Текст книги "Коридор (СИ)"

Автор книги: rakugan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

– Было бы на редкость удачно, – кивнул Люциус. – Но я почти уверен, что старый ловчила и здесь подстраховался. Не знаю, что думают авроры, но с точки зрения школьного устава Дамблдор чист, как агнец. На все вопросы у него готов ответ. Я спрашиваю: «Почему философский камень хранился в школе, какое отношение он имеет к Хогвартсу?». А директор сразу сует мне ведомость, где камень числится как учебное пособие.

– Почему он заранее не уведомил Совет попечителей?

– Не обязан, – пояснил Люциус. – Согласовывать нужно только покупки, а камень достался Дамблдору бесплатно, на временное хранение.

– Неужели никто, кроме тебя, не видит в этом ничего странного?

Люциус с досадой отмахнулся.

– Не спрашивай… Большинство попечителей – дружки Дамблдора и стоят за него горой. Меня бы давно вытурили с поста главы Совета, но где еще они найдут идиота, который сходу отвалит пару тысяч на ремонт школы? Только зря они думают, будто я тупой денежный мешок, которого можно доить, а взамен кормить сказочками. Не на такого напали! Я им еще покажу… А пока приходится бороться за каждую мелочь. Взять хотя бы нынешний случай. Вход в подземелье охраняет трехголовый пес, а дверь к нему закрывается простой алохоморой. Заклятием, которое знают даже первокурсники! Казалось бы, Дамблдор просто напрашивается на обвинение в халатности, но все, кроме меня, проголосовали против. Каково?!

До меня сегодня все доходило с запозданием.

– Трехголовый пес?

– Ну да, – с готовностью подтвердил Люциус. – Огромная тварь, головы размером с это кресло, а уж зубищи – каждый, как моя рука! Если бы Хагрид не оттаскивал псину, она бы нас в клочки разодрала!

Сегодня день откровений… У Пушинки, стало быть, три головы! Она из греческих церберов, что ли? Но это очень редкая порода, неудивительно, что Гарри не нашел ее в справочнике. А заодно решил благоразумно умолчать о такой мелочи, как несколько голов. Понимал, что иначе ему не позволят и близко подойти к собаке. И о Фламеле не сказал, и о Гермионе… Что еще он скрывал, паршивец?!

Ладно, это все неважно. Я не буду его ругать, я ни слова ему не скажу, только, Мерлин великий, пускай он придет в себя…

– …Дамблдор все предусмотрел! – распинался тем временем Люциус, раскрасневшись от выпивки. – Дескать, ученикам объявили, что доступ в этот коридор воспрещен. А если они все же туда пошли, да еще ночью, когда должны были находиться в спальнях, – это их проблемы. Директор в данном случае ответственности не несет. Как представлю, что там оказался бы Драко! Но, к счастью, у него есть голова на плечах…

Люциус запнулся и покосился на меня. Я сделал вид, что не слышал последней фразы.

– Кстати, как Гарри? – спохватился Люциус.

Я пожал плечами.

– Пока без изменений. Ждем, когда очнется.

Люциус вздохнул и сделал сочувственное лицо.

– Это ужасно. Держись. Когда я думаю, что и Драко мог бы…

Но я уже слишком устал от разговора, так что лишь машинально кивал. Только минут через пятнадцать мне удалось наконец выпроводить Люциуса, сославшись на то, что пора возвращаться в школу

***

Следующие сутки в лазарете тянулись все так же тоскливо, хотя Гарри теперь выглядел немного лучше: щеки порозовели, глаза под веками двигались – значит, спал и видел сны. Его несколько раз навещали целители из святого Мунго, а еще заходила МакГонагалл. У Дамблдора хватало такта не появляться.

Приходили и студенты, но всех, кроме Ральфа и Драко, мадам Помфри разворачивала обратно. На столике у кровати Гарри росла гора шоколадных лягушек, сахарных перьев и открыток с пожеланиями выздоровления. Однажды Белла посмотрела на эту груду, засмеялась и никак не могла остановиться. Прибежала Помфри со стаканом воды и успокоительным. Белла выпила его и опять впала в оцепенение.

Теперь мы с ней сменялись через каждые шесть часов. В свободные промежутки я мотался за зельями и встречался с Малфоем, который сумел-таки получить из канцелярии копию схемы заклятий, установленных в подземелье.

