Текст книги "Dark and Dangerous Love (СИ)"

Автор книги: Molly Night

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 50 страниц)

– Какого черта я должен тебе лгать? Какого черта я вообще тут делаю, если я, черт, лгу тебе? Ты никто! Просто чертова задница, которой Зейн пользуется в свое свободное время.

– Я говорила не о тебе.

Эвелин повернула ключ в замке, после чего двери легко открылись.

– Не говори, что я тебя не предупреждал, – мрачно усмехнулся Люк за ее спиной.

Эвелин сделала глубокий вдох, прежде чем полностью открыть двери, скрывающие апартаменты.

Теперь, все, наверное, выглядело бы лучше, если бы шторы не были задернуты, тут было бы светлее. Из-за этого освещение было тусклым, придавая помещению темный и мрачный вид.

Тут было грязно. Лампы были опрокинуты; разбитое стекло, Бог знает почему, было разбросано по полу. Темные провалы в бетонных стенах были повсюду, куда ни падал взгляд Эвелин.

========== Часть 103 ==========

Книги, разбитые бутылки, пустые коробки, столовые приборы и сломанные колодки лежали в помещении. Они были разбросаны и по грязным, запятнанным стенам, и рядом с пуленепробиваемыми стеклами.

Эвелин потерялась в своей ярости, она не могла сдержать резкий порыв своих мыслей. В ее голове все смешалось в большую и вязкую кашицу, девушку волновало лишь поглощающее чувство гнева, готовое вырваться через жестокость.

Ощущение от запуска надежных и весомых предметов и их столкновения с еще более прочными объектами пробуждало в ней какое-то возбуждение. Это было самым сильным всплеском адреналина за долгое время. Оно пугало и радовало Эвелин в одно и то же время.

Как бы то ни было, время шло, упавшие часы, которые лежали около камина, тикали, адреналин постепенно исчезал, а Эв обуздывала агрессию.

– Закончила? – она услышала голос Люка чуть поодаль.

Он все еще стоял у входа и не собирался двигаться во время выброса энергии девушки. На его лице появилось скучающее выражение, пока он осматривал то, что осталось от апартаментов Гарри.

“Все выглядело получше, пока Эвелин не решила уничтожить комнату”, – решил парень после нескольких минут исследования. Люк рассмеялся, когда Эв не смогла ответить.

– Если стражи Зейна недостаточно постарались, чтобы разрушить это место, то ты точно поспособствуешь их повышению, когда тиран решит прислать сюда кого-нибудь для проверки.

Эвелин молчала, думая, почему Люк все еще был здесь. Она ожидала, что он бросит ее при первой возможности, ведь парень даже не скрывал, как сильно Блэкберн ему не нравилась.

Эв осмотрела гостиную, которая была в нескольких метрах от входа, и собралась уже пойти внутрь пустых помещений, чтобы найти что-то, что Гарри хотел бы, чтобы она сохранила.

– Не утруждайся, – заметил Люк, понимая, что она хочет сделать. – Мы с Эштоном уже были здесь пару дней назад. Поверь, я могу утверждать, те придурки забрали все, что могло того стоить. Все ценные вещи (как материальные, так и сентиментальные) были подобраны, когда они инспектировали это место. Что ж, все, кроме вещей в сейфе, разумеется.

– Сейф? – повторила слова Люка Эвелин.

– Ты ожидала, что у дворянина вроде Гарри все ценные вещи будут лежать в апартаментах? Этот идиот держал здесь деньги и дорогие вещицы прямо здесь, любой бы мог подойти и взять их, но он не позволял себе оставлять то, что деньгами купить невозможно, на полу.

– Откуда ты знаешь столько о Гарри? – спросила Эв, понимая, что Люк утверждал, он был здесь раньше.

Взглядом она оценила кожаные туфли Люка, темный замшевый пиджак и новенький костюм, показывающийся из-под него. Эвелин решила для себя, что Люк должен быть довольно состоятельным и, скорее всего, властным (в конце концов охранники говорили с ним слишком уважительно).

“Он должен быть кем-то важным и явно дружил с Гарри. Если не друг, то кто-то близко связанный с ним. То, как он говорит о Гарри и Зейне… он не может быть настолько влиятельным, иначе бы Зейн предупредил меня, – потом Эвелин вспомнила, как мало говорил ей Зейн о ком-то важном. – Кто он? – в миллионный раз Эв пожелала, чтобы Зейн не делал из нее слепую, чтобы она думала только о нем”.

