Текст книги "Я ненавижу тебя, чертов Уильямс! (СИ)"
Автор книги: Reo-sha
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
– А хочешь в гости? – значительно повеселевший Ваня больше даже не пытался натянуть на лицо серьезное выражение.
– А давай, – согласился Драган.
Так они и приехали к Брагинскому домой. Милошевич казался давним другом, настолько легко было с ним общаться, да и общих интересов было до потрясающего много. Сказывалась и выпивка – Ваня давно уже не имел возможности нормально расслабиться в связи с постоянной нагрузкой в жизни, а потому Драган стал настоящей отдушиной. Брагинский даже не задумывался, как он выглядел со стороны с альфой – Милошевич воспринимался исключительно как очень хороший друг.
– Миленько у тебя, – усмехается тот, присаживаясь на диван и вытягивая ноги.
– А сейчас станет еще милее, – кричит с кухни Брагинский.
– Если ты выйдешь ко мне только в фартучке, учти, я занят! – со смехом отвечает Милошевич.
Но Ваня уже показывается из-за угла. Без фартучка, но зато во всей остальной своей одежде.
– Нет уж, у меня есть нечто получше фартучка, – он машет парой бутылок с водкой и закуской, так что Драган довольно кивает продолжению внезапной пьянки.
Этот вечер становится просто идеальным во всех его смыслах. Брагинский искренне наслаждается обществом приятного человека, потягивает водку из рюмки, что позволяет себе нечасто, но в такие дни запросто, и сам болтает обо всем. И нет рядом никаких Альфредов, нет его внезапных подарков, цветов, чрезмерного внимания…
Среди смеха вдруг звонит телефон. Брагинский с недоумением смотрит на экран мобильного, где горит незнакомый номер, и хмурится.
– Пжди, пжалста, – брякает он, едва ли ворочая языком, после чего нажимает на кнопку вызова. – Иван Брагинский на проводе, – вальяжно произносит он, раскидываясь на собственном диване точно царь на троне.
– Ванечка? – раздается на другом конце. Ванечка аж воздухом давится, на секунду думая, что словил белочку, раз ему уже и в телефоне мерещится голос Альфреда. – Это я, Ал.
Видимо не мерещится. Ваня сглатывает, старается успокоиться и найти среди пьяного разума остатки трезвого себя, чтобы ненароком не ляпнуть ничего лишнего.
– Откуда у тебя этот номер? – голос звучит намного строже, чем секундами ранее, а в трубке явно теряются.
– Я выпросил его у Оливера перед встречей, – необычно тихо для самого себя отвечает Джонс. – Ну, мало ли, мы бы разминулись и не смогли бы найтись, – оправдание звучит жалко и натянуто, Брагинский даже сейчас понимает, что истинная причина была в том, что Альфреду позарез нужен был номер Вани, а тут представилась замечательная возможность получить его.
– И что тебе надо? – довольно резко продолжает допрос Брагинский.
Драган рядом внимательно слушает каждое слово. То ли профессиональная привычка, то ли личный интерес, но своего взгляда с Ивана он не сводит.
– Ну… Я просто хотел сказать, что ты мне нравишься.
Ваня закипает. Сказывается еще и алкоголь, который подначивает зарождающееся раздражение. Сказывается чрезмерная навязчивость, которая у Ивана уже в печенках сидит.
– Альфред. Я уже отвечал, что думаю на этот счет, – голос Ивана буквально звенит от злости.
– Но…
– Хватит. Просто оставь эти мысли и найди себе кого помоложе и доступнее, – не слушая возражений продолжает Иван.
– Но Ванечка, – лепечет Джонс. Даже для его жизнерадостности и самоуверенности видимо есть предел.
– Никаких «Ванечка», Ал. Я все сказал.
Иван уже тянется, чтобы сбросить вызов, и все же слышит последние слова, которые больно бьют в сердце:
– Мне все равно нужен только ты! Так что я не оставлю попыток!
Связь обрывается и наступает полнейшая тишина, в которой Ваня откидывается на спинку дивана, а Драган внимательно и с ухмылкой смотрит. Он слышал весь разговор – динамики телефона достаточно громкие, чтобы не слышать, да и во время интервью с Альфредом он многое успел понять об этом человеке.
