Текст книги "Восход Акроникса (СИ)"

Автор книги: Последний Эон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 75 страниц)

Когда он, наконец, поднялся на, опоясывающую черную вершину, широкую жилую ступень, немногие находившиеся на ней, оторвались от своих дел. Лишь пара ворчунов удостоили его брошенными исподлобья взглядами, да негромким бормотанием о «понаехавших тут». А ещё здесь нестерпимо воняло. Смрад немытых месяцами тел и продуктов жизнедеятельности забивался в ноздри и рот, выворачивая желудок наизнанку.

Люди здесь в основном уже отдыхали от дел праведных. Лишь изредка взгляд натыкался на костеточца за работой или швею, штопающую прохудившийся плащ. У ближнего костра обнаружилась стайка старушек. Они деловито суетились возле только что подвешенного над костром хитинового чана, наполненного чем-то мало аппетитным. В большинстве же своем группки местных, покрытых в три слоя грязью и в полысевших от времени меховых ошметках обитателей, занимались ничего-неделанием. Сидели или лежали, довольно громко общаясь. Причем, как темы для разговоров сочетались с конкретно этой публикой, Викар определенно не понимал. В основном местная «интеллигенция» предпочитала обсуждать небожителей и царей. Разумеется не уставала делиться идеями, как бы они, без сомнения, правильно и мудро поступили бы на месте того или иного громовержца или лорда полиса. Аккуратно, стараясь не вляпаться в экскременты философствующей братии и желая ни на кого не наступить, Викариан пробирался к заветной вершине, когда его окликнули:

– Здрав будь, путник! – раздалось рядом.

Он повернулся. Вопреки его ожиданиям, перед ним предстал не местный любитель грязевых ванн, а высокий и хорошо сложенный служитель Алтаря Поминовения. Он и вправду выглядел точь-в-точь как те, кого Викар встретил у озерца. Хламида, при ближнем рассмотрении, оказалась кожаным монашеским балахоном, сшитым из десятков разномастных кусков. Это действительно выглядело бы нелепо, если бы не то мастерство, с которым была выполнена и подогнана эта одежка. Лицо скрывал глубокий капюшон, с высоким воротом до переносицы, оставлявший узкую щель для глаз. Оружия видно не было, что ещё сильнее озадачило Викара. Пока он бессовестно пялился на приветствовавшего его жреца, тот терпеливо ждал.

– И тебе здравия, – наконец, когда молчание начало становится просто неприличным, ответил Викар.

Мужчина слегка кивнул, будто соглашаясь, что формальности улажены и теперь можно приступать непосредственно к делам.

– Что привело тебя сюда, в Алтарь Поминовения равнин Натриана?

– Равнин?! – громко переспросил Викар. Он три дня ломал себе ноги по этим чертовым отрогам и уж ему-то они ровными вовсе не показались. – Какие же это равнины?

Однако его вопрос не смутил собеседника:

– Ну, друг, все познается в сравнении. К примеру, по сравнению со Штормовыми Вратами, это вполне пристойная равнина. Ну, а на плоской, как обеденный стол, Пепельной Равнине, даже небольшой холмик покажется скалой.

Викар внимательно посмотрел в глаза, весело блеснувшие из-под капюшона. Либо это была какая-то мудреная метафора, либо незнакомец откровенно смеялся над ним. Он решил не уточнять. Не хватало ещё рассорится с местными жрецами, придя в поисках их помощи.

– Я пришел сюда провести ритуал упокоения, чтобы души моих родных обрели покой.

Веселье тут же исчезло из взгляда монаха.

– Прости друг, я не знал, что горе привело тебя к нам. Идем. Отпевание усопших происходит у алтаря, что на вершине, меж Когтей Угрюмого Жнеца.

– Меж чего? – не понял Викариан.

Вместо ответа монах указал на вознесшиеся к небу каменные клыки, короновавшие вершину. Он повернулся и поманив за собой, двинулся в сторону алтаря. Парню ничего другого не оставалось, как двинуться следом.