Если прикоснуться палочкой к схеме, над ней появлялся трехмерный чертеж комнаты. Помещение было совершенно пустым, если не считать большого зеркала. На зеркале, согласно пометкам, были установлены модифицированные чары инсендио, срабатывавшие при попытке подойти слишком близко или применить магию. В графе «Исполнитель» было указано, что заклятия накладывал сам директор.

Я подозревал, что схема была составлена и зарегистрирована задним числом. Можно было убедить Люциуса начать по этому поводу расследование, но у меня была веская причина этого не делать. Вечером седьмого июня я встречался с Рабастаном и показал ему схему. Брат поинтересовался:

– Ты хочешь подать иск?

– Да. Если будет доказано, что Дамблдор скрывал от попечителей использование в школе настолько опасных чар, его можно будет отстранить.

– Я бы на твоем месте не спешил, – заметил Рабастан, сворачивая пергамент в свиток.

– Почему?

– Видишь ли, – брат задумчиво уставился в потолок, – у меня есть ощущение, что в этом деле не все так просто. О том, что произошло в подземелье, мы знаем только со слов Дамблдора. Гарри пока что считается свидетелем. Когда он придет в себя, его будут допрашивать, но только для проформы. Однако если в деле начнут копаться, неизвестно, какие подробности могут выясниться…

– Ты хочешь сказать, что Гарри обвинят в убийстве?!

– Это маловероятно. Но пока не известны все обстоятельства, я бы не советовал что-либо предпринимать.

Интуиции Рабастана в таких делах можно было верить, так что я решил подождать.

После разговора с братом я аппарировал в школу – пора было сменить Беллу на посту. Еще с порога заметил, что в лазарете все изменилось. Палата было ярко освещена, а Красотка, сидя на одной из кроватей, болтала с Помфри. Это само по себе было поразительно, учитывая, что за предыдущие два дня она не произнесла ни слова.

Увидев меня, Белла вскочила:

– Представляешь, Гарри пришел в себя! Он открыл глаза, увидел меня и сказал: «Привет, мам». Это было в половине восьмого. Потом опять заснул… Стой, не ходи туда, не тревожь его!

Но я все равно заглянул за ширмы. Гарри спал, по-детски разбросав руки в стороны. Я подошел ближе и погладил его по щеке. Он смешно поморщился во сне и отвернулся.

Когда я вышел из-за ширм, мадам Помфри спросила:

– Хотите чаю? Надеюсь, Гарри не обидится, если мы позаимствуем у него плитку шоколада, чтобы отметить такое событие.

– Конечно, – сказала Красотка и улыбнулась Помфри.

***

На следующее утро Белла сменила меня на «дежурстве» в девять утра, и я аппарировал домой, чтобы поспать. Но подремать удалось недолго – около полудня она неожиданно вернулась.

– Руди! – раздавался в холле ее громкий голос. – Ты где?! Сюда, немедленно!

Я вылетел, как ошпаренный.

– Что случилось? Гарри опять плохо?!

– Нет, – бросила Красотка. – Срочно налей мне выпить! Еще поставь заглушку и найди думосбор, я тебе кое-что покажу… Времени в обрез, мне надо обратно, так что поторопись!

Через пять минут, сидя в кабинете со стаканом огневиски в одной руке и сигаретой в другой, Белла рассказывала:

– Гарри проснулся два часа назад. Сказал, что чувствует себя нормально, только голова болит. Я взяла у него воспоминание о том, что случилось в подземелье. Хоть бы только легилименция не повредила! Но я очень аккуратно, осторожно… Тянуть было нельзя, иначе подотрут память, и потом концов не найдешь!

– Правильно сделала. Так что там случилось-то?

Белла отставила стакан и вытащила из кармана флакончик с воспоминанием.

– Смотри, а я пока покурю. До сих пор отойти не могу…

От такого многообещающего начала у меня мурашки поползли по коже еще до того, как я склонился над думосбором. Помещение, куда я «нырнул», оказалось той самой комнатой, знакомой по чертежу. Низкий потолок, тусклый свет ламп, мутное зеркало, прислоненное к стене… Перед зеркалом стоял Квиррелл, еще живой и не обгоревший. А в нескольких шагах от него – Гарри, встрепанный, грязный и растерянный.

– Ты ожидал увидеть кого-то другого? – спросил Квиррелл. Он теперь совершенно не заикался.

