Текст книги "Близнецoвoе Пламя (СИ)"

Автор книги: Моона

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

– Тогда идём со мной.

– Слушаюсь, Кан Лиен.

– И что дальше? – спросила Королева-мать. – Как мы выйдем оттуда?

Лиен убрала руку и положила на эфес меча, опустила ресницы, раздумывая. Решение пришло быстро, словно всегда было в её голове и всплыло из глубин на поверхность. Простое, оно испугало принцессу до холодного пота. Отбросило к той беспомощной девочке, которой она была. Ей придётся встретиться с двумя своими главными страхами. Но Ёнико научил смотреть им в лицо.

***

Ледяной высокогорный ветер непривычно кусал затылок. Те же порывы трепали высокий хвост на голове Лиен. До этого она носила форму воина только на своих тренировках. Сбоку шла пленница в плаще, сильно надвинув капюшон. Он скрывал волосы и даже лицо. Лиен с Ёнико дёргали её за верёвки, она артачилась напоказ, хотя в любой момент могла высвободиться.

Серпантин. Лиен подняла взгляд на путь, утыканный копьями, и вспомнила, как по нему вели Таяну. А она, Лиен, разодетая в платье и шубку, стояла на вершине. То, с чего всё началось. Казалось, это было в другой жизни. Когда они проходили мимо пик, принцесса подняла голову. По распухшим останкам сложно было что-то понять, но она надеялась не узнать в них своих друзей. Догадался ли отец, что она всё подстроила?

Ворота поднялись с железным грохотом.

Лиен шла по городу, чуть не спотыкаясь о попрошаек и беженцев. Они спали, готовили, стирали прямо на улице. Малыши плакали и кричали, люди переговаривались, шипела еда на огне. К обычной затхлости добавились запахи палёного рапсового масла, испражнений, мусора. «Их никогда не было так много. Что же случилось в моё отсутствие?». Перед Лиен пробежала крыса.

Они вышли к дворцовым воротам тёмно-зелёного нефрита, таким высоким, что, если рассматривать резьбу наверху, быстро затекала шея. Кроме ворот, фасада у дворца не было. Лиен отметила, что стражников поставили в два раза больше, чем раньше. Стоило ей с Ёнико сделать ещё несколько шагов – на них наставили копья.

– Цель прибытия? – спросил воин рангом выше остальных.

– Ценный пленник, – ответил Ёнико.

– Отправьте его в темницу.

– Очень ценный пленник, – с нажимом повторил учитель.

– Что за он? – стражник нахмурился, и подошёл чуть ближе.

Спазмом схватило горло.

– По протоколу не дозволено говорить. Вы ведь помните, что значит оранжевый протокол?

Стражник остановился. Даже если он не помнил протокол десятилетней давности – горец не признался, а приказал им идти следом. Тугой комок напряжения расслабился: их впустили. Воины с копьями выстроились полукругом за спиной Лиен. В отражении начищенного нефрита она увидела толпу беженцев, которая голодными волками смотрела на дворец.

Коридоры внутри кишели вооружённой стражей. Лиен чувствовала зудящее, нарастающее подозрение. Перед воротами тронного зала их остановили. Они пришли во время для просителей: очередь была такой длинной, что оканчивалась в коридоре. Тронный зал должен быть заполонён простым людом. Лиен на это и рассчитывала. Останься они с Рюдзином наедине – он бы убил их, не раздумывая. Но он не сделает это при свидетелях.

Гора зарокотала. Пол дрожал, люди кричали и толкались, Лиен расставила ноги, чтобы удержать равновесие. Послышались удары, будто что-то упало в глубине дворца. Когда землетрясение стихло, люди продолжали кричать, толкаться и плакать.

– Вся наша улица разрушилась месяц назад! – Моего единственного сына завалило обломками, мне нужна выплата! – Мой муж погиб в землетрясении, я вдова с тремя детьми!

В животе словно что-то оборвалось, ухнуло в пропасть. Все эти люди здесь из-за бедствий. Если близнецовые пламена не справятся – её дом обречён. Короля под горой свергнут его же подданные. А Лиен предупреждала отца.

– Ученик, – тихо позвал Ёнико. Принцесса чуть повернула лицо, боковым зрением следя за приближающимся стражником. – Я хорошо тебя учил.

Лиен успела чуть поклониться.

– Вас сейчас пустят, идёмте за мной.

