Текст книги "Визит из невыразимого (СИ)"
Автор книги: Pinhead
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)
– Гарри… – Гермиона опустила голову. – Ты… не совсем правильно себе представляешь, что такое Отдел Тайн. Это… не совсем то, что ты думаешь. Они не участвуют в войнах. Ни в каких. Во время нашего сражения в конце пятого курса ты видел на территории отдела хоть одного сотрудника? Нет? А ведь, поверь мне, захоти руководство помешать нам или упивающимся войти туда, никто бы не вошел.
– Так я не понимаю, на чьей они были стороне?
– Ни на чьей! У них свои цели и свои методы.
– Хм. Ну хорошо, я так понимаю, что выспрашивать у тебя что-то на эту тему – занятие неблагодарное! Но объясни мне хотя бы вот что: зачем ты-то пошла туда работать? Насколько я помню, ты собиралась поступить в Отдел по контролю за магическими существами? Почему вдруг Отдел Тайн? Судя по твоим словам, это вообще какое-то довольно странное место. Если не сказать хуже. С чего вдруг тебе так туда захотелось?
– Кто тебе сказал, что мне туда захотелось? – сказала она едва слышно.
– Что?! Ты о чем?
– На шестом курсе в Хогвартс приезжал один маг из Отдела. Предлагал мне работу сразу после школы. Я, разумеется, отказалась. Но, видимо, им очень нужно было меня заполучить…
– Заполучить?! В каком смысле?
– Когда мы проникли в Министерство… помнишь, под оборотным зельем? Я уехала на лифте вместе с Амбридж? Вниз, в зал для судебных заседаний.
– И?
– На минус четвертом этаже лифт остановился. Я помню, как Амбридж только разинула рот, чтобы что-то сказать человеку, который заходил внутрь, и тут же застыла. И всё застыло вместе с нею. Всё вокруг. Как будто время остановилось, и только маленький пятачок вокруг меня и этого неприметного человека в серой мантии оставался подвижным. «Здравствуйте, мисс Грейнджер!» – сказал он и улыбнулся такой улыбкой, что мне сразу стало не по себе…
– Подожди. Ты же была… в чужом обличье!
– Да! Я была в обличье Муфалды Хопкирк, но его это, кажется, ни в малейшей степени не волновало.
– Но как он узнал?!
Она покачала головой.
– Я не знаю! Просто не знаю…
– Ты никогда не рассказывала об этом.
– Подожди, Гарри, дослушай, и ты всё поймешь. В первую секунду я решила, что мне конец. Что он работает на Волдеморта, и сейчас меня схватят, а вы даже и не узнаете ничего о моей судьбе. Помню, как тут же похолодели ноги и живот. Но он как будто бы сразу поспешил меня успокоить. «У меня к вам предложение, мисс Грейнджер. Думаю, оно вас заинтересует». И он снова начал зазывать меня в Отдел. Я тогда еще подумала, что он спятил. Какая работа, какой Отдел Тайн?! Меня в любой момент могут схватить, вся страна фактически под контролем упивающихся, а он спокойно рассуждает о моем трудоустройстве. Но когда он заговорил о хоркруксах…
– О хоркруксах?!
– Да, – кивнула она. – «Вы ведь ищете хоркруксы, мисс Грейнджер?» Вот так, просто, как будто речь шла о библиографической редкости, а не о тайне самого ужасного темного волшебника последнего столетия.
– Так он предложил тебе информацию о хоркруксах в обмен на…
– Нет, Гарри! Он предложил не информацию. Он предложил мне твою жизнь.
– Мою… жизнь?!
– Он рассказал мне о том, что ты – хоркрукс, Гарри. И пообещал, что сможет спасти тебя в обмен на то, что я пообещаю ему устроиться на работу в Отдел.
– Ушам своим не верю! Выходит – ты всё время знала, что я… должен умереть?
– Знала, Гарри. Я и раньше о чем-то таком догадывалась. Из-за твоей связи с Волдемортом. Он просто подтвердил это точно.
– И ты сразу ему поверила?
– Да. И ты бы поверил. Учитывая обстоятельства, любой бы поверил. К тому же, это был просто обмен устными обещаниями, ничего больше. Если бы он солгал, я была бы ему ничего не должна.
