Текст книги "Визит из невыразимого (СИ)"
Автор книги: Pinhead
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)
– По-вашему, это нормальный способ приглашать людей на работу? Используя шантаж?
– Позвольте, шантаж подразумевает угрозу, какие же угрозы были высказаны с нашей стороны? Напротив, мы предложили выгодную сделку. Или вы считаете, что наше предложение было недостаточно весомым? – добавил Боумен с долей иронии.
– Вы не оставили ей выбора. После того как вы сообщили, что я – хоркрукс, она уже не могла вам отказать.
– Скажите, а вам самому, мистер Поттер, оставили выбор – жертвовать собой или нет? Разве вы могли тогда отказаться?
– Я сам принимал это решение.
– Но и она тоже принимала решение сама.
Он опустил голову. Этот Боумен был тем ещё пройдохой, спорить с такими всегда тяжело, они всё время находят какую-нибудь уловку, чтобы выставить себя в лучшем свете.
– Я отвечу на это вот что: в том, что я оказался тогда в безвыходном положении, была вина конкретного злодея. Именно сделанное им зло лишало меня выбора. Выходит, вы тоже сотворили зло.
– Но разве не от этого самого выбора мы предложили вас спасти?! Где тут логика?
– Вы предложили меня спасти за плату. Взимать плату за спасение жизни – низко!
– А разве медики не взимают плату за спасение?
Он снова опустил голову. Они как будто находились на разных полюсах. Либо этот Боумен просто не в состоянии был понять, о чем речь, либо искусно притворялся, в любом случае, беседовать с ним дальше на эту тему не имело смысла.
– В конце концов, мистер Поттер, разве ваша подруга осталась недовольна сделанным выбором? Она получила даже гораздо больше, чем хотела.
– Возможно и так. Но я считаю…
Он хотел сказать, что если вдруг произойдет чудо, и Гермиона выживет и вернется на работу, то нужно сообщить ей, что она свободна от своего обязательства, но потом подумал, что если всё-таки чудо произойдет, она его прикончит за такие слова, и никакие чудеса ему тогда не помогут.
– …я считаю, что не хочу больше это обсуждать.
– Так это все ваши вопросы, мистер Поттер?
– Нет, есть кое-что еще. Например, как вы смогли одновременно оказаться на той поляне в одну и ту же нужную секунду? И каким-таким способом Гермиона вычисляла Руквуда с большого расстояния? И почему она точно знала, что среди вашего отдела нет предателей, но Руквуд при этом умудрялся вас как-то обманывать. Это всё довольно странно, вам не кажется?
Незнамо почему, но как-то инстинктивно, каким-то шестым чувством он определял, что все эти вопросы связаны. Что-то общее в них было, как будто они были нанизаны на одну и ту же нить, проходящую сквозь всё это дело.
Боумен переглянулся со своим помощником.
– Я понятия не имею, мистер Поттер, как вы умудрились обратить внимание и, главное, связать все эти вопросы, но, разрешите мне, пожалуйста, на них не отвечать. Проблема в том, что это секретная информация.
– Дело ваше. Но и вы тогда не узнаете то, что хотите знать.
– Мистер Поттер, поверьте, в ваших же интересах ответить мне. И в интересах вашей подруги.
– Скорее всего, у неё уже больше нет никаких интересов. И не будет.
Боумен тяжело вздохнул.
– Ну ладно, будь по-вашему. Однако я не думаю, что вы сможете понять это правильно, так что пеняйте на себя.
– Вы уверены? – неожиданно вмешался помощник Боумена. Гарри в первый раз услышал его голос, и он оказался таким же невыразительным, как весь его вид.
– Бросьте, Троттер! Наш собеседник настолько уже увяз в этом деле, что как бы нам ни пришлось в скорости признать его внештатным сотрудником. К тому же, глупо надеяться, что то, что связывает этих двоих, не преодолеет любые запреты.
По виду Троттера, однако, было заметно, что аргументы его не убедили. Он недовольно нахмурился и пожевал губами, но оставил свои возражения при себе.
– Видите ли, – Боумен снова повернулся к Гарри и пригладил свою прилизанную прическу, – между сотрудниками Отдела Тайн существует тесная ментальная связь.