– Целеустремленный парень, – протянув Ване рюмку, говорит он чуть погодя.
– Это его худшее качество, – вздыхает Брагинский.
В нем нет больше былого раздражения, есть только усталость и странная боль в голосе.
– Так почему бы не начать встречаться? – эти слова бьют как обухом по голове, так что Ваня удивленно косится на Драгана, но потом все же успокаивается и задумывается.
– Альфред – ребенок, – неторопливо начинает Брагинский, опрокинув в себя водку и заев ее яблоком. – У него семь пятниц на неделе, он слишком несерьезный, слишком маленький… Нет, дело даже не в этом. Я для него слишком взрослый, – вздыхает он. – У него вся жизнь еще впереди, так пусть поищет того, с кем будет счастлив.
– А вдруг он будет счастлив только с тобой? – Милошевич все так же усмехается.
– Да куда там. Он меня и не знает толком, но все твердит свое «люблю»… уже больше года, наверное, – отмахивается Ваня.
– Интересно, – Драган откидывается на спинку дивана. – Знаешь, как я познакомился со Штефаном? – вдруг спрашивает он совершенно неожиданно.
– Наверное, на работе? Он твой начальник, ты рядовой работник, роман, все дела, – предполагает Брагинский, но Милошевич лишь качает головой и смеется.
– Ты бы знал, сколько людей думают так же, – чуть успокаивается он и продолжает. – На самом деле мы встретились на дискотеке у общего знакомого. Напились, переспали, провели одну из самых потрясающих в моей жизни ночей, а на утро я вспомнил, что должен был ехать на собеседование, на которое уже безбожно опоздал. Знаешь, это был мой последний шанс найти нормальную работу, потому что денег больше не было, за квартиру платить было нечем, и предложение с работой, как назло, оказалось последним, во все остальные места меня уже не взяли, – Драган отпивает еще немного алкоголя, пока Ваня терпеливо ждет. – Ты бы видел лицо главного редактора, когда к нему завалился предполагаемый новый сотрудник с опозданием на час, весь взмыленный, растрепанный, с запахом перегара и засосами на шее, которые этот же главный редактор и оставил прошлой ночью. От меня в тот день все сотрудники на входе шарахались, а секретарь не хотела в кабинет к начальнику пускать, однако же, – Драган разводит руками в стороны. – Я это все к тому веду, что у судьбы странные шуточки, и она лучше знает, кому с кем быть. Ты бы задумался над этим. Тем более, раз за год ты так и не удостоился нормально отшить Альфреда. Что-то это да значит.
Драган замолкает, пока Ваня неторопливо обдумывает все услышанное. Что ж, Милошевич определенно в чем-то прав. Во всяком случае, возможно у судьбы и правда имеются свои планы.
***
– Ух ты, как все запущенно, – так говорит Гилберт, стоит ему переступить порог знакомого дома и увидеть в нем мечущегося Мэтта.
У Байльшмидта есть свои собственные ключи от двери, а потому Уильямс не успевает привести в порядок ни себя, ни свой дом, где царит настоящий хаос. Гилберт знает Мэтта уже очень давно, а потому прекрасно понимает, откуда весь этот бардак и что примерно творится с Уильямсом.
– Вот же черт… – тот останавливается посреди этого взрыва из вещей, техники и прочего содержимого шкафов и тихо ругается. Он сам позвал Гилберта именно сегодня к себе домой. И сам же благополучно про это забыл. – Пойдем на кухню, там все менее… – Мэтт даже слов подобрать не может, просто тянет Байльшмидта к кухне, где торопится заварить чай и отогреть своего гостя после ледяной улицы.
– Так, а теперь расскажи, что же тебя так взволновало? – это Гилберт спрашивает спустя еще пять минут, когда Мэттью, наконец-то перестает строить из себя заботливую хозяюшку и усаживается напротив, предварительно поставив на стол чашки и вазочки с печеньем.
– Черт… – раз в сотый за вечер говорит Мэтт и мотает головой. – В общем, Гил, у меня, кажется, проблема… – Уильямс говорит это скованно, словно признается отцу в прогуле школы.
