Текст книги "Трудная профессия: Смерть (СИ)"

Автор книги: Mirash

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

– Хватит себя жалеть, пойдем гулять.

– Давай завтра. Или лучше через неделю.

– Сейчас. Вставай.

– Арин, ну куда я пойду в таком виде?! – взмолилась я.

Мой вид на самом деле оставлял желать лучшего, лицо отекло, вдобавок на нем красовался полученный в результате конфликта с унитазом синяк.

– Сначала пойдешь в душ, а потом оденемся и погуляем. Недолго.

– Мне нечего одеть, куртка и ботинки остались в больнице.

– Так ты была в больнице?

– Ногу подвернула.

– Врешь. Но с этим потом разберемся, а сейчас тебе нужен свежий воздух.

– Но мне одеть нечего!

– Как ты помнишь, у нас с тобой один размер обуви и одежды. Так что мне было несложно восполнить твои потери.

– Много потратила?

– Нет, барахолка опять выручила. Не заговаривай мне зубы, вставай, надевай обновки и пойдем гулять.

– Я не могу, у меня голова кружится и тошнит.

– Вставай, кому говорю. Я серьезно, Ксюша. Подъем. – Она отняла у меня одеяло.

– Хорошо, встаю. – Простонала я, сползая с кровати и по стеночке направляясь в ванную комнату.

– Вот и умничка. Только дверь не запирай и зови, если плохо станет, ладно?

– Ладно.

Из душа я вышла более твердой походкой, зеркало все также не показывало ничего хорошего, но мне и впрямь стало немного лучше.

– Готова гулять?

– Погоди, пусть волосы высохнут. Не хочу еще и простыть. Заодно кофе успею выпить.

– Хорошо, пойдем на кухню.

На кухне я забралась с ногами на наш диванчик, подтянув колени к подбородку и греясь больной щекой о кружку с кофе.

– Ну и куда я с такой физиономией? – предприняла я последнюю попытку.

– Ничего страшного, поищем нелюдные места. Нельзя всю жизнь прятаться под одеялом.

– А жаль, мне бы подошло…

Арина потащила меня в парк неподалеку от дома. До меня на самом деле никому не было дела, так что я вскоре немного успокоилась и перестала идти, уткнувшись носом в асфальт. Мы не разговаривали, просто бродили по парку, вдыхая холодный свежий воздух. Я быстро устала и наконец, впервые за эти дни проголодалась, поэтому в целом прогулка не затянулась. Арина зашла в магазин, я подождала ее снаружи, наотрез отказавшись демонстрировать свою физиономию посетителям и сотрудникам магазина. Затем мы поделили сумки и пошли домой ужинать. Я боялась разговора про больницу, но сразу после ужина Арина извинилась, объяснила, что сильно устала, и пошла спать. Неудивительно, последние дни она возилась со мной, с домашним хозяйством, продолжая ходить на работу. В моем понимании она тянула на себе какую-то невообразимую нагрузку, на что я сама совершенно не была способна.

Лежа в темноте, я прислушивалась к ее ровному дыханию, грустно размышляла о происходящем и пыталась уснуть. В конце концов, сон пришел и ко мне, однако ничего хорошего в этом не было.

Я шла по огромному кладбищу, между серыми и холодными надгробиями, в полном одиночестве. Все эти жизни выпиты мной. Я думала, что смогла забыть их, но сейчас они снова выплывали из глубин памяти. Я читала очередную надпись и перед глазами вставали последние минуты жизни этого человека. Они могли быть такими разными, но они были всегда последними. Я обрывала чужие жизни, не давала воплотиться мечтам и планам, оставляла невысказанными слова любви и прощения. Я была создана для этого, но я этого не хотела.

От очередного надгробия скользнула серая тень. Это была девочка, жизнь которой я выпила полтора года назад, когда ей было всего двенадцать лет. Она остановилась напротив меня, глядя взрослыми и грустными глазами.

– Ты убила меня. – Сказала она.

– Я не хотела.

– Ты убила меня. – Повторила она.

– У меня не было выбора.

– Я знаю. Но ты все же убила меня. Я хотела стать врачом. А ты отняла у меня жизнь. Ты причинила боль моим родителям, ведь они меня любили. Тебе этого не понять, ты не человек.