Шапка холма оказалась покрыта чем-то вроде мокрого, черного пепла. По ней змеились, складываясь в гигантский рисунок дорожки из твердого, шершавого кипельно-белого камня. Вначале, Викариан подумал, что ступает по песку, но в последствии отказался от этой мысли. Его ноги ступали по твердому, монолитному ровно скала камню. Эти тропинки, казалось, излучали неяркий свет, так что даже в сгустившихся вечерних сумерках были легко различимы. Ни одна частица тьмы окружавшей их не оскверняла собой извилистые пути до алтаря. Было в этом что-то необычное. Ветер, погода, да даже полы плаща давно бы уже смешали эти два противоположных мира черного и белого.

Однако тут же он понял ещё одну вещь. Проклятая слизь, что без устали сыпала с неба весь день, истаивала в пар ещё на подлете к вершине. Более того, этой гадости не было даже в палаточном лагере, что остался позади.

Провожатый внезапно остановился, пропуская проходящего по пересекающей их путь тропе собрата, который что-то тихо нашептывал себе под нос. На вытянутых вниз руках покоилась большая открытая книга, которую он держал, будто бы являя её исписанные страницы миру. К его поясу были прикреплены фиалы с заключённым внутрь живым огнем и благовониями. Они раскачивались при ходьбе из стороны в сторону, оставляя за монахом дымные хвосты.

Только стоило Викару пересечь туманный след, оставленный жрецом с книгой, как тут же за его спиной разорвал воздух жуткий вопль, заставивший парня резко обернуться. Позади клубился, изредка вспыхивая золотистыми искрами, багровый морок. Белые нити тумана из благовоний сотнями мельчайших крючьев впились в тело инфернального создания, разрывая того на куски. Бестелесная плоть пошла рваными дырами, словно прохудившаяся одежда. По краям разрывов сверкали золотистые искры, изливающие в мир энергию варпа. Сияющие полупрозрачные лоскуты разлетались в стороны, истаивая, будто льдинки на жарком солнце.

В ту же секунду к ним с земли рванулись десятки струек сырого пепла. Они росли и затвердевали прямо на глазах. Когда же черные шипы вонзались в разлетающиеся обрывки тумана, те сразу же покрывались сеткой черных вен. Они росли и множились, заставляя почти исчезнувшие лоскуты вновь обретать четкие очертания, возвращая их в материальный мир. Сравнить подобное, можно было разве что с копьями, пронзившими тело жертвы, не давая той найти спасение в бегстве.

С каждой секундой все больше черных росчерков ветвилось в теле морока, разрушая его. Пораженная магическая плоть застывала без движения, начиная осыпаться тем же пеплом, что покрывал вершину холма.

Крик перерос в визг, а тот упал до хрипа агонии. Ещё секунда и все кончилось. Проросшие черные нити стали опадать вниз, перемежаясь с истлевшей плотью призрака так же быстро, как и появились. Все произошедшее заняло едва ли больше пары секунд.

Осознание было подобно молнии. Вершину покрывал не пепел, а прах умерших здесь созданий. Вик по-новому взглянул на окружавший тропу плотный, почти по щиколотку, покров. Неприятный холодок пробежал по спине.

– Подземное пламя, что это было? – обернулся он к стоявшему чуть впереди жрецу.

– Напоминает Полого Искателя – призрак шпион, – слегка пожав плечами пояснил тот. – Кому-то ты очень нужен, раз он не поскупился и послал за тобой такую зверушку.

– Что ты имеешь в виду? Какую, такую, зверушку?

– Это не обычное создание, – он вновь направился к центру алтаря. – Но, об этом тебе лучше поговорить с Схиремом, в лагере просящих.

– Просящих? – вопросы Викара лишь множились, а вот с ответами было явно не густо. Он поспешил вслед за уходящим собеседником. – Просящих чего? И у кого?

Жрец свернул на соседнюю тропу, огибая изрезанный странными фигурными письменами каменный клык и пояснил:

– Ты явно не часто путешествуешь между полисами друг. Алтари Поминовения или как их ещё называют Камни Поминовения, это вотчина Бога Вечной Переправы. Любой путешественник, ищущий защиты или возможности безбоязненно переночевать, может прийти к нам и принеся небольшую жертву, остаться здесь.

