Текст книги "Веретено Миров. Земная Любовь (СИ)"

Автор книги: Птичка Певчая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц)

Глава 14

Уже третий день они шли через порталы и миры. Но Кира не чувствовала усталости. Аргус купил им двух огромных чудовищ, напоминавших гепардов или пум. Хищников нашли еще маленькими и приручили ходить под наездниками.

Животные в холке были выше обычных лошадей. Их густой короткий серый мех был мягким, желтые глаза с вертикальными зрачками пугали, но в целом, они были покорными. Только изредка клацали огромными саблеобразными клыками, когда мелкая живность перебегала дорогу.

Они направлялись на родину Аргуса. В мир, где родились первые Охранники. Последний портал был, по словам Аргуса, в часе езды. К концу дня они доберутся до его дома.

Солнце висело так низко, что его прямые лучи обжигали непокрытую кожу.

Кошки высунули языки. На последнем привале не было ручья или озера, чтобы напиться. Запасы воды практически иссякли.

Кира с нетерпением ждала, когда сможет увидеть суровые земли, где родился и вырос Аргус. Он не был многословным, описывая их. Сказал лишь, что это не место для неженок.

Неженкой она себя больше не считала. Кира начинала свыкаться с мыслью, что мир – это не только ее планета, это огромное количество измерений, населенных самыми разными существами. Она будто вырвалась из темной клетки, в которой жила всю жизнь. И теперь ее глаза широко открыты.

Они прошли по землям еще двух планет, население которых так же, как и земляне, не представляло, что они являются частью Веретена Миров. Баланс предпочитали не нарушать, поэтому все, кто пользовался порталами, старались не попадаться на глаза местным жителям или не привлекать их внимание. Учитывая, что Кира и Аргус ехали на очень необычных животных, их путь пролегал по дикой местности. На всякий случай на их поясах висели мешочки с порошком забвения. Вдохнув эту серую пыль, люди забывали о том, что видели.

Портал охранялся несложными ловушками. Обойти их не составило труда.

Животные нервничали, проходя через измерения. Каждый раз их приходилось успокаивать, давая лакомства.

Сейчас после пересечения границ портала ей в лицо ударил ледяной ветер. В считанные секунды холод пробрал до костей. Она достала из походной сумки меховую накидку, кутаясь в нее до подбородка.

Аргус рассмеялся. Она оглянулась на него. Он сидел, запрокинув голову назад. Белые зубы выделялись на смуглом лице.

Наверное, она чувствовала бы то же самое, окажись сейчас у себя на планете.

Радость, восторг, умиротворение. Тоска забыта. Корни вновь тянут соки из родной земли, наполняя силой и уверенностью.

Небо было грозовым. Высоко ползли тяжелые темно-синие тучи. Те, что были пониже, двигались быстро, подгоняемые порывами сумасшедшего ветра.

Деревьев было мало, но они дотягивались своими вершинами почти до небес. Огромные каменные утесы подавляли мощью. Их острые края торчали, словно шипы.

Был день, но солнечные лучи не проникали сквозь завесу туч и не касались земли. Суровый край, полный опасности. Он не щадит никого. Эта мысль пришла в голову Кире. И здесь вырос Аргус. Он был совсем маленьким, когда мелкие камни шуршали под его ногами. Он так же подставлял лицо холодному ветру и смеялся? Наверняка.

Кошки были довольны прохладой. После изнурительной жары по-северному неприветливый край казался им раем.

– До дома совсем недалеко, – крикнул ей Аргус, подгоняя животных.

Они помчались во весь опор. Дорога виляла между скал и через несколько мгновений вывела их к полю, поросшему высокой серой травой. Она колыхалась, словно море.

Вдали виднелись горы. Неприступные, поросшие деревьями, очень похожими на ели.

Колосья щекотали ноги. Кира нагнулась к шее животного. Она могла бы полюбить это место, дышавшее силой и свободой.

У подножья гор раскинулся небольшой город. Невысокие дома, сложенные из крупного дикого камня, стояли в отдалении друг от друга, словно прячась в лесу.

Не было ни центральной площади, ни лавок или магазинов. Складывалось ощущение, что хотя эти люди и решили жить бок о бок, все же они предпочитали одиночество и уединение. Вряд ли ходили друг к другу в гости, устраивали праздники. Они были отшельниками, вынужденными существовать на одной территории.

