Текст книги "Дар (часть 2) (СИ)"

Автор книги: Radamanth

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

О том, как день за днем он вынужден был доказывать уже не Волкам, а себе, что выдержит это испытание и не сдастся, не станет проситься обратно на корабль.

О том, как легион исподволь принял его. Не весь, но он обрел здесь братьев. По-настоящему.

На этом месте он как-то беспомощно замолчал, и тогда из-за его спины раздался глубокий мягкий рык, который с трудом можно было принять за человеческий голос.

– Твой брат слишком скромен, чтобы признать, что мы живы благодаря ему.

Из тени показалась рука – механический протез, увенчанный острыми когтями – и обвела сидящих у костра, показывая, кто именно ему был должен.

Антей раздраженно дернул плечами.

– Гофур, не надо.

Голос его был тихим и на приказ никак не тянул, зато голос Волка, скрывавшегося в тенях, заметно окреп.

– Надо. Мальчишка, да и все прочие, должны знать, что даже такой, как ты может быть не хуже Влка Фенрика. Если ты не хочешь говорить, тогда это сделаю я, как самый старший здесь.

Антей что-то хотел сказать, но передумал и лишь махнул рукой, позволяя делать то, что вздумается странному Волку. Сигурд с растущим интересом всмотрелся в лица и сгусток темноты за спиной брата.

Странные Волки тихо сидели вокруг костра, не так, как их собратья по легиону, словно их и Антея коснулась какая-то печать молчания. Какую-то странную память хранило их сознание, странную и болезненную.

Тень, наконец, качнулась, и ее очертания проступили более ясно.

Сигурд понял, что видит Волка, сильно пострадавшего в войне и, судя по состоянию – именно в этой – не все его раны успели зажить.

Это был один из ветеранов – матёрый гигант, некоторая часть его тела состояла из металла и нервно гудела сервоприводами. В бурой бороде и густых волосах уже залегло серебро. Сигурд не брался даже примерно назвать его возраст, поскольку Астартес стареют очень медленно.

Оставшись довольным произведенным впечатлением, Волк вернулся на свое место, и гул приводов стал тише.

– Нравится? Так меня разукрасили наши зеленокожие друзья. Я должен был бы умереть там, но твой брат ослушался приказа. Благодаря ему я еще жив.

Поняв по отсутствующему виду Антея, что от него ответов не добиться, Сигурд задал вопрос Гофуру.

– Что произошло?

Ветеран что-то пробубнил, но Антей ничего не ответил, и тот продолжил свой рассказ.

Он придвинулся ближе к костру, потеснив сразу двух Волков помоложе, но те не возражали.

– Справедливости ради, когда я узнал о том, что твоего брата Ульфриг отправил в нашу Стаю, я был зол. Мне хотелось своими руками удавить его, но примарх отдал приказ и мы все терпели его присутствие. Теперь мне стыдно за это, но тогда мы обращались с ним как с трэллом. Он просто таскал нам патроны. Ровно до тех пор, пока Стае не пришлось разделиться.

Он вновь указал на сидящих у костра.

– Мы оказались отрезаны от своих и нам пришлось драться на мечах, когда закончились снаряды. Вот тогда-то твой брат и показал, что умеет не просто носить свое оружие, но и пользоваться им.

У Волка лицо стало таким, будто он наслаждается воспоминанием, как неким деликатесом.

– Ты бы видел, как он расправлялся с ксеносами. Все же, он прирожденный Волк, пусть ему и не повезло родиться на Фенрисе и попасть в Этт. Я не стану описывать каждую схватку – там не было ничего особенного. Скажу лишь о том, что случилось со мной.

Он сжал и вновь распрямил пальцы на механической руке.

– Он вступился за нашего вожака, когда тот был ранен – странно видеть смертного, который защищает Волка, думаю, ты понимаешь? Он дрался отчаянно, не давая подойти к нему зеленокожим, хотя сам был ранен.

Он многозначительно глянул на Антея, но тот по-прежнему не шевелился. Сигурда осенило.

