Текст книги "Dark and Dangerous Love (СИ)"

Автор книги: Molly Night

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 50 страниц)

Конечно, над силами надо было работать, но спустя недели мы привыкли к мощи, скорости, сноровке и другим маленьким победам. Дни шли, мы хотели обуздать наши способности. Марай научился менять форму объектов, Алавир повелевал элементами, Дункан стал телепатом, Сафира была награждена невероятно сильной, но сложной силой принуждения. Силы Венис и Лилы просто выросли, став невообразимыми. Возможности каждого были разными из-за кода ДНК. Казалось, что с каждым днем мы становились сильнее. Конечно, в какой-то момент наши силы были едва контролируемы, но мы поняли, что со временем научимся сдерживать их.

Он замолчал, посмотрев на Эвелин, отказывающуюся поднимать голову. Однако, когда он остановился, то заметил небольшой сдвиг ее головы. Девушка внимательно слушала.

Зейн улыбнулся.

– По-детски было думать, что мы могли обдурить Богиню Магии. Понимаешь, магия была, да и есть, очень могущественным и нестабильным элементом. Венис говорила, что Богиня дорожит балансом и миром во всем мире, она верила, что каждому существу нужна слабость, кроме нее, разумеется.

– Лицемерка, – пробормотал Зейн, в его глазах появилась злость. – Знаю, не в тему, но ты веришь в богов? – спросил он, смотря на Эвелин, все еще пытающуюся игнорировать его.

Он чувствовал как темнота загоняет его в клетку. Королю хотелось схватить Эв, повернуть ее личико к себе и показать, кто тут главный, кто контролирует всех.

Впрочем, Зейн вцепился в поводья, сдерживаясь.

Ему хотелось дотронуться до нее, обнять. С каждой секундой темнота стискивалась вокруг Зейна, забирая у вампира контроль над собственным телом.

– Я не верю в них, – после долгой паузы ответила Эв, вытащив Зейна из транса.

– Почему так? – поинтересовался он, надеясь вновь услышать голос девушки.

– Просто не верю им. Они кажутся такими идеальными. Их воздвигали древние цивилизации, чтобы защитить себя от жестокой реальности. Правителям хотелось верить, что хорошие вещи случаются с хорошими людьми, а если они были достаточно хороши, то боги подарят им счастливую жизнь после смерти.

– Довольно интересное мышление. Я же верю в богов, но не боготворю их. Я верю в высшую силу, намного могущественнее, чем нашу. Точно знаю, что они существуют. Я испытал многие вещи, которые подкрепят мои доводы аргументами, что есть более сильная раса, гораздо сильнее, чем Венис и Лила. Те боги не любят нас, во всяком случае, не все. Как и все существа, я верю, что есть боги хорошие и плохие. Некоторые жалеют нас и помогают, другие проще заплатят нашими жизнями и будут дразнить сокровенными мечтами человечества, чем дадут их нам. Я верю, им нравится пытать нас.

– Ничто не делает больнее, чем искра счастья, проблеск надежды о будущем и торнадо, врывающийся в жизнь и разрубающий все те искорки, – тихо сказала Эвелин.

Зейн улыбнулся на иронию ее слов.

– Никогда не верил в нонсенс, о котором говорила Венис – Боги – пока Старшины не нашли нас, испытывающих свои возможности. Не стоит говорить, они были взбешены, каждый испытывал ярость. Я все еще могу услышать их ругань и проклятия. Они звали нас монстрами, жертвами магии, убийцами жизни. В их глазах мы были угрозой для людей. Тогда я думал, что они сумасшедшие.

Я спорил, утверждая, что мы все еще были людьми, но наделенными магией, текущей по нашим венам, впрочем, они не слушали. Видишь ли, Старшины были могущественны, сильны. В Атлантисе каждое их слово было законом. Венис звала их Блюстителями Порядка. Их задачей было защищать людей от угрозы, держать мир в балансе.

Идеальное выполнение работы… За их спиной родилась самая сильная раса, а они не догадывались об этом несколько недель. Думаю, на самом деле, они нашли нам правильные определения.