Аргус направился к дому, стоявшему почти на окраине. Спешился, придержав животное Киры.

– Это мой дом.

В его голосе была гордость. Он любовно окинул взором серые стены, увитые какими-то засохшими растениями. Некошеная трава, разбросанные камни дорожки из гравия, ведущей к дому, грязные стекла оконных проемов говорили о том, что дом пустовал очень долго.

– Тебя кто-то ждет? – Кира никогда не задавалась вопросом, есть ли у него семья, жена, дети.

– Нет.

Он подошел к массивной деревянной двери, открыл замок и толкнул ее. Кира зашла следом.

Небольшая комната с камином справа, двумя массивными креслами и грубо сколоченным столом была темной. Окна пропускали мало света. Почти все полки на стенах пустовали, за исключением трех, заставленных книгами. Низкая кушетка, покрытая шкурами, пряталась в углу.

Кира прошла дальше. Маленькая кухня с печкой, разделочным столом и вместительной кладовкой имела два крошечных окошка, свет через них прямо-таки протискивался в помещение, минуя серые тряпки, служившие занавесками. Кувшин, стоявший на подоконнике, был таким огромным, что Кира не знала, для чего он может пригодиться.

За кухней шла ванная комната. Вот здесь удивлению девушки не было предела. Маленький круглый бассейн диаметром около 2 метров заменял ванну. А уборная почти не отличалась от привычной для Киры. Системы труб тянулась от большого котла. И девушка с благоговением подумала о горячей воде после стольких дней пути.

В другой части дома была спальня. Небольшая, очень скудно обставленная. Кровать и подобие шкафа – все, что было из мебели. Аргус не шиковал. Наемникам мало платят? В любом случае, она умостится на той неприметной кушетке.

– Ты давно здесь живешь?

– Это дом моего отца. Я здесь с рождения.

– А где твои родители?

– Умерли.

– Мне жаль. Сколько тебе было?

Аргус не спешил с ответом. Его взгляд замер, потерялся во времени, в пространстве. Грудь вздымалась и опускалась немного быстрее.

– Отца я не успел увидеть живым. Его уже не было рядом, когда моя мать родила меня. И ее я знал, по словам Маруна, всего несколько минут. Она умерла после родов.

– Прости. Я не думала, что ты так рано осиротел.

– Это было давно.

– Но тебе хотелось бы, чтобы они были рядом.

– Да.

Аргус отвернулся, распаковывая вещи.

Эти стены из огромного дикого камня, наверное, возводил его отец. Единственное наследие, которое ему досталось, – подумала Кира.

Ее родители были с ней все детство, однако ни любви, ни поддержки она от них не получала. Настороженные взгляды, иногда открытая неприязнь и страх, но ни капли понимания. Мать ни разу не раскрыла ей свои объятия, чтобы успокоить, отец предпочитал отмалчиваться, когда случалось что-то, что его тревожило.

– У тебя замечательная ванная комната, – сказала Кира, чтобы отвлечь себя и его от грустных воспоминаний.

– Хочешь искупаться?

– Мог бы и не спрашивать.

– Я сейчас наполню ванну и можешь … как у вас говорят?.. кайфовать, – он едва заметно улыбнулся.

– Не томи уже.

– За все нужно платить.

– Это еще почему?

– Потому что я так сказал и ты очень плохо пахнешь. Наверняка, мечтаешь избавиться от этой вони.

– Я пахну этими кошками! – возмутилась Кира. Она всегда следит за личной гигиеной. Во всяком случае, насколько это возможно.

– После того, как покупаешься, с тебя ужин.

– А продукты?

– Сейчас я пойду куплю кое-что у наших земледельцев.

– Разве вы обрабатываете землю? Думала, что наемники зарабатывают на жизнь иначе.

– Здесь остаются женщины и дети. Они выращивают много чего, чтобы прокормить себя, пока мужчин нет дома. Наши женщины умеют охотиться, ставить капканы, починить хлев…

– Я поняла, можешь не перечислять. Ваши женщины почти как ваши мужчины.

– Ты бы так не говорила, увидев их, – в его улыбке было столько сладострастия, что Кира подумала, что и не будет смотреть на женскую половину населения. И совсем не из-за ревности. Просто… не будет и все.

Вода была божественно хороша. Корка грязи неохотно отставала от кожи. Кира намылила все тело трижды. И потом еще долго лежала в огромной ванне с закрытыми глазами.