– Навсегда? – не удержался Викар.

Из-под капюшона послышался легкий смешок:

– На один день. Впрочем, никто не мешает на следующий день принести новую жертву, – пояснил жрец.

– И какую же жертву просит ваш бог?

– Любую: еду, одежду, оружие, не важно. Главное, чтобы был Дар.

Викару очень хотелось добавить с ехидцей о возможности человеческого жертвоприношения, но побоялся, что дружелюбный до этого момента собеседник не оценит подобного юмора. Поэтому он решил узнать поподробней о том, что ему предстояло сделать, то, что в принципе и привело его сюда.

– Скажи, а для того чтобы души обрели покой, тоже нужно подношение?

– Разумеется, – вопрос нисколько не смутил проводника, – пойми, эти ритуалы не наша прихоть. Мир находится, как бы под куполом, позволяющий душам входить в него, но не выпускающий их наружу после смерти человека. В итоге, мы помогаем душе переродиться в самом мире.

– В другом человеке? – перебил Викариан. Он почему-то всегда думал, что после смерти, боги забирают усопшего к себе, ну или, в крайнем случае, тот отправляется куда-то далеко, навсегда покидая Кеплер.

Внезапно Жрец впереди остановился:

– Циклы жизни и смерти, реинкарнация и мир нематериального, были сформированы давным-давно, ещё до Рубикона, – он жестом остановил, уже открывшего рот ради очередного вопроса Викара и с улыбкой в голосе продолжил, – я понимаю, что у тебя много вопросов друг мой и я готов ответить на них все, на проповеди и после неё. Но, сейчас мы уже на месте.

Он отошел в сторону, пропуская молодого человека вперед. Оказалось, они достигли вершины. На макушке холма располагался широкий круг, выстланный тем же самым белым затвердевшим песком. В него вливались все извилистые тропинки, подводя путников к стоявшему в центре, довольно крупному, алтарю. Ни гравировки, ни надписей, вообще ничего не было на обсидианово-черном теле сакрального камня. Верхняя часть жертвенника представлял собой плоский полумесяц, с куполообразным изгибом краев и изогнутым широким основанием.

Викар неуверенно ступил вперед. Он оказался пред самой широкой частью алтаря и замер не зная, что же делать дальше. Видимо нужно было принести жертву, но как? Здесь не было ни чаш для подношений, ни ритуальных кинжалов, ничего. Заболтавшись о каких-то незначимых вещах, он благополучно забыл спросить, что же он должен сделать, чтобы души его родных обрели покой.

Поняв замешательство Викара, стоявший по левую руку жрец попытался помочь:

– Жертва не обязательно должна быть большой. Если тот, кого ты любил, ушел из жизни по естественным причинам, хватит простого букета живых цветов, просто положи их на алтарь, подумай о том, кого ты потерял и произнеси имя.

Но, стоило Викару вспомнить маму и двух братьев, их смерть и то, что с ними сделали в бессмертии, как ком подкатил к горлу:

– Нет, – через силу выдавил он еле слышный хрип, – их смерть не была … естественной.

Боль, отступившая на время дорожных забот и тревог, вновь напомнила о себе. Рана, как оказалось и не думала затягиваться, лишь ждала возможности вновь напомнить о себе. Рядом послышался скрип кожаной хламиды. Вик обернулся и посмотрел в узкую щель между воротом и капюшоном. Там, в глухом полумраке, он разглядел озабоченный взгляд.

– Как они погибли? – голос жреца выдавал сочувствие утрате и неподдельное желание помочь. Вряд ли это было праздное любопытство.

– Магия, черная магия, поднявшая существо из костей и мертвого огня, костяного голема, – пояснил Викар. Он не особо разбирался в магии, поэтому описывал то, что тогда увидел. – Оно убило их, а потом начало изменять уже мертвые тела.

Он сглотнул и опустив голову, наклонился вперед чтобы опереться на жертвенный камень.

– Стой!