Они проследовали за воином в обход очереди. Стражники оттёрли людей от ворот, и, когда створки распахнулись – просители бросились вперёд, вытягивая руки к свету лунных колонн. Будто могли дотянуться до Короля и схватить его за ворот, спросить за всё, что им пришлось пережить.

Толпа внутри заметила троицу и взорвалась негодованием. Этим людям дорогого стоило сюда попасть, а теперь кто-то отбирает драгоценное время. Их время. Стражник из бокового прохода подбежал к трону и припал на колено.

– Ваше Высочество Рюдзин, покои… ваши покои обрушились из-за западной галереи.

Отец уронил голову на ладонь. Он ещё больше поседел за то время, что они не виделись.

Втроём они встали напротив трона. Рюдзин сел ровно, схватился за подлокотники. Если по протоколу и положены слова – они их забыли. Ёнико сдёрнул капюшон с пленницы. Толпа ахнула и опустилась на колени.

– Эми, – отец смотрел прямо, уголки его глаз опустились.

Он вздохнул, чуть подаваясь вперёд.

– Рюджи, – голубые глаза матери искрились былой страстью, как тающий ледник.

Пока изумление не спало, Лиен стянула шлем, скрывающий её лицо. Высокий хвост рассыпался по спине. Её голос чуть хрипел от долгого молчания:

– Кан Рюдзин. Я, Кан Лиен, вызываю тебя на поединок чести.

Слова звучали громче от нервов. И разлетелись эхом до последнего просителя. Мать стряхнула верёвки и обнесла каменный ринг вокруг трона быстрее, чем Король успел что-то понять. Он смотрел на дочь ошалелыми, дикими глазами. «Демиург благословил Королеву магией камня» – шептали люди.

Ёнико растворился в толпе.

***

Камеры горцев были построены для магов жизни, может, для херувимов, но не для Сеилема. О его магии здесь никто даже не догадывался. Вода стекала по каменной стене, где уже образовался рыжий налёт, в ложбинку, чтобы пленники могли напиться. Это большее из того, что им было позволено.

– «Как мы выйдем из камеры?» – спросила Мэл.

Стражник с факелом проходил мимо по коридору. Тепло от огня льнуло к лицу, и быстро исчезало, уступая холоду, еще более свирепому, чем раньше.

– «Можно срезать замок, но это громко и долго» – рассуждал Сеилем, сложив руки на подтянутых к себе коленях, и уронив на них подбородок. – «Можно залить воду между прутьев, потом сделать её твёрдой, чтобы они погнулись»

– «Охрана заметит это и пойдёт нас искать».

Остальных пленников уже по одному увели на допросы, остались лишь они. А близнецовые пламена даже не придумали, что будут врать: они вообще не собирались там оказываться. Другой стражник прошёл вдоль противоположной стены.

– «Пять минут» – сказала Мэл. – «Они проходят здесь каждые пять минут».

– «Придумал» – Сеилем подошёл к замочной скважине и сел на корточки. – «Последишь за поворотом?»

– «Да. Успеешь за четыре тридцать шесть? Тридцать пять».

Сеилем подозвал воду, она проплыла за прутья и затекла в замочную скважину. Внутри замка что-то щёлкало туда-сюда, Сеилем пыхтел, а его пальцы скрючились от напряжения. Торец прохода осветил факел.

– «Сеилем, страж близко».

Все пазы секрета провернулись, дверь отстала от решетки. Послышались шаги патрульного. Близнецы вышли, придерживая дверь, чтоб не скрипела. Они как могли быстро крались в противоположную от огня сторону.

– «Он всё равно заметит, что нас нет» – сказал Сеилем.

– «Не заметит».

Единственным источником света в темнице были факелы. Мэл уже обернулась, чтобы затушить их порывом ветра, когда потолок пошёл трещинами. Страж вышел из-за поворота. Мэл видела его изумлённые глаза. В следующий миг его завалило обломками. Сеилем втащил Мэл в свободную камеру. Последние куски упали туда, где они стояли секунду назад. Херувимка закрылась рукой от пыли и дышала в локоть, горло будто раздирал песок. Пахло землёй и чадом.

