Текст книги "Визит из невыразимого (СИ)"
Автор книги: Pinhead
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 30 страниц)
– Вот молодец! – похвалил он ее, тормозя метлу, которая едва не влетела прямо в стенку.
И снова у него появилось это нелепое ощущение, что он находится в отпуске, когда они сидели за столом, с мокрыми головами, она в халате, он – завернутый в полотенце, а за стеклами молотили крупные капли дождя, и из приоткрытых окон распространялся и заполнял всю комнату запах намокшей земли, сырой растительности и необыкновенной, тяжелой свежести, которую приносил летний ливень.
– Так мы провозимся еще долго, – недовольно ворчала Гермиона, но по ее лицу было видно, что это недовольство напускное, что она сама тоже вполне наслаждается ситуацией. После дней, когда она корпела над материалами дела буквально сутки напролет, эта командировка оказывалась для нее настоящей отдушиной.
– Думаешь, завтра отыщем водохранилище?
– Наверняка. Если только Долохов не ошибся, вот чего я боюсь больше всего. Я начинаю подозревать, что это не настоящее водохранилище, а какое-то небольшое озерцо, которое мы легко могли пропустить.
– Нет, – он отрицательно помотал головой, отваливаясь от стола с обильным обедом, – нам и озер никаких не попадалось. Даже самых крошечных. Я бы заметил, я слежу за отблесками воды во время полета.
– Что ж, – она тоже покончила с едой, и пересела на диван, недалеко от него, со стаканом сока в руке, – значит, будь готов завтра ко встрече с Руквудом.
– Ты уверена, что мы найдем его именно там?
– Больше негде. Остался только этот участок. Если его там не будет, значит Долохов тебе солгал, и всё придется начинать с начала.
– Не думаю, что он лгал… Хорошо, я буду готов. Только…
– Что? – она повернула к нему лицо.
– Этот ритуал… Если он его задействует… Сможем ли мы справиться?
– Нет, – она отрицательно покачала головой.
– Тогда… как же?..
– Придется хватать его неожиданно.
– Думаешь, прокатит тот наш номер с Долоховым?
– Нет, – снова ответила она.
– И что делать?
– Думай, Гарри. Думай, пока есть время.
– А ты?
– И я. И я буду думать. А пока… перестань снова крутить палочкой!
Он и не заметил, как опять стал это делать. Дурацкая привычка привязалась так, что, стоило ему теперь немного напрячь мозги, как пальцы сами собой начинали свое сумасшедшее верчение. В принципе, в этом не было ничего плохого, даже наоборот, при его работе умение хорошо вертеть в руках свое главное оружие могло иной раз и жизнь спасти. Вот только он решительно не мог понять, отчего так раздражается Гермиона.
– А чего это тебя так бесит? – спросил он подругу, перехватив палочку и швыряя ее на стол между тарелками.
Она закатила глаза.
– Ну… видишь ли… даже не знаю как сказать… Когда каждый вечер приходишь домой вся вымотанная и выжатая, и видишь собственного мужа, застывшего у телевизора за просмотром маггловской игры… футбола, кажется… у которого в одной руке пиво, а в другой – бесконечно вращающаяся палочка, начинаешь потихоньку это ненавидеть. Ох, не нужно мне было тебе говорить, но уж вырвалось! Только ему не надо рассказывать про мои жалобные песенки. Ты же знаешь, какой он… обидчивый.
– Понимаю теперь, почему ты так хотела поскорее пристроить его на работу. Такое кого хочешь сведет с ума. Хорошо, что эта проблема, наконец, устраивается. Он ведь рассказал тебе о моем предложении?
– Да, – кивнула она, опустив голову, – спасибо, Гарри, очень тебе признательна! – она прикрыла в благодарность его руку своей ладошкой. – А когда уже, наконец, состоится это знаменательное событие?
– Он не говорил? Сразу, как только закончим это расследование, я побеседую с Фоссетом, он его пристроит.
– Да? – она поджала губы, пытаясь скрыть непонятное разочарование.
– Он ведь разговаривал с тобой об этом на похоронах Спиннет?
Она кивнула, глядя куда-то в сторону. Он продолжал выжидательно смотреть на нее, надеясь, что ее прорвет, и она раскроет тайну своего странного поведения. Но она только встала с места, не выдержав его пристального взгляда, и принялась ходить по комнате, обняв себя за плечи.