– То есть?
– Ну, вы же знаете что такое легилименция? Нам удалось расширить рамки этого явления до приличного расстояния и подключить нескольких адресатов. Разумеется, только специально для этого подготовленных. Это было сделано для того, чтобы над особо сложными загадками работать сообща буквально. Сливать разум в одну цепочку.
– Погодите, вы хотите сказать, что любой из вашего отдела может в любую минуту залезть другому в мозги?
Внезапно перед его глазами всплыли события прошлой ночи. Неужели в тот самый момент, когда он считал, что находится наедине со своей любимой женщиной, тут же присутствовала ещё дюжина совершенно незнакомых персонажей. В тот самый момент, когда она сходила с ума от наслаждения, они все следили за ней и наблюдали? Что за чудовищный гротеск?!
– Я же сказал, мистер Поттер, что вы всё поймете совершенно неправильно. Разумеется, ни о чём подобном не идет речь! Подумайте сами, кто бы захотел работать в таких условиях? Слияние происходит только с согласия и только для нужд отдела.
У него от сердца отлегло. Он уже вообразил себе, как Гермиона двадцать четыре часа находилась с целой кучей народу у себя в голове, и ему стало нехорошо. Хотя что-то ему подсказывало, что в особых случаях согласия могли и не спросить. Но об этом Боумен ему бы точно ничего не рассказал.
– Получается, о том, что творилось у неё дома, вы не знали?
– Ну конечно нет! Вы снова выставляете нас какими-то чудовищами. Неужели вы считаете, что мы просто так оставили бы нашего коллегу в подобном положении?
«А не коллегу?» – вертелся у него на губах вопрос, но он предпочел не вступать в новую полемику. Внутри себя он всё более и более чувствовал неуместность этого разговора под этой дверью. Это был еще не полноценный стыд, но что-то уже похожее на него, поэтому он решил поскорее закончить обмен почти бесполезными репликами.
– Ладно, у меня последний вопрос, мистер Боумен. А что на счет меня? Гермиона как-то обмолвилась, что я с самого начала в этом деле. В конце выяснилось, что кроме меня вообще некому было остановить то, что нам всем угрожало. Это что – случайность? Меня не оставляет чувство, что кто-то будто подстроил, чтобы я оказался в центре событий. Даже тропа у водохранилища – и та носит моё имя.
Боумен внезапно улыбнулся.
– Вот тут вы ошибаетесь. Тропа вовсе не вашего имени. Всему виной горшок.
– Горшок?!
– Видите ли, подразумевается, что это тропа, по которой носили горшок. Раньше она шла точно к известному вам кругу камней, и название с тех пор так и осталось в памяти.
– Я не понимаю.
– Раньше в ритуалах довольно часто использовался большой горшок, который ставили в центр круга. Для жертвоприношений. Туда складывались… разные вещи. Человек, который нёс горшок, шёл впереди процессии. Вот так и появилось название.
– Разве не горшечник?
– У магов не бывает горшечников, разве вы не знали? А вот молодым посвященным зачастую доверяли держать этот самый горшок.
– И как это связано со мной?
– Вы знаете, почему ваша фамилия Поттер, а не Певерелл?
– Хм, ну я… честно говоря, никогда не задумывался над этим. Я и о том, что потомок Певерелла узнал не так давно.
– Странно, что ваша подруга вам не рассказала эту историю, уж она-то всегда с особенным любопытством изучала всё, что связано с Дарами Смерти. Впрочем, учитывая особую вашу чувствительность к некоторым сторонам жизни, я могу её понять.
– К каким ещё сторонам? На что вы намекаете?
