Текст книги ""Посмотрим..." (СИ)"

Автор книги: Ola.la

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

***

Дорога до тюрьмы, успевшей всем им стать домом, оказалась не очень веселой. Мишонн, с тревогой поглядывая в сторону Мэрла, которого в подобном состоянии видеть было непривычно, попыталась выяснить у Саши хоть что-нибудь о Карен, раз выдался случай пообщаться. Но та лишь напряженно изучала дорогу, стараясь не отставать от набравшего высокую скорость и явно довольного новым транспортом Зака, и пожимала плечами.

Она не могла сообщить ничего нового, уже в десятый раз вспоминая все происходившее в то время в попытке что-нибудь понять. Но нет, все выглядело вполне натурально, а может быть, они с Тайрисом, уже сообразив к тому моменту, что в Вудбери творятся неладные дела, не замечали странностей в поведении Карен, осторожно расспрашивающей их о тюрьме, проболтавшейся о пленнике и предложившей совместный побег. Хотя, как неуверенно призналась Саша, уже въезжая в открытые для них Андреа и Карлом ворота, ей почему-то казалось, что уход из города организовывался силами не одной лишь Карен. Возможно, ей помогли, или даже специально отпустили, кто знает?

Зак еще копался в бардачке своего нового джипа, когда Саша выскочила из-за руля, командуя Карлу позвать мужчин и сообщая, что у них раненый. Как раз показавшийся на улице Дэрил тут уже уточнил по поводу Зака и даже облегченно вздохнул, видя, что пострадал снова очнувшийся Мэрл, уже тихо бухтевший себе под нос, что братишке не наплевать даже на местных ходячих, к которым он, небось, душой уже давно прикипел. И только его, покалеченного героя, никто не пожалеет, выдав бутылку вискаря и горсть колес от головной боли. На разумное замечание вышедшего Рика о сомнительности подобного метода облегчить его страдания, Диксон лишь хмыкнул, что шериф ничего в жизни и лечении не понимает.

– Он же, правда, про меня спросил? Оте… Дэрил? Да? – восторженно уточнял у окружающих, которые были не в курсе семейных перипетий Дэрила, Зак.

– А говорил, что не такой, – удивленно протянула Бет, покачивая на руках беззаботно уставившуюся в небо малышку Джудит.

– Не такой, – хмыкнула Мишонн, подталкивая счастливого паренька ко входу и следуя за Риком и Дэрилом, помогающим бурчащему, что он и сам дойдет, Мэрлу добраться до камеры.

Сунув по дороге Глену рюкзак с лекарствами, она даже спросить не успела, как Мэгги себя чувствует. Но, кажется, ничего страшного пока не случилось. И это радовало. Приняв максимально безразличный вид, Мишонн указала друзьям, ведущим Мэрла, на дверь своей камеры и притворилась, что не заметила его подмигивания. Это ранение, каким бы глупым оно не было, все же смягчило ее. Уж слишком сильно она испугалась за жизнь Диксона, увидев склоняющегося над ним ходячего. Один укус в шею, и никакая сыворотка бы уже не помогла. Да и он вроде как, в самом деле, спасал ее тогда, а потому заслуживает благодарности. В виде ухода. А обо всем остальном Мишонн подумает потом – после войны. Если это «после» у них еще будет.

– Сотрясение. Жить будет, болтать не перестанет, но ближайшее время ему придется отдохнуть, – сообщила Алисия, пожимая плечами при виде вопроса в глазах Рика. – К назначенному… дню ему должно стать лучше. Я надеюсь. Но не гарантирую.

– Вот! Вот видите! У нас слишком мало людей! Рик, ну ты же знаешь, что я уже хорошо стреляю! Папа! – судя по выражениям лиц набившегося в блок народа, Бет уже не в первый раз заводила эту тему, обращаясь к вышедшему из камеры Мэгги Хершелу, которому явно не до того было.

– Что с Мэг? – шепотом уточнила у Андреа Мишонн, пока все спорили, не соглашаясь с тем, кто, по мнению Рика, спрячется в лесу во время атаки, а кто останется воевать.

