Текст книги "Колибри (СИ)"

Автор книги: Росса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Я почувствовал горячее дыхание на своём возбуждённом члене и отпихнул Люсьена от себя:

– Нет, ты сказал, что я должен сделать всё сам. Позволь мне…

Он понимающе кивнул, отдавая себя в мои руки.

– Будет так, как ты хочешь…

Да… Как я хочу… Прижаться губами к пульсирующей венке на шее, очертить её языком и скользнуть ниже, по мускулистой груди, почувствовать слегка солоноватый вкус кожи, такой правильный. Лизнуть горошинку напряжённого соска, приласкав другую пальцами, и услышать сдавленный полустон-полувсхлип и тихое:

– Да…

Сместиться чуть ниже, скользя рукой вдоль тёмных волосков, к паху. Сомкнуть пальцы на возбуждённой плоти, очертив головку большим пальцем. Почувствовать, как Люсьен толкнулся в мою руку, и остановить его. Нет… Я всё должен сделать сам.

Я нагнулся, вдыхая неповторимый аромат его возбуждения. Медленно очертил вздувшуюся вену и вобрал в себя Люськин член, смыкая вокруг него губы, стараясь впустить его, как можно глубже.

Боже ж ты мой! Я законченный извращенец! Разве можно балдеть от чужого члена во рту? А я балдел, получая удовольствие, но скоро и этого мне стало мало. Мне хотелось чувствовать всё то, что чувствует он. Я развернулся и Люська сразу понял, что я хочу. Его язык слизал капельку смазки с моей возбуждённой плоти, прогулялся от головки до основания и назад. Я всхлипнул… Ощущения были такими яркими, такими острыми. Люська не остановился, пробежав языком по моим яичкам, прямо к сжавшемуся в предвкушении колечку мышц.

Чёрт! Чёрт! Чёрт! Его язык толкался в меня, вылизывая, расслабляя. Меня уже трясло от сильного возбуждения. С этим нужно было что-то делать. Я оттолкнулся от кровати и, повернувшись, сел, обхватив Люськины бёдра. Потёрся промежностью об его член и посмотрел в ярко горящие глаза. Слегка приподнялся и насадился на него. Медленно пропуская внутрь головку, застыл, прикусив губу от полыхнувшей внутри боли, понимая, что забыл про смазку, но остановиться уже не мог. Осторожно опускаясь всё ниже и ниже, пропуская его в себя, сантиметр за сантиметром, пока не насадился полностью. Люсьен крепко обхватил меня за бёдра, не давая сразу начать двигаться.

Вместо этого мы застыли, пристально смотря в глаза друг другу. Давая мысленные обещания… Любить, заботиться, защищать…

А потом всё вокруг стало неважно. Только сплетение тел, лёгкие вскрики и безмолвные обещания.

– Ты мой!

– Твой!

*****

Вниз мы спустились поздним утром, нарвавшись на взгляды со стороны парней. Женька смотрел чуть насмешливо, Олег с Родькой снисходительно-понимающе, Кирилл с лёгкой ироничной грустью, а Милли с затаённой завистью. В общем, весь набор чувств и эмоций.

– Лекси, тебя пытали? Ты так кричал… – Женька закатил глаза.

– Ох, Белочка, по части криков мне тебя всё равно не переплюнуть, – отпарировал я, принимая из рук Олега стакан с молоком. – И я, кажется, уже говорил, завидуйте молча. Кстати, мне позвонили из мастерской…

– И что? – Женька подался вперед.

– Сказали, что это не телефонный разговор, так что… – я выразительно посмотрел на часы, – к трём мне нужно быть в городе Париже.

– Я с тобой, – бельчонок вытер рот салфеткой и бросил её на стол. – Тьерри добыл мне разрешение на встречу с Сюзи. К сожалению, только мне, поэтому Миллисенту придётся подождать нас здесь.

Выехали мы сразу после завтрака, решив сначала посетить полицейский участок, а уж потом мастерскую. Как нестранно Люська с нами не поехал, поэтому в машине мы с Женькой были вдвоём. Он сосредоточенно смотрел на дорогу и явно был чем-то недоволен.

– И что не так? – я откинулся на сиденье и прикрыл глаза.

– У тебя бывает такое чувство, что ты упускаешь что-то очень важное? – он покосился на меня.