Он какое-то время наблюдал за ее узкими, почти мальчишескими бедрами, проплывающими туда-сюда, потом подумал, что если бы не много повидавшие глаза, и не фантастическая задница, ее вполне можно было бы принять за девочку лет тринадцати-четырнадцати.
«И что же тогда тебя вдруг стало в ней будоражить, в таком случае?» Что такого чудесного в ней было? Глазу почти не за что зацепиться, откуда такая возбужденная реакция? Впрочем, он вспомнил, что ведь и его Джинни тоже отличалась далеко не пышной фигурой. Она тоже была едва-едва вылупившейся из подростковой скорлупы девушкой, тонкой и стройной, пусть и не такой малявкой. Неужели дело в нем самом, в его особом вкусе? Он не знал слова «инфантилизм», но что-то внутри подсказывало ему, просто логически, без всяких чувств, что он, должно быть, проходит сейчас этап, который ровесники уже некоторое время назад прошли. Вся его биография твердила ему об этом.
«А что, если это навсегда?» – повис в голове недоуменный вопрос. Что если ему всю жизнь будут нравиться такие худышки? Он пожал плечами. Что ж, в конце концов, Джинни явно не расположена к полноте. Да она еще, к тому же, и спортсменка. И любит хорошо одеваться. И… Внезапно он вспомнил ее мать.
«Выбирая жену, смотри на тещу», – как-то с потешной наставительностью произнес Симус, еще когда они были пятикурсниками. Явно подслушал у своего отца или его друзей. Гарри представил себе, как Джинни в конце концов превращается в Молли, и ему стало нехорошо. Это были очень постыдные размышления, во-первых, потому, что он принялся судить о людях по внешности, чего сам в других терпеть не мог, во-вторых, потому что он любил Молли. По-своему, конечно, она могла раздражать и утомлять, но его чувства и правда можно было назвать любовью. Она не заменила ему мать, но добрую тетушку-то уж точно! И сейчас, всякий раз, когда она смотрела на них с Джинни, он чувствовал глубокую благодарность в ее взгляде, за то, что он смог подарить счастье ее дочери…
«Между прочим, мы не были в «Норе» уже бог знает сколько времени!» – ужаснулся он. Надо было собраться и нагрянуть туда всей компанией, вчетвером, возможно, сразу после окончания этого дела, когда он возьмет отпуск, а пока…
– Я пойду к себе, полежу, поизучаю материалы, – сказала Гермиона, запихивая подмышку толстые папки.
Он кивнул. Она ушла в спальню, а он вдруг отчего-то вспомнил, как выглядела ее мать. Почти такая же тонкая и хрупкая, как дочь. Разве что немного повыше ростом.
Какое-то время он полулежал, раздумывая ни о чем, просто погруженный в какие-то тяжелые, но бессмысленные размышления, которые невозможно сформулировать. Потом сбросил с себя это мысленное наваждение, закинул ноги на диван и закрыл глаза, ощущая уют, рождаемый шумом дождя за окном. Этот шум и погрузил его в сон, хотя он и не планировал ложиться спать так рано, вообще даже и не думал спать, но обстановка сама собой усыпила его.
Он проснулся в середине ночи, открыл глаза, понял, что случилось, что он продрых лишних часов пять днем и вечером, и теперь ему предстоит, скорее всего, мучиться от бессонницы до самого рассвета. Он увидел, что прикрыт покрывалом и догадался, что подруга обнаружила его спящим и решила не будить, вместо этого погасив бра и заботливо укрыв от свежего дуновения из приоткрытого окна. Это навело его на мысли о том, где она сейчас. Он сел, думая, отчего такой вопрос мог придти ему в голову. Конечно же, она была у себя, как могло быть иначе? Но вдруг ее там не было? Глупейшее беспокойство, несмотря на то, что теперь он не видел ее туфель. Она просто взяла их к себе. Но, посидев пару минут, он понял, что он боялся не за нее. Его почему-то охватил необъяснимый детский страх остаться одному, такой, какой бывает у маленького ребенка, когда он просыпается посреди ночи и непременно хочет узнать, дома ли мама? В комнате сейчас царила полнейшая тишина, и только с улицы доносился монотонный звук падающих с крыши капель, последствия прошедшего дождя, и даже этот звук почему-то показался ему зловещим. В этом был снова отголосок того жуткого ощущения, когда он потерял сознание в лесу. Ему ужасно захотелось пойти и увидеть Гермиону. Просто увидеть, что она здесь, что он не один, возможно, тогда бы его страх ушел. Но он вспомнил свой утренний визит в ее комнату, чем всё это закончилось, и никак не решался. Он сидел на диване, поджав ноги, скрестив руки на груди, и тупо смотрел на окружающую темень комнаты, едва освещенную отсветами уличного фонаря. Сидел и боялся, что он один, боялся, как ребенок и как ребенок не решался пойти проверить, чтобы не вызвать гнев взрослых.