Свои вещи она обнаружила в спальне. Аргус думает, что они будут спать вместе? Что он о себе возомнил?

Хотя от мысли, что их переплетенные, блестящие от пота тела могут двигаться на этих простынях, Киру бросило в жар.

Аргуса она нашла на кухне. Он выкладывал на стол солонину, овощи, ягоды и какие-то мешочки.

В них была мука и крупы. Кира сразу подумала о хрустящем хлебе или мягких лепешках. В желудке заурчало от голода.

Устройство печки оказалось очень простым. По такому принципу в древности работали печи на Руси.

– Странно, что ваши технологии застряли на каком-то доисторическом уровне.

– Ты не права. Мы пошли по другому пути. Часто ли вы пользовались волшебством, чтобы поддерживать огонь в камине? Или заживляли раны с помощью магических порошков?

– Все-равно, вы могли бы совмещать достижения науки и магию.

– Видимо, нас и так все устраивает. Тем более, есть миры, которые порадуют любительницу прогресса.

– Да?

– Я однажды побывал в измерении, где люди принимают нематериальную форму, умеют общаться с помощью телепатии и управляют энергией.

– Вот это здорово!

– Это ты сейчас так говоришь. На самом деле, выглядит это жутковато.

– Я бы хотела взглянуть.

– Увидишь, когда разберемся со всем этим дерьмом.

– Каким дерьмом?

– Твоим предназначением и моим контрактом.

Аргус стазу замкнулся в себе и отошел к печи, разжигая огонь.

Кира порезала овощи и солонину, сложила все в котел и поставила готовиться. Создавать кулинарные шедевры после долгого пути не было сил. После ужина она практически мгновенно уснула в кресле.

Аргус перенес ее на кровать в спальне. Он уже успел искупаться и сменить одежду. Пока Кира спит, ему нужно встретиться с тем, кого он всегда считал своим отцом. И узнать, наконец, ответы на свои вопросы.

В этом измерении песок был белым, а небо красным. Всех рабов заставили выйти из повозки. Построили цепочкой, скрепили кандалы. Цепь первого в шеренге пристегнули к прутьям клетки на колесах.

Продвигаться по песку было невообразимо сложно. Ноги проваливались, колеса проворачивались. Лошади с трудом тащили за собой повозку, иногда рабов заставляли толкать ее или практически выносить из ямы или заноса.

Ни тени, ни ветра. От белого покрывала слепило глаза, со слезами из измученных тел исчезала драгоценная влага. А пить никому не предлагали.

Леа поняла, что теряет последние силы. Не было конца и края этому океану песка. Девушка подумала, что умрет вот так, закованная в кандалы. Ее тело выбросят посреди пустыни, она навсегда останется безымянной рабыней, на которую зря потратили два камня.

Когда девушка, идущая через три человека от нее, упала, Леа впервые услышала свист хлыста. Это был страшный, леденящий кровь звук. Кожа рабыни мгновенно покраснела, она взвыла от боли, но вскочила, подгоняемая страхом, что последуют и другие удары.

Когда алое солнце закатилось за горизонт, жара сменилась холодом. Зубы стучали так громко, что шествующие словно затянули жуткую мелодию, отбивая челюстями ритм.

Леа заметила вдалеке странное свечение, будто поднимавшееся из-под земли. И чем ближе они подходили, тем ярче оно становилось. Может быть, всходила луна?

Однако позже стало ясно, что светится город, построенный руками людей.

Он стоял, словно высеченный из хрустальной скалы. Невероятно красивые острые очертания башен и крыш просвечивали насквозь, тянулись к звездному небу. Свет огней преломлялся о грани, искрился и переливался, словно пойманный в ловушку.

Огромная стена окружала этот невероятно прекрасный город. И хотя она тоже была построена из этого странного материала, сквозь ее толщу нельзя было ничего рассмотреть.

Караван подошел к воротам. Гигант протрубил в раковину и тяжелые створки нехотя раскрылись.

Леа не видела более великолепного места. Здесь должны жить феи или принцы. Все было сделано из стекла или хрусталя. Дома, улицы, фонтаны, в которых текла прозрачная вода. Две девушки бросились к ним, чтобы напиться, но кнут остановил их.

