Текст книги "Коридор (СИ)"

Автор книги: rakugan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Белла со злости так сильно раскачивалась в качалке, что распущенные волосы то и дело подметали пол веранды.

– Ты сейчас перевернешься, – предупредил я.

– Не каркай… А, черт!

Кресло все же перевернулось, и Белла вылетела из него, но мгновенно вскочила на ноги безупречным плавным движением бойца. Шипя и потирая ушибленный лоб, поставила качалку на место. Спайк оглушительно залаял – наверное, ему тоже хотелось поучаствовать в игре. Спаниели вообще любят, когда много шума и все бегают туда-сюда.

– Что у вас творится? – послышался удивленный голос Гарри. – Мам, ты как маленькая…

Он и вправду купался – волосы до сих пор были влажные, рубашка прилипла к телу. У Хаски мокрая шерсть торчала во все стороны. Когда огромный пес прошествовал на веранду, Спайк посторонился и подобострастно завилял хвостом.

Гарри сунул руку себе за пазуху.

– А у меня новая гадюка. Смотрите, красивая, правда?

Потревоженная змея подняла голову и зашипела. Она была крупная, на глазок длиннее тридцати дюймов, и такая темная, что узор на спине почти сливался с тоном кожи. Гарри что-то сказал ей на парселтанге, и гадюка успокоилась.

– Красивая, – одобрила Белла, устраиваясь заново в кресле и заплетая косу. – Но ты бы не приносил из леса новых змей. Знаешь ведь, что через две недели в школу.

– Я их выпущу перед отъездом, – решил Гарри, обматывая гадюку вокруг шеи на манер шарфа. – Всех, кроме аспида, – куда ему зимовать в нашем лесу… А можно аспида взять в Хогвартс? Он никого не тронет, он же умный, я ему объясню.

– Нельзя, – ответила Белла. – Я тебе говорила, там не разрешается.

– Тогда собаку! Пап, можно, Хаски со мной поедет?

Я покачал головой:

– Собак в Хогвартсе не держат.

– Что за дурацкие порядки! – возмутился Гарри.

– Не такие уж дурацкие. Посуди сам: ты целый день будешь на уроках, а пес останется запертым в спальне, совсем один. Это издевательство над животным.

Гарри почесал Хаски за ухом.

– Да, наверное…

Но вид у него был грустный.

– Возьмешь Хедвиг, – постановила Белла.

Снежно-белую полярную сову купили в Косом переулке с неделю назад.

– Ну, ма-ам, – Гарри сморщил нос. – Пусть она лучше дома остается, ладно? Что, в Хогвартсе сов нет? Я же замучаюсь таскаться с клеткой.

– От этого еще никто не умер, – наставительно заметила Белла. – А совсем без фамилиара неприлично… Все, иди мой руки, сейчас будем ужинать. И не выпускай змей ползать по спальне, Динки боится!

Последние слова она крикнула Гарри вслед, когда он уже вошел в дом. Потом обернулась ко мне:

– Ну так что? Сегодня?

– Сегодня, – ответил я.

***

За ужином Гарри сонно ковырялся в тарелке, и Белла многозначительно посматривала на меня – может, отложить разговор? У меня самого было сильное искушение перенести беседу на завтра… А там и на послезавтра…

Ну нет! Даже головой пришлось потрясти, чтобы прогнать дремоту. Так можно откладывать до бесконечности. Решили сейчас, так сейчас.

– Динки, – позвал я эльфиню, – свари мне кофе… Гарри, нам нужно с тобой поговорить. Это касается твоих первых родителей.

У нас с Красоткой язык бы не повернулся назвать Джеймса и Лили «настоящими» отцом и матерью, или как там еще говорится в таких случаях.

– И что с ними? – спросил Гарри без всякого интереса. Наверное, ждал очередной воспитательной лекции на тему: “Джеймс был отличником, и Лили была отличницей, поэтому в Хогвартсе ты должен…”.

– Пора рассказать тебе, как они умерли. Это важно.

Вот тут Гарри мигом проснулся, нахмурился и выпрямился на стуле, переводя взгляд с меня на Беллу. Я заметил, как Красотка украдкой постучала палочкой по ножке стола – суеверный жест, чтобы отогнать беду.