– Такое у всех бывает, – я пожал плечами. – Ты мне лучше ответь, когда ты понял, что любишь Леона?

– В день похорон моей матери, – Женька не задумался ни на секунду.

– Ты знаешь, я хотел бы, чтобы у меня была такая же любовь, как у тебя с дядей! Ты так его любишь…

– Нет! – Женька словно выплюнул это короткое слово. – Тебе не к чему больная любовь.

– Больная? – поперхнулся я.

– Он уйдёт – я умру, разлюбит – я умру, с ним что-то случится – я умру.

Я пристально всмотрелся в него и понял, что он не шутит.

– Жень, но так же нельзя!

– Знаю, поэтому и говорю, что тебе такая любовь, как у меня, не нужна, – оставшуюся дорогу мы провели в молчании.

В комиссариат я не пошёл, остался ждать в машине. Женька вернулся через час, задумчивый сверх всякой меры. По нему было видно, что он узнал что-то такое, что гложет его из нутрии.

– Ну… – я сверкнул глазами.

– Что ну?

– Поделишься информацией? Мне же интересно.

– Обойдёшься, – он улыбнулся, а затем вытащил из кармана телефон.

– Господин Митчелл? Добрый день, вас беспокоит Евгений Эльдрссон. Вы не могли бы встретиться со мной? Нам кое-что нужно обсудить.

Динамик у Женьки в телефоне был громкий поэтому ответ я услышал.

– Конечно. Где и когда?

– Завтра я возвращаюсь в Россию. Очень бы хотелось встретиться в городе Мирске. Вам это название что-то говорит?

– Нет. А должно? Хотя, что я спрашиваю… Вы, видимо, считаете, что должно.

– Тогда нам тем более нужно встретиться.

Дальше я уже не слушал. Они обговорили детали встречи и отключились.

– В мастерскую? – Женька вырулил со стоянки.

– В неё родимую.

Управляющий встретил нас на пороге и проводил в свой кабинет, где вдоль стены стояли привезённые нами портреты. Мы с Женей сели на мягкий кожаный диван и приготовились слушать. Судя по тому, как волновался месье Сельван, сообщить он нам собирался что-то поразительное.

– Мы исследовали привезённые вами картины…

– И? – подстегнул я его.

– Сами портреты – мазня, а вот под ними… Под ними скрываются неизвестные картины французских художников семнадцатого века. Это само по себе целое состояние, но… – Сельван взял в руки портрет, который стоял отдельно от остальных, – вот это истинное сокровище. Набросок сделанный рукой самого Леонардо Да Винчи.

Он благоговейно погладил раму, обрамляющую портрет, а мы с Женькой потеряли дар речи.

* И кстати, меня спрашивали можно ли где-то скачать мои рассказы одним файлом. Теперь можно! Здесь:

http://www.liveinternet.ru/users/rossin-12/profile/

Глава 51

Люсьен.

Алекс с Женькой прибыли из Парижа под вечер, очень взбудораженные. Оба просто тряслись от нетерпения, так им хотелось что-то рассказать.

– Блин, ребята, вы не поверите, – Дюймовочка подпрыгивал на месте. – Мы такое узнали! Жесть!

– Помогите затащить картины в дом, – более спокойный Женька уже принёс одну раму с вставленным в неё портретом. Мы кинулись помогать, и через десять минут все пять картин стояли в холле, прислонённые к стене.

– Прикиньте, под портретами другие картины. Вот под этими четырьмя, работы французских художников, – Алекс любовно огладил позолоченные рамы, – а эта, – он указал на шедевр, поставленный отдельно, – отличается от других.

– Конечно, отличается, – подал голос Кирилл, и мы дружно повернулись к нему, уставившись на нашего модельера во все глаза. – Ну, что зенки вылупили? Видно же, что этот портрет написан намного позже, чем остальные, и совсем в другой манере. Мазки ложатся на полотно совсем по-другому.

Мы все уставились на портрет, стараясь разглядеть, то, о чём говорил Кирилл. Не знаю, как для других, а для меня все пять портретов выглядели абсолютно одинаково. И чем они там отличались, я разглядеть не мог.

– Поверю тебе на слово, – хмыкнул Женька, – тем более я разбираюсь в произведениях искусства, как свинья в апельсинах.