Люди были одеты в белое и серое. Причем светлые одежды были привилегией богачей. А в сером ходили рабы. Их головы всегда были опущены, они не поднимали глаз. Широкие стальные браслеты на руках говорили о статусе невольников.

Посреди города стоял огромный дворец. Он возвышался над остальными домами, его очертания были видны из-за стен. Леа запрокинула голову.

Казалось, острые пики башен касались небосвода. Лучи света падали из окон, рассыпались по поверхности хрустальных крыш. Создавалось впечатление, будто невероятный замок светился изнутри.

Их вели именно туда, поняла девушка.

Миновав арочный вход, они попали в просторный внутренний двор. Рабы мгновенно засуетились вокруг гиганта. Он давал распоряжения насчет животных и новых пленников, пока пил из огромной чаши.

Леа опустилась на прозрачную холодную плитку. Сил, чтобы держаться на ногах, больше не было. Как и желания жить. Она устала настолько, что готова была закрыть глаза и принять смерть. Единственное, на что она надеялась – чтобы все произошло быстро и безболезненно.

Цепь от ее оков натянулась. Она открыла глаза. Высокий крепкий мужчина расстегнул тяжелые манжеты на запястьях. Она увидела посиневшие окровавленные участки кожи, в которые впивался металл.

Их повели внутрь по маленькому коридору. Множество дверей, лампад, проходов и лестничных пролетов мелькало перед глазами Леа. Она чувствовала, что теряет сознание. Руки и ноги стали тяжелыми. Она подумала, что ее глаза закрываются в последний раз, а сердце медленно сжимается в предвкушении смерти. И тогда она услышала голос, низкие, хриплый, пугающий.

– Красная река не унесет тебя. Не сейчас.

Аргус поднимался в гору, раздвигая заросли высохших лиан руками. Зима в его краю уже закончилась. Но весна, лето и осень никогда не были жаркими. Единственное отличие зимы от других времен года – она уносила больше жизней.

Марун жил отшельником столько, сколько его помнили все остальные члены клана. Старику было около 900 лет. Он был главой клана половину этого времени.

Дом Маруна был таким же древним, как и его владелец. Невысокий, наполовину ушедший в землю, с покосившейся крышей, почти полностью скрывавшей стены.

Он знал тропинку, ведущую к этому дому, наизусть, мог пройти по ней с закрытыми глазами.

Мальчишкой он проводил в этом ветхом жилище больше времени, чем в своем доме. Ведь здесь его ждали, были ему рады, здесь одиночество отступало.

Он толкнул незапертую дверь.

Внутри пахло все также – старинными пергаментами, дымом смолянистых дров и тяжелым ароматом курений.

Огромное количество книг было расставлено по полкам, тянувшимся вдоль стен. Большой стол посередине комнаты был завален свитками. Одинокая свеча давала мягкий, но скудный свет. В глубоком кресле возле камина, сгорбившись, сидел высохший седовласый старец. Он склонился над бумагами, водя по строчкам костлявыми, узловатыми пальцами.

Аргус замер на мгновение. Марун выглядел еще тоньше, чем в последний раз, когда они виделись. Его длинные волосы, спускавшиеся до плеч, стали еще реже. Но он все также корпел над своими сокровищами – библиотекой, которую собирал столетиями. На его коже появилось больше старческих коричневых пятен. Но даже теперь, на исходе жизни, его ум требовал новой пищи.

– Ты еще не ослеп, читая в такой темноте?

Марун обернулся. Его серые выцветшие глаза впились в молодого мужчину. И когда он узнал гостя, на лице расцвела искренняя улыбка, пустившая лучики морщин.

– Аргус! Подойди ближе, чтобы я смог рассмотреть тебя!

Мужчина опустился на колени у ног старика. Тот притянул его и обнял, как собственное дитя.

Как же недоставало Аргусу этих теплых, отеческих объятий последние годы. Все-таки он понимал тех Охранников, кто заводил семью. Пусть видеться с ними выпадало нечасто, зато всегда было куда возвращаться. И дома тебя ждали, тебе радовались.

– Как себя чувствуешь?

– На все свои девятьсот лет, – рассмеялся старик.

– Ты крепкий, как деревья у твоего дома.

– Они росли здесь уже тогда, когда я родился.

– И ты проживешь столько же, если не больше, – улыбался Аргус, всматриваясь в знакомые черты.

– Откуда ты? Рассказывай, где был, – потребовал старик.