– Погодите, – сказал Гарри. – Вы же всегда говорили, что этого не знаете. Что их убили, но вам не известно, кто… А потом этот человек пытался убить и меня, но авада не вышла, как следует, и остался только шрам…

– Да, все верно, – кивнул я. – Но есть еще кое-что. В день катастрофы твоих родителей – они жили тогда в деревушке под названием Годрикова Лощина – навестил Темный Лорд. Собственно говоря, там он и погиб. Некоторые считают, будто именно он убил Джеймса и Лили, а потом хотел убить тебя, но что-то помешало…

Я заговорил быстрее, чтобы на всех парах проскочить опасный отрезок. Рассчитывал, что Гарри, вымотавшийся к вечеру, не станет задавать лишних вопросов. Но, как выяснилось, я просчитался.

– Пап, я ничего не понимаю! Зачем Лорду убивать моих родителей? Они…

Гарри запнулся.

– Они же не были… ну… доносчиками?

– Не смей так говорить об отце с матерью! – вмешалась Белла. Для любого, отсидевшего в Азкабане, нет оскорбления хуже, чем «доносчик», и даже в адрес Поттеров Красотка этого не потерпела бы. – Надо ж такое сморозить! Как тебе в голову пришло?!

Но вид у нее был настороженный. Гарри дотянулся до ее руки через стол и погладил запястье.

– Мам, ну не сердись! Я сам знаю, что сдуру ляпнул. Просто… Что еще они могли сделать такого, за что заслуживали смерти?

Красотка ничего не ответила и только покосилась на меня.

Загвоздка была в том, что Гарри до сих пор не знал, по какую сторону баррикад на самом деле находились Поттеры. Этот вопрос мы обходили умолчанием и, как коршуны, следили, чтобы никто из нашего и без того узкого круга общения не сболтнул ребенку лишнего. Газет Гарри не читал, по радио слушал исключительно музыку, во “Флориш и Блоттс” исследовал в основном полки с комиксами, так что и узнать ему было неоткуда. Сейчас нам предстояло объяснить ему истинное положение вещей.

К счастью, Динки как раз принесла кофе, так что я успел хоть чуть-чуть собраться с мыслями.

– Гарри, – медленно начал я, – твои родители ни в коем случае не были подлецами и предателями. Просто они… входили в Орден Феникса. Мы раньше тебе этого не говорили, но теперь ты должен знать.

Настала очередь Гарри настороженно моргать. Потом он сглотнул и переспросил:

– То есть, они были нашими врагами, так, что ли?

– Я бы не стал это так называть… «Противниками» – так будет вернее.

Но Гарри все смотрел на меня, будто ждал чего-то. Может, надеялся, что это глупая шутка или ему так говорят в наказание, потому что он в чем-то провинился. Белла все еще держала его за руку. Гарри перевел взгляд на нее:

– Мам?

Красотка кивнула – мол, это правда, так все и есть.

– Я же думал… – Гарри посмотрел на нее с отчаянием. – Я думал, они были героями!

Крепкий горький кофе, который принесла Динки, будто комом встал у меня в горле.

Вот оно что! Теперь понятно, почему Гарри никогда не задавал вопросов о первых родителях. Мне-то казалось, ему неинтересно. А он просто-напросто придумал для себя версию настолько логичную, что и обсуждать нечего.

Если Джеймс и Лили погибли, значит, за Темного Лорда, а как иначе? Тем более что дома у нас царил настоящий культ героев: тех, кто пал в бою, умер от пыток в аврорате или до сих пор гнил в тюрьме. Я-то старался не пичкать ребенка военными рассказами, но Белле же хоть кол на голове теши. Бесконечные воспоминания, обязательный третий тост “За тех, кто не вернется”… Красотка только что алтарей героям не ставила. А уж Гарри и подавно впитывал эти истории, как губка.

Белла тем временем сообразила, что пора бы спасать положение, поднялась и принялась расхаживать туда-сюда по комнате.

– Гарри, пойми, твои родители тоже были героями…

Она остановилась, чтобы перевести дыхание. Сказать такое о Поттерах для Красотки уже само по себе было подвигом.

– Джеймс и Лили просто ошиблись, – говорила она. – Выбрали не ту сторону. Они не знали. Не понимали. Их обманули! Но это не мешает… не мешало им быть достойными людьми. Они пали в бою…

Белла, кажется, уже сама себя накрутила.

