Текст книги "Dark and Dangerous Love (СИ)"

Автор книги: Molly Night

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 50 страниц)

Ее мысли взрывались от количества гипотез, и она решила, что Зейн дал ей единственную вещь, способную убить его.

“Сделано в Италии”. Когда Эвелин увидела эти три маленькие слова, написанные на ручке, она будто бы врезалась в кирпичную стену. Ее сердце и надежда наткнулись на твердый кирпич. Адреналин покинул Эв.

“Может ли Король всего мира бояться итальянских пистолетов?” – пробормотала мысленно Эвелин, со смехом опуская пистолет обратно на колени. Она гадала, если бы Эв поднесла оружие к голове и спустила курок, используя подарок Зейна не по тому назначению, которое он бы одобрил, что бы случилось?

Если бы Эвелин покончила с собой, прямо как Мира, когда стянула ожерелье, как бы почувствовал себя Король? Смог ли он понять, что любить кого-то не значит обладать? Что любовь состоит из обожания и полной отдачи себя другому, а не только из обладания и ограничивания?

Ей казалось, что в глубине души он понимал это.

Он понимал, что делает не так, но не мог заставить себя измениться, потому что не смог пережить боль после потери Миры.

Часть ее сердца прониклась симпатией к Зейну, но все же ей было все равно.

“Он сделал это сам. Мы в таком положении из-за него. Почему я должна винить себя из-за его ошибок? Почему должна позволять обижать меня и позволять ему вести себя подобно жертве?”

Эвелин опять вздохнула, раздраженно закрыв лицо руками. Пистолет лежал на ее коленях, такой холодный и тяжелый. Она понимала, что не может и не сделает это.

Еще пару месяцев назад она бы с удовольствием умерла таким образом. Но Эвелин вспомнила день на утесе, когда они впервые встретились с Гарри. Тогда ей хотелось умереть, и она прыгнула, поняв, что жалеет об этом.

Она начала сомневаться, даже не пролетев половины пути, Эвелин понимала, как бы ей ни хотелось закончить со всем этим, жить ей хотелось больше.

Это было правдой, у нее уже был шанс, и она не представляла, что готовит ей будущее. Ей было восемнадцать, такая молодая, все еще ребенок. Эвелин получила взамен еще много времени, ожидая подобного опыта.

Многое случилось за несколько лет, и, да, все умрут в конце, она не была готова настолько уменьшить свой отрезок времени из-за Зейна. Она не позволит ему и в этом выиграть.

Ей хотелось доказать себе, что она сильная.

Эвелин знала, что она могла сделать что-то великое, изменить мир, это было возможно.

Девушка гадала, смогла бы изменить Зейна и поменять его отношение к людям… Насколько все может обернуться? Она изменит жизни миллиардов.

Она будет вершить историю.

“Будущее мира весит больше твоей боли. Ты должна видеть и продолжать идти вперед. ты не можешь стать трусихой. Как бы ни было сложно, выживи. Может, однажды ты увидишь Этана, может, ты будешь счастлива”.

И тогда она нерешительно взглянула на высокую башню, поддерживаемую лиловыми огнями.

“Зейн сказал, что Гарри там”.

Свет больше не был таким ярким. Но всплеск божественного фиолетового цвета против черно-белого города с серыми оттенками посередине был невероятен.

“Зейн сказал, я могу сделать все, что захочу…”

“Не делай этого, – сказало сознание. – Он сказал, что ты можешь делать все, но не исполнять то, что не пожелал бы он! Ты правда думаешь, он хочет, чтобы ты увидела Гарри? Ты думаешь, Зейн со своей страстью к ревности позволит тебе нечто подобное? Подумай, Эвелин! Вы с Гарри оба поплатитесь”.

Казалось, прошли месяцы, даже годы с того раза, как она видела Гарри. Ее сердце вылетало из груди.

“Зейн сказал, что Гарри там. Но так ли это?”

Комментарий к

Я просто хочу сказать, что обновляя по мере возможного, не надо торопить меня на аске или в лс, это (мягко говоря) раздражает.

Ребят, у меня есть один вопросик.

Есть ли среди вас, кто хорошо владеет английским и русским языками и может помочь мне с переводом?