– Пока ничего нового, – вздохнула та. – Надеюсь то, что ты привезла, поможет ей, Глен сам не свой…

– Пусть вон… Алисия с Джудит будет! Или Карл и Ной! – снова повысила голос Бет, так отчаянно мечтающая защищать свой новый дом, что даже жалко было девушку, ведь страшно представить, каково это – просто сидеть и ждать где-то, когда за тебя воюют. – А я тоже хочу надрать зад этому гребаному Губернатору!

– Бет! – возмутился Хершел, тут же переводя укоризненный взгляд на Рика, который теперь не только совратителем оказался, но еще и словам плохим его дочку учил темными ночами.

– Моя школа, Голубоглазка, – довольно хохотнул из камеры Мэрл, от скуки, видимо, внимательно прислушивающийся к разговору.

– Тема закрыта. Бет, я не могу… мы не можем позволить себе снова рисковать тобой. Вы дождетесь нас в оговоренном месте. И ты, и Карл, и Ной, что бы они не говорили. Всё. Расходимся, – непреклонный Рик только переносицу устало потер, глядя, как все мрачно разбредаются по своим камерам, на кухню или по другим делам.

Шерифу определенно нужен был отдых, причем не только физический, но главной мерой – эмоциональный. Вот только отдыхать он не умел совсем. Да и обстоятельства не давали: быстро бегущий по коридору Тайрис, который сегодня дежурил на вышке с Бобом, вряд ли так торопился обрадовать их приятной новостью.

– Там снова те люди. С которыми вы уже общались. Из Вудбери, – выдохнул он.

– Идем, – резко кивнул Рик Дэрилу и Мишонн, которая в прошлый раз этих загадочных, якобы желающих лишь мира, чужаков не застала.

Возможно, у них и в самом деле появился союзник, действующий изнутри Вудбери и имеющий гораздо больше шансов покончить с Блейком, чем все тюремные вместе взятые. Или же эти люди, наоборот, лишь втираются в доверие, собираясь здесь по-тихому что-нибудь провернуть, торжественно открыв потом ворота тюрьмы для своего Губернатора? Мишонн склонялась ко второму варианту, просто потому что верить в лучшее им невыгодно. Слишком рискованно. Как всегда в этом мире.

========== Часть 50 ==========

Морщась от новой волны головной боли, Мэрл тщетно прислушивался к удаляющимся шагам, не понимая, куда все так быстро разбежались. Вот ведь вредная Мишонн: вместо того, чтобы сидеть у постели своего раненого героя, держа его за руку, поливая слезами раскаяния и кормя с ложечки чем-то вкусным, она взяла и сбежала куда-то с этим странным шерифом. Что именно было такого странного в Рике Граймсе, он не знал, но порой казалось, что здесь ненормальные все. Кроме разве что ходячих, которых понять было проще всего: им хочется есть. Хотя зачем им есть и как они вообще переваривают съеденное, Мэрл тоже догадаться не мог.

Углубившись в мысли о том, что твари не столько голодны, сколько задались целью истребить человечество, перекусав всех на свете, иначе бы они доедали каждого без остатка, Мэрл сам не заметил, как выпил еще несколько таблеток болеутоляющего, проваливаясь в спасительный сон. Казалось, к нему кто-то приходил, касался лба, что-то говорил мягким голосом, но ему было все равно. Не бьют и ладно. Тем более что сны после такого визита стали еще более интересными, чем были до того. Впрочем, он никогда не жаловался на собственную фантазию и игры мозга, развлекающего хозяина горячими картинками в отсутствие телевизора и журналов с соответствующим содержимым.

Сложно было сказать, когда именно вернулась Мишонн, но, казалось, уже очень поздно. Машинально, почти привычным, пусть и неосознанным, движением Мэрл подвинулся, пропуская ее к стенке, и накрыл рукой, прижимая к себе. И пусть люди какие угодно названия всему этому придумывают, с этой женщиной ему было приятно даже просто спать. Ну, это если, конечно, не вспоминать о ее вредности и нахальности в дневное время суток.