– А значит, как героям, им тоже открыты врата Валгаллы!

Да троллева мать, сколько можно! Сто раз ведь просил не внушать Гарри идеи боевой группы! Что они там у себя плели – их личное дело, но зачем рассказывать ребенку, что нет ничего лучше гибели в бою?! До нее не доходит, что ли?!

Я стиснул зубы. Момент был не самый подходящий, чтобы из-за этого ссориться, да еще на глазах у ребенка. Но, к счастью, из всей пламенной речи Гарри услышал только то, что ему было интересно.

– Мам, ты сказала – «в бою»? Они сражались с Темным Лордом?

– Ну-у… – Белла замялась.

– Этого никто не знает, – вмешался я. – Когда на место явились авроры, они обнаружили три трупа, и ни у одной из жертв не было палочки. В газетах писали, что якобы Темный Лорд убил твоих родителей и по какой-то причине погиб, столкнувшись с тобой. Но лично я в это не верю. Даже если бы он действительно хотел покончить с Поттерами – почему отправился к ним лично, а не поручил кому-то? И куда девалась после смерти его собственная палочка? Видишь, вопросов слишком много… Скорее всего, в доме был кто-то еще, кто убил всех троих. Но боюсь, правды мы никогда не узнаем.

Гарри смотрел на меня широко раскрытыми глазами, которые в сумерках казались совсем темными. Потом на мгновение зажмурился.

– Слушайте, – неожиданно спросил он, – а может, Темный Лорд приходил к моим родителям, чтобы…

Он с надеждой посмотрел на Беллу.

– Может, они передумали?! Может, поняли, что были не правы, и хотели перейти на его сторону? А фениксовцы узнали об этом, ворвались в дом и всех убили?

– Да, да! – радостно согласилась Белла и, подбежав к Гарри, принялась обнимать и целовать его. – Ну, конечно, да!

Версия была удобная, слов нет, но слишком легко опровергаемая. Так что я воспротивился:

– Гарри, это звучит правдоподобно, но наверняка тебе никто не скажет. Больше того – если кто-то будет утверждать, что ему это известно, значит, этот человек врет, или он сам и есть убийца…

Но Гарри, казалось, не услышал ни слова из того, что я говорил. Его мысли уже приняли другое направление.

– Смотрите, я вот подумал… Даже если мои родители хотели принести присягу Лорду, они ведь, наверное, не успели, так?

– Не знаю, – осторожно ответил я, не понимая, куда он клонит. Красотка насторожилась, хотя продолжала машинально гладить плечо Гарри.

– Значит, они все-таки остались врагами… – сказал Гарри чуть громче.

– Я же тебе объяснял, никто не…

Но он, не дослушав, звонко спросил:

– Так вот почему вы не дали мне свою фамилию? Потому что я сын врагов?

– Да нет же! – Белла покрепче прижала его к себе. – При чем тут фамилия?! Просто тогда у нас не было такой возможности, и мы хотели, чтобы ты помнил своих первых родителей, и…

Но Гарри уже вскочил, вывернувшись из ее объятий, и произнес срывающейся скороговоркой:

– Мам, пап, можно, я пойду спать? Я очень спать хочу. Не сердитесь. Спасибо, что рассказали. Спокойной ночи!

И выбежал из столовой так быстро, что Хаски едва успел за ним. Красотка кинулась следом, но вернулась минут через десять.

– Не хочет со мной разговаривать, – сказала она мрачно. – Накрылся одеялом с головой и делает вид, будто спит. А все твоя вина! Надо было раньше, постепенно…

– Много чего надо было, и что теперь?! А ты, кстати, тоже хороша! Какого черта забиваешь ребенку голову всякой чепухой?! «Врата Валгаллы»… Белла, проснись, война уже десять лет как закончилась!

В приоткрытую дверь осторожно заглянула Динки, но Белла заорала: «Вон!», и Динки как ветром сдуло. Зато Красотка слегка успокоилась.

– На себя бы посмотрел! «Наверняка никто не знает», – передразнила она, наливая себе вина. – Тебе что, трудно было сказать, будто Поттеры перешли на нашу сторону? Трудно, да? Язык бы отсох?!

– Красотка, ты не хуже меня знаешь, что это неправда.