– Мне очень жаль, поверь.

– Почему? Ты не должна жалеть. Ты должна убивать людей. Так, как меня.

Слева скользнула еще одна тень. Я тебя узнаю, конечно. Ты был моей первой работой.

– Ты должна убивать других, как меня. – Повторил он за девочкой. – У меня остались дети, они выросли сиротами. Ты причинила им горе, но тебе этого не понять, ты не человек.

– Я не хотела…

– Зачем тебе хотеть? Ты просто должна убивать. Ты создана для этого. Убивать людей, как меня.

Я оглянулась. Вокруг меня продолжали собираться тени моих жертв. Я помнила их лица, я помнила, как отнимала у них жизнь, которая была им так нужна.

– Тебе не понять нашу боль и боль наших близких. Ты не человек. Ты смерть. Ты должна убивать, как уже убила нас. – Твердили они.

– Но я не хочу!!! – закричала я. – Я не хочу!!!

Тени слились в один вихрь, на мое плечо легла теплая рука.

– Ксюша, проснись! – я открыла глаза и увидела перед собой Арину. – Ты кричала, тебе приснился плохой сон? Это просто сон, успокойся.

Но это был не просто сон. Это была правда моей жизни, правда о моей сущности. Я – смерть. Я не человек. Я соскочила с кровати, оттолкнула руки Арины, босиком выбежала по холодному полу на кухню, оперлась ладонями о стол и заплакала – впервые с тех пор, как выпила первую жизнь.

– Ксюша, что с тобой? – перепуганная Арина оказалась на кухне почти одновременно со мной.

– Что со мной? Ничего, на что я имела бы право! – я ударила кулаками по столу.

– Я не понимаю тебя, Ксюша. Объясни мне, что случилось?

– Зачем меня такой сделали?! – задыхаясь, захлебываясь слезами, спросила я, поворачиваясь к ней. – За что? Ведь я же вещь, а не человек! У меня чисто утилитарное назначение. Я просто должна убивать людей. Так зачем они меня сделали такой, что бы я все это чувствовала? Мне же больно, мне одиноко, мне страшно… – закричала я ей. – И хоть бы быть каким-нибудь плюшевым зайчиком или вазой – их могут любить, ими могут любоваться. А кому придет в голову любить меня?! Кто станет мной любоваться? Я никому не нужна, я приношу только горе и боль. Я отвратительна! Но я же все чувствую… Это же не справедливо… Почему со мной так поступили?! Зачем? За что?.. Ну за что?!.. – я обессилено упала на диван и зажала рот ладонями, тщетно пытаясь сдержать рыдания.

– Ксюшка, милая, ну что же ты такое говоришь! Конечно же, ты человек! И ты очень хороший человек. Ты замечательная! – Арина схватила меня за плечи и крепко прижала к себе, ее голос дрожал и ей тоже не хватало воздуха.

– Я тебя люблю, слышишь? Ты нужна мне. Ты же мне как сестра, Ксюшенька! Не говори, что ты вещь – и не смей сама так думать! Ты человек, Ксюша. – Она гладила меня по голове, она сама плакала вместе со мной. – Родная моя, хорошая моя, сестренка моя… Ты – человек!..

Глава 6

Проснулась я довольно рано, несмотря на бессонную ночь. Арине, тем не менее, полагалось уже быть на работе, но она только выходила из душа.

– Привет, ты как? – спросила она.

– Нормально. Ты не на работе?

– Позвонила и взяла отгулы. Мне нужно отдохнуть пару дней. Пойдем завтракать.

– Ты злишься? – спросила я ее, когда она принялась за готовку.

– На что?

– На судьбу. На меня. Тебе бы жить долго и счастливо с семьей, а вместо этого ты нянчишься со своей смертью.

– Ксюша, я готова нянчиться с тобой столько, сколько нужно. Не переживай на этот счет, это нормально.

– Нет, не нормально. Я смерть, а ты смертная. Я обладаю страшной силой, которую ты даже не представляешь. Это я должна о тебе заботиться и защищать. А вместо этого добавляю проблем. Но… Арина, поверь, если бы я сейчас могла оставить тебя в покое, я бы так и сделала. Правда, не хочу висеть на твоей шее, но с этим ничего нельзя поделать. Я должна быть рядом, что бы в случае проблем перенести тебя на новое место.