– Не твое дело, откуда я столько о нем знаю, – резко ответил Люк. – Какими бы взаимоотношениями не были связаны я и Гарри, не ожидай, что я буду относиться к тебе лучше из-за нашей связи с ним.

– Я и не просила, – она собиралась пойти и поискать сейф, но голос Люка в который раз остановил ее.

– Мне было бы наплевать. Если все те вампиры не смогли понять, как открыть или сдвинуть сейф, я сомневаюсь, что кто-то настолько бесполезный как ты, смог бы.

– Зачем тогда рассказал?

– Потому что у меня есть лишний ключ. Хочешь знать, что внутри драгоценного сейфа Гарри?

– Какова цена? – практически инстинктивно спросила Эвелин. Она зашла слишком далеко, чтобы поверить, что люди будут делать хорошие вещи или помогать другим только по доброте душевной.

Не в Утопии, не в ее мире. Все всегда ищут выгоду. Если не можешь дать им что-то стоящее взамен, то ты не лучше мертвеца.

– Умнее, чем я ожидал, – усмехнулся Люк.

Это напомнило Эв об улыбках Зейна и Джона. Хотя усмешка Люка была намного менее злобной, хоть осадочек после нее и оставался.

“Неужели у них есть специальная школа или вампирская тренировочная академия, где их учат так улыбаться?” – подумала Эв, высоко подняв голову. Она не собиралась становиться жертвой очередного слишком нахального вампира.

Девушка не могла противостоять Джону и Зейну, но Люк был совсем другим случаем. Кем бы он ни был, Эвелин понимала, он вряд ли обладает и половиной силы и влияния, как те вампиры. Что ж, были вещи, которые Эв могла применить против Джона, но заполучить в его качества врага будет потенциально опаснее, чем иметь врага-Зейна.

Тишина затянулась, пока она ждала от Люка продолжения. Эвелин осторожно наблюдала за его лицом, замечая каждое движение бровей или губ. Казалось, что он сражался с собой.

– Я… я ищу кое-кого. Этот кто-то очень важен для меня. И я думаю, с ним случится или уже случилось что-то плохое, мне надо как можно поскорее найти его.

– Я бы с удовольствием помогла, но сомневаюсь, что могу что-то сделать, Люк, прости. Ты выглядишь влиятельно, не думаю, что тебе нужны деньги или что-то другое, чтобы найти друга. Я лишь могу предложить деньги.

Она робко посмотрела на маленькую черную кожаную сумочку и пистолет, который взяла с собой. Во время ярости Эвелин решила швырнуть оба невероятно ценных предмета, будто они ничего не стоили. Это решение было не самым умным. В любом случае, никто не особо умен, когда его тело кипит от злости, а мягкая рука тьмы манипулирует душами как марионетками.

– Мне не нужны деньги, только информация.

– И какую информацию я могу тебе предложить? Зейн никогда ничего не говорит мне. Поверь, если бы это было не так, то я бы не была такой несведущей во многих вещах, – она нерешительно осмотрела апартаменты Гарри, горечь и сожаление появились на ее лице.

– Ты можешь узнать большее, – улыбнулся Люк. Точнее, это была не улыбка, просто ленивое движение лицевых мышц, но Эвелин засчитала это за подобие милого отношение, потому что это было самым близким к тому чувству. – Пойдем.

– Я думала, ты покажешь мне сейф? – Эвелин медленно отступала к пистолету, лежавшему на полу.

– Он наверху, в моих апартаментах.

– Ты сказал, даже стражи Зейна не смогли открыть его.

– Я сказал, они бы не открыли, – поправил Люк. – Что ж, они и сдвинуть-то не могли, но я не так туп, я необычный вампир.

– Кто ты? Почему я должна доверять тебе?

Она подняла пистолет с пола, и Люк закатил глаза. Он мог бы уже сбить девушку с ног и взять пистолет раньше, чем она бы успела дернуться, но, честно говоря, ему было все равно. Он был не в настроении тащить Эвелин всю дорогу к апартаментам чисто из-за пары вопросов.

– Хочешь знать? Давай, ребенок, у нас нет целого дня в распоряжении.