– И что? Зато Гарри было бы спокойнее! Думаешь, ребенку легко узнавать такое о своих родителях?

– А ты думаешь, он не умеет сложить два и два?! Если Поттеры перешли на сторону Лорда, кто, спрашивается, их прикончил?!

– Там же был кто-то еще, ты сам на это намекал.

– Это другое! Из того, что там мог оказаться посторонний, еще не следует…

Но законы логики Красотку не интересовали.

– Пускай будет Дамблдор, – постановила она. – Я завтра так и скажу Гарри.

– Ты совсем сбрендила?!

– А что такого? На самом деле старик, конечно, не справился бы с Лордом, но Гарри-то об этом не знает. Зато он поверит, что Поттеры перед смертью раскаялись, и ему будет легче…

– Ну, ты и умница! Молодец! – я теперь тоже вскочил, потому что не мог усидеть на месте. – Конечно, давай так и скажем Гарри! Главное, что непорочность Поттеров будет восстановлена, а Дамблдора можно скинуть со счетов, да? Плевать, что Гарри через две недели уезжает в Хогвартс и там при первой же встрече вызовет директора на дуэль! Плевать, что будет дальше!

– Не ори на меня! – Красотка теперь сама кричала так, что бокалы в буфете тоненько звенели. – Хватит молоть ерунду! С чего бы Гарри вздумалось затевать дуэль?!

– Да с того! – я схватил ее за руку. – Не ты ли пичкала ребенка всякой белибердой насчет благородной мести?! Будто не знаешь, какой у него характер! Да для него на Дамблдоре свет клином сойдется: «Он убил моих родителей», и все тут! Хочешь натравить его на старого психа? Сделать смертником?!

– Гарри не станет нападать напрямую! Он не такой дурак, как ты думаешь!

– Разве?! А, по-моему, весь в тебя!

Красотка уставилась на меня, тяжело дыша, потом облизнула пересохшие губы, влепила мне пощечину и ушла, хлопнув дверью.

***

Я остался в столовой, чтобы успокоиться, перевести дух и подумать. Гарри, конечно, пришлось несладко, а самое противное, что это и вправду моя вина. Нечего было оттягивать до последнего, а потом вываливать все сразу. И не надо было так много рассказывать о Поттерах. Из моих историй о Джеймсе и Лили Гарри, должно быть, сделал вывод, что это были наши лучшие друзья и, конечно, соратники Лорда. Он не помнил своей жизни у Дурслей, знал только, что с ним там плохо обращались, и наверняка считал это естественным. Ведь мы проиграли войну – с какой стати победители станут церемониться с детьми побежденных? Вот его и отправили к маглам, а мы с Беллой не могли вмешаться, потому что были в Азкабане. Но едва вышли оттуда, сразу же забрали его к себе, как сделали бы то же самое для любого осиротевшего ребенка своих друзей.

Все было стройно, убедительно, логично. И теперь этот понятный и привычный мир рухнул. Я попытался поставить себя на место Гарри. Что бы я почувствовал, узнав, что на самом деле сын врагов? Наверное, унижение. А еще задумался бы, почему меня усыновили. Из жалости? Ради насмешки? В надежде, что еще удастся сделать из меня человека?..

Я затушил сигарету в пепельнице и отправился поговорить с Беллой. Она же не совсем дура, просто слегка со сдвигом, и рано или поздно поймет… Но ничего не получилось – стоило мне появиться, как Красотка демонстративно ушла в гостевую спальню и заперлась там. Ну и черт с ней!

Увиделись мы лишь рано утром, на спарринге. Несколько лет назад мы отвели для тренировок часть чердака в левом крыле, куда вел отдельный вход. Стены и пол здесь были обтянуты мягкой тканью, заглушающие заклятия блокировали все звуки изнутри, а дверь автоматически запиралась, едва в зале оказывались два человека. Поставить такие чары пришлось после того, как к нам однажды случайно забрел Гарри. Было ему тогда лет пять, кажется. Он жутко перепугался – должно быть, решил, что мы с Беллой пытаемся убить друг друга. Даже расплакаться не смог, только стоял и смотрел, а потом еще сутки не мог говорить от потрясения. С тех пор мы стали осторожнее…

Когда я поднялся по лесенке, дверь зала была приоткрыта. Я подумал, что Белла наверняка захочет придать мне заряд бодрости с утра – и не ошибся. На расшаркивания она точно была не настроена, потому что стоило мне открыть дверь нараспашку, как навстречу полетело режущее заклятие. Но я старый стреляный воробей, все-таки двадцать лет с любимой супругой… Так что я успел нырнуть под луч, перекатившись по полу. При этом чудом избежал второго заклятия – уйма времени ушла на то, чтобы подняться. Секунды две, не меньше. Белла успела подскочить и со всей дури зарядить мне под дых, так что я еще несколько мгновений не помнил, на каком я свете.

