Текст книги "Коридор (СИ)"

Автор книги: rakugan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Кроме того, писал Робинсон, пока Дамблдор твердит об интеграции маглорожденных в волшебное сообщество, во всем мире магический и магловский миры уже и так интегрированы по самое некуда. Еще со времен средневековья волшебные войны тесно связаны с магловскими. Только кретин может поверить, будто маглы не втягивают нас в свои конфликты…

На мои увещевания быть осторожнее Джек только раздраженно фыркал. Он возомнил себя борцом за правду, ему были нипочем и Дамблдор, и Райкрофт.

А мне становилось не по себе, и предчувствия мучили самые нехорошие.

Не прошло и пары дней, как они оправдались. Двадцать седьмого мая, когда я был в Лондоне на ленче с потенциальным заказчиком, в ресторане меня нашла сова от Беллы. Письмо было написано наспех, размашистые широкие строчки загибались вверх.

Мне сообщила Цисс, что детей посылали ночью в Запретный лес, и они там чуть не погибли! Я отправляюсь в школу. Ноги Гарри больше не будет в этом гадюшнике!

При виде письма у меня даже руки задрожали. Я кое-как свернул разговор – в конце концов, предварительно мы уже все обсудили, а детали подождут, – извинился и, выбежав из ресторана, сразу за порогом аппарировал.

***

Меня «выбросило» почти у самой школьной стены. Высокие кованые ворота были заперты. Я постучал, выждал минут десять и собрался было еще постучать, но тут появился смотритель – должно быть, тот самый Филч, о котором рассказывал племянник. Моих объяснений он и слушать не стал. Видно, был уже в курсе скандала, так что сразу впустил меня, пробурчав: «Ходют тут, ходют, делать им нечего…»

Хогвартс и изменился, и не изменился с тех пор, как я был тут последний раз, двадцать с лишним лет назад. Возле хижины егеря, по левую руку от дорожки, появился приличных размеров огород, на котором аккуратными рядками были высажены помидоры. А посреди лужайки перед школой росло большое и довольно уродливое дерево. Судя по форме кроны и по тому, как ветки вздрагивали даже без ветра, это был какой-то из подвидов дракучей ивы, Salix militanta.

Да, странная у Дамблдора манера украшать школьную территорию… Впрочем, здесь каждый день носится такая орава детей, что ни один цветник не выдержит. А ива хотя бы способна за себя постоять.

Должно быть, как раз началась перемена, потому что из дверей школы высыпала толпа. Несколько первоклашек принялись драться портфелями; старшекурсники дрейфовали в сутолоке, словно парусники среди рыбацких лодок. На меня никто не обращал внимания. Внутри замка я направился было в сторону директорского кабинета, но на лестнице встретил Кровавого Барона.

– Добрый день, сэр, – я вежливо поклонился.

Барон посмотрел на меня, прищурившись, потом усмехнулся:

– А-а, Руди! Как ты вырос, мальчик… Даже юношеские прыщи, я смотрю, сошли.

– Послушайте, – перебил я, – вы не встречали случайно моей жены… то есть, э-э…

Я не был уверен, что Барон следит за матримониальными похождениями выпускников.

– Я имею в виду мисс Блэк.

– Как же, видел… Обеих сестричек Блэк: и Беллатрикс, и Нарциссу. Которая из них твоя жена?

– Белла, сэр.

– Прими мои соболезнования.

– Спасибо, – машинально ответил я. – А вы не видели, куда они направились? К директору?

– Если под словом «директор» ты имеешь в виду этого выскочку Дамблдора, то он отсутствует в школе. Так что они у Минервы МакГонагалл. Помнишь дорогу? Второй этаж, направо и вниз по ступенькам…

– Помню, – крикнул я уже на бегу. – Простите, я очень спешу!

В коридорчике, ведущем к кабинету МакГонагалл, было полно народу, но я еще от поворота разглядел Гарри. Он уныло стоял у окна, выходившего во внутренний дворик, и ковырял облупившуюся краску на подоконнике. В трех шагах от него, у другого подоконника, стоял Драко. Судя по тому, как они старательно отворачивались друг от друга, между ними вышла очередная размолвка.

– Здравствуйте, сэр, – мрачно сказал Драко, увидев меня.

– Добрый день, – бросил я на ходу и, подойдя к Гарри, тронул его за плечо. – Привет. Что тут творится?