Пробуждение радости не вызвало. Мишонн еще спала, вжавшись в стенку, все тело затекло, а голова просто раскалывалась от боли. На ощупь отыскав на столе рядом таблетки и запив их водой, Мэрл со стоном опустил голову на подушку. Его движения разбудили подругу, которая, как обычно, резко вскинулась на постели, торопясь сбежать. Интересно, она всегда такая была? Как она вела себя по утрам до начала этого всего?

Вот Мэрл обычно спал до полудня: чаще всего на несвежей постели со столь же несвежей девицей под боком, с пустой бутылкой от алкоголя на полу, в комнате, полной окурков и коробок из-под полуфабрикатов. А Мишонн? Небось, просыпалась на белоснежных простынях, целовала своего жениха, необоснованная и совсем глупая ревность к которому заставляла сжимать в кулак единственную руку, пила какой-нибудь свежевыжатый сок и торопилась на пробежку? Нет, она точно ненормальная. Тяжело опустив горячую ладонь на талию попытавшейся встать женщины, он рывком притянул ее к себе.

– Стоять, – рыкнул Мэрл, не узнавая свой голос и пытаясь откашляться под тихий смех Мишонн.

– Я, конечно, слышала, что мужчины любят общаться со своими маленькими, – она прыснула и тут же поправилась, поводя бедрами и заставляя его, уже не тратя время на ожидание, торопливо дернуть молнию на ее чертовски узких и тонких штанах. – То есть, очень большими, конечно, друзьями, но тебе не кажется, что твой приказ слегка… запоздал?

– Лежать, в смысле, – поправился он, касаясь губами ее шеи и с ухмылкой ощущая дрожь, пробежавшую по ее телу. – И молчать, женщина.

– Слушаюсь, – протянула Мишонн, пытаясь изогнуться, дотянуться руками до него, но в этот раз Мэрл ей воли давать не хотел.

Да, он все прекрасно помнил о ее прошлом, не самом лучшем опыте, но, черт побери, сейчас хотелось просто взять ее: единолично, заявляя на нее свои права, заставляя стонать, утыкаясь в подушку на радость тем, кто вдруг решит пройти мимо их камеры, цепляться пальцами за шершавую стену и судорожно подаваться назад, вжимаясь спиной в его грудь. И она, замерев на мгновение, позволила ему завладеть инициативой, доверяя его единственной, но все же многое умеющей руке, отдаваясь ему – полностью. И пусть только попробует еще раз взбрыкнуть, у него на руках будет этот единственный, но неоспоримый козырь в виде ее такого гибкого тела, обмякшего уже в его объятьях.

– И башка прошла. Слушай, Шоколадка, плюнь на этих придурков, считай себя сегодня моим личным обезболивающим, – выдохнул Мэрл в ее плечо, но тут же добавил предусмотрительно. – Только хавку принеси нам.

– Сейчас скажу, кто-нибудь принесет, – с трудом, но все же освободилась она из-под него, ловко соскальзывая с койки и приводя в порядок одежду. – Я вряд ли успею.

– Не понял… Куда спешишь? – окинул он ее подозрительным взглядом.

– Очередной совет о том, как дальше жить и что делать, – беззаботно отмахнулась Мишонн, не выказывая никакого интереса к предстоящему времяпровождению, одну лишь только обреченность.

И Мэрл отлично понимал подругу: сидеть несколько часов, выслушивая пространные речи Рика, все равно не способного придумать ничего толкового для предотвращения войны, было не самым интересным занятием. Что ж, даже его разбитая голова имеет свои плюсы: он может никуда не идти, прикидываясь смертельно больным героем всея тюрьмы. Вдруг разведет кого-то юного и жалостливого на бутылку чего-то горячительного из личных запасов Граймса, которые у того несомненно где-то имелись.

– Ты это, – вздохнул Мэрл, на ощупь пересчитывая хранящиеся под подушкой оставшиеся презервативы и снова переключая свое внимание на собирающуюся уже выходить, так порадовавшую его с утра подругу. – Не парься, чего я там говорил. Мало ли, что я ляпнул. Все путем, короче. Все как надо, все на равных и прочая муть. А если чего-то, ты просто…

– Я просто еще раз воспользуюсь этим, милый, – подозрительно елейным голосом заявила Мишонн, широко улыбаясь и эротично проводя пальцами по какому-то страшному пеньку, зачем-то водруженному ею на стол.