Громкий окрик заставил Викариана застыть и с удивлением взглянуть на своего провожатого

– Не опирайся на алтарь, если не хочешь лишиться части руки, а то и чего поболе, – быстро пояснил тот и уже тише продолжил, – друг, боюсь венка из цветов или шкуры животного тут не хватит.

Вик развернулся к нему. Неужели весь этот путь оказался напрасным. Он стал лихорадочно вспоминать, что у него есть, что он мог бы отдать Богу Вечной Переправы ради свободы своей семьи. Книга, грибы, кожаные шкуры, одежда, пара фруктов. Но, ведь ему сказали, что подобного мало. Наконец, он спросил:

– Так что же мне делать?

– Три души, три пути из клетки зла. Их надо заменить равноценными жертвами. – Жрец взглянул прямо в глаза Викару и тот с убийственной ясностью понял, о чем говорит служитель.

– Человеческая жизнь... – едва слышно произнес парень.

– Не обязательно человеческая, – быстро поправил его собеседник. – Любое животное, что было живым и имеет силу души равную или более мощную, чем у твоих родных. Людей убивать совершенно не обязательно, ведь пустошь вокруг нас изобилует различными животными вроде оленей или дьяволо-волков ... Да они опасны, но боюсь, друг мой, иного выбора у тебя нет. Ничто не появляется из неоткуда и не исчезает в никуда. Сущности, закованные в цепи злой магии не могут просто исчезнуть. Необходимо, чтобы кто-то иной занял их место. Иначе силы бездны просто разорвут душу несчастного и спасать будет уже нечего.

Жрец с грустью посмотрел на Викара, а потом подошел и положив руку на плечо доверительно продолжил:

– Я вижу, что ты сбит с толку и не понимаешь, что же тебе сейчас делать. Послушай моего совета: преподнеси жертву ради защиты на сегодняшний день и переночуй в лагере просителей, у подножия Когтей Жнеца. Поешь, отдохни, наберись сил. К тому же сможешь послушать проповедь и задать те вопросы, что хотел пока мы шли сюда. А завтра, на свежую голову, решишь, что же делать дальше.

Совет был более чем разумным и Викар, проведя рукой по лицу, будто срывая с него налипшую паутину сомнений и отчаяния, уверенно кивнул. Он быстро забрался в сумку и отыскал там несколько особо крупных грибов, едва умещавшихся в его ладонях:

– Такое подношение сойдет? – спросил он.

– Вполне, – ответил жрец. – Аккуратно, не касаясь поверхности камня, положи их на алтарь и попроси о защите.

Вновь приблизившись к черному полумесяцу, Викариан аккуратно, держа за ножки, опустил грибы на алтарь. Едва те успели коснуться матово-черной поверхности, как тут же начали превращаться в тот же тлен, которым стал Полый Искатель. Легкий ветер подхватил лепестки серого праха, мягко развеяв их окрест.

– Бог Вечной Переправы, прошу тебя о защите, о спокойном сне и …, – он на секунду запнулся, даже не представляя, о чем ещё стоит попросить. Наконец, он вспомнил, чем часто мать заканчивала свои молитвы. – И огради меня от зла и слуг его, что сокрыты в тенях.

Ничего не изменилось, лишь тихое пение ветра, гулявшего над головой, нарушало степенный покой вершины.

– Дело сделано, путник, на сегодня ты можешь не бояться кошмаров ночи. Ступай же в лагерь и отдохни.

Жрец помог Викариану вновь пройти по извилистому лабиринту белых троп и зашел вместе с ним в центр палаточного поселения. Дети моментально оказались позади них и стали оживленно галдеть, и обсуждать зачем же пришел сюда этот хромающий незнакомец. Проводник довел Викара до самого высокого, видавшего виды шатра и нарушив тишину спросил:

– Как тебя зовут?

– Викар, ну или Вик, – несколько растерявшись, от столь внезапного желания, наконец-то узнать его имя, буркнул в ответ парень.