– Все из-за него! – Гарри зло кивнул на двоюродного брата. – Кто его просил жаловаться мамочке?!

– Заткнись! – взвился Драко.

– Немедленно прекратите оба! – прикрикнул я. Нужно было хотя бы в общих чертах выяснить, что случилось, прежде чем идти к МакГонагалл.

Впрочем, не успел я ни о чем спросить, как толстая дубовая дверь распахнулась, и из комнаты быстрым шагом вышла Нарцисса. Меня она не заметила, подозвала Драко и поспешила прочь. Ее каблуки стучали так яростно, словно забивали гвозди в гроб декана Гриффиндора.

Следом за сестрой на пороге появилась Белла.

– …Если такое еще раз повторится, я сдеру твою полосатую шкуру и прибью на дверь кабинета!

– Да как вы смеете!.. – послышался возмущенный голос МакГонагалл, но Белла уже с грохотом захлопнула дверь и обернулась к нам.

Она, должно быть, явилась сюда прямо с тренировки, потому что была в бриджах и сапогах. Завязанная узлом мужская рубашка оставляла открытым живот, мантия была небрежно накинута на плечи, будто плащ.

– А, и ты здесь! – приветствовала меня Белла. – Вовремя, нечего сказать. Но я и так высказала этой драной кошке все, что о ней думаю. Вообрази, они чуть не угробили детей! Отправили их в Запретный лес, где на них кто-то напал! И еще смеют утверждать, будто это Темный Лорд. Такой чепухи я в жизни не слышала! У них скоро Темный Лорд начнет выскакивать из-за каждого куста!

Проходившие мимо хаффлпаффцы-старшекурсники замедлили шаг.

– Мама, не кричи, – попросил Гарри мученическим голосом.– На нас все смотрят.

– Ну и пусть смотрят! Если это повторится, учти: ни в какой лес тебя посылать не имеют права. Если что, сразу напиши мне, я разберусь!

– Хорошо, мамочка, – Гарри покраснел, как вареный рак, но благоразумно решил не спорить.

Белла торопливо поцеловала его в лоб.

– Горячий… У тебя температура?

– Нет, мам, ты что! Не волнуйся, все хорошо!

Она еще раз поцеловала его и сказала:

– А теперь быстро беги на факультет. И больше никаких ночных прогулок и Запретных лесов. Понял?

– Конечно, мама, – Гарри решил, видно, проявлять покорность до конца.

Окинув меня на прощание ледяным взглядом, Белла чуть ли не бегом направилась к лестнице.

– Цисс! Цисси! Постой, подожди меня!

Ее голос был слышен, наверное, до самого Хогсмида.

– Вот это сиськи! – восхищенно сказал один из хаффлпаффцев, наклонившись через перила и провожая взглядом декольте Беллы.

– Гарри, пойдем, – сказал я.

Еще не хватало, чтоб он стоял тут и слушал мнения озабоченных подростков о своей матери…

В холле к Гарри бросились двое детей в гриффиндорских мантиях. Один огненно-рыжий – должно быть, это и есть Рон Уизли. Вторая была девочка с пышной копной каштановых волос. Но Гарри не стал с ними разговаривать, лишь коротко качнул головой – потом, мол, все потом.

Снаружи сияло майское солнце. Вдали, у главных ворот, стояли Белла и Цисс. Судя по оживленной жестикуляции, они ссорились.

– У тебя еще есть уроки? – спросил я Гарри.

– Нет. Этот был последний.

– Пойдем посидим в лесу. Нужно дать твоей маме выпустить пар, а профессору МакГонагалл – успокоиться, прежде чем я пойду извиняться.

Гарри только вздохнул и согласился.

***

В зарослях цветущего ракитника за хижиной лесника нашлась удобная колода, где можно было посидеть и покурить. Голоса от лужайки перед школой здесь были почти не слышны.

Я поставил заглушающее заклятие и уселся на бревне. Гарри пристроился рядом.

– Пап, ну почему все так?.. Я думал, со стыда провалюсь сквозь землю. Зачем тетя Цисси с мамой явились в школу?!

– Ну, разнервничались, когда узнали, что случилось… Кстати, за что вас отправили в Запретный лес?

– За то, что мы среди ночи бродили по школе. Я не стал об этом писать, решил, что это не очень важно.