– Это о нем он рассказывал?

Гофур кивнул.

– О нем и еще нескольких братьях. К сожалению, их Нити всё же оборвались, но то, что он сделал ради них, достойно того, чтобы об этом помнили. Я так считаю и мы все так считаем. Он жертвовал свою кровь, спасая нас. Многих из нас – и меня в том числе – он вытащил из под огня противника, не дав отправиться в последнее зимнее путешествие. Он нарушил приказ старшего вожака и не бросил нас, как бросили остальные. Теперь он – наш вожак, потому что мы обязаны ему своими жизнями. И я знаю, что примарх не против.

Снова сердце Сигурда тронула белая зависть.

– И сколько вас?

Ветеран бегло глянул на собравшихся Волков.

– Четырнадцать. Сегодня Волчьи Жрецы сообщили, что оборвались жизни двоих. Еще трое сейчас не могут быть с нами, и четверо пока что в других стаях, но потом придут к нам. Они тоже должны ему.

Четырнадцать Астартес. Антей, не желая того, без всякого приказа заполучил преданность воинов, поднявшись неожиданно высоко, а ведь он даже легионером не стал.

Сигурд усмехнулся.

– Это же здорово.

Антей покачал головой, делая большой глоток из чаши.

– Мы с тобой оба знаем, что хорошего в этом нет. Весь легион ненавидит нас, а тут еще это. Они не станут терпеть такого соседства.

Слева раздался тихий голос Ильфнира.

– Вот поэтому мы всегда рядом. Ты наш вожак и доказал право быть им.

Остальные согласно закивали и загомонили. Сигурд смотрел на них и брата с невольным восхищением. На их лицах застыла готовность драться с любым врагом, и эта готовность была предельно честной.

Он улыбнулся, так же искренне. На душе стало как-то странно спокойно.

– Похоже, за тебя теперь не надо переживать.

Антей пожал плечами.

– Я не знаю, чем всё кончится. Могу лишь догадываться, что, как только мою броню приведут в надлежащее состояние, мы войдем в состав легиона на общих правах. Кому придётся подчиняться, в какой роте мы окажемся, не имею представления. Не по душе мне всё это.

========== Глава 13 – Новый вожак ==========

Застать Антея одного удалось лишь через несколько дней. Он словно бы избегал брата, но тот сел рядом, не дожидаясь приглашения. И все же, Антей не отстранился. Взгляд темных глаз был таким же теплым как раньше. Похоже, он сам не заметил того, как они отдалились друг от друга. Он приветственно кивнул и впервые задал вопрос:

– Как дела?

Уставший Сигурд махнул рукой.

– Ни одна клетка не сравнится со стратегиумом.

Антей усмехнулся.

– Не завидую тебе. Вернуться не хочешь?

Сигурд скривился.

– Я бы вернулся, если бы это имело смысл. Но ты прекрасно знаешь – я физически не в состоянии сравниться с Астартес.

Антей рассмеялся.

– Я слышал, как ты не сравнивался. О тебе хорошо отзываются.

– Правда? По-моему, для них это был просто цирк.

Волкодав отрицательно мотнул головой.

– Поверь, я знаю, что говорю. Конечно, их похвалы трудно увидеть за насмешками, но мне пришлось много с ними общаться, чтобы понять их. И поверь – это не самый странный легион.

– А ты видел другие?

Антей снова кивнул.

– Издали. И, если бы у меня был выбор – я бы выбрал этот.

– Можно подумать, ты уже освоился.

– Скажем так, научился избегать конфликтов.

Сигурд удивленно хмыкнул.

– Ты? Избегать?

Антей пожал плечами.

– Просто стараюсь меньше попадаться на глаза. Эти полтора десятка – не в счет, это просто случайное недоразумение. Едва ли мне прямо сейчас позволят командовать хоть кем-то. У меня слишком мало опыта. Даже тебе не позволили.

Сигурд грустно улыбнулся.

– Даже если и позволят – кто пойдет за мной? Нет. Все что я могу – возиться с бумажками и техникой, быть мальчиком на побегушках. Я даже не солдат Армии.

