Текст книги "Восход Акроникса (СИ)"

Автор книги: Последний Эон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 75 страниц)

– Бойтесь понять своих врагов, ибо по-настоящему поняв их, сможете ли поднять на них руку? – Даже Рах теперь был менее враждебно настроен и процитировал какого-то неизвестного философа. – Я так понимаю вы стали живым оружием, которое не спрашивает, а действует. Так что же произошло, почему ты покинул орден?

– Не поверишь, но причиной стала женщина, вернее молодая девушка.

– Ты прав, я не верю, – удивлено толи хмыкнул, то ли хрюкнул анархомаг, – Что же это за девушка, которая сумел обольстить подавителя.

– Не просто подавителя, а боевого брата во время шествия жнецов, вот только ни о каком обольщении там речи и не шло. То была моя двадцать третья зима под небом Кеплера, – Ялазар на секунду задумался, считая что-то в уме, – пять лет назад. Мы тогда шли широким полумесяцем по землям дальнего Виригия. Хотя сейчас, я слышал, то место носит иное название, видимо люди всеми силами стараются забыть бойню, что мы тогда развязали. Рассказчик закашлялся и отстегнув полупустой бурдюк от пояса, сделал пару больших глотков. Посмотрев на собравшихся, улыбнулся будто только что не делился кошмарами своего прошлого.

– Вам не предлагаю, не обессудьте, ибо ваше пойло пить у меня желания нет никакого, а вино стоит дорого и мне что-то подсказывает, никто из вас сей утонченный вкус не оценит.

– Больно надо, – буркнул Рах, которому не терпелось услышать продолжение, – ты не отвлекайся, что дальше-то было?

Вик видел насколько старый маг изголодался по новым открытиям и только теперь начал понимать, как же тяжело ему дается та жертва. Добровольно отказаться от самой своей сути и остаться на зимовку в Храме. Это была немалая жертва ради сохранности тех миров, что скрыты в его удивительном артефакте. Как минимум подобное вызывало уважение. Ял ещё раз отхлебнув, приторочил меха на место и продолжил:

– На чем я остановился? Ах да, Виригий. Так вот, это был мой уже пятый поход, но впервые я участвовал в шествии жнецов. Мы сжигали города один за другим, а ужас и отчаяние наполняли земли, заставляя все живое бежать от нас, словно зверей от лесного пожара. Из ворот Рока Малефиков вышло чуть больше тысячи боевых братьев, что как вы понимаете, при средней величине полиса в пятьсот, семьсот жителей, из которых дай бог пара сотен умеет держать оружие, есть грозная сила. К тому же, почти все мы были ветеранами, опытными, безжалостными и неостановимыми. Пожалуй, даже встреть тогда самого Агахана, повелителя Великой Орды на своем пути, мы без сомнения ринулись бы в бой. Однако через полгода похода на нашем пути стали попадаться лишь оставленные жителями города-призраки, да разоренные бандами мародёров и работорговцев лагеря беженцев. В итоге, наш курфюрст объявил, что очищение состоялось. Поход был более чем удачным, ибо погибло меньше сотни братьев, а жатва оросила кровью колдунов землю, вдосталь напоив ту. На самом деле, он разглагольствовал часа четыре, а мы просто стояли под проливным осенним дождем и слушали этот бред, не особо вникая в слова. Меч не должен думать в конце концов, он должен разить. В общем армия повернула назад, все так же не встречая сопротивления. К тому же, у нас собралась колона из почти трех тысяч детей. А значит, что скоро опустевшие за время долгого похода стойла, снова наполняться изможденными телами, бьющимися за право жить в этом поганом мире.

– Ого, сколько же городов вы предали разорению? – у Викара как-то не складывалось, откуда могло взяться столько детей. Даже если их была бы четверть от населения, что очень вряд ли, то жнецы должны были вырезать с пару десятков крупных поселений, но как он узнал изучая карты в Атласе Крига, на такой поход они должны бы были затратить не полгода, а лет пять не меньше. Ответ на вопрос как всегда дал Рах:

– Подавители забирают всех детей, в том числе и рабов, а их за людей никто не считает, скорее они как скот для своих господ. Бывало, что их количество превышало население полиса в пять, а то и в десять раз. Да чего уж там, я лично был как-то в роду, где пятеро работорговцев имело почти три сотни подневольных.