– Всего лишь на то, что вам было бы не очень-то приятно узнать некоторые подробности. Сам ритуал, который затеяли братья, чтобы вызвать Ха… Повелителя мёртвых, был довольно грязен. Настолько, что даже по тем временам вызывал сильное осуждение у окружающих. Впрочем, семья Певереллов всегда славилась тем, что преступала границы, как возможного, так и дозволенного. Их отец создал немало замечательных заклинаний, как и многие в роду до него, поэтому братья решили не отставать, породив нечто неслыханное. Река в известной легенде – лишь аллегория… хотя, не думаю, что вы поймете, о чём я. Скажу только, что их затея увенчалась полным успехом, но им самим, конечно, и в голову не пришло, чем придется за него заплатить. Каждый из них получил всё, что просил. Старший – власть, в лице самой сильной палочки, средний вернул погибшую невесту, младший… Вот с младшим сложнее. Вся затея была целиком организована двумя старшими братьями, а он? А он только держал горшок, что бы в нём ни находилось. Он был в ужасе от того, в чём принимает участие, но и отказаться не мог, это был вопрос, связанный со славой всего рода. Штука в том, что на этот раз слава оказалась весьма недоброй. И он попросил для себя плащ невидимости, чтобы скрыться на время от осуждающих взглядов. В результате, каждый из трёх отдал за полученные Дары самое ценное, то, чем он больше всего дорожил. Старший – жизнь, средний – свою невесту, которую обрёл, но снова вынужден был потерять, младший… он тоже расстался с тем, что было ему ценнее всего. Со своей фамилией! Плаща оказалось недостаточно, чтобы спастись от соплеменников, разгневанных кровавым ритуалом. Ему пришлось бежать и скрываться. И так для всех он постепенно превратился из носителя знаменитой и славной фамилии в поттера – в того, кто держал горшок! Поучительная история, не правда ли?
– Да… – сказал Гарри тихо, вдруг осознавая, что его вопрос о себе был изначально бессмысленным. Дело было вовсе не в Отделе Тайн и не в заговоре вокруг него, дело было в нём самом. Вся эта история в какой-то степени была завершением той – старой – истории. Как и в какой – он не знал, но эта бесконечная линия предков снова предстала перед ним. И недаром они встретились – он и Том – в той самой финальной схватке. Недаром все Дары как-то сошлись в их руках. Этот замысел был пограндиознее одного конкретного дела. Возможно, потомки братьев до сих пор платили за то, что те сотворили. Судя по тому, что Гермиона не стала рассказывать ему подробностей, сотворили они и вправду что-то невыносимо грязное. Видимо, он и был последним из тех, кто окончательно должен был искупить ту – прошлую вину. Возможно, и тем, что помог отправить обратно в бездну веков тварь, которая могла положить конец всякой истории.
– Он сказал… – Гарри сглотнул воздух, внезапно чувствуя какую-то поразительную беспомощность, – Повелитель мёртвых сказал, что мы заплатим оба. Оба отдадим самое ценное.
Старший сотрудник Отдела Тайн стремительно встал, одобряюще похлопал его по плечу и произнёс:
– Это замечательно! Вам нечего волноваться, мистер Поттер! Она обязательно выживет.
С этими словами он развернулся, и они оба со своим помощником быстро зашагали по коридору. Так, что Гарри едва успел вскочить и крикнуть:
– Эй, что это означает?!
Но они даже не подумали реагировать, всё быстрее удалясь от него, и уже оказались у поворота в главный коридор. Еще одна его попытка обратить на себя внимание тоже окончилась безрезультатно.
– Да вы просто чокнутые! Все! В этом вашем ненормальном отделе! – заорал он вслед, не в силах более сдерживать рвущееся из него нервное напряжение.
Но, конечно, этот его крик не мог изменить ровным счетом ничего. Он опустился обратно и понял: всё, что ему остаётся – только сидеть и ждать.
Глава 25. Пациентка из первого бокса
В самом сердце зимы здесь пахнет весной
Я могу падать семь раз, но я поднимусь на восьмой.
БГ.
Когда, наконец, дверь отворилась, Джинни уже снова сидела рядом с ним. Она больше не пыталась заговаривать, только изредка бросала на него мрачные взгляды. Ему трудно было понять, о чём она сейчас думает, он и сам-то не понимал, что происходит у него в голове, эмоции сжались где-то на самом дне гулкого как колодец отверстия, которое образовалось на месте его привычного образа мыслей. Он чувствовал, что ей уже до смерти хочется уйти отсюда, повидаться с родителями, которым сейчас тоже должно было быть несладко, вырваться из этого узкого аппендикса, насыщенного его напряженным отчаянием. Такое вот парадоксальное сочетание. Он давно уже отчаялся, но, вместе с тем, напряжение не спадало. Слова Боумена тут помогли мало, они только заронили в почву сомнений зернышко дополнительных колебаний. Но Джинни продолжала ждать вместе с ним, видимо, посчитав это своим безусловным долгом, что только ещё сильнее увеличивало существующее напряжение, а он не считал возможным предложить ей уйти, она бы подумала, что он не хочет её видеть и обвиняет в произошедшем. Поэтому, когда открылась дверь, в пространство коридора словно разрядилось какое-то жуткое чёрное облако, заставив подпрыгнуть вверх все эмоциональные показатели.