– Я думал, – Гарри сделал шаг назад, – что здесь… э-э… мистер Филч.

– Да ну? – иронически ответил Квиррелл. – Не знал, что Филч так популярен у первокурсников. Но в таком случае ты ошибся адресом.

– Да, конечно. Извините, я пойду…

Гарри направился было к дверному проему, где плясали языки темного пламени. Но Квиррелл щелкнул пальцами, и появившиеся из воздуха веревки стянули Гарри руки и ноги.

– Ты же не думаешь, что я отпущу тебя – после того, как ты меня здесь видел? Хотя, знаешь, это даже неплохо, что ты зашел. Мне надо беспрепятственно покинуть школу, а значит, не помешает заложник… Что-что?

Квиррелл склонил голову набок, будто прислушиваясь.

– Грейнджер и Уизли тоже с тобой? Отлично!

– При чем тут они? – возразил Гарри, бледный, как полотно. – Они на факультете, я один пришел.

– Врешь, – спокойно ответил Квиррелл. – Ты сам попросил их тебя дождаться. Избавил меня от необходимости ловить их по всему подземелью… Ладно, это подождет. Сначала мне надо закончить одно дело.

Он обернулся к зеркалу, постучал по раме, заглянул с другой стороны и разочарованно пожевал тонкими бледными губами.

– Ничего не понимаю… Как же это работает? Может, надо разбить зеркало?

– Вы хотите украсть философский камень? – громко спросил Гарри. Должно быть, рассчитывал, что Гермиона все еще в соседней комнате и услышит его.

– Не украсть, а взять, – поправил Квиррелл. – Камень не принадлежит Дамблдору, так что это, строго говоря, не воровство.

Он пристально всматривался в зеркало. Я поднял взгляд и увидел буквы, бегущие по вычурной бронзовой раме. «Erised stra ehru oyt ube…». Зеркало Еиналеж! Да еще такое большое! Черт возьми, они же приравнены к наркотикам, и за хранение даже крохотного зеркальца, купленного из-под полы в Ночном переулке, можно попасть в Азкабан. А здесь огромное, как витрина, зачарованное стекло бесстыдно выставлено на всеобщее обозрение.

– Я вижу камень, – пробормотал Квиррелл, – я отдаю его своему господину… Но где же он?

Гарри тем временем двигал руками, пытаясь ослабить веревки. Но тут Квиррелл обернулся к нему, и Гарри застыл.

– Ты же был у Фламеля, – заметил Квиррелл. – Хм-м… Может быть, это ответ. Старик не рассказывал тебе, как получить камень?

– Откуда вы знаете о Фламеле? – спросил Гарри.

Квиррелл будто не слышал. Он рассматривал Гарри, прищурившись. Вблизи было видно, какие у него светлые, почти белые ресницы.

– Иди сюда, Поттер, – произнес он и опять щелкнул пальцами. Веревки слетели с Гарри, и словно невидимая сила потащила его к зеркалу. Гарри взмахнул руками, сопротивляясь, но остановиться не смог.

– Что ты видишь в зеркале? – спросил Квиррелл, отходя в сторону.

Гарри стоял, зажмурившись. Потом осторожно открыл один глаз.

– Ну? – нетерпеливо спросил Квиррелл.

– Мама, – неуверенно позвал Гарри. – Папа…

У меня чуть сердце не оборвалось. Гарри резко обернулся, едва не задев меня плечом. Он улыбался, но улыбка тут же погасла, когда он увидел перед собой пустую комнату.

– Говори, что ты там видишь! – рявкнул Квиррелл.

– А вы сами разве не… – Гарри запнулся. – Не скажу! Это личное!

Его брови вдруг удивленно поднялись, а пальцы правой руки сжались, будто в них что-то положили. Но Квиррелл не заметил этого, а Гарри поспешно сунул руку в карман.

– Думаешь, меня интересуют твои дурацкие мечты? – зло крикнул Квиррелл. – Мне нужен камень! Ты его видел?

– Н-нет…

– Ну и пошел вон! – Квиррелл оттолкнул Гарри и сам встал перед зеркалом.

Гарри, нервно облизнув пересохшие губы, сделал шаг в сторону. Оглянулся на дверь, должно быть, надеясь, что успеет убежать. Но тут же вздрогнул и замер, потому что в комнате послышался новый голос.