– Не называй меня ребенком, – взорвалась Эвелин, но с пистолетом в руках она чувствовала себя в безопасности. Девушка подняла черную сумка с банковской картой внутри. – Ты должен дать мне причину, почему я должна идти с тобой. Откуда я знаю, какие у тебя мысли и замыслы?

– Милая, у тебя нет выбора. Если хочешь увидеть вещи внутри сейфа Гарри, тебе придется идти. Я сомневаюсь, что твой бесценный Зейни будет счастлив, если кто-то шепнет ему, что его любимая пошла навещать заключенного.

– Ты не посмеешь.

– Посмею, – рассмеялся Люк. – Не все в этом мире хорошие. У меня есть свои приоритеты, хоть Гарри и добрый парень, которым я восхищаюсь, и мой хороший друг, я выбираю себя. прямо сейчас безопасность Кайнзиуса намного важнее тебя и Гарри, и всегда будет.

– Кто такой Кайнзиус? – наполовину закричала Эв, раздраженная тем, что Люк продолжал упоминать мужчину, о котором она ничего не знала, и отказывался давать хоть какие-то объяснения. Она подняла пистолет повыше.

Она не собиралась нападать на Люка, пистолет был в ее рука чисто ради защиты, но держать в руке вещь, способную привести к летальным последствиям, никогда не бывает плохо, если нужна информация.

Люк смотрел на Эвелин как на глупого ребенка. Его взгляд был пропитан осуждением.

– Я не сделаю тебе больно, дитя. Если что-то с тобой случится, то чертов тиран-Король будет здесь через пять минут. Мне не хочется умирать сегодня. Я обещаю тебе безопасность. Просто зайди в чертов лифт. Я не так глуп, чтобы что-то с тобой делать, не волнуйся.

Эвелин нервно сглотнула, взмокшие руки крепко держали пистолет.

– Пойдем, – сказал Люк уже из лифта. – Серьезно, у нас не так много времени. Я даю тебе слово, что не обижу, обещаю. Я уже открыл сейф Гарри. Там есть дневник, который тебе точно захочется почитать, – добавил он, усмехнувшись, когда Эв пошла к лифту. Он знал, что победил.

Австралия

Мужчина-блондин держал в руках большую кожаную книгу с древними пожелтевшими страницами, читая. На тех листах было написано огромное количество заклинаний и легенд. Венис сказала, что содержимое книги было так же старо, как Вселенная, и именно в них содержится решение ко всем проблемам, знание, которое поможет выживанию людей.

– Я не понимаю и половины языков, употребляемых здесь, – пробормотал он. – Они исходят с Земли?

– Галактика – большое место. Не будь так непоколебим по отношению к хаосу, в котором мы живем. Вселенная слишком большая, чтобы иметь только одну населенную планету.

– Я все еще не понимаю, что она поможет сделать с Зейном, со стервой-Эвелин, с тем человеком-парнем и людской цивилизацией. Просто скажи, пожалуйста, Венис, ты не доверяешь мне? Если нет, то зачем попросила прийти и помочь? Что ты хочешь? Потому что я сделаю все, что угодно, ты знаешь.

– Тебе не понравится мой план, – вздохнула Венис. – Чтобы все удалось, вещи, которые тебя не устроят, должна произойти, и мне жаль, что ради этих планов должен быть вызван ты.

– Венис, мне наплевать на мою боль. Я прошел через все, что было возможно. Я больше не маленький мальчик. Мне не нужна защита, я сделаю все, что попросишь.

– Нет, Кайнзиус. Пытки, которые ты испытаешь, не будут физическими, скорее, эмоциональными. Не важно, как ты силен, каким ты стал, у тебя всегда будет одна слабость, – Венис подошла к нему и положила руку рядом с его рукой.

– Это из-за Зейна? – вспылил Кайнзиус. – Я сказал это много раз, я никогда не стану им. Я могу убить, если ты захочешь.

– Нет, я не буду и не смогу попросить тебя о таком когда-либо. Не важно, насколько сильным, холодным, бессердечным и храбрым ты себя считаешь, ты никогда не сможешь причинить вред человеку, создавшему тебя.

Комментарий к

Привет-привет-привеет!

У меня есть вопрос, на который я очень-очень жду ответ.

