Текст книги "Веретено Миров. Земная Любовь (СИ)"
Автор книги: Птичка Певчая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)
И тут ее страж поднял голову и посмотрел Кире в глаза прямо и пристально, словно всегда знал, где она находилась, куда передвигалась, словно слышал ее через огромное расстояние.
Она видела, как Аргус что-то тихо отвечает Заре, но не спускает взгляда с нее, Киры. Он провоцировал ее, ждал, что она станет ревновать? Договаривался о свидании в более удобное время? Или наказывал за то, что она испугалась, узнав, что за ними кто-то наблюдает, и сбежала, оставив его в полной боевой готовности.
Кира развернулась и стремительно зашагала к маленькому ручью на опушке леса, откуда были видны своеобразные ворота с горящими камнями, но скрывались из вида крыши землянок и их обитатели. С голодом она может совладать еще какое-то время, а вот со стыдом, окрасившим ее щеки, нет.
Она кусала губы, пытаясь понять, почему именно сейчас ее одиночество стало толкать ее на глупые необдуманные поступки.
Раньше она понимала, что наполнить смыслом свою жизнь, связавшись со случайным парнем, невозможно. После одной ночи или нескольких, если повезет, наступало глубокое разочарование. Никого не интересовала ее страсть к книгам, ее проблемы с родителями, ее внутренний мир. По сути, она никому не была дорога. Никогда.
Но она научилась с этим жить. Ее больше не трогали неудачные свидание, она не плакала по ночам в своей одинокой постели. Мерлин стал ее другом, единственным живым существом, которому она могла поведать все свои сокровенные тайны и не боялась, что ее предадут или высмеют. Черт побери, Мерлин был бы идеальным мужчиной, если бы не был котом.
Теперь же гадкое чувство уязвимости опять жгло душу. Если Аргус сейчас уйдет с этой рыжеволосой бестией, в ее груди появится дыра размером с кулак. И Кира презирала себя за ненужную, глупую слабость в отношении эгоистичного мужчины.
Она не понимала, зачем Мидора сказала ей оставаться с Аргусом до самого Зеркального источника? Почему бы не встретить ее на полпути, обучить всему, что ей нужно знать, защитить? Возможно, у нее появится новая семья, которая не испугается, а, наоборот, будет приветствовать и развивать ее способности? И эти люди, окажись они такими добрыми и отзывчивыми, как надеялась девушка, смогли бы заполнить эмоциональный провал в ее душе, утолить желание близости с кем-то, кому она небезразлична.
Ветер, поднявшийся всего несколько минут назад, стал заметно горячее. Кира подняла голову и посмотрела на небо.
Солнце садилось, окрасив небосвод всеми оттенками красного. Золотисто-лиловые облака нависали так низко, что, казалось, цеплялись за верхушки деревьев. Они клубились, подгоняемые порывами ветра, и потрескивали, высекая снопы золотистых искр. Это напомнило девушке о грозе на Земле, о громе и молнии, о запахе озона и дождя, собиравшемся в воздухе.
В животе вновь заурчало тогда, когда ее нос уловил запах еды со стороны деревни. Кира сглотнула слюну, наполнившую рот в одно мгновение, и решила, что никто и ничто не стоит ее голодной смерти. Наплевав на дикарей, которых она собиралась покинуть, потому что чувствовала себя почти здоровой, и мужчину, который по непонятной причине не выходил у нее из головы, она зашагала в сторону землянок, стараясь повыше вздернуть свой носик.
Факелы мягко светились у входа в каждое жилище, что придавало неказистым постройкам особо торжественный вид. В самом центре деревни, прямо на земле, начиналось настоящее пиршество. На подстилку из широких листьев, заменявших скатерть, принесли огромное количество различных яств. Помимо фруктов, орехов и запеченных корнеплодов, Кира увидела также миски с жареным мясом, что было удивительным. Дикари говорили, что животные покидают эти земли перед жутким природным катаклизмом. Но именно этот волшебный запах привлек ее внимание и заставил забыть обо всем на свете. Кира не была вегетарианкой и любила жареные куриные ножки почти так же, как и горячий шоколадный торт с мороженным.