Когда пыль улеглась, Мэл могла разглядеть на глыбах узорную плитку. Обломки и каменная крошка засыпали весь проход. «Можно попробовать откопать путь наверх» – подумала херувимка, и эта мысль утонула в раздражении. Сердце ускорило ритм. Мэл бесила эта камера, эта темница, эта пыль. Она хотела кричать, но у неё не было сил. Хотела заплакать, но не могла.

– Идём, нужно найти Лунный Камень, – сказал Сеилем и протянул ей руку.

– Каким образом? «Извините, не подскажете, как пройти к центру земли»?

Мэл даже не обернулась посмотреть, когда насыпанные доверху камни зашевелились снова. Поднялось облачко пыли, обломки перекатились ближе к камере. Кто-то отряхнул ладони.

– Вот вы где, детишки, – сказал Ёнико. Он вытер бороду и упёр руки в бока. – Проводник не нужен?

Сеилем выскочил из камеры и прижал к себе отца. Тот закашлялся от пыли на его одежде. Мэл медленно поднялась, будто стояла на льдине. Она почти потеряла надежду. Сеилем выпустил отца, бородка Ёнико снова была грязной.

– Что вы здесь делаете? – спросила Мэл, когда поняла – Ёнико ей не привиделся.

Он пробил тоннель в другой камере, не обшитой деревом.

– Спасаем вас, – Ёнико достал горящий факел из крепления на стене. – Мы нашли ваши записи. Лиен вызвала отца на поединок чести. Если она выиграет, то станет Королём, и выпустит вас отсюда.

Они зашли в тоннель, и Ёнико завалил вход.

– Откуда Вы знаете, куда идти? – спросила Мэл.

Её голос уносился вдаль, как будто она кричала в колодец.

– Я прошёл всю западную галерею и вернулся обратно. Я один знаю, что там спрятано, – он помолчал, пока шаги эхом отдавались в проходе. – Лунный Камень.

***

Поединок чести – традиция, по которой вызвавший получает титул соперника в случае победы. Но оружие выбирает тот, кого вызвали. А победа – это смерть.

– Мама, что если он выберет не магию? Что, если он знает? – Обхитри его. Сделай вид, что ты хочешь сражаться другим оружием.

Лиен схватилась за меч. Отец заметил это, глаза его снова сузились. Он встал с трона, откидывая меха, что лежали на его плечах. Прислуга сняла с него высокую корону с бусинами и поставила на сиденье. Приз.

– Она же девчонка! – рявкнул Рюдзин, обращаясь к толпе. – Такого Короля вы себе хотите?

«Он будет давить на тебя» – предупреждала мама. Но что бы ему ни ответили – поединок нельзя отменить.

– Кто угодно лучше тебя! – крикнул кто-то сзади, сложив руки у рта.

«Да! Точно!» – нестройным хором повторяли остальные просители. Они пришли сюда не от сладкой жизни. Принцесса распрямила спину.

– Я выбираю, – Рюдзин скривил рот на один бок. Лиен вдыхала, но не могла надышаться. Ладони вспотели на мече, – Магию.

Принцесса в момент отстегнула ножны и швырнула к каменному ограждению. Они со скрипом проехались по полу. Теперь был её черёд улыбаться. Рюдзин тоже избавился от меча, передав его слуге, и все посторонние вышли из круга.

– То есть, ты сбежала, чтобы вернуться и убить меня?

Глыба вырвалась на поверхность, разнося плитку вдребезги там, где стояла Лиен. Но она перемахнула влево на треть круга. «Он любит вызывать чувство вины».

– А ты собирался выдать меня замуж, предав наш род, – его дочь отплатила той же монетой.

Рюдзин повернулся, полы халата взметнулись. Лиен возвышалась на столпе, как дозорный на башне. Она ударила ногой воздух, и первый диск полетел в Короля. «Он старше и не такой выносливый». Она обстреливала его, заставляя бегать по рингу. Наконец, Рюдзин смог поднять щит и тут же повалил вражескую башню. Но когда высунул голову – Лиен уже была на другой.

– Кто тебя учил?

Обстрел начался снова.

– Лучший.

***

– Если я говорю стоять – вы стоите, бежать – бежите, – Ёнико вёл их по квадратному проходу галереи. На них ещё проглядывались остатки отделки, под ногами хрустела керамика. – Если я говорю бросать меня… Ну вы поняли.

Перед ними предстала пещера, непроглядная и пугающая. Один миг она была спокойна, и Мэл успела запомнить её такой. Вдруг стены зашевелились, сходясь в одном месте и разламываясь в другом. Мэл бросилась назад. Ёнико схватил её за локоть и передал факел.

