Текст книги "Трудная профессия: Смерть (СИ)"

Автор книги: Mirash

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

В ближайший совместный выходной Арина привязалась ко мне с просьбой переместить ее к хозяйке последней квартиры.

– Ксюша, я ведь при всем желании не могу туда добраться сама. Это только поездом или самолетом.

– Или мной, понятно. – Проворчала я.

Аринина упертость меня злила, но я понимала, что она от меня не отвяжется. В конце концов, в том числе за эту порядочность я ее и спасала, хотя сейчас она была совсем некстати. Поэтому я вздохнула и подчинилась. После перемещения мы оказались недалеко от нужного дома и через несколько минут уже стучали в квартиру. Дверь открыл молодой человек, оказавшийся новым жильцом. Арина выяснила у него, когда можно увидеть хозяйку, записала номер ее телефона, и мы попрощались.

Перемещаться обратно мы решили не сразу, а вначале посетив так понравившуюся нам в свое время набережную. Сейчас она выглядела уже совсем иначе, чем месяц назад, зима, наконец, вступила в свои права и совершенно преобразила картину. Но здесь по-прежнему была та своеобразная красота, неуловимое очарование. Нам снова повезло, на набережной практически не было людей – последние дни было холодно и люди не стремились к прогулкам на свежем воздухе.

Мы спустились вниз и остановились у ограждения. Я положила руки на перила и наклонила голову вниз, вдыхая аромат моря. Арина молча последовала моему примеру. Я чувствовала, как внутри меня расправляются пружинки, держащие меня в напряжении все последнее время. Отступает страх быть пойманными наставницей, уходят на второй план постепенно нарастающие проблемы на работе и даже пугающие мысли о собственном будущем.

Как же здесь хорошо… Как же хорошо было бы остаться здесь навсегда, дышать этим воздухом, смотреть вдаль, выискивая взглядом линию горизонта и не думать ни о чем, кроме моря и неба!

– Ксюар?! – вдруг послышалось за спиной.

Идиллия рассыпалась звонкими осколками.

Я резко обернулась. На меня смотрели удивленные глаза Каттеремии. Я невольно выдвинулась вперед, закрывая собой Арину, которая испуганно застыла, глядя на мою соученицу. Каттеремия в свою очередь напряженно смотрела на меня и Арину. Я чувствовала, как она тянется к своей силе, но медленно, словно сомневаясь. Я в свою очередь была тоже близка к этому, но понимала, что только спровоцирую Каттер, а из этой битвы Арина никак не выйдет живой. Еще с детских лет из наших драк с Джуремией я отлично усвоила бессмысленность таких битв. Я знала, что никак не смогу помешать Каттер выпить жизнь Арины, я разве что смогу потом переломать ей кости.

– Каттер, уйди. – С нажимом произнесла я.

– Ты не права, Ксюар.

– Я не могу тебе это объяснить, но я права. Каттер… Кать… я тебя очень прошу! Просто уйди.

– Ты понимаешь, что наставница с тобой сделает? – растерянно проговорила она.

– Я понимаю. Я знаю. Каттер, это ничего. Просто дай нам уйти, пожалуйста! – она с сомнением смотрела на меня.

– Это ведь не твоя работа, – добавила я.

Каттер было тяжело принять решение. Наставница не ставила перед ней задачу выпить жизнь из Арины, а инициативу в таких вопросах мы обычно не проявляли. Она понимала, что в принципе именно это и должна сделать в данном случае, но не была готова брать на себя ответственность. Просто же пытаться меня удержать или тем более доставить к наставнице едва ли увенчалось бы успехом, и она это понимала. Наконец Каттер решилась.

– Я расскажу наставнице все, что видела, – предупредила она.

– Я понимаю. Спасибо, Кать. – Каттеремия отступила и исчезла, словно рассеялась пылью.

Я схватила Арину за руку и перенесла нас в нашу последнюю квартиру.

– Обошлось. – Выдохнула я. – Но больше никаких акций по возврату долгов, хотя бы в ближайшее время.

– Нельзя всю жизнь убегать. – Арина была на удивление спокойна.

– Мы и не будем. Мы обязательно найдем выход. Скорее всего просто действительно мы вызвали подозрение у той наставницы на набережной. Ариш, если бы было иначе, нас бы и здесь давно нашли. Нам просто не нужно возвращаться в те места, в которых мы засветились.