– Вы знаете, – голос моей феи выражал задумчивость и неуверенность, – мне кажется, Кирилл прав. Но мы ведь можем узнать? Правда?

– Как? – Леон заинтересованно посмотрел на своего племянника.

– Позвонить в мастерскую. Там же давали оценку. Думаю, они исследовали работы всесторонне и смогут нам сказать, есть ли разница между портретами, – Алекс подошёл ко мне и выудил мой сотовый из кармана джинсов. – Здравствуйте, это Алекс. Мне бы хотелось узнать, что вы скажите о портретах. Как давно они нарисованы? Одним ли человеком? – на том конце телефонной линии, что-то отвечали, и Дюймовочка внимательно слушал, с каждым словом своего собеседника хмурясь всё больше и больше. – Короче, – мальчишка решительно захлопнул крышку мобильника и вернул его мне, – четыре портрета, скрывающие работы французов написаны около пятидесяти лет назад, а вот пятому не более двух лет. Это значит, набросок да Винчи не имеет никакого отношения к моему наследству. Он появился в доме намного позже.

– Набросок кого? – Кирилл аж поперхнулся. – Леонардо да Винчи?

– А ты знаешь какого-нибудь другого? – Женька вздёрнул бровь и насмешливо посмотрел на друга.

– Но это же целое состояние, – Сосновский благоговейно посмотрел на портрет какой-то Агафьи. – И откуда он взялся?

– Если бы мы знали… – протянул Женька, – но точно не краденый. Иначе в мастерской бы об этом знали.

– Не факт, – Олег в раздумье наматывал прядь волос на палец, появилась у него последнее время такая дурацкая привычка. – Может быть, владелец и не знает, что картину похитили. Дайте-ка мне описание работы, пойду, пороюсь в Интернете.

Алекс вытащил из тонкой папочки два листка бумаги и передал ванильке, тот скрылся в кабинете и через секунду мы услышали знакомую мелодию. Включился ноутбук. За Олегом никто не пошёл, он жутко не любит когда ему мешают, если что найдёт, то позовёт. Мы же, заперев картины в сейф, расположенный в гостиной, переместились в столовую.

– Лёнька, что у нас с ужином? – Женька плюхнулся на стул и уронил голову на полированную столешницу. – Сейчас скончаюсь от голода.

– А причём тут я? – Леон вздёрнул бровь в лучших Женькиных традициях. – Все вопросы к Родьке. Сегодня готовит он.

– В этом доме есть противоядие? – замогильным голосом спросил Женька.

– Родька настолько плохо готовит? – заинтересовался Кирилл.

– Если бы он плохо готовил, то мы бы обошлись мезимом. Готовит-то он хорошо, только мне обязательно стрихнину в еду подсыплет, чтобы мучился подольше. Я его подлючую натуру знаю, – разглагольствовала наша Белочка не замечая, что на пороге кухни с зажатым в руках половником стоит Родька.

Самойлов на тираду брата ничего не сказал, лишь хмыкнул и снова скрылся в кухне, откуда спустя минуту послышался звон посуды. Милли и Леон кинулись помогать накрывать на стол, а я заметил, с каким интересом Кирилл поглядывает на Миллисента.

– Нравится мальчик? – спросил я, наклонившись к уху модельера.

– Угу, – лаконично ответил Кирилл и продолжил своё наблюдение. – Возьму с собой в Россию, из него может получиться неплохая модель. Слава, деньги… Думаю он не откажется.

– Он славу и деньги, а ты благодарного по гроб жизни любовника… – усмехнулся я.

– О чём ты? – в голосе Кирилла сквозил яд. – Модельки не умеют быть благодарными. Через год они забывают, кто их вывел в люди, и кто вложил в них частичку труда и души. Живенько так начинают искать нового покровителя с ещё большими возможностями.

– Не все такие, – попытался возразить я.

– Все! – сказал Кирюша, словно отрезал.

Я вздохнул, он, наверное, никогда не оправится от случая двухгодичной давности. Тогда он впервые попытался перестать сохнуть по Олегу и завести отношения. Что я могу сказать…

Ему не повезло. Стас был очень красивым, но очень капризным мальчиком. Поначалу Кирилла это забавляло, и он выполнял все желания своего любовника. Вот только аппетиты юной модельки росли не по дням, а по часам. И в один прекрасный момент Стасик решил, что должен найти кого-то побогаче, и ведь нашёл, падла. А Кирилл зарёкся иметь какие-либо отношения. Женька пытался образумить друга. Кричал, ругался, топал ногами, но тщетно. С той поры у Кирилла только одноразовые романы, как говорят: потрахались и разошлись.