– Ксюша, я вовсе не хочу, что бы ты уходила. Переживаю и расстраиваюсь за тебя, а не злюсь. Мне очень больно от того, что я не могу быть рядом со своими родными, вдвойне больно от понимания, как они страдают, не имея понятия о том, где я и что со мной. Тяжело в этой новой жизни, к которой я так же не готова, как и ты. Но это все не значит, что я, в конечном счете, не довольна судьбой. Я вообще считаю, что, так или иначе, а вселенная справедливо и разумно устроена; раз так сложилась моя жизнь, значит, так оно и должно быть.

– Арина, посмотри на меня внимательнее. Смерть с суицидальными наклонностями: и ты допускаешь, что вселенная устроена справедливо и разумно? Ты не в себе. – Арина улыбнулась.

– Ты даже не представляешь, Ксюшка, какая ты чудесная.

– Не представляю, – зло согласилась я. – Твоей психике вредит тесное общение со мной, своего рода Стокгольмский синдром. Еще немного и ты рванешь откручивать голову Джуремии, потому что я бы точно открутила, если бы могла. Тьфу, дай я хоть морковь почищу, не все же тебе одной делать… – Арина протянула мне нож и пакет, я принялась мучить корнеплод.

– Не стану отрицать, что наша ситуация способствует сближению. И, наверное, мы бы действительно не стали подругами, если бы не обстоятельства. – Согласилась Арина.

– Но видишь ли Ксюш, дело не в том, что ты мне больше понравилась из-за этой ситуации. Из-за этой ситуации я просто вынуждена была тебя лучше узнать, и ты мне очень понравилась. До этого я видела, что тебе плохо и что ты не злая. Жалела, но вряд ли более. А теперь, когда я знаю о том, кто ты есть на самом деле… Мне страшно даже представлять себе то, с чем ты вынуждена жить. Я сомневаюсь, что на твоем месте я бы справилась лучше, хотя бы также. Ты сама не понимаешь, насколько ты на самом деле сильный, самоотверженный и добрый человек. Твой пример, кстати, очень меня поддерживает. Как мне злиться на свою судьбу, когда перед глазами твоя жизнь?

– Очень мило, но ты пока единственная, кто нашел причины меня уважать и заподозрил в доброте. Арина, ты переносишь на меня свой человеческий опыт. Ты видишь во мне человека, я благодарна за это, потому что я бы очень хотела быть человеком. Но на самом деле я не человек, мне дано одновременно и больше, и меньше.

– Какое самомнение, особенная ты наша, – ухмыльнулась она. – А если мне вдруг сейчас будут даны твоя сила и твои обязанности, перестану ли я быть человеком?

– Нет, конечно. Но это другое. Ты же родилась человеком, а меня создали смертью.

– Ты чувствуешь как человек и думаешь, как человек, Ксюш. Это единственное, что имеет значение.

– Скажи это моим жертвам. – Фыркнула я и, не давая ей ответить, добавила:

– Например, этой несчастной морковке, кажется, я ее качественно прикончила. Приниматься за вторую или они тебе все же нужны для салата? – Арина скептически оценила результат.

– У тебя руки не оттуда растут. Ты хоть что-то готовить умеешь?

– Бутерброды. С вареной колбасой, сыр ровно нарезать мне не удается. – Она рассмеялась.

– Не страшно, этому легко научиться.

– Арин…

– Что?

– Мне нужно устроиться на работу, я понимаю. Но…

– В чем проблема, Ксюшка? Не можешь, так посиди пока дома. Нам моего заработка на текущие расходы хватает, а больше чем на текущие твоего тоже не хватит. Так что это не принципиально. Будешь заниматься домом, все мне проще станет.

– Но я здесь такое устроила… Как мы расплатимся?

– Не так все и страшно. Телевизор был старый и маленький, зеркало тоже небольшое, стул попробуем починить. Окна и люстру ты, к счастью, пощадила. А так ты больше вещами швырялась, чем ломала.

– Прости меня…

– Что ты заладила одно и то же? Я тебя уже простила, понимаешь? Мы вместе все наладим, все будет хорошо.