– Чего за хрень? – нахмурился он, не понимая обуявшего ее веселья.

– Ваза, которая тебя… по голове, – прыснула дамочка, в очередной раз доказывая, что женщины и чувство юмора – понятия несовместимые. – Мне пора. Отдыхай, Мэрл.

Наклонившись, чтобы чмокнуть его в лоб как какого-то совсем убогого калеку, Мишонн ловко увернулась от ладони, тут же устремившейся к так соблазнительно покачнувшейся перед его лицом груди. Вот ведь зараза! Но главное, что своя, а там пусть развлекается своими идиотскими шутками, сколько хочет. Только вот пенек этот, по какому-то недоразумению названный вазой, Мэрл на всякий случай все же выбросит при первом же случае. Ну, или Андреа подарит, у ее очкарика все равно мозгов в голове избыток, можно и повыбивать немного.

***

Болеть было скучно. Причем скучно стало уже через час после завтрака, который Мэрлу принесла встревоженная чем-то Бет, не задержавшаяся даже для того, чтобы послушать его шутки по поводу ее отношений с шерифом. И чего все вообще какие-то взбудораженные носятся мимо его камеры? Правда носился народ недолго, и со временем в блоке воцарилась полнейшая тишина, свидетельствующая о том, что все где-то чем-то заняты, и лишь их больной герой вынужден страдать в одиночестве. Хоть бы книжку какую принесли, что ли!

Осторожно приняв вертикальное положение и сообразив, что голова почти не болит и не кружится, Мэрл неторопливо побрел в сторону кухни: на запах и голоса. Картина, представшая перед ним там, была почти идиллической: Алисия что-то помешивала, казалось, сразу во всех трех кастрюлях; Бет рядом варила кашу персонально для мелкой личинки, лежащей в коробке на столе, за которым Андреа чистила оружие; а Саша, сидя в уголке, распределяла все необходимые для оказания неотложной помощи медикаменты по небольшим персональным аптечкам, которые будут выданы каждому перед боем.

– И почему тебе не лежится? Сейчас самое время отдохнуть, – укоризненно покачала головой Алисия при виде Мэрла, упавшего на стул у стенки и устало откинувшегося на спинку – все же он явно преувеличил свои возможности. – Есть будешь? Не тошнит?

– Его аппетит даже смерть, наверное, не перебьет, – не глядя, усмехнулась Андреа. – И где только нагулять уже успел?

– Я сейчас все дам, – засуетилась покрасневшая и явно в правильном направлении мыслящая Бет, заметив его кивок.

А почему бы и правда не перекусить, раз сами предлагают? Еда лишней в это время точно не бывает. Да и приятно, в конце концов, когда так носятся вокруг, стараясь угодить и разве что подушки под спину не подкладывая. Позавтракав второй раз за сегодня, Мэрл под заунывный и совсем неинтересный, потому что без интимных подробностей, рассказ Саши о ее отношениях с Бобом собрался вернуться в камеру, но было откровенно лень вставать и куда-то идти. А на кухне так тепло и даже уютно. Да и не гнал его, осоловевшего, никто, спустя полчаса, кажется, начав принимать за мебель.

А вот это было зря, ведь столь непривычно молчаливый Мэрл слышал все еще хорошо и даже неуютно себя чувствовал при упоминании совершенно женских тем о каких-то там их очень критических днях, которым предшествовал какой-то там синдром страшного настроения и не менее ужасного повышения аппетита. Женщины так смачно расписывали боли во всем теле, ломоту ног, поясницы и еще непонятно каких частей тела, что ему даже жалко стало этих несчастных. А если вспомнить о валяющейся где-то под присмотром своего мужа корейского производства Мэгги, которой вроде как полегчало, но еще не окончательно, и вовсе тошнить начинало.

– Ой, а ты подержишь? Недолго? – пропищал рядом тонкий голосок Бет, которая всего несколько минут назад, зачем-то шепотом, вещала о том, какой ее шериф зануда, неспособный девицу даже за волосы дернуть для разнообразия, не то что миссионерскую позу на что-то более интересное сменить.