Наконец, он решился. Поднялся на ноги, и прошел несколько шагов, хотя и это далось ему с трудом, в комнате неожиданно ожили привычные детские страхи, рождающиеся из комьев темноты и игры бликов на стене. Он подошел к ее двери, и сейчас в нем не было даже и тени возбуждения. Всё, чего он хотел – обнаружить ее там, на постели, и уже одного этого было бы достаточно, чтобы отлегло. Он приоткрыл дверь, надеясь, что она спит, не хотелось пояснять ей свою беспомощность. Если бы ее не оказалось в комнате, он бы подумал, что находится внутри кошмара, после этого можно было ожидать прихода какого угодно ужаса, но она была там, в своей постели, отсвет из окна слегка освещал ее темную шевелюру. И она не спала.
– Гарри, это ты? – спросила она, и в ее голосе тоже проскользнула нотка страха. Он мог ее понять. Наверняка с постели на фоне светлого прямоугольника двери приоткрывшаяся щель выглядела абсолютно черной, и в ней мог стоять кто угодно.
– Да, это я, – поспешил ответить он.
– Что случилось?
«Мамочка, я боюсь, пусти меня к себе в кроватку!»
– Я… мм…
– Гарри!
– Я… не знаю, как сказать, но…
– Гарри, ты создаешь сквозняк. Или иди спать, или зайди и прикрой дверь.
Секунду он колебался. Ведь он уже выяснил, что она здесь. Но потом всё-таки зашел, тихо щелкнув за собой дверной ручкой.
– Так в чем дело?
– Мне кажется… я снова чувствую себя нехорошо. Как тогда. Страх…
Как же здорово, что с ней можно было поговорить об этом. Признаться… Он бы никому не посмел сказать. Даже жене.
– Понятно. Сейчас…
Она высунула руку из-под простыни, старательно удерживая другой рукой ее край, и полезла в сумочку. Он догадался, что на ней под простыней снова ничего нет, но на этот раз не было и тени возбуждения. Сейчас она была взрослой, а он – ребенком, и не более того.
– Вот! – она вытащила пузырек и протянула его, держа в правой руке. – Возьми.
Он помялся, потом подошел ближе, забирая пузырек из ее руки. Она тут же спрятала руку обратно под одеяло.
– Одного глотка достаточно.
– Знаешь… я не уверен, что дело в этом…
– Пей.
– Нет, правда, я не уверен… просто…
– Я кому говорю! Выпей это, после скажешь, в чем ты не уверен.
Она думала… Впрочем, ладно. Он сделал глоток, фыркнул, замотал головой.
– Отлично. Поставь флакон на тумбочку и иди спать.
– Я…
Он замялся, не зная, как продолжить. Уходить не хотелось, несмотря на выпитое средство.
– Гарри, если тебе не спится, лучше иди и подумай, что мы завтра будем делать с Руквудом. Составь план.
– Гермиона, планы… это не по моей части. Я привык действовать импрови…за…ционно. Мне надо на месте увидеть, что и как, тогда всё сразу получается само собой.
Она вздохнула.
– Или не получается. Ну ладно, нет так нет, тогда мне нужно подумать. Иди спать.
– Гермиона, я… хотел спросить…
– Что такое?
– Твои родители, – вдруг сказал он.
– Что… мои родители? – медленно проговорила она.
– Ты же должна ужасно переживать… из-за них… и вообще…
– Гарри, в чем дело?