Палочки полетели в сторону – мало ли, еще сломаются ненароком, раз уж пошел мордобой. Белла схватила меня за запястье и коленом ударила в локоть. Больно было зверски, но я сумел вцепиться ей в ногу, и мы вдвоем повалились на пол – Белла сверху. Это был ей бонус, она сдавила руками мне шею. Я стал задыхаться, истерично нашаривая рукой ее лицо, и ткнул ей пальцем в глаз. Хватка чуть ослабла. Пока Красотка мешкала, я перекатился на нее, навалился всем весом и с наслаждением врезал кулаком в лицо, еще раз и еще…

Все-таки в полном контакте есть то преимущество, что я тяжелее. Если бы не сломанная правая рука, черта с два Белла бы вообще вывернулась. Но сейчас я не мог ее как следует прижать, так что она надавила мне на сонную артерию и сбросила с себя, когда я ненадолго отключился.

Пару раз пнув меня по ребрам, Белла отошла в сторону и спросила: “Всё?”. Я не мог ответить, так что просто помахал в воздухе уцелевшей рукой – мол, все, все… Дальше просто лежал и слушал шаги: вот Белла подбирает палочки, вот открывает стенную панель, чтобы достать обезболивающее зелье. На лечение руки ушла прорва времени. Сращивать ее пришлось минут двадцать, так что без обезболивающего мне пришлось бы несладко. Затем мы поменялись местами, и теперь уже я лечил Беллу. У нее ничего особенного не было: только кровоподтеки на лице, заплывший глаз, и во рту было несколько сломанных зубов.

Потом мы еще покурили, сидя на полу. Эйфория от схватки прошла, зато боль постепенно возвращалась: все тело саднило, хотелось забраться под одеяло и спать. Но надо было ловить момент, пока Красотка уставшая и спокойная после драки.

За полчаса, хоть и с трудом, мне все же удалось уговорить ее не упоминать Дамблдора при Гарри. Однако потом Беллу опять понесло неизвестно куда.

– Надо было сказать ему правду, вот что!

– Какую? Что Лорд убил его родителей?! Так, во-первых, кто сказал, что это правда? Во-вторых, для Гарри это…

– Нет же! – она возмущенно посмотрела на меня. – Что он и есть Лорд!

Я был готов с досады побиться головой об пол.

– Красотка, ты до сих пор в это веришь?

– А ты разве нет? Когда мы с Гарри ходили покупать палочку в Косой переулок, даже Олливандер говорил…

– Началось… И что такого говорил Олливандер?

– Я же тебе рассказывала! В палочке Гарри – перо из задницы того же феникса, что и у Лорда! Этого мало?

Красотка умеет изящно формулировать свои мысли, ничего не скажешь… Я засмеялся: ну хоть не из задницы самого Лорда, и на том спасибо. Белла мрачно глянула на меня.

– Что смешного?!

– Ничего, ничего… Bellissima, да пойми ты – Олливандеру нужно продать товар, вот он и говорит покупателям то, что они желают услышать! Это ничего не доказывает. Скажем, у Риты Скитер ореховая палочка, как и у тебя, – что же, вы с ней сестры-близнецы?

– А причем тут Скитер? – мгновенно взвилась Белла. – К чему ты это сказал?! Ну да, она твоя любовница! Иначе откуда тебе знать, какая у нее палочка?

– Да хватит сочинять… О палочке Рита как-то упомянула в разговоре. Красотка, перестань цепляться ко мне из-за каждой мелочи.

Белла немного смягчилась.

– Ладно, тролль с ней, с Ритой… Слушай, а ты хоть заметил, что метка начинает оживать?

– Да ну?