Девушка без стеснения подошла к пирующим и села прямо на землю между двумя парами, жадно чавкающими и вытиравшими руки о свои бедра.
Шаман кивнул ей и сделал знак, чтобы она угощалась. Кира поспешила отломить часть от аппетитной тушки птицы. Мясо сметали с блюд первым.
Зара находилась на другом краю стола, напротив шамана, а рядом с ней вальяжно расселся Аргус. Он ел мясо с ножа, и блики огня, отражавшиеся от стали, играли в его полуприкрытых глазах. Зара жадно следила за ним и не стеснялась наполнять его кубок.
Трог поднял руку, вынуждая всех прекратить разговоры и перестать запихиваться едой. Он обратился к присутствующим с торжественной, пафосной речью.
– Перед Великим гневом земли мы чествуем наш плодородный край! Мы возносим ему хвалу, зажигая священные огни, вкушая его щедрые дары, продолжаем наш род в надежде, что жизнь, подобно кольцам Желтой планеты, не прервет свой ход. Что после засухи и гнева прольются дожди, наполнят наши реки, приведут сюда животных, заставят леса зеленеть и плодоносить. Пока вы пьете – вы живы! Пока вы едите – вы живы! Пока делаете новое потомство – вы живы! Так воздайте же хвалу нашей земле, не прервите вечного хода времени. Я призываю вас сегодня почитать жизнь. Ойе!
– Ойе! – заголосили опьяневшие от сытной еды и хмельного питья люди.
Кира молча пригубила напиток, который щедро наливали во все кубки. Кисло-сладкое варево отдаленно напоминало вино, но было таким крепким, что у нее перехватило дух.
Работая в баре, Кира научилась ценить трезвый образ жизни. Она изо дня в день наблюдала, как из-за алкоголя тупели и дурнели другие. Помнила болезненную желтизну и одутловатость лиц, влажную кожу и остекленевшие глаза. Она решила, что даже самый дорогой напиток не стоит таких жертв, не говоря уже о том, что самые нелепые и страшные поступки совершались после нескольких добрых стопок.
Отставив свой бокал, она съела еще пару кусков запеченных овощей и напоследок с удовольствием проглотила какой-то сочный фрукт.
Аргус продолжал сидеть рядом с Зарой, хотя не было впечатления, что они вместе, и бросал рассеянные взгляды по сторонам. Казалось, он совсем не замечает Киру, а назойливость соседки его вовсе не раздражает, хотя Кира и не могла понять такой перемены. Ведь Аргус с самого начала был груб с колдуньей.
Злость и ревность душили девушку. В какой-то момент ей показалось, что она дорога Аргусу, что он хочет чего-то большего, чем обычного удовлетворения инстинктов. И она жестоко разочаровывалась в этом. Еще раз.
Кира встала из-за стола и решила уйти в хижину, заботливо сооруженную наспех для гостей. Участники застолья почти полностью захмелели. Тяжелые головы раскачивались медленно и неуверенно, зато блудливые мысли все больше занимали пьяные умы. Кире стало неуютно, когда парочка слева завалилась прямо здесь, чтобы исполнить то, о чем в своей речи говорил Трог. Их хрюканье не делало им чести и не украшало акт соединения, который начался тут же, на глазах у всех, подстегивая остальных к действию. Участвовать в этой оргии, как и наблюдать за нею, Кира не собиралась. Но по пути ее догнал Трог. Его хитро прищуренные глаза блестели.
– Уже уходишь?
– Мне кажется, я почтила вашу землю согласно вашим традициям настолько, насколько мне позволяют мои моральные принципы.
– Не до конца, – Трог улыбнулся. Киру передернуло. Неужели здесь всем положено вступать в интимные отношения? За отказ предусмотрена кара? – Ты не пригубила кубок ни разу.
– Я попробовала тот напиток, что вы пьете. Мне не понравилось.
– Это непочтение к той земле, которая вас приютила.