Пишите в комментариях, не стесняйтесь <3

========== Часть 96 ==========

Слушать свое сердце или свою голову? Этим вопросом человечество задается испокон веков. На него нет подлинного и правильного ответа. Почему? Потому что люди всегда будут оставаться собой. Они не способны предсказать того, что еще не случилось, и ход будущего лежит в руках судьбы и воли Вселенной. Человеческая раса является некомпетентным фрагментом, который существует внутри огромного мира. Возможность того, что наше сердце или голова примут верное решение, способное удовлетворить большинство, была относительно вероятной. Независимо от того, как тщательно вы анализируете ситуацию, существует множество внешних факторов, которые необходимо учитывать, если вы хотите предсказать будущее абсолютно точно… некоторые люди не способны сделать подобное.

Кулон из чистого золота (идеальный круг из золота, вокруг которого выгравированы буквы 3 и M; инициалы Зейна) висел на тонкой, золотой цепочке. Он казался тяжелым на груди Эвелин.

Кулон лежал близко к центру ее грудной клетки, примерно в том месте, где располагалось сердце, прямо над грудью. Драгоценный метал отличался от кожи девушки цвета слоновой кости, его температуры была неестественно холодной. Эвелин показалось, что она была помечена или маркирована. Буквы ЗМ были словно предупреждение, сигнал для каждого, что она собственность короля, ее нельзя трогать, тем более, говорить; правда, вдруг кто-то хотел смерти. Эвелин чувствовала себя собственностью Зейна. Ожерелье заставило ее почувствовать себя так, будто она была какой-то вещью. Сначала она хотела бунтовать, выбросить ожерелье так далеко, как только могла; но она этого не сделала.

Ожерелье Зейна было способом сказать Эвелин, что она все еще его собственность, и он следит за каждым ее шагом в этот день. Он был своего рода предостережением, напоминающем Эвелин, что если она когда-нибудь попробует сбежать, он поймает ее. Зейн, может, давал шанс на свободу, но он все еще был Зейном Маликом, не из тех, кто дает что-то легко.

Она смотрела вниз, пока гладкий черный автомобиль продолжал мчаться вверх по шоссе, в сторону центра Утопии. ЗМ… Эв закатила глаза.

“Тигр не может изменить своих полос”, – напомнила себе Эвелин.

Когда портье в Шангри-Ла принес ей ожерелье утром, Эв не устраивала сцен или вела отчаянную борьбу, чтобы сохранить свое достоинство и защитить гордость. Хотя она была недовольна, ей пришлось носить то, что заставило бы всех подумать, что девушка была шлюхой Короля, она с готовностью застегнула цепь вокруг шеи, без слов неодобрения.

“Он делает успехи, – сказала она себе. – Мы оба обещали измениться и попытаться заставить отношения сработать. Ради судьбы человечества и будущего множества еще не рожденных жизней я буду небольшой жертвой за улучшение их жизни. Он старается, да и мне следует”.

Очень долго Эвелин пыталась убедить себя принять судьбу, и это работало. Она потеряла почти любой проблеск надежды на побег от Зейна и знала, если он выпустил ее, она никогда не сможет убежать…

Итак, она делала лучшее из возможного, использовала свое положение в его сердце на лучшее будущее для народа. Акт храбрости, но он, к сожалению, не всегда правилен.

Блэкберн тяжело вздохнула и оперлась лбом о холодную поверхность окна автомобиля. В машине было тихо. Водитель спросил Эвелин, хочет ли она послушать музыку, но ее голова уже полностью была забита мыслями, она не могла вынести звучание чего-либо, как тишины в ее ушах.

“Мисс, вы уверены, что не хотите, чтобы охрана сопровождала вас сегодня?” – слова администратора эхом отдавались в голове Эвелин. Каждое слово острое, словно лезвие, как сигнал тревоги.

– Это было бы разумнее, особенно в лабиринте такого города, как Утопия. В конце концов, тут находятся одни из самых богатых и могущественных существ на Земле. Телохранители могли бы предотвратить вероятную угрозу или не позволить вам совершить то, о чем вы позже, вероятнее всего, будете сожалеть, мисс Блэкберн, – Эвелин тихо повторяла сказанные администратором слова. Они звучали еще более устрашающе, когда она произносила их. Что поделать, они всё равно звучали как предупреждение.