Арина задумчиво опустилась в кресло, я села на стул.

– Ксюша, ответь мне. Только честно. – Попросила она.

– Ну?

– О чем говорила эта… Катя? Что с тобой сделает твоя наставница? – я вздрогнула, но постаралась ответить как можно безразличнее.

– Накажет. Но это ничего, не страшно.

– Ты врешь.

– Вовсе нет.

– Ксюша! Что с тобой будет? – чеканя каждое слово, спросила она.

Я встала, подошла к окну.

– Я не знаю. – Затем посмотрела на нее и с внезапным порывом злости ударила по столу ладонью.

– Да не знаю я, что будет! Ничего хорошего не будет, да. Я же не раз пыталась что-то изменить. Но я бессильна перед наставницей. – Я нервно села обратно на стул, затем опять встала.

– Ты даже не можешь себе представить ее силу, мы, ученицы, владеем лишь мизерной долей этой силы. Я пыталась ее убеждать – и чувствовала, как она начинает убеждать меня. Тогда я попыталась покончить с собой. Сначала я отравилась. Страшные мучения – и нулевой результат. Ведь никто не собирался пить мою жизнь! Тогда я бросилась под поезд. Я надеялась на то, что у наставницы не останется выбора, кроме как выпить мою жизнь. Я до сих пор не понимаю, как я не сошла с ума от ужаса и боли! Меня разорвало колесами… я потом видела фотографии… Но я все чувствовала, каждую клетку тела, которое уже ничего не должно было чувствовать! – я задохнулась от этих воспоминаний и вцепилась пальцами в край стола. Через несколько секунд дыхание восстановилось, и я хрипло продолжила.

– Потом надо мной склонилась наставница, хотя кроме меня никто не мог ее видеть. Все померкло, а когда я очнулась, мое тело снова было собрано воедино, я была дома. И я поняла, что мне остается только плыть по течению. Что если я не смирюсь, однажды меня просто оставят гнить в гробу, так и не выпив мою жизнь.

Тогда я смирилась со своей работой, хотя часто просто не могла заставить себя выпивать жизнь из детей, из беременных женщин…. Установилось равновесие, которое хоть как-то, но всех устраивало. Я делала свою работу настолько, чтобы оставаться нужной. Я посещала институт, не видя в этом не малейшего смысла. Наставница решала мои проблемы с учебой, отбирала у меня спиртное и пыталась заставить жить так, как считает правильным она. Я не знаю, почему она от меня не избавилась. Возможно, просто не успела.

Шокированная и побледневшая Арина смотрела на меня, широко открыв глаза. По щекам у нее катились слезы.

– Мне не стоило тебе это рассказывать. – Сухо сказала я, поворачиваясь к окну.

– Зачем же ты меня спасла?!! Ксюша, зачем?

– А я не знаю. – Я уперлась лбом в холодное стекло и прикрыла глаза. – Я понятия не имею, зачем я это сделала. Ведь смелости у меня не прибавилось. Проще было получить очередную порцию пощечин за не выпитую у тебя жизнь, предоставив сделать это другой ученице или самой наставнице. Может быть, я бы даже избежала необходимости на это смотреть.

– Ты жалеешь, да?..

– Нет. – Я посмотрела на нее и грустно улыбнулась. – Я на самом деле не знаю, как так получилось, что я решилась тебя спасать, но я действительно, ни о чем не жалею. Твоя жизнь того стоит.

– Но почему ты считаешь, что я позволю тебе пожертвовать собой?!

– А ты ничего не можешь для меня сделать, – ответила я. – Даже если ты добровольно прыгнешь под поезд и не оставишь мне выбора, кроме как выпить твою жизнь, и я это сделаю, разумеется – мне уже не избежать наказания. Если ты перестанешь хотеть жить, то я не стану тебя мучить, поверь. Тебе не нужно убивать себя – я выпью твою жизнь так, что ты не почувствуешь ни малейшей боли. Но единственное, что ты можешь сделать для меня, это не умереть, а согласиться бороться. Тогда я хоть буду знать, что мне удалось сделать то, что я хотела. Знаешь, это как та игра с шариками, Lines, в которую мы на информатике играли – помнишь? В ней в любом случае проиграешь, но можешь сыграть красиво, или набрать много очков… Кому как больше нравится. Я хочу выиграть в нашей игре для тебя время. Я не обещаю, что его будет много, но если нам повезет, то ты сможешь прожить обычную человеческую жизнь. Ты вполне можешь завести семью и детей, воспитать внуков, – а может, и правнуков. А потом спокойно умереть так, как сама этого пожелаешь. А что потом со мной будет? Не знаю, и не хочу об этом узнать раньше времени. Но, думаю, все же когда-нибудь я смогу умереть, – эта мысль меня очень утешает.