Антей фыркнул.

– Посмотрим. Ты достаточно умён…

Сигурд не дал ему договорить, оборвав фразу.

– И что? Я никогда не смогу пойти в бой бок о бок с ними. Этим всё сказано.

Он отвернулся от брата, пережидая вспышку собственного гнева. Довольно быстро он совладал с собой.

– Не важно. Расскажи лучше, чем ты все-таки сумел их так впечатлить?

По лицу Антея скользнула тень тяжелых воспоминаний. Блики костра высвечивали заострившиеся черты. Он еще не полностью восстановил силы после изнурительных боев, но было заметно, как сильно его тело переформировалось под действием боевых стимуляторов. Он почти не отличался от Астартес, будучи лишь ненамного мельче в кости, да лицо не уродовали свисающие крупные клыки – как и у всех Волков, они были заметно острее, чем у смертных, но были еще довольно коротки, лишь немного длиннее остальных зубов. Над этим, и чисто выбритым лицом постоянно посмеивались остальные легионеры. Он снова коротко и неровно остриг отросшие, было, волосы и перестал напоминать старика. Вместо морщин его лицо покрывала сеточка шрамов, уже начавших исчезать.

Зато, теперь стали видны заметно окрепшие кости челюстей. Нижняя справа была чуть искривлена – Сигурд догадался, что она была сломана и грубо залечена – в постоянных боях просто некогда было возиться с ранеными.

Взгляд его тоже изменился. Раньше в нем мелькала самоуверенность, свойственная молодости. Теперь она сменилась неколебимым, как рокрит, расчетом, с полным осознанием собственных сил, которую дарит лишь жизнь, в которой приходится день за днем превосходить собственные же способности, день за днем делать невозможное, день за днем всеми силами бороться за собственную жизнь, день за днем поворачиваться спиной к одному страху, чтобы лицом встретить куда больший страх. Выживать в кромешном аду и каждую секунду смотреть в лицо врагам, которых многократно больше.

Так они жили два года, выбивая ксеносов с каждого клочка земли, из каждой горной расщелины. Они не имели права сдаваться, значит, путь был лишь один. Смертоносная эффективность хищников и стойкость Фенриса вместе с кровью наполняли тела Волков по воле Императора. Именно поэтому они, как обычно, сделали свою работу великолепно. Иначе они и не могли.

Осколок этого был и в Антее. Только он еще не научился холодно относиться к потерям. Сигурд видел это по рассказам Антея о погибших. И сейчас на его лице застыло всё то же скорбное выражение.

Он начал рассказывать, пропустив подобности высадки и других атак, поняв без лишних слов, что интересовало брата. Он говорил, даже не обратив внимания, что больше ни слова не сказал на готике, безжалостно мешая ювик и вурген. В глазах пламя костра разбрасывало блики, словно он и по сей час участвовал в схватке.

То, что было на планете, не на много отличалось от тренировок, но врагов было больше и времени на передышки почти не оставалось. Здесь нельзя было просто взять и отменить бой, и отдохнуть воин мог лишь тогда, когда кто-то другой занимал его место.

Когда они только оказались на планете, а его, словно трэлла, заставили разгружать транспорт, он решил, что здесь через минуты с ним все будет кончено, но он ошибся. Здесь Волки растеряли свою шутливость и задиристость. Здесь каждый, бывший при оружии – боец и боевой брат, и они не делали различия в том, кто помогает готовиться к битве. Волки и сами быстро разгружали транспорты, и те вновь взмывали вверх, за подкреплением. Они быстро развернулись и атаковали – все было привычно. Месяц за месяцем шли однообразные бои.

Какое-то время он еще удивлялся, когда понял, что его стараются держать подальше от самых яростных схваток. Потом заметил, что Волки прикрывают его, как собственного брата, и, окончательно успокоившись, с удвоенным старанием делал свою работу, истребляя тех врагов, что были ему по силам.