Мы были монстрами, жертвами магии, убийцами жизней. Что ж, такими мы не были, когда пришли Старшины, скорее, людьми. У нас еще было сострадание, свет, человечность. Оглядываясь назад и просматривая воспоминания вновь, я чувствую, что Старшины сделали больше зла, чем добра, когда прокляли нас.

Были законы об убийстве на территории Атлантиса, технически, Старшины не могли убить нас. Они выбрали второй вариант. Создав сильное заклятие, они направили его на нас. Заклинание действовало как вирус, пробираясь в наши тела, делая нас слабее, забирая жизнь из нас. Затем, когда заклятие было сделано, мы стали слабее, Старшины выгнали всех семерых из города, предупредив, чтобы мы не возвращались.

Я знал, мы должны были умереть. Боги и Богини сыграли с нами глупую шутку. Они дали нам попробовать силу, лучшую жизнь, но потом дали вкусить, каково это, когда что-то забирают. Из высших мы стали низшими, готовыми умереть.

– Почему ты не умер? – Эвелин звучала слишком увлеченно, чем должна была.

Он знал, его смерть смилостивила бы ее.

Эта мысль была подобно острому лезвию, медленно и болезненно делающему надрез в его сердце.

– Мы не погибли благодаря Венис и ее силе. Она была способна спасти нас. Было заклинание невероятно старое и темное. Оно было запрещено, это должна была знать каждая жрица, но Венис была верна себе, у нее были способы. Благодаря заклинанию наши жизни были спасены, а вампирская раса создана.

Темные заклинания подобные тому, что использовала Венис, были запрещены по причине. Конечно, оно перебороло действие проклятия, дало нам что-то ценное, особенное и мощное. Такое могло принадлежать лишь богам. Бессмертие. Хотя, за все приходится платить. Поверь, цена была высока.

Если бы мог выбрать между смертью и бессмертием, не знаю, какой дорогой я бы пошел. Кажется, прошло столько времени, тогда я чувствовал жизнь очевидным выбором, но это было до того, как я понял, что бессмертие – самый главный дар – может быть невыносимым проклятием.

– Какая была цена? – задала вопрос Блэкберн.

– Кровь. Мы должны были пить кровь, чтобы “зарядить” бессмертие. Кровь и разрешение, данное темноте, забрать наши души.

========== Бывшая ==========

– Итак, не понимая, что натворили, Старшины помогли создать самую могущественную расу существ. Забавно, да? За все время, что мы жили в Атлантисе, от Старшин исходили предложения об уважении к природе и запрете на применение магии, способной поменять проклятие на предназначение. Иногда остаточный эффект может поменять негативное влияние на позитивное, магия – сложная штука. Иронично. Они нарушили собственный запрет.

– Если бы те люди не прокляли нас, не попытались бороться пламенем против пламени и не оставили нас в таком состоянии, то многое бы изменилось. Возможно, я бы не был здесь, если бы это произошло, а вампирская раса не существовала. Впрочем, тогда бы мир умер от рук тебе подобных давным-давно. Вы – люди с ядерным оружием и бесконечной тягой к власти и деньгам. Вы эксплуатируете Землю по полной, а ведь это планета, которую вы делите с бесчисленным количеством других видов. Я даже думать не хочу о судьбе, ожидавшей планету, если бы я не вступил в борьбу.

Он замолк, посмотрев на Эвелин, ожидая какой-то вопрос, который обязательно оскорбит не только его, но и всю расу им построенную. Когда она не ответила, его сердце чуть заболело.

Все зависело от Зейна, а он бы выбрал комментарии, полные сарказма, чем тишину, пустоту и ненависть, сгустившуюся вокруг них.

Часть его хотела дотронуться до ее руки, извиниться, но он знал, нет слов в английском языке или в других двадцати, на которых он говорил, способных сгладить его вину.

Король так любил Эвелин. Даже через чур, его чувства были неописуемы.

Глубоко внутри он знал, его “любовь” не была хорошей для Эв, скорее, темной и опасной.

Ничто не доставляло ему большей боли, чем осознание ненависти, которую испытывала к нему девушка, а ведь это чувство вполне способно вырасти.

Печально Зейн продолжил свой рассказ.