– И я хотел сказать, что, наверное, тебе их не хватает, ну… и я подумал… возможно, нам всем вместе съездить в «Нору», ну… всем четверым, и… тебе бы могло стать легче…
– Гарри! – она схватила его за запястье и потянула вниз. – Присядь. Что с тобой?
Он послушно присел на самый краешек матраса, который оказался на удивление мягким.
– На самом деле, наверное, я должен сказать… должен признаться, что-о… Мне страшно! Это не связано с… той дрянью. Просто… страшно.
Она снова высунула руку из-под простыни и, немного привстав, приложила ее к его лбу. Потом пощупала пульс. Вынула из-под подушки палочку и прочла какое-то заклинание.
– Так. Гарри, дай мне халат.
Она указала направление. Он послушно дотянулся и протянул ей.
– Отвернись.
Он встал, отвернулся и даже зажмурил глаза на всякий случай. И вовремя, потому что она зажгла ночник.
– Всё, пойдем, – она взяла его под руку и повела в гостиную.
– Посиди, пока я приготовлю чай.
Он уселся на диван, а она зажгла самый слабый свет, принялась ставить чайник и расставлять чашки.
– Скажи, тебе снова снились эти сны?
– Нет, сегодня нет. Прошлой ночью.
– И что это было?
– Какой-то голос, который повторял всякую ерунду. Наподобие молитвы неизвестно кому. Помню только что-то вроде «молись, но не называй его имени вслух».
– Хм, интересно, а что ты видел?
– Ничего не видел, просто темноту вокруг себя.
– Как ни странно, это может быть даже хорошим знаком, – сказала она загадочно, но не стала расшифровывать.
– А ты? Ты говорила, что тоже видела кошмары вчера. Тебе тоже снится что-то подобное?
– Мм… нет. Ничего такого. Хотя, пару дней назад…
Она прервалась, и несколько минут он сидел в тишине, ожидая, когда она приготовит и разольет чай. Потом она села напротив него, тесно сдвинув коленки, держа чашку в обеих ладошках и смешно морщась, когда наклонялась носом к горячему чаю. Он тоже взял чай, почувствовав, как кожу ладони приятно обжигает нагретый фарфор, и сразу стало как-то легко. Отлегло. Он словно оказался дома после визита куда-то в жуткий край, хотя, вроде бы, никуда и не уходил.
– Гарри! – сказала Гермиона, глядя на него очень внимательно. – То, что мы преследуем… за чем мы идем… это очень серьезно! Это такие ужасные вещи!.. Ты просто должен понять это. Понять по-настоящему, без всяких шуток. Это настолько ужасно, что никто не станет связываться с такими вещами, никто! Даже такой, как Волдеморт! Ты понимаешь? Это полное безумие, чистое, незамутненное безумие. И мы должны остановить это.
– Гермиона, почему ты мне это говоришь? Я всё понимаю. Иначе, зачем я здесь?
– Нет, подожди. Ты должен понять, что надо это остановить, во что бы то ни стало. Любой ценой! Понимаешь? Любой. Ценой.
– Я понимаю…
– Гарри, я не просто так говорю тебе это. Я говорю это на случай, если у нас так и не будет плана. Если так, то мы должны будем… должны будем… просто… устранить источник, – она выразительно посмотрела на него, – понимаешь? Убить этого человека. Не пытаться поймать или задержать… Убить! Прямо на месте. Ты должен быть готов к этому, Гарри, ты слышишь меня? И тут не должно быть никаких колебаний.
Он помолчал, проводя пальцами по губам. Вот теперь она не была похожа на девочку. Совершенно. Теперь он видел в ней того самого, кем она была по профессии. Невыразимца.
– Долохов… – медленно начал он.
– Что, Долохов?
– Когда я уже уходил, он сказал мне, чтобы я с ним не разговаривал.
– С кем?
– С Руквудом. Он сказал: «и вот еще что, Поттер, не дай ему заговорить с тобой. Если дашь ему заговорить, или сам начнешь разговор – ты покойник. Бей сразу наповал, как только увидишь». Вот такие дела. Я сначала не хотел тебе рассказывать, а теперь…
– Хорошо, – кивнула она, – надеюсь, ты последуешь этому совету.