“Может, это какое-то послание от Зейна?” – Эвелин думала о том, был ли какой-то подтекст в словах администратора или же она просто хотела предостеречь ее и убедиться, что та будет в безопасности. Это также убедило Эвелин, что она не захочет и не сделает ничего такого, чего бы Зейн не позволил ей сделать, будь он здесь. Как, к примеру, ее нахождение в башне с фиолетовыми огнями и, возможно, даже секундная встреча с Гарри.

Но с каждой миллисекундой искушение увидеть Гарри становилось все сильнее и сильнее. Все, чего она хотела – это просто увидеть его и, наверное, сказать пару слов. Вот так.

Она бы не притронулась к нему, не сказала бы ничего непозволительного или неуместного, ведь ей бы хватило всего одного его взгляда, всего пары секунд… Но до сих пор она чувствовала, что не может сделать этого. Она все еще думала о том, что сделает Зейн.

Эвелин не хотела причинить ему боль. Но ее сердце уже практически взяло верх над мозгом. Об этом можно говорить уже начиная с того момента, когда она отказалась от предложения администратора. Она желала пойти и увидеть Гарри, и хотела сделать это так, чтобы жизнь Гарри оставалась в безопасности. Если бы охрана увидела Эвелин, навещающую Гарри, они, скорее всего, доложили бы об этом Зейну. Это и тот факт, что она не хотела разрушить ее единственный шанс на свободу, проведя всю свою оставшуюся жизнь под постоянным наблюдением охраны Зейна, заставлял ее думать усерднее. И все же какая-то ее частичка всё же хотела, чтобы здесь была парочка телохранителей, потому что тогда бы она точно знала, что должна устоять перед соблазном, что она будет достаточно сильной для этого. Эвелин испугалась, что, может, она приняла неправильное решение, не взяв с собой никого.

Что если он хотел, чтобы Эвелин взяла охрану с собой? Что если она разозлила его, не делая того, что он хотел?

“Нет, – решила она, опять начиная спорить с собой. – Он принял решение позволить мне исследовать Утопию, дать день свободы. Если он бы хотел, чтобы стражи наблюдали за моими движениями, то приказал бы им. Он ведь Зейн. Если ему захочется, он не будет принимать во внимание мнения или желания других людей. Если Зейн хочет, чтобы что-то случилось, так оно и будет, не важно, силой или без сопротивления, он это получит. Он Зейн”.

“Вдруг он передумал? Его мнение меняется быстрее погоды. Он мог подумать иначе между написанием письма и выхода к администратору. Может, он настоял, чтобы ты была защищена? Может, администратор передает его приказ?”

“Нет, я просто накручиваю себя…”

“Так ли это?”

Эвелин разочарованно вздохнула, спрятав лицо руками.

– Мисс, вы в порядке? – нервно спросил водитель с переднего сидения. – Вам нужно что-то? Вам нехорошо? В-вы решили, куда поехать? Если нет, Вы хотите, чтобы я порекомендовал что-то?

Вампир-водитель, вампир-администратор – они боялись Эвелин. Точнее, не ее, а Зейна, который сделает все, что угодно, если они сделают что-то не так.

– Нет, спасибо, сэр, – вежливо ответила она. – Вы не могли бы высадить меня у парка или продолжать ехать по городу? Мне нужно подумать.

– Я-я буду ехать по городу, если не возражаете, – дрожащим голосом ответил водитель. – Есть множество видов, которые Король бы хотел, чтобы вы увидели…

– Спасибо, – ответила девушка, не отрывая головы от ладоней.

В ее мыслях крутилось столько вещей, все они приводили к кудрявому и зеленоглазому вампиру.

Гарри. Гарри. Гарри.

“Я должна знать, что он в безопасности”.

Гарри Стайлс. Парень, спасший Эвелин так давно. Сумевший стать близким для нее человеком, приятным собеседником, спасителем и верным протеже монстра, поработившего и оскорбившего ее. Эвелин никогда не рассматривала Гарри как любимого человека.