– Я… – я опустила голову и сглотнула, – меня без сознания привезли в больницу, на улице подобрали…

Арина отложила поварешку и осторожно села напротив меня.

– Понятно. Что тебе сказали в больнице?

– Что вызовут полицию. Что если не буду вести себя смирно, свяжут и отправят в дурдом на уколы.

– Ты испугалась?

– Я бывала там не один раз, там тоже умирают. Я видела, как людей привязывают и как они мучаются от этих лекарств…

– Но ведь это делается не просто так, Ксюша. Эти люди больны, их приходится связывать и вводить лекарства.

– Мне ведь этим тоже грозили не просто так. Я была в таком состоянии…

– Да. Но это уже закончилось. Ксюш, эти люди тебя не знают. Они могли увидеть тебя только с одной стороны, поэтому они к тебе так отнеслись.

– Ко мне так относятся все, кроме тебя. Включая наставницу и соучениц, а уж они меня знают лучше твоего.

– Ты ни в чем другом с ними не согласна, так почему нужно соглашаться с их плохим мнением о тебе? А из всех остальных я, думаю, все же знаю тебя лучше других. И я о тебе хорошего мнения.

– Будто есть кто-то, о ком ты плохого мнения.

– Очень даже есть, но это не ты. Ты добрая, умная, смелая и ты – человек. Ну вот, ты опять плачешь. – Она меня обняла, я уткнулась носом в ее плечо. – Ксюшка, хорошая моя, все наладится.

– Как же хочется тебе верить… – я вытерла слезы.

– Отлично, начинай верить прямо сейчас. А заодно потри морковку на салат. – Арина отстранилась и придвинула мне терку и миску с морковью. Я грустно улыбнулась.

– Дальше-то что, Арин? Ты же не можешь не понимать, что на полулегальном положении и без образования ты не сможешь заработать на квартиру. Даже если заработаешь, как ты ее купишь, не опасаясь, что тебя обнаружат? Нам нужно чудо.

– Ну, одно чудо со мной уже произошло, может и еще одно для нас заготовлено? Ксюш, я научилась жить одним днем. Каждый момент жизни прекрасен и я им наслаждаюсь. У меня есть подруга, о которой можно только мечтать. У меня есть возможность дышать, гулять по красивым местам, читать хорошие книги. Я не хочу загадывать, хочу просто жить.

Аринина внутренняя сила приводила меня в изумление. Едва ли кто со стороны мог догадаться, что с ней что-то может быть не в порядке. Конечно, я знала ситуацию и прекрасно видела, как ей на самом деле тяжело. Я слышала, как она иногда тихо плачет по ночам, считая меня спящей, и в отчаянии думала, что не могу ей помочь. Я не умела даже подойти и утешить ее, как она это делала для меня. Но все же она была честна и насчет своего наслаждения жизнью, что не укладывалось у меня в голове. Она действительно полноценно жила эти два месяца, минувшие с момента нашего побега из родного города. Она на самом деле радовалась каждому дню. Это придавало смысл и моему существованию.

Синяк с моего лица сошел, ходить на работу мне было больше не нужно, и я бросила все силы на борьбу с бытом, стараясь не оставлять себе времени на размышления. Не то что бы я действительно вдруг научилась вести домашнее хозяйство, руки у меня росли из того же неподходящего места, но я старалась изо всех сил. Больше всего проблем у меня возникало на кухне. Стирать с помощью автоматической стиральной машинки было не сложно, убираться я худо-бедно умела, в магазин ходила исправно, но приготовить нормальную пищу было выше моих способностей. Даже не в меру деликатная Арина частенько отправляла мои кулинарные шедевры в помойное ведро.

Что делать с упавшей в суп ложкой? Если попытаться вытащить ее другой ложкой, то утонувших ложек станет две. Я закатала рукав повыше. Плоть исчезла, а костям моим кипящий суп не помеха. Пошарив рукой в кастрюле, я выудила ложки, стряхнула налипшую на фаланги капусту обратно и поняла, что и сама теперь не стану это есть. Пришлось опустошать кастрюлю и ставить вариться овощи. Конечно, половина из них превратилась в клейстер, а вторая осталась сырой. Как Арина делает из этих продуктов завтраки, обеды и ужины?