– А почему такая странная кара?

– Не знаю, – Гарри пожал плечами. – Я думал, так полагается.

В наше время, при директоре Диппете, за ночные похождения полагалось четыре удара тростью. Это было неприятно, зато хорошо тренировало умение не попадаться. Позже, когда директором стал Дамблдор, он отменил телесные наказания, тем самым цинично поправ традиции. Комитет возмущенных родителей даже устраивал пикеты у ворот Хогвартса, добиваясь отставки директора, – впрочем, это ни к чему не привело. Зато сейчас, подумалось мне, тот же комитет мог бы наградить Дамблдора медалью. Отправлять учеников ночью в Запретный лес не приходило в голову даже самым свирепым директорам. Воистину, гуманные методы воспитания – страшная сила…

– А зачем вы ходили по школе?

– Так просто, гуляли…

– Гарри, – я сделал глубокий вдох, – мне надо знать, что случилось. Если вас отправили в Запретный лес всего лишь за ночные прогулки, то твоя мама, возможно, не так уж не права. Но если дело было серьезное, а я не в курсе, то буду выглядеть перед МакГонагалл дурак дураком. Понятно?

Гарри молчал. Я тоже. Надо же дать ребенку подумать… Что от вранья станет только хуже, не стоило и напоминать – это Гарри и так отлично знал.

– МакГонагалл все равно понятия не имеет, что там вышло, – признался он наконец. – Пап, я тебе скажу, только обещай, что не будешь на меня кричать. И никому не проговорись, ладно? Это не только моя тайна.

С ума сойти, какие высокопарные выражения…

– Хорошо, – сказал я. – Ну, давай.

Гарри шумно выдохнул, сдувая челку со лба.

– В общем, мы с Драко отнесли на Астрономическую башню Норберта в ящике, – скороговоркой произнес он. – Потом нас поймал Филч, а мы соврали, что гуляли по школе, и МакГонагалл сказала, что нас накажут, и нас послали в Запретный лес. В лесу на нас кто-то напал, а Драко струсил и сразу написал тете Цисси, и тогда…

– Стоп-стоп-стоп!

Я полез за сигаретами. Мне срочно надо было успокоиться.

– Ничего не пойму. Кто такой Норберт, и почему он был в ящике?

– А, это дракон, – ответил Гарри таким тоном, словно это само собой разумелось. – Совсем маленький, детеныш. Он жил у Хагрида. Но драконов ведь нельзя держать дома, и Хагрида могли арестовать. Поэтому Рон договорился с Чарли, а Чарли работает в Румынии, в драконьем заповеднике, и мы ночью отнесли ящик на башню, а друзья Чарли прилетели и забрали его…

Нет, этот ребенок точно хочет моей смерти!

– А Хагрид сам не мог его отнести?

– Ну что ты, пап! – хмыкнул Гарри. – Его же видно за милю! Потому он и попросил меня это сделать.

– А как там оказался Малфой?

– Понимаешь, Рона укусил Норберт, и он лежал в лазарете. Вот и пришлось позвать Драко. Не заставлять же Гермиону таскать ящики, она все-таки девчонка…

– Гермиона – это та самая, что подходила к тебе в холле?

– Да, – с досадой ответил Гарри. – Но она тут ни при чем.

Должно быть, именно эту самую Гермиону спасли в свое время от тролля… Наверное, Гарри к ней все-таки неравнодушен, раз так неохотно о ней говорит. Хотя это сейчас неважно.

– Гарри, – спросил я тоном доброго аврора, – а почему ты все-таки решил помочь Хагриду?

– Чтобы он отдал Пушинку, – мрачно ответил Гарри, глядя в землю.

– И что, он теперь согласен?

– Да, вроде точно.

– Так «вроде» или «точно»? Кого еще тебе придется таскать в ящиках, чтобы забрать этого разнесчастного пса?

– Никого… Пап, ну, хватит, пожалуйста! Мне и так досталось. Ничего бы нам этот дракон не сделал. Он был маленький, говорю же. И Филч нас бы не поймал, если бы я взял мантию-невидимку. Рон так и предлагал сделать, надо было его послушать…

– Стой, погоди, – прервал я. – Что за мантия-невидимка?