– Сначала Венис думала, что будет невозможно контролировать темноту и злость, вселившуюся в наши тела, когда мы стали бессмертными. И долгое время она была права. Понимаешь, после наложения проклятия, мы решили, что Атлантис не стоит спасать, ведь те люди не хотели этого.

– Семь из нас решили путешествовать по миру, оставить Атлантису решение его судьбы. Не совру, если скажу, что те первые годы были лучшими в моей вампирской жизни. Теперь, когда я вспоминаю их, то гадаю, существовали ли они на самом деле или были созданы моим соображением. Когда бы я ни чувствовал темноту, влезающую в мое сознание, я вспоминаю те дни. Они как лучшее лекарство для меня. Зейн, который держался за доброту и человечность. Зейн, переживавший о каждой смерти той несчастной жертвы, которая встала на его пути.

– Тебе бы понравился парень, которым я был. Если бы он был здесь сейчас, то не обидел бы тебя, а любил. Если у судьбы была некая симпатия ко мне, ты бы тоже полюбила того паренька, – уточнил Зейн, наблюдая за реакцией Эвелин, готовый прочитать любую эмоцию на ее лице.

Он мог слышать звук водопада на расстоянии, мелодичный шум воды. Король расслабился, ожидая ответ от Эвелин.

Впрочем, она промолчала. Лицо девушки оставалось непроницаемым, взгляд был сосредоточен на поводьях, которые она держала в руке.

“Я никогда не смогу полюбить такого жесткого и злого парня, – подумала Эвелин. – Ад прежде замерзнет, чем я влюблюсь в тебя”.

– Я люблю тебя, – прошептал Зейн. – Люблю. Прости, я не мог контролировать себя, когда я… – он был прерван Эвелин.

– Твое проклятие не извиняет жестокость, которую ты проявляешь ко мне. Зейн, я не твой зверек! Если бы так любил меня, то не стал бы наказывать каждый раз, когда я противоречу тебе, заставлять меня делать что-то. Если бы любил, то захотел бы, чтобы я ответила тебе взаимностью, а этого не добиться с помощью жестокости и обмана.

К удивлению Эвелин ее голос звучал твердо, не разу не потухнув за всю речь. Она казалась сильной, сосредоточенной и точной, но чувствовала она себя совсем по-другому.

Внутри она была разбита. Девушка чувствовала отвращение, грязь. Она ощущала себя использованной, уничтоженной, безнадежной, ненужной. Если бы Зейн потерял контроль и убил ее, она бы не стала его останавливать. Девушка понимала, скоро не случится, он не убьет ее. Ведь, если она будет мертва, ему придется искать для пыток другую. Блэкберн верила, пока он не сломает ее психологически и физически, Зейн будет держать ее рядом.

– Твои чувства – не любовь, – прошептала она. – Ты не знаешь ничего о любви! Любить – ставить свое счастье на последнее место, жертвовать собой… Ты любишь не меня, а себя.

– Я поставил самых преданных друзей в сторону для тебя, ведь этого ты хотела. Маркус был моим самым близким и старым другом, но я послал его подальше из-за Элис , чтобы защитить ее и ребенка. Ради тебя. Эвелин, я сделаю для тебя все, ты знаешь.

– Тогда опусти. Отдай мне мою жизнь и свободу, – с напором сказала она, светло-голубые глаза блестели от слез.

– Эвелин, пожалуйста, давай не будем обсуждать это, я не могу…

– Нет! Ты можешь, но не хочешь! Ты описываешь любовь каждым предложением, говоришь о чувствах ко мне, как тебе важно мое счастье, что сделаешь все ради взаимности, но не держишь слова. Ты был жесток ко мне, унизил, физически и эмоционально сломал меня. Скажи, это любовь? В какой Вселенной это считается любовью? Ты заботишься о собственном удовольствии, а я лишь игрушка, к которой испытываешь похоть, – выговорилась Эвелин, с последними словами девушка почувствовала, как адреналин начинает тускнеть.

Медленно она отвела взгляд от Зейна, вздохнув и медленно продолжив идти к водопаду, ведь Дейзи и Тень не собирались останавливаться.

Ее губы задрожали, как и тело. В тишине она ждала, когда Зейн сорвется и вновь накажет ее. Впрочем, удача была на ее стороне. Зейн лишь подошел к ней, чтобы взять за руку, но девушка отдернула ладонь, разумеется.