Ял благодарно кивнул магу, видимо радуясь, что ему не пришлось объяснять прописные истины, знакомые любому путешественнику и заговорил вновь:

– В общем, черт дернул Раута, нашего сенешаля, оставить основное войско и сделав крюк пойти по северному тракту, огибая полуночный кряж. Там были какие-то болота и он надеялся найти на них ведьм или на худой конец лежку инферналов, леших и прочей нечисти.

– О, так значит охота на людей не единственное чем вы занимаетесь, – нотки облегчения проскользнули в голосе Даниэла, – жаль что вы не истребляете ужасы, населившие наш многострадальный мир, при этом не трогая живущих. Может когда-нибудь мы сможем убедить ваших братьев не проливать понапрасну людскую кровь.

– Милосердие, жрец, это слабость, а слабые в ордене отсеивались ещё до посвящения, так что боюсь твои надежды тщетны. Это во-первых. А во-вторых, я боле не являюсь подавителем, так что никаких «вы» нет. Есть только я и они, – Ял особенно выделил последнюю часть, давая понять, что он давно порвал со своим прошлым, – то что рассказывая я иногда ещё оговариваюсь, не более чем привычка, наследие моей юности, от которого я стараюсь всячески избавиться.

– Прости, постараюсь больше не ошибиться, не хотел тебя оскорбить.

– Я не оскорблен, орден многое дал мне и только благодаря ему я тот, кто я есть, однако теперь у меня иная дорога. Если бы не Рах с Виком, вряд ли кто-то вообще услышал бы этот рассказ. – Ялазар перевел дух, успокаиваясь. Видимо он уже давно пытался хотя бы в речах дистанцироваться от того, кем он был раньше, но судя по реакции не сильно-то это получалось. Воистину клинок можно затупить, погнуть, даже сломать пополам, но от этого он не перестанет быть оружием. Лишь расплавив или разбив на осколки он боле не будет тем, чем его задумал создатель.

– Как бы то ни было, подавители не просто название ордена, а стиль поведения, стиль войны, – продолжил человек с белоснежными волосами, – каждый из нас умел не только сражаться, но и противодействовать любому воздействию извне. Я говорю о колдовстве разумеется. И мы, словно охотничьи псы прекрасно чувствовали отголоски магического эха, если где-то рядом плелись чары. Находили его, а после душили своей аурой и рунными скрепами антимагии, запечатленными на броне и оружии. Болото, как вы понимаете, было переполнено всякой поганью и мы недели две прорубались сквозь зловонные топи, по пояс в липкой грязи, промокшие до нитки, под непрекращающимися осенними ливнями, израненные и замерзшие. За день мы могли вступать в бой от трех до двадцати раз и в конце концов, даже наши натренированные тела начали давать сбои. Однако Раут был настоящим фанатиком, бесстрашным и непреклонным, ненавидевшим колдунов с такой лютой яростью, что казалось материализуйся она, то непременно выжгла бы весь Кеплер дотла. Это давало ему просто неимоверный нюх на колебания эфира и он учуял, выбивающуюся из общей какофонии эфирных вихрей болота, тихую трель, что вилась по рубежу трясины и диких буреломов. Я помню как он рванул в ту сторону и мы, словно стая за вожаком, бросились следом. Почти сотня боевых братьев, несущиеся сквозь темные, исходящие удушливым паром болот и уничтожающие любое чудовище, что имело глупость встать у них на пути. Это невозможно передать словами, ибо отказываясь от магии, отказываясь от части самого себя, рожденного с этой частицей, ты становишься чем-то иным.

