Текст книги "Убийство в Квель'Таласе (СИ)"

Автор книги: Pumbriya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Почему они все молчат? Что такого ужасного могли натворить син’дорай, о чем не слышал Каэль, но знал Совет Шести? Кадгар сказал, что поддержали Малигоса… И что, одни только син’дорай? Или они сотворили что-то ужасное, находясь в союзе с Аспектом Магии? Какого саргераса Джайна его не предупредила?

Использовать скрывающюю волнение иллюзию или заклинание прояснения разума в присутствии могущественных и опытных архимагов Совета Каэль не рискнул.

– Телестра и впрямь способствовала убийству сотен чародеев… – проговорил Ансарем негромко.

Магистр Телестра? Она была очень рассержена на бездействие Кирин-Тора, когда Гаритос выдвигал безумные обвинения против Мстителей. Неужели она настолько далеко зашла в желании наказать трусливых предателей?

Ему даже нечего возразить Кадгару, он не понимает ничего в происходящем, кроме одного: син’дорай и впрямь нередко выбирают чересчур кровожадных союзников. Но они же с Джайной, наоборот, хотят создать миротворческую фракцию!

Ощущение неизбежного провала накатило на принца. Конечно, на союзе с Кирин-Тором свет клином не сошелся, Каэль все еще сможет справиться с Тероном и возможной агрессией Орды, узнавшей о попытке отделения. У него есть поддержка Иллидана и наг…

О, саргерас, коварная ехидная змеюка Вайши никогда не забудет, чьими силами Каэлю вернули трон, и своими насмешками не позволит забыть ему… Одно дело, воспользоваться их войсками, потому что так удобнее, и совсем другое – потому что без них он бы не справился.

Иллидан хмыкнет «не расстраивайся, малыш» и еще полвека будет считать принца беспомощным младенцем.

Верре’Тас скажет: «Политика – грязное дело. Занимайся тем, что у тебя хорошо получается» – и даже не подумает, что последний из Солнечных Скитальцев не может себе позволить всю жизнь тихо сидеть в дедушкиной лаборатории, звенеть колбами и флиртовать с помощницами.

А магистр Роммат ничего не скажет, но на его лбу будет ярко гореть надпись «Ну и хвала Солнцу» или «А я говорил не иметь дел с Кирин-Тором».

Джайна же… После такого позорного провала, конечно, она позволит Каэлю остаться ее другом, но…

Самоуверенный идиот, надо было сказать магистру Роммату, что на первой же встрече с Советом Шести будет обсуждаться не только нейтралитет от Орды и возвращение Этаса, но и возможность союза с Квель’Таласом. Великий магистр бы его предупредил, он не мог не знать о судьбе бывшей коллеги и боевой подруги.

– Таким образом, – подвел итог торжествующий Кадгар, – мы обсудим признание Луносвета нейтральным и сообщим вам итог, юноша.

– Расизм в просвещенном Кирин-Торе? Не ожидала, уважаемый Кадгар, – зло усмехнулась Джайна.

Каэль метнул на нее отчаянный взгляд. Помоги мне! Ты же у них главная!

– Эльфы два тысячелетия были нашими союзниками. В Совет Шести входили достойные эльфы и эльфийки. А сумасшедшие встречались и среди наших с вами соплеменников. Напомнить вам по чьей вине эльфы потеряли Солнечный Колодец? А вы, архимаг Ансарем, – повернулась сверкающая глазами Джайна к насторожившемуся чародею, – помните, на чье место пришли в Совет Шести?

– Он был изгнан из Кирин-Тора к этому времени! – прорычал он в ответ.

– Но не перестал быть человеком!

– Я вообще ничего против вашего эльфийского принца не говорил! – огрызнулся медведеобразный маг.

– Разумеется, уважаемый Ансарем, – сразу смягчилась Джайна. – И мы все здесь тоже, я уверена, не расисты.

– Разумеется, – согласился Карлаин.

– Да, – подтвердила Модера.

Кадгар не стал ни признаваться в расизме, ни открещиваться от своих слов, а поняв, что поддержки в обвинениях принца ему не найти, решил сменить тактику.

