Текст книги "Визит из невыразимого (СИ)"
Автор книги: Pinhead
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)
– И это называется: «не чудовище»! То, что он с тобой творил… это… я даже не знаю, как назвать такое!
– Она что, давала тебе читать мои письма?! – её глаза округлились от ужаса.
– Слава богу, нет. Даже, если бы дала, я бы не стал читать. Но мне вполне хватило и общего рассказа.
– Давай не будем об этом. Это было и прошло. Я больше никогда не хочу об этом вспоминать, никогда, слышишь, никогда!
– Ну, успокойся, успокойся! – он с тревогой погладил её руки, испугавшись, что заставил её чересчур волноваться.
– Всё нормально, Гарри. Я просто хочу начать всё с чистого листа. Так, как новая кожа нарастет у меня на теле, так же хочу, чтобы наросли новые воспоминания. Счастливые.
– Конечно. Так и будет, обещаю. Я всё для этого сделаю. Только вот…
– Что?
– Химера задери, всё равно не пойму, зачем было быть с ним честной? Соврала бы, да и дело с концом. Зачем было ему признаваться, что ты… ну… больше не беременна? Неужели ты не понимала, как он отреагирует? Чёрт, и зачем Джинни вообще это ляпнула?!
– Я и соврала, Гарри. Я и соврала.
– Не понял. А тогда, из-за чего же…
Он начал говорить, но что-то в её лице заставило его остановиться. Он никогда не был особо догадливым, но сейчас его словно озарило изнутри.
– Постой… Я правильно тебя понял?
Она молчала, поджав бледные губы.
– То есть, получается, ты… Ты всё ещё была беременна в тот момент?!
– Прости, Гарри! Я не смогла. Честно пыталась. Решила выпить для смелости, но не помогло. Я только напилась, ты же сам видел. Но я знала, что я должна это сделать, понимаешь, должна! Поэтому я выбрала другой вариант. Сказать тебе, что я это сделала, чтобы отрезать себе путь назад, лишить себя выбора.
– А ему ты сказала… то же, что и мне. Охренеть! Получается, он что, убил собственного ребёнка?! Это… это просто какой-то кошмар!
– Я думала, доктор скажет тебе о том, что я, естественно, его потеряла.
– Он начал говорить, но в этот момент ты очнулась… Но зачем, ЗАЧЕМ ты это сделала?! Зачем ты ему соврала?! Ты же понимала, чем это может кончиться.
– Я хотела отомстить! Я хотела увидеть его глаза, когда он узнает. В тот самый момент, когда его власть кончилась, когда он понял, что уже потерял меня, нанести ему этот окончательный удар. Чтобы он почувствовал кое-что из того, что чувствовала я. Душевную боль. Бессилие. Понимание того, что кто-то решает твою судьбу за тебя. Это было спонтанное решение, Гарри, не осуждай меня. Я же не знала заранее, что у них с Джинни состоится этот разговор, так что я просто реагировала. Я тогда ни о чём не думала. Даже о тебе, представляешь? Я была просто злобным животным, упивающимся своей местью.
– И смотри, чем это кончилось, – сказал он, удручённо оглядывая её тело, скрытое простынёй.
– Я всё равно отомстила. Теперь он вынужден скрываться, как загнанный зверь, его не ждёт более ничего, кроме позора и мук сожаления. Это того стоило. Моя боль того стоила.
– Гермиона, – прошептал он, чувствуя, как его сердце обливается кровью от осознания того, до чего пришлось дойти его любимой женщине, если она сейчас лежит и упивается осознанием собственной мести.
– Дай мне ещё эликсира.
– Нет, хватит. Я понятия не имею, сколько его можно за раз, и как это потом на тебе скажется.
– Гарри, я чувствую слабость, а нам ещё надо о многом поговорить. О самом главном. Как мы будем жить дальше.
– О чём это ты?
– Гарри, дай мне эликсир… Ну пойми, чтобы мне спокойно лежать и выздоравливать, я должна решить для себя несколько важных моментов. Иначе я буду дёргаться и нервничать.
– Хорошо, – он тяжело вздохнул и отправился к окну за сосудом с эликсиром, – но это в последний раз.
– Гарри, в меня его ещё столько вольют, ты даже себе не представляешь. И, если бы только его! Давай.
– Может, освободить тебе руки?
– Еще чего, ты с ума сошел?! Чтобы я во сне натворила дел? Я сейчас должна находиться в одном положении и не дёргаться.