Занятые разговором, мы с модельером не заметили, что стол давно накрыт.

– Алекс, сбегай за Олегом, – Родька поставил в центр стола салатник.

– Почему я? – тут же надула губы моя фея. – Самый крайний, что ли?

– Нет, самый молодой, – Родька потрепал его по волосам, – мы с нашим застаревшим ревматизмом уже так быстро бегать не можем.

Алекс тяжело вздохнул и нарочито медленно поплёлся в сторону кабинета. Вернулся он быстро с ухмылкой на лице:

– Их компьютерное величество просили передать, что жрать они не будут. А если им кто-то ещё помешает, то пусть пеняет на себя. Убьёт нах!@.

– Лекси, сделай одолжение, пойди, вымой рот с мылом, – поморщился Женька, – и никогда больше при мне таких слов не употребляй. Ты когда-нибудь слышал, чтобы я ругался?

– Во-первых, это не мои слова, а Олега, я просто его процитировал, – Алекс потянулся за кувшином с молоком, – а во-вторых, от тебя я и не такое слышал.

– Это когда? – опешил Женька.

– Когда Леон не пришёл домой ночевать, а с утра появился датый и в губной помаде. Я твою пламенную речь надолго запомнил. Она так обогатила мой словарный запас, что в школе мне потом все завидовали, а училку русского языка директор минут двадцать из обморока выводил.

– И что Женька Леону такого сказал? – вопрос мы озвучили с Родькой хором.

Алекс открыл рот, но Евгений был быстрее, он соскользнул со стула и, встав у Дюймовочки за спиной, закрыл ему рот ладонью.

– Ничего особенного, – Женька мило улыбнулся, стараясь не обращать внимания на трепыхающегося в его захвате Алекса. – Я просто вежливо попросил Лёньку больше так не делать.

– Ага, о своей вежливости ты расскажешь сервизу, который нам подарила мама. Мы потом целый месяц похожий искали, – засмеялся Леон.

– Сервиз просто очень неудобно стоял… – попытался оправдаться Женька.

– А люстра очень неудобно висела, – согласился с ним его супруг, – а…

Договорить Леону не дал влетевший в столовую Олег:

– Ребята, я такое узнал! Вы не поверите… Смотрите… – он плюхнул на стол ноутбук и мы уставились на изображение. – Узнаёте?

– Похоже на тот набросок да Винчи, что есть у нас, – выпущенный Женькой Алекс внимательно разглядывал рисунок, – но утверждать не берусь.

– Не просто похоже, – Олег весь светился, – это он и есть. Башку даю на отсечение. Куплен на аукционе за бешеные бабки три года назад.

– Кем куплен? – спросил Женька, не сводя глаз с экрана.

– А вот это самое интересное, – Олег опустился на ближайший стул и подвинул к себе салатник с овощами, – хозяином данного наброска является господин Николя Митчелл, американский бизнесмен, ценитель прекрасного и т.д. и т.п.

На несколько минут в столовой воцарилась гробовая тишина. Все (ну может кроме Милли и Кирилла, которые были слегка не в теме) обдумывали полученную информацию.

– У кого телефон с собой? – первым нарушил тишину Женька.

Я бросил ему свой сотовый:

– Николя есть в контактах. Мы всё-таки партнёры по бизнесу, – Женька понимающе кивнул, нашёл нужное и нажал на кнопку вызова.

– Господин Митчелл? Доброе утро. Это опять Евгений Эльдрссон. Извините, что снова беспокою, – Женьке что-то ответили, к сожалению, мы не могли расслышать, что именно. – Я знаю, что три года назад на аукционе вы купили до тех пор неизвестный набросок руки Леонардо да Винчи, так вот, примите совет… Проверьте подлинность рисунка, находящегося у вас и сообщите мне о результатах.

– …

– Буду благодарен.

– …

– Хорошо, на встрече. Как и договорились, послезавтра в Мирске. Нам есть что обсудить. До свидания, – Женька закончил беседу и повернулся к Леону. – Закажи билеты до Москвы. Мы завтра уезжаем. Кто с нами?