Какое-то время они пили чай в полной тишине. Потом она встала и отправилась в свою комнату.
– Знаешь, Гермиона? – он поймал ее за руку.
– Что?
– То, что я говорил… по поводу твоих родителей… и «Норы»… Это было наваждение, но, я и правда так думаю.
Она мягко улыбнулась.
– Я понимаю, Гарри, не оправдывайся. Я пойду уже. Пора спать.
– И еще одно, – он помедлил. – Ты очень… очень…
– Ну что, Гарри? – она наморщила переносицу, глядя на его лицо.
– Нет, ничего. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Гарри.
Этот ночной чай странным образом совершенно успокоил его, позволил расслабить разгулявшиеся нервы, хотя, может быть, всему причиной был и тот самый глоток особого средства из флакона. Он почти сразу заснул, на что раньше даже и надеялся, считая, что придется проворочаться без сна до самого утра. И его настроение с утра было далеко от вчерашнего. Сегодня он, наконец, перестал чувствовать себя словно в отпуске, появилось какое-то ощущение собранности и целеустремленности, впервые с того момента, как они отправились на свои поиски через камин. Возможно, оттого что Гермиона, наконец, перестала быть просто подружкой и на короткий момент показала свое настоящее лицо.
Они собирались молча и деловито, не обмолвившись за всё утро и парой слов. Он изредка посматривал на нее, бросал быстрые взгляды, отчего делалось еще увереннее на сердце. Несмотря на всю ту нежность, что он к ней испытывал, он продолжал уважать ее, всегда чувствуя в ней не просто подругу, но настоящую боевую подругу. Одно присутствие которой рядом делало выполнимой любую задачу.
«Хорошо, что она здесь», – подумал он, опровергая собственную вчерашнюю мысль.
– Ты можешь переместить нас прямо на место, где разветвляется река? – спросил он, не желая терять времени. Неизвестно еще, что за погода ждала их сегодня. Прогноз по радио выдавал что-то весьма приблизительное. Дождь, хотя и кончился еще вчера вечером, но небо всё так же было затянуто плотными облаками. В воздухе висела легкая изморось, листья кустов и деревьев поблескивали влагой, земля еще не успела впитать в себя вчерашний ливень.
– Я ни за что на свете не стану аппарировать в воздух! – отрезала Гермиона. – И не проси!
– А туда, где мы вчера останавливались?
– В ту деревеньку? Попробую. Только придется сперва наложить чары невидимости, чтобы не вылететь прямо на какого-нибудь завтракающего туриста или местного фермера.
Они зашли за угол «Убежища», уселись на метлу, она схватилась за него, что было сил, и переправила их сразу на узкую дорогу, проходящую через Мерчингтон, зажатую высоченными живыми изгородями с обеих сторон. По этой обычно пустой дороге, прямо на них двигался легковой седан, оказавшийся буквально в нескольких ярдах. Гарри поблагодарил судьбу, что они на метле, дернул вверх и выскочил буквально из-под его капота.
– Почему нельзя было отправить нас в кафе?
– Скажи спасибо, что хоть так получилось, – ткнула она его кулачком в грудь, – давай, лети уже!
Он развернулся на юг и быстро достиг места разделения реки на два русла. Южный Тен был уже Северного, почти что широкий ручей, и при взгляде сверху целиком скрывался в зарослях окружавшей его растительности. Впрочем, именно эта узкая заросшая полоска и позволяла следить за его извилинами, вихлявшими между небольших лоскутов полей и лугов почти правильной геометрической формы, отделенных друг от друга живыми изгородями, отбрасывающими четкую, густую тень.
После часа полета на юго-западе показался довольно большой лесной массив, а полоска деревьев вокруг реки внезапно расширилась, и они увидели внизу длинную желтую линию перегораживающей реку дамбы, сразу за которой открывался вид на длинный водоем, вода в котором казалась сейчас густо-синего, почти фиолетового цвета.
«Неужели что-то нашли?» – подумал он, резко идя на снижение.
На южном берегу водоема на опушке леса, рядом с узкой полосой дороги он заметил крышу какого-то строения и сразу устремился туда. Опустившись к самой земле, он с разочарованием понял, что это всего лишь навес, рядом со стоянкой автомобилей для туристов.