– Природа не терпит пустоты. Магия, это эфир. Эфир, это хаос. Хаос – породил жизнь. – Мрачно продекламировал Рах. – Вытравив из себя то, что вам было дано при рождении, вы открыли путь чему-то иному, что видит в колдовстве злейшего врага.

Анархомаг зябко передернул плечами, но продолжать не стал, а Ялазар утвердительно кивнул, соглашаясь с догадкой старика.

– Сенешаль как всегда не ошибся. Прямо посреди топи, полной смерти и ужаса был укрыт род, не отмеченный ни на одной карте. Десяток домов, окруженных кольцом кустарников и разлапистых грибниц. Это было прибежище отшельников, что отгородились от остального мира завесой иллюзий и клыками лесных чудовищ. Но спрятаться от марша жнецов они не сумели. Их жалкая, по большому счету вовсе не боевая магия, бессильным дымком рассыпалась по руническим доспехам, а наши клинки без труда пробивали любую защиту, разрывая миражи и сокрушая хрупкие тела. Я не помню ни одной огненной плети, ни единого туманного шипа, да вообще никакой магии, которая могла бы нанести нам вред, даже умирая они старались не навредить нам, а лишь остановить. Они не хотели убивать. Не желали уподобляться нам. Думаю, будь на месте нас кто-то, кто мог испытывать чувства, он бы разозлился. Какие-то болотные крысы посмели показать, что они лучше его. Но нам было все равно, ибо мы были мечом, а оружие лишь выполняет свою работу, без сожаления или злости. Даже Раут в моменты боя обращал испепеляющий жар своей ненависти, в ледяной панцирь абсолютной антимагии, о который разбивались заклятия и магов и инферналов и даже демонов, – Ял улыбнулся, когда челюсть жреца отпала от удивления, – пока младшие боевые братья, как предписывал кодекс ведения осад окружали поселение, мы, ветераны, врывались внутрь, уничтожая всех кого могли найти. Я сразу рванулся в домик на окраине, так как молодняк, обходя вокруг рисковал банально не успеть и жертвы могли ускользнуть. Не то, чтобы у них был шанс, но я привык делать свою работу хорошо. К тому же, я был братом-сержантом и одним из претендентов на то, чтобы в будущем стать сенешалем. Нужно было соответствовать.

Казалось, что Ялазар до сих пор гордился своим бывшим званием. Видимо оно далось ему по-настоящему нелегко, раз даже отвернувшись от своих бывших товарищей, он сохранил гордость за то, кем он стал в ордене. И Викариан задумался, так что же могло такого произойти в том болоте, что так изменило повелителя костей, а тот в свою очередь продолжал рассказ:

– Влетев в хижину, я оказался внутри тесной, но хорошо освещенной передней, буквально сбив с ног уже начавшую выбегать молоденькую девушку. Да так, что та отлетев, упала на пол. Она было попыталась встать, но я уже прыгнул следом, в секунду оказавшись сверху и схватив рукой тонкую шейку, ударил её затылком о пол. Я помню, как крупные, чистые словно горных хрусталь слезы, прыснули из больших и красивых глаз. Мне часто приходилось видел боль тех, кого убивал. Но тут, пока я доставал из-за спины запасной кинжал, мечом в таком положении, да ещё в тесноте особо не помашешь, у меня было время рассмотреть в деталях свою жертву. Стройное, едва сформировавшееся женское тело с небольшой грудью, красивое. Удивительно чистое для жителя болота лицо и волосы, в которых буквально росли живые цветы. Она не пыталась колдовать, лишь беспомощно скребла коготками по старой латной перчатке, что тисками сдавила её горло. А потом мой клинок быстро и точно пробил маленькое, трепещущие в страхе сердце. Её глаза распахнулись и она с болью, и непониманием посмотрела на меня. В том взгляде был только один вопрос: « За что?».

Внезапно что-то громко хрустнуло, разорвав гнетущую тишину у костра, вырвав находящихся вокруг мужчин из оцепенения. Ялазар разжал руки и все с удивлением увидели, как ему под ноги осыпаются широкие, в два пальца толщиной осколки его же костяного котелка. Он медленно счистил острую крошку с ладоней и до хруста сжал кулаки. Белые останки походной утвари внезапно поднялись в воздух и за пару секунд вновь собрались в единое целое.