Аргус встал и поискал глазами маленькую скамеечку, на которой часто сидел подле Маруна, пока тот читал ему о подвигах и заслугах их клана или о войнах, потрясших Веретено Миров.

– Меня наняли Волшебники. Несколько лет я искал девочку, которая, по их мнению, первой сможет найти часть Талисмана. Я отправился на планету Земля, где одно солнце и одна луна. А небо там голубое и без звезд днем. Я искал ее довольно долго. Но удача все же повернулась ко мне.

Однако уже в мире базаров я потерял ее, вернее, с самой Земли за нами по пятам шел Хоран. Мы пару раз пересекались с ублюдком, но ему ничего не светило, – ухмыльнулся Аргус, но тут же улыбка сошла с лица. – Пока я как-то не отвлекся на постоялом дворе. Он похитил ее и увез к Лорду. Она бежала оттуда. Я сам не знаю, как ей удалось противостоять им. И тем не мерее, она смогла. Я разминулся с ней снова. Она пряталась ото всех в какой-то крохотной деревеньке вдали от дорог и рынков. Я нашел ее тогда, когда ее жизнь была снова под угрозой, потому что обратился за помощью не к тому человеку. Меня предали. Однако из этого я сделал вывод, что ее ищут многие, что она действительно важна и обладает определенным даром. Сейчас она со мной. В моем доме.

– Ты искал ее несколько лет, – задумчиво заговорил старик, в его глазах мелькнула насмешливая искра. – Она, наверное выросла из маленькой девочки?

– Да, – смутился Аргус, – она превратилась в красивую женщину.

– И уж не поэтому ли ты привел ее сюда, вместо того, чтобы вести к Волшебникам?

– Ты проницателен, как всегда, учитель, – горько усмехнулся мужчина.

– Кто она?

– Волшебники сказали, что ей суждено стать Провидицей.

– И она знает об этом?

– Я рассказал ей, когда объяснял, куда она попала через портал.

– Провидица, – протянул Марун, его глаза застыли, словно он перебирал на складе своей памяти книги, таящие секреты прошлого и настоящего. – Откуда им стало известно о ней?

– Я был в храме, когда им открылось магическое окно и в нем показалась она.

– Они добыли некий секретный ингредиент для этого колдовства, не так ли?

– Слеза Ведуньи.

– Тогда все очень серьезно и их утверждение верно. Она вполне сможет найти осколок Талисмана, если ее к этому принудят или попросят.

– Я … не знаю, что мне делать, Марун. Я должен проводить ее к Зеркальному источнику, чтобы она обрела свою силу. И там передать ее Волшебникам. Хотя ее таланты уже сейчас привлекают внимание.

– Неужели, – Марун сощурил глаза, внимательно всматриваясь в Аргуса. – И каким же образом?

– Она видит то, что скрыто от глаз. Недавно рассмотрела в советнике короля Симпата. И это при том, что у него была повязка на глазах и годы он успешно скрывал свою истинную личину.

– Я даже не могу представить, какой могущественной провидицей она станет, когда искупается в источнике.

– Ее ищут враги. Возможно, и друзья, но я в этом сильно сомневаюсь. Человек, к которому я обратился за помощью и который предал меня, был из ее клана.

– Провидица?

– Да.

– И почему ты решил, будто они не хотят ее получить?

– На ее деревню напали. И искали именно ее.

– Может быть, чтобы доставить к своим?

– Для такого дела головорезов не нанимают. Половину деревни они убили, кого-то угнали в рабство.

– И все же, почему ты здесь? Разве время и обстоятельства не подгоняют тебя?

Аргус склонил голову. Его челюсти сжались так сильно, что скрипнули зубы. Да, он должен был идти сейчас к восточному порталу. Должен был по его расчётам через пять дней добраться до Зеркального источника. Однако это последнее, что ему хотелось сделать.

– Я хочу нарушить договор и теперь ищу возможность, как это сделать, – сказал он тихо, но твердо.

– Не может быть! – выдохнул старик. Он потрясенно уставился на мужчину, которого считал своим учеником, талантливым Охранником, сыном. – Что связывает тебя с этой девочкой?