Чтобы она от меня отстала, я даже оттянул рукав и уставился на метку. Такая же, как была все эти годы… Светлая, почти сливается с кожей, будто выцвела.

– Она стала немножко четче, – с торжеством заявила Белла.

Уж не знаю, где она это усмотрела.

– И нагревается! Что это, как не доказательство?

– Еще бы не нагревалась – в такую-то жарищу… Белла, да посмотри на себя – ты же полную ерунду несешь!

– Ах, так? – она фыркнула и вскочила на ноги. – Хорошо, я больше и слова не скажу! А ты как был кретином, так и остался! Но знаешь, на этот раз я с тобой согласна. Действительно, рассказывать Гарри правду рано. Он должен сам вспомнить.

– Я же совсем другое имел в виду! – не выдержал я. Но Красотка только отмахнулась и ушла.

Мне оставалось только плюнуть с досады. Наведя в зале порядок, я запер дверь и побрел в ванную, а потом зашел к Гарри.

Здесь было так тихо, что после пронзительного голоса Беллы с непривычки даже не по себе становилось. Шторы в спальне были задернуты, и сквозь них слабо пробивался утренний свет, да еще неярко горела лампа над террариумами. Хаски, лежавший на коврике рядом с кроватью, приоткрыл глаза, посмотрел на меня и опять уснул.

Гарри тоже крепко спал, спрятав лицо в подушку и свернувшись клубочком, будто хотел стать совсем маленьким. Рядом на постели дремала вчерашняя гадюка. Я осторожно, чтобы не потревожить змею, поправил сползшую простыню и огляделся. На столике возле кровати, где обычно стояла колдография Поттеров, было пусто. Подумав, я подошел к окну и выглянул наружу – так и есть, вон она, внизу в траве.

Я призвал колдографию, и она послушно прилетела в руки. Стекло треснуло, но сама картинка осталась цела.

На этом снимке всегда царила осень, и место было непонятное – то ли парк, то ли площадь. Видна была лишь часть мостовой и пустой высохший фонтан. Обычно Лили и Джеймс появлялись здесь вдвоем – вальсировали, разговаривали или просто сидели на краю чаши. Сейчас Лили нигде не было видно, а Джеймс, сгорбившись, сидел на каменной кромке фонтана. Потом словно почувствовал мой взгляд и поднял голову.

Мне показалось, что он порядком пьян – если, конечно, покойникам на Авалоне есть, где нагрузиться. Прищурившись, Джеймс долго разглядывал меня. Потом показал мне средний палец.

Я пожал плечами, спрятал колдографию в карман и вышел из спальни, тщательно закрыв за собой дверь.

Глава 5

– Если победили индейцы, они будут бить в тамтам. Это у них означает победу.

Незадолго до этого Сми как раз наткнулся на тамтам и теперь на нем восседал.

– Как же, сейчас, услышишь ты победный тамтам, – пробормотал он себе под нос.

На следующий день я попытался поговорить с Гарри, чтобы сгладить первое впечатление. Мол, мы с его родителями были по разные стороны баррикад, но шла война, а на войне у каждой стороны своя правда. В конце концов, кем бы ни были настоящие родители Гарри, мы любим его таким, какой он есть, несмотря ни на что. Получилось не слишком удачно. Он, конечно, все это выслушал, но молча, и вообще как-то замкнулся в себе. Только спросил, зачем мы его взяли. Вопрос, которого я так боялся… Я сказал, что мы давно хотели ребенка, но Гарри, кажется, не поверил. Оставалось только надеяться, что когда-нибудь эта ложь не выйдет мне боком…

Между тем до Хогвартса оставались считанные дни, и время летело с безумной скоростью. Ближе к первому сентября Гарри повеселел. Маленькие школьные мелочи —чистые тетрадки, учебники с неразрезанными страницами, новенькие перья, нераспечатанные чернила, – всегда поднимают настроение. Я надеялся, что ожог начал начал постепенно затягиваться, ведь время лечит.

А в Торнхолле в те дни воцарился настоящий бедлам. Динки еще ни разу не приходилось отправлять Гарри в такую долгую поездку, и она страшно беспокоилась. За обедом мы ели холодный суп и подгоревшее жаркое, потому что Динки было не до того. Она то и дело бросалась перекладывать чемодан: вдруг забыла уложить теплые носки или запасную пижаму? Спросить совета было не у кого – ее мать, Конни, давно умерла.