– Может, вы и впрямь невиновны, юноша, и не планировали тогда переходить на сторону Легиона. Ваш возраст может свидетельствовать об этом.

Седоусый шаттратский маг скривил губы в ухмылке, на которую члены Совета ответили понимающими взглядами и даже смешками. Каэль слегка растерялся. Он, очевидно, опять не знал что-то, понятное им всем и это его нервировало.

– Но не думаю, что вы уже достаточно взрослый, чтобы заниматься политикой. Ваш выбор союзников… был сделан необдуманно, – продолжил Кадгар, сменив яростный напор на уничижительное презрение. – Я был в Экспедиции с Фелориэль и успел неплохо узнать ее. Она бы никогда не одобрила союз с демонами и морскими чудищами.

Союзник интригана-А’дала уже понял, что принц имеет некий кредит доверия со стороны старых членов Совета благодаря достойной репутации его матери. И решил показать всем, что Каэль противопоставляет себя позиции Фелориэль.

– Вы думаете, мама бы не одобрила? – с сомнением протянул Каэль. Ну же, попадись. Это будет наилучшим поводом воспользоваться самым последним аргументом, который должен перетянуть на его сторону Модеру.

– Я в этом уверен. Леди Фелориэль была очень мудрой и миролюбивой женщиной. Мне очень жаль, что ее не было с вами, когда вы совершали эту ошибку.

– Раз вы так уважаете маму, архимаг Кадгар, то я вас обрадую. Мама жива и ни разу не сказала, будто осуждает меня, – растянул губы в приторной улыбочке принц.

– Фел жива?! – воскликнула всегда флегматичная Модера.

Отлично! Пользоваться мамиными заслугами и связями Каэль не очень хотел, но тут уже не до гордости. Принц послал Кадгару надменный и презрительный взгляд, наподобие тех, которыми тот сверлил его самого всю встречу, и повернулся к чародейке. Он уже открыл рот, чтобы сообщить Модере те факты о Фелориэль, которые не являются секретными. Но Кадгар вздохнул, обвел взглядом членов Совета, изобразил лицо человека, уставшего ссориться и идущего на мировую, и неторопливо подошел к Каэлю.

Что ему? Неужели надеется, будто принц поверит каким-нибудь его предложениям? Кадгар же, оказавшись к Каэлю вплотную, зашипел ему на ухо, слишком тихо, чтобы расслышали люди, но слух эльфов острее:

– Я знаю обо всех его и ваших преступлениях в Запределье. Хотите, озвучу их прямо сейчас, при всех? Выходите из Орды, мы это примем, но сидите тихо в своем Квель’Таласе и не лезьте в дела Кирин-Тора, или вам придется ответить за убийства друидов и магов, за издевательства над орками и резню дренеев в Крепости Бурь.

Каэль замер. В отношения Иллидана с орками он не лез, да и кто в здравом уме будет защищать права орков после всех выходок Гарроша? С Крепостью Бурь сложнее, но война есть война, и не Иллидари ее начали. А вот в убийствах заклинателей, действительно, виновен полудемон и сам Каэль. Именно ради его лечения их вынуждали создавать кристаллы с энергией, и если бы Каэль не требовал их так часто, соглашался терпеть более долгие интервалы между приемами, жертв было бы меньше. Иллидану все азеротские угрозы сейчас не страшны, официально его в этом мире нет и вообще он считается погибшим. Если Джайна и Кейлек не выдадут его. А вот ему самому…

Каэль бросил быстрый взгляд на Джайну. На чьей стороне будет она? Достаточно ли заинтересована в союзе с Квель’Таласом, достаточно ли доверяет Каэлю, чтобы выслушать его оправдания? Если бы Шаттрат не послал наемников уничтожить манагорны, то никого убивать бы и не потребовалось… Надо было все-таки рассказать подруге о цене его исцеления заранее…

– Кадгар, да прекратите вы, – Модера негромко стукнула посохом об пол. – Раскажите мне о Фел, принц Каэль’Тас. Она собирается вернуться в Даларан? У нас ведь поэтому на повестке собрания вопрос о принятии шестого члена в Совет?