– Не люблю, когда в голове туман. Предпочитаю всегда владеть собой.
– От одного кубка ты не опьянеешь. Или же ты ушла с пира не поэтому? – правая бровь вождя насмешливо взметнулась вверх.
– Я наелась, теперь хочу отдохнуть, потому что завтра уже планирую отправиться в путь.
– Завтра? – лицо Трога переменилось, он весь напрягся.
– Да, я вполне хорошо себя чувствую, благодаря вашему гостеприимству. Но злоупотреблять им я больше не намерена. Тем более, если задержаться здесь дольше, можно попасть в эту вашу пору ураганов. А это затруднит продвижение к порталу.
– Вы знаете, где соприкасаются миры?
– Нет, я не знаю, но думаю, мой спутник без труда выведет нас к нужному проходу.
– Давай я начерчу тебе карту. Пойдем поближе к огню.
Трог указал вытянутой рукой на свое жилище, вокруг которого ярко горели факелы и в чашах тлели священные угли.
Он на мгновение исчез в своей землянке, а потом вернулся с небольшим кожаным мешком и длинной палицей.
– Пока я буду чертить карту, попробуй вот это. Мы собираем ягоды, потом выжимаем их и добавляем целебные травы. Это тоже дар земли. Напиток сладкий, но не дурманит голову, зато завтра утром ты проснешься другой женщиной.
– В каком смысле?
– Хвори пройдут, ровно как и печали.
Кира с сомнением посмотрела на кожану флягу. В конце концов, Трог сказал, что это не вино и не крепкая настойка. Она оглянулась назад. Аргус, полностью поглощенный своей собеседницей и горячительными напитками, улыбался Заре, которая нашептывала ему что-то на ушко. Его чувственные губы растянулись, пляшущие тени сделали выражение лица хищным. Или его распалило то, что происходило вокруг?
Кира посмотрела на Трога, взяла мешочек и развязала шнурки у горлышка, закрытого деревянной пробкой.
Напиток действительно был сладким, пряным, очень ароматным, как мускатные сорта винограда, как манго и вызревшая на жарком солнце клубника.
От наслаждения Кира закрыла глаза. Шаман присел на корточки и стал чертить карту палицей.
– Вот здесь мы находимся сейчас. Вы пришли отсюда, – шаман начертил место портала севернее деревни. – Вот течет наша самая крупная река. Вы дошли до нее, когда мы обнаружили вас.
Кира внимательно следила за тем, как Трог рисовал, и машинально попивала сладкий нектар. Ей начало казаться, что силы возвращаются к ней быстро и стремительно, энергия пронизывает каждую мышцу. «Чудо-напиток!» – подумала она, делая большой глоток.
– Вам нужно будет пойти вот сюда. Здесь часто появляются пришельцы, но не такие, как вы. Они другие. Мы не ссоримся с ними и они нас не трогают.
– Это единственный портал кроме того, через который пришли мы? – Кира начала чувствовать томление. Словно что-то должно произойти, и она с нетерпением этого ждет. Возможно, это предвкушение нового путешествия? Ей нравилось узнавать иные миры, нравилось расширять свой собственный горизонт.
– Нет, но мы редко уходим настолько далеко. Есть еще странные места вот здесь и здесь, – Трог отметил две точки, находившиеся восточнее и севернее. – Но в тех долинах для нас слишком жарко, – он теперь внимательно смотрел на Киру, которой действительно становилось душновато, словно в сауне.
– Поэтому вы туда не ходите?
– Не только. У нас есть все, что нужно, здесь, – Трог вдруг дотронулся до ее руки.
Их глаза находились почти на одном уровне, он ощупывал ее взглядом, мысленно пробовал на вкус, но почему-то Кире это не казалось мерзким. Она была в замешательстве. Странная реакция, скорее ее отсутствие. Что ей следует делать? Уйти? Остаться?