– Приятное здравомыслие, – сказал он удовлетворённо, подавая ей кончик трубки.
Она стала пить, и он с радостью заметил, что она чуть приподнимает голову, на щеках появился едва заметный румянец. По крайней мере, её кожа уже не выглядела такой ужасно восковой.
– Кстати, Гермиона, здесь же было твое начальство.
– Да?! – встрепенулась она. – И что ты им наговорил? Надеюсь, ничего гадкого не сказал? Не выяснял отношения, а то с тебя станется.
– Гермиона, если они только попробуют из-за нашего разговора устроить тебе неприятности, я весь ваш отдел по кирпичику разнесу.
– Значит всё-таки выяснял отношения, глупый ты обормот! Ну зачем, Гарри, я же тебе говорила, что у меня на работе всё в порядке. Люди пришли, волновались за меня, а ты наверняка начал их обвинять во всяких ужасах.
– Никаких таких ужасов. Просто спросил кое-что. И вообще! Если бы они и вправду волновались. А то ведь пришли ко мне с вопросом, видимо, тебя уже списали со счетов. Кстати, они сейчас, в данный момент, нас не подслушивают случайно?
– Ты и это умудрился выспросить?! Я тебя убью! Нет, честно. Дай мне только встать с постели, я тебе устрою весёлую жизнь, Гарри Поттер. Ты не обормот, ты настоящая ходячая проблема! Ты понимаешь, что теперь надо мной будут полгода потешаться из-за твоих гневных вопросов?!
– Потешаться? – удивился он.
– Ну конечно! Ты не представляешь, какие язвы у нас работают! Когда я подгадывала, чтобы попасть к тебе консультантом, шуток было столько, что я не знала, куда деваться! Я же у них – младшенькая, они меня, видите ли, опекают. И считают себя вправе меня подкалывать время от времени. Паразиты!
– Хм, никогда бы не подумал. У них были такие лица, словно… короче, меньше всего от таких можно ожидать шуток. Особенно этот… как его – Троттер. Вот уж унылая физиономия!
– И он здесь был? Это, между прочим, мой главный противник в отделе. Можно сказать, идеологический. Мы с ним постоянно грызёмся. Представляешь, он считает, что теория о чистокровности верна. Правда, отчасти, но это он так прикрывает свой оголтелый расизм. У него даже теоретическое обоснование имеется.
– Вот ведь негодяй!
– И не смей так ехидно улыбаться! Ты представить себе не можешь, сколько раз мы с ним уже ругались. И хуже всего, что я за всё время так и не смогла найти убедительных аргументов против его теорий. Он такой скользкий тип, и столько на эту тему накопал, что очень трудно взять его нахрапом. Ну ничего, я ещё его подниму на смех, с его пещерными взглядами.
– Послушай, Гермиона, я не понимаю. Если они правда так к тебе относятся, тогда… Почему же ты не попросила у них помощи?! Неужели они бы не вошли в твоё положение? Раз у вас столько полномочий, могли бы как-то это решить.
Она отвернулась к стене и ответила совсем тихим голосом, закусив губу.
– Конечно, они бы помогли. Я же тебе сказала, что они меня опекают. Но… – она резко повернулась, – я не хотела становиться убийцей, Гарри!
Он отпрянул.
– Понимаешь, если бы я только заикнулась о чём-то подобном, хотя бы намекнула полсловечком… Я бы пришла вечером домой, и всё было бы на своих местах. Грязная посуда, разбросанные вещи, работающий телевизор, открытая банка пива, волшебная палочка на подлокотнике кресла. А человека бы не было. Он бы исчез, исчез навсегда, и никто, никогда бы его больше не видел! Я не могла так поступить.
– Н-да… Понимаю тебя. Тяжелый выбор.
По идее, он должен был бы сейчас ужаснуться, что за люди работают вместе с Гермионой. Но как-то не ужасалось. То ли потому, что он очерствел за последнее время, то ли просто по той причине, что он их понимал, хоть и осуждал в какой-то мере. Гермиона была из тех женщин, которых непременно хочется опекать, пускай они и терпеть не могут подобного к себе отношения. Достаточно узнать, что кто-то применяет ужасное насилие к тому, кого ты опекаешь, волей-неволей потянет применить любые доступные способы для решения вопроса. Мужчинам вообще свойственно тяжело переживать, когда обижают женщин, но когда таких – это совершенно невыносимо! Наоборот, теперь Гарри даже чувствовал большее спокойствие за неё, зная, что есть люди, способные, если что, пойти на крайние меры ради её безопасности.