Хотя она, конечно, говорила это все совсем другими словами, даже, с непонятным Мэрлу восхищением, отмечая невиданную нежность и неторопливость своего любимого копа, но кому она врала? И дался ей этот слюнтяй? Машинально кивнув глазастой девице, он уже спустя минуту пожалел об этом, понимая, что подержать его просили самую неприятную вещь в этом помещении – ребенка. Попытавшись выдать это вдруг подозрительно закряхтевшее существо обратно его то ли няньке, то ли мачехе, Мэрл не добился ни малейшего успеха, видя перед собой лишь тонкую девичью спину.

– А тебе идет, – хмыкнула Андреа, поднимая голову от оружия и улыбаясь совершенно идиотским образом – почему-то младенцы на всех женщин странно действуют. – И ей нравится, смотри-ка, как бы ты не хмурился, Джу не боится.

– Она чувствует, что в глубине души Мэрл очень добрый и хороший, – ляпнула довольная Бет, и удивленно оглянулась на женщин, не сдержавших смех.

– Блин, баб целый гарем, а спиногрызом заняться некому, – буркнул Мэрл, лишь бы что-то сказать, и небрежно устроив на удивление спокойную девочку на колене, снова прикрыл глаза, откидываясь на спинку стула.

Но подремать ему не удалось. Разошедшаяся шерифова полюбовница вдруг завела совершенно невообразимую по своей глупости шарманку о том, что болезный, а значит, неспособный воевать Мэрл отлично справится с ролью няньки для всей оравы детей, пока она, чудо-воительница по имени Бет, будет мочить вудберийцев направо и налево. Даже не считая эту ненормальную достойной ответа, он только фыркнул, мысленно содрогаясь от представшей перед глазами картинки своего возможного будущего при таком раскладе. А что? Вот так вот согласись один раз младенца пару минут на руках подержать, и оглянуться не успеешь, как год спустя окажешься в сущих яслях, нянча выводок узкоглазо-негритянско-шерифской детворы и единственной рукой помешивая какую-нибудь кашу в огромной кастрюле. А розовый фартук с оборочками из беличьего меха, любовно сшитый ему на день рождения Дэрилом, завершит эту, наверное, очень понравившуюся бы Мишонн картину.

– Да пошли вы на хрен со своими детьми! – резко встал он, сунув тут же завопившую девчонку Бет и не обращая внимания на явно не понявших его дамочек, вышел из кухни.

Уж лучше в пустой камере скучать, чем находиться в этом ненормальном бабском обществе! Шагая по направлению к блоку, он с проклятьями притормозил, прикрывая глаза, перед которыми вдруг все потемнело, и слыша знакомый голос, раздающийся из-за ближайшей двери. Совет был в самом разгаре, и обсуждались там какие-то невероятные вещи. Прислушавшись, Мэрл с изумлением вдруг узнал, что этой ночью в тюрьме были гости, проведшие с шерифом переговоры и, судя по всему, даже пообещавшие решение вопроса с Губернатором. В обмен на мир, сотрудничество в вопросах выживания и… сыворотку. О которой приходившие снова почему-то в темное время суток вудберийцы откуда-то знали. Хотя почему откуда-то?

– А я говорил, что с этой вашей Карен поговорить обстоятельно нужно, – распахнул он дверь, входя в помещение, где, кроме Рика и Мишонн, за столом сидели лишь Дэрил с Хершелом. – Сидите тут, мозги друг другу имеете своей гребаной, уже давно не работающей в этом мире моралью и время теряете. Блин, у меня что, третий глаз вырос? Чего зырите?

– Мы поговорили, – каким-то подозрительным голосом сообщил Рик, не сводя с Мэрла своего фирменного взгляда-сканера, заставляя осмотреться внимательней и заметить сидящую в углу Карен, закрывающую лицо руками.

– Мэрл, тебе лучше вернуться в камеру, – вдруг заявила Мишонн, нерешительно ступая ему навстречу.

– Не понял. С чего это я вдруг должен уйти? И какого хрена я вообще обо всем последний узнаю? – даже не повернулся он в ее сторону, не сводя взгляда с напряженного Дэрила, кусающего губы и тоже всматривающегося в его лицо с явным желанием что-то там разглядеть.