Выстрелы его винтовки спасли многие жизни – он безошибочно угадывал удачные позиции и выбирал тех врагов, с которыми в ближнем бою не смог бы тягаться.

Его меч не знал отдыха, как и он сам – его тело, все же принявшее часть модификаций, вырабатывало мощные боевые стимуляторы, хотя и не полностью подавлявшие усталость, вгрызающуюся в кости.

Его доспехи сильно страдали от близких взрывов – сервиторы и трэллы едва успевали латать их. Серьезных ран, впрочем, не было, а все остальное заживало быстро, оставляя лишь быстро бледнеющие царапины. Такими были большинство схваток, но не все. Иной была та, в которой он заслужил признание полутора десятков Волков.

Их Вюрд оказался не слишком благосклонным. Казалось невероятным, что отряд в несколько Волков может попасть в засаду, но произошло именно это, и их противник был гораздо сильнее. Отчаянное сопротивление стоило жизней нескольким воинам, но им пришлось остановиться и укрыться в неровностях рельефа. Вечно держаться они так не могли и, понимая, что обречены, все же бросились на врага. Вожак схлестнулся с громадным зеленокожим, закованным в броню, достойную «Рино». Остальные тоже оказались не обделенными огромными врагами, даже Антей. Казалось, будто против них объединила элита кланов ксеносов. Волкодав ловил на себе взгляды собратьев, но те ничем не могли ему помочь, и ему пришлось использовать все свои способности, чтобы быть на шаг впереди врагов. Их было так много, что невозможно было размахнуться, чтобы нормально нанести удар мечом.

Он увидел, как вожак поверг на раскисшую от крови землю противника. Огромная туша взметнула фонтанчики грязи и осталась неподвижно лежать. Вожак стоял, чуть пошатываясь от усталости. Серый доспех покрылся подтеками ярко-алой крови. На него тут же ринулись новые противники, которых попросту не успели сдержать остальные Волки. Он едва держался на ногах, пропускал тяжелые удары и, в конце концов, упал на колени, зажимая разрубленный бок. С губ рвались хрипы – ему оставалось недолго, и в глазах зеленокожих уже зажглось злое торжество.

Всё это было как во сне, такое невероятное, но такое близкое и ощутимое. Он чуял запах смерти. Невероятный – ведь Волки казались ему едва ли не всемогущими, лишь он, жалкая ошибка, был способен на то, чтобы пасть под ударами врага. Но сейчас все было иначе. Вот-вот должна была оборваться нить вожака Волков, сильнейшего в их небольшой стае.

Но Антей даже не задумался о том, что нанесенные уже раны – смертельны. Волк хрипел. С оскаленных зубов, сжатых с такой силой, что могли бы перекусить керамитовый стержень, на землю падали клочья кровавой пены, но вожак силился подняться на ноги, чтобы сомкнуть смертельные объятия на своем последнем враге.

Волкодав лишил его этой чести. За мгновение до того, как на вожака должен был опуститься грубый боевой молот ксеноса или матерый Волк бросился бы вперед, собрав последние силы, между противниками выросла фигура в керамите, лишь немногим уступавшая прочим Астартес. Злобный вопль, лишь отчасти напоминавший рычание, сорвавшийся чисто инстинктивно, заставил зеленокожего на миг остолбенеть от такой наглости. Впрочем, молот уже опускался, и Антей не рискнул подставлять меч – этот удар попросту переломил бы либо клинок, либо его собственные руки. Он поймал конечности врага за запястья, и едва слышно зашипел от напряжения, силясь удержать его, давая кому-нибудь время прикончить ксеноса.