– Леди Фелориэль пока не собирается возвращаться в Азерот, – улыбнулся Каэль.

На Кареше, примкнув к Иллидари, леди получила свободу передвижения, доступ к технологиям и множество магов, обучением которых можно заняться. Конечно, Каэль мог бы уговорить ее занять место в Кирин-Торе и обеспечить необходимую ему поддержку, но после всех обвинений магистра Роммата в адрес Джайны, он не мог избавиться от мысли, что в качестве члена Кирин-Тора Фелориэль будет в Даларане удобной заложницей на случай конфликта. Эта тревога была нелепой, Джайна никогда не посадит маму Каэля в отрезающую доступ к магии Аметистовую крепость. И все же он чувствовал, что времена безоглядного доверия к подруге ушли в прошлое безвозвратно.

Архимага Этаса Каэль невзлюбил заранее и еще заочно, просто за то, что тот занимал в Совете Шести место его матери, но сейчас его кандидатура была наиболее подходящей. При встрече, пусть и недолгой, тот произвел хорошее впечатление.

Посмотрев Джайне в глаза, принц твердо произнес:

– Этас Похититель Солнца оказался невиновен в нарушении нейтралитета Кирин-Тора. Именно ему следует вернуться на свое прежнее место.

Джайна медленно кивнула, подтверждая его слова о невиновности и соглашаясь с кандидатурой Этаса.

– Этас, значит… – задумчиво произнесла Модера, но возражать не стала.

– Мы сейчас обсудим все сказанное и примем решения, – произнесла Джайна и ободряюще улыбнулась Каэлю.

Он кивнул, окинул Совет взглядом, задержав его на несколько мгновений на Кадгаре, и активировал стационарный телепорт, вернувший его на нижний этаж Фиолетовой цитадели. Накинув капюшон своей алой мантии – для встречи с Советом он не стал наряжаться в цвета Кирин-Тора – Каэль направился в гостиную Джайны в Восточной Башне.

Джайны не было долго. Наверно, она спорила с Кадгаром. Эти двое явно стоили друг друга. Яростные, целеустремленные, сильные, не гнушающиеся манипуляциями, готовые к сражению, но при этом провозглашающие своей целью мир. Станет ли Кадгар выполнять свою угрозу предать гласности убийства заклинателей? Остались ли у него и А’дала доказательства? Надо было посоветоваться по поводу шаттратца с Иллиданом, а не упираться, что все дела с Кирин-Тором будет проворачивать сам.

Каэль обернулся, услышав шаги и шелест ткани: Джайна вернулась в гостиную. Она выглядела победительницей. Торжествующая ухмылка, дерзко сияющие предвкушением новых успехов глаза, королевская осанка и гордо вскинутая голова. Аура беспощадной силы и уверенности окружала ее. Джайна была прекрасна.

Принц с нетерпением шагнул к ней. Давай, говори уже, не томи. Леди выдержала эффектную паузу и объявила:

– Признание нейтралитета от Орды – единогласно. Возвращение Этаса – Кадгар «против», Карлаин воздержался, остальные «за». Союз Кирин-Тора и Квель’Таласа – Кадгар и Карлаин «против», Ансарем поначалу воздержался, я и Модера «за». Руноплету пришлось изменить решение на согласие. Победа по всем пунктам!

Каэль радостно заулыбался. Получилось! Они справились, справились сами, своими силами, без помощи Иллидана.

– Отметим, – подмигнула ему Джайна.

Как образцовые дети правителей, они никогда не принимали участия в студенческих попойках, но завершить экзаменационную декаду бутылочкой красного талассийского на двоих – это было практически законом на старших курсах.

Леди призвала откуда-то из своих комнат бутылку из темно-фиолетового стекла, задумчиво уставилась на этикетку и перевела взгляд на син’дорея.

– Виноградники Золотистой Дымки восстановлены?

– Вряд ли, – покачал головой Каэль, – к югу от реки Элрендар все еще… нездоровая земля.

– Скоро все наладится, – ободряюще улыбнулась Джайна, принесла два бокала и переместила откуда-то вазу со сладостями.