– Потом поговорим, – пробормотал тот, опуская глаза. – Иди к себе.

Нахмурившись и замерев на месте в надежде, что снова накативший приступ головной боли вот-вот пройдет, Мэрл с трудом связывал между собой разрозненные факты гостей из Вудбери, признания Карен, странных взглядов в свою сторону и того, что ему обо всем тут произошедшем, несомненно, важном, не сказал до сих пор никто: ни Мишонн утром, ни родной брат, ни шериф. И получаемые им выводы были совсем уж неутешительными.

========== Часть 51 ==========

К завтраку Мишонн все же опоздала, невозмутимо пожав плечами в ответ на укоризненный взгляд Рика, просившего их собраться сегодня пораньше на небольшой совет после вчерашнего приема гостей. Плюхнувшись на стул, она принялась за еду, задумчиво отправляя сдобренную какими-то специями кашу в рот, сразу запивая ее несладким слабым чаем. Удивительно, как быстро у них расходились все припасы: сколько ни находи, все равно мало. А ведь группа не такая уж и большая, если с тем же Вудбери, к примеру, сравнивать.

Все мысли, путающиеся после весьма приятного начала дня в объятьях Мэрла, на которого Мишонн, после сильного испуга за его жизнь, злиться уже не могла, приводили сегодня к Вудбери. Что неудивительно: ведь полночи она, в компании Рика, Дэрила и прорвавшейся к ним Андреа, притащившей с собой Милтона, хорошо знающего Блейка, общалась с незнакомцами, назвавшимися Доном и Биллом. Правда, общались в основном Рик и Андреа, остальные больше слушали и присматривались к непрошеным гостям.

Несмотря на постоянное желание схватиться за рукоять катаны, приставляя длинное, достаточное даже для двоих лезвие к шеям вудберийцев, стоило признать, что говорят они вполне правдоподобно. Прислушиваясь теперь краем уха к перешептываниям друзей, собравшихся за кухонным столом, Мишонн поняла, что Рик в общих чертах просветил всех о том, с какой целью к ним являлись гости, ушедшие затемно: они всеми способами старались сделать свое отсутствие в городе максимально незаметным. Если не врали, конечно.

И так хотелось верить, что их слова о том, что в Вудбери уже давно зреет раскол, не ложь. Но это все звучало чересчур хорошо, чтобы оказаться правдой. Черт, да им даже воевать не придется, если все пойдет по плану вудберийцев! Да и вообще вмешиваться в их внутренний конфликт не нужно будет: те обещают сами все решить, покончив с властью Блейка путем его физического устранения. Им нужны только гарантии мира и знание того, что жители тюрьмы не имеют никаких претензий к тем, кто останется жить и править в городе. Им нужен мир, возможный обмен продуктами и необходимыми вещами, союз против общего врага, если тот вдруг появится, и еще кое-что. То, что доказывало причастность Карен к тайной оппозиции города. Сыворотка.

О которой они знали и которую хотели иметь вместе с рецептом. Что ж, это было вполне логичным желанием: кто бы не захотел лекарство от укуса ходячего, зная, что оно существует и, видимо, даже убедившись в его работоспособности? Не просто так ведь Карен передавала им сыворотку. Наверное, для проверки, а заодно и спасения кого-то. И, по мнению Мишонн, это, пожалуй, был единственный повод поверить приходившим вудберийцам. Ведь Блейк, узнав о подобном, любым способом как можно скорей постарался бы заполучить сыворотку вместе с Алисией или Милтоном. Он бы не дожидался положенного срока, не рисковал бы, напал бы исподтишка – оно того стоит. Но почему Карен до сих пор молчит?

Именно это Рик и собирался выяснить после завтрака, поделившись данной информацией только с Хершелом, которого тоже пригласил на беседу. Может быть, сегодня этот разговор, наконец, будет успешным и порадует их всех, а самое главное – Дэрила, который посерел уже от переживаний последнего времени. Он даже на Зака, жалобно бегающего за ним хвостом и пытающегося заглянуть в глаза, внимания не обращал. Да и Мэрлу успокоиться по этому поводу не помешает. Хотя, кажется, удар вазой по голове подействовал на него неплохо. Очень даже хорошо. Приятно так…

– И о чем это ты замечталась? – громкий голос Андреа и смешки остальных заставили Мишонн вздрогнуть, поднимая взгляд и только теперь понимая, что она машинально подносит к губам пустой стакан.