Я могу выкладывать главы раз в три/два/четыре дня, даже ежедневно (но такие объемы просто убить могут вас о.О), но будете ли вы успевать читать?

Скажем так, я преследую свой корыстный интерес, потому что очень хочу поставить статус “завершен”, но я не хочу портить кому-то чтение (если такие есть).

Буду ждать ответа с:

========== Часть 104 ==========

Дорогой Дневник,

Я не знаю, правильно ли поступает Зейн, так обращаясь с Кайнзиусом. Он был верен Королю на протяжении тысяч лет, и он, скорее всего, единственный, кому хватит мужества стоять за Зейна, хоть в большинстве случаев ему хочется оказаться полезным создателю и заслужить его уважение.

Мне жаль Кайнзиуса, что бы он ни делал, Зейн никогда не гордится им, будто обижен на него. Мне кажется, между ними есть что-то, что должно было случиться довольно давно. Я пытался спрашивать Маркуса, возможно, только он об этом знает, ведь был с Зейном дольше, чем все мы. Маркус отказался говорить мне. Джон пытался накопать информации, но и его попытки были безнадежны…

Дорогой Дневник,

Это происходит, начинается апокалипсис.

Я ненавижу это, ненавижу все, что связано с этой войной.

Да, люди неправы. Зейн поступает правильно, соревнуясь с ними за диктатуру над единственной планетой, подвластной нам. Он спасет всех, не только вампиров и людей, но и тысячи других видов животных, бесчисленное количество жизней. Если люди продолжат уничтожать планету с такой же скоростью, я не знаю, что может произойти. Я не знаю, поймут ли они свою ошибку и изменят ли образ жизни, пока не станет слишком поздно.

Я знаю, Зейн все делает правильно, но… что-то не так. Я не знаю, что думаю о жестокости. Неужели необходимо убивать так беспощадно и бесчестно? Джон убил маленькую девочку вчера во время битвы в Париже. Ей было не больше 6. Он не показал ей пощады, вцепившись в глотку.

Так много жизней: мужчины и женщины, старые и молодые, вампиры и люди… многие умерли из-за этой войны. Неужели им обязательно умирать?

Зейн называет это справедливостью, а я не понимаю. Я не хочу убивать. Мне повезло, я в том же секторе, что и Джон с Александром, они старше меня. Время, кажется, износило их моральные кодексы. Убийство невинных больше не волнует их, но колеблет меня.

Я не буду убивать, если те несчастные не будут солдатами с пистолетами. Разве я глуп, если не хочу забирать жизни, не обращая внимания на расу, возраст и пол? Разве неправильно не хотеть убивать невинных? Не все люди плохие.

Дорогой Дневник,

Я ненавижу себя, этот мир, всех.

Я убил маленького мальчика в Берлине. Он был солдатом. Он был молод, едва ли достаточно взрослый, чтобы выдержать вес пистолета, неопытный и нетренированный. Ему было страшно. Он не хотел сражаться! Почему я убил его? Зачем?

Я не понял, что он ребенок, пока не убил. Я думал, он солдат, потому что именно их я и убивал, злобных подчиненных людских диктаторов. Тому мальчишке не было и четырнадцати. Почему он был там? Джон и Александр подшучивали, что я слабак.

Я слабак? Кажется, я просто трус. Да?

Они хотят послать меня в другие страны, где сражения не такие напряженные. Стоит ли мне идти? Я сбит с толка. Я хочу помочь Зейну, хочу приносить пользу его армии, только так я могу отплатить за дар бессмертия. Но я не Джон и Александр, совсем не такой. Они считают людей безделицами, пригодными только для еды и, может, парочка годится для секса. Я единственный из сектора, кто не затащил в кровать кого-то во время войны. Разве я трус, раз не хочу насиловать женщину? Я пытался поспорить с Джоном и Александром, но они только шутят, говорят, что Зейн не прав, раз держит кого-то настолько молодого и трусливого рядом. Я трус? Почему же я трус?

– Нет, Гарри, нет. Ты больше, чем мужчина, твоя храбрость неоценима, – пробормотала Эвелин, едва дыша, продолжая листать страницы.

Дорогой Дневник,

Зейн посылает Алекса в какие-то бунтующие страны Африки… Александр Великий – лучший лидер, боец и солдат из всех нас. Хотелось бы мне быть таким же, как он.