– А меня, Измаил, – представился закутанный в лоскутный кожаный плащ спутник, протянув руку. Вик тупо уставился на протянутую ладонь, не понимая, толи его только что хотели схватить пониже пояса, но передумали, толи просят денег за то, что с ним весь вечер нянчились. Как назло стая галдящих сопляков, которые все это время не переставали выдвигать самые идиотские теории, почему он здесь, заткнулась и теперь наблюдала исподтишка. Измаил тоже ждал.

Наконец, Викар не выдержал:

– Прости, но мне нечем заплатить тебе за помощь, разве что грибами или парой ягод.

Из-под капюшона послышался веселый смех. Ладонь жреца метнулась к руке Викара и крепко сжав запястье, тряхнула ту в рукопожатии.

– Ты мне ничего не должен, Вик. Это просто приветствие. Но, как я вижу, твое детство прошло вдалеке от городов-полисов, – Измаил перестал смеяться и уже серьезней добавил, – может это даже и к лучшему. Ты первый, кто пришел сюда не потому, что был изгнан или совершил злодеяние, но с благими побуждениями. Подобное благородство настоящая редкость в наши темные времена.

Он вновь внимательно взглянул на Викара. В темноте, которую не мог рассеять неяркий свет пары горящих вдалеке костров, его глаз не было видно. Наконец, жрец развернулся и пошел в сторону черной вершины. Уже, будучи у белой тропы, он обернулся и крикнул:

– Вик, ты всё же приходи на проповедь. Тебе стоит побольше узнать о мире вокруг. – После этих слов он вновь отвернулся и поспешил наверх.

«Да», – решил Викар. – «Пожалуй, проповедь послушать можно». В конце концов, у него больше нет дома, некуда вернутся в случае опасности. А значит стоит начинать привыкать жить вне пределов надежных стен.

С этими мыслями и абсолютно не замечая, продолжавших бесноваться сорванцов вокруг, он отправился к кострам. Там, возле очагов света, изрыгающих в темное ночное небо снопы алых искр сидели десятки людей. Вернее дряхлых стариков, да грудных детей. Он вспомнил, что Измаил посоветовал ему расспросить о Полом Искателе у некого Схирема. Поэтому приблизился к ближайшему костру, у которого сидело с дюжину человек и ни к кому конкретно не обращаясь, спросил:

– Извините, почтенные, Вы не могли бы подсказать, где я могу найти Схирема?

В ответ часть сидящих заулыбалась беззубыми, у одних от старости, у других от малости лет, ртами. А дородная женщина, помешивавшая странное варево в котле обглоданной мозговой костью, зашлась в приступе хриплого смеха:

– Слыхали, голожопые? Мы теря почтенные, аки блахородны Лорды полисов, – гоготала она. Внезапно глаза её полезли на лоб и её прихватил мощный приступ влажного кашля. Кое-как откряхтевшись, бабища, как следует прочистив горло, сплюнула смачный сморчок. Причем, кажется, умудрилась попасть строго в центр и не без того особо аппетитной похлебки.

– Богов ради, Латра! Это же наша еда, совершенно не обязательно сморкаться в общий котелок! – Запричитал, тут же переставший лыбиться в три оставшихся зуба, старичок.

Другие бедолаги, которые явно ждали, когда же суп, наконец, будет готов, тут же заголосили, совершенно забыв о вопросе Викара. Пара женщин вскочила и с кулаками набросились на непрекращавшую ржать, кашлять и харкаться горе-повариху. Гвалт поднялся такой, будто в курятник пролез дымный лис.

В общей суматохе, один из сидящих у дальнего края мужичков, с размаху залепил в ухо своему соседу. Тот брыкнулся навзничь. Пожилой хулиган с каким-то полусумасшедшим хихиканьем скрылся во тьме, чтобы через секунду притулиться к следующей потенциальной жертве у другого костра. Правда там, видать, его уже знали. Престарелый бузотёр тут же отгреб от нескольких таких же старичков и вынужден был спасаться бегством в свою палатку.