Вышедший устало вздохнул и промокнул лоб аккуратным белым платком, вынутым из кармана. Это был всё тот же колдомедик, с которым он столкнулся в вестибюле. Как-то автоматически пришла в голову мысль, что тот слишком уж часто потеет.
«Не сбросить ли вам чуть-чуть вес, доктор? И не перестать ли волноваться понапрасну?» Какие нелепости, порой, лезут в голову, когда душу переполняет внезапно возникший страх!
Джинни дёрнулась на месте, как только увидела доктора, порываясь встать, но поняв, что Гарри сидит, сдержала себя. Даже когда он сам медленно поднялся навстречу вышедшему, она осталась сидеть, видимо, сообразив, что только он, и никто другой имеет сейчас право задать тот самый вопрос.
Он и сам это осознавал не хуже её. Только вот язык отчего-то не желал поворачиваться. Поэтому он просто устремился навстречу, с лицом, полным немого вопроса, думая, что этого окажется достаточно.
– Меня зовут Сметвик, мистер Поттер, – зачем-то сразу представился колдомедик, бросая на него настороженные взгляды, – Гиппократ Сметвик. Мы уже как-то давно встречались, но вы меня вряд ли помните.
– Гиппократ?!
– Красноречивое имечко, не правда ли? Нетрудно представить, что проблема выбора профессии передо мной не стояла, – он криво улыбнулся. – Впрочем… вы же, наверное, хотите узнать, что с вашей… мм…
– Подругой.
– Да, да… – доктор снова промокнул платочком запотевший лоб. – Я скажу вам честно: я с таким сталкиваюсь в первый раз! Да!
– С каким? – недопонял Гарри, чувствуя, что мистер Сметвик постепенно начинает напоминать ему стеснительного палача.
– Вы знаете, что принесли нам в лечебницу мёртвое тело, мистер Поттер? Да. Мертвее не бывает.
Он ощутил, как снизу от ног медленно поднимается волна оледенения.
– Нет, нет! – воскликнул Сметвик, увидев выражение его лица. – В действительности, оно только казалось мёртвым, вы знаете?!
Нет, положительно, палач разжигал хворост уж слишком медленно!
– Ещё продиагностировав пациентку на каталке, я подумал, что нет смысла везти её в операционную. Но, вы же знаете, случаи бывают всякие, так что… Она подала признаки жизни, когда мы переносили её на операционный стол. Да. И тогда мы начали за неё бороться. Я говорил вам, что с таким ещё не сталкивался? Мы теряли её. Да, теряли. Потому что, вы знаете, ну невозможно было её вытащить! Поверьте. Год назад нам сюда привозили много раненых, я знаю, что говорю. Она возвращалась семь раз. СЕМЬ РАЗ, вы можете в это поверить?! Это совершенно невероятно! Когда мы уже думали, что все усилия бесполезны, что она мертва, она снова возвращалась. Как будто играла с нами. Знаете, в таких случаях говорят, что душа к телу гвоздями прибита, да. Хотя таких случаев, как сегодня, не бывает, уж поверьте!
– А разве никто у вас не владеет заклинанием… ангела-хранителя? – решился он вклиниться и задать вопрос. – Ну, которое может удерживать душу, пока…
– Не надо, – оборвал его Сметвик, – я знаю. Вот что, мистер Поттер, мы здесь, в лечебнице Святого Мунго не практикуем чёрную магию. Да! Зарубите это себе на носу! Не практикуем.
– Чёрную?.. – опешил он. – Но…
«Вот это номер!» Выходит, он жив, только благодаря чёрной магии?
– Никаких «но», мистер Поттер! Никаких «но». Не практикуем и не планируем.