Ее голова непроизвольно откинулась назад и она подумала, что шаман походит на индейского вождя. Кожа такая же смуглая, с красноватым отливом, раскосые глаза гипнотизируют. Его рука двинулась от ее плеча вниз, к запястью, и желание, липкое, тягучее, обжигающее, как кипящая смола, разлилось по телу. Ей не было страшно или противно. Она застыла и будто со стороны наблюдала за происходящим. Вся энергия, которая влилась в ее тело с глотками сладкого напитка, обрела выраженный сексуальный характер. Кира хотела мужчину.
Девушка поняла, почему это племя чествует плодородие своих земель. Мерцающее, пульсирующее свечение священной лавы, превратившейся в горящие камни, находило отклик у Киры внутри, двигаясь толчками вместе с ее кровью, стремительно подгоняемой сердцем. Ей казалось, что жизнь и некое древнее знание вливаются в нее, делая тело одновременно тяжелым и легким. Голова не кружилась, была ясной, но пустой. Эта дикая, буйная планета требовала от нее действий. Ей хотелось двигаться, хотелось извиваться, сдирая с себя одежду. Кожу начало покалывать, дыхание участилось. Она приоткрыла губы, чувствуя, как ветер касается их и ласкает. Трог впился в ее лицо взглядом, его мускулы напряглись, четче выделяясь под гладкой безволосой кожей. Он оглянулся на свою хижину и потянулся за девушкой.
Трог больше не мог ждать. Зелье подействовало. И пока Кира будет его пить – а в этом состоянии она сделает все, что угодно – он будет властвовать и над ее телом, и над волей.
– Пойдем со мной, женщина, – зашептал он, переплетая свои пальцы с ее, – ты узнаешь, как хорошо тебе может быть с мужчиной. Ты узнаешь, почему вода течет в реке, лава бьет из-под земли, луны и звезды перемещаются по небу. Ты поймешь, что движение твоего и моего тела – это главное проявление жизни, ее волшебный дар и жгучая необходимость. Ты будешь двигаться вместе со мной, пока не откроешь все свои секреты, пока не отдашь мне знание, которым ты обладаешь. И тем самым, ты сделаешь меня сильнее. Ты хочешь этого? Ты хочешь?
Но прежде чем Кира ответила, какая-то неразличимая сила опрокинула Трога на землю. Он вскрикнул, пытаясь увидеть противника. Но ему нанесли удар такой силы, что Трог взвыл от боли и схватился за лицо.
Кира стояла неподвижно, наблюдая за размытой линией, которая двигалась то к вождю, то от него.
Потом это нечто зарычало и остановилось.
– Никогда больше не прикасайся к ней, ублюдок! Еще раз увижу – в живых не оставлю.
Аргус повернулся к Кире.
– Да что на тебя нашло, девушка?
Кира молча смотрела на Аргуса. Она не чувствовала желания к какому-то конкретному мужчине, поэтому не расстроилась, что Трог повержен и катается по земле, издавая низкие стоны.
– Если бы ты хотела закончить то, что мы начали, подошла бы ко мне. Я дал бы тебе это, я дал бы тебе все, – Аргус осекся. Девушка подошла к нему и положила руку на смуглую, заросшую щетиной щеку. – Кира?
Но она молчала, лишь придвинулась еще ближе. Аргус прищурился. Ее зрачки почти полностью скрывали радужку, не было ни смущения от его слов, ни возражений.
– Сукин сын, он тебя чем-то накачал! Что ты дал ей?!
– Ничего. Она сама захотела, – прохрипел Трог.
– Ни хр*на не сама! Кира, что ты ела? Что пила? Трог дал тебе какие-то фрукты? От тебя пахнет чем-то подобным.
– Напиток. Очень вкусный напиток.
– Дурманящая дрянь! Можешь вырвать? Хотя сейчас это уже вряд ли поможет… Пойдем, я дам тебе воды.
Он схватил ее за руку и поволок к застолью, бесцеремонно распихивая катающихся по земле. В простой чаше, сделанной из высушенного плода местного дерева, он обнаружил воду и повернулся, чтобы дать ее Кире. Кубок выпал у него из рук.