Итак, у них получилось. В признании нейтралитета от Орды Каэль почти не сомневался, Кирин-Тору это ничего не стоило и было вполне выгодно. Удивительно, что никто кроме Кадгара, то ли ненавидящего всех син’дорай, то ли решившему идти против Каэля во всем, никто больше не возражал против возвращения архимага Этаса на прежний пост. То ли это было проявлением извечного консерватизма Совета, то ли Похититель Солнца в свое время проявил себя на этом месте достаточно хорошо. По большому счету, его единственной ошибкой было то, что он не заметил агентов Гарроша среди своих эльфов, но от предательств не застрахован никто. Похититель Солнца – маг и дипломат, а не шпион секретной службы.

– Вы были великолепны, друг мой, – произнесла Джайна, устраиваясь прямо на полу на ковре и прислоняясь спиной к дивану. Это Каэль когда-то приучил ее к эльфийской традиции вести непринужденные расслабленные беседы на полу, в окружении мягких удобных валиков и подушек.

Принц, прихватив вазу с угощением, уселся рядом с леди.

– Кадгар… – с отвращением произнес он. – Сначала он смотрел на меня как на ядовитое насекомое, а потом все хорошее впечатление насмарку пустил! Все портил, мерзкий старикашка.

Джайна старательно маскировала смех кашлем, делая вид, что поперхнулась. Что тут такого забавного?

– Это была всего лишь небольшая заминка, – возразила магичка, успокоившись, – любой бы на вашем месте растерялся. Но вы достойно выдержали его атаки и даже вынудили Модеру не просто согласиться с вашей кандидатурой, но и активно защищать вас. И выставили его зачинщиком скандалов, а себя – мудрым миротворцем. Андуину стоило бы поучиться у вас смелости и дипломатическим талантам.

– Андуину? – приподнял бровь Каэль.

– Это сын Варианна Ринна, короля Штромграда, лидера людей. Он был совсем маленьким, когда вы покинули Азерот. Я устрою вам встречу, обговорите независимость от Орды. Если Штормград признает вас нейтральной стороной, то весь Альянс перестанет считать син’дорай врагами.

Каэль кивнул.

– Вы уверены, что вам не понадобится помощь в Луносвете? – уточнила Джайна.

– Мы справимся своими силами, – рассеяно ответил принц.

Несмотря на то, что Совет решил поддержать его, слова Джайны о возможности уступить ему место главы Кирин-Тора были не более чем красивым жестом: Совет будет рассматривать его кандидатуру всерьез не менее, чем через пару веков. Впрочем, не особо-то и хотелось, ему в Квель’Таласе и на Кареше забот хватит.

– Хорошо, но на всякий случай я буду держать Серебряный Союз и отряд хороших магов наготове. Присылайте вестника – и все они попарно телепортируются в Луносвет.

Принц улыбнулся и ободряюще похлопал подругу по руке.

– Все будет в порядке, Джайна. Не волнуйтесь.

– И все же я рекомендую сразу после объявления о том, что вы живы, ввести отряды Серебряного Союза в столицу. Под предлогом того, что им надо вместе с син’дорай разработать совместные тактики против нежити и отправиться подчищать ваши южные земли. Сразу продемонстрируете и силу, и политическое влияние. Помирить квел’дорай и син’дорай – это будет и ваше достижение, и одновременно исправление ошибки лорда Терона.

– Я еще не помирился с Серебряным Союзом, – напомнил Каэль. Кажется, у Джайны чесались руки начать действовать.

– Это не будет проблемой, я вам помогу, – отмахнулась леди Праудмур.

Он развернул еще одну конфетку. В Запределье и на Кареше сладости были, но вот конкретно шоколада там было не достать, а за эти две недели в Азероте среди всех забот, споров и планов до вкусностей у принца руки не дошли. Эльф прикрыл глаза, наслаждаясь моментом. Шоколад…

Каэль уже и забыл его восхитительно-нежный вкус, заполняющий пьянящей сладостью рот и проникающий умиротворением и восторгом прямо в мозг…

Мммм…

Уютный, ласкающий, просто божественный аромат…

Твердая шелковая гладкость поверхности, касающаяся губ и языка, а потом податливо разламывающаяся под давлением зубов…

Медленно тающий на языке…

Ощущение густой, мягкой и теплой массы, томно стекающей по горлу при глотании…

– Каэль?