Она хотела отойти, но он все же поймал ее руку сильной, но не приносящей боль хваткой.

– Нет, – всхлипнула она, – не заставляй меня…

– Я не обижу тебя опять. Хватит травм на сегодня, больше такого не повторится, обещаю.

Хоть его голос был искренен, Эвелин сомневалась в ценности данного обещания. В любом случае, она расслабилась немного. Он понял, что девушке надо немного личного пространства, а его прикосновение было тем, что ей вряд ли хотелось чувствовать.

Король вздохнул, желая ударить себя за такую потерю контроля.

“Понадобится нечто большее, чем пикник, чтобы загладить вину”.

Он отвлекся на появившийся перед ними водопад. Их окружала тишина, он приказал всем слугам и проживающим не приходить туда в тот день, желая немного уединения с Эвелин.

В любых других условиях вид был бы романтичные, но после случившегося?..

Зейну хотелось смеяться из-за полностью безнадежной попытки романтичного пикника. Все это было его ошибкой.

– Это одно из моих любимых мест во дворце, – объяснил он, слезая с лошади.

Он был рядом с Эв, готовый помочь ей спуститься, но она решила сделать это с противоположной от Зейна стороны. Девушка чуть оступилась, спрыгнув с кобылы, из-за чего вампир улыбнулся. Она была упрямой, не готовой потакать его желаниям. Частично он ненавидел эту ее черту, но все же любил независимость и храбрость Эв.

Не у многих людей хватало духа встать перед ним таким образом. Ему нравилось, что она могла быть самостоятельной.

Король вытащил маленькую корзинку с едой, привязанную к седлу, указав на водопад и маленькое озеро, лежащее перед ним. Он предложил Эвелин свою руку, но та лишь отвернулась, сделав вид, что не замечает.

Картина перед ними была прекрасна, Эвелин признавала это.

Они были близки к краю дворца. Высокие холмы окружали их в долине, маленькая пещерка пряталась за водопадом, Эвелин хотелось бы осмотреть ее. Но мысль быть в темном месте наедине с Зейном не являлась самой удачной.

Девушка нервно посмотрела на горы, перекрывавшие любой путь. Если бы он пытался сделать что-то здесь, то единственной возможностью сбежать была бы дорожка, по которой они приехали. Вряд ли бы она смогла уйти, впрочем.

– Я не обижу тебя, – пообещал он, замечая ее выражение лица.

Эв не ответила, вцепившись в поводья Дейзи, когда они оказались у маленького пруда.

– Кстати, то, что ты сказала обо мне, не знающем о любви… Ты не права, я знаю много об этом. Я был влюблен раньше. Давным-давно случилось та вещь, но я точно знаю, что был влюблен.

– Я думала, что ваша с Венис любовь была больше братской?

– Ты права, я не любил ее больше, чем брат любит свою сестру. Однако я живу долго, Эвелин. Не думаешь же ты, что я влюблялся хотя бы единожды или дважды?

– Не верю, что такой как ты может любить. Я жалею тех девушек, – холодно ответила Блэкберн.

– Не девушек, милая. Перед тобой была всего одна. В отличие от тебя она отвечала мне взаимностью.

– Тогда почему ты не с ней сейчас? Почему я нужна тебе? Если она отвечала взаимностью, то это гораздо лучше, чем наши с тобой взаимоотношения.

Улыбка Зейна исчезла.

Комментарий к Бывшая

Молли предупреждает, что один из главных персонажей умрет до конца фанфика. Прозвучало как “Минздрав предупреждает”, ахах.

Вероятно, будет сиквел… Если будет, то я возьмусь за его перевод тоже, думаю :D

И мы так поразительно набираем обороты в популярном, что спасибо, ребят!

Надеюсь, новая глава вас порадовала :3

#69часть

========== Лилия ==========

Зейн положил хлопковое покрывало на берег озера, установив небольшую дистанцию между ними и водопадом, чтобы не слишком намокнуть. Он вытащил несколько бутербродов, коробку с фруктами, пару кексов, упаковку чипсов, бутылки с красным и белым вином. Король так же достал две бумажные тарелки, пластиковые чашки и вилки. Он сел, указывая на место рядом с ним, чтобы Эвелин присоединилась.