Один удар сердца – тварь удивлена, что ее противник не только не мертв, но и держит ее. Второй удар сердца – до нее начинает доходить, что человечек слабее. Третий удар сердца – и, хищно скалясь, ксенос рывком отступает. Четвертый удар сердца – зеленокожий вновь замахивается – теперь этот удар придется либо по Антею, либо, если он отступится – по вожаку. Пятый удар сердца – сзади зло кричит Волк, и Антей, как подрубленный, падает на землю – воздух над ним прошивает залп из болтера, и он быстро разворачивается, уже не опасаясь удара в спину, зная, что ксенос мертв. Шестой удар сердца – туша твари падает, едва не задев его, и приходится перекатиться в сторону. Седьмой удар сердца – прикрывший его легионер уже отвернулся, отражая атаку, а вокруг самого Волкодава словно разросся пузырь вакуума, и время замерло. Восьмой удар сердца звучит оглушающе громко, подобно взрыву.

Вожак лежит на спине, будучи более не в состоянии хоть как-то держаться даже на коленях. Его пальцы бессильно скребут землю. Не зная, что делать, Антей шагает к нему, не видя и не слыша ничего вокруг, не обращая внимания на рвущиеся в опасной близости снаряды, свистящие так близко, что порой чиркают по броне или отсекают кончики белоснежных волос.

Безумный, полный боли, взгляд Волка останавливается на нем и вновь обретает ясность. Антей опустился на колени – на всякий случай, быть может – ему подскажут, чем помочь.

Дождался он не этого. Вверх метнулась могучая рука. Удерживая его за наплечник, вожак притянул воина к себе, чтобы не перекрикивать грохот схватки и, сорвав со своего горжета вокс-передатчик, сунул его в руку Волкодава. Из последних сил он зло прорычал:

– Выведи их отсюда.

Антей не успел возразить – слушать его отказы было уже некому, датчик системы жизнеобеспечения на доспехе Волка погас, и вместе с этим пришло чувство какой-то сиротливой пустоты. Все еще стоя на коленях возле тела, Антей держал в руках передатчик и не понимал ровным счетом ничего. Вокруг него мелькали смазанные тени – Волки продолжали драться, похоже, даже не заметив, что остались без командира. Или заметили, но не могли позволить себе прерваться – врагов было слишком много.

Он был растерян. Впервые в жизни на него, происком злого Вюрда, свалилась ответственность за жизни нескольких боевых братьев, а он – всего лишь неполноценный щенок в этой стае. Как такое могло случиться?

Он не знал ничего. Даже имен Волков, с которыми его так связала судьба. Будь здесь Сигурд – он с радостью бы свалил на младшего брата эту сомнительную честь, но его не было, и нужно было как-то сообщить Волкам о гибели их вожака, передать командование, нужно было вообще что-то делать. Но что?

Снова, как и часто до этого – всё решил случай. Некогда было разбираться, кому передавать командный вокс – к их позиции уже приближались десятки выпущенных врагом крылатых смертей.

Его голос, ворвавшийся в канал связи, прозвучал каким-то чужим даже для него самого, он просто сделал то, что должен был. Он не ожидал, что это сработает, но Волки подчинились безоговорочно. Лишь пятерых накрыло взрывом первой волны ракет. К счастью – не смертельно. К несчастью – шквальный огонь сводил на нет попытки подобраться к ним, чтобы спасти их.

Антей прижался к камням, глядя на беспомощных боевых братьев – их спасали лишь крупные валуны, его – скальный навес, да и то – до следующего разрыва ракеты, когда какой-то осколок удачно угодит в сочленение доспеха или найдет слабый участок брони. Где-то всё еще сражались остальные.

В вокс-канале царили шум и неразбериха – он был командным, и туда приходило море сообщений, в которых разобраться без опыта было нереально, да он и не старался. Он слышал отдаваемые приказы о перегруппировке, но сам командовать не решался.

В какой-то момент возле него возник один из Волков, и он попытался передать ему вокс, но тот лишь отмахнулся, пренебрежительно бросив:

– Он выбрал тебя.

Он исчез в облаке пыли, выбиваемой снарядами из земли и камней, спустя время раздалось его довольное рычание и визг цепного меча – ничто не смущало этих воинов, каждый из них вполне мог драться в одиночку, заменяя собой маленькую армию.