– Гарри. Гарри! – кажется, он излишне глубоко задумался. – Я спрашиваю, чего они хотели?
– Ну, им было интересно, что нам сказал Жнец, когда я послал его куда подальше с его требованием.
– А! Понятно.
– А вот мне ничего не понятно.
– Да я… собственно, об этом и собиралась с тобой поговорить. Как нам теперь жить и что делать.
– А это как-то связано?
– Ещё как, Гарри, ещё как. Или ты думаешь, мне просто так сохранили жизнь?
– В каком смысле «сохранили»? Тебя же вытащили доктора.
– Доктора не лечат трупы, Гарри. Что ты так смотришь на меня? Я умерла, разве ты этого ещё не понял?!
Глава 26. Последний дар
Есть грань, за которой железо уже не ранит
БГ.
– Да ладно! А по виду так ты вполне себе бодрая для мертвеца, – Гарри осторожно провёл тыльной стороной ладони по её щеке, – тёплая вот даже.
– Гарри, я серьезно! Я умерла, умерла по-настоящему и никто бы меня уже не спас. Если бы… – она отвернулась.
– Если бы что?
– Если бы меня не выпихнули обратно! Совершенно бесцеремонно и с мерзкой усмешкой.
– Подожди, доктор говорил, что ты возвращалась семь раз. Так это не ты… в смысле, не ты сама?
– Ну, в том-то и дело! Ты не представляешь, как это… мерзко!
Он ошеломленно уставился на неё.
– Да ты о чем?! Ты же вернулась, ты… ты со мной. Разве это не счастье, что так случилось?
– Счастье?! Счастье, Гарри?! Меня вышвыривали назад, как глупого котенка, который лезет в воду. Это так унизительно! Боюсь, я вряд ли смогу тебе объяснить, чтоб ты понял. Я до сих пор вздрагиваю, когда чувствую снова эту силу, которая меня хватала и выкидывала обратно. Бесцеремонно, грубо… ффу, пакость!
– Да, ты права, я не могу понять, о чем ты говоришь. По-моему, мы должны благодарить судьбу за такой шанс.
– Во-первых, не судьбу, а твоего старого знакомого, во-вторых, вряд ли ты обрадуешься, когда узнаешь всё целиком.
– У тебя злобный тон, Гермиона. И частично это направлено и против меня тоже, правда, я не понимаю, почему.
– Извини! Я не хотела. Правда. Просто, ты же знаешь, как я не люблю, когда из меня делают человека второго сорта. А тут – даже помереть как все не дали.
– Ну и повод для злости! – хохотнул он.
– Скажи, ты же рассказывал, что у тебя был вокзал?
– Ага, вроде того.
– А у меня аэропорт.
– Серьёзно?!
– Да уж куда серьезней! Хитроу, рейс Лондон-Перт. И Снейп, в качестве бесплатного приложения.
– У тебя был Снейп?!
– Да, представь себе, мне вот так повезло!
– С ума сойти! И о чем вы говорили?
– Гарри, ну а как ты думаешь? Он опять ругался.
– Этот человек совершенно неисправим. Неужели хотя бы в такой момент нельзя было удержаться?
– Гарри, ты уверен, что это вообще был он? Это вполне мог быть какой-нибудь отголосок моего подсознания. Впрочем… он объяснял такие вещи, которые моё подсознание вряд ли могло знать.
– Ну точно, всё сходится! Мне Дамблдор тоже рассказывал всякие вещи.
– Ты так радуешься, как будто речь идет о поездке на один и тот же курорт.
– Прости. Так чем всё кончилось?
– Болью, Гарри! Жуткой, невыносимой болью.
– Ты о чём?
– Куда я, по-твоему, попадала, когда возвращалась?
– А, ну да! – он опустил голову.
– Балбес! Недаром Снейп тебя ругал на чём свет стоит.
– Меня-то за что?
– Как за что? Он сказал, что ты так и не сделал того, о чем он тебя просил.
– Это отдать тебя в качестве жертвы, что ли? Ага, сейчас! Не дождутся!
– Если бы ты так и сделал, всё стало бы намного проще. Для всех.