– Но, я не понимаю. Каким образом он собирался меня спасти?
– Я тоже не понимала. Теперь поняла. Когда догадалась, что Руквуд был агентом Отдела.
– Разве он к тому моменту еще им подчинялся?
– Значит подчинялся. Или делал вид. Видимо, до последнего изо всех сил хотел продемонстрировать свою лояльность. Планировал полностью освободиться от контроля после своей мнимой смерти. Да и твое спасение было ему, по большому счету, выгодно. Только ты мог прикончить Волдеморта, от которого он к тому времени мечтал избавиться.
– Хочешь сказать: он меня спас?
– Именно так. Тем же способом, что и Снейпа. Есть такое заклинание – называется: «ангел-хранитель». Какое-то время удерживает душу поблизости от тела. Дает возможность вытащить человека с того света. Что-то вроде клинической смерти, понимаешь?
– Подожди, но я же сам! Я сам принял решение, Гермиона! Я сам!
– Тсс! Тише, Гарри, не кричи, профессору вовсе не обязательно выслушивать наши с тобой разговоры. Я не знаю, что ты видел… там, но только назад ты бы не вернулся. Если бы не Руквуд, с его невербальным заклинанием.
– Выходит, мне просто казалось? Мне казалось? А я думал… Впрочем, не то, чтобы я был в этом так уверен, просто… хотелось верить в то, что я сам принимал решение… тогда. Хотя… подожди! Но ведь получается, что таким образом можно спасти кого угодно?!
– О, вовсе нет, Гарри! Ты ничего не понял. Ты спасся только потому, что заклинание убило осколок души Волдеморта в тебе. Если бы не он, ты бы умер, и никакие «ангелы-хранители» тебя бы не спасли. Но ты обязательно должен был умереть, иначе хоркрукс в тебе продолжал бы жить. Даже если бы ты был на волосок от смерти, это бы не помогло его убить. Вспомни второй курс, вспомни укус василиска. Почему хоркрукс в тебе не издох от яда в твоей крови? Тебе непременно нужно было хоть на время, но умереть, разомкнуть эти цепи. А дальше… если твоя душа удерживалась заклинанием, ничто не мешало ей вернуться обратно, в твое тело.
– Я всё равно не понимаю, в чем разница, – он закрутил головой.
– Ох, ну какой же ты всё-таки… – она легонько постучала его по лбу. – Знаешь, как работает авада кедавра?
– Понятия не имею.
– Это как здоровенная кувалда. Которой тебя бьют вот сюда, – она указала пальцем ему в грудь. – Раз – и дух вон. Оно просто-напросто вышибает из человека душу. Одним сильным ударом. И ее ничем уже не удержать. А в твоем случае удар получился смазанным – ни то, ни сё. Потому что в тебе одновременно было две души. Понимаешь? Потому-то был шанс тебя спасти. Это заклинание еще бывает полезно, когда человек при смерти – например, умирает от ран, а времени для того, чтобы удержать на грани, вылечить, нет. Оно дает это самое, необходимое время.
– Но это же просто прекрасная штука! Сколько народу можно было бы спасти, если бы удалось вовремя его прочитать! Почему о нем никто ничего не знает?! Или опять скажешь, что ваш отдел нарочно держит его в секрете?!
– Гарри, не горячись! Ты правда думаешь, что это легко? Это могут делать только единицы. Я, например, не могу. И никогда не смогу.
– Ты на себя наговариваешь, – проворчал он, – по-моему, не существует такого, чему бы ты не могла научиться. Разве только… летать на метле. Да и то, думаю, если бы я взялся тебя поднатаскать…
– Раз я говорю «не смогу», значит не смогу. Дело не в умении. Дело в особом состоянии ума. В концентрации. Мне такого не достигнуть. Я слишком… мм… эмоциональна. Я гриффиндорка – ты забыл?
– Ну да, невыразимцы-то все сплошь рейвенкловцы, это я, вроде как, слышал. Кстати, а почему же тогда они так хотели затащить тебя к себе на работу?