– А, – Гарри поморщился. – Я нашел ее у себя под подушкой, когда вернулся в Хогвартс. Там еще была записка: «Эта мантия принадлежала твоему отцу, он оставил ее мне на хранение перед смертью, используй ее с умом». Не знаю, кто ее подложил, он не подписался. Я тогда так занервничал… Помнишь то странное письмо?

– Где ты спрашивал, все ли в порядке? Да.

– Я тогда придумал какую-то глупую причину, – пояснил Гарри,– а на самом деле понять не мог: как же так, ведь ты меня утром провожал, и все было нормально! А потом до меня дошло, что это мантия Джеймса. Кстати, она и вправду делает человека невидимым. Рон ее примерял, а я – нет.

– Правильно сделал! И Рону не надо было разрешать ее трогать. Это незнакомая вещь, оставленная неизвестно кем. Она могла задушить вас обоих или…

– Папа, – сказал Гарри очень ровным голосом, глядя прямо перед собой, – я не стал ее трогать совсем не поэтому.

– Да, – ответил я, помолчав. – Я понимаю.

С того самого летнего разговора Гарри и слышать не хотел о настоящих родителях. Так что если человек, оставивший мантию, рассчитывал на пробуждение сентиментальных чувств, то здорово ошибся. Кто бы это мог быть? Раз у него есть доступ в школьные спальни, то, скорее всего, кто-то из преподавателей. Дамблдор? МакГонагалл? Или кто-нибудь из гриффиндорцев, чьи родители знали Поттеров?

– Я хотел отдать ее обратно, – сказал Гарри, словно отвечая на мои мысли, – но не знал, кому. Она так и лежит у меня в спальне.

Я кивнул.

– Хорошо. Потом покажешь… Ладно, с драконом разобрались. А что случилось в Запретном лесу?

Гарри вздохнул.

– Там чушь какая-то вышла. Хагрид дал нам фонари и сказал, что нужно найти раненого единорога, может, еще удастся его спасти. Сначала мы были все вместе, потом разделились. Мы с Драко взяли Клыка и пошли отдельно. Наткнулись на труп единорога, а какой-то человек вроде как пил его кровь…

– Что-что он делал?!

– Пап, я не понял точно. Там было темно и плохо видно. Короче, этот тип поднял голову – и сразу к нам. Может, наброситься хотел, а может, время спросить, не знаю… Клык заскулил и сбежал, и Драко за ним, а я споткнулся, так что полетел со всей дури на землю. А этот тип все ближе. Я хотел его разоружить, как мама учила, но у меня заболела голова, да так сильно, что я даже дышать не мог, не то что сказать заклятие…

– Ты что, ударился затылком, когда упал?

– Кажется, нет.

– Посмотри-ка на меня.

Гарри повернул голову. Нет, зрачки одинакового размера, на сотрясение не похоже…

– Ты был в лазарете?

– Да, меня водила МакГонагалл, когда я пожаловался, что голова болит. Но мадам Помфри сказала, это от недосыпания… Лучше послушай, что дальше было. Откуда-то появился кентавр и прогнал того типа, а там и Хагрид подоспел. И знаешь, что сказал кентавр? Что это был Сам-Знаешь-Кто, в смысле Темный Лорд!

– Бред какой-то… Ты в это веришь?

– Нет, – Гарри покачал головой. – Откуда кентавру знать? И Темный Лорд, наверное, придумал бы что-нибудь умнее, чем пить по ночам кровь единорогов.

– Вот именно.

– А кто это мог быть? – спросил Гарри, покусывая травинку.

– Понятия не имею. Но если в школу проникают тролли, можно себе представить, какая еще дрянь тут водится.

Гарри зевнул и прижался к моему плечу.

– Подведем итоги, – предложил я. – С МакГонагалл я ссориться не стану. Может, она и не знала о драконе, но в Запретный лес вас послали заслуженно. Ты согласен?

– Угу, – пробормотал он, устраиваясь на моем плече поудобнее.

– До экзаменов ты больше не должен ни во что ввязываться. Ни ради Пушинки, ни ради всех на свете собак. Слышал?

– Я-не-должен-ни-во-что-ввязываться, – послушно повторил Гарри, прикрыв глаза. – Пап, да куда еще? С нас и так баллы сняли, и вообще…

– Ты обещаешь? Я могу тебе хоть немножко верить?