– Если бы я так и сделал, я бы уже давно умер. Или ты думаешь, я смог бы себе простить подобное?
– Ладно, не будем снова на эту тему. В общем, мы беседовали, потом я говорила сакраментальную фразу «ну, мне пора к Гарри», и меня снова швыряло в это тело, снова наваливалась боль, я теряла сознание, и через некоторое время опять всё по новой. Тот же аэропорт, тот же зал, те же кресла. Снейп ругается, мы обсуждаем ситуацию, он сообщает, что объявили мой рейс, я говорю «нет, я к Гарри» и опять! Я думала, что это никогда не кончится, думала, что в один прекрасный момент просто сойду с ума.
– Доктор боялся, что это может произойти.
– Доктор тут не причем.
– Кстати о докторе, а что это за разговоры, что заклинание ангела-хранителя – черная магия?
– Кто тебе сказал?
– Сметвик.
– Он просто осёл! Не слушай его. Это всё страшные сказки, которые специально распространяют, чтобы маги не знали, что есть заклинания, которые не всякому доступны. Это рушит доктрину равенства.
– Не могу поверить, что слышу это от тебя.
– Гарри, ты же должен меня знать, я умею признавать факты. А это факт. Есть такие заклинания. Правда, это не доказывает, что одни маги лучше других, это всего лишь говорит о том, что мы все разные. Ну, так что в этом плохого?
– Ничего, – пожал он плечами с улыбкой, – я так вот очень рад, что мы с тобой такие разные. Это открывает всякие приятные возможности.
– Это что – была пошлая шуточка? Не надо, я всё равно не оценю. Тем более, в моем состоянии. Придется тебе подождать некоторое время, чтобы я смогла их понимать.
– Какое? – он продолжал ехидно улыбаться.
– Ну-у, по моим оценкам, если меня выпишут через две недели, на работу я вернусь на третью, а… всякие прочие занятия можно, стало быть, через месяц, если осложнений не будет.
– Ага, вот так значит! На работу можно, а прочие занятия – потом, попозже.
– Га-арри! – позвала она его тоненько. – Скажу тебе по секрету, как бы ты скоро не начал мечтать об обратном.
– Да ни за что на свете!
– Ты же не знаешь, о чем мы разговаривали в том самом аэропорту, – она тяжело вздохнула, – и что я никак не могу заставить себя начать рассказывать.
– Может быть, попозже, когда ты немного окрепнешь?
– Нет! С какой радости я тогда устроила весь этот спектакль? Сейчас, а там… будь что будет.
– Ладно, – он кивнул, – я слушаю.
– Он… Оно… Это… к тебе очень благоволит.
– Ты имеешь в виду…
– Ха…
Он прижал палец к губам.
– Да. Он.
– И чем я ему приглянулся?
– Тем, как ты распорядился Дарами. К тебе по очереди попадали все, но ты не стал их рабом. Тем, что уничтожил второго, негодного хранителя. Ну и последняя история, тоже… Старые боги на Древних очень, очень злы.
– Постой, а Дамблдор?! Разве он не распоряжался Дарами достойно?
– Гарри, Дамблдор – не хранитель. Это, во-первых. И потом… я не хотела тебе говорить в прошлый раз, чтобы тебя не огорчать, но Дамблдор соблазнился камнем, оттого и пострадал.
– В каком смысле?
– Он вызвал свою сестру.
– Правда? Хорошо, и что же? Я тоже вызвал своих родителей.
– Ты вызвал и отпустил. А он – нет! Не смог. Он всю жизнь страдал от чувства вины, и когда появилась возможность что-то исправить, попытался, думая, что его любовь окажется сильнее запретов. И был проклят!
– Откуда ты это знаешь?
– От Аберфорта. Старший брат хотел поделиться с ним новостью, пытался оправдаться.
– Почему он тебе рассказал?
– Потому что я с ним беседовала, Гарри, потому и рассказал. Или ты думаешь, у него много собеседников?
– Да уж. Хотя он и сам виноват, мог бы и вылазить на люди, хоть изредка.
– Для того, кто всю жизнь ведет нелюдимый образ жизни, это тяжеловато. Но поделиться ему есть чем, поверь.
– Верю. Так и что дальше? В нашей с тобой истории.
– В твоей, Гарри, истории. Я тут так – сбоку припёку.
– Не наговаривай на себя!
– Да я и не на себя. Всё на тот же грёбаный мёртвый вихрь!
