметики на лице почти нет, лишь слегка подведены глаза, став ещё больше и выразительней. Зелёная футболка, едва доходившая до пупка, подчёркивала все изгибы тела. Короткие шортики, кстати, тоже зелёные, были схвачены золотой цепочкой и имели очень низкую посадку. Очень низкую. Я продолжил осмотр. Мало того, что шорты едва держались на бёдрах, так они ещё ко всему аппетитно обтягивали Женькину задницу. Я нервно сглотнул. Стройные ноги, покрытые ровным загаром и на щиколотке золотая цепочка с маленьким колокольчиком. Помнится, такую же, только серебряную мой муж подарил Алексу. И последний штрих – обувь. Что-то невообразимое, состоящее из скрученных из зелёной кожи жгутов.

– Ты собрался так идти? – тихо спросил я.

– Естественно, – Женька танцующей походкой подошёл ко мне, – будем эпатировать публику.

– И я смогу звать тебя сладеньким? – я весело прищурился.

– Не просто сможешь. Обязан будешь. Оторвёмся по полной. Буду играть капризного мальчика на содержании.

– Шеф, – Сева недоверчиво покачал головой, – а ты сможешь?

– Ты во мне сомневаешься, противный? – Женькин голос приобрёл капризные нотки, а в глазах появились слёзы, – Пусик, – это он уже мне, – сделай что-нибудь, меня обижают.

Женька капризно надул губы, состроив обиженно-невинную физиономию. Мы с парнями прыснули.

– Беру свои слова назад, – Сева вскинул руки в знак капитуляции. – Итак, ты, Леон, папенькин сынок, которому некуда девать деньги. Женька, твоя содержанка. Я представляю господина Эльдрссона. Господин Самойлов уже обратился к тебе, Леон, с просьбой продать акции. Написал на мыло.

– Лёньк, мой папаша должен быть уверен, что акции тебя не интересуют, и ты готов от них избавиться. Ты, Севка, должен продемонстрировать, что корпорация «Амариллис» наоборот, готова акции приобрести. Папаша должен почувствовать угрозу с этой стороны. Итак, первая часть Марлезонского балета, усыпляем бдительность противника, поехали.

Встреча акционеров проходила в автосалоне Рудика, где была организована выставка машин. Мы приехали с небольшим опозданием, но из лимузина выбраться не торопились. В игру вступили мальчики из службы безопасности. Они ураганом пронеслись по автосалону, заглянули в каждую дырку, даже в бачки от унитазов, а затем главный приоткрыл дверцу и громко отрапортовал:

– Всё чисто, шеф.

Я величественно вылез из лимузина и галантно подал руку своему спутнику. Женька с грацией пантеры скользнул за мной и мы, предъявив пригласительные, вошли внутрь. Все остальные акционеры были в сборе, даже Сева уже присутствовал.

– Господин Ковров? – к нам поспешил Владимир Эдуардович Самойлов.

– Да, – я пожал протянутую руку, – а вы, я так понимаю, господин Самойлов? Это вы писали на счёт акций? Я, в принципе, не против от них избавиться.

– Надеюсь, мы договоримся? – заулыбался мэр.

– Солнышко, – я повернулся к Женьке, – мы договоримся?

Самойлов перевёл взгляд на моего спутника, и я мог наблюдать смену цветов на его лице. Сначала он побелел, потом покраснел, а потом позеленел.

– Привет, папочка, – беспечно прощебетал Женька, а я демонстративно положил руку ему на спину и скользнул ей вниз, погладив упругие ягодицы. К чести Женьки, он даже не вздрогнул.

– Женечка, – господин Самойлов натянуто улыбнулся, – рад тебя видеть.

Я злорадно ухмыльнулся. Женька всё хорошо рассчитал, его папаше необходимы акции. Контрольный пакет. Для этого нужно заполучить мои, а я всячески демонстрирую любовь к своему пупсику. Гомофобия гомофобией, а деньги превыше всего, и ему теперь придётся подлизываться к Женьке.

– Не могу сказать того же, – Женька демонстративно повернулся ко мне. – Пусик, можно я машинки посмотрю?

– Конечно, сладкий, развлекайся.

Господин Самойлов, вымученно улыбаясь, повёл меня знакомиться с остальными акционерами. Слушал я его в пол-уха, наблюдая за Женькой. Всё-таки он у меня красивый, зараза, вон даже Рудика проняло. Бывший Женькин одноклассник так пялился на задницу моего мужа, что мне захотелось вырвать его бесстыжие глаза. Сдержался.

Женька тем временем застыл около жемчужины сегодняшней выставки. Я тяжело вздохнул, судя по восторженным глазам моего бельчонка, в нашем автопарке появится ещё одна машина. Он подошёл к предмету своего поклонения и осторожно провёл по гладкой поверхности рукой. Не успел это сделать, как рядом с ним оказался Рудик и, пошло ухмыляясь, произнёс.

– Не лапай, Титов! У тебя на неё денег не хватит. Даже этот твой, – он мотнул головой в мою сторону, – тебе её вряд ли купит, сколько зад не подставляй. Ручная сборка, единичные экземпляры, бешеные деньги.

Женька улыбнулся и поманил меня к себе.

– Что случилось, мой мальчик? – я нежно приобнял его за плечи.

– Я её хочу, – Женька ткнул пальцем в машину.

– Солнышко, тебе не хватает тех восьми, что у тебя уже есть?

– Хочу, хочу, хочу!– Женька затопал ногами и замотал головой. Ни дать, ни взять капризный ребёнок.

– Успокойся, сладкий, – я снова погладил его попу, – хочешь, купим. Оформляйте документы, – бросил я Рудику и он застыл с открытым ртом.

Где-то через час началось заседание акционеров. На кой хрен на нём присутствовали жёны, я так и не понял. Женькин отец толкал пространную речь, что-то типа отчёта за прошлые годы.

Женька чуть отодвинулся от стола и закинул на него ноги, докладчик поперхнулся и замолк. Бельчонок тут же воспользовался паузой и заныл.

– Лёнечка, мне скучно.

– Потерпи, радость моя, скоро эта тягомотина закончится, и мы сможем уйти.

Женька скользнул ко мне на колени и поцеловал.

– Поехали лучше сейчас, – он обвёл пальчиком циферблат моих часов и я, глянув на него, понял, что мы опаздываем на самолёт. – Лучше трахаться, чем эту муть слушать.

– А поехали, – я поднялся со стула вместе с ним. – Простите, господа, но мой мальчик устал. Так что мы откланиваемся.

Бросил взгляд на Севку, который еле сдерживал смех, остальные же просто прибалдели от нашей наглости.

– А как же… – Самойлов тряхнул листами с докладом.

– Ой, – Женька капризно надул губы, – пришли по электронке.

– Господин Ковров, а о продаже ваших… – мэр всё больше терялся.

– Будете разговаривать через неделю, когда мы вернёмся из Франции. И не со мной, а с моим сладким, – я снова погладил Женькину задницу, – считайте, что я ему эти акции подарил.

Рудик заулыбался в предвкушении, как они облапошат бедного недалёкого Титова. А вот мэр опять позеленел. Перспектива иметь дело с собственным сыном его явно не радовала.

Мы быстро покинули помещение и сели в лимузин.

– Лёнька, сволочь такая, тебе мой зад покоя не давал? – Женька попытался изобразить гнев, но я видел, что в его глазах искрятся смешинки.