В последних числах августа Динки отпросилась в Седжтон-парк, поговорить с Хетти, тамошней старшей эльфиней. Та-то была опытная – не первый год снаряжала мальчишек в школу… Но вернулась Динки подавленная, а потом я застал ее всхлипывающей над чемоданом:

– Хетти сказать, эльфы в Хогвартсе такие невнимательные, – хныкала она. – Стирать одежду учеников только раз в неделю, и то все время забывать. Вот однажды молодой хозяин встать утром, а у него не быть чистой руба-ашки…

Я выразил мнение, что молодому хозяину это пойдет на пользу: по крайней мере, научится беречь вещи и не пачкать их почем зря. Но Динки посмотрела на меня, как на убийцу, и зашлась в приступе рыданий. Я поскорее сбежал – если она совсем расстроится, обеда нам не видать, как своих ушей.

***

Утром первого сентября хаос в доме достиг наивысшей точки. Динки проливала потоки слез и умудрилась в последний момент сунуть в чемодан сверток с домашними пирожками. Напрасно я заверял ее, что в Хогвартсе учеников хорошо кормят и голодная смерть молодому хозяину не грозит.

Вокруг нас с лаем носился Спайк и атаковал клетку с совой, птица в ответ грозно щелкала клювом и хлопала крыльями. Зато Хаски не пожелал прощаться, мрачно отвернулся и ушел. Вдобавок каминная сеть, как и следовало ожидать, была беспрерывно занята. Попасть на платформу 9 и 3/4 нам удалось не иначе, как чудом.

На платформе Гарри вел себя в точности, как все новички. Нервничал, хотя старался это скрыть, и постоянно вертел головой по сторонам, будто пытался запомнить сразу всех своих будущих однокурсников. То и дело поглядывал на паровоз, окутанный клубами дыма. Покраснел, когда Белла принялась его целовать, – он ведь уже не маленький, что за телячьи нежности у всех на виду!

К нам подошел Ральф с рюкзаком за плечами. Мне было как-то не по себе, я то и дело осматривал платформу, но ничего угрожающего не заметил. Отогнал пару назойливых типов с колдографами и раз пятнадцать напомнил Ральфу, что в школе он должен присматривать за Гарри и глаз с него не спускать. Ральф в ответ пятнадцать раз заверил меня, что все будет нормально, но наконец не выдержал и сбежал к своей компании.

От группки подростков до нас доносились обрывки разговора, где мелькало слово «нирвана». Странные темы для бесед у нынешней молодежи… Но тут появились Малфои в полном составе, и я отвлекся. Драко, которому тоже предстояло впервые отправиться в Хогвартс, выглядел еще бледнее обычного – должно быть, от волнения. Наконец паровоз дал высокий пронзительный гудок, Гарри с Драко поднялись в вагон и еще долго махали нам из окна.

Состав с грохотом и лязгом тронулся. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, и вот мимо нас уже проехал последний вагон с алыми сигнальными огнями. Толпа родителей на платформе стала расходиться: одни двинулись к выходу через вокзал, другие к общественному камину. Хогвартс-экспресс отправился, больше здесь делать было нечего.

Люциус просто-таки сиял от гордости.

– Ну что, может, немного расслабимся? – предложил он. – Как насчет встретиться вечером в клубе? Все-таки не каждый день провожаешь сына в Хогвартс – надо это отметить!

Цисс посмотрела на Беллу и пожала плечами. Кажется, она была совсем не так рада, как Люциус.

Целый день мы с Беллой прошлялись по Лондону – возвращаться в пустой дом не хотелось. К восьми вечера аппарировали в Косой переулок. На одной из маленьких улочек поблизости находился Клуб предпринимателей, где Малфой назначил нам встречу.

Последний раз я бывал здесь лет десять назад, но с тех пор мало что изменилось: все тот же приглушенный свет массивных ламп, ковры, в которых нога тонет по щиколотку, негромкие разговоры, аромат хороших сигар… Воплощение респектабельности и финансовой надежности – самое место для таких, как «наш дорогой Люциус».