Когда она думала о любви, то вспоминала Этана: его темные блондинистые волосы, блестящие зеленые глаза и привлекающую улыбку. Он был всем для нее с самого детства, ее первой любовью и, возможно, единственной. Он был добр, вежлив, понимал Эв всегда.

Он рассказал ей о мире, без него она была бы другой. Но был ли Этан таким? Детское увлечение? Поделился ли он своим сострадательным сердцем и познаниями в мире? Этан был… загадочным.

Он всегда хранил от нее секреты. С детства она понимала, ему предназначено творить великие вещи. Эвелин восхищалась им всем сердцем. Но восхищение и любовь это одно и то же?

Эвелин хотела быть рядом с Этаном, слышать его речь, мысли и теории, упиваться его знаниями. Он все еще действовал на нее харизмой и отношением. Но он не был Гарри.

Гарри был другим. Он заставлял ее улыбаться, чувствовать себя в безопасности, счастливой, живой… список бесконечен. Этан бы так не поступал, но Гарри буквально воздействовал на ее эмоции.

Хоть он и не мог делать это раньше, когда Эв села в машину с мыслями о Гарри, ее сердце билось на невероятной частоте.

Ей хотелось быть рядом с ним, дотронуться до него, увидеть.

Она никогда не чувствовала такую сильную боль в груди.

Эв был нужен Гарри.

Блэкберн не понимала, почему Гарри занял ее мысли, но она не могла изменить то место, которое он занимал в ее сердце.

“Остановись! – Эвелин повторяла себе это снова и снова. – Ты не можешь пойти этой дорожкой! Не толкай Гарри к смерти. Если любишь его, то отпусти. Ты не принесешь ему ничего, только…”

Девушка остановила себя, понимая, какое слово только что использовала.

Любовь.

Гарри.

Любовь?

“Я люблю Гарри?”

“Нет. Боже, пожалуйста, я не могу. Пожалуйста! Я не могу, не могу!”

Комментарий к

Теперь в переводе работы мне будет помогать чудесная **TINSEL**, думаю, главы будут выходить чаще.

Надеюсь, у вас тоже светит солнышко, это ведь так приятно o

Лучей добра всем, хх

========== Часть 97 ==========

Королевский дворец

Этан и Аарон сидели рядом с песком, прикованные каждый к своему металлическому стулу. Длинный прямоугольный стол разделял кузенов от громоздкого вампира, руки которого были как две руки мужчин, умноженные на двое. Он носил красно-черную униформу – цвет королевских стражей.

Комната была мрачной, окруженная четырьмя высокими серыми стенами, гордо подпирающими потолок. Темное зеркало стояло по всей ширине стены, ближайшей к Этану. Не нуждаясь в исследовании он понимал, что оно было двойным, Зейн, Джон или другой из его подчиненных мог стоять за ним, наблюдая за Редфернами.

Этан усмехнулся, когда мускулистый вампир начал говорить, объясняя правила стражи кузенам. Он взглянул на Аарона, его компаньона по преступлениям с рождения, в тот же момент мужчины посмотрели на него.

Разумеется, как Этан и предугадывал, страж начал объяснять им все преимущества работы и обязанности: что можно делать и нельзя, обязательные правила и табу… Конечно, мужчина говорил с ноткой предупреждения, объясняя, что им нельзя говорить с хозяевами, если с ними не заговорят; нельзя трогать собственность Короля или спать с девушками Зейна… Точнее, девушкой. Этан и Аарон знали, у Зейна не будет проблем, если они сделают это с его служанками или уборщицами.

Король, возможно, будет удовлетворен, если увидит Этана с другой девушкой, которая сможет возвести стену между ним и Эвелин.

Аарон и Этан так же знали, что страж в основном говорил все это младшему Редферну, потому что предупреждения относились только к нему. Этану было интересно, что бы сделал Зейн, если бы увидел Аарона и Элис в одной комнате. Она уже была беременна от него, конечно, Зейн скрыл этот секрет от Маркуса, но будет ли он против?