Эвелин пролистала еще несколько страниц.

Дорогой Дневник,

Я не знаю, сколько смогу выносить это. Постоянный запах крови пропитал воздух, и это убивает меня. Я надеюсь, война скоро закончится. Я просто хочу, чтобы вокруг был мир и добро. Почему мы просто не можем атаковать и убить диктаторов, плохих парней? Почему должна забирать так много невинных жизней, чтобы добраться до человеческих правительств?

Дорогой Дневник,

Я убил тринадцатилетнюю девочку сегодня. Я оторвал ее голову прямо с плеч.Мне хочется, чтобы раскаяние наконец настигло меня… Слишком долго его нет.

Дорогой Дневник,

Я опять убил сегодня.

Дорогой Дневник,

Зейн говорит, что хочет собрать лагеря из пленников-людей. Он хочет держать их в городах с высокими стенами ради запасов еды на момент выигрыша войны. Он сказал, осталось немного. Я надеюсь, эта противоестественная война закончится.

Всем нравится идея, а я не знаю. Мне не хочется голосовать за нее. Это будет жестоко: размножать людей и кормиться их кровью, будто они бездушные и бездумные животные. Я хочу голосовать против лагерей, но тогда буду единственным. Идея понравилась всем.

Я не хочу быть одним против всех. Я не хочу быть трусом или слабаком.

Я буду единственным, разницы ведь не будет, да?

Эвелин остановилась на том месте.

Она почувствовала, как ее сердце начинает таять. Она чувствовала себя виноватой, что читала дневник Гарри, нечто очень личное и важное, не предназначенное для глаз других. Но все-такие Эв была рада, что сделала это.

Эвелин никогда не понимала, насколько справедливым и правильным парнем был Гарри. Она понимала, что он отличается от Джона и Зейна. Из дневника она поняла, что он по-настоящему заботился о людях, не видел их животными, как Джон и Люк.

– Этот самый недавний, – сказал Эштон, положив маленькую книжку, обернутую в коричневую кожу. – Должен быть честен, я прочитал пару страниц. Люк сказал не делать этого, но любопытство одержало верх. Гарри очень приятный, надеюсь, он не возражал бы.

– Спасибо, – поблагодарила Эв. Эштон был милым парнем, гораздо лучше Люка. Он был человеком, поэтому не относился к ней с предубеждением, как остальные.

– Ничего, – улыбнулся он, присев рядом с девушкой. Его улыбка чем-то напоминала Гарри и ту Эвелин, которая жила до появления Зейна. – Я рад помочь тебе. Мне не очень часто приходится встречать людей, давно я вас не видел. Кайнзиус не позволяет мне покидать Люка.

– Почему?

– Кайнзиус своего рода мой спаситель, он вытащил меня с улицы. Я был маленьким мальчиком, мои мама и малютка-сестра были убиты одним из протеже Кайнзиуса. Я не знаю, почему он решил так долго заботиться обо мне. Думаю, он чувствовал себя виноватым за то, что его люди убили мою семью, может, потому что я слегка похож на него. Мы оба блондины, – рассмеялся Эштон.

– Мне очень жаль…

– О, не стоит! Мне нравится вспоминать, что мама верила в Рай, и, думаю, они с сестренкой сейчас в лучшем месте. Я очень скучаю по ней порой, хотелось бы мне помнить больше, провести не так мало времени вместе. Но, знаешь, мы не всегда получаем желаемое, – он потрепал Эв по голове, будто та была животным. – Ты похожа на мою сестру, ее волосы были черными, но глаза были карими, как мои.

Вокруг Эштона горела какая-то ребяческая аура, Эвелин улыбалась. Он был таким милым и счастливым. Она вспомнила Зейна, говорящего, что у нее была светлая душа, полная добра, света и жизни. Девушка понятия не имела, как те три элемента измерялись, но за те двадцать минут, как она узнала Эштона, Эв сразу же поняла, не важно какой светлой была ее душа, у парня была ярче.

“Надеюсь, ты останешься счастливым. Не позволь жестокому миру изменить себя”.

– Кто был тем протеже, который… эм… – Эв не могла выговорить, она не знала, стоило ли вообще задавать этот вопрос.

– Который убил мою маму и сестру? – догадался он, и девушка кивнула.