– Смотрю ты неплохо наловчился собирать этот котелок. Не первый раз? – Заметил Рах, но Ялазар ничего не ответил на это, лишь продолжил свой невеселый рассказ:

– Я смотрел на неё, на эту девочку, чью жизнь я только что оборвал. На капли крови, что падая на белый мех воротничка, окрашивали тот в грязно-бурый оттенок. Смотрел и не понимал, действительно за что? Зачем? Нас учили, что все мы заражены проказой магии, что все мы несем в себе искру разрушения и греха, погубившего наш мир. Но что вот это беззащитное существо сделало плохого? Я был подавителем и мог легко определить, какой магией человек пользовался за последний месяц или даже год. Она никогда не причиняла никому вреда, напротив своими силами помогала лесу, очищаться от скверны, успокаивая диких инферналов, духов и делая все, чтобы Кеплер перестал умирать. Вся её вина состояла лишь в том, что в её волосах никогда не увядали эти проклятые цветы. Не думайте, меня вовсе не мучила совесть, или какие-то там романтические чувства, я был выше этого и не раз уже отнимал жизни. Просто в тот день я задал себе вопрос: «за что я убил её?» Все это было страшной ошибкой. Нас учили, что рано или поздно зло проявит себя в сердце прокаженного, так говорили наши Стражи Мудрости, заходясь в очередном припадке. Хех, да эти чертовы истерички утром вечер предсказать не могли, ибо на любой вопрос «загадочно» уплывали на хрен. Как они могли что-то знать о том, что там вырастет в сердце человека в будущем? В общем, в тот день я задал себе первый вопрос, а так как дорога домой была ещё долгой, а битвы зачастую происходили с тупыми тварями, где требовалась лишь сила и реакция, у меня оставалось слишком много времени на размышления. Один вопрос потянул за собой другой, потом третий и четвертый. Они множились, а вот ответов на них не было. Как вы понимаете, ни к чему хорошему это не привело и через год я уже не мог так же бесстрастно, как и остальные братья выполнять свой долг. Раут был вне себя, ведь он прочил меня на свое место. В итоге, через два года он буквально вытребовал у курфюрста право на очистительный поход до алой горы, где каждый год селились слуги Плачущей Богини.

Зубы Даниэла клацнули так громко, что Вик невольно вздрогнул, а Ялазар остановился и обеспокоено посмотрел на жреца. Но тот хоть и побледнел, все же попросил повелителя костей продолжать:

– Ты рассказывай, это я так всегда. Просто дрожь пробирает, как только слышу об этих живодерах.

Поняв, что тема, мягко говоря, неприятна Даниэлу, Ялазар, к его чести, решил сократить рассказ о той битве:

– Если говорить вкратце, орден ждали и мы попали точненько в засаду. Нас было пара десятков от силы и их столько же. Но недаром в такие походы подавители обычно выходили в сотню, а то и в две сотни клинков. Хотя колдовство не могло сильно навредить нам, но едва мы ступили на кроваво-красные камни, что лежали почти у самого пика, десятки вражеских конструктов ринулись на нас с вершины. Снизу, взрывая землю, на поверхность выбралось остальное войско, полностью окружив подножье. Но они недооценивали Раута, что повел нас на вершину, дабы прорубившись сквозь строй мостроузорных созданий, сокрушить проклятых колдунов. Скажу откровенно, я в никогда в своей жизни так не сражался, как в тот день, я даже обогнал сенешаля, врубившись в самое переплетение изуродованных тел. И вовсе не потому, что хотел выжить. Как раз наоборот, я понял, что сегодня мой путь будет окончен и больше чертовы мысли, вопросы, что не давали мне покоя последние пару лет, наконец перестанут мучить меня. Но судьба распорядилась иначе. В середине боя, сильно оторвавшись от боевых братьев, я закономерно получил удар по голове. Мир поплыл, будто жидкая краска, потом я оказался насажен на крюк и с невероятной силой отброшен в сторону. Видимо создание не рассчитало и вместо того, чтобы отлететь на склон красной горы, я благополучно рухнул в какую-то расщелину. Рассказывать как выбирался я не стану, скажу лишь что никто из моего отряда не выжил, а миссия не была исполнено, отчего … – Ялазар опять замолчал, подбирая слова и видимо не желая вдаваться в какие-то совсем уж личные подробности, – в общем инициация в ордене не простой обряд и я должен был либо погибнуть, либо закончить дело. Первое, пришлось отбросить почти сразу, ибо я увидел, во что превратили сенешаля Раута и это вовсе не обещало мне благословенного забвения. На второе же, просто не хватило бы сил, ибо никакая тренировка не помогла бы мне одолеть воинство, защищавшее оставшуюся в живых дюжину жрецов. Пришлось искать помощи и я получил её от моего нынешнего повелителя. Он дал мне силу справиться с колдунами, последний раз послужив во славу ордена и кодекса, а потом помог исчезнуть. Теперь для своих бывших братьев я мертв, но мой долг выполнен и клятва новому повелителю ведет меня. У него тоже, скажем так, непростой характер. Но если в глазах того, кого он прикажет мне убить я увижу вопрос « за что?», то без труда смогу ответить на него.

– О, он снисходит до объяснения своих велений? – Удивился Рах.

– Он дает мне цель, а не отдает приказ, над которым я не имею права задумываться, в этом разница между ним и орденом. К чему весь этот рассказ? Ты анархомаг узнал кто я такой да ещё и всем вокруг сообщил об этом. Теперь вы знаете о том кем я был и о том, что добровольно отвернулся от ордена, а потому прошу вас только об одном, ни слова больше об этом, никому.

– Твой наплечник, слова на нем тебя выдают, – резонно заметил Викар, – если Рах смог признать их, то и другие сумеют.

Ялазар скривился. Было видно, что он не хочет удалять первую строку. Он помотал головой, будто отвергая что-то:

– Это моя забота. В крайнем случае, снова сменю лицо. Я прошу вас просто молчать о том кто я.

Сидящие переглянулись и как один подтвердили готовность сохранить тайну Ялазара. Среди них не было никого, кто желал тому зла, даже Рах казалось проникся непростой ситуацией, в которую попал беглый подавитель. Небольшая пауза, повисшая с воздухе позволила всем осмыслить услышанное.

– Так, а что привело тебя в храм Бога Вечной Переправы? – спросил Даниэль. – И с чего бы Схирему интересоваться тобой?

– Разве Измаил тебе ничего не сообщил? Ты же вместе с ним был, когда он наконец-то соизволил выслушать меня.

– Нет, к сожалению я медитировал и не сердись на старшего жреца, он был крайне занят после ухода раба демонов. Все что я знаю, что вы что-то с колдуном не поделили.

– Жадный он больно и сильно наглый.

– А что приключилось-то? – заинтересовался Рах

– Если ты про Измаила, то думаю он скоро вам сам все расскажет, – улыбка вновь появилась на идеальном лице Ялазара, – а относительно этого вашего Схирема, ничего особенного, захотел получить кое-что за бесценок, а потом, когда я сказал что у меня этого нету, решил по угрожать.

– И? – анархомага явно развеселило последнее.

– Что, и? На этом холме нельзя проливать кровь, но никто не говорит что ты не можешь дать в глаз хаму. Правда настоятелю это не понравилось и он прогнал меня к вам. – он кивком указал на Раха с Викарианом. – По-моему он считает, что буйных надо держать в одной куче.

– Я не буйный! – возмутился парень.