Глава 4

Больше о возврате долгов мы не заговаривали, а заработанные деньги просто потратили на своевременную оплату нынешней квартиры. Я знала, что Арина напугана и подавлена встречей с Каттеремией и моими последующими откровениями, хотя она прилагала все усилия, что бы этого не показывать. Я ругала себя за то, что рассказала мою цену ее спасения, – нельзя было поддаваться своей растерянности, следовало придумать правдоподобную версию, наконец, отмолчаться и наврать что-нибудь позднее. Арина несколько раз пыталась со мной заговорить о моем будущем и том, как можно его избежать, о наставнице, – но я не хотела этого и только огрызалась в ответ на ее попытки завести разговор.

Пожалуй, даже больше моей судьбы ее занимал жизненный баланс. Слова Каттеремии о том, что я не права, воскресили в Арине мысли первых дней нашего побега о том, что ее несанкционированная жизнь может быть причиной каких-то там неведомых великих несчастий. Она извела меня вопросами о балансе, на большую часть которых я ответа не имела, а на оставшуюся меньшую не хотела давать. О балансе думала и я сама. Мне не нужно было прилагать усилия, что бы отслеживать его фоновое состояние – сама моя суть предполагала, что для меня это так же естественно, как дышать. Я обратила внимание на то, что после нашего перемещения на новое место через какое-то время чувствую, что появляется небольшой дисбаланс или увеличивается существующий. Этот дисбаланс вовсе не был настолько велик, что бы требовать жертвы для своей ликвидации, но… он имел место. Было ли это связано с Ариной? Или это было случайное совпадение? Я не знала и боялась, что ответ может мне не понравиться.

Тяжелое эмоциональное состояние словно и не сказывалось на делах Арины – она была неизменно работоспособна, сосредоточенна и ответственна как на работе, так и дома. У меня все было с точностью наоборот, я все больше получала придирок от своего начальника за плохую уборку, несвоевременно разобранный товар, небрежно заполненную книгу учета и прочие мелочи. Меня это раздражало, потому что я в принципе не видела особой нужды напрягаться на этой работе – она была примитивной, подходящей только нетребовательным дурочкам вроде Ленки. Меня усмиряло лишь наличие еженедельной оплаты и значительные перерывы между наплывами покупателей, во время которых можно было читать или дремать. Каждый день на работе был похож на предыдущий своей монотонностью и скукой. Самым большим разнообразием в них отличалась погода – но и она в последнюю неделю была однообразно тоскливой, с затянутым тучами мрачным небом и не сильным, но неприятным ветром.

Я поздоровалась с хмурым хозяином, который сделал мне выговор за позднее появление на работе. Однако сегодня моя совесть была чиста, я пришла точно к началу рабочего времени, и мысленно пожелала ему оставить при себе свои идеи появления за пятнадцать минут до начала работы, дабы успеть переодеться и убраться. Ленка делала именно так, но я не собиралась тащиться сюда заранее и проводить больше времени в ларьке. Покупатели вполне могут и подождать немного, пока я буду снимать куртку и доставать калькулятор с учетной книгой. Кстати, мне в отличие от Лены, не нужно время, что бы поправить прическу и проинспектировать килограммы макияжа.

Позавтракав и обслужив между делом несколько ранних покупателей, я принялась за приемку товара с подъехавшего грузовичка. Водитель сгрузил коробки у дверей ларька и уехал, я принялась затаскивать их внутрь. Ленка не имела привычки переносить в присутствии мужчин что-то тяжелее двух килограмм, хотя однажды при мне не моргнув глазом, подняла тяжеленный ящик с молоком. Ну, а я не имела привычки просить мне помочь, поэтому вынуждена была надрываться, затаскивая товар внутрь ларька. Кое-как покидав коробки у входа, я поняла, что сильно устала и привычно уселась передохнуть с книгой и банкой пива. Разборку товара и записи в книге учета я решила отложить на послеобеденное время.