Байльшмидт хмыкает и ждет продолжения. Он привык, что Мэтт загоняется из-за всякой ерунды, и его достаточно просто направить в нужное русло, чтобы он сам вырвался из мыслительной каши. Поэтому и теперь вряд ли случилось что-то серьезное. Быть может, Мэтт случайно забрал чью-то вещь по невнимательности и возомнил себя вором или еще какой-нибудь бред. Во всяком случае Гилберт не рассчитывает ни на что масштабное.
– Я… – Уильямс сглатывает и теребит нервно руки. – Я влюбился, Гил.
А вот теперь впору ронять на пол челюсть. Гилберту не хватает тактичности, чтобы скрыть удивление, но он все еще не понимает, зачем вокруг этого столько волнения.
– В кого? – интересуется Байльшмидт. В голову ненароком закрадывается мысль, что Уильямс влюбился в альфу, тогда объяснилось бы столь странное поведение – однополые отношения у многих воспринимались весьма отрицательно.
– В Джеймса.
Гилберт нервно хмыкает и откидывается на стул. Уж лучше бы был альфа, потому как этот вариант просто в разы хуже и тяжелее.
Чаепитие проходит в молчании, пока Гилберт соображает, как вообще такое могло произойти, а Мэтт просто отвлекается на содержимое чашки. Но время идет, посуда пустеет, а потому Байльшмидт, чуть устаканив все у себя в голове, смотрит уже более уверенно и спокойно.
– Что ж, – тянет он, доставая пачку сигарет и протягивая одну из них Мэтту. – Это далеко не самый легкий вариант, – честно говорит он.
– Потому что Джеймс недолюбливает альф? – Уильямс улыбается несколько нервно. – Хотя нет, скорее потому, что он недолюбливает меня вообще… – закусывает губу он.
– Да даже не это самое страшное, – отмахивается Гилберт. В отличие от Мэтта он знает Джеймса достаточно хорошо после всех этих разговоров в курилке. – Джеймс вообще предпочитает встречаться с омегами.
На кухне повисает тишина на долгие несколько секунд, а потом ползет тихий, но откровенно веселый смех. Мэтт давится дымом, вытирает выступившие от кашля слезы с глаз и никак не может успокоиться от всей нелепости этой ситуации.
– Знаешь, Гил? – давится смехом он и едва ли произносит слова. – Я даже не понимаю, мне сейчас грустно от этого известия, или слишком весело от абсурдности происходящего. Только я мог так неуклюже вляпаться.
– Да брось. Ты же тоже вроде был по бетам, – пожимает плечами Байльшмидт. – Быть может, сама судьба свела вас вместе, чтобы сделать натуралами, – с гордым и величественным видом говорит он так, что Мэтт смеется еще сильнее.
– Мне нравится юмор моей судьбы. Определенно, дама веселая, – поддакивает он, так что не выдерживает уже Гилберт и смеется сам, трепя паренька по голове.
– Я это к тому, что все возможно, – усмехается чуть погодя он. – Понаблюдай пока за Джеймсом, поговори с ним. Глядишь, что-нибудь да сложится, а с неприятностями разберемся по ходу, – обещает Гил.
– Правда? – именно в такие моменты Байльшмидт и верит, что Мэтт на деле все еще ребенок.
– Конечно, мы же друзья, – кивает Гилберт.
Уильямс улыбается спокойнее и, кажется, перестает нервничать так сильно. Во всяком случае, он перестает теребить ладони, нервно озираться по сторонам и мерить шагами комнату, а это о многом говорит. Байльшмидт же помогает привести дом в порядок и уходит лишь поздней ночью, когда Мэтт отрубается прямо за фильмом, впервые за последнее время без лишних мыслей. Гилберт укрывает его одеялом и тихо закрывает за собой дверь ключами. Он все еще не может поверить, что Мэттью влюбился именно в Джеймса. И все же он хочет сделать все, чтобы счастье его друга сложилось как надо.
Комментарий к Глава 11. Советчики
https://vk.com/wall-141841134_132
========== Глава 12. Не такой ==========
– Так вот в какой дыре ты теперь работаешь, – так говорит Стив, стоит ему переступить порог студии. – Совсем недурно, братец.