– В том-то и дело! Для работы в Отделе Тайн нужны определенные качества, которые легко найти у рейвенкловцев, но крайне трудно у магов с других факультетов. А это в какой-то момент начинает действовать, как ограничитель. Представь: у всех сотрудников в отделе одинаковый тип мышления. Поэтому-то, как только появляется подходящая кандидатура с необходимыми характеристиками, но имеющая иной подход, за нее цепляются обеими руками. К примеру, тот же Руквуд – он же со Слизерина. Поэтому он с такой легкостью играл свою роль. Ни один рейвенкловец не обладает подобной изворотливостью. Люди с других факультетов дают Отделу Тайн тактическое разнообразие. Вот почему мне предложили такую причудливую сделку. И конечно, они знали, что я соглашусь.
– Скажи… ты сказала, что не способна прочитать это заклинание… ну этого твоего «ангела». А что на счет Дамблдора? Он бы смог?
– Почему ты спрашиваешь?
– Я сегодня как раз задумывался на счет того, насколько он был искренним со мной… да и с самим собой тоже. Если он владел подобным заклинанием, то он должен был знать, что меня можно было бы спасти.
– Может быть, он и знал. Может быть, он и собирался сделать что-то подобное, просто не рассчитал силы и умер раньше времени.
– Тогда почему он никому не рассказал об этом? Не поделился? Даже со Снейпом.
– Я не знаю. Почему ты мне задаешь эти вопросы? Возможно, хотел сохранить, как самый главный свой секрет.
– Не такой уж и секрет, как выясняется, если даже в Отделе Тайн незнакомые люди знали, что я – хоркрукс.
– Не путай, Гарри, может, они и незнакомые, но Руквуд работал на них, а значит, они знали много больше, чем остальные.
– Ну ладно, раз уж мы опять об этом вспомнили, что было дальше? В смысле, в лифте?
– Собственно, ничего особенного. Конечно, я сказала «да» на его предложение и едва удержалась, чтобы не расплакаться на месте. А он просто улыбнулся и вышел. И одновременно с этим всё вокруг снова ожило, лифт дернулся и поехал вниз. Амбридж только вымолвила что-то вроде «а-а-ммм» и захлопнула рот. По-видимому, для нее всё произошедшее мелькнуло перед глазами за долю секунды. А дальше… всё было, как было. Он сдержал свое обещание, я сдержала свое. И ни разу с тех пор об этом не пожалела, между прочим. Я и подумать не могла, насколько это интересная работа.
– И ты всё это время знала… – сказал он вновь, задумываясь.
Всё время их скитаний она знала и тряслась от страха за него. Мучилась, переживала, что он не выживет, боролась с сомнениями, кидалась от недоверия к надежде. И когда он ушел в лес…
– Секундочку! Гермиона, а ведь ты проговорилась!
– Ты о чем?
– Помнишь эту «замечательную» сцену в моем кабинете, когда ты перемежала подзатыльники с массажем?
– Разумеется, – уголки ее губ поневоле разъехались в стороны.
– Ты сказала тогда, что один раз уже отпустила меня одного в лес. Но ведь ты не могла меня отпустить! Я пошел туда тайком от вас с Роном, накрывшись плащом-невидимкой, и разговаривал перед уходом только с Невиллом.
Она улыбнулась еще шире и легонько сжала его ладонь.
– А ты постепенно становишься хорошим аврором, Гарри… Но всё-таки тебе еще учиться и учиться.
– Хм!
– На самом деле, ты мог бы сразу заподозрить подвох. Уже тогда. Потому что ты должен был понимать, что я ни за что на свете не отпустила бы тебя туда одного! Ни за что на свете! Если бы не верила, что тебя спасут.
Она бросилась ему на грудь, вцепившись в рубашку, комкая ее в кулачках, упираясь лбом, всхлипывая, твердя «ни за что на свете, ни за что на свете». Он обнял ее, прижал к себе, погрузил лицо в ее густые волосы.
– Ну, перестань, всё же кончилось хорошо! Тогда всё кончилось хорошо, и теперь всё кончится хорошо, вот увидишь.
Она подняла голову, посмотрела на него снизу-вверх глазами, полными слез.
– Только попробуй завтра жертвовать собой! Только попытайся. Я прибью тебя, Гарри Поттер! Слышишь?!