В середине дня количество покупателей увеличилось, – как всегда во время обеденного перерыва люди подходили за продуктами. Я не любила этот период, так как приходилось отрываться от книжки, открывать окошко и впускать холодный воздух, бесконечно считать, вести книгу учета и выдавать товар. К тому же далеко не все мои покупатели могли быстро выбрать желаемое и расплатиться, многие начинали задавать идиотские вопросы, сетовать на цены или пытаться втянуть меня в бессмысленные разговоры.

– Почем кефир у вас? – спросила тетка средних лет. Я сообщила.

– А вон тот? – я назвала цену кефира другого производителя, тихо зверея, так как ценник с крупными цифрами висел перед носом дотошной клиентки.

– А чего так дорого? – не унималась она. – Вроде на той неделе другая цена была.

– Я не сама цены придумываю. Не нравится, так не берите.

– А что, нормально ответить нельзя? – обиделась покупательница. – Я вас спокойно спрашиваю, а вы мне хамите.

– Я как раз нормально отвечаю на вопрос. – Я старалась говорить как можно сдержаннее. – А вы мне очередь задерживаете. Или покупайте или пропустите следующего.

– Вы посмотрите на нее. – Вконец разошлась клиентка. – Это ваша работа, деточка, обслуживать клиентов, а не отмахиваться от них. Мне нужен кефир, дайте вон тот, подешевле.

Я молча выдала товар, взяла с нее деньги и она удалилась, продолжая бурчать что-то нелестное в мой адрес. Обслужив всю очередь, решила употребить еще одну банку пива, что бы успокоить вымотанные противной бабой нервы. Главное, не забыть потом положить деньги в кассу и занести все это в журнал учета.

Вечером, как обычно на полчаса раньше положенного, приперлась Лена, моментально пропитав помещение запахом своих духов, от которых у меня сразу закружилась голова. Она уже давно перестала щебетать со мной так, как делала это в первые дни, но раздражать почему-то стала еще больше.

– Ты бы убрала за собой. – Недовольно сказала она, кивая на упаковки и крошки от моего обеда.

– Сейчас уберу. – Я сгребла мусор в пакет и размашисто смахнула туда же рукой крошки.

– Мусор тоже вынеси. Хочешь, можешь прямо сейчас сходить, если кто придет, я обслужу.

– Спасибо, не утруждайся. Вынесу потом. – Отпихнув ногой пакет с мусором, я плюхнулась обратно на стул и открыла книгу.

– А товар почему не разобрала опять? – я не успела ответить, потому что в этот момент в окошко постучали. Я неловко встала и открыла створку. За ней стояла та самая покупательница, которая доставала меня днем.

– Вы мне кефир просроченный продали! – воинственно сказала она.

– Сейчас поменяю. – Я взяла у нее бутылку, вытащила из коробки другую, проверила дату и сунула в окошко.

– Как вам не стыдно, девушка! – не могла успокоиться женщина, дотошно проверяя цифры на упаковке. – На вопросы толком ответить не можете, продукты у вас просроченные и хоть бы извинились!

Я не выдержала.

– Да вы меня задолбали уже! Вам кефир поменяли? Чего вам еще от меня надо?! – дама задохнулась от возмущения.

– Хамка малолетняя! Я на тебя и на хозяина твоего жалобу напишу, пусть вас проверят! – она вплотную приблизилась к окошку.

– Да пошла ты на…, идиотка, – вызверилась я на нее, в свою очередь высовываясь из окошка. – Сначала дебильные вопросы задает, потом мозг выносит. Заколебала! Вали отсюда!

– Так ты ж еще и пьяная! – ахнула она – Пивом за километр разит! Стыдоба!

Я раскрыла рот, что бы ответить на ее ругань, но тут Лена неожиданным сильным рывком отдернула меня от окна и толкнула на стул.