– Шокола-а-ад, – почти простонал он и медленно открыл глаза.

Подруга смотрела на него со странным, нечитаемым выражением лица. Принц почувствовал, что смущенно краснеет. Теряет связь с реальностью от конфеток, совсем как дите малое!

– Я десять лет не ел шоколада, – оправдывающимся тоном пояснил он.

Джайна хмыкнула, понимающе покивала и призвала из своих запасов еще конфет.

– Угощайтесь… – сладким голосом пропела она, оставив в воздухе висеть недосказанному «деточка».

Каэль прикрыл разрумянившееся лицо рукой и затрясся от сдавленного хохота.

– Великое Солнце, Джайна, вы сделали это нарочно!

– Я знаю вас как облупленного, Каэль, – прошептала Джайна, приблизив торжествующее лицо к нему. – Я знаю, чего вы хотите, даже до того, как вы сами это узнаете.

В ее глазах снова загорелись безумные искры маниакальной целеустремленности. Каэль уже научился понимать, что они означают – леди будет пытаться подбить его на какое-то нужное ей действие.

– А хочу я, позвольте, я угадаю… – так же зашептал принц, почти уткнувшись своим носом в ее, – повоевать с кем-нибудь из Орды. Отомстить оркам или убрать соседнюю угрозу в лице Сильваны. Верно?

Леди выпрямилась и спокойно улыбнулась, но решительности у нее не убавилось.

– Вы сказали Карлайну, что не будете нападать на Подгород первым. Но когда вы объявите о выходе из Орды, Отрекшиеся, в том числе и те, что оккупировали сейчас ваши южные леса, могут… захотеть отомстить.

– Мы справимся, – поджал губы Каэль.

Не хотелось бы тащить армию с Кареша, ведь с каждым эльфом увеличивался риск, что информация об их убежище просочится наружу. Но леди Вайши пообещала поддержку здешних наг, да и запредельскую часть армии Ярости Солнца можно будет переправить в Азерот… если они все еще верны принцу.

– Но если в Призрачных землях будут войска Серебряного Союза и Альянса, миротворческие войска, я имею в виду, то не придется «справляться». Отрекшиеся тихо уйдут в свой Подгород.

– А Альянс поставит в наших лесах свою базу для нападения на Лордерон.

– Да вам же лучше, Каэль! – воскликнула Джайна. – Отрекшиеся не будут вам добрыми нейтральными соседями! Вам уже рассказывали об их предательстве у Врат Гнева?

Эльф вздохнул. Вот у кого явный избыток энергии…

– Джайна, – мягко произнес он. – А почему вообще судьба Лордерона так волнует вас? Наводит… на подозрения…

– Какие подозрения? – опешила Джайна.

– Ну… как мы с вами помним… – вкрадчиво начал Каэль, вознамерившийся расквитаться с подругой за унизительный трюк с невероятно вкусными конфетами, – был некий лордеронский принц-паладин, а у него была возлюбленная… а не было ли у них ребеночка, за наследство которого следовало бы побороться?

– Что?! Какого ребеночка! Мы же… ну, то есть… – Джайна подскочила как ошпаренная и покраснела. – Нет! Каэль! Вы же прекрасно видели, что я не была беременна!

– Но вы же магичка, – резонно возразил принц, – что вам стоило скрыть беременность просторными мантиями и иллюзиями?

– А как бы я младенца скрыла?

– Вы же уехали за море, – пожал плечами Каэль.

– Но это было через три года после… – леди замялась, но взяла себя в руки и приняла неприступный вид. – Принц Каэль’Тас, как я уже сказала, никакого ребенка у меня нет.

И только сейчас леди Праудмур заметила, что син’дорей напрягает губы, с трудом сдерживая ухмылку.

– Каэль! – возмутилась она. – Вы… нехороший эльф!

Принц довольно оскалился. Джайна уселась на пол обратно и покачала головой.

– Поверить не могу, что поддалась на вашу провокацию…

– Рад стараться, дорогая леди, – любезно отозвался эльф.