Он улыбнулся. Она выглядела такой милой сейчас. Наклонился и чмокнул кончик её носа. Потом глаза. Один, другой. Осторожно прикоснулся губами к ее губам…
– Нет, нет, нет, нет! – она резко дернулась, высвобождаясь из его объятий, и отсела от него подальше, так, чтобы не касаться совсем. – Ты же понимаешь, – сказала она с надрывом, – прекрасно понимаешь, что если мы начнем, мы уже не остановимся! Не надо начинать, Гарри! Пожалуйста! Иначе мы потом друг другу этого никогда не простим.
Он опустил голову и кивнул.
– Извини.
– Надо подождать. Возможно… всё когда-нибудь и изменится.
«Возможно, когда-нибудь изменится», – подумал он, вспоминая, что она сейчас почти что повторила его собственные мысли. По крайней мере, он хотел на это надеяться. Надеяться. Будущее время. А сейчас…
– Слушай, – он придвинулся ближе, – когда это всё закончится… всё это дело, я пойду к твоему руководству и потребую, чтобы они тебя отпустили. По сути, они же заставили тебя у себя работать.
– Гарри! – она вскинулась, смотря на него с возмущением. – Я вовсе не просила тебя ни о чем подобном! Не вздумай этого делать, ни сейчас, ни потом.
– Но почему? Ты ведь…
– …Очень рада, что так получилось! Да! Как бы это ни звучало. Я представить себе не могла… Послушай, вот ты помнишь тот момент, когда впервые познакомился с магическим миром?
– Разумеется.
– Ну да, разумеется. Это всякий, кто попадал из маггловского мира помнит, как самое яркое свое воспоминание. Так вот, я пережила это чувство два раза в жизни. Да, Гарри, два раза, потому что когда я пришла в Отдел, я поняла, что обычные волшебники и десятой доли не знают о магии. Большинство магов и не подозревает, насколько это… Впрочем, вряд ли я смогу объяснить на словах. Просто поверь, что я не собираюсь увольняться с этой работы. Пожалуй, вряд ли сейчас променяю ее на что-то другое. К тому же… из Отдела так просто не уходят. Как правило, это на всю жизнь.
– Почему еще?
– Есть причины. Не важно. Важно то, что я тебе сказала до этого.
– Послушай, если, как ты говоришь, Отдел Тайн скрывает кучу волшебных возможностей от остальных, разве это для тебя не повод повозмущаться? Раньше бы ты…
– Мало ли что было раньше! Теперь я хорошо понимаю, насколько опасны некоторые тайны. Удивительно, как ты этого до сих пор не понял, хотя сам по уши сидишь в таком вот деле.
– Всё равно, – сказал он упрямо, – раньше подобные рассуждения тебя бы не остановили.
– Возможно, я просто повзрослела, Гарри? Тебе это не приходит в голову?
– Перестань, Гермиона, – он мягко улыбнулся и приобнял ее за плечи. – По-моему, ты и так всегда была взрослой, сколько тебя помню. С самого первого дня.
Она вздохнула и не улыбнулась в ответ.
– Может быть, хватит? Ты не представляешь, как я устала всю жизнь таскать на себе ярлык вечной зубрилы и отличницы!
– Ну что ты, Гермиона! Я не хотел тебя обидеть!
– Как твоя нога? – она резко сменила тему.
– Так же. Терпимо.
– Завтра с утра еще раз обработаю, и всё должно пройти. А пока приляг. Тебе это сейчас не меньше нужно, чем мне.
– Хорошо, но только если ты тоже еще поспишь.
– Как скажешь.
Он снова перебрался на соседнюю кровать и опустился на продавленный матрас, гадая, кто из бывших упивающихся спал тут до него.
– Нокс, – Гермиона затушила шарик света, и комната погрузилась в полную темноту.
Из соседнего помещения не доносилось ни звука, дверь надежно скрадывала всё, что находил нужным делать профессор. Слышалось только ровное дыхание подруги. Гарри сам набрал в грудь побольше воздуха, ощущая сильный запах влажного камня и земли.