Антею было страшно, но не за себя. Он выкатился кубарем из-под защиты карниза, когда рядом снова мощно грохнуло. Оказавшись снаружи, он увидел, что по камням карабкаются, почти неразличимые под слоем пыли, зеленокожие. Они подбирались молча и были некрупными, несли мало вооружения – идеальные диверсанты.

Страх ответственности сменился злобой. Мерзостные ксеносы пытались добраться до спин его собратьев? Что ж. Они не учли, что кто-то смотрит в их сторону.

Он не стал активировать меч – он бы выдал его разрядами силового поля. Это оружие и без того могло наносить большой урон – он умел им пользоваться.

Увидев врагов, он уже не думал о безопасности. Пригнувшись, он так же тихо пошел вперед, почти пригибаясь к земле.

Раненых было не пятеро – он ошибся с первоначальными подсчетами. Их было восемь, трое, бывшие без шлемов, погибли сразу, потому он их и не заметил. Под ними растекались лужи крови. Еще один лишился своего шлема, видимо, уже после взрыва – он сейчас молча наблюдал за Антеем. Остальные были оглушены и молчали, они видели, что Волкодав идет, как почуявший добычу хищник, но помочь ему пока не могли, хотя и пытались подняться. Это была война, и они не позволяли себе насмешек – для них еще будет время, если они выживут.

Заметив взгляд Антея, воин без шлема кивнул. Ко всему прочему – ему оторвало руку, и он сидел, привалившись спиной к камню. Жизнь была вне опасности – системы доспеха работали в полную силу, а значит, пока он жив – он боец. Он подтянул к себе валявшийся на земле болтер, приготовившись прикрыть воина, над которым в стае не успел посмеяться разве что ленивый.

Он не выдал себя до того момента, как ксеносы с визгом бросились вперед – все же, их уровень дисциплины не дал им шанса добраться до сражающихся. Почуяв кровь и заметив еще живых врагов, они поторопились.

Заплатить за спешку им пришлось жестоко. Не было больше нужды таиться.

В облаке пыли в полный рост поднялась фигура человека, закованного в тяжелую броню. Блики светила, все же пробивавшиеся к металлу сквозь облака пыли, больно резанули глаза. Мгновением спустя, в его руке полыхнул, словно факел, смертоносный клинок – силовое поле сжигало мелкую взвесь пыли, и меч казался объятым огнем.

На всё уходили какие-то мгновения, и оторопевшие ксеносы вряд ли смогли понять, что их убило. Человек тенью скользнул в сторону, теряясь в тенях и пыли, лишь молнией металась фенриссийская сталь, отделяя головы от шей и вспарывая тела, как гнилое тряпьё. Он не дал им ни единого шанса, словно они были лишь горсткой слепых крысят. Все закончилось быстро, слишком быстро – он и сам это понимал, двигаясь, не задумываясь о том, какими инстинктами жило его тело. Главное – все до одного горе-диверсанты были мертвы. Деактивированный клинок вернулся в ножны. Антею показалось, что он почувствовал удовлетворение своего оружия.

Вернувшись к своим, он наткнулся на пять пар удивленных глаз. Не слушая возражений, не замечая еще не затянувшихся ран, он оттащил под защиту навеса тех, кто не мог дойти туда сам.

Потом все происходило как-то само собой, будто он никогда и не был простым человеком, недоастартес, рабом и чем-то ниже, чем простой солдат. Не осталось ни времени, ни возможности отсиживаться – от него ждали слов и действий, и выбор был сделан.

Он не заметил, как его голос, ровный даже в тяжелых схватках с зеленокожими гигантами, влился в командную сеть. Никто не поинтересовался тем, кто он и кто ему позволил отдавать приказы.

В других легионах его за такое в лучшем случае ждала бы быстрая расправа.

Волки же проявили качество, которое им никто никогда не приписывал. Они оказались мудры. Эта мудрость была простой, звериной, существовавшей от начала времен.

Если член стаи делает что-то ради ее блага и делает это хорошо, ему не препятствуют.