– А ну заткнись! – рявкнула она мне. Сразу после этого она вышла из ларька к разъяренной даме и принялась ее успокаивать. Я же от резкого движения и гадкого Ленкиного аромата почувствовала приступ тошноты и нагнулась вниз, уткнувшись лбом в колени. Ругаться расхотелось, захотелось свернуться клубочком, высунув голову наружу, к свежему воздуху.

Через некоторое время хлопнула дверь, в ларек вернулась Лена, разобравшаяся с покупательницей.

– Ты совсем рехнулась? – набросилась она на меня. – Ты что творишь?

– Да ничего не творю. Она меня просто задолбала.

– Это ты всех задолбала! – разоралась Ленка. – Работаешь через задницу, с покупателями ругаешься, еще и пиво на работе каждый день хлещешь. Думаешь, не видно? Меня это достало, я звоню хозяину!

– Я ни с кем до этой дуры не ругалась, а звонить ты можешь кому хочешь!

– Вот прямо сейчас и позвоню! – она угрожающе приблизилась ко мне.

Запах духов стал совершенно невыносимым, и меня вырвало на пол.

– Все. – Зло сказала Ленка. Ты допрыгалась.

Оперативно приехавшему хозяину Ленка сначала что-то объясняла на улице, потом они зашли в ларек. Он хмуро посмотрел на меня, на бардак в ларьке. Ругани не последовало.

– Ты уволена. – Просто сказал он. – Собирай вещи и уматывай. Я молча принялась рассовывать свои немногочисленные вещи по карманам.

– Ее бы довести до дома надо. Окочурится где-нибудь в сугробе, пьяная же. – Высказала мысль Лена.

– Да сам вижу, доведу. – Кивнул он.

– Без вас дойду! – Уже бывший работодатель взял меня за локоть и вывел из ларька. У меня заплелись ноги, и я повисла на его руке.

– Ты мне еще поговори, дойдет она, а сама на ногах еле стоит. Давай, шевелись! – На пороге он обернулся к Лене.

– Ты уж тут убери. А я тебе потом двойную оплату за сегодня сделаю.

Бывший работодатель довел меня до дома, поддерживая под руку и периодически подхватывая, когда я не справлялась с непослушными ногами. На лестнице и вовсе перехватил меня поперек пояса и донес до квартиры, после чего сдал на руки Арине.

Облокотившись о тумбочку, я скинула ботинки, доплелась до комнаты и рухнула на кровать прямо в куртке. Через какое-то время ко мне подошла Арина.

– Ксюша, что с тобой стряслось?

– Меня уволили.

– Это понятно. И версию хозяина ларька я тоже услышала. Но я хочу узнать о случившемся от тебя.

– Клиентка попалась идиотка.

– Ксюш, но ведь не она тебя напоила.

– Я всего ничего выпила.

– В рабочее время. И не так уж и немного, раз тебя вырвало, а теперь ты еле языком ворочаешь.

– Мне стало плохо от уродских духов сменщицы!

– А делать что теперь будешь?

– Да ничего не делать, тоже мне несчастье. Найду новую работу. И вообще, я хочу спать. – Арина вздохнула.

– Куртку хоть сними, – сказала она.

Наутро нахмуренная Арина выдала мне деньги от хозяина ларька, которые являлись моим «выходным пособием» – оплата за последние несколько дней работы.

– Ксюш, мне помочь тебе с поиском работы?

– Спасибо, справлюсь сама.

– Хочешь, зайду газету куплю? Мне по пути.

– Роднева, у тебя своих дел нет? – меня бесила ее манера лезть туда, куда ее никто не просит.

– Я просто хочу помочь.

– Хочешь помочь – свари мне кофе!

Я хлопнула дверью и скрылась в душевой. Когда я вышла из нее все в том же скверном настроении, Арина уже стояла в коридоре одетая и обутая, готовая идти на работу.

– Я сварила кофе, как ты просила, – примирительно сказала она. – Еще там омлет на сковородке оставила на твою долю. У меня сегодня работы много, я задержусь.

Она открыла дверь, замялась на пороге и наконец, тихо сказала:

– Ксюша, ты только, пожалуйста… не пей сегодня, хорошо? – она посмотрела на меня, торопливо попрощалась и вышла.

Я медленно пошла на кухню. Взяла турку с кофе и запустила ее в стену. Горячая жидкость частично попала мне на руку, обожгла и еще сильнее разозлила.