Видно было, как мистер Сметвик пришёл в сильное возбуждение. Он снова покрылся потом и принялся буквально тыкать в лоб и волосы своим платочком, кидая на Гарри встревоженные взгляды. Он успокоился только спустя пару десятков секунд и продолжил, видимо, решив, что пора уже закончить начатый ранее монолог.
– В конце концов, нам удалось стабилизировать её положение, так что…
– Так она жива?! – Гарри почти закричал, уже не в силах терпеть эту сцену, поджарившую его почище всякого адского огня.
– Она безусловно жива, мистер Поттер…
– Слава богу!
Он услышал, как Джинни за его спиной шумно выдохнула, словно всё это время сдерживала дыхание.
– …но, видите ли, есть одна проблема…
Ну, конечно! Так всегда и бывает. Всегда есть какая-то проблема. Так-то всё хорошо, только вот… и затем следует что-нибудь, что обесценивает напрочь прекрасную новость.
– Говорите, – кивнул он угрюмо.
– Такие частые и долгие, скажем так… мм… визиты на ту сторону не могут не сказаться на-а… На мозге. Да. Вы же понимаете. Поэтому я не уверен… мы не уверены, что даже если она очнётся, а это вовсе никакой ещё не факт, то она… останется прежней. Такой, как вы её знали.
– Объясните, – потребовал он, чувствуя, как холод снова охватывает его тело ледяными объятиями.
– Да что уж тут?! Скорее всего, она, как это обычно говорят… мм… будет просто растением. Да.
Сзади поперхнулась Джинни. Он опустил голову, не желая, чтобы выражение его лица стало достоянием взгляда колдомедика.
– И ничего нельзя сделать?
– Если так и произойдет, то ничего. Да. Ничего. Я сожалею…
Вот оно! Вот как это достало его. Достало их обоих. Она жива – конечно, кто же спорит! Если даже доктор Сметвик в этом уверен. Формально. Только вот толку от этой формальности чуть! Какая мерзкая, отвратительная ирония! Всё по правилам, всё соблюдено, но в действительности – обман! Обман, обман, гнусный обман! «Лишитесь самого ценного». Её блестящий разум – вот то, что она в действительности ценила больше всего! Он вдруг вспомнил мага из Отдела по контролю за магическими существами, лишенного Долоховым памяти на Ланди. Его бессмысленный взгляд, пальцы, медленно копающиеся в банке с консервами… Это чудовищно – увидеть её такой, он просто не сможет этого выдержать. Если бы она знала, она бы предпочла смерть подобному существованию. Она отдаёт разум, а он теряет её, так или иначе. Теперь это просто пустая оболочка. Живая, но от Гермионы в ней одно только название. Если только каким-то чудом доктор не ошибается. Один раз он уже ошибся, вдруг повезет снова.
В глубине души он хорошо понимал, что не бывает такого сказочного везения два раза подряд. Впрочем, почему два? Доктор сказал: семь! С другой стороны, у кошки девять жизней, а ведь Гермиона побыла кошкой в свое время, пусть и недолго. И потом, что означали слова Боумена о том, что он может не волноваться за неё? Хотя, тот мог сказать их, просто чтобы от него поскорее отделаться. В любом случае, он будет продолжать верить до самого последнего.
– Я хочу её увидеть.
– Она сейчас без сознания, мистер Поттер… – начал Сметвик.
– Я хочу её увидеть! – повторил он твёрдо, не оставляя шансов на отказ.
– Хорошо, пойдемте со мной, – доктор сделал несколько шагов по коридору.
– А-а, как же?.. – он растеряно указал на дверь операционной.
– Вашу подругу уже перевели в специальную палату для подобных сложных пациентов.
– Но как?! Её же не провозили мимо меня. Или я спал?
– Успокойтесь, вы не спали и не сошли с ума. У нас есть специальный проход из операционной, чтобы не таскать таких больных по коридорам. Пойдемте же.
Он отправился за колдомедиком, и Джинни поднялась и пошла следом за ними, он не стал ей препятствовать. Если уж она так хочет досмотреть эту драму до конца, что ж, кто он такой, чтобы ей мешать?