Напротив появилась расщелина.

– Стойте, – Ёнико закрыл их руками, – стойте, – расщелина расширялась, и можно было бы подойти заранее, – бегите!

Ёнико побежал тоже. Мэл и Сеилем шли с ним нога в ногу. Пара шагов – и они бы вбежали в проход. Камень перед ними обвалился, близнецы чуть не упали в яму. Ёнико схватил их за шкирки. Земля под ними опустилась и вытолкнула их вперёд. Они приземлились сразу на середину коридора.

– Подъём, – Ёнико встал на ноги и бросился вперёд.

Проход за ними схлопывался. Они выбежали в гладкий «колодец» – пути дальше не было. Пока не было. Мэл часто дышала через рот, колени тряслись. Ёнико рванул её к себе – там, где она стояла, выстрелил сталактит.

– Ложись!

Близнецы без вопросов попадали наземь. В стены будто ударил отбойный молоток. Полетела крошка. Колодец параллельно полу пересекла круглая колонна. Мэл откашлялась. Она чувствовала мелкие частички даже на языке.

– Наверх, живо! – Ёнико полез на мост.

Мэл взлетела туда и протянула руку Сеилему. Ему оставалась пара шагов. Пол трескался, как засохшая грязь. Полукровка прыгнул, хватаясь за руку херувимки. Отец ухватил его за другую и втянул на мост. Мэл посмотрела вниз и у неё закружилась голова: свет факела не доходил до дна пропасти.

– Ближе ко мне, – Ёнико подошёл почти вплотную к стене.

Близнецовые пламена стояли боком к нему, их стопы и руки соприкасались. У обоих волоски на руках стояли дыбом. Мэл посмотрела в другую сторону. Стена, на которую опирался конец колонны, пошла трещиной. Не успела Мэл отвернуться – Ёнико обнял её и поменялся местами.

– Бегите!

В ближайшей стене открылся проход, и Мэл втиснулась в него боком. Он расширился достаточно и для Сеилема. Мэл оцарапала кисть и щёку, пробираясь между неотёсанными камнями. Острая боль жгла кожу.

– Пап? – Сеилем остановился.

Мэл схватила его за штанину и потянула за собой. Колонна сзади обрушилась, грохоча. Кровь в сосудах остановилась. Мэл оторопела, обернувшись на пустой проём. Ёнико подтянулся на руках и показался у входа. Он ударил кулаками по стенам, выставляя каменные распорки. Джиё догонял близнецов.

Рука Мэл высунулась из расщелины в свободное пространство. Иголочки прошлись по всему телу. «Наконец-то!» – херувимка шагнула, и чуть не свалилась в яму. Она схватилась ладонями за края прохода и с трудом выпрямила спину. Сеилем врезался в неё.

– Ждите, – сказал Ёнико, – дорога появится.

Мэл слышала треск за спиной, но не оборачивалась. Могильная сырость витала в воздухе. Херувимка гипнотизировала черноту перед собой. Руки тряслись, но не от напряжения, губы посинели. Распорки, оставленные Ёнико, разламывались, как ореховая скорлупа. Камень осыпался сзади. Проход сужался.

– Прыгайте!

И Мэл прыгнула в пустоту. Она ударилась стопами о поднимающуюся платформу. Ёнико перекувыркнулся и встал, указал пальцем на тоннель. Близнецы бросились туда. Буквально у их пяток выстреливали колья, что могли прошить человека насквозь. Мэл старалась не смотреть под ноги.

Сеилем вырвался вперёд. Затем шёл Ёнико, и после – Мэл. Она уже запыхалась, икры и бёдра болели, руки устали махать, было жарко. Ёнико споткнулся.

Прошлая Мэл остановилась бы. Но эта кинула факел Сеилему, подцепила Ёнико под мышки и на крыльях бросилась вперёд. Они упали на пол, покатились клубком и развалились на земле, хрипя. Мэл чувствовала каждый ушиб, каждый синяк и царапину. Она встала.

Стены с постоянным шуршанием наползали на них. Их клетушка становилась всё теснее. Они подошли вплотную, всё ждали, что вот-вот откроется путь. Сеилем вытянул руку с факелом наверх.

– Ну он же должен…– Мэл не закончила.