Зазвонил телефон.

– Ксюш, забери меня с работы, пожалуйста! – жалобно попросила Арина. – Я ногу стерла, идти больно.

– Хорошо, скоро приду. – Я не перемещалась, если не была уверена, что меня не смогут увидеть.

– Ты у меня ногами ходить разучишься, – посетовала я, когда встретилась с ней. – Использовать собственную смерть вместо такси! Неслыханная наглость!

– Ксюшка, ты прелесть! – просияла она, сбрасывая неудобные сапоги и натягивая принесенные мною ботинки.

– Ариш, я отсюда перемещаться не хочу, давай отойдем хоть на пару кварталов. Потерпишь?

– Да я в этих ботинках и пешком дойду. Заодно проветрюсь, устала сегодня на работе.

– Как хочешь, торопиться некуда, ужин готов.

– Здорово!

– Не уверена. Выглядит так мерзко, что пробовать я не рискнула. Говорю же, торопиться некуда, лучше оттянуть момент встречи с моим очередным кулинарным творением.

– Тогда можно зайти в магазин по дороге и купить пельменей.

– Здравая мысль, пойдем.

До магазина мы дойти, впрочем, не смогли. Арина определенно недооценила состояние своей ноги, вскоре она едва ковыляла, несмотря на удобную обувь. Поэтому на полпути к дому я, невзирая на ее героический настрой «идти до конца», уцепила ее за руку и перенесла домой, после чего направилась в магазин уже в одиночестве.

В ближайшем к нам ночном магазине не радовали ни цены, ни ассортимент. Но пельмени нашлись и я, цепко держа свою добычу, направилась домой. Мне было полезно прогуляться по темным пустым улицам, уйдя в свои размышления. Здесь я могла спокойно подумать, встретиться лицом к лицу с мыслями, от которых сознательно убегала все остальное время.

Было чувство неотвратимо надвигающейся беды, которое все больше усиливалось. Я ничего не могла с ним поделать и не могла выделить его источник. Дело в том, что дисбаланс значительно усилился в последнее время? Он уже был на той грани, за которой следует жертвоприношение, и я не могла отмахиваться от возможности того, что это все же связано с Ариной. Возможно, единственный выход – снова сменить место жительства. Как об этом сообщить Арине? Она снова вернется к идее о том, что не имеет права на жизнь. И самое страшное, что она может быть права. Или все же нет? Или да, но это можно исправить, сохранив ей жизнь? Проклятье, на эти вопросы должна знать ответы моя наставница, но я не могу обратиться к ней! Возможно, проблемы вообще нет, а я просто не справляюсь со своими страхами и сомнениями? Или это результат нетипичного для меня воздержании от «успокоительного»?

Я решительно тряхнула головой и вошла в подъезд. Хватит изводить себя пустыми переживаниями. Нужно сосредоточиться на том, на что я могу повлиять.

– Кто там? – спросила Арина из-за двери.

– Это я, твоя смерть! – абсолютно честно ответила я. – По случаю забастовки заглянула не по работе, а чисто так… посидеть.

– И против чего бастуем? – полюбопытствовала она, впуская меня в квартиру.

– Да знаешь, много чего накопилось, – я неторопливо разувалась. – Рабочий день не нормирован, за сверхурочные не доплачивают, регулярно антисанитария и стресс на рабочем месте, отпуска сроду не видала… В общем, требую улучшения рабочих условий и молоко за вредность – косточкам, говорят, полезно.

– Трудная у вас профессия! – посочувствовала Арина. – Вам бы профсоюз организовать и на телевидение пожаловаться.

– Не догадались, – ответила я.

Даже пельмени из магазина Арине удавались лучше, чем мне. Мы неторопливо ужинали и обсуждали планы на следующий день.

– У меня план простой – сплю, пока не проголодаюсь. – Сообщила Арина. – Неделя на работе выдалась тяжелая, надо в выходные отдохнуть на всю катушку.

– У меня планы тоже несложные, встану пораньше и смотаюсь на рынок, там продукты лучше и дешевле.

– Как ты умудряешься так хорошо разбираться в продуктах и так плохо готовить?