Джайна толкнула его локтем в бок. Друзья встретились взглядами и расхохотались.

========== Глава 8. Лор’Темар Терон: Возвращение блудного принца ==========

Хотя Лор’Темар работал с Ромматом уже почти восемь лет, разделяя груз ответственности за син’дорайский народ и вины за смерть юного принца, он не мог сказать бы, что хорошо знает его.

Великий магистр по-прежнему оставался темной лошадкой. Сдержанный, осторожный, очень умный, немного ироничный и фанатично преданный принцу. Предсказать его реакции и действия Терон не взялся бы. Во взгляде Роммата редко можно было прочитать что-то, кроме цепкого внимания и, одновременно, надменной отстраненности.

После смерти принца Роммат стал еще более замкнутым, чем прежде, позволяя себе единственную слабость – почитание, почти культ, памяти его высочества. Иногда Терону казалось, что если в Элун’аране объявится воскресший из мертвых и одержимый жаждой магии или демонами принц Каэль’Тас и повелит уничтожить всех син’дорай, Роммат, подавив осуждающий столь кровожадные мысли у юного наследника вздох, примется за исполнение приказа.

Иметь такого союзника было опасно, но избавляться от него Лор’Темар не спешил: великий магистр был необычайно полезен Квель’Таласу и, по большому счету, правящий лорд не был уверен, что в отсутствие Роммата сможет удержать под контролем магов, особенно членов клана Ярости Солнца.

Роммат, так и не поверивший в вину Каэль’Таса и не терпящий разговоров о его преступлениях, приказал создать еще одну статую принца и разместил ее в садах чародейского крыла. Статуя была выполнена из золота и неизвестно на какие деньги, но у Терона Роммат финансирования не просил, значит, маги Ассоциации Талассийских Заклинателей постарались.

Юный Каэль’Тас в студенческой мантии, небрежно вытянув ноги, сидел на скамье, держал раскрытый толстый фолиант с символом огненной магии в одной руке. Слегка улыбаясь, он с любопытством и восторгом смотрел на окутанную настоящим магически поддерживаемым пламенем многолучевую звезду в другой. Статуя была небольшой, соответствовала реальным размерам эльфа, но ярко сверкала на солнце золотыми бликами и, за счет живого огня, привлекала к себе взгляды из любой точки сада. Скульптура, на взгляд Терона, выражала скорее радость познания, чем память о принце.

На скамье нередко сидели маги, о чем-то раздумывая рядом с его высочеством, в связь которого с демонами они или не верили, или не осуждали. А в периоды экзаменов к Каэль’Тасу заявлялись толпы студентов: насколько знал Лор’Темар, те верили в какие-то приметы, связанные со статуей принца.

Болезненно воспринимавший любые упоминания о его высочестве, как положительные, так и негативные, Терон только членам Ассоциации не препятствовал чтить его память. Каэль’Тас действительно был частью истории магов: принц-чародей был одним из них, принадлежал их культуре, разделял их привычки, имел тот же стиль мышления, в отличие от просто владеющего сильной магией короля Анастериана.

Каэль’Тас даже в Запределье занимался какими-то исследованиями, а после его смерти леди Сепетрия, магичка из клана Ярости Солнца, издала серию книг об их совместных исследованиях магии Пустоты. С тех пор эта леди стала весьма популярной и влиятельной особой среди магов, и даже Роммат временами ссылался на ее мнение. Лор’Темар не знал ее раньше и не мог сказать, сделал ли ее успех более надменной, чем раньше, но зазнавалась она невыносимо.

Шпионы Халдарона доносили правящему лорду, что у магов есть какое-то тайное учение принца, к которому непосвященных не допускают. Им пришлось потрудиться, чтобы завербовать информатора среди имеющих доступ к этим знаниям. Как оказалось, его высочество плотно исследовал магию, влияющую на разум: ментальные щиты, наподобие того, что был в амулете, который следовало надевать при контактах с наару, голоса сирен, способных взять под контроль противника. Среди записей принца были и разработки атакующих заклинаний, способных ввести эльфа в полностью дезориентированное состояние на несколько минут. Лор’Темар тогда впервые подумал, что Халдарон мог и не сочинять о загадочной магии принца во время их эскапады с мечом и черепом короля.