А он делал свое дело великолепно. О нем быстро стало известно, что он хорош и в ближнем бою, и как стрелок. Пришлось учиться управлять транспортом – он преуспел и здесь. Старая стая сбилась теперь вокруг него, хотя он и пытался отказаться от командования, но ветераны, посмеиваясь, отказались принимать эту должность и подчинялись ему. Он не раз помогал и другим Волкам, хотя потери всё же были – неожиданно тяжелые для него. Несколько месяцев назад он бы не поверил, если бы кто-то сказал ему, что он будет жалеть о гибели Волков – они всегда были с ним жестоки.

Судьба, однако, решила иначе, и с поверхности планеты на флагман вернулся не вечно огрызающийся полуволк. Место у костра, в кругу Влка Фенрика занял воин, принятый легионом. Еще не совсем полноправный – все же, за его плечами не было тех сотен и тысяч боев, что прошли остальные, но он ступил на этот путь и не посрамил своего имени.

Прочие Стаи посмеивались над ним. Вожаки – настоящие лидеры легиона, брезгливо отворачивались – кто-то не верил в него, кто-то – не хотел верить. Только полтора десятка Волков, обязанных ему жизнями, как они считали, стоявшие с ним бок о бок в кровопролитных боях, бывшие свидетелями каждой его раны и каждого удачного удара, каждой верной команды – они были готовы стеной встать между ним и теми, кто выказывал слишком мало уважения.

Он не просил их об этом. Смущаясь от такого внимания, он пытался запрещать, но знал, что два или три легионера отправились к Волчьи Жрецам, дабы те помогли им поправить здоровье – следуя законам Русса, их не пытались убить, и драки были честными, один к одному, но праведный гнев придавал сил.

Примарху доложили обо всем, что было на планете. Антею было странновато впервые в жизни сидеть в либрариуме, в попытках составить что-то похожее на отчет. Он сбивался и смущался, когда, стоя перед ярлом и примархом, как капитан отделения, отчитывающийся перед ротным, рассказывал о боях, потерях и достижениях, стараясь ничего не упустить. Русс не должен был присутствовать там, слишком незначителен был Антей в этой иерархии, но никто ничего не сказал – его право быть там, где он хочет и делать то, что он хочет.

Судя по выражению лица – примарх был доволен этим маленьким успехом.

О его замыслах трудно было судить – он ничего не говорил – вообще. Ни похвалы, ни осуждения Волкодав так и не услышал. Словно все было так, как и должно было быть.

Стая, еще не полная – некоторые пострадали слишком сильно и нуждались в лечении, более масштабном, чем могло обеспечить собственное тело – встретила его дружным салютом чаш, в которых плескался фенриссийский мьод. Он почему-то сожалел, что не может пить на равных с ними – эта субстанция убьет его. Однако, они позаботились о нем заранее, и в его – даже не грубой чаше из низкосортной керамики, а стальном, простом, но аккуратном – кубке, плескалась не убийственная жидкость.

Откуда на флагмане бралось вино – он не знал, но оно было великолепно. Он надеялся только, что с них за это не спросят. Впервые Антей почувствовал себя уютно, оказавшись среди легионеров, совсем как дома, даже куда лучше. Не хватало лишь брата. Он так и не узнал, куда тот делся, но почему-то был уверен, что с ним все в порядке.

Кроме того – он был не готов сейчас отвечать на вопросы. Что-то с ним случилось там, на планете, он просто хотел отдохнуть и осмыслить все это.

Он почти не покидал своего места у костра, отлёживаясь. Все же, его тело не было способно переносить такие нагрузки и такие дозы стимуляторов. Все это время Волки неотрывно находились возле него, хотя он чувствовал стыд из-за своей слабости. Они же и сообщили ему, в конце концов, что его брат жив. Нашли его они не быстро, но информации было очень много, и разбираться пришлось долго.

Оказалось, что Сигурд не сильно отстал от старшего брата. В боях на планете он участвовал не реже, так и не подпустив к штабу врага. У него был свой круг боевых знакомцев, хотя отношения с ними были куда менее теплыми, чем у Антея. И все же – примарх проявил интерес и к нему. Правда, мальчишке пришлось еще сопровождать делегации множества чиновников, и Антей ему чистосердечно сочувствовал.