– Да, это был Люк?..

– О, нет, Люк – милый парень, – Эштон начал шептать Эвелин на ухо. – Только между нами. Я думаю, Люк никогда не убивал кого-то. Он выглядит грозным, но на самом деле очень хороший. Если он ведет себя так, будто ненавидит тебя, то не верь. Он делает вид, что ненавидит всех, кроме Кайнзиуса, даже меня.

– Никто не может ненавидеть тебя, – рассмеялась Эв.

Хоть Эштон явно был старше ее, девушке казалось, что он ее младший брат. Ей было интересно, если бы Зейн и Эштон однажды встретились, решил бы великий Король, что Эв слишком скучна, сложна и сломана, как говорят все, и заменил бы ее Эштоном.

“Такой ли Зейн? Ему три тысячи лет, должен же он был пробовать это с мужчинами?” – подумала Эвелин, затем тряхнув головой, чтобы этот вопрос ушел подальше.

– Значит ты читаешь дневники Гарри во время Апокалипсиса? – спросил Эштон, посмотрев на книгу, лежавшую перед девушкой.

– Ну, я просто просматриваю заголовки, не хочу прочесть слишком много. Мне кажется, что я нарушаю его личное пространство.

– Он никогда не узнает, – пожал плечами Эштон. – Я читал те, пытаясь выудить информацию о Кайнзиуса и, кто знает, помог бы Люку, но не нашел ничего. Я никогда не знал, насколько морально высоким был Гарри, пока не прочитал его дневник.

– Как и я, хоть мы провели много времени вместе.

– Он писал о тебе в последних дневниках. Ты очень ему нравишься. Ты сильная, умная, добрая и смелая маленькая леди.

– Вовсе нет, – покачала головой Эвелин. – Может, была такой, но больше нет.

– Не говори так. Люди всегда слишком сильно судят себя. К тому же некоторые вещи, которые сотворил с тобой Зейн, были по-настоящему ужасны. Ты сильный и смелый человек, ведь выжила.

– Мне наплевать, если Александр ищет какой-то тупой алмаз! – два человека услышали, как Люк кричал из кухни. Прошло двадцать минут, как он говорил по телефону, и Эвелин ждала его, чтобы ответить на его вопросы.

– Я просто не знаю, что делать дальше. Я не знаю, что я хочу, все так смущает.

– Сколько тебе? Восемнадцать? Ты правда думаешь, что можешь знать о своих желаниях, если столько времени провела сначала за спиной отца, затем за внимательным любовником, после за компульсивно-агрессивным возлюбленным?

Эвелин нахмурилась и удивилась, сколько же о ней знал Эштон. Ее вопрос был разрешен, когда он указал на дневник Гарри.

– Нормально быть испуганной, детка, – драматично вздохнул Эштон, – ведь я не лучше. Растерян и не понимаю, где Кайнзиус, будет ли Люк счастлив и влюбится, получится ли Кайнзиус одобрение от Зейна, ответишь ли ты Гарри на его чувства, спасешь ли Зейна… Растерян, слишком растерян.

– Сколько ты знаешь о моей жизни? – спросил Эв, забирая дневники. – Сколько писал обо мне Гарри?

– О, здесь написано многое. Большинство из записей о тебе. Он тебя любит, ты знала?

– Я не думаю, что Гарри бы хотел, чтобы ты рассказывал о таком незнакомцам через двадцать минут после встречи, – улыбнулась Эв.

– Так что?

– Мне говорили, но я не знаю, есть ли правда за словами Джона.

– Ты любишь его?

– Любовь – властное слово.

– Да?

– Не знаю.

– Что ты думаешь о Гарри?

– Он хороший, лучше Зейна. Он добрый, рассудительный, милый.

– Что ты думаешь о Зейне?

– Он Зейн, – закатила глаза Эв, – пугающий, грозный, злой, беспощадный, бессердечный, эгоистичный, но в то же время сломанный и проклятый. Я хочу помочь ему. Если я смогу сделать его лучше, то смогу построить достойное будущее для людей.

– Но ты не готова простить его? – Эвелин помотала головой. – Какие запутанные отношения. Что насчет Этана? Гарри думает, ты не любишь его, а просто влюблена в идею свободы, и Этан ее гарант. Ты хочешь держаться за него как за жизнь до встречи с Зейном.