Ты будешь указывать, что я должна делать, мало мне было указаний моей дражайшей наставницы?

Вслед за туркой полетела сковородка с омлетом.

Думаешь, тебе под силу меня исправить?!

Я вернулась в комнату, оделась, взяла деньги и ключи.

Тебе не нравится видеть меня нетрезвой? Тебя никто не заставляет!

Громко хлопнула входная дверь, щелкнул замок.

…Очнулась я в больнице. От руки тянулась капельница. Перед глазами все плыло, как в тумане, не было сил даже приподняться на кровати.

– О, очухалась, красавица, – послышалось сбоку. – Надо бы медсестре сказать. Вера, сбегаешь? А то у меня капельница.

Я медленно повернула голову. На соседней койке лежала старушка, неодобрительно посверкивающая на меня огромными очками.

– Конечно, Татьяна Андреевна. – Я с трудом перефокусировалась на женщину средних лет. Она подошла ко мне и посмотрела сверху вниз.

– Жива?

– Да. – Я устало закрыла глаза.

Через пару минут Вера привела медсестру.

– Глазки-то открывай…. Давай, давай… открывай…. – Навязчиво потормошила меня она. Я простонала, но глаза открывать не стала.

Медсестра ненадолго замолчала, а затем мне в нос ударил запах нашатыря. Я невольно открыла глаза.

– Так-то лучше. Ну-ка, смотри на меня. Как тебя зовут? – Я хотела снова закрыть глаза, но она опять сунула мне в нос ватку с нашатырем, а когда я попыталась отпихнуть ее, больно схватила меня за запястье и прижала руку к кровати.

– А будешь буянить, мы тебя привяжем. Давай, смотри на меня. Как тебя зовут?

– Ксения.

– Замечательно, Ксения. А какая у тебя фамилия? Где живешь, родные есть? – Я, наконец, сообразила, что информацию о себе давать нельзя и сквозь зубы простонала:

– Не помню.

– Вот как? А что помнишь?

– Не знаю. Пожалуйста, отпустите меня, – взмолилась я, уворачиваясь от назойливой ватки.

– И куда же тебя отпустить, если ты ничего не помнишь? – ехидно поинтересовалась она.

– Анна, как тут дела? – послышался еще один голос.

– В сознание пришла. Говорит, что зовут Ксенией, а больше ничего не помнит. Отпустить просит.

– Это понятное дело, странно, что имя вспомнила. Кого с перепоя не привезут, все резко память теряют. Хотя амнезию исключать тоже не стоит, все же затылком она с тротуаром поздоровалась. – Врач подошел ко мне. Он был среднего возраста, огромного роста и мощного телосложения.

– На палец смотри. – Он поводил им в разные стороны.

– Руки и ноги чувствуешь? Тошнит? Голова сильно кружится? Что-нибудь болит?

Закончив опрос, он сделал вывод:

– Да ничего с ней особенного. В обычную палату ее переводи и прокапать нужно. В общем, все как обычно, только понаблюдают пусть сегодня повнимательнее. Полицию вызвали уже? Пусть разбираются, кто она такая.

– Я не хочу в полицию! Отпустите меня!!! – я приподнялась на кровати, откуда только силы взялись.

– Быстро легла обратно! – рявкнул на меня врач. – Ты хоть понимаешь, что чудом насмерть не замерзла, дура? Родители с ума сходят?

– Нет у меня родителей, а тетке плевать!

– Так и думал, с памятью все нормально. Хотя ты вряд ли помнишь вчерашний день, чуть до комы не допилась, еле откачали.

– Отпустите меня! – взвыла я.

– Если прямо сейчас не ляжешь, свяжу и психиатров вызову! Будешь на уколах смирно лежать! – грозно сказала медсестра.

Я испуганно прикусила губу и опустилась на подушку. В психиатрических лечебницах тоже умирают люди, я представляла, что мне грозит.

– Так-то лучше. Будешь себя хорошо вести?

– Да. – Со страхом пролепетала я.

– Похоже, ты у нас опытный клиент. Держи таблетки и воду. Пей. – Я послушно проглотила лекарства, боясь даже делать лишние движения.