«Как в склепе», – мелькнула мысль. Не вызвавшая, впрочем, никаких неприятных ассоциаций. Возможно, потому, что лежать рядом с Гермионой ему было бы приятно даже в склепе.
«Хорошо бы в семейном», – подумал он и закрыл глаза. Похоже, он и правда слегка подустал.
Глава 18. Лик невыразимого
С полночными зубами, славный, как слон,
Царапающий лбом скрижали времен;
Стоять столбом – это движется он,
Миша из города скрипящих статуй.
БГ.
В первый момент после своего пробуждения Гарри решил, что снова угодил в один из своих снов – тот, в котором неведомая темнота обхватывает его со всех сторон. Потому что вокруг действительно было темно, хоть глаз выколи. Но, ощутив знакомый запах подземелья, он разом вспомнил – где он и что с ним.
Вытащив палочку, он слегка осветил помещение и обнаружил, что Гермиона всё еще спит, на этот раз явно без каких-либо сновидений – глубоко и спокойно.
«Интересно, который сейчас час?» – подумал он, вставая с кровати, стараясь не разбудить подругу. Но, как назло, тыкаясь в полутьме, он сильно задел за ножку, и металлическая кровать сдвинулась с громких лязгом. Гермиона тотчас проснулась и буквально подскочила на месте, садясь и протирая глаза. Он чертыхнулся про себя.
– Пожалуй, хватит спать! – заключила она, взглянув на часы. – Пора взглянуть на изыскания профессора.
– Только особо не углубляйся, – отозвался он ворчливо.
Как ни странно, Снейпа на месте не оказалось. Других помещений под землей не было, так что не приходилось сомневаться, что он куда-то вышел, хотя Гарри думал, что тот будет торчать за своим столом до самого завтрашнего утра. Кипа серых листков по-прежнему была беспорядочно разбросана по всему столу.
– Пойду посмотрю на улице, – сказал он, ковыляя к выходу. – Наверняка профессор решил довести до ума мою утреннюю работу. Сейчас наслушаюсь.
– Угу, – кивнула Гермиона, – иди, а я пока попытаюсь понять, чего он смог добиться в своих исследованиях.
Гарри выбрался из подвала и обнаружил, что солнце сильно перевалило за полдень и начинает потихоньку клониться к закату. Проспали они действительно долго, но в этом не было ничего плохого, надо же хоть иногда восстановить свои силы. Плохо было то, что Снейпа не было видно и снаружи. Гарри огляделся, переводя взгляд с возведенного им круга камней на окружающие пологие холмы. Профессора нигде не оказалось, и это потихоньку начинало тревожить.
Он вернулся обратно, гадая, куда Снейп мог помчаться, хотя, понятия не имея, что и как тот исследует, он не мог и приблизительно предполагать, что и где тому могло понадобиться. По крайней мере, мог хотя бы предупредить…
Предупредить… Отчего-то эта мысль ему совсем не понравилась.
Гермиона продолжала копаться в листочках, и вид ее при этом был какой-то встревоженный.
– Где он?! – воскликнула она, как только увидела Гарри. – Я должна немедленно с ним поговорить!
– Что случилось?
– Похоже, у него тут ошибка. Он собирается использовать совсем не тот круг камней. А так он добьется прямо противоположного эффекта. И вообще… я обнаружила и другие странности.
– Его нету.
– Как нету?! – она вскинула глаза.
– Так. Он куда-то пропал.
– Пропал?! – воскликнула она во весь голос. – Ты хоть понимаешь, что это значит?!
– Начинаю смутно догадываться. Хочешь сказать, он морочил нам голову?
– Конечно! Сначала ты так удачно уложил меня в постель, а потом он умотал тебя бессмысленным заданием, и в результате, мы оба заснули, а он, тем временем…
– Моя метла, Гермиона! Она исчезла!
Он совершенно точно оставлял метлу прямо у входа в комнату. Теперь ее там не было, и вряд ли Снейп просто переставил ее в более подходящее место.
– Он сбежал от нас!
– Конечно! Захотел отделаться от глупых студентов, неожиданно свалившихся на его голову. Но это полбеды. Хуже всего, Гарри, что он сбежал, чтобы сделать без нас то, что собирается, а у него тут явная ошибка.