– Можешь. Множко, – согласился он, но не удержался и шепотом добавил: – Все равно в школе больше нет драконов.

Свободной рукой я дернул его за ухо.

– Это не смешно! Кстати, можешь сейчас показать мне Пушинку?

– Пап, давай потом. Она же в школе, и если нас там увидят… МакГонагалл и так злая из-за того, что мама приходила.

Он говорил все медленнее, и глаза у него уже совсем закрывались. Ну, еще бы, всю ночь пробегать по лесу…

– Не спи! – я легонько встряхнул его. – А то мне придется нести тебя на руках в школу.

– Ага, вот позорище будет, – Гарри сонно улыбнулся.

Я заставил его сесть ровно.

– Мы сейчас еще немного поговорим, и я пойду к МакГонагалл, а ты в кровать. Потерпи. Чтоб спать не хотелось, сбегай принеси мантию-невидимку. Я посмотрю, нет ли на ней скрытых заклятий.

Гарри кивнул, поднялся, зевая, и исчез в зарослях.

***

Я тоже закрыл глаза, подставив лицо солнечным лучам. В лесу было тихо, только где-то высоко над головой щебетали птицы, зато от школы доносились вопли и смех. Приоткрыв один глаз, я увидел, что на том месте, где недавно сидел Гарри, свернулась кольцами большая гадюка.

Минут через двадцать в кустах послышался шум, очень слабый, и слегка дрогнули ветки. Гадюка мгновенно соскользнула с колоды и скрылась в траве. А на полянку уже выбрался Гарри со свертком в руках. Он выглядел теперь немного бодрее.

– К тебе змея приходила, – сообщил я, – но уползла.

– Может, она еще здесь…

Гарри присел на корточки и, положив ладонь на землю, что-то сказал на парселтанге. Для меня это все звучало одинаково: как бесконечное «хш-шсс». Давешняя гадюка появилась почти сразу же. Гарри взял ее на руки и улегся на траву, положив змею себе на грудь. Гадюка шипела и быстро-быстро касалась языком его щеки, словно целовала.

Пока они переговаривались, я занялся делом. Расстелил на траве гладкую, переливчатую, словно морская волна, мантию и принялся водить над ней палочкой, захватывая каждый раз полоску шириной не более трех дюймов. Под действием чар мантия светилась ровным бирюзовым цветом и лишь временами мигала там, где полотно прорвалось или потерлось. Она была изготовлена очень качественно, заклятия вплетены прямо в ткань – старинная ручная работа, в наши дни так кропотливо уже никто не делает.

У меня за спиной Гарри негромко засмеялся.

– Пап, знаешь, как гадюка меня назвала? Сейчас попробую перевести… Что-то вроде: «ни разу не перелинявший змееныш, который непочтительно шипит на старших».

– Тебе подходит. А с чего она так решила?

– Да я спросил насчет пары слов из драконьего языка, которые слышал от Норберта… Наверное, это какие-нибудь ужасные ругательства. Я бы на месте Норберта тоже ругался, если б меня запихнули в ящик.

– Кстати, в Хогвартсе кто-нибудь знает, что ты змееуст?

Гарри, кажется, напрягся.

– Только Ральф и Драко, – осторожно ответил он. – Рону я ничего об этом не говорил…

Я не дослушал, потому что в это мгновение добрался до одного из углов мантии, и ткань вспыхнула ярко-синим. Склонившись над ней совсем низко, я наконец сумел «проявить» заклятие. Ага, так и есть. Будто туго свернутая спираль, зацепленная за шов…

Гарри сел и заглянул мне через плечо.

– Это что?

– Твой неизвестный доброжелатель пытался за тобой следить, вот что. Ему было интересно, куда ты станешь ходить в этой мантии.

А «маячок» очень сильный, судя по свечению. Примерно две недели назад поставлен, и хватит еще на пару недель. Значит, неизвестный друг Джеймса временами проникал в гриффиндорскую спальню, чтобы подновить его. Все-таки надеялся, что Гарри воспользуется подарком.

– Я возьму мантию, чтобы изучить получше? – спросил я.

– Бери, – равнодушно ответил Гарри. – Мне она не нужна.