Терон надеялся, что подобные заклинания принц не применял к нему самому. С подобной силой юный наследник трона мог наделать таких бед… Правящий лорд велел изъять все книги по ментальной магии, объявив ее запрещенной. Однако он понимал, что маги не упустят силу, уже однажды попавшую им в руки, поэтому всегда носил несколько защитных амулетов, полученных путем огромных взяток и угроз, и тот, от наару, и требовал того же от Халдарона.

Роммат, обладающий в Квель’Таласе огромной властью и полноценной чародейской армией, все эти годы вел себя благоразумно. Занимался делами Ассоциации и клана Ярости Солнца, способствовал воссозданию Реликвария, организовал работу Академии Фалтриена (странно, что ее до сих пор не переименовали). Терон уже перестал ждать от него предательства.

Но однажды Халдарон сообщил ему, что у магистра Блеклые Сумерки в замке происходят странные вещи: Верре’Тас по-прежнему вел уединенный образ жизни, но теперь стал подолгу запираться в одиночестве в своем кабинете, поставил мощнейшую защиту от разного рода подслушиваний и вообще выглядел взбодрившимся и помолодевшим. Казалось, старик тихо сходил с ума или затеял новый эксперимент. Или все-таки задумал какую-то пакость в качестве отложенной мести за внука.

Получив такие сведения о Верре’Тасе, Терон внимательнее присмотрелся к Роммату, его потенциальному союзнику. Великий магистр тоже изменился в последние дни. Правящий лорд не замечал за ним ни злорадства, ни предвкушения мести, ни страха быть раскрытым, ни нездорового энтузиазма или нарочитой доброжелательности. Ничего такого, что могло бы вызвать подозрения. Но взгляд его из бесстрастного стал просто спокойным, жесты – неуловимо увереннее. Недостаточно, чтобы делать какие-то выводы, но Терон велел Халдарону усилить наблюдение за обоими магистрами.

Что могло заставить их активизироваться? Теоретически, Лор’Темар предполагал, что принц мог выжить во время зачистки крепостей Иллидари в Запределье. Это было маловероятно, но вдруг. Тела-то никто не видел. Принц мог найти способ вернуться в Азерот, презренные ведь не полностью теряли разум. Терон был согласен позаботиться о нем, ведь, возможно, у него могли быть здоровые дети, тогда бы династия Солнечных Скитальцев сохранилась, а магии для потерявшего контроль над зависимостью принца ему не жалко.

Но он никак не предполагал, что Каэль’Тас решит заявиться в Квель’Талас не с просьбой о прощении и защите, а как законный наследник. Здоровый, с уверенным видом, в сопровождении готового к бою Роммата и выжившего-таки при зачистке Черного Храма демона-кал’дорея, справиться с которыми никак не смогла бы дворцовая охрана, если стражи вообще еще живы.

Принц вошел в кабинет Терона непринужденно и спокойно, словно бы просто после долгого отсутствия. Поприветствовал его и Халдарона. Лор’Темар похолодел, но заставил себя сохранять бесстрастное выражение лица. Он был уверен, что сейчас их обоих убьют и готовился отдать жизнь с честью. Он защищал Квель’Талас, как и велит его долг, и не намерен молить о пощаде и искать оправдания.

Халдарон сориентировался быстрее. Он, не торопясь, приблизился к принцу, и, внимательно уставившись на него, произнес:

– Рад видеть Вас здоровым, ваше высочество.

Принц кивнул и потрудился-таки дать объяснения:

– Я теперь в порядке, Халдарон. Кил’Джеден уже давно больше не может управлять мной, а магии мне нужно не больше чем остальным син’дорай.

Халдарон широко улыбнулся и, быстро шагнув к принцу вплотную, обнял его и фамильярно похлопал по спине. Он и раньше позволял себе подобные выходки, сдружившись с принцем после их авантюры с останками Анастериана, но то, что Каэль’Тас даже не попытался отшатнуться, когда к нему так близко оказался ловко орудующий кинжалами следопыт, говорило о крайней самоуверенности или наивности наследника трона. Лор’Темар ясно видел, что Роммат и Иллидан, не ожидавшие подобной наглости и беспардонности от Халдарона, не убили его магией на месте только из-за опасности задеть его высочество.