Ёнико прорубил трещину в стене. Навалился на неё, просунул пальцы в проём, и развёл половины в стороны. Они образовали коридор.

– Бегите.

Близнецы пригнувшись пролезли у него под руками. Ёнико с рыком втиснулся внутрь и упёрся в камень. Он держал проход, пока близнецовые пламена перебегали на другую сторону. Лицо Ёнико влажно блестело, со лба падали капли.

– Пещера слева. Он там, – он говорил сдавленно, сипя.

Близнецы ступили на дорожку к пещере, до сих пор вымощенную плиткой. Они обернулись на Ёнико. Его лицо и шея покраснели, вены вздулись.

– Пап? – Сеилем подошёл ближе. – Пап, идём.

Ёнико помотал головой. Сердце подскочило и сорвалось в бездну. Кровь стучала в ушах. Мэл поняла: как только Ёнико опустит руки – коридор схлопнется. Зажатый меж плит, он уже не мог выбраться. Мэл обхватила Сеилема поперёк туловища.

– Аамо ждёт меня, – сказал Ёнико.

Время остановилось. Раздался хруст выворачиваемых суставов, а затем плиты с грохотом сошлись, выплюнув облачко пыли.

– Нет!

Сеилем рванул вперёд. Мэл отклонилась, чтобы удержать его. Чтобы он не сиганул следом за отцом. Сеилем кричал, бросил факел на землю, исполосовал монолитную гору водой. А Мэл прижималась к его спине, вцепившись мёртвой хваткой, и молча плакала.

Ёнико всегда думал на шаг вперёд.

***

– Ты хоть немного любишь меня? – Лиен тоже умела давить.

Рюдзин толкнул к ней глыбу. Принцесса отшагнула, но камень ударил её в плечо. Лиен упала и покатилась по полу. Сцепив зубы, она приподнялась на локтях. Если не встать – отец прибьет её к плитке колом в сердце. Принцесса перекатилась вбок. Камень врезался в колонну, адуляр дал трещину.

Рюзин послал под землёй импульс. Столб должен был вытолкнуть Лиен за пределы ринга. Она рывком встала, взбежала по колонне и оттолкнулась. Толпа, разинув рты, провожала её полёт взглядом. Лиен прямым телом перенеслась отцу за спину, тут же выстрелив в него. Рюдзин обернулся и пригнулся. Ещё один камень, ещё и ещё. Теперь Лиен теснила его.

Рюдзин врезался спиной в колонну и заскулил. Лиен ухмыльнулась, смахнула выбившиеся пряди с лица. Ноги шагали к отцу, но Лиен будто не управляла ими. Она должна была нанести последний удар. В животе всё сворачивалось в комок. Она должна была убить его, если хотела спасти друзей и свой народ.

Лиен остановилась, сделала вдох, собираясь. Рюдзин сверкнул глазами повыше её плеча. Уловка, чтобы она обернулась.

– Меня не-

Отец толкнул её на пол. Лоб ударился о ступень трона, зазвенело в ушах. «Сейчас он убьёт меня». Но Король не спешил. Папа смотрел прямо распахнутыми глазами. Его зрачки сузились до точек, губы дрожали. Струйка крови вытолкнулась у него изо рта. Только тогда Лиен заметила арбалетный болт, торчащий у него в груди.

Лиен не слышала свой крик, когда слабеющее тело отца осело на пол. На колонне осталась кровавая полоса. Лиен обернулась. Страж, что выстрелил, всё ещё стоял в ринге, трясущимися руками держа нацеленный, но разряженный арбалет. Он не хотел убивать Короля. Он стрелял в Лиен. Каменный кол зашёл ему в спину и с чавканьем вырвался из груди.

Лиен уложила отца себе на колени, убрала со лба мокрые от пота волоски. Её подбородок дрожал. Она сжимала его сухие, холодеющие руки.

– Всё хорошо, сейчас придут целительницы, – Лиен закусила губу.

Амаранти бросилась в ринг, подбежала к ним. Очередная порция крови вылилась у Рюдзина изо рта. Он закашлял, и алые капли попали на Лиен. Рюдзин с трудом перевёл стекленеющий взгляд на Амаранти, затем на дочь. Сжал в ответ её руку. Произнёс, захлёбываясь:

– Ты будешь… хорошим королём… А-Лиен.

Принцесса закивала, улыбаясь сквозь слёзы.