– Мы должны найти его.
– Легко сказать. Вполне возможно, мы уже опоздали. Хорошо…
Она подбежала к стойке с установленными рядами колб с разнообразными зельями.
– Сейчас, сейчас… – бормотала она, перебирая зелья, а он просто смотрел на нее, не понимая, что она хочет сделать.
– Вот! – она быстро нашла, то, что искала и разом опрокинула в себя содержимое большого пузырька с чем-то мутновато-желтым.
Вслед за этим она стала с остервенением перебирать сложенные листы.
– Нет, Гермиона, не вздумай этого делать! – он, наконец, догадался, что она задумала, и попытался ей помешать. Но она только оттолкнула его от себя.
– Я же говорила тебе, чтобы ты показал мне листок, который он тебе дал! Говорила, что это важно! Я бы уже тогда смогла понять, что всё это обман. А теперь отстань и дай мне разобраться.
Пару минут она лихорадочно пробегала глазами страницы текста. Потом швырнула все листки обратно на стол.
– Это всё с самого начало было… – сказала она медленно, кусая губы. – Мы оба с тобой хороши! Я – полная дура, но и ты – тоже мне аврор! Снейпа так и не осудили, ты же должен был это знать. Он сидел в камере предварительного заключения, как обвиняемый. А разве в Азкабане эти камеры находятся не на первых двух этажах?!
Он хлопнул себя по лбу. Действительно! Как он мог быть таким остолопом?! Но что же это всё означало?
– Давай руку! – требовательно сказала Гермиона, протягивая свою ладонь.
– Куда…
– Не спрашивай. Я знаю, где он.
Он схватился за нее, не говоря больше ни слова.
Мгновение, и они снова оказались на знакомом лугу, невдалеке от первого круга камней, который они обнаружили рядом с водохранилищем. Солнце сразу ударило потоком тепла куда-то в затылок.
– Он уже начал ритуал, – вымолвила Гермиона, глядя прямо перед собой, и отпустила его руку. – И он совершенно не понимает, что делает.
Что бы тут ни происходило, Гарри сразу почему-то понял, что они опоздали. Пришло такое неприятное ощущение, что всё должно кончиться плохо. И это помимо накатывающей на сердце волны холодной жути от ожидания новой встречи с тем непонятным нечто, которое просто не хотело укладываться в голове. Странное, фантастическое, невероятное и омерзительное при этом, отвергаемое на каком-то чисто инстинктивном уровне, так, словно бы некая древняя память, неизвестно как появившаяся, нашептывала откуда-то из глубины подсознания «прочь, прочь отсюда».
Прямо над самым кругом камней сгущалось ядовито-зеленое марево, быстро, словно кинопленку запустили с большой скоростью, превращаясь в непрозрачную тучу самого угрожающего вида. Камни ощутимо гудели, как будто пронизанные высоким напряжением. Дальняя перспектива ощутимо смазывалась, взгляд поневоле закручивался к центру круга, где сгустившееся облако перерождалось в высокий столб.
Снейп стоял за границей круга в нескольких ярдах от камней, подняв к верху руки и выставив вперед левую ногу, своей позой напоминая какого-нибудь молящегося с древнеегипетского барельефа. Он быстрой скороговоркой непрестанно произносил что-то, однако ветер, закручивающийся вокруг камней, относил большинство его речей куда-то в сторону. Впрочем, даже услышь Гарри всё отчетливо, вряд ли бы он понял хоть слово.
– Остановитесь! – заорал он, стараясь перекричать всё усиливающийся шум. – Профессор!
Он кинулся, было, вперед, в надежде прервать ритуал, оттащить его виновника в сторону, если придется, даже и силой, но Гермиона вдруг вцепилась в него как клещ, впилась изо всех сил в его руку, упираясь каблуками в мягкую почву.
– Нет, Гарри, не делай этого!
– Я должен, отпусти меня!
– Нет, нет, нет! Остановись! Ему уже не поможешь!
Он бросил на нее нетерпеливый взгляд и обмер от выражения ее лица. Оно было абсолютно истерическим, как будто подруга пыталась вытащить его из пропасти, в которую он готовился упасть. Внезапно он вспомнил свой сон, её лицо над собой, руку, помогающую ему выбраться из ущелья… Тогда он утянул её вниз, на дно.