Желание покинуть гостеприимную Францию выказали Родька с Олегом, а вот Кирилл решил остаться. Мы с Алексом были не против. Нам же предстояло окончательно утрясти дела с наследством и поделить всё между Алексом и Мэтью, так получилось, что все остальные наследники отказались в их пользу. Николя сказал, что он и без того богат. Линда слишком любила своих детей, поэтому отказалась в пользу них. Старшая сестра Мэтти вообще всегда считала, что деньги зло и не приносят ничего кроме бед. У Марго оказался свой налаженный бизнес, который приносил довольно приличный доход. Так что Мэтью остался единственным со стороны Митчеллов претендентом на наследство. Поскольку двадцать бриллиантов и четыре картины делились на двоих легко, никаких эксцессов не предвиделось, тем более ни Алекс, ни Мэтт не были меркантильными. Так что…

Я надеялся, что когда всё закончится, мы сможем с моей феей просто отдохнуть. Море, волны и солёные брызги… Что может быть лучше?

Глава 52

Леон.

Родина была явно рада нашему возвращению, поэтому встретила нас ласковым утренним солнышком и улыбающимся в тридцать два зуба Севкой.

– Отлично выглядишь, шеф, – шутливо отсалютовал начальник службы безопасности Женьке, тот только хмыкнул.

– А мы что? Выглядим плохо? – оскорбился Олег.

– Вы? – Севкины глаза искрились от смеха. – Тоже ничего. Когда едете в Мирск? – Всеволод снова переключил своё внимание на моего супруга.

– Сегодня, только домой заедем, – Женька расположился на переднем сидении тонированного джипа.

– Мне ещё на работу необходимо попасть, – я посмотрел на часы, было начало девятого.

– Без проблем, – бельчонок пожал плечами, – я пока удостою своим посещением «Детский мир». А вы? – он посмотрел в зеркало заднего вида на ванильку и брата.

– А мы тоже домой, а в Мирск приедем завтра с утра. Я, наконец-то, познакомлюсь с сестрой, – улыбнулся Родька.

Домчавшись до дома в рекордно короткий срок и, закинув в родные пенаты Олега с Родькой, я даже не стал переодеваться, кинул в прихожей чемодан и унёсся в больницу. Нет, из отпуска я выходить не собирался, но нужно же было посмотреть, чем живёт родное отделение кардиологии. В коридорах больницы было привычно тихо, изредка прогуливались пациенты и спешили выполнить очередное назначение медсёстры. Я попытался проскользнуть в свой кабинет незамеченным, но у меня не получилось:

– Леон Захарович, – громкий голос Леночки, дежурной медсестры, разрушил тишину, – как хорошо, что вы пришли. Вас ждут.

– Здравствуйте, Леночка, – я тяжело вздохнул, – и кто меня ждёт? С учётом того, что я в отпуске, этот человек мог и не дождаться.

Лена кивнула на одинокую фигурку, скукожившуюся на скамеечке возле двери с гордой надписью «Ковров Л.З. заведующий отделением кардиологии».

– Она сказала, что будет ночевать у вас под дверью, но дождётся, – доверительно прошептала Леночка мне на ухо. – Вы поосторожнее, ненормальная какая-то дамочка.

Я улыбнулся своей медсестре и направился к двери кабинета, женщина, сидевшая на скамейке, встрепенулась и посмотрела на меня отчаянным взглядом. Я хорошо знал этот взгляд. Видел у родственников безнадёжно-больных людей.

– Вы ко мне? – женщина только кивнула, я открыл дверь и пропустил её вперёд. – Присаживайтесь, – кивнул на стул, а сам сел напротив. – Слушаю вас.

– У меня дочь, – женщина нервно сглотнула и замолчала, я не торопил. – Ей шесть лет и у неё проблемы с сердцем. Вот... – посетительница дрожащими руками вытащила из сумки медицинские документы и положила передо мной.

Я машинально взял их и начал просматривать. М-да. Случай весьма запущенный, но не безнадёжный, нужна срочная операция и курс реабилитации. Снова посмотрел на женщину и вдруг каким-то внутренним чутьём понял, в чём проблема. Деньги… Операция и реабилитация стоили немалых денег, а взять их моей посетительнице было явно негде. Она же своими последующими словами подтвердила мою догадку.