Они вышли в главный коридор и свернули направо, прошли мимо еще одного такого же ответвления, видимо, в другую операционную, а потом сквозь двустворчатые двери попали в небольшой вестибюль, с маленьким столом в центре, за которым сидела дежурная сестра. В разные стороны выходили три двери с надписями «Б1», «Б2», «Б3».
– Как пациентка в первом боксе? – спросил Сметвик у сестры.
– Ничего нового. Что могло измениться за десять минут, доктор? – она бросила любопытный взгляд на Гарри.
Сметвик кивнул и повернулся к нему.
– Там сейчас пара человек персонала, проводят некоторую… мм… профилактику. Быть может, вы всё же подождёте хотя бы до того момента, как станет более-менее ясно…
– Я хочу её видеть!
– Ну что ж. Думаю, ваша… мм… жена, вполне может пока побыть здесь, если вы не против. Да. Пойдемте. Только… – он вдруг остановился, – еще один момент. Совсем забыл вам сказать, – он вдруг покосился на Джинни. – Вы же понимаете, что полученные травмы никаких шансов не оставили на…
В этот момент дверь палаты «Б1» распахнулась и оттуда буквально выскочила молодая женщина в мантии колдомедика.
– А, доктор Сметвик! – выкрикнула она. – Очень кстати. Пациентка пришла в себя.
– Что вы говорите? – расширил глаза тот. – И зачем же вы решили побегать по коридору, вместо того, чтобы контролировать её состояние в такой ответственный момент? Да.
– С ней сестра, доктор. Дело в том, что она… – женщина замерла и посмотрела на Гарри, – повторяет только одно слово, как заведенная, и ничего не желает слушать!
– Что же она повторяет?
– Только «Гарри, Гарри», и всё.
– Посмотрите, как мы вовремя подошли! – похоже, доктор Сметвик снова начал потеть. – Пойдемте же! Пойдемте скорее. Кажется, чудеса на сегодня не заканчиваются.
Палата оказалась совсем небольшой, но уютной, снежного цвета стены тонули в полутьме, высокое окно тщательно зашторено и только над самой кроватью, стоявшей в дальнем углу, горел яркий белый свет, давая возможность рассмотреть пациентку практически сразу с порога.
Он считал, что ему уже удалось лицезреть её в самом худшем виде из всех возможных. Мёртвое лицо – что может быть хуже этого?
«Кажущееся мёртвым!» – с усилием поправил он себя.
Но сейчас она выглядела ещё хуже, чем тогда, когда без признаков жизни, залитая собственной кровью, сидела между кроватью и подоконником. Живыми воспринимались лишь глаза, которые сильно запали в глазницы, и на фоне резко осунувшегося лица выглядели просто огромными, учитывая ещё и гигантские синяки, которые их окружали. Создавалось ощущение, что она провалялась в коме несколько месяцев, а не часов. Скулы и подбородок заострились, а кожа отдавала неприятным восковым отблеском, и её цвет тоже напоминал воск – серовато-желтый, неестественный, как будто с освещением было сильно не всё в порядке, хотя его-то как раз вполне хватало. Впечатление дополнялось полной неподвижностью лицевых мышц, завершая иллюзию восковой маски, из-под которой глядели медленно поворачивающиеся глаза. Её густые волосы были подняты и убраны под специальную повязку на голове, и открытая шея производила впечатление неприятно тонкой, «цыплячьей». Остальное тело было полностью закрыто простыней, руки тоже, виднелся только самый краешек ладони.
Он бросился через всю палату, задев по дороге сестру с большим стеклянным сосудом странной формы в руках, и упал на колени перед кроватью, схватив её ледяную ладонь и прижав к губам.
– Гермиона! Гермиона!
Её глаза нашли его, и она, лишь слегка приоткрыв губы, прошептала:
– Вот и ты.
– Ага! – тут же послышался за спиной голос Сметвика. – Пациентка узнает знакомые лица. Давайте-ка мы сейчас же займемся её реакциями.
– Доктор! – воскликнул Гарри возмущенно и обернулся. – Дайте же ей чуть-чуть прийти в себя!
При этом он потянул за собой её руку и понял, что она не двигается дальше определенного предела. Край простыни приподнялся, и он обнаружил перевязи, державшие её руки в фиксированном положении.