Она была упряма. Лишь несколько вещей девушка возненавидела бы больше, чем сидеть на пикнике с Зейном, но, как всегда, она не управляла своим выбором. Девушка была знакома с его характером, потому не должна была гадать, какие вещи он сделает с ней в случае непослушания.

Эв посмотрела на высокие холмы, расположенные на другой стороне. В долину были один вход и выход, Эвелин сомневалась, что смогла бы сбежать от Зейна. Она уже проверила свои силы, отказавшись слезать с коня с помощью вампира ранее.

“Лучше делать, как он говорит, хотя бы сейчас”, – решила она.

Не спеша девушка села на мягкое покрывало, предварительно убедившись, что между ними будет небольшое расстояние.

В тишине он налил немного белого вина в пластиковый стакан, предложив его девушке. Эвелин вяло приняла напиток. Она заметила, как он налил красное вино в свой стакан, а не в чисто-белый. Густота напитка была очевидной. Желудок Эвелин скрутило от того, что она поняла содержание “вина”.

– Лучше их кровь, чем твоя.

– Но это не облагораживает то, что ты пьешь кровь невинных людей, – тихо ответила Эвелин.

Картинка с плантациями, полными людьми, по всей Вампирской Нации и другая, где девушку ее возраста насилуют стражи, сажают в клетку и пьют ее кровь… От этого Блэкберн вздрогнула.

– Это больше вино с примесью крови, чем полноценная кровь. Не волнуйся, я не осушил бедную невинную душу ради этого, – будто извиняясь заметил он.

– Все еще ничего не меняет, – пробормотала девушка, съев четверть бутерброда.

Девушка не завтракала и была голодна. Вкус бутерброда был превосходен: начинка из утки казалась очень вкусной, а мягкий хлеб умудрялся похрустывать.

Зейн наблюдал, как наслаждается Эвелин. В нем поселилось желание достигнуть ее и поцеловать нежно-розовые губы, но он умело противостоял порыву. Он знал, его страсть не будет взаимной, да и пугать Эв не хотелось.

– Хоть вас разделяют тысячелетия, ты напоминаешь мне ее.

– Твою первую любовь?..

– Давно я не думал о ней. Те воспоминания преследуют меня. Я так хочу забыть о ней, но не могу, как и не сумею разлюбить тебя.

– Расскажи мне! Какой она была? – любопытно спросила Эвелин. Ей было интересно, какая девушка могла полюбить Зейна.

“У разных людей есть разное мнение. Ты судишь его по темноте, контролирующей его”, – заметило ее сознание.

Маленькая улыбка появилась на его губах, когда вампир начал вспоминать прошлое.

– Не могу вспомнить точной даты или года… Думаю, это случилось через триста или четыреста лет после того, как я и остальные из Семерки превратились в вампиров. Многое произошло за то время, я не шучу, Эвелин. Как я и говорил, хотелось бы, чтобы я был более специфичен, выбирая людей. Понимаешь, нас должно было быть пятеро: я, Венис, Марай, Дункан и Алавир. Однако пять превратилось в шесть, когда Венис поняла, что ей понадобится помощь другой жрицы. И вскоре нас стало семь, когда Дункан отказался идти без Сафиры, его очаровательной жены.

– Сначала я был против включения ее в эксперимент, но Дункан так любил ее. Он знал, что, возможно, станет сверхъестественным существом и не мог перенести, что оставит ее слабой и уязвимой. Думаю, ты скажешь, что Дункан был хорошим человеком, но часть меня всегда сомневалась, были ли те мысли его или их навеяла Сафира. Та женщина была дьяволом. Она боготворила силу, как я тебя. Меня волновал вопрос, любила ли она Дункана или использовала его.

– Я хотел предупредить его, что она не принесет добра, но Дункан не стал бы слушать. А я не хотел идти по плану без него, потом решил одобрить его предложение и разрешить Сафире присоединиться к нам. Решение не понравилось остальным, но Дункан был моим другом, как я мог заставить его выбирать между рискованным делом со мной и любимой женой? Из всех Сафира была наиболее трагичной в отношении проклятия и зависимости от крови, когда мы стали бессмертными. Долгое время мне хотелось вырвать ее глотку, чтобы заткнуть и покончить с вечными жалобами.