– Смотри! – крикнула Гермиона, указывая пальцем ему за спину.
Он развернул метлу. Перед тропой, уходящей в обе стороны по берегу водоема, стоял изрядно подржавевший указатель, на котором большими буквами было написано: «Водохранилище Фернворти». И ниже: «Potter's Walk»[1] со стрелками, указывающими на тропу.
– Символичная надпись, тебе не кажется? – ухмыльнулась Гермиона.
– Гм! – он почесал в затылке, не зная, что сказать.
Глава 13. В яме
Нелепый конец для того,
Кто так долго шел иным путем;
Геометрия лома в хрустальных пространствах
БГ.
– Гарри, ты можешь приземлить нас где-нибудь в спокойном месте?
– А в чем дело, Гермиона?
– Мне надо подумать.
– Уверена, что сейчас подходящее время?
– Абсолютно, – она кивнула с выражением крайней решимости, – у меня появилась какая-то мысль, но я не могу ее четко сформулировать.
– Хорошо, – пожал он плечами и промчался вдоль берега на северо-восток, опустившись на небольшой, оборудованной для туристов площадке, с которой открывался прекрасный вид на верхушку дамбы, сложенную из прямоугольных желтоватых камней. Вид у нее был довольно старый.
Сейчас, в будний день и в такую погоду, на берегу водохранилища не было ни души, и только со стороны дамбы постоянно доносился шум падающей воды. Поверхность водоема была покрыта сильной рябью от набегающего ветра, на противоположном берегу темная полоска леса виделась почти черной в этот пасмурный день, высокая трава вокруг колыхалась, роняя последние капли, которые еще оставались после вчерашнего дождя. Гермиона присела на плоский камень рядом с тропой, предварительно высушив его заклинанием.
– Между прочим, это и есть тропа твоего имени, – улыбнулась она.
– Почему сразу моего? – он отошел чуть в сторону, разглядывая окружающий берег. Среди травы ярко выделялись лиловые колокольчики, крупные цветки гроздьями свисали на тонких стеблях. Он неожиданно для себя самого поддался внезапному порыву, сорвал несколько, намочив рукав сыплющимися каплями, и с довольной улыбкой преподнес подруге.
Она взглянула на него снизу вверх удивленным взглядом и радостно хмыкнула, принимая у него скромный букет.
– Спасибо, Гарри, ты очень любезен.
Он подумал, что, наверное, это в первый раз, когда он дарит ей цветы, всю жизнь он дарил ей книги, или что-то в этом роде, но потом вспомнил ее свадьбу, огромную охапку снежно-белых лилий, которую он ей тогда притащил, и покачал головой. Нет, не в первый.
Впрочем, Гермиону сейчас не волновали прелести живой природы. Если она и думала о месте, где они находились, то вовсе не из-за его естественной красоты.
– Фернворти, Фернворти, – твердила она, пытаясь вспомнить что-то, явно крутящееся у нее в голове, – я же помню это название. Что-то, связанное с историей. Что-то древнее.
– Ну, – пожал он плечами, – тут вокруг полно древностей. Камни-столбы разбросаны по всем окружающим холмам.
– Менгиры? Да, в Дартмуре полно мегалитических объектов… Постой! Мегалиты. Круги! Круги камней.
– И что?
– Фернвортский круг камней! Вот что мне не давало покоя! Ты понимаешь, Гарри?!
– Нет.
– Следы первых магических опытов – вот что это такое. Фернвортский круг камней – это древнейшее в Англии место, где обнаружены следы деятельности самых первых магов. Здесь они впервые пытались обобщить свои знания, проводя магические ритуалы. Это же учебник по истории магии за второй курс.
– Что-то мне не нравится само это слово – «ритуалы». Да еще и в сочетании со словом «древнейшее».
– Неважно. Главное, что теперь понятно, почему Руквуд торчал всё время именно в этом месте. Если он мог с легкостью избежать встречи с аврорами, почему он выбрал этот район? Он искал какое-то недостающее звено – вот что ему было нужно!
– Для его ритуала?
– Конечно! Поэтому он периодически перемещался с места на место, как рассказал Долохов, но всегда в этом же самом районе. Он искал что-то, чего не мог найти в древних книгах, что-то, что могло остаться только в местах, подобных этим. Надписи на камнях, знаки, что угодно.