Ответом ему был дружный смех. Только тогда он понял, что Ял просто подначивал их и тоже захохотал. Повелитель костей тем временем переключился на следующего:

– Слушай Рах, даже по меркам анархомагов ты страшен как наша жизнь. Я так понимаю, ты когда-то практиковал одну из опаснейших ветвей эфира, кристаллизацию. Если честно, то первый раз вижу живым того, кто сумел сотворить подобное колдовство. В чем секрет?

– У меня просто не было денег на похороны. – не задумываясь ответил тот и через секунду все снова покатились со смеху.

Так они сидели ещё где-то с полчаса, пока в конец одичавшие от желания подобраться к Ялазару женщины, не сломили невидимый барьер и бурой волной не захлестнули пятачок мужского уединения возле костра. Тем не менее, это не испортило хорошего настроения и оставляя героя любовника на растерзания оголодавшим без комплиментов дамам, они договорились встретится этим вечером здесь же.

Викару было непонятно, что повелитель костей находит в таком диком, почти животном обожании, но с другой стороны, кто он такой чтобы судить других. Более того, случившееся играло ему на руку, ибо нужно найти Шраума. Надо было забрать обещанную награду. Он сделал для людей все, что было в его силах, дал им шанс и если они не справились, что ж, не его в том вина.

Наемника, как парень и ожидал, он нашел среди курящегося дымка, идущего из пепельных амфор. Тот казалось устраивался медитировать, едва только выпадала свободная минута и все так же зеленоватый свет выбивался из-под опущенных век. Шраум заговорил первым:

– Ты выполнил свою часть уговора, вот твоя награда, – не поднимаясь, лишь движением кисти он бросил небольшой кожаный кошель с красивой, изумрудной тесьмой. Вик без труда поймал его и открыв, обнаружил те самые листья, что изгоняли боль, даруя облегчение даже при тяжелейших ранах. Мешочек был туго набит и тут же занял место на поясе Викара. – Как договаривались!

Молодой человек кивнул и поблагодарив решил было уже распрощаться, как вдруг могучая фигура поднялась и неспешно направилась к нему. В движениях было столько силы и нечеловеческой грации, что ему ненароком подумалось, не решил ли Шраум, промежду прочим, прикончить и его. Однако тот всего лишь подошел к своим, лежащим за пределами круга чаш, вещам и подобрав невзрачного вида котомку предложил:

– У меня есть для тебя ещё одно небольшое задание, если желаешь конечно. На этот раз, я заплачу деньгами, правда награда будет не такой, как первая, а поменьше.

– На этот раз никого спасать или убивать не придется?

Ни тени улыбки не промелькнуло на лице Шраума:

– Не сегодня. – он протянул плотно перевязанный мешок, в котором что-то хлюпало. Викар не хотел даже думать, что же находиться внутри. Наемник указал рукой в сторону от храма и парень проследив за его рукой, увидел высокий валун в получасе ходьбы от подножья, чем-то напоминавший гигантскую раковину улитки, с пробитой посередине дырой. – Нужно отнести этот мешок туда и просто заложить внутрь.

Викариан хотел было спросить, почему он сам этого не сделает, ведь идти не так уж и далеко. Как вдруг понял, что тот, кто нанял Шраума, находиться не так далеко. Более того, это может быть кто-то из тех, кто нашел убежище на территории храма. Неприятный озноб от осознания подобного прошелся по спине. Сказать, что у парня появилось желание узнать кто же стоит за убийствами, было бы неправильно. Скорее чувство самосохранения требовало узнать, откуда может исходить опасность. Потому он не говоря ни слова принял чавкнувший мешок, а вместе с ним, ему в ладонь упала горсть тонких золотых осколков. Видимо, это в Кеплере почитали за деньги. Они разительно отличались от унций Вардемы и выглядели так, будто одну полновесную монету разрезали на пятьдесят маленьких кусков. Сосчитать их сходу возможным не представлялось, да и не они были целью Вика, когда тот соглашался на это задание. Прощаясь, мужчины лишь молча кивнули и развернувшись, направились в разные стороны. Шраум обратно на вершину, дабы возобновить прерванную медитацию, Вик к подножью холма.