– Яночка умирает, а никто не хочет помочь. Все твердят только одно: деньги, деньги, деньги… Где их взять? – рука, привыкшая к тяжёлой грубой работе, нервно сжала носовой платок. – Яночка – это всё что у меня есть. Помогите…

– Как вас зовут? – я откинулся на спинку офисного кресла.

– Зина. Зинаида Михайловна.

– Зинаида Михайловна, операцию я могу сделать бесплатно, но вот нужных вам лекарств у нас в больнице не так уж много… – начал я и запнулся, увидев, как в усталых глазах вспыхивает и тут же гаснет надежда. – Да что за чёрт! – выругался я и схватился за телефонную трубку.

– Ты уже успел соскучиться? – ответил мне насмешливый Женькин голос.

– Денег дашь? – начал я без предисловия.

– Дам, а много?

– На операцию и реабилитацию, и ещё проезд и проживание в Москве мамы маленькой девочки, – я нервно похлопал рукой по столу.

– Пусть эта самая мама приезжает в офис и спросит Сёмочку. Я дам распоряжение. Только, Лёнька, – Женькин голос погрустнел, – всему миру ты помочь всё равно не сможешь.

– Помогу хотя бы одному человеку, и на небесах мне зачтётся, – отрезал я и отключился.

– Значит так, Зинаида Михайловна, вот вам визитка и координаты. Поезжайте в концерн «Амариллис», там спросите этого человека, – я постучал пальцем по визитке, – он поможет. А через неделю привезёте Яночку сюда.

– Почему? – женщина сглотнула и собиралась продолжить, но я её прекрасно понял и ответил на невысказанный до конца вопрос.

– У меня с недавних пор тоже есть дочь и ей тоже всего шесть лет. Так вот… Вдруг ей когда-нибудь понадобится помощь? Так что… Поезжайте, Зинаида Михайловна. – Женщина вскочила и, схватив меня за руку, поцеловала её.

– Спасибо вам! Спасибо!

Блин! Вот только этого мне и не хватало.

Остаток времени, что я провёл в больнице, прошёл без эксцессов и к часу дня я вернулся домой. Женька валялся посреди гостиной и увлечённо читал какую-то книжку. Судя по картинкам, книга была явно детской. Я опустился рядом с супругом и глянул на обложку:

– Александр Волков, – с чувством прочитал я, – «Волшебник Изумрудного города». Солнышко, ты впадаешь в детство? Мне начинать беспокоиться?

– Это я Лизе купил, – Женька перекатился на спину и положил голову мне на колени, – знаешь, в детстве это была моя самая любимая книга. Я очень жалел, что живу не в Канзасе, и у нас не бывает ураганов. Да и нашу пятиэтажку вряд ли бы поднял даже самый сильный ураган. Именно в то время я понял, что жизнь чертовски несправедлива.

*****

В Мирск мы отправились на Женькином спортивном феррари, как я не уговаривал его взять машину попроще, он отказался наотрез и даже умудрился обидеться. Этой обиды хватило на всю дорогу, и я умудрился неплохо выспаться.

– Мы сразу к Лизе или заедем к тебе? – потянулся я.

– А что у меня делать? Поехали к дочери.

Лизу мы увидели у подъезда, она стояла спиной к нам, поэтому видеть машину и выходящего из неё Женьку не могла. Девочка увлечённо переругивалась с соседскими мальчишками.

– Вот мой папочка приедет, он тебе задаст, – вещал наш ребёнок, накидываясь с кулаками на черноволосого пацана года на три старше.

– Нет у тебя никакого папы! – орал в ответ мальчишка. – Мамка говорит, что ты безпризорница, дочка шлюшки уголовной и сама, как мать, шалавой будешь.

Я краем глаза увидел, что Женька сжал кулаки:

– Это всего лишь дети, – предостерёг я его.

– Угу, – согласился Женька, – поэтому бить не буду, просто за уши оттаскаю.

Лиза услышала последнюю фразу и стремительно обернулась.

– Папочка, – от её визга лично у меня заложило уши, девочка же стрелой понеслась к нам и повисла на Женьке, – я соскучилась. Очень-очень.