Он нерешительно оглянулся на Снейпа, стоящего от него ярдах, наверное, в двадцати.
– Ты увере… – начал он, и в этот момент ударила вспышка.
Прямо от центра круга, будто волна, разошедшаяся во все стороны, волна, словно бы пронизавшая его с ног до головы тысячами крошечных иголочек, вонзившихся в его тело, снесшая его магию, разом лишившая возможности видеть особым магическим чутьем, оставившая лишь обычные органы чувств, которые сейчас трепетали в неизбежном ожидании столкновения с невыразимым практически лоб в лоб.
Он только спустя несколько секунд понял, шокированный происходящим, что Гермиона умудрилась достать плащ-невидимку и накрыть их обоих. И этот ее жест мог означать только одно – она уже не рассчитывала спасти Снейпа, она списала его, списала, наверное, еще в тот самый момент, когда взглянула на его записи и чертежи в подземелье. Безусловно, ей было виднее, но он не хотел с этим мириться. Он сделал еще одну попытку, дернувшись в сторону бывшего учителя, но Гермиона с такой силой держалась за него, с такой мольбой смотрела в его глаза, что он просто не мог ее оставить. Ее губы беспомощно открывались и закрывались, она пыталась что-то вымолвить, но не могла, очевидно, у нее перехватило дыхание.
Наконец, она сглотнула и выплюнула из себя:
– Он не знает, что делает! Просто поверь мне! Просто стой и смотри! И, ради всего святого, не шевелись!
Он смотрел. Смотрел, как на месте сгустившегося облака образовалось… Он не мог подобрать слова, чтобы описать это. Казалось, перспектива в этом месте непостижимым образом собралась в какой-то уходящий вдаль угол. Непостижимый угол с непостижимо сочетающимися гранями. Дальний вид полностью смазался, а из этого странного угла в центре вдруг полился тот самый необыкновенный свет, словно бы выползающий наружу, вместе со звуками, напоминающими пиликанье гигантской скрипки с грубой, но неповторимой мелодией, впечатывающейся в мозг раз и навсегда, застревающей там, ездящей по нервам, заставляющей инстинктивно изо всех сил сжать челюсти. А потом этот странный свет, стремительно набирая скорость, добрался до них, и в тот же самый миг Гарри увидел… Увидел на месте этого непостижимого схождения перспективы расширяющийся словно раструб наружу и глубокий – необычайно глубокий – провал куда-то в бесконечную даль, и в конце этой дали, где-то на границе видимости, можно было разглядеть самый невероятный пейзаж, который только удавалось увидеть человеку. Он промелькнул буквально на несколько мгновений, оставив после себя лишь нечеткие воспоминания, но и этого было достаточно, чтобы произвести неизгладимое, нестирающееся впечатление, засевшее где-то не в голове даже, но как будто в груди, в сердце, заставляя его сжиматься в ужасных конвульсиях страха и потрясения.
Это был город. Без сомнения, это был город, спутать было невозможно. Но это был самый чудовищный город, который только можно было себе представить. Сооруженный из чего-то похожего на массивные каменные глыбы невероятных размеров, он поражал своей полнейшей несообразностью, непропорциональностью и, порой, даже абсолютной невозможностью нагроможденных конструкций, когда огромные угловатые сооружения сходились вниз подобно перевернутой пирамиде, а широкие террасы умудрялись покоиться на единственной колонне, расположенной таким образом, как будто у квадратного стола отпилили три ножки. Некоторые колонны пересекались под дикими углами, а устремившиеся в небо шпили сходились и расходились, порой, скручиваясь в спирали или загибаясь обратно, утыкаясь в изогнутые крыши соседних домов. Все причудливые сооружения сплетались в гигантский лабиринт, тянущийся во все стороны, насколько видел глаз, и кроме него разглядеть что-либо было невозможно.