– Я знаю, папа, я знаю.

Это была её судьба.

***

«Омниа». Мэл говорила Сеилему о нём, оттягивая близнеца от горы, ведя его по дорожке, заталкивая в пещеру… «Омниа, Омниа, Омниа». Только он напоминал Сеилему, зачем они здесь. Мэл отпустила близнеца, приваливаясь рядом с ним ко прохладным стенам. Херувимка расстегнула ворот. Они только отдышатся чуть-чуть, совсем немного.

Мэл повернула голову на свет. Она и раньше видела лунные камни, холодно-белые, с перламутровой лазурью внутри. Этот же тускло светился болезненно-зелёным. Мутный шар наполовину показывался из горной породы. Он мог вместить в себя херувимку целиком. Мэл переключилась на энергетическое зрение.

Внутри камня «плавали» частицы хаоса. Они выходили ровным, слаженным потоком, сплетавшимся, как канат. Другой канат, питающий Лунный Камень, словно обрывался: часть энергии попадала внутрь, но другая выбрасывалась обратно. Отвергнутые, взбесившиеся нити хаоса разбегались, уплывая врассыпную.

Мэл наугад схватила одну. Та застряла у неё между пальцев. Пересиливая ноющую боль во всем теле, херувимка подошла к центру камня. Она села на стопы и попыталась вплести нить во входящий поток. Частица снова выскочила. Мэл уронила одеревеневшие руки на колени. «Чем же мы должны чинить канал, если не свободными нитями?» – точка между бровей болела от того, как она хмурилась.

Сеилем поднялся и прошаркал к Мэл. Она медленно обернулась. Между пальцев у него сияла толстая ослепительно-белая нить. Она начиналась в его Источнике. Мэл сглотнула, и здесь это прозвучало особенно громко. Кожа похолодела. Сеилем сел рядом и протянул конец близнецу. Мэл схватилась за неё двумя пальцами и вскрикнула.

Жар. Жжение. Даже воздух вокруг причинял боль. Эхо её крика разлетелось по западной галерее. Мэл посмотрела на руку, что баюкала, прижав к себе. На подушечках остались красные пятна. Тоненькие линии на них сплавились. Тело забило дрожью. Она только прикоснулась к чужому Источнику.

– «Хочешь, я это сделаю?» – Сеилем легонько взял её за подбородок.

Мэл опустила взгляд на его изящные музыкальные пальцы. Сможет ли он перебирать ими струны после этого? Она покачала головой и взялась за нить.

Мэл будто латала порванный край, доделывая плетение. Она знала, что делать. Так же, как Сеилем знал, что из Источника можно достать нить. Красные рубцы появлялись каждый раз, как Мэл перехватывала сияющую нитку. Она плакала, не вытирая слёзы, только стараясь, чтобы солёная влага не попадала на раны. Скоро на обеих ладонях не осталось живого места, и рубцы пошли наноситься по второму кругу.

– «Я так больше не могу» – Мэл смотрела на раскрытые окровавленные ладони.

Её руки дрожали от усталости и боли. Она всхлипнула ещё и ещё, но жжение не прекращалось.

– «Давай поменяемся».

Она снова посмотрела на Сеилема. Вспомнила, как он играл на лире и пел, пока они были вдвоём в лесу. С каким удовольствием он подбирал ноты для новых песен. Тепло, тяжесть разливались в груди. Сквозь боль Мэл улыбнулась краешком губ. Нет, кто угодно, только не он.

Она снова взялась за плетение. Запахло жареным мясом. Края рубцов шипели и чернели. Мэл казалось, её кисти прожжёт до костей. За спиной раздался глухой удар. Рука Сеилема подломилась, он лежал на полу, разметав конечности, чёрный локон спадал ему поперёк лица. Его Источник потух.

Мэл поднесла руку к груди и, зажмурившись в ожидании боли, вытянула нить. Она не жгла кожу, нет. Но в солнечное сплетение будто воткнули тонкий нож и медленно проворачивали. Мэл застыла. Она осталась совсем одна. Некому подбодрить её, некому упрашивать и просто быть рядом.

«Сеилем, родители, Омниа» – на каждого Мэл завязывала по петельке. Родной дом, полянка за дворцом, тайная комната в Эр-Кале, орхидеи Сиитлы – Мэл с трудом их вспоминала. Кругом был только камень. Весь её мир сейчас состоял из камня. Спина, ноги, шея – всё затекло. «Сейчас, только передохну» – перед каждым разом Мэл искала в себе крупицы сил. Она боялась только одного – что её Источника не хватит.