Она стояла с обнаженной грудью. Какой-то охотник целовал ее в шею, спускаясь все ниже, а второй помогал избавиться от юбки, опустившись перед ней на колени. Она притягивала обе всклокоченные головы к себе!
Да навлечет он на себя гнев Богов-Прародителей, если позволит ей полностью слететь с катушек!
Аргус подхватил Киру, парой движений отправив наглых самцов в нокаут, поднял с земли ее рубаху и понес девушку прочь от этого разгула.
Нужно убираться отсюда, более нет нужды испытывать судьбу, пока дикари не подсыплют им в еду настоящую отраву или такое зелье, от которого уже никогда не оправишься. Да и Трог вряд ли примирится с тем, что его оскорбили, унизили и отняли желанную добычу.
Аргус зашел в их времянку, собрал личные вещи и прихватил пару теплых шкур, на которых они спали. Съестных припасов не было, но теперь он мог и сам позаботиться об этом. За пару дней, что они провели здесь, он сумел выведать, из какой речки местные набирают воду, какие растения наиболее ядовиты и в какие места этого буйного леса не следует совать свой нос.
Теперь он нес свою подопечную к той самой реке, где их обнаружили дикари. Ниже по течению был сложенный кем-то шалаш. Ветхое, давно не используемое для жилья сооружение каким-то чудом уцелело в этих неспокойных краях. Основные ветки, исполнявшие роль несущих, остались прочными, их не тронули ни жара, ни влага.
– Почему ты не убежала от него, Кира? Ты же всегда такая подозрительная, чуть что – сразу несешься прочь, сломя голову!
– Я не хотела.
– Ты не чувствовала что-то странное?
– Сначала да, но меня это не испугало.
Аргус поставил ее на землю, оглянулся, проверяя, не затаились ли в темноте дикие звери. Хотя почти все хищники ушли из этих краев, рисковать он не хотел.
Потом повернулся к девушке, осматривая ее ладную, притягательную фигуру, которую она так и не попыталась спрятать.
– Кира, тебе нужно прикрыться. Одень рубашку.
– Зачем?
– Я не каменный. Еще немного – я буду между твоих ног.
– По-моему, ты уже был там сегодня.
– И тебе не понравилось. Ты сбежала, а потом полдня пряталась в лесу.
– Сейчас это не имеет значения.
– Что не имеет значения?
– Почему я от тебя убежала.
– Но все же я хотел бы узнать.
– Боялась. Не доверяла.
– Боялась меня? Почему?
– Притягиваешь меня, но сам остаешься холодным. Оставишь меня и пойдешь дальше, если я … Если… – Кира повела плечом и закрыла глаза. Аргусу захотелось дотронуться до своей груди и проверить, в ней ли бьется его сердце или уже выпрыгнуло наружу? Такой он видел Киру только однажды. – … ты используешь меня.
– Я говорил тебе, что это не так.
– Хорошо.
– Ты мне веришь?
– Неважно. Мне не нужно сейчас верить тебе.
– Что же тебе нужно? – почти охрипшим голосом спросил Аргус.
Она не ответила, только прошлась по его телу таким взглядом, что он удивился, как не воспламенилась его одежда.
Аргус заметил, что Кира стала иначе разговаривать, двигаться. Если сначала она была похожа на заводную куклу, то теперь ее веки потяжелели, кожа порозовела и будто стала излучать жар. Она словно плыла на волнах – такими грациозными и невесомыми стали ее движения. А слова тянулись, как мед. Злополучное зелье полностью просочилось в ее кровь.
Аргус знал, что она сейчас уязвима. Она никогда бы не призналась ему в своей слабости, в своей симпатии к нему, если бы не дурман. И воспользуйся он ее положением, вряд ли она простит ему это, когда сможет рассуждать здраво. Если сейчас Кира такого невысокого мнения о нем, то после того, что может случиться сейчас, ее доверие ему уже никогда не завоевать. Но как же убийственно сексуальна она сейчас!
– Дотронься до меня.
– Нет. Потом ты будешь жалеть.