Он был глухой, тихий и как будто неживой. Так говорят люди, которые еще не отошли от парализующего заклятия или толком не проснулись. Голос исходил от Квиррелла, хотя тот даже не открывал рта.

– Камень у мальчишки, – просипел голос. – Дай мне с ним поговорить … Лицом к лицу…

***

Квиррелл начал медленно разматывать тюрбан. С каждым витком голова становилась как будто меньше. Наконец тюрбан фиолетовой лентой упал на землю, и Гарри раскрыл рот, словно хотел закричать, но не мог выдавить из себя ни звука. Я сам ожидал чего угодно, но то, что скрывалось под тюрбаном, было омерзительнее всего, что я видел в жизни.

На затылке Квиррелла вместо волос оказалось нечто, на первый взгляд похожее на опухоль. Ее уродливую поверхность покрывали морщины, отчего опухоль казалась пародией на человеческое лицо. Потом она задвигалась, распахнув красные глазки-прорези, и стало ясно, что это действительно лицо.

Я отскочил назад и, кажется, выругался.

Одна из вмятин на теле опухоли раскрылась, словно треснуло подгнившее яблоко.

– Ну, здравствуй, – шевельнулся безгубый рот.

Гарри судорожно глотал воздух.

– Что, не нравлюсь? – прошептало существо, сидевшее у Квиррелла в затылке. – Видишь, каким я стал из-за тебя? Тень, дыхание… Ни облика, ни формы. Десять лет назад по твоей вине, мальчик, я лишился тела. Я не мог умереть, но мог исчезнуть – рассеяться дымом, раствориться в соленых брызгах, когда меня носило над Ла-Маншем. Тем не менее, я все еще существую, пускай даже в чужих телах и душах. Твоему учителю повезло. Мы познакомились случайно, но я счел его достойным стать моим временным домом…

Квиррелл встрепенулся:

– Благодарю вас, мой господин.

– Помолчи, – существо поморщилось. – Я сейчас говорю с мальчиком… Гарри, ты наверняка слышал обо мне от своих приемных родителей. Неужели ты до сих пор не понял, кто перед тобой?

Сердце у меня бешено колотилось.

Гарри растерянно заморгал и сделал шаг вперед, собираясь преклонить колени, но тут же остановился и выпрямился.

– Правильно, обойдемся без церемоний, – жуткий сиплый шепот существа наполнял, казалось, всю комнату. – А теперь, Гарри, отдай мне камень. Он ведь у тебя в кармане, правда? Он мне нужен. С его помощью я смогу создать себе новое тело… Ну, давай же.

Квиррелл, как рак, пошел на Гарри спиной вперед, выворачивая ладонь, чтобы взять камень. Но Гарри тоже попятился. Его голос – нормальный, живой, человеческий – после шипения прозвучал так громко, что я даже вздрогнул.

– Я вас не знаю! – вздернув подбородок, заявил Гарри. – Как я могу быть уверен, что вы – Темный Лорд? Потому что вы сами так говорите? Да мало ли кто что скажет!

Существо растянуло в улыбке подобие губ.

– Смелый мальчик… Бросаешь мне вызов, прямо как твои настоящие родители. Джеймс Поттер тоже хотел меня остановить. Он был храбрец, ничего не скажешь. А мать пыталась закрыть тебя своим телом. Ты, кажется, сомневался в том, что они герои?

Гарри дернулся, как от удара.

– Не ваше дело, – еле слышно ответил он.

– Но ты же об этом пришел спросить? – существо коротко усмехнулось. – Я могу тебе еще многое рассказать… Только сначала отдай камень.

Его глаза расширились, уродливое лицо подалось вперед. Рот приоткрылся, будто хотел проглотить Гарри, как змея – лягушку.

– Нет, – сказал Гарри. Он весь дрожал, как в лихорадке, но оставался на месте. – Я вам не верю. Это все вранье! Чем вы докажете, что…

– Достаточно. У меня нет времени с тобой возиться, – прошептало существо. – Взять его.

Последнее адресовалось Квирреллу. Тот мгновенно развернулся и бросился вперед. Гарри отскочил и побежал к огненной двери, но Квиррелл в два прыжка догнал его, схватил за локоть и рванул на себя.

Я еле сдерживался, чтобы не кинуться к Гарри – в воспоминании это все равно было бесполезно. Но смотреть и не вмешиваться было невыносимо.