Кончик сияющей нити вырвался рывком, натяжение исчезло. Светлячок на груди погас. Тяжёлые, налитые свинцом веки сами опускались. Мэл ещё видела свою руку, соединяющую плетение с концом потока.

Мир завалился на бок, голова ударилась о пол, руки и ноги были слишком слабы. Большая тень упала на выход из пещеры. Но Мэл уже не слышала грохот. Огонь факела последний раз встрепенулся и потух. Сердце стучало в горле. «Смерть всё же нашла нас» – подумала Мэл, проваливаясь в темноту.

С тех пор Западная Галерея молчала.

Комментарий к Глава 13

Хочется ну знаете… просто помолчать. Минута памяти всем, кто не пережил развязку, ю ноу.

========== Эпилог ==========

Солнце настойчиво било в глаза и, как Омниа ни зарывался в подушки – пришлось сдаться и разлепить веки. Он тут же подтянулся повыше: это была не его спальня.

Потолок расписали листьями винограда, на стенах висели, как трофейное оружие, музыкальные инструменты, на серебряное зеркало наброшена шелковая накидка. Одежда лежала и на ковре возле кровати, и на бронзовом треножнике, и на мозаичном столике. Золотой венок покоился на литой шее грифона, что украшала изголовье. Да и кровать была узковата для двоих – Сеилем полулежал у Омниа на груди. Он усмехнулся.

– Мы так хорошо погуляли на свадьбе, что по привычке пришли к тебе.

Сеилем сморщился и накрылся расшитым покрывалом с головой – подальше от громких звуков. Омниа улыбнулся – у него тоже голова раскалывалась от гуляний – и положил руки ему на спину. В спальне витал тонкий, сладковатый аромат: белые орхидеи росли тут уже семь лет.

– Проклятье! – Омниа вылез из-под Сеилема и, не найдя своей одежды, завернулся в покрывало, – Свадьба, Сеилем! Сколько времени? Вечером пир, а мы ещё с кровати не встали.

Его муж свернулся клубочком. Омниа снял с изголовья лавровый венок и пошёл к двери. «Стой. Это же не мои покои» – Император развернулся и пошлёпал босыми ногами обратно.

– Сеилем, прикажи подать ванну, – Омниа присел на край матраса и тормошил мужа за плечо.

– О, так никто точно не догадается, что ты здесь, – пробубнил Сеилем.

Он повернулся к херувиму, а в следующий миг уже подмял его под себя. Омниа смотрел на Сеилема широко открытыми глазами, его грудь часто вздымалась и опадала.

– А что мне за это будет? – промурлыкал Сеилем.

Покрывало на Омниа разметалось, оголяя ноги и бёдра. Сеилем скользнул по ним взглядом и хитро улыбнулся. Херувим хмыкнул.

– Невероятно долгий, страстный, головокружительный пинок под зад, если ты этого не сделаешь.

Сеилем закатил глаза, слез с Омниа и поплёлся к двери, на ходу подбирая и натягивая одежды. Он подозвал слугу и приказал подать ванну.

– На двоих? – уточнили по ту сторону двери.

– Да.

Щёки погорячели от смущения. Как только дверь закрылась, Сеилем с разбегу запрыгнул на кровать.

– Через полчаса будет. Знаешь, что можно успеть за полчаса? – он приподнял и опустил бровь.

Омниа посмотрел на мужа с укором. У них впереди уйма приготовлений, светский вечер, важные гости… Цепочку мыслей прервал поцелуй чуть пониже уха. Омниа запрокинул голову, а губы сами собой приоткрылись.

За столько лет он понял, что сопротивление бесполезно: Сеилем заставит любимого хотеть его, даже если Омниа будет при смерти. Но это не мешало ему бороться. А Сеилему доставляло удовольствие раз за разом выигрывать.

Они выучили друг друга настолько, что могли нарисовать карту: вот тут нужно поцеловать, чтобы он застонал, вот здесь прикусить, чтобы Омниа поджал пальцы на ногах, столько-то подождать, пока весь из себя благочестивый Император начнёт срывать с вас одежду – но Сеилему никогда не надоедало путешествовать поцелуями по его золотистой коже.