Тарелка тоже давно опустела, почти все разошлись по своим делам, а Дэрил умчался освобождать свою принцессу из заточения. Потому Мишонн, только отмахнувшись и приняв свой привычный невозмутимый вид, поспешила вслед за уже выходящим Риком, по дороге успевшим коснуться легким движением руки не только ножки Джудит, но и плеча порозовевшей от удовольствия и смущения Бет.

– Надеюсь, в этот раз молчать она не станет, – вздохнул устало Рик, пропуская Мишонн в комнату первой и заставляя ее хмыкнуть – джентльмен прямо!

– Если продолжит молчать, значит, что-то не так, – кивнула она, удобно устраиваясь за столом и мысленно радуясь тому, что Мэрл плохо себя чувствует, ведь сегодняшнему разговору с Карен он, пожалуй, только помешал бы, здесь нужен совсем другой стиль общения.

Вошедший Хершел тепло улыбнулся Карен, которую как раз заводил внутрь Дэрил, явно не очень уютно себя чувствующий под несколькими взглядами в столь интимной близости со своей женщиной, вцепившейся в его ладонь. Но она и сама быстро поняла, что сейчас не время и не место прятаться за чью-либо спину, и шагнула в сторону ветхого кресла, которое на днях где-то раздобыл Тайрис, принеся сюда. Тем самым Карен отделила себя от остальных, собравшихся вчетвером полукругом за столом.

– Как ты себя чувствуешь? – решил для начала проявить вежливость и заботу Граймс, показывая перепуганной женщине, а заодно и своему верному помощнику, что здесь нет врагов – только друзья, стремящиеся разрешить возникшую непростую ситуацию. – Мы…

– Хорошо, спасибо, – внезапно резко оборвала его Карен и, как-то странно покосившись в сторону Мишонн, сцепила пальцы нервным жестом. – И не надо больше ничего… В смысле, я знаю, зачем вы меня позвали. Дэрил рассказал мне обо всем ночью. О том, что Дон и Билл снова приходили. Ну, и о вашем разговоре.

Даже Хершел удивленно откашлялся, вслед за Риком и Мишонн переводя взгляд на кусающего губы Дэрила, чья внезапная болтливость была действительно неожиданной. Хотя можно было себе представить, насколько коротко и в каких именно, не очень уступающих Мэрловым, выражениях Диксон-младший сообщал информацию Карен. И даже понять его можно было, если допустить, что он, в самом деле, испытывает чувства к этой женщине. А как иначе? Дэрил не был похож на того, кто завязывал бы отношения с человеком, который ему безразличен, которого он готов обманывать и предавать или которому он не верит.

Мысль о том, что сама она не нашла времени хотя бы кратко рассказать Мэрлу о ночных гостях, была задвинута Мишонн куда-то на задворки сознания. Она заботилась лишь о его здоровье: ему сейчас не стоит лишний раз раздражаться и принимать участие в спорах. Ему нужен отдых. И что уж скрывать, группе отдых от него тоже не помешает.

– Так быстрей, – пожал плечами Дэрил в ответ на почти укоризненный взгляд Рика. – Все равно ты сегодня рассказал бы ей.

– Возможно, не всё, – не сдался Граймс, видимо, недовольный тем, что что-то пошло не по плану. – Я надеюсь, это было хотя бы не зря. Карен, тебе есть что сказать? Кроме того, что мы поняли и сами: ты связана с людьми, которые говорят, что они против войны с нами, против Блейка, и даже обещают самостоятельно уладить вопрос.

– Я почти ничего, кроме этого, и не могу сказать. Не потому что не хочу, а потому что не знаю, – вздохнула Карен, наконец, признаваясь в том, что она здесь не просто так.

– Расскажи по порядку. Все, что знаешь. С чего все началось, – мягко попросил Хершел, чей спокойный взгляд заметно помогал ей сосредоточиться и успокоиться.