– Дотронься. Вот здесь, – она положила свою руку на грудь. Аргус начал терять голову и зрение. – У меня все болит от желания. – Ее рука начала путешествие по телу. – Мне нужно, чтобы ты излечил эту боль. Возможно, поцеловал там, где болит.
Противостоять ей сейчас было просто невозможно. Она подошла медленно, не скрывая своего желания, и потерлась об него грудью, как кошка. Потом провела своим носиком по его плечу и обвила его ногу своей.
Сейчас в ней не было стыдливости, неловкости или страха. Одна чистая, неразбавленная похоть. Кира отдалась ей целиком. Тем более, что рядом с Аргусом она ощущала себя иначе, чем несколько минут назад с Трогом. Ее влечение было настоящим, а потому колдовской напиток действовал во стократ сильнее. Если с вождем она просто не сопротивлялась, ощущая необходимость лечь с ним, то с мужчиной, который сейчас стоял, крепко сжав кулаки, она не могла думать ни о чем, кроме жаркого, разнузданного секса. В данный момент это было единственным смыслом ее существования, всем, чего она желала. А потому она намеревалась взять, что хотела, любыми способами.
Ее пальцы легко пробежались по его щекам, коснулись твердых губ, слегка раздвинули их, пока не ощутили влагу. Потом Кира поднесла пальцы к своему рту и облизнула, чувствуя вкус желанного мужчины.
Аргус издал стон. Нужно оттолкнуть ее, связать и бросить в чертов шалаша на чертовы шкуры, чтобы … чтобы войти в нее, брать ее сильно и долго, пока она не кончит дважды или трижды. Что за дрянь лезет в голову?! Связать ее, чтобы не поддаться этим соблазнительным рукам, этим зовущим губам. Он был так тверд, что ему и самому стало больно от невероятно сильного желания.
– Коснись меня, ну же, – шептала Кира, чувственно двигая по его груди руками, спускаясь все ниже, по напряженному животу к паху. – Мне это нужно, – уговаривала она его, накрывая ладонью вздыбленный член. И как только он ощутил это прикосновение, его сопротивление рухнуло.
Он подхватил ее под упругую попку, вжимаясь со всей силы в податливое тело. Кажется, на этом их сегодня прервали? Только сейчас женщина в его руках открыта ему полностью. Ей неведомо бесстыдство, она сама набросилась на него, целуя так глубоко, что у него закружилась голова. Она стонала, хныкала и рычала, она терлась о его член своим лоном. И он чувствовал даже через ткань их одежд, что она уже мокрая, открытая для него.
Аргус не дал ей взять инициативу на себя. Нет, он должен вести, он будет брать все, что она готова ему отдать. Он задрал ее юбку, проник пальцами между их тел и громко застонал, ощутив ее горячую, влажную плоть. Провел по ней медленно, чувствуя, как она дрожит, как извивается на его руке.
– Возьми же меня, – прошептала она ему на ухо. – Возьми меня прямо сейчас.
Нет сил. Она крадет его волю, она владеет им. Но разве это не Кира ведет себя так, будто ею управляет неведомая сила? Будь она собой, позволила бы ему сейчас гладить ее изнутри, стала бы молить о сексе?
Никогда. Аргус понял, что провести с ней эту ночь ему не дано. Завтра, когда рассвет рассеет наваждение, она в лучшем случае перестанет с ним разговаривать, в худшем – возненавидит, обвинит в насилии или сбежит, что ей так свойственно.
Он понес ее в низкий шалаш, опуская не расстеленные шкуры. Она сразу же прильнула в его горлу губами, покусывая, посасывая кожу. Ее руки забрались под его рубашку и легли на соски.
Собрав волю в кулак и не обращая внимания на пульсацию в паху, Аргус достал из своей сумки веревку. Он завел руки девушки за спину и начал связывать.
– Ты хочешь это сделать так? – в ее глазах ни капли страха, только жгучее любопытство и нужда. Боги, она совершенная женщина.
– Да, я свяжу тебя, чтобы твои руки окончательно не заставили меня потерять рассудок.