Он распрощался со змеей, потом опять зевнул и рассеянно сказал:

– Знаешь, гадюка говорит, что тот тип, который был ночью в лесу, там не живет. Он откуда-то приходит. Змеи называют его… как бы это перевести?.. «человек с двумя голосами». То есть, это не голоса, конечно, змеи же глухие. Я сам не очень понимаю, что они имеют в виду. Может, у него походка меняется, или еще что.

– Гадюка могла бы его узнать? – спросил я.

Гарри покачал головой.

– Вряд ли. Змеи плохо отличают одних людей от других. Тот тип – «говорящий», в смысле, владеет парселтангом, поэтому она его запомнила. Кто бы это мог быть? Может, Снейп?

– Нет. Он точно не змееуст.

Очень, очень странно. Неужели и вправду…

Нет, это исключено. Я даже головой потряс, чтобы прогнать дурные мысли. Если даже Темный Лорд вернулся, что он потерял в Запретном лесу?

Надо будет попросить Люциуса, чтобы инициировал расследование Совета попечителей. Не нравятся мне странные типы, которые тут шляются…

Я поднялся, сложил мантию-невидимку и протянул Гарри руку.

– Вставай. И послушай меня внимательно. У нас с твоей мамой сейчас… не то чтобы неприятности, но есть кое-какие проблемы. Так что ты это учти. Пожалуйста, ни во что не встревай и не лезь, куда не следует. И в лес больше ни ногой! Ладно? Ты обещаешь?

Гарри с готовностью кивнул. Потом мы вдвоем дошли до Хогвартса. Солнце уже склонялось к горизонту, и от дракучей ивы протянулась длинная тень.

В холле нам навстречу попался молодой человек в фиолетовой мантии и тюрбане. На приветствие Гарри он ответил, слегка заикаясь. Вот, стало быть, тот самый Квиррелл, который, если мои предположения верны, служит здесь глазами и ушами Райкрофта… Может, это он пугает в лесу первокурсников? Но зачем это Службе разведки? Да и ее сотрудники, при всех своих талантах, все же не поголовно змееусты.

Вернусь домой, надо будет сразу же связаться с Люциусом… Он мне сейчас нужен, как никто.

Гарри тем временем попрощался со мной и ушел на факультет, а я направился к МакГонагалл. От одной мысли о предстоящем разговоре начиналась зубная боль.

Глава 11

Страшная тишина опустилась на лес. Если бы сердце Венди билось, они бы, наверное, услышали.

Беседа с МакГонагалл, как и следовало ожидать, оказалась катастрофичной. Декан Гриффиндора была в ярости и первым делом попыталась указать мне на дверь.

– Профессор, – я не оставлял надежды ее уговорить, – поведение моей жены недопустимо, но я очень прошу вас ее извинить. Поймите, мы обеспокоены…

– По-вашему, это служит оправданием?

Но я упорно гнул свою линию:

– В Запретном лесу скрывается посторонний, и, судя по всему, он опасен. При этом туда посылают первокурсников. Не верю, что это было ваше решение.

Удар попал в точку, потому что МакГонагалл вспыхнула.

– Я не собираюсь обсуждать с вами, кто и как здесь принимает решения!

– А я думаю, – сказал я, глядя ей в глаза, – что вы не с легким сердцем отправили туда детей. Почему вы согласились?

– Поттера и Малфоя сопровождал сотрудник школы! – отрезала она. – Никакая реальная опасность им не угрожала.

– Правильно ли я понимаю, что вы не считаете опасным наличие в лесу сумасшедшего – а кто еще станет пить кровь единорога?

– По этому факту проводится разбирательство, – ледяным тоном ответила МакГонагалл. – Не сомневайтесь, администрация школы примет меры.

Однако, как декан Гриффиндора ни старалась сохранить позиции, почва все же была зыбкая, и МакГонагалл вынужденно перешла от атаки к обороне. Здесь мне стоило бы «дожать», но я сделал лишнюю паузу, и МакГонагалл мгновенно ею воспользовалась. В другой ситуации я бы аплодировал ее бойцовским качествам.

– Мистер Лестрейндж, – спросила она, прищурившись, – надеюсь, вы в свою очередь не откажетесь ответить мне на один вопрос… Почему Гарри верит, будто в лесу скрывается Сами-Знаете-Кто?!

– Разве? – я сделал удивленное лицо, пытаясь понять, куда она клонит.

– Вот именно. Он слышал об этом, как я понимаю, от кентавров и рассказал вашей жене. А та обвинила школьную администрацию в распускании слухов.