С Квирреллом тем временем творилось что-то странное. Едва коснувшись Гарри, он с криком отдернул руку. На его ладони, как от ожога, вспухли огромные красные пузыри. Гарри мог бы теперь убежать, но почему-то не двигался с места. Он стоял, зажмурившись и закрыв лицо руками, как от сильной боли.

Квиррелл зашарил по мантии распухшей от волдырей ладонью. Палочка скользила в его покрытых сукровицей пальцах.

– Stupe…

– Expelliarmus! – выкрикнул Гарри, вслепую взмахнув рукой. Палочка Квиррелла улетела в дальний угол. Квиррелл кинулся к Гарри, повалил его на пол, зажал рот и нос обожженной рукой, а уцелевшей сдавил горло – но тут же бросил, будто коснулся раскаленного железа.

– Придуши его, и дело с концом! – шипело существо в затылке, но Квиррелл не слышал. Он катался по полу, пронзительно крича и впечатывая свою уродливую опухоль в каменные плиты, будто хотел забить безгубый рот пылью и мусором. Кисти его рук быстро чернели, а от предплечий на шею и лицо расползался багровый ожог.

Мерлин великий, вот это выплеск стихийной магии!

Гарри сидел на полу и раскачивался, сжимая голову руками. Из-под его крепко зажмуренных век градом текли слезы.

Потом все вокруг потемнело, словно заволоклось дымом, и воспоминание оборвалось.

***

Когда я «вынырнул» из воспоминания, то так тяжело дышал, будто пробежал пять миль. Следующие полчаса мы с Беллой сидели рядом и жадно курили сигарету за сигаретой. Красотку словно прорвало – ей надо было выговориться:

– Вот мерзость, да?! Наплел черт знает чего… Лорд нашелся, тоже мне! «Ты еще не догадался, кто перед тобой?» – передразнила она. – Жалко, что этот Квиррелл сдох! Уж я бы с ним разобралась… Самозванец!

– А вдруг он сказал правду? – сумел наконец выговорить я.

– Что?! – Белла со стуком поставила свой стакан на стол. – Ты свихнулся?! Нашел, кому верить! Ты же видел, как он горел. Будет знать, сволочь, как поднимать руку на истинного Лорда!

– Но что, если в него действительно вселился…

– Руди, – она схватила меня за плечи, с силой разворачивая к себе, – ты думаешь, я не узнала бы его?

Я хотел что-то ответить, но Белла не дала мне и рта раскрыть.

– Если бы это был Лорд, – жестко произнесла она, глядя мне в глаза, – он первым делом пришел бы в Торнхолл. Он знает, где хранят ему верность… Неужели ты не понимаешь, почему Гарри живет с нами? Думаешь, нам просто повезло? Да если бы не его воля – разве мы сумели бы выиграть все иски?! Но Лорд сам так хотел, он выбрал нас своими приемными родителями… А ты принял за него какую-то дрянь в чужом затылке!

Она отпустила меня и вскочила.

– Ладно. Раз до тебя не доходит, я не хочу тратить время! Мне пора в Хогвартс.

Когда она аппарировала, я в одиночку допил огневиски и еще трижды пересмотрел воспоминание. Потом закатал рукав и стал разглядывать метку. Весь последний год она становилась темнее и четче, но сейчас вновь выцвела и почти сливалась с кожей. Я пытался вспомнить, когда она изменилась, но не смог.

Если в голове Квиррелла и вправду был Лорд, почему он вместе со своим носителем не появился в Торнхолле? Не нашел способа? Или настолько нам не доверяет? Он мог догадаться, почему мы усыновили Гарри, и решить, будто мы собрались воспитать его конкурента…

Нет, это исключено. Белла права – нужно быть сумасшедшим, чтобы верить фокусам Квиррелла. Можно ли себе представить, чтобы Лорд тратил время на перепалку с ребенком? Или унизился до проживания в чужих затылках?

Должно быть, с Гарри разговаривала какая-нибудь нечисть. Среди нее есть виды, которые внедряются в сознание человека. В учебниках по ЗОТИ об этом не пишут, но когда-то – я был, кажется, в возрасте Гарри или младше – мне рассказывал об этом сам Лорд.