– Не думаю, что кто-то ненавидел ее больше, чем мы с Лилой. Венис была добра и принимала мнение Сафиры, заботилась о ней, но Лила не обладала и половиной доброты Венис. Понимаешь, она согласилась участвовать в эксперименте ради силы, но всегда была одна, боялась своего дара. Старшины, кстати, верили, что есть два вида магии: темная и светлая. Как ты понимаешь, белых магов боготворили и уважали, черных – наоборот. Джон и Маркус верят, что Лила – причина темноты во мне, ее магия схватила меня, когда они с Венис создали заклинание бессмертия. Это может быть правдой, но я не знаю… Никогда не понимал ту девушку.

– В любом случае, Сафира обладала самой сильной магией из всех нас. Она могла контролировать насилие. Для девочки с таким слабым контролем злости этот дар был худшим, она не знала, как использовать его. Дар залез ей в голову, бедняжка страдала от видений, не могла отличить реальность от наваждения. Вскоре она стала жертвой собственной силы. Не понимая, она начала страдать от дара, веры в вещи, которые были не правдой. Я ненавижу использовать ее силу, она врывается в мое сознание.

Зейн посмотрел на девушку, поняв, что она прекратила есть. Эвелин отвернула от него голову. Король помнил ту ночь в лимузине, после которой она пыталась покончить с собой. Его принуждение отвращало ее, доказав, что ей не стоит больше жить. В глубине души он знал, она вспоминала ту ночь, как и ночь в мотеле, возможно.

Нерешительно он дотронулся до руки Эвелин. Хоть этот жест должен был успокоить девушку, она чуть ли не отпрыгнула, со страхом и грустью смотря на него.

Глаза – зеркало души, Зейн не представлял, как точно это высказывание, пока не посмотрел в глаза Эвелин и не увидел тот страх. Он сравнивал девушку, сидящую перед ним, с той, кого он встретил на балу, понимая, как сломал ее. С каждым днем, с каждым жестоким актом он воровал ее внутренний свет. За это Король был готов ненавидеть себя до конца жизни.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – прошептал он. – Обещаю, я никогда не сделаю это опять. Клянусь на могиле Миры, я не буду принуждать тебя.

Она наблюдала за ним тусклым взглядом, гадая, сколько стоило данное обещание. Решив избегать эту тему, она вновь включала свое любопытство.

– Ее звали Мира?

– Минерва – римское имя для греческой богини Афины, прославившейся своим умом.

Зейн сфокусировал взгляд на пруду, улыбка показалась на его лице.

–Шел пятисотый или четырехсотый год до нашей эры, когда Сафира потеряла рассудок. Она была подавлена видениями, не понимая грани между галлюцинациями и жизнью. Она была первой, кого поглотила темнота. Сафира поверила, что Венис, всегда помогавшая ей, влюблена в Дункана, и она заставила себя поверить в то, что Венис однажды посеет хаос на земле и убьет нас. Как же она ошибалась. Если выбирать между Сафирой и Венис, то все знали, что жизнь последней была намного ценней.

– Мы понимали, Дункан никогда бы не согласился ранить жену, он бы отстаивал ее до конца. Потому, не посвящая его в подробности, мы забрали душу Сафиры. И, когда он узнал, что Сафира пропала… Сердце бедняги было разбито. Семерка больше не была таковой. Через век мы решили разделиться, чтобы потом воссоединиться опять. Но тот раз был последним, когда я, Марай, Дункана, Венис, Лила и Алавир были в одном месте в одно время. Хоть мы и пообещали вернуться, обещание не сдержал никто.

– Потом Лила, Венис – которая осталась со мной до конца – и я разделились. Я чувствовал, как темнота сжимает мою душу. Одиночество брало верх, моя голова была заполнена мыслями, зная, что я был неправ. Множество лет между ухода от Лилы с Венис и встречей с Мирой были в тумане. Я проводил дни и ночи в борделях и барах, запивая свои горести горьким ликером.