– Профессор, прошу принять мои извинения. Никто лично вас ни в чем не обвиняет. Мало ли что мог сказать кентавр…

– Дело не в том, что он сказал, – нанесла МакГонагалл решающий удар, – а в том, что именно услышал Гарри! Меня мало заботит мнение вашей супруги, но очень беспокоит психологическое состояние моего ученика. Чтобы сделать далеко идущие выводы на основании болтовни кентавра, нужно быть во власти навязчивой идеи. Неудивительно, что Гарри везде ищет признаки возвращения Сами-Знаете-Кого, если приемные родители забивают ему голову пропагандой!

– Профессор, вы уверены, что сейчас самое время затевать идейный спор?

– Мистер Лестрейндж, я уверена только в одном: если так дальше продлится, я буду вынуждена обратиться в Управление по делам несовершеннолетних волшебников! Мне не нравится то воспитание, которое получает Гарри. Вдобавок психологический климат в семье – судя по поведению вашей супруги, – совершенно не подходит ребенку. Настоятельно прошу вас пересмотреть свой подход, иначе я как декан факультета и законный представитель интересов своего ученика буду добиваться опеки над ним. Я вас предупредила!

– Спасибо и на этом, – ответил я сквозь зубы.

Чертова старая кошка… О ребенке решила позаботиться, смотрите-ка! А где она была, когда он жил у маглов?

Я вернулся домой, но Беллы еще не было. Она появилась лишь около полуночи, изрядно навеселе. Как выяснилось, сначала она поскандалила с Нарциссой – та заявила, что во всем виноват Гарри, а Драко из-за него чуть не погиб. Потом сестры все же помирились и отправились продолжить разговор в «Элизиум», самый дорогой магический ресторан Лондона. Там-то Красотка и нагрузилась.

После этого я сорвался и начал на нее орать. Нашла время напиваться, когда по ее вине нас ждет очередной иск! Ее вообще нельзя выпускать на люди без намордника!

Белла решила, что лучший способ защиты – нападение.

– А зачем ты ходил к МакГонагалл? – обрушилась она на меня с упреками. – Да пускай подает хоть сто исков! Только зубы себе переломает, мы и не такие дела выигрывали! А ты вечно пытаешься быть для всех хорошим, вот и получаешь одни пинки, сам виноват!..

Безобразный скандал затянулся почти до утра, а на следующий день Белла со мной не разговаривала.

От Люциуса тоже не было утешительных вестей. Совет попечителей начал-таки расследование, но Дамблдор затягивал дело. Между попечителями и школьной администрацией шла бесконечная переписка.

Наконец третьего июня, спустя неделю после инцидента, в школу все-таки допустили комиссию. Она обследовала Запретный лес, но отловила только парочку незарегистрированных кикимор – прочие опасные существа то ли попрятались, то ли их заблаговременно отогнали подальше. Правда, у меня было подозрение, что члены комиссии просто не решились далеко заходить в чащу. Зато в итоговом отчете было отмечено безобразное состояние стены, окружавшей школьную территорию. Во многих местах она обвалилась, так что в лес при желании мог забраться кто угодно. Дамблдору объявили выговор, на том дело и кончилось.

Я тем временем считал дни до окончания учебного года. Осталась всего неделя. Сейчас Гарри сдаст экзамены, вернется домой, и все будет в порядке…

***

Вечером четвертого июня пошел дождь. В ожидании «Ночного рыцаря» мы сидели на каменной стене у обочины дороги. Дождь накрапывал слабо, так что вода, скопившаяся в колее, лишь слегка подернулась рябью. Гарри ковырял в луже палкой – пытался найти головастиков. На нас он не смотрел.

Я сидел на стене и курил, глядя в низкое серое небо. Джеймс Поттер в длинной мантии устроился рядом. Временами он пытался что-то сказать, но вместо этого только вздыхал и ерошил на себе волосы.

Мне было так тоскливо, что хотелось только одного – лишь бы все быстрее закончилось. Все уже было решено и обговорено: куда переслать вещи Гарри и его книги, сможет ли он взять с собой собаку… «Лучше спаниеля, у нас маленький дом. Нет, змею нельзя, Лили их не любит… Да, конечно, Гарри будет вам писать…».