“Я могу сделать что-то эдакое, чтобы Зейн и его служащие были заняты, пока Аарон и Элис воссоединятся на мгновение, – думал Этан. – Оно будет того стоить. Не надо делать что-то беспечное, чтобы подвергать Эви опасности, просто испугать кровососов”.

– Можем мы просто в туалет сходить? – уточнил Аарон, когда страж начал рассказывать о наказаниях, которым они подвергнутся, если нарушат правила. Он посмотрел на зеркало. – Джон, я знаю, ты там. Я могу почувствовать твой аромат отсюда, – он почувствовал взгляд собеседника, – почему бы тебе не прекратить это, просто не подойти и говорить самостоятельно? Не заставляй нас с Этаном деградировать, страдая от присутствия этого бесполезного и жалкого существа.

Громоздкий вампир вскочил, его лицо покраснело, мышцы напряглись.

Этан закатил глаза, ему надоело. Приготовившись услышать тысячи угроз и оскорблений оборотней, он натянул цепи. Было бы не сложно сломать их, если бы битва началась, а Аарону не будет тяжело сделать так же, если этот чудак решит побить их. Хоть Этан и хотел проверить свою силу, он не мог. Ему надо было поберечься какое-то время ради Эвелин и плана Венис. Или Этан считал, что у Венис есть план. В конце концов, зачем ей давать ему невероятные силы, если она не хотела дать ему шанс сразиться с Зейном?

К счастью, пока вампир не накинулся на Аарона, темный утробный смех пронесся по комнате, и Джон вошел, аплодируя.

– Аарон Редферн, дитя, твоим прозвищем был Настоящий Волк? – спросил он, стоя в одиночестве. Он сделал жест головой стражу, приказывая выйти. – Они могли так прозвать тебя, потому что ты храбр как волк?

Страж встал, его губы сжались в оскал, и он вылетел из комнаты. Было странно видеть кого-то похожего на Джона, командующим такой громадиной.

“Футов шесть, не меньше”, – подумал Этан, интересуясь, смог бы он уложить такого. Впрочем, он бы смог сделать это одной рукой.

– Меня зовут Настоящим Волком, потому что я такой же смертоносный, – ответил Аарон, с ненавистью разглядывая Джона Малика. Они встречались на поле боя множество раз, и никогда Аарон не встречал кого-то, кто был так же быстр, как Джон.

Вампир усмехнулся, усаживаясь на стул, который был еще недавно занят стражем. Он отклонился к спинке, положив ноги на стол.

– Продолжай, – сказал Джон. – Задай вопросы, я готов ответить на парочку твоих идиотских мыслей из запаса моих знаний.

– Ты правда думаешь, что ты невероятен, Джон? – рассмеялся оборотень.

– Что ж, не люблю хвастаться… Я больше, чем нечто, я легенда.

Этан и Аарон в унисон закатили глаза. Оба с удовольствием бы выбили эту гордыню из Джона.

– Мы знаем, что ты от нас хочешь, почему мы здесь. Тебе надо, чтобы Эвелин и Элис страдали, видя нас, но не имея возможности подойти, прямо как Зейн и Маркус прямо сейчас.

– Умно, но мне хочется не только сделать им больно, – коварно улыбнулся Джон. – Ты, дорогой, моя главная цель. Я хочу, чтобы ты видел, как Зейн удовлетворяет Эвелин множество раз за ночь, как эта стерва ноет под касаниями моего хозяина, а ты беспомощно плачешь.

Улыбка Этана померкла от слова “стерва”, превращаясь в яростный оскал.

– Не смей звать Эвелин так! Она невинная девушка, пойманная твоим сумасшедшим хозяином.

– Интересно, как такая дурочка смогла заставить Зейна и Гарри бегать у ее ног. Я не удивлен, что человеческий простачок смог влюбиться в нее. Вы, люди, ничуть не лучше сбора свиней, но их плоть гораздо приятнее.

– Не ее вина, что Зейн так реагирует на нее, а Гарри и я готовы умереть. Ты хочешь знать, что в ней особенного?

Джон кивнул, заинтересованный, что могло настолько привлечь его хозяина и лучшего друга.