– И он нашел…
– Да! – она подняла на него глаза.
– Но, в таком случае, ему больше нечего тут делать. Теперь нет никакой гарантии, что мы его здесь найдем?
В этот момент у него в голове возникло ощущение, что он что-то упустил. Какую-то информацию, которая у него уже была, но он не мог ее связать с тем, что сказала его подруга. Вот только что это была за информация, он сообразить никак не мог.
– Мне нужно увидеть это место! – заявила Гермиона.
– Ты знаешь, где оно?
– Сейчас, когда я вспомнила о круге камней, я думаю, что вспомню и остальное. Конечно, хорошо бы было заглянуть в книги, но… Тут вокруг водоема и на лесных полянах несколько кругов камней, но самый главный… должен быть там, – она указала рукой куда-то за его спину.
– Там – это где?
– Лоутон. Ручей Лоутон, он должен быть на юге от водохранилища. Где-то рядом с ним.
– На карте, конечно, его нет.
– Конечно. Мы на ней даже само водохранилище не могли найти, не забывай.
– Ты уверена, что нам нужно туда? Может, сперва поищем Руквуда?
– Уверена! Я уверена, что это самое главное сейчас. Считай это проснувшейся интуицией.
– Когда это ты доверяла интуиции, Гермиона?
– Гарри! Я прошу тебя, не спорь!
– Ну ладно, ладно, – пожал он плечами, поднимая метлу, – садись.
Она осторожно спрятала букетик себе под ветровку, несмотря на то, что цветы были влажными, и наверняка намочили ей тонкую рубашку.
– Полетели.
Ручей он нашел почти сразу. Их с юга и впадало-то в водоем всего два, но первый – ближайший – Гермиона сразу забраковала, а вот дальний был тем, что надо. Гарри покружил вокруг его устья, но, как назло, именно в этом месте растительность у берега была особенно густой.
– Попробуй открытые места, – крикнула Гермиона, – камни должны быть на каком-нибудь поле.
Он послушался, быстро перемещаясь от одной проплешины среди лесного массива к другой, поднялся чуть выше, и наконец, заметил внизу на огромной поляне камни, похожие с высоты на раскиданные зерна риса среди зелени.
– Они? – осведомился он, но подруга только дернула его за рубашку вниз.
Круг камней оказался вовсе не таким большим, как он себе представлял, а сами камни были тоже довольно скромного размера, приземистые и плоские, воткнутые узкой стороной в землю, похожие на выщербленные зубы или на обколотые старые надгробия. Сразу за лугом невдалеке темнела стена леса.
– Они все разные, – удивился он.
– Они и должны быть разные! – тут же отозвалась Гермиона, резво соскакивая с метлы, – это только маггловские археологи считают, что ставившие их подбирали какие были. Пойдем.
Она добежала до круга и принялась ходить от одного камня к другому, осматривая каждый из них так, словно это были корешки старинных книг.
– Тут где-то должен быть древний курган, насколько я помню, но он нам не нужен. Нам нужен луч.
– Что такое луч?
– Этот круг, – она развела руки в стороны, – попытка сосредоточить магию в одном месте. А луч – это попытка ее направить. Он должен быть где-то здесь… Вот!
В противоположную от леса сторону, почти скрытая в траве, тянулась длинная тропка, явно протоптанная современными туристами, начинающаяся в нескольких ярдах от круга. По бокам от нее стояли камни сильно меньшего размера чем в круге. Линии из камней были практически идеально прямые и уходили довольно далеко по поляне, ныряя вниз за склон небольшого холма.
– Туда! – скомандовала Гермиона, зашагав по тропинке.
– Не понимаю, что мы здесь собираемся найти? По-твоему, первые маги тоже пытались как-то вступить в контакт с этими твоими Древними?
– Или наоборот. Древние пытались вступить с ними в контакт.
– В каком смысле? – он едва поспевал за ней, ее быстрая походка превратилась почти что в легкий бег.
– Гарри, ты же не думаешь, что люди по собственной воле станут заниматься такими вещами! Сначала их постепенно сводят с ума, а потом начинают ими управлять.
– Почему же тогда Древние полностью не поработили первых людей? Первых магов? Тогда это ничего не стоило сделать.