– Гермиона, ну как ты выражаешься?!
– Да пошёл он в задницу! Ненавижу!
– Ну, успокойся уже. Всё кончилось.
– Ничего не кончилось. Всё только начинается.
Он выжидательно посмотрел на неё.
– Понимаешь, у него довольно странное представление о дарах. Он решил закончить всю эту историю на тебе.
– Какую историю?
– Да с Дарами Смерти же! Все потомки братьев, и твои предки, Гарри, в том числе, оказались прокляты и провели несчастную жизнь, окончившуюся, так или иначе, плохо. Теперь, сами Дары уничтожены, из потомков остался ты один. Но проклятие-то никуда не делось! Не смотри на меня так. Нет бы взять и как-то убрать его! Но это чудище решило по-другому! Оно решило, что на тебе всё и завершится, никаких больше хранителей, никаких больше несчастных потомков Певереллов. Понимаешь, что это значит?
– Признаться, пока не очень. Если бы так, меня проще было убить.
– Проще. Но тебе решили оказать благодеяние. И заодно выполнить контракт до конца. Всё ещё не понимаешь? Он будет убивать твоих детей! Наших с тобой детей! Сколько бы их не было, он их всех заберет. Сегодняшний – только начало!
– Подожди… – он пытался остановить её пересохшим от волнения ртом. – Но как же? Это же не мой…
– Не имеет значения! Без разницы, чей он будет. Если ты назовешь его своим ребенком, он его заберет. А ты НАЗВАЛ его своим ребенком, не далее, как вчера.
– Но при чем тут ты?! – заорал он. – Это же я виноват, я проклят, я – хранитель! При чем тут ты?!
– Ох, Гарри, я для него – дорогая тебе собственность. Ты же слышал, как он меня назвал тогда? Ненавижу, ненавижу! Уф!
– Но это же всё не так!
– Какая разница? Ты защищал меня, прикрыл собой, не желал отдавать, я – самое ценное твое достояние. «Безссделушшка»! Или ты думаешь, он понимает, что такое любовь? Я обречена теперь быть твоей женой, Гарри, обречена, вот в чём ужас!
– Ужас?! – опешил он. – Разве ты не хочешь ею стать? Я думал…
– Господи, Гарри, да я ничего в жизни так не хочу, как этого!
Он пожал плечами.
– Ну как ты не понимаешь?! – на её глазах выступили слёзы. – Разве так я хотела, чтобы мы соединились?! Разве такого будущего желала? А теперь получается, будто всё решили за меня. Это похоже на то… на то… что со мной происходило в этот год. Меня снова будто насилуют, Гарри! Тобой – вот что ужасней всего! И ещё наши дети… Боже!
Она разрыдалась, не в силах больше сдерживаться, а он сидел, как чурбан и не знал, что ему теперь делать, что сказать. Он никак не мог переварить то, что услышал. Получается, что это действительно было никакое не счастье, что её возвратили назад. Её послали отбывать повинность! Она должна была рожать детей, которых будет забирать эта тварь!
– А если мы не будем этого делать? – спросил он твердо.
– Ты о чем? – отозвалась она, всхлипывая. Он дотянулся до столика, взял салфетку и осторожно промокнул слезы с её лица.
– Кто нас заставит заводить детей? Не будем этого делать. Что тогда?
– Тогда? – она помотала головой. – Не знаю. Тогда контракт не будет выполнен, наверное, он будет ждать до тех пор, пока мы этого не сделаем.
– Это что же получается, мы будем жить вечно?! – усмехнулся он. – Ведь тебя возвратили, несмотря на то, что не было никаких шансов выжить. Получается, мы бессмертны, пока не заведем ребенка?
– Хм, – она слабо улыбнулась, – не думаю, что он согласится ждать так долго. А как ты считаешь?
Он почесал в затылке.
– Ну, судя по тому, что у него впереди вечность, ему должны быть по барабану подобные мелочи.
– Но мы же, рано или поздно всё равно выйдем из репродуктивного возраста.
– Раз ты сказала, что речь идёт и о приемных детях тоже, выходит – это не имеет значения.
– Мне надо подумать. Возможно, обсудить всё с коллегами. Ситуация какая-то фантастическая. Всё же не думаю, что нам стоит испытывать его терпение и рисковать жизнью понапрасну. Может и не прокатить в следующий раз.