– В ней нет ничего такого. Она обычная девушка, таких много. Она может быть красивой, обожаемой, ангельской и невинной, но она обыкновенна. Эвелин упряма, умна, напориста и смущена, но это не ее ошибка. Ей всего восемнадцать, она молода и это нормально, быть такой, потому что она даже не знает, кем является в таком юном возрасте. Я люблю Эвелин, потому что хочу этого, как и Гарри. Любовь это любовь, это счастье, нечто неконтролируемое и способное разрушить наши жизни. Любовь может быть бесконечной, прекрасной, когда ты любишь кого-то, то не сможешь разлюбить. Мы можем любить ее просто так, из инстинкта, который существовал с начала времен.

– Ты и Гарри так щепетильны, когда дело касается любви, – Джон закатил глаза. – Серьезно, объясни, что в этой шлюхе особенного. Она стерва, ведь заводит Зейна, мерзость, потому что держит Гарри на крючке, дура, так как ты думаешь, что ты лучший вариант для нее… Если бы я мог сделать это, то убил бы ее.

Этан подавил порыв сломать цепи и вырвать сердце Джона из груди.

– Однажды ты пожалеешь обо всем сказанном о ней, а потом я убью тебя. И ты будешь страдать от боли, подобной той, что вы с Зейном устроили для нас, – пообещал Этан, и это обещание он поклялся сдержать.

– Хотелось бы посмотреть на твои попытки, милый, – Джон убрал ноги со стала, прислонившись к столу, отделявшего его от Редфернов. – Знайте, рано или поздно мой хозяин добьется желаемого. Эвелин будет у ног Зейна, Гарри вернется на прежнее место дворянина, а вы двое? Вы будете мертвы или закованы в подземелье, страдая от вечности пыток. Австралия будет уничтожена, стерва-Венис – убита или взята как пленная. Вампирская Нация захватит Галактику. Вселенная будет принадлежать вампирам. Мы будем Королями, а вы – мусором, жалкими букашками на грани жизни и смерти.

– Если я умру, то заберу тебя с собой, тварь, – улыбнулся Аарон.

– Зачем ты говоришь это нам, Джон? Не страшно вернуться в Австралию и предупредить волков или Венис? – в мгновение ока Джон оказался рядом с ним, грозно рыча.

– Идиоты! Вы должны бояться! Я постараюсь убедиться, что ваша жизнь станет адом.

– Давай, дурачок, – счастливо улыбнулся Этан.

Кулак Джона ударил щеку Этана. От силы удара стул парня перевернулся, утащив с собой парня.

– Твое посвящение закончится здесь. Охрана! – рыкнул он, и множество вампиров в униформе оказались в комнате. – Заберите этих в подземелье и не позволяйте им пить или есть, пока не попросят.

– Есть, сэр! – в унисон ответили стражи.

– Я покажу вам, кто здесь дурак.

Аарон и Этан улыбнулись.

========== Часть 98 ==========

Полюбить Зейна было бы логичным выбором, скорее, единственным возможным. Он был безжалостным Королем, готовым согнуть мир, чтобы Эвелин была перед ним на коленях.

Любить Этана было ее судьбой, он был предначертан ей, так хотела Судьба. Он полностью разделял ее любовь, они были предназначены друг другу, их души были связаны, и связь была нерушимой.

Любить Гарри было бы… нелогично, безответственно, бездумно, полностью против Судьбы. Огонь, который она чувствовала по отношению к нему, страстно разгорался.

Она ненавидела себя за это желание.

Эвелин не знала, почему.

Она не могла объяснить это. Но могут ли чувства быть объяснимы?

Есть ли какая-то логика за эмоциями людей? Это инстинкт, неподвластное нам чувство. Ты не можешь заставить ее работать, она приходит сама.

Эвелин ненавидела мысли, бегающие по ее сознанию.

Она ненавидела, что внезапно влюбилась в Гарри без особых на то причин.

Может, чувства были всегда, но они всегда были прижаты, потому что она видела на его месте Этана… Может, она всегда отказывалась признать это, потому что слишком упрямилась с идеей любви к Редферну?

Было так много теорий, которые можно приурочить к этой ситуации. Эвелин не понимала, что с ней творилось. То она хотела сделать Зейна лучшим человеком, попытаться и начать думать о нем, то представляла Гарри рядом с собой, то чувствовала себя разорванной и подавленной.