– Что это?
– То это! – сказал Сметвик, подходя ближе. – Если вдруг она придет в себя и начнет поднимать руки слишком высоко, это может плохо сказаться на полученных ею повреждениях. Да, да. Ей необходим покой и полная неподвижность. Покой и неподвижность! А вы создаёте много лишнего беспокойства.
– Ну, хорошо, – он осторожно поместил её руку в то же положение, что и раньше, попутно отметив смертельную бледность её кожи.
– Ты как? – спросил он у неё почему-то преувеличенно тихо, как будто устыдившись стоявших вокруг него медиков.
– Я в норме, – прошептала она, и он вдруг понял, что она пытается улыбнуться, но у неё не получается. Губы не слушаются.
– До нормы ещё очень далеко, милая леди, – наставительно произнес Сметвик, – очень далеко! Да. Нам ещё нужно проверить, что у вас с головой. Просто необходимо. Так что ваш друг сейчас пойдет домой, а мы займемся вашим состоянием. Давайте, давайте, юноша.
– Доктор… – вдруг произнесла Гермиона, и её глаза буквально впились в Сметвика, – вы уйдёте.
– Что такое?
– Дайте… эликсир…
Она повернула глаза в сторону стоящей сестры.
– Давайте-ка, я здесь сам буду решать, что и когда вам надо употреблять.
– Я бы на вашем месте не спорил, доктор, – сказал Гарри со слабой улыбкой.
– О чём это вы?
В ответ он только многозначительно пожал плечами.
– Хорошо. Сестра, дайте пациентке немного эликсира. Сейчас это действительно не помешает.
Сестра подошла и молча опустила длинную трубку, выходящую из сосуда, вставив её в губы Гермионы. С трубки сорвалось несколько капель, после которых Гермиона внезапно скривилась, и тут же её губы обрели большую свободу. Она ухватилась ими за край трубки и сделала жадное всасывающее движение, непрерывно морщась. По палате распространился слабый, но отчетливый запах виггенвельда.
– Вот так, – её голос стал чуть громче и понятней, хотя начал звучать ужасно хрипло. – А теперь… доктор… оставьте ёмкость… Гарри… и покиньте нас… на время. Вы все.
– Что это за командирские замашки, юная леди?! – возмутился Сметвик. – Вы не у себя в Министерстве или где вы там ещё работаете. Я не допущу…
– В Отделе Тайн, – подсказал Гарри, продолжая улыбаться.
– Так и что же? – голос Сметвика внезапно сел. – Всё равно это не основание, чтобы…
– Доктор, – прервала его Гермиона, смотря на него пристальным взглядом, – давайте договоримся. Вы… даёте нам… с Гарри… поговорить столько… сколько нам потребуется… а потом… он уйдет… и сутки… не будет вас… беспокоить.
– Сутки?! Гермиона, я не уйду отсюда ни за что на свете!
– Гарри… – прохрипела она строго, – не капризничай. Мне будет нужен… покой.
– О'кей, о'кей, – протянул он сокрушенным тоном, – я обещаю.
– Ну, хорошо! – Сметвик, казалось, уступает словно под прицелом палочки. – Но имейте в виду, за последствия будете сами отвечать, мистер Поттер. Пациентке нужен полный покой, как она и сама заметила. И учтите, мы будем под дверью, и если что-то пойдет не так, нам придется выставить вас в любое время. Да. В любое время.
Гарри не смотрел в его сторону, ни на секунду не отводя взгляда от Гермионы, но был практически на сто процентов уверен, что доктор сейчас промакивает со лба пот своим платочком.
– Дай ещё, – сказала Гермиона, когда медики вышли из палаты, которая вдруг разом словно увеличилась в размерах.
– Это не вредно? – осведомился он.
Она сделала попытку повертеть головой, но вместо этого ответила.
– Смесь крове…восстанавливающего… живо…творящего и… виггенвельда.
– А как ты определила?
– По запаху… Гарри… ты такой… обормот! Дай ещё… или тебе нравится… когда я… такая беспомощная?
– Надо бы мне тоже придумать для тебя какое-нибудь обзывательство на те случаи, когда ты говоришь подобную чушь, – возмутился он, поднося трубку к её губам.