– Я снова затащил тебя в ужасные неприятности, Гермиона. По моей вине ты…
– Замолчи! Прошу тебя! И послушай меня внимательно. Ты же хочешь, чтобы я стала твоей женой? Надеюсь, хочешь? Или нет? После всего, что произошло?
– Да, да, да!
– Тогда не смей больше мне говорить о своей вине передо мной! Мы оба в этом завязли. С самого начала, ты помнишь? С Пушка, с тролля! Мы вместе, и вместе за всё отвечаем. Если попробуешь снова каяться, будешь дожидаться меня с работы до часу ночи, и проклинать тот день, когда на мне женился! Впрочем… – она слегка улыбнулась, – ты и так будешь проклинать.
– Вот уж нет!
– Тогда поцелуй меня.
Он наклонился и осторожно приложился к её губам, тут же почувствовав жуткий привкус эликсира, так что невольно пришлось скривиться.
– Не нравится?! А придется делать это очень часто, Гарри Поттер!
– Что, пить эту гадость, которая у тебя на губах?
– Нет, балбес, целовать меня! И не только. И всё… остальное придется делать часто. Очень часто!
– Ого!
– Вот и «ого»! Раз всё так случилось с нами, тебе нужно будет постоянно меня отвлекать. Придумывать что-то, чем занять моё свободное время, иначе я очень быстро превращусь в стерву. Ты ещё не знаешь, какой невыносимой стервой я могу быть!
– В жизни в это не поверю!
– Не верь, не верь. Посмотрим, как ты заговоришь, когда я начну каждый день нудить и пилить тебя по каждой ерунде. Начну к тебе придираться, глупому обормоту! Так что тебе придется мной заниматься. Основательно заниматься. Ты готов к этому? Всё еще хочешь на мне жениться?
– Конечно, я готов. Даже уже начинаю выдумывать нам занятия. Правда, всегда считал, что ты то уж себе заскучать не дашь.
– Гарри, ты же не хочешь, чтобы я приходила с работы и тут же усаживалась за неё вновь, так ведь?
– Ну уж нет!
– Вот поэтому я запланировала, что дома буду посвящать работе не более двух часов в день, за исключением особых случаев.
– И когда же это ты успела всё спланировать?
– Сегодня утром, когда причесывалась.
Он вдруг вспомнил этот момент. Неожиданно он всплыл перед ним – ярко, зримо, словно произошёл только что. Её зачарованные глаза в зеркале, то, как она разрыдалась и бросилась к нему в любовном порыве. Тогда казалось, что впереди их ждут только счастливые времена. И потом сразу следом всё, что на них обрушилось. Теперь, кажется, больше никаких препятствий, но горький привкус ужасного «дара» словно висел в воздухе, а на самом деле, внутри них самих. Он пока ещё не мог до конца понять, осмыслить то, что она ему поведала, он и о детях-то никогда до этого всерьез не задумывался, хотя Джинни как-то раз в письме заикнулась по поводу его планов на этот счет. У него не было никаких планов. Он просто жил, просто работал, просто общался с окружающими и не думал о себе, как об особой единице – родителе. Для него все мысли об этом являлись простым наблюдением со стороны за другими. Хотя Андромеда и твердила, что из него выйдет отличный папаша… она так и говорила – «папаша», но даже общение с маленьким Тедди не приводило его в какое-то особое состояние, то самое, которое, вроде как, должно навевать желания самому стать отцом. Так что пока он не чувствовал вообще никакого внутреннего дискомфорта по этому поводу. Возможно, когда-нибудь что-то такое и могло возникнуть, но сейчас ему хотелось заботиться только об одном человеке – том, который лежал сейчас перед ним, укрытый простыней. Гермиона ещё сама была во многом похожа на большого ребёнка. Умом он понимал, что для женщины подобная угрожающая перспектива воспринимается гораздо серьезней, но именно что умом. Понять, что она чувствует по этому поводу, он не мог. И не собирался даже пытаться, просто принимал к сведению на будущее быть осторожным с некоторыми темами, чтобы не вызвать у неё плохую реакцию. Ему хватало собственных переживаний о её самочувствии, и о том, как они будут строить свою совместную жизнь. Гораздо больше его волновала внезапно открывшаяся перспектива не иметь возможности умереть. Он усмехнулся про себя странной иронии жизни. Волдеморт все свои силы потратил на то, что досталось ему самому совершенно даром, но добился прямо противоположного. Более того, сам он не просто не стремился к обладанию этим, но считал для себя, скорее, проклятием, раз уж оно так огорчало его любимую женщину.