– Или штаны, – Кира низко рассмеялась и выгнулась, отчего ее грудь приподнялась, взывая к нему темно-розовыми вершинками.
– Когда-нибудь ты попросишь меня, – начал говорить Аргус, сосредоточенно связывая девушку, – о том, чтобы я взял тебя. Ты попросишь так, как сейчас, умирая от желания, извиваясь от страсти. И я не откажу тебе, клянусь Богами-Прародителями. Но этой ночью я не войду в тебя, не сделаю своей, потому что я знаю, что ты не ведаешь, что творишь и чего просишь.
– Не возьмешь меня? – на ее лице отразилось удивление, непонимание. Когда она попробовала освободить руки, возмущенно закричала, догадываясь, что ее обманули.
– Нет.
– Ты не можешь! – заверещала Кира, извиваясь, пытаясь избавиться от пут. Ее душила обида, разочарование, но больше всего она страдала из-за того, что так и не получило ее тело. Пульсирующие ритмы глубоко внутри требовали удовлетворения, самые низкие, самые примитивные инстинкты управляли ее разумом, затмевая логику, превращая в раболепствующую нимфоманку, способную на все ради секса.
– Могу, – уверенно сказал Аргус, укладывая ее как можно дальше от своего ложа. Как только он закончил, сразу вышел на воздух, который нельзя было назвать свежим.
Ночь уже давно опустилась на планету, звезды стали яркими и близкими, но по небу, словно река, плыло красное свечение. Оно изменялось, перетекало из одного состояния в другое, то исчезая, как облака, то формируясь вновь.
Аргус смотрел на огни, думая о том, правильно ли поступил. Если разобраться, Кира бы сегодня утром отдалась ему у дерева. Только назойливые дикари помешали им, спугнули ее. Сейчас же в ней нет страха, она не испытывает стыд, так в чем же дело? Как раз в этом. В этом дело! Она всегда будет думать о моральной, эмоциональной, этической стороне вопроса, хотя все это он считал полной чушью. Если есть притяжение – нужно не противиться ему, если хочешь потр*хаться – делай это, ведь завтра ты можешь умереть, стать калекой, быть плененным. Завтра – такое неясное, размытое понятие. А жизнь – она только сейчас, в это мгновение. И пренебрегать ею – значит не ценить вовсе.
Он жил так веками, он дышит и его сердце бьется в то время, как многие, кого он знал хорошо или не очень, уже умерли. И он брал от жизни все, что только мог. И чего она сама ему не давала тоже. Он становился сильнее, жестче, крепче, как клинок, опущенный в болота земель Фарусинов после ковки. Проходили годы, прежде чем его доставали из мутных бурых вод. Зато после этого ни одно оружие не могло противостоять фарусинскому клинку. Именно поэтому парочка таких клинков находилась у него в набедренных ножнах.
Ему показались эти тихие стоны или Кира еще не уснула?
Аргус перевел взгляд с зияющей черноты входа в шалаш на небо. Что значат эти непонятные разводы? Еще вчера он не видел их или чего-то похожего. Возможно, они говорят о надвигающемся катаклизме? Воздух становился все более жарким, а близость реки делала его невыносимо влажным и тяжелым.
Он опустил голову. Его мысли сейчас тоже были нелегкими. В конце концов, беззвучно ступая, он пробрался в их пристанище на эту ночь.
Она лежала на боку, лицом от него. Он слышал по ее дыханию, что сон не укутал ее спасительным покрывалом. Она жалобно всхлипывала, поджав ноги к груди.
Аргус лег рядом, проклиная шаманский напиток. Это было бы весело с любой другой девушкой, но не с Кирой.
– Утром все должно пройти. Зелье не сможет действовать вечно, иначе половина этого проклятого племени не вылезала бы из своих хижин, занимаясь сексом до самой смерти.
– Я тоже умираю сейчас, – ее голос был слабым.
– Умирать от желания не так уж и плохо, – попытался пошутить Аргус, но тут Кира повернулась к нему. Лицо залито слезами, руки напряжены и зажаты между крепко сомкнутых бедер.