Аргус молчал. Он и сам не знал названия этому щемящему ощущению, поселившемуся в груди. Однако был твердо уверен, что не сможет ее никому отдать, отпустить от себя. Она не говорила ему о каких-то своих чувствах, не давала повода думать, что они есть. Но заглядывая в ее глаза, чувствуя ее сердцебиение, когда он подходил к ней, прикасался, просто находился рядом, он верил, что небезразличен ей.

– Аргус, сынок, посмотри на меня, – голос Маруна был добрым и печальным, – ты же лучше всех нас знаешь, что будет, если нарушить договор.

– Знаю, – на скулах Аргуса заиграли желваки.

– Это соглашение, скрепленное кровью.

– Поэтому я и пришел к тебе, чтобы выяснить, как его нарушить.

– В наших летописях и преданиях за тысячелетия не было ни единого упоминания о том, чтобы Охранники смогли без последствий разорвать договор с нанимателем.

– Неужели ничего?

– Стал бы я об этом так уверенно говорить после того, что случилось с твоим отцом! – проскрипел Марун.

– Мой отец тоже просил тебя об этом?

– Крон приходил ко мне. Так же, как и ты теперь, – боль и горечь перекатывались в глухом голосе старика. – Он не доставил Полету к Симпатам, вместо этого спрятал ее здесь. В своем доме. Там же, где и ты прячешь сейчас свою девчонку. Крон влюбился в твою мать сразу же. И хотя сопротивлялся чувствам, это длилось недолго. Когда Симпаты поняли, что их обманули, они не стали соваться сюда – слишком рискованно. Но они использовали кровь твоего отца. Он умер быстро, на руках у Полеты. Она была безутешна. Мы месяцы искали хоть какой-то намек на то, чтобы обойти кровавый залог, но ничего, абсолютно ничего не нашли. Он предпочел умереть, но не отдать ее.

Аргус знал эту историю. Полета умерла при родах. Его никогда не держали материнские руки, ее голос не пел колыбельных. А отец не учил правильно использовать свою силу, владеть оружием, охотиться. Однако его кровь, как и его судьба, передалась ему, единственному сыну, по наследству.

– С тех пор больше никто из клана не рисковал так, – тихо сказал Марун. – Пример твоего отца отбил охоту. И еще раз доказал, что клятва нерушима, что твоя жизнь в руках твоих нанимателей. В древних письменах сказано, что когда-то, когда Охранники только появились и выполняю свою миссию, свой священный долг, в крови не было необходимости. Защищать того, кто в этом нуждался, было делом чести. Но потом, когда мир изменился, и мы вместе с ним, кровавый залог нашей верности стал обязательным при заключении договора.

– Может быть, мне тоже оставить ее здесь, – мрачно произнес Аргус. Он думал о своей смерти. Он положил ее на весы, на другой чаше находилась жизнь, но без нее, в мучениях о том, что с ней сделают. Выбор был ему ясен.

– Не думаю, что это будет выходом. Полета была обычной девушкой, вызвавшей интерес у Симпата из состоятельной семьи. Твоя же девочка вызывает не только интерес. И не только у Волшебников. Ее отыщут здесь. Вряд ли наши Охотники станут защищать ее, если враг будет многочисленным и сильным. Они не подвергнут опасности свои семьи и семьи своих братьев.

– Что же мне делать? – Аргус смотрел в глаза старика, не осознавая, какое отчаяние написано на собственном лице.

– Я бы советовал тебе отдать ее.

– Не могу. Никогда.

– Ты можешь сделать необходимые приготовления. Можешь найти ей союзников. Обучить ее. Но от твоей смерти она не выиграет.

Аргус уронил голову в ладони. Значит, отдать… Предать ее…

Он встал и подошел к маленькому пыльному окошку, через которое проникал слабый свет. Посмотрел на высокие деревья, сгибаемые ветром.

Радость от того, что он снова на родине, надежда на выход улетучились, испарились, как брызги на камнях в солнечный день.

Он представил голубые глаза, обрамленные длинными ресницами. Упрямое, гордое выражение лица, длинные белокурые волосы, пахнущие цветами и ветром.

Красивая женщина. Но что было в ней особенного? Почему его сердце трепетало рядом с ней? Почему инстинкты вопили, что она принадлежит ему и только ему?

В его жизни еще не было таких противоречивых чувств. Но скоро из-за них он может лишиться этой самой жизни.

– Приведи ее ко мне, – попросил Марун.

– Хорошо. Но не сегодня. Мы слишком устали в пути, – пообещал Аргус.