«Правду говорят: отдавать лучше, чем брать!» – подумал он мимоходом, и почему-то ему сразу вспомнилась Джинни. Её имя уже проскользнуло в его размышлениях, но только сейчас ему пришло в голову, что она всё это время продолжает сидеть там, в крохотном вестибюле и мучиться догадками. Ему разом стало стыдно.
– Гермиона. Гермиона! – редко когда бывало, что он отрывал её от раздумий, а не она его, но на этот раз случилось именно так.
– Да, Гарри, – сказала она устало.
«Пожалуй, пора заканчивать эту беседу и дать ей отдохнуть».
– Надеюсь, все секреты на сегодня раскрыты?
– Боюсь, что да. Ты ждал чего-то более интригующего?
– Миона! Пожалуйста!
– Я тебе сколько раз повторяла: не мионкай! Я чувствую себя какой-то кошкой в этот момент.
– Что в этом плохого? Киса. Киса-киса-киса!
Она прикрыла глаза и покачала головой.
– Ну какой же дурак! Ты хоть понимаешь, о чем я тебе рассказала? Тебя это совсем не волнует?
– Знаешь, Гермиона, я тебе сейчас скажу одну вещь, и это вполне серьезно. Меня волнуешь ты! Это правда. Вот уже столько лет каждый раз находилось что-то очень важное рядом. И это не давало мне тебя как следует разглядеть. А потом и уделять тебе достаточно внимания. И, знаешь что? Хватит! Ну вот честно – хватит! Мне надоело оглядываться по сторонам и думать о том, что будет. Я хочу волноваться о тебе. В первую очередь. Думать, что для тебя важно, заботиться и посвящать тебе всё время, что у меня есть. Я даже готов, если хочешь, уйти с работы, если ты, в свою очередь, сделаешь то же самое, и жить с тобой просто, проживая наследство. Только я и ты. Всё время. И будь, что будет!
– Гарри! – её глаза были влажными, но тон вполне деловой. – Прости, но тебе не удастся запереть меня в клетку.
– Я не собирался…
– Не спорь со мной. Пожалуйста. Все мужчины в этом смысле одинаковые. Они все хотят не выпускать из рук. Контролировать. Я… очень ценю твои слова, и, если бы ты стал настаивать, я бы согласилась. Пришлось бы согласиться. Ты же знаешь, я не могу тебе отказать ни в чем важном. Но это буду уже не я. Не запирай меня, Гарри, пожалуйста. Иначе я сойду с ума.
Он наклонился и осторожно расцеловал её лицо.
– Всё будет так, как ты скажешь.
– Я скажу, что нам надо еще подумать, где мы будем жить. Ты же понимаешь, я не хочу возвращаться… в тот дом!
– Как? А Гриммо?
– А Джинни?
– Там место хватит на всю семью Уизли!
Он понял, что ляпнул не то, и тут же захлопнул рот с виноватым видом, но она сделала вид, что не заметила его слов.
– Гарри, я не смогу жить под одной крышей с женщиной, у которой увела мужа.
– Она считает наоборот, что это она увела. Впрочем, мы же сами можем у неё спросить. Она сейчас сидит, мается под дверью.
– Ты с ума сошел?! Она решит, что мы собираемся выгнать её из дому.
– Я понимаю. Я просто хотел спросить, может, ты хочешь её видеть?
– Конечно, хочу! Раз уж мы всё обсудили, пускай зайдет, я попрошу у неё прощения.
– Боюсь, она собирается сделать то же самое, – улыбнулся он.
– Да, Гарри, мы все только и делаем, что просим друг у друга прощения. Это как-то… не очень правильно, наверное.
– Ну, твою угрозу по поводу «до часа ночи» я запомнил, так что от меня теперь извинений не дождешься.
– Никогда не думала, что ты настолько мелочный, чтобы придираться к словам! Ужас, что за муж мне достался!
«Во всяком случае, лучше, чем предыдущий», – подумал он с сарказмом и сам же его устыдился. Чтобы скрыть выражение своего лица, он встал и пошёл к двери, чтобы позвать Джинни.
– Гарри! – остановила она его, когда он уже взялся за ручку. Он обернулся. – Как я выгляжу? Она меня не испугается? Не хочу это видеть в её глазах.