Зейн отпил из стакана, будто подтверждав свои слова. В тот момент Эвелин практически почувствовала жалость к нему.

– Буду честным, если бы мы с Минервой не встретились, не представляю, каким человеком бы я стал. Она была прекрасна, чувствительна, заботлива и умна. Она спасла меня от темноты, принеся свет в мою жизнь. Девушка была похожа на тебя, но вы такие разные, – он вздохнул, а Эвелин увидела слезу, катящуюся по его щеке.

Она ненавидела его всеми фибрами своего тела и души. И та ненависть никогда не испарится, она бы не простила его. Но, когда Эвелин увидела великолепного Короля, правителя Вампирской Нации таким уязвимым, все ее барьеры сломались. Девушка почувствовала, как слезки собираются в уголках ее глаз.

Эвелин чувствовала к нему отвращение. Он был монстром, дьяволом! Однако видеть его слезы?.. Видеть его настолько жалким?.. Эвелин обняла его за плечи, прижав к себе.

Она бы убила парня при первой возможности, но Эвелин была сама собой. Ее доброе сердце и свет являлись ее проклятием. Она знала, что должна насладиться страданием Зейна, но не могла. Ей хотелось, впрочем.

– Ты не должен говорить, если не хочешь, – шепнула она в его ухо. Ее рука нежно гладила его темные волосы, как делал Этан, когда грустила она.

– Нет, я хочу, – прошептал он. – Я хочу, чтобы ты услышала эту историю.

Медленно, даже упрямо, Зейн отодвинулся. Ему хотелось находиться в объятиях Эв вечность, но он знал, похоть вновь завладеет его разумом.

– Мира совсем не похожа на остальных. Я всегда думал, что имя Минерва было ироничным из-за ее работы, стиля жизни… Чистая богиня Минерва или Афина, как ее звали греки, была не похожа на мою Миру, хоть она и олицетворяла все те вещи. Я встретил Миру в борделе Рима. Был восход их Империи, но город уже был прекрасен, как и Мира. Сначала я не обратил на нее внимания. Я даже счел ее некрасивой, хоть вокруг нее и витала аура невинности. Мне казалось честью, что такая девушка работает проституткой в одном из самых посещаемых борделей Рима. Хоть она и не приковала мое внимание с первого взгляда, она была самой запрашиваемой куртизанкой Рима.

– Однажды я наблюдал, как ее использовал римский сенатор. Вспоминаю, как она содрогнулась от его прикосновения. Каждый раз, когда ее снимали, казалось, что ей больно. Она ненавидела свою работу, я знал это. Однако один раз я видел, как старый мужчина, которому было под пятьдесят, с одним зубом во рту, покрытым грязью и кровью, пытался взять ее прямо у бара. Тогда по щеке Миры покатились слеза. Той ночью я не мог перестать думать о ней. Она была как лилия, такая же свежая и нежная, выросшая посреди болот.

– Следующей ночью я заказал ее в частную комнату. Не совру, когда увидел, как она входила, то почувствовал себя окруженным аурой невинности. Тогда я впервые посмотрел на нее такими глазами. Ее кожа была золотисто-бронзового оттенка, волосы были коричневыми, а зеленые глаза были самыми прекрасными. Я был очарован ею с первой секунды. С той ночи я давал владельцу борделя большую сумму денег, чтобы никто не трогал Миру. Она была только моей. Думаю, я всегда любил обладать своими девушками.

– Спустя две ночи я узнал от Миры, что работа не была ее выбором. Если бы она могла, то никогда бы не ступила в бордель, но, столкнувшись с суровой реальностью, она осталась без вариантов. Понимаешь, ее мать умерла через несколько месяцев после рождения маленького сына, а отца убили в драке, когда он запивал горе о погибшей любимой. Ее семья никогда не была богатой, а после того, как отец потратил все деньги на вино… Тот мужчина оставил двух детей без денег и с огромным долгом. Мире было шестнадцать, когда он умер, а брату едва исполнится год. Как такая девчушка могла вырастить брата и выплатить невероятный долг в то же время?

Дыхание Эвелин перехватило от леденящего ужаса.

– Нет… – прошептала она.