Эв понимала, что должна сделать. Однако ей этого не хотелось. И все еще утверждая это она не понимала, что хотела по-настоящему.

Эвелин сдавленно вскрикнула в сложенные ладони от злости. Ей казалось, что вес ответственности давит на нее.

“Почему? Почему жизнь такая сложная? Почему мне нельзя быть старше и мудрее и знать, что конкретно я должна сделать и каким способом? Почему мне надо выбирать? Почему я повстречала Зейна, Гарри, но не могу вернуться к нашим с Этаном денькам? Моя любовь, все в нас было идеальным. Наши чувства были подобны сказкам, если бы не Зейн, мы были бы обручены к этому моменту. Почему все меняется? Почему я чувствую что-то к Гарри?”

Слезы скатывались из глаз Эвелин.

“Ненавижу это. Черт возьми, ненавижу! Что случилось с теми днями, когда единственным, о чем стоило беспокоиться, был оттенок голубого для коньков, а поводом для слез были разодранные коленки?”

Она чувствовала себя молодой, слишком юной, чтобы разбираться со всем. Ей было всего восемнадцать, она еще не понимала, кем является, что хочет, только то, что она должна хотеть. Общество говорит нам найти любовь, работать за деньги, быть добрыми и образованными, любящими и сострадательными, но этого невозможно достичь.

Это была идеальная жизнь, именно ее требовало общество, Эвелин понимала это. Пока черная машина продолжала ехать по открытой дороге, машины уступали Бэнтли. С бампера автомобиля свешивались флаги, указывая, что внутри сидела важная персона. Эвелин вжалась в сиденье.

Восемнадцать, ей было всего восемнадцать. Такая молодая, наивная, невинная, беспомощная. Она была ребенком, которого заставили повзрослеть слишком рано, как и многих до нее. Вес жизни был велик. Она кидала в Эвелин вещи, которые были ей не под силу: то ли проклятия, то ли благословления.

– Мисс, Вы в порядке? – озадаченно спросил водитель. Эвелин не ответила, она не могла дышать.

Ей показалось, что кислород выскальзывает из машины, что в ее груди поселилось жуткое давление, будто вес невидимой колоссальной руки, заставляющий задыхаться.

– Остановите машину! – крикнула внезапно Эвелин, жадно глотая воздух. – Мне надо выйти, я не могу дышать!

У девушки начался панический приступ.

Машина резко остановилась посередине дороги, ехавшие сзади черные спортивные автомобили врезались бы, если бы водитель-вампир не обладал высокой чувствительностью и не предотвратил страшную аварию.

Эвелин не понимала, что могла умереть, падая на дорогу, не имея возможности удержаться. Ее зрение затуманилось из-за множества слез. Ехавшие машины меняли путь, чтобы не сделать из девушки кучку крови, плоти и костей.

Эвелин не понимала, что происходит вокруг, ей просто надо было дышать. Ее голова гудела, а телу было очень жарко.

Холодный зимний воздух был подобен погружению в ледяную воду, возбуждая ее чувствительность и вытаскивая из кокона тревоги. Эв доковыляла до бордюра, легкие девушки горели. Грязь и бетон остались на ее руках и коленях, но ей было наплевать.

Люди смотрели на нее как на цирковое животное.

– Мисс Блэкберн! – водитель оказался рядом с Эвелин.

На его лице были видны страх и тревога. Ему было все равно на девушку, скорее, он заботился о себе и о том, что сделал бы с ним Зейн, случись с ней что посерьезнее.

“Разве у людей в ее возрасте бывают сердечные приступы?” – спросил он себя, его мозг пытался найти ответ. Никто не учил его ничему, пока мужчина был человеком. Бедный сиротка-мальчик без денег, скитающийся по улицам. Образование ему не светило.

– Все хорошо, – пробормотала Эвелин, прижав голову к коленям, сложившись чуть ли не в четверо. Ей не было лучше, но и тревожить водителя не хотелось.

Ей не хотелось говорить, просто сидеть и остаться наедине на пару секунд. Вес мир был тяжел, слезы не прекращали литься.