Не было смысла оттягивать выполнение поручения, так как день уже стремился к закату и нужно успеть до сумерек не только оставить мешок, но и ещё найти подходящее место, чтобы можно было проследить, кто же придет за ним. Через полчаса осторожного путешествия по низине, оговоренное место было достигнуто и Вик без труда нашел углубление в разбитой раковине, о котором говорил Шраум. Его посетила мысль, а не нельзя ли его самого уже считать наемником, ведь он тоже выполняет поручения других, получая за это то, что нужно ему. Разве что пока людей убивать не начал. Он не мог понять, нравится ему такое положение вещей, однако пока ему не приходилось лишать кого-то жизни, парень был согласен на такую работу.

Придавив мешок небольшим камнем, Викариан принялся искать, где можно схоронится и откуда он смог бы безопасно наблюдать за происходящим. Это оказалось непросто, так как подходящих мест было только три.

Ближнее находилось совсем рядом, за соседним камнем и он уж точно сможет разглядит кто придет за заказом. Беда заключалась в том, что и его самого могли легко заметить. К тому же, нависающие жирные тучи уже почти лишились дневного света, погружая Кеплер в вечернюю полутень, а там и до ночи недалеко.

Чуть дальше, в низине, по дороге к обителю Стражей Вечной Переправы, виднелись довольно плотные сплетения ярешника, ядовитого кустарника, бурой плесенью измаравшей снежный покров долины. Там можно было более ли менее безопасно спрятаться, но если заказчик не придет в течении часа, то Викар точно не сможет разглядеть его в сгущающиеся сумерках. Ну и третий вариант представлял собой нависающий отрог, почти у самого храмового холма, откуда даже в светлое время был бы виден разве что силуэт.

Немного поразмыслив, Вик решил притаится среди усыпанных острыми шипами ветвей. Он не боятся получить порцию яда, так как ярешник к зиме становился гораздо слабее и максимум мог вызвать легкое онемение конечности, а не полный паралич, как бывало в зените лета. Поэтому полностью закутавшись в плащ, закрыв капюшоном лицо и шею, он ринулся в сплетение ветвей, сразу начавших исходить неприятно пахнущим соком на месте сорванных шипов и ороговевших на зиму соцветий. Некоторое время, после того как парень разместился строго в середине, неугомонный куст ещё бился в конвульсии, тщетно пытаясь пробить плотную кожу накидки, но чувствуя, что нарушитель спокойствия больше не дергается, видимо решил что жертва погибла и наконец перестал буянить. Трюк старый, но работал безотказно против вот таких вот полуразумных растений, коих в Кеплере наверное было большинство. Иногда приходилось часами простаивать в одной позе, чтобы не потревожить живой камуфляж и не спугнуть жертву.

Ждать к счастью пришлось не долго. По направлению к условленному камню уверено шла фигура, запахнутая в бесформенную рванину, несколько раз обернутую на манер тоги. Лицо было полностью скрыто и Викар ни когда бы не понял кто бы это мог быть, если бы незнакомец, остановившись у самого камня не заозирался, ища не следит ли кто за ним. Из-под капюшона полыхнули зеленым огнем два жутковатых огонька.

– Схирем Заарин Траг. – одними губами прошептал парень. Он сразу понял кто это, но поверить оказалось сложнее. Тихий, не шибко разговорчивый маг-изгнанник, всячески избегавший жуткого Агониса, внезапно оказался тем, кто нанял Шраума убить несчастных охотников. Но зачем? Какой ему прок от гибели этих людей? Больше бы парень удивился, если бы сюда разве что заявился кто-то из жрецов.

Тем временем неудачливый конспиратор достал темный бурдюк, открыл его и удовлетворившись содержимым, спрятал его под полы хламиды. Сам он тоже что-то оставил, видимо награду, а может что-то ещё, Викару было не видно с такого расстояния. После чего поспешил удалиться тем же путем, каким и пришел.