– Только попробуй! – она жадно припала к эликсиру, хотя по её лицу видно было, насколько гадкий у него вкус.
После нескольких глотков она облизала губы, часто заморгала и снова попыталась повертеть головой. Он поставил сосуд на столик у окна, осторожно присел на кровать и, склонившись над ней, взял в руки обе её ладошки.
– Ну вот как же ты умудрилась?! А? Ну вот как?!
– Кто меня нашёл? Ты?
– Да, – он опустил голову, не желая вызывать в памяти те эпизоды, когда он шёл как в бреду в опустевшей квартире по кровавому следу.
Сейчас внутри него словно что-то оттаивало. Он был рад, что всё обошлось достаточно быстро. Потому что оттаяло бы всё равно, но оставайся он к тому времени в неведении, боль была бы такая, что он не знал бы, как её пережить. Любовь к ней настолько пропитывала его, что буквально заполняла каждую клеточку тела. Его бы просто разрывало на куски. Теперь вместо боли внутри постепенно распространялась облегчённая эйфория.
– Гарри, мне жаль, – её голос снова приобрёл привычный тембр, только звучал значительно слабее, и казалось, что она уговаривает. – Мне жаль, что тебе пришлось через это пройти.
– Мне пройти?! О чём ты?! Ты пережила настоящий ад! Как ты выдержала этот год, я не могу себе представить?! Я не в состоянии даже подумать об этом без содрогания.
Он слегка сжал её пальцы, которые всё больше теплели в его ладонях.
– Джинни всё-таки проговорилась?! – на её лице появилось страдальческое выражение. По крайней мере, теперь оно снова могло выражать эмоции.
– Да, рассказала сегодня утром, после того, как я вернулся домой. Собственно, всё и закрутилось из-за этого.
– Я поняла. Мне так не хотелось, чтобы ты узнал. Ну, зачем тебе эти переживания, Гарри?! Всё же должно было быть хорошо, ужас кончился, мы вместе. Зачем?!
– Гермиона… ты… так нельзя! Я понимаю, что ты за меня боялась, но это… это слишком, понимаешь?! Это уже переходит все границы! Это уже не любовь, это какое-то… безумие!
– Понимаю, Гарри. Понимаю, что теперь ты будешь мучиться ещё и чувством вины из-за меня, из-за моих ошибок.
– Ты… о, боже! – он потер лоб. – В следующий раз, если решишь жертвовать собой из-за меня, советуйся не с Джинни пожалуйста, а со мной, хорошо?
– И ты мне разрешишь пожертвовать, если что? – она слабо улыбнулась.
– Нет. Мы просто что-нибудь придумаем. Просто сядем и придумаем вместе. Как раньше всегда придумывали.
– Интересно, что б ты придумал, узнай о моей ситуации где-нибудь в ноябре? Или зимой? Только честно, Гарри. Скажи честно.
Он поднял глаза к потолку. «Честно». Такие вопросы сражали наповал.
– Пошёл бы убивать. Ты права. Ну и что?! – вскинулся он. – Пусть так. Учитывая обстоятельства, много бы мне не дали. Отсидел бы, подумаешь. Зато с тобой было бы всё в порядке.
– Гарри, ты такой дурачок! Тебе бы ничего не дали, я бы тут же просто схватила тебя в охапку и увезла из страны.
– Тогда почему же…
– Да потому что я боялась, что ОН тебя убьет! Как ты не понимаешь? Я же чувствовала это в нём. Ты бы в последний момент стал колебаться. А он, видя, что ему угрожает, видя, что он прижат к стене, колебаться бы не стал.
– Неужели… неужели он настолько… превратился в чудовище?
– Ни в какое чудовище он не превратился. Но страх делает с людьми ужасные вещи, тем более, с такими, как он. А тут ещё к страху примешивалось много чего. Скорее всего, идя к нему «разбираться», ты бы, может быть, изначально и хотел его убить, но передумал бы по ходу, потому что ты не убийца по своей сути. Ты даже в Волдеморта выстрелил экспеллиармусом. Но он, ставя себя на твоё место, твёрдо бы был уверен, что ты непременно его убьёшь.