– Не беспокойся. Джинни не из слабаков!
Она сидела на стуле, наклонившись, вложив руки между сжатых коленей и тихонько покачивалась взад-вперед. Ему снова стало совестно, что он не попытался уговорить её уйти.
– Джинни, – прошептал он, и она встрепенулась, бросив на него вопросительный взгляд. Сейчас с взметнувшимися бровями и приоткрытым буковкой «о» ртом она удивительно напоминала ему маленькую себя, глазевшую на него при каждом удобном случае.
– Не хочешь зайти?
Она кивнула и распрямилась, зачем-то взлохматив волосы, и в два шага добежала до двери палаты.
Она вошла тихонько-тихонько, на цыпочках, как будто боясь разбудить пациентку. Гермиона тут же впилась в неё встревоженным взглядом, сдвинув от напряжения брови и закусив нижнюю губу. Джинни медленно приблизилась и сказала как-то легкомысленно:
– Привет!
И потом внезапно просто рухнула вниз и уткнулась Гермионе куда-то в плечо. Её волосы на мгновение покрыли лицо подруги. Когда она подняла голову, на глазах стояли слёзы. И не просто слёзы, Гарри тут же по всем внешним признакам определил, что приближается гроза.
«Я зря её впустил», – подумал он, но было уже поздно.
Она взяла ладонь Гермионы меж двух своих, покачивая её, словно не зная, что с ней делать, а потом как-то беспомощно оглянулась в его сторону.
– Здесь же нельзя курить?
Он молча помотал головой.
– Джинни, пожалуйста, прости меня… – начала Гермиона, но та вдруг резко повернулась к ней и бросила коротко и зло:
– Заткнись!
Он открыл было рот, но она ткнула в него пальцем.
– И ты, ты тоже заткнись! Вы оба. Раз уж ты выжила, героиня херова, я тебе хочу кое-что сказать. Признаться кое в чем.
Она наклонилась к её ладони и поцеловала кончики пальцев.
– Я хотела, чтобы ты сдохла! – это вырвалось из неё буквально истерическим вздохом, как будто она была на грани того, чтобы завопить во всё горло. – Я сидела там и мечтала, мечтала только об одном – чтобы ты всё-таки сдохла!
Слёзы хлынули у неё из глаз и, кажется, всё стало понятно.
– Как же ты достала меня, достала до такой степени, что я света белого готова не видеть, лишь бы уже когда-нибудь избавиться от тебя! Ты бешеная, упрямая, тупая сука, которая только и делала, что портила мне всю жизнь! Я всегда тебя ненавидела, так ненавидела, что готова была просто подняться ночью, положить тебе подушку на лицо и давить, давить, до тех пор, пока твои слабенькие ручонки не перестанут дергаться, чтобы больше никогда не слышать твоего писклявого голоса, читающего очередные никому не нужные нотации, чтобы не видеть этих твоих спутанных волос, этого вечно мелькающего туда-сюда перед глазами лица, чтобы уже выкинуть тебя из своей жизни и забыть, не думать, не мучиться от бессильной ненависти! Ты всё испортила, всю мою жизнь! Что тебе стоило схватить этого придурка за шкирку еще на третьем курсе и просто ткнуть его носом, сказать «теперь ты мой парень, всё, не обсуждается»! И он бы побежал за тобой, как баран на веревочке, никуда бы не делся. Но ты же выбрала другой путь. Ты решила всем вокруг испортить жизнь, ВСЕМ! Из-за тебя я вынуждена была переживать в прошлом году эту комедию, этот грёбаный фарс под названием «свадьба», который абсолютно ничего не гарантировал, пока ты постоянно крутилась вокруг! Переживать и трястись от страха каждую секунду, каждую грёбаную секунду! У-у, как ты достала меня, сука! А потом ты стала трахать меня этими своими письмами, до потери сознания, до того, что мне уже белый свет был не мил! Ты всё вокруг только портишь! Мне, моему брату, моим родителям, чокнутая ты сука! Всё из-за твоей вшивой правильности, из-за твоих принципов, из-за того, что ты же не можешь по-людски, нормально, только через жопу! А потом ходишь и перед всеми извиняешься. «Изви-ини-ите!» Да кому усрались твои извинения?! Кому нужны твои подвиги, самопожертвование, кроме тебя самой и горстки таких же чокнутых, как ты?! Вроде этого, который стоит сейчас и смотрит, как баран…