– Я тоже, котёнок. – Евгений строго посмотрел на притихших пацанов. – Извиниться не хотите?

В его голосе звенела такая сталь, что мальчишки сочли за лучшее попросить прощение и ретироваться.

– Бабушка дома? – спросил я у Лизы, выгружая из машины многочисленные покупки.

– Дома, – дочь вздохнула, – снова кашу варит.

При упоминании каши меня передёрнуло, а Женька мерзко захихикал.

Клара Карловна была рада нашему приезду и по извечной традиции русского гостеприимства тут же усадила нас за стол, достав из холодильника бутылку водки. Мы с Женькой переглянулись, дело в том, что этот национальный напиток не пил ни один из нас. Бельчонок предпочитал коньяк, а я виски, но обижать женщину не рискнули.

Клара Карловна живенько разлила водку по хрустальным стопкам и спросила:

– Ну что, мальчики? Вздрогнем?

И мы вздрогнули. Вернее, как, оказалось, дрожали только мы с бабулей, а Женька предусмотрительно поил стоящий на кухне фикус. Через три часа и две бутылки я почувствовал, что мне сказочно хорошо и я что люблю весь мир. Клара Карловна и фикус были со мной солидарны. Я с трудом поднялся из-за стола и, пошатываясь, пошёл искать Женьку и Лизу. Нашлись они довольно быстро. В детской. Я застыл в дверях, с умилением глядя на мирную картину. Девочка, свернувшись клубочком, пристроилась у Женьки под боком, а он увлечённо читал ей сказку. Нарушать такую идиллию мне не хотелось, и я вернулся на кухню.

– Леон, – Клара Карловна подперла голову рукой и задумчиво посмотрела на меня, – а можно спросить?

– Спрашивайте, – я опрокинул в свой многострадальный организм очередную стопку.

– Почему Женька? Почему ни какая-нибудь милая девушка?

– На милую девушку у меня элементарно не встанет, – ляпнул я, и только потом сообразил с кем и о чём я говорю. – Извините…

– За что? – недоумённо посмотрела на меня бабуля. – За то, что у тебя на девушек не встаёт? А кстати, почему?

– Природа так распорядилась, – я пожал плечами. – Кто-то не может пить молоко, кто-то боится замкнутого пространства, а я люблю Женьку. Мне с ним повезло, он особенный.

– Вы не похожи на геев. Обычные парни, – протянула Клара.

– Стереотипы, – я скривился. – Люди насмотрелись телевизора и создали себе образ. Этакие рафинированные мальчики в рюшечках и стразиках. И неизменное: противный… – протянул я. – Гадство… Девяносто процентов тех кто светится на экране на самом деле к геям не имеют никакого отношения. Никакого… Но имидж создан. А мы нормальные, такие же, как и вы. Страдаем, влюбляемся… Трахаемся, в конце концов.

– Вот, что и противоестественно. Трахаться надо с девушками, – Клара упёрла мне в грудь палец.

– А зачем? Нет, я бы понял, если бы все сексом занимались только исключительно для продолжения рода, так ведь нет… В большинстве своём народ это делает для удовольствия… Так почему я, среднестатистический гей, не могу его получать, так как мне хочется? Нет… – язык у меня заплетался. – Общество кричит, что это неправильно… А какого хрена? Неправильно делать людей несчастными. Ведь многие под гнётом этого самого общества так и не рискуют реализовать свои потребности. Страдают, мучаются… зато перед обществом кристально чисты. Они нормальные… А кому нафиг нужна такая нормальность? Вот скажите, какое дело, например, вашему соседу, кто спит в моей постели? Как это его касается?

– Никак, – согласилась со мной бабуля и снова наполнила рюмки. Помню, что я опрокинул её в себя и всё… белый свет померк.

– Вставай, алкаш, – господи, какой оказывается у Женьки с утра противный голос. Напоминает бензопилу. Видимо свои мысли, я выразил вслух, потому что бельчонок завёлся:

– Я сейчас тебе покажу бензопилу «Дружба», придурок! Ты зачем так налакался?

– Не мог же я отказать старушке… – я открыл глаза и тут же зажмурился от яркого света. – Женечка, солнце моё, спаси, не дай умереть.