Но Халдарон и не думал покушаться на жизнь принца. Весело скаля белые зубы, он что-то зашептал Каэль’Тасу на ухо, заставив того хмыкнуть, подавляя смешок, и стрельнуть глазами в сторону застывшего статуей самому себе Терона. Напряжение в зале немного спало.

Лор’Темар сначала даже подумал, что Халдарон тоже предал его, переметнувшись на сторону принца, но быстро сообразил, что тот просто давал ему время сориентироваться в ситуации и продумать дальнейшие действия. Наследник, действительно, был неопытен, доверчив и наивен. Раз он не стал с ходу объявлять об их аресте, значит, надеется, что все можно решить миром. Удивительно, что Роммат и Иллидан пошли у него на поводу. Лор’Темар воспользуется их оплошностью.

– Добро пожаловать домой, ваше высочество, – сказал теперь уже бывший правящий лорд. Видит Солнце, он просто мечтал произнести эти слова еще много лет назад, и принц был прекрасно осведомлен об этом.

***

Принц все еще находился в том самом противном возрасте, когда просто объявить себя его опекуном и взять полную власть у наместника уже бы не получилось, а править самостоятельно тот был еще не способен. Но в этот раз ситуация была гораздо сложнее, чем до его исчезновения.

Он по-прежнему слушался Иллидана, и теперь потерявший свое государство кал’дорей сосредоточит свои усилия здесь. Иллидан в прошлый раз слишком легко отказался от попыток захватить власть в Квель’Таласе. Терон думал, что увидев, что ему тут все на блюдечке приподнести не готовы, он решил не искать себе лишних проблем, а заниматься своим Запредельем. Оказывается, рогатый действительно сумел вылечить его высочество и теперь заявился в Квель’Талас не как захватчик, а как спаситель. Теперь между кал’дореем и властью не стояло ничего: ни потерявший доверие принца Терон, ни посторонние заботы, ни возможное неодобрение эльфов.

Впрочем, пока кал’дорей не собирался афишировать свое присутствие в Азероте и купаться в лучах обожания благодарных за спасение их высочества син’дорай. Иллидан скрывался под иллюзией, и это было хоть немного отрадно, потому что Терону было бы стыдно смотреть эльфам в глаза, если бы все знали, кто на самом деле принимает решения во дворце. Пока не принимает, только присматривается. Но это ненадолго…

Легенду о маге-арканисте Ирниане, который приехал в Элун’аран изучать археологическую науку, придумал Роммат и сразу изложил Лор’Темару. Запоминай, мол. Ирниан долго жил в Калимдоре, отсюда и акцент, а пять лет назад через в который уже раз открытый Темный Портал отправился в другой мир исследовать тамошние народы и магические источники. Попал туда уже после смены власти в Запределье, в Иллидари или Соколином Дозоре никогда не состоял, случайно встретился с принцем и остался с ним, помогая вылечиться и вернуться на родину. Теперь он – доверенное лицо его высочества, но не политик, поэтому для всех дворцовых интриганов вполне безопасен. Очередной маг-ученый, каких среди приближенных принца всегда было полно.

Хорошая легенда, одобрил Терон. По крайней мере, Иллидан не будет в открытую давить на принца при всех, демонстрируя свою власть.

Перед Тероном кал’дорей в первый раз предстал в истинном виде. Лор’Темар не обольщался, это не было знаком доверия. Это была демонстрация силы. Сиди, не дергайся. О поддержке наг и магов Кирин-Тора ему и генералу следопытов Халдарону тоже не от избытка дружеских чувств сообщили. С кланом Ярости Солнца еще можно было побороться за столицу, если суметь удержать возвращение принца в тайне. Но с загадочными морскими тварями и целыми толпами чародеев, способных нашпиговать дворец магическими ловушками, ловко обстреливать магией со стен и почти мгновенно перемещаться из Элун’арана в Даларан и обратно, постоянно получая поддержку и свежие силы…