Через час медсестра сняла капельницу, измерила мне давление и дала очередную порцию таблеток. Затем меня отвезли в общую палату.

– Пожалуйста, можно мне в туалет? Мне очень нужно. – Робко попросила я медсестру, приставленную к моей палате, которая пришла взглянуть на новую пациентку.

– А ты дойдешь? Давай позову санитарку, судно даст. – Я замотала головой.

– Дойду. Пожалуйста. Я не могу здесь.

– Откуда такая стеснительность, интересно? Ладно, давай доведу.

Моя одежда лежала в пакете на стуле. Она была вся в грязи, но медсестра не удивилась моему желанию ее одеть, потому что на мне не было ничего, даже белья. В пакете не оказалось куртки и шапки, также не было ботинок, поэтому пришлось идти в одних носках. Направляемая твердой рукой медсестры, я добрела до туалета, судорожно пытаясь понять, что теперь делать. Но мне неожиданно повезло, пока я сидела в кабинке, медсестру позвали на пост.

– Не уходи никуда, я скоро вернусь или пришлю кого. – Приказала она, но я не послушалась. Как только ее шаги стихли я, взбодренная адреналином от страха, осторожно выглянула в коридор, убедилась в отсутствии нежелательных свидетелей, вернулась в кабинку и перенеслась в нашу квартиру. – Арина была дома, под глазами у нее залегли огромные синяки.

– Ксюша, где ты была, что с тобой случилось?!

– Гуляла.

– Четыре дня?!!

– Не твое дело, Роднева. Тебе я жить не мешала.

– Ксюша, я же за тебя переживала.

– Чего вдруг, боялась, что я помру? – я истерически рассмеялась. Глаза сфокусировались на бутылке виски, стоящей на столе рядом с телевизором.

– Что, ты тоже нервы лечишь?

– Купила отметить с коллегами первый месяц моей работы.

– Я этому найду лучшее применение. – Заявила я, направляясь к столу.

– Даже не думай!

– А ты мне помешай! – Я потянулась к бутылке. У Арины вдруг в глазах появилась сталь.

– Легко. – Холодно сказала она.

Опередив мои неловкие пальцы, Арина быстро схватила бутылку за горлышко и швырнула на пол. Разлетелось стекло, пол залило, в воздух взмыл резкий запах спиртного.

Волна бессильной злобы накрыла меня с головой. Я потянулась к тому последнему, что еще могла контролировать. Плоть исчезла – на этот раз вся, обнажив мои кости. Я стояла напротив Арины в своем истинном обличии.

Глава 5

Ярость в сочетании с силой смерти – что получится? Сначала на пол полетел телевизор, затем на кусочки разорвалось настенное зеркало. Ни о каком контроле и речи не было, я просто крушила все, до чего дотягивалась костлявыми руками или своей силой. Вопреки здравому смыслу, Арина не вжалась в угол, а прикрывая руками голову, упрямо пробиралась ко мне. Затем она обхватила меня, потянула на пол и усадила – сама бы я ни за что не дотронулась до взбесившегося скелета. Только это заставило меня принять нормальный вид.

– Да ты просто ненормальная! – заорала я на нее, отталкивая от себя.

– Ксюша, успокойся!

– Глупая смертная! – жестко бросила я Арине. – Что ты о себе возомнила?!

Хлопнув дверью, я влетела на кухню, сбросила со стола чашки – те осколками разлетелись по полу – и упала на стул. В кухню вошла Арина, молча поставила передо мной новую бутылку и так же молча вышла. Значит, бутылка была не одна? Вот и отлично! Откупорив, я привычно поднесла ее ко рту.

И этот момент отчетливо поняла, что если я хочу спасти Арину, – конечно, если она мне после всего этого позволит, – я должна остановиться прямо сейчас. Мне было очень плохо, и я знала, что будет еще хуже. Но я закрутила крышку обратно, несколько минут собиралась с мыслями, а затем встала и пошла в комнату. Арина сидела в кресле, сцепив пальцы рук. Она довольно прохладно на меня посмотрела, когда я поставила бутылку на стол. Я подошла к креслу и села на пол рядом с ней. Какое-то время мы сидели молча. Мне было тяжело начать разговор, а Арина в этот раз не спешила мне на помощь.