– Вставай и тащи свой зад на кухню. Там лекарство. И ещё… Клара, в отличие от тебя, с утра напоминала цветущую розу. Всё рвалась тебя похмелить и уже успела в магазин унестись, – Женька стянул с меня одеяло. – Давай, давай! Поднимайся! Приводи себя в порядок и покорми ребёнка, а я на встречу с Николя. Буду часа через два.

Он ушёл, хлопнув напоследок дверью. Я попытался снова уснуть, но мне не дали.

– Папа Лёня! – Лизка прыгнула мне на спину. – Ты вчера расшатал мою детскую психику.

– Это каким образом? – заинтересовался я.

– Ты зачем к папе при ребёнке целоваться лез? А ещё сказал, что лучше бы он вместо сказок мне камасутру почитал. Типа, полезнее. Папа Лёня, а что такое камасутра и где я это смогу взять почитать?

На этом вопросе я застонал и закрыл голову подушкой. Никогда больше не буду пить.

Глава 53

Евгений.

Я вышел из дома в очень злом и очень раздражённом состоянии, Леон вчера вечером превзошёл сам себя. Это надо же было до такой степени надраться? Вообще-то он практически не пьёт, поскольку хирургия и алкоголь вещи прямо скажем несовместимые, поэтому настолько пьяным я его видел первый раз и картина мне право слово не

понравилась. Надеюсь, что ему будет стыдно. Хотя, я усмехнулся, как можно стыдиться того, что не помнишь?

В размышлениях о том, стоит ли освежать память своему благоверному, добрался до своей машины и, плюхнувшись на водительское сидение, завёл мотор. Прежде чем тронуться с места, взглянул на часы. До назначенной встречи оставалось больше часа, но мне нужно было заехать за Мишкой Озёрским, который с семьёй гостил у тёщи. Я ещё вчера попросил его составить мне компанию.

Дом Леркиных родителей располагался на другом конце города, там же где и моя старая квартира, благо сам городок был небольшой и путь от одного конца до другого занимал пятнадцать минут. Дверь мне открыла тётя Ася, мама Валерии:

– Женечка, – женщина улыбнулась и поцеловала меня в лоб, – рада тебя видеть. Ты к нашим?

Ответить я не успел, послышался мерный топот, и из зала вихрем вынеслась моя крестница, которая тут же повисла у меня на шее.

– Дядя Женя, дядя Женя, посмотри, – девочка стремительно закрутила головой, я сначала не понял куда смотреть, но потом допетрил, что Анютка демонстрирует серёжки – мой последний подарок.

– Красиво, тебе очень идёт, – выразил я восхищение.

– Даже не буду спрашивать, в какую сумму тебе обошёлся этот подарок, – на пороге появилась Лерка, – привет, белочка.

– Ты всегда была умной женщиной, – я усмехнулся и чмокнул её в щёку. – Где супруг?

– В магазин пошёл. Тебе велено подождать. Он быстро. Надеюсь, не вляпаетесь во что-то опасное? Мне, знаешь ли, его работы хватает, чтобы и в отпуске за мужа волноваться, – Лерка кивком пригласила меня на кухню и тут же принялась варить кофе.

Я сидел и любовался, с возрастом она стала ещё красивее.

– Женька, ты что притих? – её глаза смотрели на меня с настороженностью.

– Сижу, любуюсь. Ты хорошеешь день ото дня, Вэлли. Озерскому повезло.

– Мне с ним тоже, – подруга села напротив меня, – Мишка оказался однолюбом. Вы мужчины, за редким исключением, полигамны.

Услышав это утверждение, я расхохотался.

– Что-то в нашем окружении слишком много таких исключений. Все на редкость правильные и до жути верные.

– Вообще-то, я считаю, что верность должна быть правилом, а никак не наоборот, – Мишка вошёл как всегда бесшумно, заставив нас с Валерией вздрогнуть. – И ещё, я думаю, что утро не самое подходящее время суток, чтобы вести философские беседы. Белочка, мы вроде бы торопимся?

Я кивнул головой и нахмурился, вот же прицепилось прозвище, уже семь лет избавиться не могу. Нет, когда Лёнька называет меня бельчонком, мне это даже нравится, но другие…

Мишка не дал мне заморочиться по этому поводу и утянул вниз к машине, бурча при этом:

– Вечно тебе, Женька, выпендриться надо. Не мог приехать на чём-нибудь попроще и понезаметнее?