Кира металась на простынях. Ее пытал Лорд. Боль выворачивала внутренности, она чувствовала соленый привкус крови во рту. Руки натягивали цепи. Она снова была прикована к стене.

Он хотел ее подчинить. Хотел распоряжаться ее даром. Но она не могла отдать ему то, чего у нее не было.

Он ударил ее. Голова взорвалась от боли. Но сдержалась, не закричала, не выругалась.

Тогда вдруг перед ней появился Брен. Его тело распростерлось на каменном полу. Он умирал, рядом плакала Леа. Лорд приказывал ей покориться ему, открыть местонахождение Талисмана. Она отчаянно кричала, что не знает о нем. Но ей не поверили. В его руке блеснул меч и теплые брызги крови попали на лицо.

Ее трясло так, что клацали зубы. Она рыдала и стонала от отчаяния, от собственного бессилия, а Лорд хохотал, стоя над трупами двух небезразличных ей людей.

Кира открыла глаза. Аргус сидел на ее кровати и больно сжимал плечи. Девушка не могла понять, где находится. Лицо было мокрым, из горла вырывались всхлипы.

Страх и одиночество, ее верные спутники последних месяцев, сейчас окончательно завладели ею. Как тяжело идти по жизни, не имея поддержки. Без возможности переложить на чьи-то плечи свою ношу, поделиться печалями и тревогами.

Кира прислонилась лбом к широкой мужской груди. Аргус обнял ее и они застыли.

Что-то неуловимое, необъяснимое сейчас скрепляло их души. Отчаянная нужда друг в друге людей из разных миров, волею судьбы оказавшихся вместе.

Кира почувствовала, что в его объятиях ей спокойнее. Она подняла глаза и посмотрела в его мрачное, напряженное лицо. Удивительные синие глаза блестели в темноте.

И она потянулась к этому мужчине, чтобы победить одиночество, чтобы хотя бы на мгновение почувствовать себя желанной, необходимой, слиться с кем-то если не душой, то хотя бы телом.

Его губы были твердыми, сухими и горячими. Однако как только она к ним прикоснулась, они открылись и страсть завладела обоими.

Отчаяние порождало в Аргусе желание, такое сильное и неистовое, что противится ему не было сил. Словно это был его единственный шанс завладеть Кирой.

Он приподнял ее и усадил на себя. Ее талия в его больших руках казалась неправдоподобно тонкой. Она была хрупкой и уязвимой. И это еще больше распаляло его.

Их языки сплетались и расходились, исполняя древний танец. Поцелуи из нежных стали требовательными, глубокими, горячими.

В темноте скромной спальни исчезло все, что разделяло их. И когда губы Аргуса спускались по ее шее к ключицам, Кира поняла, что нуждалась в этом мужчине больше, чем в ком-либо. Его твердое мускулистое тело было создано для ее рук, для ее губ. Солоноватая кожа была так хороша на вкус, что она не могла оторваться от нее.

Он опрокинул ее на постель, распахнул рубашку и накрыл ее грудь своей жесткой шершавой рукой, одновременно целуя вторую.

Она выгнулась от экстаза, чувствуя, что не сможет долго выносить это неимоверное напряжение. Она хотела его до боли, до криков, готовых вырваться из горла.

И когда его большое тело нависло над ней, она забыла о преградах, стоящих между ними. О том, что она всего лишь пленница, о том, почему они встретились.

В его огне она сгорала и сама, подчинялась и владела, брала и отдавала.

Он вошел медленно, но движения все ускорялись, неотвратимо приближая их обоих к заветной черте.

Тела блестели от пота, простыни сбились, не существовало ничего, кроме животной потребности дойти до конца.

Она тонула в его синих глазах, смотрящих на нее в упор, удерживающих ее взгляд. Было что-то неимоверное сексуальное в этом контакте. Она никогда не сможет себя обмануть, сказав, если я ничего не видела, то и ничего не было.

Она наблюдала, как сливались их тела, какие эмоции испытывал в это время он, каким было ее собственное отражение в его зрачках, расширившихся настолько, что радужка почти полностью исчезла.

В момент кульминации Кира ухватилась за его широкие плечи, впилась ногтями глубоко в кожу, обвила ногами бедра. И он пронес их обоих через тот невероятные водоворот ощущений.

И до самого конца не отвел от нее глаз.