Он останавливается рядом с Джеймсом, а Феликс с удивлением косится на почти точную копию того. Разве что отличается цвет волос и смуглость кожи, а так старший Уильямс чертовски похож на брата.
– А ты что тут забыл? – удивляется Джеймс, вскинув брови, но ему прямо в лицо уже тыкают связкой ключей.
– Скорее, что ты забыл дома, – усмехается Стив. – Когда-нибудь ты перестанешь быть таким раздолбаем.
– Уж кто бы говорил, – бурчит Джеймс, но связку у брата забирает. – Сегодня в ночную?
– Ага, – кивает тот. Иначе просто незачем было приносить ключи. – Гюнтер обещал зайти сегодня, – добавляет мимоходом он.
Джеймс хмыкает и отводит взгляд от брата. Гюнтер – лучший друг младшего Уильямса, но в последнее время слишком занят на работе и со своим парнем. Джеймс не ревнует, напротив, он искренне рад за друга, но так же сильно он радуется, что у того выдалась возможность выбраться к нему. Стив тем временем просто осматривается по сторонам и уже успевает познакомиться с Феликсом. Или Феликс с ним, черт его знает, у кого любопытство сдает быстрее. В студии же темно, хотя до конца съемок остается не так уж и много, как может судить Джеймс по происходящему на сцене.
– Нет, серьезно, Джей, это лучшее твое место работы, – Стив времени даром не теряет и успевает подметить для себя кое-какие детали. Например, доброжелательность Феликса, ребят на съемочной площадке, чертовски милого координатора по съемкам, который носится как заведенный вокруг всех и старается всем помочь. – Намного лучше той забегаловки, где…
Джеймс оказывается рядом слишком быстро и затыкает брату рот, так что конец предложения теряется за неясным мычанием. Он бы вмазал Стиву с размаху, но разводить драку здесь ему не хочется от слова «совсем». Он треснет брата позже, дома, за его болтливость, но портить настроение местным ребятам точно нет смысла.
– А что типа было в той забегаловке? – Феликс выглядит более чем заинтересованным, вот только Джеймс глядит слишком угрожающе. – Брось, Джей, ты же знаешь, что меня типа совсем не трогает твой взгляд, – хмыкает он.
Уильямс лишь трет виски и качает головой, недовольно косясь на Стива, который хихикает рядом совсем нехорошо. Зараза, ведь прекрасно знает, насколько болезненно некоторые вещи воспринимает его брат, и прекрасно умеет этим пользоваться, чтобы лишний раз подействовать на нервы. Джеймс уже хочет высказать все, что думает о поведении ближайшего родственника, вот только его прерывает громкий голос Мэтта и остановившаяся на сцене запись.
– Феликс, подойди сюда, пожалуйста! – просит тот.
Лукашевич легко спрыгивает с высокого стула и торопится к Уильямсу, рядом с которым стоит Феличиано. Они о чем-то быстро говорят, Феликс согласно кивает, перехватывая у друга кейс с косметикой, а Варгас осторожно держится за Мэтта.
– Кто это? – тихо спрашивает Стив у брата, взглядом указывая на небольшую компанию.
– Мэттью Уильямс, координатор, альфа, – на автомате отчитывается Джеймс.
– Я спрашивал про омегу, – хмыкает старший Уильямс.
– А… – Джеймс осекается, гадая, почему вообще назвал только Мэтта. – Феличиано, визажист.
– Как занятно… – Стив явно понимает в происходящем чуть больше и не отводит внимательного взгляда от расходящейся компании. Мэтт с Феличиано идут в сторону выхода, а Феликс скрывается у площадки, где почти сразу же продолжают съемку. – Они встречаются? – снова допытывается Стив.
– Нет, конечно, к чему вообще эти вопросы? – Джеймса порядком раздражает эта заинтересованность в голосе брата и этот настороженный взгляд. Он сам ловил на себе нечто подобное, когда…
Осознание доходит с трудом, а Джеймс старательно втягивает в легкие воздух, улавливая ощутимый для всех, но столь слабый для него самого аромат.