– Я обещаю тебе, что больше не сделаю ни глотка, пока ты будешь нуждаться в моей защите. Только не переставай бороться за свою жизнь, пожалуйста. – Наконец тихо проговорила я, не глядя на нее. Арина, мне действительно очень тяжело, я полтора года не трезвела. Я знаю, что ужасно себя веду. Пожалуйста, прости меня… – Голос сорвался, я прикусила губу.

Арина положила мне теплую руку на плечо.

– Ксюша, мне не за что тебя прощать. Я перед тобой в неоплатном долгу. Просто так нельзя. Нельзя жить так, как ты. Это неправильно, пойми!

– Арина, только не сейчас, пожалуйста… Просто скажи, что ты хочешь жить… – попросила я.

– Конечно, я хочу жить. – Она тяжело вздохнула. – Ладно, поговорим завтра… Пойдем спать.

Спать в эту ночь я не могла. Я без сил лежала в ванной комнате на полу рядом с унитазом, перед глазами все плыло и вспыхивало яркими вспышками, у меня крутило живот и часто рвало. С обычным похмельем я уже сталкивалась много раз, но теперь оно казалось легким недомоганием в сравнении с этим кошмаром. А хуже всего была зашедшая Арина, перед которой было невыносимо стыдно.

– Иди спать.

– Я посижу с тобой.

– Не надо. Мне ничего не сделается. Не помру, слово профессионала.

– Тебе плохо, я хочу помочь.

К горлу резко подкатило, я не успела дотянуться до унитаза, и меня стошнило на пол. Я выругалась и потянулась за тряпкой, Арина решительно потянула ее на себя.

– Я уберу.

– Да прекрати ты!!! Уйди от меня, иди спать!!! – я зло выдернула тряпку из ее руки и судорожно принялась вытирать пол.

Арина молча вышла, затем вернулась с ворохом чистых полотенец, двумя пледами и бутылкой воды. Она домыла пол, затем намочила полотенце и умыла им меня, помогла сделать несколько глотков воды и уложила на плед, усевшись рядом и взяв меня за руку. Мне уже не хотелось, что бы она уходила.

– Раньше с тобой так было? – спросила она.

– Нет.

Наставница сдерживала меня. Сейчас я впервые почувствовала к ней благодарность.

– Ксюша… Прости, но мне кажется, что это у тебя…

– Я прекрасно понимаю, что это такое у меня. – Я вовсе не собиралась с ней вслух соглашаться, и на этом признании что-то внутри надломилось, голос дрогнул, и я отвернулась, пряча вспыхнувшее лицо и страшась встретиться с Ариной взглядом.

– Это ничего. – Сказала Арина, сжимая мою руку. – Ты справишься.

Желудок и горло свело болезненным спазмом, я со стоном наклонилась над унитазом.

– Может, вызвать врачей?

– С ума сошла? – я в изнеможении уткнулась лицом в подсунутое чистое полотенце. – Ты себе представляешь, как мы потом будем объяснять, кто я, кто ты, как мы здесь оказались и что делаем?!

– Мы можем опять переместиться.

– Куда, Арин? У тебя есть где-то снятая квартира и работа?

– В смысле, мы можем переместиться куда-нибудь сейчас, – пояснила она свою мысль. – Ты ведь сможешь? Тебе окажут помощь, а потом мы вернемся сюда. Ксюш, давай так сделаем, зачем тебе мучиться?

– Я не хочу.

– Но я не понимаю, почему?

– Да чего тут понимать?! Мне тебя более чем хватает в свидетелях!.. – новый приступ заставил меня замолчать. После него я свернулась клубочком на полу, тяжело дыша.

– Я поняла. Прости, пожалуйста. – Арина снова взяла меня за руку.

…Ночь была тяжелой. Под утро я ненадолго задремала, проснулась от очередного приступа тошноты, потянулась к унитазу и упала на него, разбив лицо. Утром Арина с сомнениями ушла на работу, ежечасно звоня и спрашивая, как мои дела.

Несколько следующих дней я провела в постели. Арина по мере сил старалась облегчить мое состояние и подбодрить, у нее даже получалось, но в целом мне было паршиво. Есть не хотелось, спать я почти не могла, о настроении и говорить не приходилось. На четвертый день, в свой выходной, она решительно вытряхнула меня из постели.