Ор стоял адский. Взрослые ругались, дрались, кто-то едва не снес котелок, за что был удостоен ударом горящей головешкой, в перемотанную грязным тряпьем рожу. Дети у костра орали, а те, что были постарше и прятались в темноте вокруг, с воодушевлением швырялись в дерущихся кусками мокрой земли. Причем в лагере просителей слизь не падала с неба, а значит, снаряды детки притаскивали со склона. Не поленились ведь. Это было какое-то безумие и Вик стал потихоньку отступать в темноту, подальше от этих свихнувшихся.

Однако, тут он заметил, что не все принимали участие в этом помешательстве. Рядом с шатром, внимательно следя за происходящим, сидели трое. В отличие от других людей, довольствовавшихся лишь землей или шкурой под задницей, эти сидели на толстом ошкуренном стволе. Они о чем-то общались, а один явно с интересом разглядывал Викара. Он был закутан в грязную, просаленную робу, с щетиной, но без свалявшейся, как у большинства здешних мужчин, бороды. На его голове не было ни единого волоска, лишь причудливый орнамент татуировки.

Старик склонил голову чуть на бок, изучая парня и тот внезапно почувствовал себя очень неуютно под пронзающим взором его поблекших от возраста глаз. Глаз, в которых отражалось пламя костра, вот только цвет этого пламени был кислотно-зеленый, а отражение заполняло собой весь зрачок.

Лысый и довольно жутковатый обитатель лагеря кивнул, приглашая Викара присоединится к ним. Мгновение поколебавшись, молодой человек двинулся к островку спокойствия посреди моря безумия. Оставаясь на месте, Схирема он не найдет. К тому же он заметил, что в сторону этой троицы дети метать земляные комья явно опасались.

Осторожно обходя дерущихся, стариков и заливающихся слезами брошенных в момент начала свары детей, Викар подошел к деревянной «скамье», и присел рядом.

– Ну и зачем же тебе понадобился Схирем? – не оборачиваясь, хрипло поинтересовался сидящий по правую руку от него старик.

Из всей компании, лишь человек с сияющим зеленым огнем зрачками смотрел на него, остальные казалось, были погружены в свои мысли. Тот, что спросил его, был так же отмечен татуировками, но они покрывали не его поросшую седыми волосами голову, а могучие руки. Даже время не смогло стесать загрубевшие мозоли на ладонях, такие, что может оставить или тяжкий труд за сохой, или эфес тяжелого оружия. Что-то подсказывало Викару, что этому старцу чужды простые радости фермерской жизни. О том же говорил и длинный шрам на скуле, уходящий под гладко зачесанную назад серебряную шевелюру к уху.

– Измаил … – Викар сглотнул. Горло внезапно пересохло. Почем-то общение с этими людьми вызывало чувство неосознанной тревоги. – Измаил посоветовал поговорить с ним. Насчет Полого Искателя.

Теперь заговорил тот, с пылающими зеленым огнем зрачками:

– Без обид парень, но мне кажется, ты не потянешь повелевать истерзанной душой. Сила в тебе есть, а вот воли на такую магию может и не хватить. Тут нужно черное сердце, а твое пока… серенькое, – тот усмехнулся и морщины изрезали кожу его лица.

– Нет, уважаемый, – внезапно Викар осекся, он испугался, что подобное обращение и тут вызовет истерический хохот, и оборвет едва начавшийся разговор. Однако все трое казалось, восприняли проявленное уважение, как должное и продолжили безмолвствовать. – Это существо следило за мной. Ну, я так думаю по крайне мере.

– Что ж, – продолжил зеленоглазый, – меня зовут Схирем Заарин Траг, я колдун-чароплет полиса Раапа. По крайне мере, был им и если Полый Искатель шел за тобой, то единственное, что я могу тебе посоветовать, ходи оглядываясь. Если кто-то решил использовать столь чудовищное колдовство, чтобы найти тебя, то этому кому-то, ты очень нужен. И будь уверен, мальчик, он не отступит.

Не сказать бы, что предупреждение сильно взволновало Викара. Там, у своего дома, он уже видел, на что способен этот «кто-то» и он скорее мечтал о встрече с ним, чтобы отомстить. Старый колдун будто прочел его мысли:

– Какие бы чаяния не витали сейчас в твоей голове, не вздумай уподобляется анархомагам.