– Дошло, наконец? – хмыкает Стив. – Держу пари, этот альфа вернется к вам на площадку уж точно не сегодня, – его ухмылка становится откровенно пошлой, а Джеймс только фыркает.
Все же Мэтт оказывается самым обычным и непримечательным альфой, который запросто ведется на чужую течку. Не то чтобы Джеймс ожидал чего-то другого, но отчего-то сейчас в голове вьется лишь разочарование в этом человеке и уверенность в собственных убеждениях. Мэттью Уильямс просто такой же, как все.
Эта мысль успевает укорениться в голове, когда заканчиваются съемки, и Гилберт сдает ему полученный материал. Джеймс скидывает все на компьютер, открывает программы и идет, напоследок, покурить с коллегами, пока те еще не разошлись по домам. На этот раз он занимает вакантное место на подоконнике, как раз в тот момент, когда из дверей лифта показывается Мэтт и спешит присоединиться к ним. Его щеки красные с мороза, на губах довольная улыбка, но Джеймс едва ли не роняет сигарету на пол, настолько удивлен его появлению здесь так быстро.
Это что-то из ряда вон выходящее. Настолько, что Джеймс окончательно теряет нить рассуждения, а когда все расходятся, грубо ловит Мэтта за руку.
– Где Феличиано? – только и спрашивает он под удивленным взглядом Уильямса.
– Что? – тот осекается, когда чувствует, как сильнее сжимается на запястье ладонь. – Я отвез его домой, – растерянно отвечает Мэтт.
– И? – Джеймс не верит, что все могло быть так просто. Ведь не могло же! Природа альф должна была требовать своего.
– Что «и»? – недоумевает Мэтти. – Отзвонился его брату, чтобы присмотрел за Феличиано, и вернулся сюда. Что я еще должен был сделать?
У Джеймса просто рушится все представление о мире и об альфах в частности, когда он смотрит в эти удивленные глаза. В них и правда абсолютно чистое недоумение, без доли пошлости или плохих мыслей. Джеймс разжимает ладонь и отступает на шаг назад, бурча какие-то нелепые извинения. Он наконец-то в полной мере осознает, почему Мэтт бесит его настолько сильно. Уильямс просто не попадает ни под одно известное Джеймсу поведение, и это выбивает из колеи, заставляет в очередной раз поверить в чудеса этого мира и, возможно, в хорошее в людях. Вот только Джеймс совершенно не хочет в это верить и наступать на прежние грабли. Он не хочет верить, что Мэтт и правда настолько хороший, насколько показывает себя. Все это бред. Чудес не бывает. И Джеймс уверен, что сможет доказать это хотя бы самому себе и сорвать с Мэтта эту маску.
***
– Как вам вообще удается жить в таком свинарнике?
Это недоумение становится первым, что встречает Джеймса, едва ли он пропускает старого друга за порог их с братом дома. Что ж, слова имеют место быть, потому что холостяцкое жилище братьев и впрямь порядком загажено как разбросанными вещами, так и кучей мусора по типу пакетов из-под чипсов, коробок от пиццы и прочей ерунды.
– Да времени как-то совершенно не находится, – чешет затылок Джеймс и виновато отводит взгляд в сторону.
Гюнтер и Оливер, наверное, единственные люди в мире, из-за которых Уильямс действительно может устыдиться своей неряшливости. Хотя бы потому, что они одни из немногих близких его людей, которых подобные вещи действительно волнуют. И хотя сам Гюнтер тот еще неряха, благодаря строгому воспитанию он, нехотя, но сам всегда убирает весь дом.
– Вот что, тут даже сесть негде, – выносит свой вердикт Байльшмидт, после скорого осмотра гостиной. – Так что для начала приведем все в порядок.
Он уже закатывает рукава повыше, а Джеймс тяжело вздыхает: Гюнтер, конечно, обычно крайне уступчивый, но когда дело доходит до чистоты – спорить попросту бесполезно, природная брезгливость не позволит ему сидеть в сраче. Поэтому Джеймс так же подтягивает рукава рубашки повыше и уныло бредет за пакетом для мусора, шваброй и ведром с водой. Видимо сегодняшний вечер станет чуть более разнообразным, чем он сам планировал.