– Этан… Этан – это Этан. Он такой хороший, добрый, смелый, умный, заботливый. Из-за него я стала собой. Он мой лучший друг и я люблю его. Когда я думаю о любви, я вспоминаю его. С детства я любила его, но… – Эвелин не успела закончить.

– Сохрани слезы и сердце на завтра, у нас не так много времени, – вмешался Люк, сев рядом с Эвелин и Эштоном. Оба человека не успели сказать что-либо, Люк положил прямоугольную фотографию мужчины на стол. – Видела его?

Там были сфотографированы два мужчины: Люк был первым, а второй?.. Эв не знала его. У него была загорелая кожа, темно-голубые глаза, темно-русые волосы, высокие скулы и брови песочного цвета. Он был красив.

– Нет.

– Это Кайнзиус.

– Ты будешь спрашивать меня о мужчине, которого я ни разу не видела?

– Слышала, как Зейн говорил о Кайнзиусе? – проигнорировал Люк.

– Нет.

– Этот подонок ни разу не упоминал его?

– Нет, кто это? Кто ты? Что за отношения у вас с Зейном? Потому что я уверена, вы не дворяне.

– Возможно, – мрачно усмехнулся Люк. – И ты знаешь, кто я. Я Люк. Большего тебе знать не положено.

– Что связывает Кайнзиуса и Зейна?

– Это секрет. Что ты знаешь о Венис?

– Немного, что с того?

– Думаешь, у нее есть планы о восстании?

– Этан сказал мне, что война надвигается, несколько недель назад. Но, думаю, Венис поменяла решение.

– Австралийские оборотни Редферны, что ты о них знаешь?

– Зачем тебе знать что-то о семье Этана? Я знаю его человеческих родственников, он точно человек. Их родственники-оборотни держатся особняком.

– Но ты знаешь Аарона Редферна – истинного волка, мужчину со статусом и властью. Что можешь сказать о нем?

– Немного.

– Не ври мне, девочка, что ты о нем знаешь?

– Что ты хочешь знать? Им нечего делать с этим.

– Слушай сюда, девчонка, у нас была сделка. Я показал тебе вещи из сейфа Гарри, ты…

Внезапно все цвета исчезли с его лица. Глаза чуть ли не выпрыгнули из орбит. Из спокойного он превратился в испуганного вампира.

– Что-то не так? – удивилась Эв.

– Уходи, – рыкнул Люк. – Просто уходи, сейчас!

– Что? Почему?.. – Люк оказался рядом, но не дотронулся до нее.

– Уходи, беги. Беги! Черт возьми, мне не следовало помогать тебе, иди!

– Что? У тебя ведь были вопросы?

– Уходи! – лицо Люка стало красным, он выглядел зло, испуганно и шокировано.

Эштон отстранился от друга в смущении. Эвелин быстро взяла темный дневник и тот, что был в кожаной обложке. Ей хотелось пожаловаться, что он не показал ей остальные вещи, но Люк, казалось, был готов убить ее в любой момент, Эв не осмелилась.

Она была удивлена, что Люк не возразил, когда девушка забрала дневники.

– Мне не следовало помогать тебе, я никогда не должен был… – бормотал Люк, когда Эвелин выбегала из апартаментом. – Он убьет меня, убьет…

– Кто собирается… – Эв не успела закончить, она почувствовала, как мягкий прямоугольный предмет врезается ей в спину и выталкивает из помещения.

Дверь моментально закрылась. Тем предметом была сумка.

“Какого черта? – подумала Эв, поднимая вещь. Тяжесть подсказывала, что внутри лежит пистолет. Она посмотрела на дневники в руке. – Сумасшедший вампир”.

– Уходи! – закричал Люк из-за двери. Эвелин закатила глаза и пошла в фойе, к лифту.

========== Боль грешника ==========

Боль.

Зейн был знаком с болью.

Он думал, что испытал все, что только было возможно, за три тысячи лет жизни. Долгое время, пока он не встретил Эвелин, Зейн полагал, что свыкся со страданиями и ничтожеством, что приобрел иммунитет к боли, как и к раскаянию.

Три тысячи лет.

Три чертовых тысячи лет.

Зейн Малик сжал руль Мазерати. Его мертвое, но бьющееся сердце качало кровь на невероятной скорости. Ожидание душило его тревогой, хоть вампир уже понимал все возможные варианты.