– Кому? – не понял Викариан.

– Магам анархии, – внезапно заговорил, молчавший до этого третий старец.

Он взглянул на костер и тот осветил его лицо. Викару стоило немалых трудов, чтобы побороть желание немедленно вскочить и отойти подальше. Это было беспорядочное нагромождение пористых кристаллических наростов голубоватого оттенка, выпирающих из-под побитого временем капюшона. Левый глаз превратился в живой, мутно-белесый алмаз размером с кулак. Внутри него, будто в грязной воде, плавала черная жемчужина зрачка. Правый глаз представлял собой недвижимую фреску, навеки вмурованную в плоть изуродованного лица. Рта и носа не было, лишь небольшая щель, из которой исходили звуки и тяжелое дыхание. А в центре лба, сияя белым золотом, покоился вросший в него амулет невероятной красоты. Он был похож на сплетающийся дивный венок из трех неподражаемо-прекрасных цветков. Внутри их соцветий рождались россыпи искрящихся алмазов, сапфиров, изумрудов, рубинов и боги знают чего ещё.

Это было так неправильно. Совершенство и уродство. Идеал красоты и ужас мутации. Что ещё было изменено, Викару не было видно, тело несчастного скрывала плотная меховая накидка. Видя такую реакцию, говоривший издал что-то, видимо должное означать смешок:

– Да мальчишка, как и сказал Схирем, не стоит уподобляться таким как я, – голос его звучал, будто из глубины пещеры, многократно отраженный от каменных стен. Это создавало режущую слух какофонию. – Анархомаги, это маги, ослепленные собственной заносчивостью, которые начинают смешивать различные стихии в единое целое. Они создают то, что никогда не могло бы появиться само по себе. Никогда.

Слова давались ему с трудом. Однако, переведя дыхание, он все же закончил:

– Давным-давно, я пытался сделать идеальный, «чистый» амулет … из себя самого. Результат, как говорится, на лицо.

Он сделал жест рукой, указывающий на свой обезображенный лик. Вик ещё не получил полного ответа о том, кто может стоять за Полым Искателем, как жизнь сразу высыпала ему на голову гроздь новых вопросов.

– Что значит «чистый» амулет и почему вы хотели сделать его из себя? – забыв о первом отвращении, парень даже слегка наклонился вперед.

Кажется, неподдельный интерес польстил его собеседнику, но тот ответил довольно сухо:

– Мое имя Рах и вам, молодой человек, для начала следовало бы тоже представиться.

– П-простите, – замялся в смущении Вик. – Меня зовут Викар и я не хотел Вас оскорбить. Просто, я не столь часто посещаю места обитания других людей. Непривычно называть незнакомцам свое имя, так что ещё раз извините.

Искренние извинения явно разрядили сгустившуюся атмосферу. Внезапно он понял, что свара у костра сошла на нет и наступила тишина. Даже грудные дети перестали плакать. Все с интересом слушали их разговор. Это заметил и Рах. Подобное внимание ему явно нравилось и он решил ответить на заданный ему ранее вопрос:

– Существуют так называемые «чистые» и «грязные» амулеты. Когда жрец рун, заклинатель, да кто угодно, создает магический предмет и в особенности амулет, он использует силы эфира, чтобы напоить свое творение могуществом. Сплетая нематериальные колдовские узлы и закрепляя их последовательность в мире реальном, творец привязывает их к ключевым местам на создаваемом предмете. Для каждого такого узла существует наиболее подходящая геометрия начертания и расположения, где он будет закреплен. – Маг с изуродованным лицом совершенно преобразился, даже голос перестал резонировать и ломаться. Казалось, рассказывая о перипетиях и тонкостях сотворения магических вещей, он окунался в свою родную стихию. Викариан же, внимал, открыв рот. – То есть это не значит, что вы не можете подобрать с земли камень и создать из него оберег, швыряющийся молниями в супостатов. Отнюдь, это вполне возможно, но в таком случае возникают три основных вопроса Догмата Креационизма.