А Квиррелл ведь побывал на Балканах, и кто знает, какой дрянью он мог там заразиться…

***

Белла вернулась домой в три часа дня – теперь, когда Гарри стало лучше, мадам Помфри заявила, что нет нужды постоянно находиться с ним рядом. Нам разрешили два визита в день. Белла хотела опять отправиться к Гарри вечером, но я уговорил ее уступить очередь мне. Я так извелся, что не смог бы дольше ждать.

В школу я аппарировал около десяти вечера. Филч, которого я регулярно «подкармливал» все эти дни, впустил меня без разговоров. Зато мадам Помфри отперла дверь лазарета неохотно.

– Только на пять минут, – предупредила она. – Гарри недавно выпил зелья, ему пора спать.

Проведя меня в слабо освещенную палату, Помфри ушла к себе. Кроме Гарри, в лазарете никого не было – Рона Уизли выписали пару дней назад. Серые ширмы были уже сложены и отставлены к стене. Столик рядом с кроватью прогибался под грудой сладостей, а еще к нему почему-то было прислонено сиденье от унитаза.

Гарри читал при свете лампы. На нем была чистая пижама, а следы от пальцев на горле почти сошли – осталось лишь несколько размазанных желто-зеленых пятен. Увидев меня, он отбросил книжку, соскочил с кровати и повис у меня на шее.

– Пап, как здорово, что ты пришел! А мама уже была сегодня, и Драко, и Рон с Гермионой…

Я прижал его к себе и стиснул так крепко, словно хотел раздавить. Но потом опомнился и опустил на кровать.

– Давай-ка под одеяло! Если мадам Помфри увидит, что ты встаешь с постели без разрешения, она меня живо выгонит.

Пока Гарри возился, поправляя подушку, я сел рядом на стул, вынул палочку и установил вокруг кровати заглушающее заклятие.

– Хочешь шоколадную лягушку? – спросил Гарри.

– Нет, спасибо. Слушай, мама показала мне твое воспоминание… Очень страшно было там, в подземелье?

– Нет, – ответил он, подумав. – Все происходило слишком быстро. Я не успевал бояться.

Я обнял его и погладил по голове.

– Хвала Мерлину, что все обошлось… Завтра или послезавтра придет аврор, чтобы записать твои показания. Не упоминай лицо на затылке и вообще не говори лишнего, ладно? Ты вошел в последнюю комнату, увидел Квиррелла, а он набросился на тебя и стал душить. Дальше ты ничего не помнишь… Понятно?

– Угу.

– Ты еще кому-нибудь, кроме нас, рассказывал, что произошло?

– Ну-у… – Гарри уткнулся носом в мое плечо.– Если честно, то Рону.

– Зачем?!

– Рон же ходил со мной в подземелье. Он имеет право знать…. Но он никому не проболтается.

– Ты уверен?

– Конечно! – возмущенно ответил Гарри.

Когда, интересно, он вылечится от своей наивности?

И что теперь прикажете делать с Роном – подстерегать где-нибудь, чтобы подчистить ему память?!

– Пап, – окликнул меня Гарри. – Рон сказал, что профессор Квиррелл погиб. Это правда?

– Насколько мне известно, да.

– А… лорд Волдеморт? Что с ним случилось?

Я сделал глубокий вдох.

– Гарри, там не было никакого Лорда.

– А кто был?

Я пересказал ему свою версию, которую уже раз двадцать прокручивал в голове то так, то сяк. Гарри внимательно слушал, сидя на кровати и укутавшись одеялом.

Небо за окном было еще красное от закатного солнца, но в палате уже совсем стемнело. Только свет от лампы на столике разгонял сумрак. Заглянула мадам Помфри и выразительно указала мне на часы над дверью. Я пошел к ней, чтобы выторговать себе еще несколько минут. Возвращаясь, на всякий случай проверил, держится ли заглушка.

Гарри тем временем о чем-то размышлял. Лампа светила ему в спину, так что лицо было в тени, и я не мог разглядеть выражения его глаз.

– Пап, но ведь профессор Квиррелл преподавал ЗОТИ, – начал он, стоило мне вернуться. – Если бы к нему прицепилась какая-нибудь нечисть, разве он не нашел бы способ от нее избавиться?

– Квиррелл был теоретиком, – пояснил я. – Как только он столкнулся с настоящей проблемой, оказалось, что книжки тут не помогут. К тому же бороться с такими видами нечисти особенно сложно, это ведь не какие-нибудь докси.

Гарри так долго молчал, что я поднялся.