Когда все было закончено, и каждый Волк вернулся на свое законное место в стае, пришла пора вспомнить павших собратьев. Антею, как преемнику одного из вожаков, пришлось тоже говорить – скальдов было мало, да и он почувствовал, что обязан сказать несколько слов сам. Ко всему прочему, похоже, что каждое его слово, каждый жест, приближали его к Волкам. Он одергивал себя при этой мысли – не все они были благосклонны к нему, глупо было рассчитывать на то, что когда-то он станет равным им.

А потом его нашел Сигурд.

Он рассказал ему всё, но рассказ этот не занял много времени – он не умел приукрашивать события и растягивать повествование. Он сам словно бы пережил это все заново, но всего в слова облечь не смог, как ни старался. Сигурд больше не задавал вопросов, и тогда Антей заставил его в свою очередь рассказать обо всем случившемся.

Тот лишь пожал плечами, но не отказался. Его рассказ оказался еще короче. Ни живописных боев, ни подвигов ему совершить не удалось. Единственными его подвигами были расшифровки поврежденных сообщений, да быстрое развертывание вспомогательной приемной точки, когда основную уничтожило на редкость меткое попадание вражеского снаряда. Он и один из Волков сработали очень быстро, затратив меньше пяти драгоценных минут на всю работу, когда под ураганным огнем восстанавливали связь. Да и подвигом-то это не было, об этом в отчетах было лишь несколько строк, что тогда-то, на таком-то участке был использован дополнительный комплект аппаратуры связи.

Этот случай был почти штатным и случился едва ли не сразу, после высадки, когда ксеносы еще имели наглость подобраться так близко. Участок связи был важен сам по себе, вплоть до критической значимости, и восстановить его в условиях войны было столь же необходимо, сколь и сложно.

Собранную антенну удерживал вертикально один из Волков, пока Сигурд лихорадочно искал, чем закрепить ее основу. Обычно их сажали на заранее подготовленные и вбитые в землю штыри. Но сейчас они уже не существовали – взрыв уничтожил и прежнюю антенну, и площадку, на которой она была установлена. На ее месте остался небольшой котлован, который, словно ухмыляясь, ощерил прутья арматуры.

Рыская в поисках подходящего инструмента или хоть чего-то, способного помочь, Сигурд мельком бросал взгляд на рискующего жизнью Астартес. Тот стоял в полный рост. В броню вгрызались тяжелые пули. Множество попаданий разрушало керамит, и в воздух уже начали взлетать фонтанчики крови.

Он почти поддался отчаянию, когда чуть ли не споткнулся о то, что иначе, как чудом, здесь оказаться не могло. Это был инструмент, тот самый, которым в землю вбивают штыри, которыми крепят те самые антенны. Больше того, здесь же стоял целый ящик пиропатронов к нему и связка ребристой арматуры – все, что ему было нужно. Он был удивлен, что не увидел этого раньше, если уж оно оказалось здесь, но раздумья оставил на потом.

Он бросился обратно, туда, где с трудом уже, держась за саму антенну, стоял, низко опустив голову, Волк. С приоткрытых губ стекали струйки крови, расплывавшиеся в немилосердно хлещущем ледяном дожде.

Последние два-три метра Сигурд проделал уже на коленях, скользя по влажному феррокриту, и моментально приступил к работе.

Он никогда не пользовался этим странным приспособлением, но сумел с ним совладать. Все четыре точки опоры оказались надежно прихвачены к поверхности.

Сигурд поднял взгляд на все еще стоящего Волка. Тот лишь слабо улыбнулся и разжал руки, окованные керамитом.

Бесполезно было подхватывать падающее тело. Едва оно коснулось земли, на вороте доспеха окончательно погас индикатор жизнедеятельности. Волк был мертв, продержавшись из последних сил столько, сколько понадобилось, чтобы восстановить связь. Ни одного стона не сорвалось с окровавленных губ.