Омниа разомлел так, что Сеилем мог делать с ним всё – и он бы не возражал. Любовь – страшная сила, и он отдал её в правильные руки. Многие пытались использовать Сеилема в продвижении своих интересов. Но он был верен Омниа. Ему и только ему.

Омниа сдался, когда начал вскидывать бёдра в такт движениям руки Сеилема. Казалось, воздух вокруг них накалился, а по венам текла лава. Кожа покрылась испариной. Сеилем и сам подавался вперёд, льнул к любимому. Омниа зарылся пальцами в его спутанные локоны, притянул ближе. Их губы соединились в смазанном, мокром поцелуе.

Они излились почти одновременно, капли белёсой влаги смешались на упругом животе херувима. Омниа прижал Сеилема к себе, странно наслаждаясь его раскалённым телом, гулким стуком их сердец, тяжелым дыханием. Даже липкой кожей и резкой жаждой.

– Я люблю тебя, – прошептал Омниа на ухо.

– Ну началось, – как всегда шутил его муж, – теперь весь вечер только это и будешь говорить, – он поцеловал его в уголок губ. – Мой Омниа.

***

Десятки работников ежедневно подстригали сотни кустов, чтобы они сохраняли противоестественную строгую геометрию. Внутри каждого зелёного квадрата рос лабиринт узора, а внутри узора – цветы: белые розы, пурпурные пионы, белый и розовый олеандр, фиалки… Херувимы могли гулять по аллее и любоваться клумбами со скульптурами, хитрыми фонтанами и блестящей в прудах водой. Смотреть, как цветёт джиёсская Вишня-эри и срывать плоды садижанских Караванщиков Лимонов. Торжество человека над природой – вот чем был императорский сад.

Мэл много трудилась, чтобы здесь росло то, что не должно расти в Теосе, и не росло то, что так и норовит вылезти посреди клумбы. Она смотрела на своё творение с открытой террасы. Её руки в садовых перчатках лежали на перилах. Целительницы сделали всё, что могли, но ладони Мэл не стали прежними: вместо линий и трещинок на них были толстые рубцы-разводы, а пальцы не разгибались до конца. Но это ей не мешало.

Внизу журчала ниспадающая струя фонтана, и закатное солнце играло на водяной пыли радугой. Херувимка перегнулась через тёплый мрамор и заглянула в скопившуюся воду. На центральном ромбе её триплета от центра расходились лучи. Мэл улыбнулась своему отражению.

– Не толкайся! – шикнула девушка сзади.

Мэл обернулась. Работница сада приложила палец к губам, прося двух подруг и друга быть тише. «Совсем уже газон вытоптали» – Мэл сцепила руки и сощурила глаза. – «Нужно посадить здесь что-нибудь ещё. Например, кактусы».

Херувимы вытянулись вдоль живой изгороди, что ограждала ту часть дворца, где были покои Сеилема. Плотный кустарник вымахал гораздо выше человеческого роста, но ничто не могло остановить херувимов от попыток подсмотреть за ним. Даже то, что Сеилем теперь в браке.

– Ты уверена, что он не у Императора?

– Да, Юлия с кухни сказала, что Александр слышал, как Белла передала Петре…

– А можно к сути? – не выдержала херувимка.

Остальные зашипели на неё и приникли к кустам. Они до сих пор не замечали Мэл, и она уже собиралась заявить о себе, пока не придумала кое-что получше.

– «Сеилем, не мог бы ты полить цветочки у себя под окном?» – передала она своему близнецу.

Мэл знала, что Сеилем только что вылез из ванной.

– «Конечно» – по его тону было ясно, что он на секунду залез в её голову и теперь был в курсе.

Не прошло и минуты, как у кустарника закопошились. Воздыхатели и сплетники грозились выколоть себе глаза – так они прижались к изгороди.

– Он подошёл к окну, – комментировала девушка для той, что не нашла себе лазейки. – Святой Демиург! Он с голым торсом, – пропищала она. – Открыл окно…

Они завизжали в четыре глотки и бросились прочь от изгороди. Раздался плеск воды. Херувимы сбежали вниз по холму и чуть не загремели носом на террасу: облокотившись на перила, на них смотрела Мэл. Частично мокрые, они снова закричали и полетели врассыпную.

– «Отличная работа, Сеилем» – Мэл запрокинула голову и улыбнулась. – «Спасибо».