– Потому что им помешали.
– Кто?
– Те, кто их уничтожил когда-то, миллионы лет назад. Старые боги. Но Древние никогда не упускают возможности начать по новой свои попытки.
– Ты хочешь сказать, что Руквуд…
– Просто инструмент, я же уже говорила об этом. Древние из бездн ушедших времен вступают в контакт с тем, кто изучает их язык, их знания, их ритуалы. И порабощают этого несчастного, заставляют его служить своей воле.
– Но с какой целью?
– Я думаю, что они хотят…
– Стоп! – он выловил ее за руку, у самого склона холма.
– Что такое, Гарри? – спросила она нетерпеливо.
– Он здесь.
– Кто?
– Руквуд. Он здесь, я чувствую его кровь.
– Странно. Ты не ошибаешься, Гарри? Моя магия не показывает ничего.
– И, тем не менее, он где-то здесь. Недалеко. Думаю, нам надо приготовиться. Куда приходит эта дорожка?
– К другому кругу, поменьше, вокруг природной воронки. Считалось, что там сосредотачивается…
– Потом объяснишь. Сейчас надо действовать, и быстро.
– Как скажешь. Хотя мне казалось, что наши методы…
– Тише, Гермиона. Достань палочку и иди во-он к тем зарослям. А я – туда. Надеюсь, мы сможем подойти к нему с разных концов.
Они разошлись в противоположные стороны от луча из камней, каждый попытался наложить на себя все возможные маскирующие чары. Гарри про себя надеялся, что Руквуд не должен обнаружить Гермиону, что если он и среагирует, то на него, как на аврора, раз уж подруга сказала, что он может их обнаруживать. Он крался среди еловых ветвей, стараясь не упускать из виду едва возвышающиеся среди высокой травы камни и видел, что Гермиона пытается делать то же самое, но получалось это у нее из рук вон плохо. Если он замечал ее отсюда, то их противнику тем более ничего не стоило ее обнаружить.
«Не нужно было брать ее с собой», – мелькнула нехорошая мысль, но слишком уж запоздалая, для того, чтобы принести какую-то пользу.
Поляна всё сильнее расширялась вниз по пологому склону, и заросли расходились всё дальше от тропинки с камнями. В конце концов, для Гарри они слились в сплошную темно-зеленую стену. Какое-то время он еще продолжал пробираться, раздвигая упругие еловые лапы, всякий раз получая новую порцию брызг на свою одежду, потом увидел вдалеке посреди поляны другой каменный круг. Он поежился. Рубашка вымокла уже почти насквозь, а прочитать простейшее заклинание у него сейчас не было никакой возможности. Он пригляделся к кругу, протер очки, осмотрелся по сторонам. Вокруг не было ни души. И, тем не менее, он отчетливо ощущал присутствие Руквуда рядом. Может, Гермиона была права, и он ошибался? Ведь если Руквуд использовал скрывающие чары прямо в этот самый момент, он не смог бы определить его местоположение и по образцу крови. Тогда в чем же было дело?
Так или иначе, каменный круг необходимо было проверить. И нужно было сделать это именно ему, вперед Гермионы, с нее сталось бы полезть первой. Свой плащ-невидимку он прихватил с собой в это путешествие, но сейчас он находился в сумочке у подруги. Да, он бы ему пригодился в этот момент, но так даже было лучше, безопаснее для нее. Мало ли, вдруг придется убегать отсюда со всех ног, используя любые средства.
«Была – не была!»
Он выбрался из зарослей, надеясь на собственные чары, и быстрыми перебежками направился к каменному кругу, от валуна к валуну, хаотично разбросанным по поляне. Никого так и не было видно вокруг, даже когда он приблизился буквально на расстояние нескольких ярдов к ближайшим камням круга. Он опустился и пополз по сырой траве, думая, что выглядит сейчас довольно глупо посреди пустынного луга. Колени брюк, локти и рукава рубашки тут же покрылись густым слоем грязи. Но даже такая простая предосторожность могла спасти жизнь, и, если уж их противник не заметил его до сих пор, то зачем было давать ему шансы сделать это в последний момент. Очищающее заклинание – дело нескольких секунд, а вот от вражеского авада кедавра его бы не вылечили все доктора мира.