– У тебя уже глаза закрываются… Ложись спать. Давай я потушу лампу.

– Подожди еще минутку, – он встряхнул головой. – Пап, ты, наверное, все правильно говоришь, но… Дело в том, что в подземелье был лорд Волдеморт. Точно-точно.

– С чего ты взял? – я уже коснулся лампы палочкой, но, услышав его слова, опустил руку.

– Не могу объяснить, – Гарри покачал головой. – Но я сразу понял, как только его увидел. Будто кто-то мне сказал: «Да, это он».

– Что значит – «кто-то сказал»? – я насторожился. – Ты слышал чей-то голос в своей голове?!

– Нет, – ответил Гарри, подумав. – Это была моя мысль. Но не обычная, а как во сне, что ли. Когда спишь, тебе ничего не кажется странным, а все само собой ясно. Например, что вот эта карамелька – на самом деле твоя волшебная палочка, или что из кроличьей норы сейчас вылезет Снейп и крикнет: «Поттер, на отработку!». Но если кто-нибудь спросит, как я понял, что в норе прячется Снейп, я не смогу объяснить. Просто знаю, и все.

Я с опаской заглянул Гарри в глаза. Может, после травмы он сошел с ума? Но Гарри выглядел совершенно нормальным.

– Ты злишься, что я не отдал Лорду камень? – спросил он.

– Нет, конечно! Не отдал, и правильно сделал, потому что это вовсе не Лорд… Ты ведь сам ему не поверил!

– Я просто хотел его разозлить, – пояснил Гарри. – Тянул время, чтобы Рон и Гермиона успели убежать и Квиррелл не взял их в заложники.

– Пойми, – попытался я растолковать, – если бы вдруг вернулся настоящий Лорд, у тебя даже мысли не возникло бы с ним спорить. Ты сам отдал бы ему камень, потому что тебе хотелось бы это сделать, понимаешь?

Гарри отвернулся.

– Да, наверное, – сказал он таким тоном, словно соглашался из вежливости. – Но ведь Лорд рассказал мне про Джеймса и Лили… Я помню, как ты говорил: тот, кто знает, что там произошло, и есть убийца.

– Гарри, эта история была во всех газетах! Любой самозванец мог ее прочесть и сочинить подробности. Это существо морочило тебе голову, а ты и поверил!

– Но оно точно знало, о чем я думаю, – возразил Гарри.

– И что?! Это одно из свойств нечисти. Боггарты ведь знают, чего ты боишься… Все, ложись-ка спать. Теперь мне уже точно пора домой.

Но Гарри схватил меня за руку, не давая уйти.

– Папа, почему ты мне не веришь?

– Потому что ты сам не знаешь, о чем говоришь… Давай продолжим в другой раз. Посмотри на часы. Ты видишь, как уже поздно?

– Вижу, – ответил он, но цепко держался за мой рукав. – Пап, не надо отговорок. Если не хочешь меня слушать, так и скажи!

– Хочу, но сейчас не время…

– Мадам Помфри тебя еще не выгоняет, подожди, не уходи! А когда Лорд снова вернется…

– Как это «снова»? Он не возвращался!

– Хорошо, хорошо! – Гарри всем весом повис на моей руке, не давая уйти. – Но все-таки – когда он вернется, кого вы с мамой выберете? Меня или его?

– Что за глупости! Нам не придется никого выбирать, не может быть такой ситуации…

– Это не глупости! Я серьезно спрашиваю! Если он прикажет меня убить, что вы будете делать?

Он вцепился в меня, как клещ. Это раздражало, а еще на какое-то мгновение мне стало страшно – показалось, что я сейчас вспыхну, как Квиррелл, если у Гарри опять сработает стихийная магия.

– Он не прикажет тебя убить. Кто тебе наболтал такой чепухи? Лорд не воюет с детьми, запомни это.

– Я тоже так думал, когда шел в подземелье. Я потому и не боялся. Но он же велел Квирреллу меня задушить…

– Это был не Лорд, сколько тебе повторять?!

Я крутанул запястьем, заставляя Гарри отпустить мою руку. Наверное, слишком резко, потому что он с размаху плюхнулся на кровать, но тут же вскочил. Прислоненное к столику сиденье от унитаза с грохотом упало.

– Папа, ты мне врешь! Ты мне ни разу не ответил! Надо было сдохнуть в этом подземелье – тогда вы с мамой больше бы меня любили, потому что я не лез бы с дурацкими вопросами!