– Не знаю, само выходит. А почему ты сегодня так поздно работу закончила? – Арина мечтательно улыбнулась.

– Неужели? Жажду подробностей, рассказывай! – Потребовала я.

– Да нечего рассказывать. Есть хороший парень, есть у него ко мне интерес, есть предложение завтра сходить пообедать…. А есть ли смысл?

– Почему нет? Он же тебе нравится.

– Нравится. Ксюш, а какие у нас с ним перспективы? Это нечестно по отношению к нему.

– А как же жить одним днем? – поддразнила я ее.

– Я и живу. Но не могу же я втягивать и его в эту жизнь.

– Может ты и права. Но у вас шанс есть, пусть небольшой. Может, стоит сходить на свидание? Хотя бы просто хорошо проведешь время. Ты не должна общаться только со мной.

– Я не только с тобой общаюсь. Но вообще… с тобой мне лучше всего. Никому другому я ведь не могу рассказать правду о себе, о том, что со мной происходит.

– Понимаю. Жаль, что это так. – Арина встрепенулась.

– Ладно, что это мы вдруг променяли тему мужчин на философию жизни и смерти? Я, вообще говоря, давно мучаюсь любопытством… Можно личный вопрос?

– Давай, чего уж.

– Ксюш, а смерть бывает только женского пола? И вы вообще с мальчиками интересуетесь?

– «Да» на оба вопроса.

– А почему я тебя никогда ни с кем не видела? – я усмехнулась.

– Мой черед спрашивать о смысле и перспективах. Арин, как ты себе это представляешь? Родить я не могу, переживу своего благоверного на несколько жизней в лучшем случае. И хорошо еще, если он не сойдет с ума, узнав, кто я такая. Или предлагаешь держать его в неведении?

– Но других, как я понимаю, это не останавливает?

– Не знаю, о чем они думают. – Покачала я головой. – Серьезных отношений ни у кого не наблюдала. Хотя надо признать, я мало общалась со смертями из других групп. Танре и Каттер еще слишком мелкие для серьезных отношений, у Джуремии с Луззой регулярно кто-то появляется, но для них люди это так… рабочий материал. Может, у Анаре кто-то был? Я еще сама не особо взрослая была, когда она уехала, мало что понимала.

– А тебе бы хотелось с кем-то связать жизнь?

– Ну да, конечно. Но для меня это невозможно, так о чем говорить?

Мы выбросили отварные овощи, помыли посуду и улеглись спать. Уже лежа в темноте, Арина вдруг задумчиво сказала:

– А может не так уж и невозможно, Ксюша. Может и у тебя будет еще большая и светлая любовь?

– Делать на это ставку я не стану.

– Я пойду завтра на свидание.

– Правильно. Надеюсь, хорошо проведешь время. А я тогда погуляю и схожу в кино.

– Хорошо. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Утром, пока Арина еще спала, я тихонько собралась и уехала на рынок на другом конце города. Здесь действительно были самые лучшие продукты и самые низкие цены. К тому же рынок располагался вблизи от торгового центра, в котором можно было посидеть у фонтана, сходить в кино или выпить чашечку кофе в одной из многочисленных закусочных.

Именно сидя с чашкой кофе в качестве позднего завтрака я почувствовала то, чего так боялась. Дисбаланс усилился, превысив допустимый предел. Наставницы и старшие этого города уже не станут его игнорировать, пришло время новой смертельной жатвы.

Нам с Ариной нужно как можно быстрее выбираться из города, потому что она потенциально самая вероятная жертва, ведь вряд ли наставница указала на нее по случайности. Судя по всему, у нас есть обычные две недели, но не стоит рисковать и проводить их здесь, привлекая внимание местных групп смерти. В ближайшие пару дней необходимо покинуть город.

Я подошла к карте, украшавшей стену торгового центра – на ней были показаны все торговые центры этой сети, но меня интересовали не они. Я закрыла глаза и наугад ткнула пальцем в карту. Открыла глаза, запомнила название и расположение города, в который нам волей судьбы предстояло перебраться, и направилась в туалет. Заперла кабинку изнутри и перенеслась в него, купила в первом попавшемся ларьке газету объявлений, где была информация и о съемных квартирах, и о работе. Затем обзавелась телефонной картой и принялась обзванивать потенциальных хозяев. Многие были не готовы срочно встречаться со мной, но все же к вечеру я нашла подходящий вариант и договорилась о съеме. Газету я прихватила с собой, о работе тоже предстояло подумать. Видимо, моя привольная жизнь закончилась, нужно будет тоже идти на работу. Ничего, я справлюсь. Ради спасения жизни Арины я смогу.