Выждав с полчаса парень решился покинуть свое укрытие, снова оказавшись под атакой, уже начавших сплетаться на ночь в косы, ветвей ярешника. Ни один шип не достиг своей цели, а гадкая смола не могла уже добавить большего зловония к тому амбре, что витал вокруг Вика. Идею посмотреть, что же оставил колдун в плату за жизни охотников, Викар отбросил почти сразу, едва средь крадущейся мглы стали раздаваться тяжелые шорохи и утробные взрыкивания. Дети ночи просыпались, а значит детям дня здесь места не оставалось и парень припустил к храму.

Идти было на удивление легко, а наползающие страхи лишь придавали сил. Пока он сидел средь колючих ветвей, он обдумывал открывшуюся ему правду, однако сейчас было не до того и лишь когда его ноги почувствовали тяжесть начавшегося подъема, Викар позволил себе вновь обратиться к произошедшему. Погруженный в свои мысли, он не сразу заметил ту разительную перемену настроения, что произошла в лагере и лишь когда кто-то с силой хлопнул его по плечу, молодой человек оглянулся.

Наглецом, что так бесцеремонно приветствовал его, был улыбающийся во весь рот Ялазар, под руку с довольно привлекательной особой. Вик готов был поклясться, что её не было тут раньше, но вот одежда выдавала в ней одну из малосимпатичных воздыхательниц повелителя костей. Однако её лицо, его было не узнать.

– Челюсть подбери! – от души хохоча посоветовал парень с платиновыми волосами.

– Это … это, – Викариан никак не мог вспомнить имени девушки.

– Марла, – подсказала очаровательная особа.

– Клянусь Ваалой, ты великолепно выглядишь. Но как?

Спутница Яла зарделась, а тот что-то шепнув ей на ушко и хлопнув по упругой попке, которую до сего момента Вик и не замечал, отправил к дальним кострам вокруг которых сейчас водили хороводы обитатели холма. Девушка опустив глаза и одарив мужчин очаровательной белозубой улыбкой, унеслась прочь, так и не ответив. За неё это сделал повелитель костей:

– А ты думаешь, я просто такой негодяй, что совращаю женщин не даря им ничего в замен? Мне подвластно сделать их на много красивей, исправить дурные шутки природы. И если после этого они, в благодарность, захотят согреть мне ложе, то я не буду возражать.

– Я и забыл, что ты можешь менять внешность.

– А то!

– И как много женщин ты уже осчастливил? И что вообще тут происходит? – Викар наконец удостоил вниманием происходящее вокруг. Лагерь был наполнен светом десятков ярких костров, что отбрасывали тени танцующих вокруг них людей и громко распевающих летании жрецов. Дорожки из переплетающихся белых нитей и выведенных по воздуху рун, осветили холм. На непонятно откуда взявшихся возвышениях, полыхающего белого мрамора, стояли, воздев руки к темнеющим небесам фигуры Стражей Вечной Переправы и вокруг них парили деревянные бересты с таинственными письменами.

Без труда угадывались три группы людей, каждая у своего костра. Первая, куда отправилась Марла, веселилась, плясала, кружась в танце вокруг, расчертивших пространство, сияющих ручьев. Вторая, была сосредоточена ближе к мраморным постаментам и надсадно завывала литании, вторя поющим жрецам и так же как они протянув ладони к небу. Среди них без труда угадывались все те, чьи мужья не вернулись с охоты и кто хоть и не разделял праздничного настроения, но просил у небес помощи своим близким. Вик подозревал, что боги будут глухи к их мольбам. Третьими, были дети. Измаил стоял окруженный ими и проводя пальцем по их, лбу рисовал тут же вспыхивающие символы животных, деревьев, сил природы и прочего. Карапузы были страшно рады и изображали из себя тех, кем окрестил их один из старших жрецов.

– Какого пекла тут происходит? – удивился парень.

– Ты куда-то пропал, не видел как тут начали готовится к великому празднику.

– Да меня не было от силы часа полтора, когда успели?

– Ага, более чем достаточно, причем мне даже интересно, куда это ты уходил на ночь глядя?