С уборкой, однако, несмотря на все опасения, они заканчивают всего за час, в который Гюнтер успевает в красках рассказать о своей новой работе и суженом. Для Джеймса до сих пор остается загадкой, как Гюнтера, который всегда был исключительно по омегам, как и он сам, умудрился захомутать альфа, младше его самого чуть ли не на десяток лет. Джеймс поначалу даже ненароком задумывался о запудривании мозгов, но Байльшмидт, всегда серьезный и достаточно умный, вряд ли был настолько наивным, чтобы вестись на слова. Как бы то ни было, но с Николаем Арловским он встречался уже больше двух лет и ровно столько же сам Джеймс был лишен любых сексуальных контактов.
На самом деле с Гюнтером Джеймс всегда находился исключительно в дружеских отношениях. Они познакомились в школе, когда молодой омега проходил там практику, а слишком бойкий подросток любил лезть, куда не следует. Разговоры начались с воспитательных бесед сначала в классе, потом в кафешках, и как-то сами собой перетекли в гости друг к другу. Джеймс без зазрения совести признался тогда взрослому человеку в своей ориентации, а тот так же спокойно раскрыл свой секрет. Секс по дружбе так же начался весьма спонтанно и не вызывал никакой привязанности. Он был приятным, удовлетворял обоих, и Джеймс был всем более чем доволен, так как давно отчаялся уже найти себе пару. Гюнтера воспринимать как любовника не получалось, да и обоим слишком не хотелось переводить эти дружеские отношения во что-то большее, а потому, когда Гюнтер вдруг признался, что нашел себе альфу, Джеймс принял это без проблем, хоть и с легким недоумением.
С тех пор отношения их ни капли не изменились и оставались все такими же уютными, хотя все чаще в речи Гюнтера проскальзывали упоминания о семье. Джеймс слушал из вежливости, не перебивал, но сам так и не мог понять подобного «счастья».
– А теперь как хороший хозяин можешь угостить меня чем-нибудь теплым и сладким, – так говорит Гюнтер, завязывая последний пакет для мусора, прежде чем выпрямиться и утереть влажный лоб.
– Для гостя ты слишком много командуешь, – усмехается Джеймс, но все же утягивает Байльшмидта за собой в теплое и чистое помещение, которое теперь сверкает как новое.
– Я слышал, ты теперь работаешь с моим двоюродным братом? – интересуется он по дороге. – И как тебе Гил?
– Потрясающий человек, хотя его самомнение иногда меня напрягает, – усмехается Уильямс в ответ. – Но мы неплохо поладили. Серьезно, я вообще удивлен, что поладил почти со всеми на новом месте.
Это «почти» всплывает в голове одним определенным лицом, которое навязчиво смотрит в мыслях своими сиреневыми глазами. Джеймс трясет головой, а промелькнувшее слово улавливает и Гюнтер.
– И с кем же ты не поладил? – интересуется он, садясь на стул и располагаясь на нем поудобнее. – Неужели опять с кем-то дерешься и цапаешься ежедневно? – у Гюнтера есть куча поводов для подобных опасений – Джеймс вообще слишком часто за их знакомство лез на рожон, хотя конфликты можно было решить куда более мирным способом. Но импульсивность Уильямсу просто не давала жить спокойно.
– Да нет, здесь другое… – Джеймс задумывается и вздыхает. Он вполне мог бы промолчать и перевести тему, вот только Гюнтер единственный, кто знает о нем абсолютно все. А потому и теперь Джеймс выкладывает всю историю от начала и до конца без утаек.
Гюнтер слушает, не прерывая, ловит каждое опасение и недоверие в интонациях, составляет примерный образ и не может не удивляться. Этот «чертов Мэтт», по представлениям выходит совсем неплохим парнем, как раз во вкусе Джеймса, и будь он омегой, Уильямс бы наверняка давно уже замутил бы с ним без раздумий. Но есть одно «но». И это но перечеркивает любые хорошие качества в глазах Джеймса, а Гюнтер просто не может его не понять – этому парню в свое время от альф досталось слишком много неприятностей, чтобы разом изменить о них мнение.