Эльф, встретивший нас у входа, сообщил, что мистер и миссис Малфой уже здесь, и проводил в отдельный кабинет. По стенам, обшитым резными дубовыми панелями, были развешаны картины с охотничьими сценами, а за полуоткрытой дверью в курительную комнату виднелся бильярдный стол.

За ужином мы говорили о всяких пустяках. Беллу развеселило выражение лица эльфа, потрясенного тем, что леди вместо вина заказала бутылку огневиски и прикончила ее почти в одиночку. Когда принесли десерт, Люциус предложил слегка размяться и позвал меня поиграть в бильярд. Белла с Цисс проводили нас рассеянными взглядами и тут же с головой ушли в школьные воспоминания.

Поглядывая издалека на болтающих женщин, Люциус почти сразу перешел к «серьезному разговору».

– Кто такой Фадж? – театрально вопросил он, откидывая назад прядь волос.

– Корнелиус, – ответил я, пожав плечами.

Дурацкий ответ, ну так ведь и вопрос был риторический, если на то пошло.

– Руди, не паясничай. Я имею в виду, что он – никто! Это временная кандидатура. Дамблдору не удалось протолкнуть на пост министра своего приятеля Огдена, а сторонники Скримджера слишком слабы, чтобы…

– Да, конечно. Давай ближе к делу.

Я промахнулся битком по цели и отошел от стола.

– Так вот, – Люциус, прищурившись, разглядывал расположение шаров, – как я уже сказал, Фадж – пустышка. Он на коне, только пока все остальные не набрали достаточно сил, чтобы ввязаться в борьбу. Сейчас идеальный момент, чтобы начать «раскручивать» Гарри. За ним готовы пойти многие, так что через год, – он наклонился над столом, – мы будем иметь министерский пост для кого-то из наших…

«Например, для тебя», – вслух я этого, конечно, не сказал.

– … И карт-бланш на любые действия, – закончил Малфой.

От его удара красный шар, вращаясь, влетел в лузу. Люциус перешел на другую сторону и опять прицелился.

– Гарри еще слишком молод, – заметил я.

– Ну и отлично! – Люциус выпрямился. – Нам от него совершенно ничего не нужно, только имя. Есть очень серьезные люди…

Он выразительно посмотрел на меня.

– Подчеркиваю – очень серьезные, – которые готовы профинансировать кампанию.

– Мне кажется, стоит подождать, пока Гарри закончит школу, – уклончиво ответил я.

– Ну что ты плетешь, а? – с досады Люциус даже промахнулся и отошел, уступая мне место у стола. – Да кому он будет нужен, когда закончит школу? Вспомни, какая была истерика вокруг «Мальчика-Который-Выжил» в восемьдесят первом году! А когда вы его только что взяли? Надо было ковать железо, пока горячо!

– Тогда не было такой возможности… Отойди, ты мне мешаешь.

Он отодвинулся, но не замолчал.

– Хорошо, ты прав, не было. Но, как ты понимаешь, интерес к Гарри за эти годы сильно упал, хотя бы потому, что публика не может ни о чем долго помнить. Сейчас его опять ждет всплеск популярности, но скоро и эта волна спадет. Затягивать нельзя!

– Я знаю.

– И? – Люциус выжидательно глянул на меня.

Я в очередной раз промазал.

– Дамблдор объявит нам войну.

Люциус отмахнулся от этого аргумента.

– Дамблдор – политический труп, – веско заявил он. – Можно смело сбросить его со счетов, тут даже говорить не о чем.

– Ладно, предположим. А если вернется Лорд? Ты об этом не подумал?

– Пф-ф! Десять лет ни слуху ни духу, а тут вдруг вернется!

– Не знаю. У меня нехорошие предчувствия.

– А у тебя когда-нибудь были другие?.. Руди, перестань отклоняться от темы. Я понимаю, что тебе не хочется торговать своим ребенком. Во всяком случае, я думаю, ты именно так это воспринимаешь. Но!

Люциус сделал многозначительную паузу.

– Я имею в виду интересы прежде всего Гарри…

– Да ну?

– Конечно! – с таким жаром ответил он, что это прозвучало почти убедительно. – Подумай сам! Слава не вечна. Если Гарри не совершит ничего выдающегося, через пять лет никто и не вспомнит Поттера, в черт-знает-каком году победившего Неизвестно-Кого…