Я перенеслась в переулок недалеко от дома, оттягивая момент встречи с Ариной. Внутри меня все переворачивалось от мысли, что я снова сдерну ее с насиженного места, лишу работы и дома, лишу новых приятелей и симпатичного молодого человека.

Почему? Ну почему так происходит? Что не так с Ариной, с этим балансом? Чего я не понимаю?

– Ксюаремия!

Ну, вот и все.

Я медленно обернулась…

Глава 7

Наставница неподвижно стояла, в упор глядя на меня своими ледяными глазами. Наконец она отмерла.

– Чувствуешь последствия своей ошибки?

– Наверное… Но я не понимаю, в чем ошибка! – Мне действительно было это важно узнать, хотя теперь это уже и ничего не могло изменить.

– Действительно не понимаешь? Значит, ты случайно пренебрегла жизненным балансом?

– Нет! Но почему это важно?! – В глазах наставницы промелькнуло удивление.

– Жизнь должна непрерывно течь, двигаться. Если люди перестанут умирать, она остановится, – не будет новых рождений, не будет развития и, в конце концов, все погибнет.

– Накопление энтропии, вы нам объясняли.

– Разумеется. Как и то, что движение жизни должно быть сбалансировано, в ином случае энтропия также будет накапливаться.

– Да, я все это знаю. Но почему Арина? Ведь она молода и здорова?.. Из чего же складывается этот баланс? Как его просчитать?! – я была в отчаянии.

– Ксюаремия, жизненный баланс складывается из очень многого. Из всего, из чего складывается и сама жизнь. Я чувствую баланс совсем иначе, чем ученицы, намного полнее – но и я чувствую лишь малую его долю. Я тоже почти не могу его просчитать – лишь настолько, насколько это необходимо, что бы его поддерживать. Лишь настолько, что бы быть в состоянии сделать выбор.

– Значит, Арину выбрали Вы?

– Да. Я выбирала между Ариной, девочкой трех лет и мальчиком двенадцати лет. Во всех иных случаях пришлось бы забрать больше одной жизни. Кроме того, чем больше проходит времени, тем сильнее нарушается баланс, тем сложнее вернуть равновесие. Этого ты тоже не понимаешь?

Я медленно осознавала услышанное, все больше холодея от осознания того, что я натворила.

– Насколько все серьезно? – наконец решилась я спросить.

– Арина прожила дольше, чем ей было отведено, и за это расплатятся другие люди. Все, с кем она сталкивалась за это время, разделят эту плату. Пока это не слишком много, около недели чужой жизни за каждый лишний день ее жизни. Но это нарастало бы как снежный ком. Через несколько месяцев прожив часы, она бы забирала у других годы. Пока остановить это можно, лишь выпив ее жизнь – или другие жизни взамен. Со временем жертв бы потребовалось еще больше.

– Вы?..

– Нет. Но если бы в ближайший месяц я вас не нашла, я была бы вынуждена выпить другие жизни – в лучшем раскладе три.

– Но почему вы раньше мне это не объяснили?!

– Ксюаремия, это очевидно и не нуждается в объяснениях; ты единственная из всех моих учениц не желаешь это понимать, руководствуясь исключительно своим эгоизмом.

Что же я наделала?! Зачем я втянула Арину в эту бессмысленную борьбу? Как же ей теперь узнать, что ее умирание неизбежно?! – в отчаянии думала я.

– Я уже говорила с Ариной. – Будто прочтя мои мысли, сказала наставница. – Она все поняла.

У меня внутри все оборвалось. Я испуганно подняла на наставницу взгляд.

– Нет. Она еще жива. Она хотела с тобой попрощаться.

В комнате уютно горел светильник. Арина в глубокой задумчивости сидела в кресле. Увидев нас, она встала и неуверенно улыбнулась.