– Я не… – она вдруг покосилась в сторону Мишонн, потом посмотрела на Дэрила, и обреченно сжала кулаки под подбородком, уставившись куда-то в пустоту перед собой и начиная свой рассказ. – Для меня началось все тогда, когда Фили… Губернатор назначил меня ответственной за пленника, за Дэрила. Он столько рассказывал, какие вы все звери, какие злые, как сами развязали войну, как хотите нашей смерти, но еще тогда, когда был бой, я почему-то начала сомневаться. Молодые девушки, мальчик, младенец – это не армия. Вы не казались похожими на злодеев. И на самоубийц, которые объявили нашему городу войну, тоже. Я стала присматриваться к Дэрилу, прислушиваться к разговорам Блейка, и это кое-кто заметил. Не только Тайрис и Саша, нет. Некоторые наши люди и те, кто присоединился к городу чуть позже. Блейк их принял, потому что хотел увеличить наши силы, но они сразу сказали, что готовы защищать город, если кто-то нападет, но сами войной ни на кого не пойдут. Дон и Билл – одни из этих людей. Я всех и не знаю даже, а с ними познакомилась, когда мы составляли план побега. Они нам помогли.

– Зачем? – не выдержал Рик. – Зачем было отпускать тебя с сыном, Тайриса, Сашу и Дэрила?

– Дэрил был… якобы наживкой для Мэрла и всех вас. Вы бы могли прийти за ним, показывая тем самым городу, что не придерживаетесь мирного договора. Его нужно было отпустить. И еще они… верней, не они, а Шуперт… Он хотел вернуть Цезаря. Им обоим это все давно не нравилось, и Цезарь, он ведь стал после возвращения правой рукой Блейка. Это удобно, понимаете?

– Этот латинос типа против Блейка на самом деле? – вмешался и Дэрил, который, судя по виду, тоже слушал всю это историю впервые. – Серьезно?

– Насколько я знаю, – беспомощно пожала плечами Карен. – Вы простите, я ведь знаю не так много, я слишком давно ушла, потом только парой слов могла перемолвиться с ними всеми. Я, правда, не знаю ничего.

– И все же ты не ответила на вопрос: зачем с Дэрилом, Тайрисом и Сашей отпустили и вас с Ноем? – вернул разговор к прежнему руслу Хершел, задумчиво поглаживая бороду.

– Чтобы я своими глазами увидела, что у вас и как. Им нужен был человек, которому они доверяют, которого они, ну, хотя бы Шуперт вот, хорошо и давно знают. Между нами ничего не было, – торопливо округлила глаза она, поежившись под подозрительным взглядом Дэрила, услышавшего, что его женщину кто-то хорошо знает.

– То есть ты как-то с ними общалась все же всё это время? – с трудом сдерживая улыбку и укоризненно косясь на Хершела и Мишонн, тоже слегка улыбнувшихся при виде этой сцены ревности совсем не к месту, не сдавался Рик.

– Если это можно назвать общением. Каждый раз мне удавалось перемолвиться с ними только парой слов, что тогда с Цезарем, что потом с Доном и Биллом. Даже когда они приходили к тюрьме недавно после объявления войны, разговор был короткий, я боялась, что кто-то заметит.

– Зачем ты им про сыворотку рассказала? – подала голос и Мишонн, пытаясь найти хоть какой-то повод не верить такой с виду искренней сейчас Карен, которая заметно повеселела в процессе избавления от груза тайны.

– Я не рассказывала, – мотнула та головой и, встретив сразу четыре недоверчивых взгляда, поспешила объяснить. – Цезарь нашел в доме Алисии что-то, что навело их на мысль об этом. А когда они спросили прямо… Я не вижу смысла врать – это лекарство, оно не должно быть для избранных. Его заслуживают все! Хершел…

– Ты правильно говоришь, девочка, но… – вздохнул старик, машинально расправляя штанину над протезом.

– Но мы могли бы сообщить о лекарстве в другой ситуации, понимаешь? Уже заручившись полным миром и знанием, что Блейк мертв, – постарался пояснить Рик. – А теперь это одно из условий нашего перемирия. Будущего, возможного или фальшивого – я не знаю, чему верить.