С шумом разбрызгивая воду из-под колес, перед нами возник «Ночной рыцарь». Дождь полил сильнее, а дворники на лобовом стекле автобуса заедало. Совсем молоденький прыщавый кондуктор соскочил с подножки и закричал, чтоб садились скорее. Джеймс внес чемодан Гарри и клетку с совой, обернулся к нам со ступенек.

Ну, вот и все…

Гарри подошел ко мне. У меня ком стоял в горле, я не мог выдавить из себя ни звука. Кое-как обнял Гарри, все время чувствуя на себе пристальный взгляд Джеймса. Откашлялся, сказал глухо:

– Веди себя хорошо, слушайся родителей, чтобы нам не было за тебя стыдно… Храни Мерлин.

Вышло глупо, фальшиво, не по-настоящему. Гарри, должно быть, почувствовал это, потому что ничего не ответил. Вывернулся из-под моей руки и пошел к автобусу, не оглядываясь.

– Побыстрее на посадке! – фальцетом выкрикнул кондуктор.

– Нет, не могу, – вдруг сказал Джеймс.

Гарри остановился.

– Что?

– Не могу, – повторил Джеймс хрипло. – Пропади все пропадом… Гарри, ты остаешься здесь.

– Место забронировано! – возмутился кондуктор, но Джеймс оттолкнул его плечом и потянул дверь на себя. Гарри растерянно сделал шаг вперед, но дверь уже почти закрылась, в узкую щель не смог бы пролезть и котенок. Сквозь стекло было видно, как в салоне Джеймс ожесточенно ругается с кондуктором. Еще секунда – и «Рыцарь» с ревом рванул вперед и исчез из виду.

А мы остались на дороге вдвоем.

Я проснулся, хватая ртом воздух, и в первое мгновение не мог сообразить, где я и куда девался Гарри. Потом стал различать в темноте знакомые очертания спальни. На грудь что-то давило, как свинцовая плита. Оказалось – Спайк. Привалился к моему боку и отдавил руку, так что затекшие пальцы еле двигались.

Когда спишь в неудобной позе, всегда снятся кошмары…

Но, несмотря на разумное объяснение, тревога не проходила. Я приподнял голову от подушки. Хаски тоже не спал, сидел на коврике рядом с кроватью. Увидев, что я проснулся, он легонько потянул меня зубами за руку.

– Что случилось? – спросил я. – Куда идти?

Но Хаски, кажется, и сам не знал. Дернулся было к двери, но тут же вернулся, покрутился на месте и жалобно заскулил.

Я зажег люмос и только теперь увидел Беллу – полностью одетая, она сидела у открытого окна, глядя в сад. Слышалось мерное постукивание капель по подоконнику, снаружи моросил дождь.

– Ты почему не спишь?

– Не знаю, – ответила она. – Не могу уснуть.

Раз заговорила со мной, значит, тоже нервничает…

Я больше не стал задавать вопросов. Откинул одеяло, сел и принялся одеваться. Спайк завозился во сне и положил голову на мою подушку. Одевшись, я подошел к Белле и протянул ей сигарету. Она поблагодарила кивком.

Внизу, в холле, часы пробили четыре раза. Сразу же вслед за этим раздалось хлопанье крыльев, и на мокрый подоконник приземлилась сова. Белла вздрогнула, уронила сигарету и кинулась к птице, но я успел перехватить письмо.

Промокший свиток, герб Хогвартса на сургучной печати…

Произошел несчастный случай. Аппарируйте немедленно.

МакГонагалл.

***

На этот раз ворота Хогвартса открылись сразу же. Замок лежал впереди черной громадой, светилось лишь несколько окон. В холле было почти совсем темно, но на лестнице при нашем приближении зажглись факелы. Было очень тихо, только шаги гулко отдавались в пустых коридорах, да еще откуда-то доносился низкий протяжный звук, будто ветер гулял в трубах или выла большая собака.

На стук нам открыли стеклянную дверь лазарета, затянутую накрахмаленной до жесткости белой шторой. Внутри пахло дезинфекцией и лечебными зельями. Школьная целительница провела нас в палату.

Там было почти пусто, лишь на койке у стены кто-то спал, завернувшись в одеяло. Кровать в дальнем углу была отгорожена серыми ширмами, которые рассеивали свет от лампы на столике. Теплый, нежный, неуместный здесь свет…