Он обвел «аудиторию» внимательным взглядом и точно поморщился бы, если бы мог. Он явно привык к публике иного толка. Публике, в которой, скорее всего, не было неспешно поправлявших обвислые груди престарелых матрон и уснувших, благополучно обмочившихся во сне старичков. Слегка пожав плечами, как бы смиряясь, что лучших слушателей в данный момент ему всё равно не найти, Рах вновь заскрежетал скрипучим эхом:

– Первый закон. Как долго просуществует ваш камень-молний. Второй, какой мощностью он будет обладать. И третий, какой эфирный фон от него будет исходить. Ответить на эти вопросы довольно просто. Предположим материал камня, обычный скальный осколок. Долговечным такой амулет не будет. Максимум его хватит на десяток другой залпов, последствиями которых станут трещины на его поверхности. Они приведут к нарушению узлов в амулете, что спровоцирует, в лучшем случае, утрату его функциональности.

– А в худшем? – поинтересовался Викариан.

Маг «поморщился» из-за того, что его так бесцеремонно прервали, но все же ответил:

– В худшем, произойдет смещение потоков и откроется портал в варп. В пространство дикого сырого эфира, инфернальные сущности которого с удовольствием отобедают твоей душой.

Рах вновь обвел всех взглядом, убеждаясь, что его внимательно слушают. Он по-настоящему любил быть в центре внимания, передавать мудрость и учить древним тайнам:

– Вернемся к вопросам Догмата Креационизма. Второй из них – сила созданного артефакта. У подобного нашему амулету, скорее всего, будет сила, способная при ударе молнией разве что поставить дыбом волосы на заднице врага. Несомненно, вздувшиеся шаровары противника могут вызвать пару улыбок, но вот победить в бою вам они вряд ли помогут. И последний вопрос – эфирный фон. Чем больше этот фон у предмета, тем «грязнее» он считается. Викар, ты когда-нибудь видел существо называемое Мародером?

Парень передернул плечами, поежившись от воспоминаний и кивнул.

– Отлично! – обрадованно воскликнул маг. – Значит не придется тратить время на объяснение, кто это такие. Раз ты их встречал, то думаю, ты помнишь, что они знамениты так называемыми мутациями. Это изменения тел под действием магических энергий. В том числе, того самого эфирного фона. Часто Мародеры платят Скульпторам Плоти просто немыслимые деньги, только за то, чтобы тот нашел какой-нибудь особо мощно-фонящий «грязный» амулет и вживил его под кожу этого мутировавшего куска мышц. Таким образом, даже если эти монстры не находят ни капли сырого варпа, ни артефактов Небесных Гор и не заключают договоров с колдунами Полисов, они всё равно продолжают изменяться. Грязный амулет неспешно, исподволь меняет человека изнутри.

– А чистый амулет получается безвреден? – поинтересовался Викариан.

Рах крякнул в знак согласия:

– Безвреден. Ну, по крайне мере, не так вреден. Пойми, создать идеально чистый амулет невозможно. Когда ты зачерпываешь силу из эфира, сплетая заклятие, ты касаешься сущности магии лишь вскользь. Но, даже это оставляет на тебе след и ты меняешься, пусть и не сильно, становишься с годами все искусней, сильнее. Магия проникает в тебя так же, как ты, творя колдовство, проникаешь в неё. Так сказать – обоюдный процесс. Артефакт же, это воплощенная в материи магия, которая действует не мгновение, но постоянно. Поэтому, даже самый чистый из артефактов, намного вреднее для нас, да и для всего Кеплера, чем тысяча сотворенных заклятий.

Он остановился перевести дух и позволить «ученикам» усвоить услышанное.

– Но, зачем же тогда вообще нужны подобные предметы, что губят и своего носителя и мир вокруг? – Викариан не мигая смотрел на старого мага, внимая каждому его слову.

Рах на секунду задумался, видимо пытаясь подобрать слова. Мутное бельмо его алмазного глаза сначала потухло, но уже через секунду вновь озарилось изнутри:

– Доводилось ли тебе когда-нибудь бывать в Землях Ледяной Смерти?