– Я не знаю, что со мной, но я едва дышу, и боль … такая … внизу, – она не попросила его помочь, не попыталась прижаться ближе, просто лежала и молча плакала.
Аргус закрыл глаза. Никто не может предугадать исход того, на что он сейчас решился. И совладать с собой будет трудно, но он даст ей желаемое.
Не развязывая ее рук – так ему будет проще удержаться – он придвинул ее дрожащее тело к своему. Глаза ее блестели, как при лихорадке, да и сама она была словно в бреду. Что-то шептала подрагивающими губами, но не отпускала взглядом, держала так цепко, как не смогла бы руками.
Он стянул с нее рубашку, которую до этого сам набросил, чтобы прикрыть обнаженное до пояса тело. Влажная кожа мерцала в неясном лунном свете, отчего казалась нереальной, словно Кира светилась изнутри ровным серебристым свечением. Она смотрела, как Аргус проводит рукой по ее телу, по животу, подрагивающему от каждого прикосновение, по слегка выпуклым ребрам, по нижней окружности гриди. Когда он коснулся соска, она не выдержала и застонала, не в силах наблюдать за медленной пыткой его пальцев. Они сжали, почти сделали больно, но невидимый вихрь удовольствия подхватил ее и подбросил вверх. Он царапнул кожу между грудями, переходя от одной вершине к другой, на мгновение замер, прежде чем прикоснуться, а в этот миг Кира думала лишь о том, что ей не нужно время, не нужна прелюдия, она готова и возбуждена, ей нужны твердые нажимы, возможно, укусы? Она хотела, чтобы он коснулся ее второй рукой там, внизу, где похоть берет свое начало, где все сжалось и горит в адовом огне.
Он словно прочел ее мысли. В то время, как его губы опустились на ее грудь, его рука уверенно коснулась бедра, поднимаясь все выше, сминая юбку, сметая остаток ее здравых мыслей. В тот момент, когда он коснулся развилки между ног, Кира забыла, как говорить, она бы не вспомнила, откуда родом, если бы ее сейчас об этом спросили. Ее планетой обитания стала страсть.
Порыв, пришедший откуда-то изнутри, заставил ее бедра двигаться навстречу, поднимаясь и опускаясь, этот ритм был ее главной потребностью, единственной вещью, на которой она была сосредоточена. И он тоже принял его. Пальцы гладили ее плоть в определенном темпе. Ей хотелось бы ускорить его, но он не давал этого сделать.
Связанные руки мешали ей, она хотела дотронуться до него, ощутить, как перекатываются мышцы его рук, когда он касается ее, она мечтала ухватить его за шею, притянуть ближе и проверить языком, также ли он божественен на вкус, как на запах.
Голова ее металась из стороны в сторону, волосы падали на лицо, создавая иллюзию дымки, завесы между ними.
Боль исчезла, но на смену ей пришло напряжение, с каждой минутой становящееся все невыносимее, все сильней. Она дышала так часто, что легкие горели, но освобождения все не было.
Аргус видел, что она не в силах переступить через порог. Тогда он схватил зубами ее сосок и слегка потянул, проникнув при этом одним пальцем в жаркую глубину ее тела, выскальзывая и вновь возвращаясь, другим продолжая массировать набухший бугорок.
Она закричала, выгнув спину. Ее бедра двигались в неистовом танце, пока тело посылало потоки огня, исходившие из трех точек и сливавшиеся воедино в ее мозгу.
Ее било в конвульсиях экстаза, на несколько мгновений она потеряла себя и растворилась в невероятном, необъятном мире вокруг, увидела звезды, почти коснулась из и полетела обратно, на землю.
– Не оставляй меня, не покидай, – зашептала она тому, кто дарил ей счастье сейчас, кто управлял ее жизнью, кто смотрел и строго, и нежно, а потом нагнулся к ее губам, ворвался языком в ее рот и был всем ее миром до тех пор, пока она не отключилась, полностью обессилевшая и целиком удовлетворенная.