Вместе с несообразностью увиденного, город внушал, одновременно, и резкое чувство отторжения, желание изо всех сил закрыть глаза, не видеть никогда более ничего подобного, а хуже всего было странное ощущение, что, несмотря на то, что этот удаляющийся в бесконечную даль провал находится прямо перед глазами, в действительности, он висит где-то над головой, и внизу живота возникал жуткий холодок от того, что казалось, будто в любой момент ноги оторвутся от земли, и тело полетит прямо туда, в эту распахнутую пасть иного мира. Никакие описания не подходили к тому, что видели глаза, с окружающим пространством творилось что-то совершенно непонятное, и только быстротечность происходящего позволяла не свихнуться прямо на месте. После вспышки прошло буквально секунды три-четыре, и за это короткое время на органы чувств обрушилось такое количество необычных ощущений, что они создавали волну сильного шока, когда мозги буквально деревенели, не позволяя нормально реагировать на происходящее. Если бы не страх…
Страх появился уже давно, с тех самых пор, как Гарри бросил первый взгляд на это сгущающееся марево. Потом было чувство ошеломления и отторжения. Но всё это не шло ни в какое сравнение с тем страхом, который возник сразу после того, как исказившаяся перспектива вновь выпрямилась, вернулась на свое место, а все прочие необычные явления сошли на нет. Потому что сразу вслед за этим явился тот, для кого этот странный невыразимый мир в немыслимой древности был знакомым и родным. Дело было даже не в угрозе, от него исходившей. Скорее, в неприятии. Он представлял собой что-то настолько чуждое нам, настолько далекое и несовместимое с человеческим пониманием, что привычная боязнь чужака вопила сейчас во весь голос, стоило только знакомому уже отвратительному зловонию проникнуть в ноздри, распространяясь со стороны каменного круга.
Только сейчас, когда возникла прямая угроза, Гарри, наконец, снова обратил внимание на Снейпа. Профессор, несмотря на происходящее вокруг (а, быть может, и ожидающий этого), продолжал взмахивать руками в воздухе и твердить что-то совершенно невразумительное. Он выглядел как человек не вполне нормальный, и внезапно до Гарри дошел смысл некоторых сказанных Гермионой слов.
– Что он делает? – губы непроизвольно перешли на шепот.
– Призывает Древнего явить себя, – лицо Гермионы было бледным и каким-то по обреченному спокойным, хотя в глазах бушевал настоящий ужас.
– На кой черт?! Он что, спятил?!
– Именно так, разве ты еще не понял?! Он думает, что снимает защиту со своего врага, а в действительности…
Что произошло в действительности, Гарри почти сразу же увидел своими глазами. И немедленно пожалел, что увидел. Лучше бы ему навсегда ослепнуть и оглохнуть в этот момент. Когда покров невидимости спал, он почувствовал, как Гермиона коротко вскрикнула и тяжело привалилась на его плечо, видимо, лишившись чувств на короткие мгновения.
Он ожидал хоть чего-то, походящего на человека. Ну ладно, пусть даже не на человека. На любую живую тварь, как бы отвратительно она не выглядела. Но это!..
Огромный усеченный конус буро-зеленого цвета, наверное, не менее девяти футов высотой, верх которого венчали короткие толстые выросты, напоминавшие щупальца, их было шесть, расходящихся во все стороны, а между ними свисало значительно большее число тонких, разделяющихся на концах, они медленно колыхались, словно черви в воде. Там же сверху, под этой своеобразной короной из щупалец по кругу располагались подвижные круглые блестящие шары, и по наличию у них одной большой ресницы, временами закрывающей их целиком, можно было догадаться, что это подобие глаз. По всему корпусу чудовищной твари пробегало мерзкое движение, как будто внутри что-то постоянно шевелилось, вспучивалось или наоборот, втягивалось, создавая отвратительные щели, напоминающие рты, а отталкивающие впечатление усугубляли потоки лоснящейся слизи, которые, видимо, она постоянно выделяла, они покрывали тварь сверху донизу, стекая по ее бокам, собираясь в крупные капли, марая траву вокруг дурно пахнущими следами. Опиралось это существо на одну огромную ногу-основание, на которой, очевидно, и переползало с места на место, а прямо над нею по кругу шевелились тонкие реснисчатые отростки, вперемешку с гибкими трубками, из которых вырывались облачка желтоватого газа.