– Ну, что думаешь? – интересуется в конце Джеймс. – Я точно знаю, что Уильямс засматривается на меня, но в отрытую пока не действует. То ли боится, то ли черт знает что, – фыркает в очередной раз он и отпивает остывшее какао.
– Ты убьешь меня за то, что я думаю, – Гюнтер мягко улыбается и откидывается на спинку стула.
– Да ладно, тебя спасет стул и все подручные предметы, – с ухмылкой отмахивается Джеймс. – Ты лучше кого-либо знаешь, что я не подниму на тебя руку.
Гюнтер знает. Знает, что Джеймс не обидит никого из омег, только если те совсем уж зазнаются и распустят руки, и то, максимум он поставит их на место, но не покалечит. И все же говорить свою мысль не хочется.
– Что если начать встречаться с ним? – все же выдает Гюнтер и прямо-таки чувствует, как столбенеет напротив Джеймс. – Не пойми неправильно, но по твоему описанию выходит прямо-таки твой идеал, о котором ты всегда мечтал, – с улыбкой говорит Байльшмидт.
– Я мечтал об омеге, – скептично напоминает Джеймс.
– А разве что-либо зависит от пола? – задает встречный вопрос Гюнтер. Уильямс едва ли не с рыком ударяет по столу, но Байльшмидт лишь приподнимает ладонь, призывая дослушать. – Я не договорил, – продолжает он. – Я прекрасно знаю, о чем ты сейчас думаешь, но послушай сам себя – ты впервые за долгое время встретил того, кто втрескался в тебя по уши и кто полностью соответствует твоим идеалам.
– Но все это…
– Даже если напускное, никто не мешает тебе бросить его потом, – не дает возмутиться Уильямсу Гюнтер. – Джей, из того, что я услышал, это просто идеальный вариант, хоть и альфа. Хотя бы попробуй, – просит он.
– Что ж, – Джеймс задумывается и прикусывает губу. – Я понаблюдаю за ним еще немного, и потом решу как быть, – выносит свой вердикт он.
Гюнтер довольно кивает и собирает со стола грязные чашки. И почему-то он уверен, что выбор Джеймса знает уже наверняка.
Комментарий к Глава 12. Не такой
https://vk.com/wall-141841134_137
========== Глава 13. Корпоратив ==========
– И что же, так происходит каждый год? – Джеймс сидит на заднем сидении автомобиля рядом с Феличиано и смотрит в заснеженную пустошь за окном. Они едут уже достаточно долго, и последние крупные города остаются далеко позади, а потому темень стоит кромешная.
– Ну да, – кивает согласно Варгас, откусывая кусок от булки, которую он прихватил с собой. – Оливер и раньше устраивал подобные корпоративы, когда был еще помощником проекта, а как обзавелся собственным, так тем более решил не терять эту традицию. Всем нужен отдых, Джей, а отдых всем вместе – здорово вдвойне.
На самом деле у Уильямса в голове рождаются сразу сотни доводов против, но он вовремя прикусывает язык. Потому что Феличиано прав, в таком коллективе отдых и правда здорово проводить всем вместе.
Эта поездка была назначена Оливером буквально неделю назад, когда он, жизнерадостный, влетел в студию сразу после съемок и довольно расположился на сцене перед всеми, привлекая к себе внимание.
– Ну что, хорошие мои, собирайтесь поближе! – говорил тогда он в микрофон, так что слышно было далеко за пределы съемочного помещения. – Доминик, будь другом, направь свет на меня, надо же хоть иногда мне чувствовать себя центром внимания, – просил Керкленд, когда неторопливо выползали и ребята из своих кабинетов.
Джеймс тогда впервые осознавал, насколько же на самом деле небольшой их коллектив. Съемочная команда, да пара офисных ребят, на которых держался весь бюджет и реклама проекта – вот и все. Ну и, конечно, сам Оливер, который без проблем брал часть обязанностей на себя, в том числе сценарии и приглашение нужных гостей. Хотя с теми же самыми сценариями во многом помогали Мэтт и Альфред, а иногда выпуски обсуждались и всем коллективом – всякое бывало.