– Пора? – я кивнула. Глаза застилали слезы, по щекам пробегали бесконечные горячие капли. Арина подошла ко мне.

– Не плачь. Так надо. – Тихо сказала Арина. – Ты ведь и сама знаешь. – Она обняла меня.

– Ксюша, спасибо тебе за все. Помни, что я тебя люблю как сестру. Будь счастлива! Спасибо тебе за подаренное время. Спасибо, что боролась за меня. А теперь отпусти… Сейчас.

Настоятельница шагнула вперед.

– Я это сделаю сама.

– Нет, – покачала я головой. – Это моя работа.

Я взяла Арину за руку.

– Прощай. Не бойся, ты ничего не почувствуешь. – Она мне спокойно и уверенно улыбнулась.

Я больше не медлила. Обратившись к своей силе, я выпила ее жизнь, глядя в стекленеющие глаза, слыша глухой звук упавшего тела. Я двинулась дальше, призывая всю свою силу, лишаясь человеческого облика, но, увы, не человеческих чувств. В голове уже мертвой Арины возникла разорвавшаяся аневризма, которой не существовало всего несколько секунд назад.

Моя работа была выполнена.

Сила отступила, вновь возникшие глаза обожгло слезами. Я опустилась на колени рядом с ее телом, закрыла ей глаза и поправила волосы. На минуту в комнате воцарилось молчание. Затем я встала, вытерла слезы, отступила к наставнице.

– Собери свои вещи, мы направляемся на вокзал. – Приказала она.

С трудом заставляя себя двигаться и не смотреть на мертвое тело на полу, я собрала немногие вещи, появившиеся у меня за это время. Взгляд упал на яркое бирюзовое пятно на столе, Аринин плеер. Он был при ней, когда я появилась и сломала ей жизнь, он путешествовал с ней по всему нашему маршруту. Арина изредка позволяла себе отгородиться от меня и всего мира, одев наушники, забравшись на подоконник очередной съемной квартиры и тоскливо глядя сквозь оконное стекло в небо. Рука сама протянулась к плееру, я сжала его в кулаке.

– Все, – еле слышно сказала я наставнице.

Мы перенеслись на вокзал. Наставницу теперь могла видеть только я. Через терминал она оформила и оплатила мой билет, затем мы дождались поезда. Сутки пути до столицы мы провели, не обменявшись ни единым словом. Она сидела напротив меня, невидимая для окружающих. Вероятно, она ожидала от меня новой попытки побега, но я была сломлена умиранием Арины и безразлична к своему будущему, каким бы оно не было. Что бы ни стало моим наказанием, в тот момент оно не могло меня напугать, слишком сильна была боль потери. Я сидела, не в силах ни есть, ни спать, ни бояться.

С вокзала родного города мы перенеслись в учебный зал. Наставница стояла напротив меня, абсолютно бесстрастная и прямая, словно и не было бессонных суток. Я устало посмотрела ей в глаза.

– Я все осознала. Я приму любое наказание и буду впредь делать работу так, как вы скажете, если я вам еще нужна.

– Ты нужна. Наказания не будет, но твоя жизнь теперь измениться, я больше не стану терпеть твои выходки.

– Я могу сейчас идти к себе?

– Иди.

Войдя в свою комнату, я какое-то время стояла, будто пытаясь что-то для себя уяснить. Затем решительно содрала наволочку с подушки и словно сорвалась с цепи. Я вытаскивала припрятанные бутылки и фляжки, пузырьки и отправляла их в нее. Затем схватила вторую наволочку и начала набивать ее какими-то своими вещами, которыми пользовалась в последнее время жизни в доме наставницы. Я обдирала обои и засовывала их в наволочку, вытряхивала содержимое тумбочек – какие-то вещи, книги, старые тетради. Наволочки полетели в центр комнаты, туда же отправились стулья, сорванный карниз с занавесками… Мне попались в руки ножницы и я остервенело обрезала клочками волосы и швырнула их в общую кучу вместе с ножницами. Мне хотелось вышвырнуть все, всю свою пустую и глупую жизнь. Под утро я заснула на полу, через несколько часов я проснулась от звонка будильника совершенно разбитая и опустошенная. Нужно было жить дальше. Нужно было жить. Нужно жить.