После этих слов я влепил ему пощечину.

Гарри умолк, быстро-быстро моргая. На левой щеке у него алел четкий отпечаток ладони.

Я отвернулся, пытаясь успокоиться. Все шло до невозможности нелепо. Я ведь не для этого приходил! Надо срочно взять себя в руки и как-то сгладить размолвку…

За спиной послышался скрип пружин. Я обернулся. Гарри лежал на кровати, уткнувшись лицом в подушку и накрывшись одеялом с головой. Я тронул его за плечо, но он только забился под одеяло поглубже.

В палату опять заглянула Помфри и решительно указала мне на часы. Я попытался жестами попросить у нее еще пять минут, но она направилась к нам.

– Извини, – неловко сказал я, обращаясь к Гарри. – Мне пора идти.

Он ничего не ответил.

Подошла Помфри. Разговора она не слышала, так что, видно, решила, что Гарри просто уснул.

– Мистер Лестрейндж, ступайте, – с легким раздражением сказала она. – Завтра после девяти можете опять навестить мальчика, а сейчас лазарет закрывается.

Мне ничего не оставалось, как уйти.

Глава 13

– Вставайте! – кричала Венди. – Питер Пэн у нас!

Вернувшись домой, я еще долго размышлял, как теперь все сложится. Помириться с Гарри нетрудно – характер у него отходчивый. Придется, конечно, извиняться, это неприятно, но что же делать…

Зато благодаря воспоминанию прояснилось кое-что насчет Дамблдора. Судя по всему, в подземелье не было никаких защитных заклятий, иначе они сработали бы при первой же попытке Квиррелла дотронуться до зеркала. Надо полагать, чары были установлены позже. Зачем? Неужели для того, чтобы Гарри не обвинили в убийстве по неосторожности?

Конечно, за выброс стихийной магии не сажают в Азкабан, но все равно это означало бы допрос и учет в Департаменте правопорядка. Очень благородно со стороны Дамблдора избавить ребенка от такого испытания… И ведь старику пришлось порядком попотеть. За какой-нибудь час между спасением Гарри и вызовом авроров – дольше тянуть нельзя, это выглядело бы подозрительно, – надо было установить в подземелье чары, поместить тело Квиррелла в точке, где сходятся лучи, активировать защиту и проследить, чтобы труп в итоге выглядел «правильно».

Чтобы провернуть такую грязную (в буквальном смысле слова) работу, нужны более серьезные причины, чем забота о репутации ученика. Видимо, Дамблдор не просто следил за происходящим в подземелье, а давно знал, что творится с Квирреллом. Этого следовало ожидать – он ведь фоновый легилимент, так что Квиррелл вряд ли мог скрыть от него чужую сущность в своем затылке. Если, конечно, сам же Дамблдор ее туда не «подсадил», чтобы избавиться от шпиона. Но в любом случае он не хотел, чтобы об этом кто-нибудь узнал.

А для Гарри Дамблдор, по всей вероятности, устраивал проверку. Если в ребенке действительно воплотился Лорд, самый надежный способ это выяснить – стравить его с конкурентом…

К тому же Дамблдор, видимо, рассчитывал, что я обо всем узнаю. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто именно подсказал Люциусу мысль затребовать в канцелярии приказ и схему защитных чар. Очень возможно, что Дамблдор предвидел это заранее – потому-то Люциус так легко, без проволочек получил нужные документы. Все вместе представляло собой своего рода послание, и Дамблдор не сомневался, что рано или поздно я найду его и расшифрую.

Или буду думать, что расшифровал… Наверняка я что-нибудь упустил.

Чем больше я пытался понять логику Дамблдора, тем сильнее начинала болеть голова. Казалось, что я заплутал в тумане или брожу по лабиринту.

Впервые с манерой Дамблдора загадывать загадки я столкнулся еще в Хогвартсе. Дамблдор был тогда заместителем директора и вел у нас ЗОТИ. Преподавал он отлично, спору нет, и на уроках мы слушали, затаив дыхание. Зато домашняя работа приводила всех в ужас. В отличие от других учителей, Дамблдор не шел по самому простому пути: например, выучить такой-то параграф или написать реферат на такую-то тему. Вместо этого он давал нам задачки – отдельно для каждого факультета, – которые все, как одна, начинались со слов: «Подумайте, почему…».