“Не думай о нем! Не думай о Гарри. Ты уже разрушила жизнь Этана, так еще и Гарри решила втянуть? Джон врал, когда говорил, что Гарри заботился о тебе, ему наплевать! Он вампир, а ты человек. Он был мил, потому что был обязан, потому что Зейн приказал. Перебори себя, Эвелин! Зачем бы Гарри хотеть тебя? Прекрати думать о ком-то вроде Гарри. Остановись. Он не любит тебя, возможно, ненавидит!” – она кричала мысленно и оскорбляла себя, пытаясь забыть о лорде-вампире. Каждое утверждение были как нож по сердцу, разрывающий все ниточки, ведущие туда, изрезая напополам важный орган.

“Так себя чувствует Зейн, когда думает обо мне, зная, что я так близка, но так далека. Зейн говорит себе такие вещи? Говорит, что я ненавижу его, чтобы отпустить?”

– Мисс Эвелин, Вы хотите вернуться в Шангри-Ла? – спросил водитель, он хотел вернуть ее в отель, чтобы избавиться от проблемы.

– Нет, нет, спасибо, – ответила Эвелин. – Не принесете мне воды, пожалуйста?

“Я не потрачу единственный день свободы, – подумала она. – Такое случается только раз, нельзя все испортить”.

– Конечно, мисс Блэкберн, – сказал водитель, испаряясь.

Эвелин не двигалась. Пешеходам она казалась забавной, даже сумасшедшей, а черная Бэнтли все еще была припаркована посредине дороги.

“Упс, – подумала она, – я катастрофическая ошибка жизни”.

Водители пролетающих мимо машин смотрели на Эвелин угрожающими взглядами, объезжая черный автомобиль. Она молчаливо извинялась перед ними.

Пока ее взволнованное сердце начинало успокаиваться, а тело возвращалось к нормальной жизнедеятельности, Эвелин осмотрелась, чтобы увидеть красоту Утопию, богатую и прекрасную местность.

Утопия оправдывала свое название, это словно рай на Земле; по крайней мере для тех, кто мог позволить себе его роскошный образ жизни, как, к примеру, магазины с самыми известными брендами одежды, разбросанные по улицам. Тут где-то даже был один известный бутик, продающий все, что только можно по чересчур завышенным ценам. Абсолютно каждый автомобиль на улице стоил целое состояние, поэтому сразу становилось понятным: кто богат, а кто – беден; кто человек, а кто – вампир.

Все вампиры были просто сногсшибательно-красивыми и одетые в невероятно хорошую одежду. Люди, конечно же, не так хорошо сохранились.

Она верила, что все хорошо одетые люди были вампирами, а грязные, нездорово-бледные люди, одетые в лохмотья с пустыми мертвыми глазами и составляли само человечество.

Эв была права.

Такие мысли вызывали у нее рвотный рефлекс: какое неравенство существовало в городе, осмелившемся называться Утопией.

Она воздержалась от и так слишком долгих размышлений об этом. Но было еще много вещей, которые крутились в ее голове. Девушка не могла бросить в эту кучу еще парочку.

В то же время, когда она была окружена мыслями о социальном неравенстве в городе, Эвелин не могла ничего поделать со своими глазами, которые с любопытством рассматривали каждую улицу.

Это было и вправду красивым местом. Красивым, чистым и безупречным. Было ясно, что архитектурные гении были наняты специально, чтобы проектировать тут каждый-каждый небоскреб…

Внезапно, она увидела вспышку сиреневого, яркий цвет, расположившийся в чаще бетонных джунглей. Ее сердце упало и искушение пробрало до костей.

“Нет!”, – она кричала самой себе, будучи не в силах оторваться от здания.

Оно было так близко. Десять минут ходьбы и наверх.

Гарри был так близко. Всего в нескольких минутах.

“Нет!”

“Я только поздороваюсь”.

“Эвелин, не делай этого!”

“Я просто хочу убедиться, что с ним все хорошо”

“Эвелин, нет!”

Снова. Она снова вступила в поединок между своим сердцем и мозгом.

Но в этот раз объект ее привязанности был намного ближе, очень близко. Эвелин не могла отрицать: у ее сердца было намного больше шансов взять верх.