Тем временем все скучковались вокруг сцены, а Оливер, довольный подобной расторопностью, продолжал:
– Что ж, сладенькие, вы все знаете, что последний выпуск на этот год мы снимем буквально в эту пятницу, а затем я отпущу вас всех на продолжительный отдых до февраля, – голос Оливера звучал серьезно, но в то же время Керкленд не переставал улыбаться, будто эта улыбка уже давно впечаталась в его губы. – Но перед этим у меня есть замечательное предложение! – он замолчал, выжидая томительную секунду для пущего эффекта. – Как на счет совместного отдыха за городом в прекрасном коттеджном поселке?
Это не было обязательным, но съемочная площадка наполнилась громкими хлопками и радостными выкриками. Джеймс стоял несколько удивленно в сторонке, но все остальные, похоже, прекрасно знали, о чем идет речь, а потому были искренне рады. Самого Уильямса уболтали ехать Феличиано с Феликсом, заверив, что это замечательное место для отдыха, а потому упускать такую возможность – сущее кощунство. Большего ему так узнать и не удалось.
Машина затряслась на ухабах, а Джеймс уже видит впереди тусклый свет из окон. Ему хватает нескольких секунд, чтобы вглядеться внимательнее и присвистнуть – в его представлении коттеджный поселок был несколько… Иным. Во всяком случае, маленькие домики из воображения рушатся весьма массивным и помпезным сооружением, далеко не единственным в окружении. Машина тормозится у самого входа, а местный рабочий уже спешит открыть гостям дверь автомобиля и вежливо поклониться. Джеймсу несколько неуютно от такого внимания, но он все же выбирается наружу и торопится к теплому помещению – декабрьский мороз на улице болезненно хватается за кожу.
Вся неуютность пропадает, стоит всем вместе оказаться внутри, а прислуге скрыться за дверью и по своим местам. Джеймс думает о том, как бы покрепче привинтить челюсть к остальной голове, чтобы та не тянулась к полу от удивления так откровенно. Он, конечно, прекрасно знает, что его дядя чертовски любит дороговизну, а так же что он никогда не скупится на подарки, но это место превосходит все ожидания. Огромная гостиная украшена шарами, гирляндами и кучей всяческих висюлек в самых любимых цветах Оливера; на потолке прикреплен диско-шар; на стене Джеймс успевает различить полотно для проектора, а значит имеется неплохой аналог кинотеатрам; а в самом центре гордо стоит большущий стол с кучей кресел и мягких мешков-сидушек вокруг. На столе же выпивка и столько еды, что Джеймс искренне сомневается, что даже всей гурьбой они осилят хотя бы половину.
– Это еще что, – шепчет рядом довольный Феличиано, которому приходится подняться на цыпочки, чтобы дотянуться до уха Джеймса. – Там дальше бассейн, а внизу есть тренажерный зал. Учти, борьба за бассейн в прошлом году закончилась войнушкой на водяных пистолетах.
Джеймс силится сдержать улыбку, но не может. Этот корпоратив, похоже, будет самым лучшим в его жизни.
***
– Хей, хочешь попробовать мой супер-пупер-мега-классный коктейль? – стакан с жидкостью неизвестного цвета оказывается прямиком перед замечтавшимся Кику. Тот теряется, с опаской смотрит на непонятную субстанцию, и вежливо качает головой.
– Прости, Альфред, я не хочу пить, – осторожно говорит он.
Рядом хихикает Феликс, на которого уже нацеливается взгляд Джонса, и говорит вперед поступившего предложения:
– Как и я, чувак. Я выпил уже столько, что типа скоро лопну.
По Феликсу и правда можно сказать, что он пьян. Во всяком случае Альфред не видит других причин, почему тот жмется к Кику столь откровенно. Хонда, видимо, тоже, потому что он сам тайком целует Лукашевича в щеку и забавно краснеет.
– Что ж, тогда я найду другого подопытного! – не унывает Альфред.
Хотя в общем-то искать особо некого. Джонс предлагал выпить уже, кажется, абсолютно всем, даже к Людвигу успел подкатить, вот только везде его поджидала неудача. Альфред тоскливо оглядывает веселящихся коллег, и тут взгляд его останавливается на Джеймсе, который сидит на бортике бассейна.