– Она продалась в бордель, начав спать с разными мужчинами каждую ночь, чтобы выплатить долг и оставить крышу над головой мальчика. Я выкупил ее оттуда после второй ночи, сделав Миру своей. Тогда я впервые рассказал кому-то своей секрет. Я взял Миру и ее брата из Рима, купив маленький домик в небольшом городке, находившемся рядом с городом. Хоть я провел с ней мало времени, но те дни были самыми счастливыми в моей жизни.

– Что случилось с Мирой?

– Она умерла, – всхлипнул Зейн, его голос дрогнул. – Вся вина лежит на мне. Я убил ее. Убил мою Миру.

========== Его жестокая улыбка ==========

Сожаление.

Забавно, правда? Как мы больше всего можем жалеть не о том, что сделали, а о том, что не сделали, но могли бы

А бывало ли так, что бесчисленное количество выборов, которые ты мог сделать, не давали тебе спать всю ночь? Мысли о том, какой бы стала твоя жизнь, если бы ты набрался храбрости, чтобы вставать с кровати каждый день ради себя, поговорить с тем особенным человеком, рискнуть?

Худший вид сожаления – варианты, которые мы могли выбрать; выбор, от которого жизнь стала бы полностью другой; выбор, который бы мы сделали, если знали о том, что случится после.

“Я убил Миру”.

Три слова заставили Эвелин охнуть. Она сидела молча несколько минут, наблюдая, как слезы капают со смуглых щек Зейна.

Ее маленькое человеческое сердечко билось невероятно быстро. Руки тряслись, позывам встать и бежать так быстро, как только можно.

“Он убил ее, – думала она. – Убил Миру, свою первую любовь! Как он мог убить возлюбленную?”

Он – Зейн.

Он способен на все.

Даже убить кого-либо.

В глубине души она знала, его жестокости не было извинения. Порой она думала, что он убьет ее. Как в то утро, когда он заставил ее отсосать ему.

Мурашки появились на ее теле, когда она вспомнила произошедшее. Ощущение его плоти во рту, его контроль, власть, обращение как с игрушкой… Он довел ее тело за черту, лежащую за ее способностью быть сострадательной к нему.

Девушка вспоминала темноту в его глазах, взгляд, полный похоти, когда он смотрел на нее, вколачиваясь в рот и издавая стоны. Она была уверена, он мог сломать ее своей силой и неспособностью сдерживать эмоции.

Эвелин была уверена, он бы убил ее – специально или случайно – той ночью в мотеле, и она считала, что ее жизнь закончилась, когда он силой посадил ее на колени и использовал.

Когда эти мысли уселись в ее голове, девушка поняла, что не была удивлена убийством возлюбленной Зейна, ведь понимала, вероятность ее смерти от рук вампира была очень велика.

– Ты испугана? – грустно спросил он.

Воспоминания о Мире разрывали все барьеры Зейна. Смотря в глаза Эвелин, он чувствовал, чувства взваливаются на нее непосильной ношей. Боль, грусть, ненависть, любовь, похоть, злость, отчаяние – все, Эвелин будто глядела в его душу.

– Я всегда боялась тебя. Ты держишь жизни всех людей, которых я люблю, заключил меня во дворце. Как я могу не быть испугана?

Он практически засмеялся, дотронувшись до ее руки. Инстинктивно она отдернулась, но Зейн не был готов к толерантности, просто схватив ее ладошку.

– Я любил Миру, как тебя, но в отличие от наших с тобой взаимоотношений, она испытывала ко мне то же самое, отдавалась мне добровольно. Я все еще не уверен, любила ли Мира самого меня или то, как я заботился о ней и брате. Часть меня любит цепляться за первый вариант, но другой полностью наплевать. Любовь является любовью, у нее нет причин. Хоть мы с Мирой недолго были вместе, моя любовь к ней была беспрекословной. Она вытащила меня из-под влияния темноты, показала лучшую жизнь, доказала, что мои силы – дар, а не проклятие. Она сказала, что однажды я смогу изменить мир, стану величайшим героем Земли. Без Миры я бы никогда не создал собственный круг вампиров, выбирая лишь сильных и талантливых людей. Я бы никогда не покорил этот мир и не построил величайшую в мире Империю.