Он не хотел плакать, не хотел покрывать слезами то, что изменить не мог, как желания Эвелин, ему не хотелось быть слабым. Как бы то ни было, Зейн знал, в итоге даже сильнейшие воины не приобретают иммунитет от разбитого сердца. Он все еще был сдержан, находясь в машине, делая все возможное, чтобы контролировать злость, чтобы не пойти в апартаменты Люка Хеммингса.

Зейн слушал разговор Эвелин и какого-то человеческого парня, как счастливо звучал голос его девочки. Он мог различить нотки радости в ее голосе во время их разговора. Каждый раз, когда смеялся парень или хихикала Эвелин, у жадного до крови Короля появлялось жгучее желание убить мальчишку.

Ему хотелось держать в кулаке бьющееся сердце парня, вырвать его из “кокона” вен и топтать до тех пор, пока оно не станет неузнаваемым, похожим на комочек из плоти и крови. Зейн мечтал сжать голову мальчишки руками и слушать, как будет постепенно ломаться его череп… Он хотел причинить ему неописуемую боль ему, да и каждому мужчине, способному развеселить Эвелин, заставить ее улыбнуться и почувствовать себя уютно; любому, кто способен завоевать ее сердце.

– Ты любишь его? – Зейн слышал, что парень задал вопрос о Гарри.

– Любовь – властное слово.

– Да?

– Не знаю.

– Что ты думаешь о Гарри?

– Он хороший, лучше Зейна. Он добрый, рассудительный, милый, – каждое вылетавшее из ее рта слово протыкало бессмертное сердце Зейна тысячами кинжалов, порабощало его любовь и ломало его надежды на счастье.

Он крепко держался за руль, пальцы начинали отпечатываться на кожаном покрое, глаза слезились, но Зейн не был готов проиграть себе.

– Что ты думаешь о Зейне? – Король нервно сглотнул, продолжая слушать их разговор в сотни шагах от них. Земля продолжала вращаться, люди – ходить, Утопия – жить, пока ее властитель сидел в машине за миллионы долларов, погруженный в свои печали.

– Он Зейн, – ответила Эв, – пугающий, грозный, злой, беспощадный, бессердечный, эгоистичный, но в то же время сломанный и проклятый. Я хочу помочь ему. Если я смогу сделать его лучше, то смогу построить достойное будущее для людей.

– Но ты не готова простить его? – ответа Зейн не услышал.

Ему хотелось верить, что она кивнула или сделала какой-то знак рукой, но он прекрасно знал, что фантазировать никогда не было лучшей идеей. Эв ненавидела его больше, чем кого-либо в своей жизни. Он знал, понимал, что его возлюбленная не может ответить ему взаимностью, но все еще пытался верить и давать ей возможность убеждать, что Зейну надо цепляться за любовь во время боли, сожаления, одиночества и тьмы.

Древняя сила темноты сжалась вокруг него, предлагая сладкое освобождение, побуждая Зейна потерять последние искорки света. Ему хотелось сдаться, забыть про тревоги, боль и страдания. Он хотел посеять хаос на человечестве, сострадании, любви и всем то, что отделяло его от настоящего, бессердечного и бездушного монстра.

Впрочем, если он поступит так, то должен будет навсегда забыть об улыбке Эвелин, ее добровольных поцелуях и трех словах, которые могут поставить его на колени. “Я люблю тебя” – те слова, способные дать человеку причину на жизнь и счастье.

Он любил ее больше, чем кого-либо. Его любовь была неоспорима и безусловна, вечна; настолько напряженна, невозможна и необходима, что становилась опасностью, угрозой не только жизни Эвелин, но и всем, кто имел вес в ее сердце.

Зейн Малик был не тем, кто принимает отрицание за ответ. Он был Королем, который всегда получал желаемое. У его ног лежала планета, и Эвелин не могла отказать. Зейн поставил своей целью сделать Эв своей в любом понимании этого слова, наплевав на последствия и вред.

Эвелин продолжала говорить с парнем, к ним присоединился другой голос, кажется, Люка Хеммингса. Зейн помнил этого ребенка как протеже Кайнзиуса, но он решил отключиться от их голосов, не зная, сколько еще правды он сможет вынести.