Текст книги "Трудная профессия: Смерть (СИ)"

Автор книги: Mirash

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

– С вашей точки зрения, есть ли практическое применение у результатов данной работы? – она демонстративно почесала пальцем нос, изображая любимый жест Подбельской для таких ситуаций.

С трудом сдерживая улыбку, я ответила.

– Как вы считаете, каковы перспективы расширения предлагаемой вами структуры базы данных? – теперь Женя изображала Стеклову, характерно дирижируя кистью руки в воздухе в такт вопросу.

– Перестань, – я не выдержала и рассмеялась.

– Отвечайте на вопрос, пожалуйста! – отказалась выходить из образа Вересная.

Давясь смехом, я начала отвечать, но меня перебил звонок телефона.

– Ксю, все замечательно! – шумно радовалась позвонившая Каттер. – Я пересдала на «отлично», комиссия вот только закончилась, они приняли положительное решение! Со следующего семестра я буду учиться на бюджетном отделении!

– Замечательно! – согласилась я с ней. – Ты скоро домой?

– Да, сейчас поеду.

– Катюш, не подменишь меня на кухне? Мне еще корпус убирать, а завтра защита курсовой.

– Конечно, все сделаю, – заверила Катя.

Я от нахлынувших эмоций поделилась с Женей хорошими новостями, она за нас порадовалась. Потом мы еще немного поработали по докладу.

– Все хорошо, тебе просто не хватает практики, – наконец сделала вывод Вересная. – Думаю, завтра проблем не будет. Тебе бы только переодеться, во что-то… более формальное.

– Еще одна… – фыркнула я. – Хоть экскурсии в свой шкаф устраивай, доказывая, что у меня ничего более подходящего нет.

Женя оживилась.

– А какой у тебя размер? У меня двоюродная сестра забеременела и отдала кое-какие свои вещи, но мне немного малы. Ищу, куда пристроить, может тебе подойдут?

– Да нет, зачем, – напряглась я. – Как я расплачусь?

– За то, что заберешь у меня ненужные вещи? Ты мне этим одолжение сделаешь. Давай прямо сейчас заедем ко мне и посмотрим.

– Женя, притормози! Прямо сейчас у меня неубранный корпус и вообще это неудобно.

– Корпус сейчас уберем, а твое «неудобно» совершенно не к месту, слышать про него не желаю.

Спорить с Вересной занятие бессмысленное, если что вбила себе в голову, так оно и будет. Через два часа я смущенно поздоровалась с ее родителями и братом, после чего принялась мерить выданную одежду. К огорчению Жени, мы с ее сестрой оказались не так уж похожи фигурами, мне относительно подошли только одни брюки и пара джемперов.

– Все равно неплохо, – сказала Женя, придирчиво меня осматривая. – Только обувь нужна другая.

– На выбор есть пластиковые тапочки, зимние ботинки и резиновые сапоги – что посоветуешь?

– Тяжелый случай. У меня нога больше твоей, не помогу. А у твоих сестер?

– Без понятия, но выясню. Спасибо тебе огромное за все, я домой поеду, обещала быть пораньше. А надо еще за тортом будет забежать.

Обуваясь в коридоре, я услышала, как Женя попросила Никиту отвезти меня.

– Мне самой некогда, я обещала к тете Вере зайти.

– Да не проблема, отвезу. Я смотрю, ты Мягкову чуть не в лучшие подружки записала, – насмешливо сказал он сестре.

– Не ерничай, лучше обувайся, пока она не ушла.

Никита вышел в коридор, взял ключи и наклонился к ботинкам.

– Подожди минутку, я тебя отвезу.

– Не нужно, тут недалеко, я дойду.

– Ехать минут пятнадцать, а идти будешь весь час.

– Но мне еще нужно в магазин…

– Заедем, – кивнул Никита, затягивая шнурок на втором ботинке. – Я готов, пойдем.

Никита с Женей были очень похожи и внешне, и по характеру, спокойные, надежные и доброжелательные. А к Жене я за последнее время, честно сказать, очень привязалась. Я всегда была о ней высокого мнения, но год назад это было скорее поводом ее сильно не любить, сейчас же я наоборот, невольно тянулась к ней.

У меня никогда не было друзей, кроме Арины. Центром моей вселенной была судьба смерти, с кем из людей я могла поделиться переживаниями и сомнениями? Да и сама по себе я не вызвала ни у кого желания стать моим другом, даже Арина признавала, что если бы не обстоятельства, она вряд ли стала со мной сближаться.

Конечно, Вересную тоже нельзя было назвать подругой. Но, во всяком случае, Женя сейчас была ко мне дружелюбно настроена и деликатно обходилась без напоминаний о тех вещах, о которых мне так хотелось бы забыть. Она заставляла меня смотреть на вещи проще и спокойнее, делилась уверенностью, которой мне так не хватало. И в компании ее брата мне тоже было относительно комфортно, хотя я бы в самом деле предпочла прогуляться в одиночестве.

Никита довез меня до крупного магазина и вместе со мной пошел внутрь, – видимо, не желая скучать в машине, а то и опасаясь, что без присмотра я могу чрезмерно увлечься и застрять надолго. Я в самом деле с удовольствием побродила бы по магазину, будь у меня больше денег в кошельке. А так прямиком направилась к холодильнику с тортами, Никита последовал за мной. Я скользила взглядом по аппетитным упаковкам, жалея, что нельзя скупить все. Вот сейчас предложи мне на выбор ящик пива или парочку таких тортов – честное слово, не задумываясь, выбрала бы торты! Как сладкого хочется…

– Ты как из тяжелой трехмесячной экспедиции вернулась, – с улыбкой заметил Никита, наблюдая за мной. – Взгляд голодный.

– Показалось! – огрызнулась я.

Взгляд голодный? Неудивительно, мое питание после приезда из практики оставляло желать большего, а физическая нагрузка меньшего. Готовили мы плохо, на продуктах тоже приходилось экономить. То есть вроде бы еды хватало, но все равно постоянно хотелось есть. Я же еще часто ограничивалась только завтраком и ужином, потому что обедать не успевала. Да и завтрак состоял только из кофе и бутерброда. В результате я заметно потеряла в без того небольшом весе и мой человеческий облик уже мало отличался от истинного.

– Шоколадный взять не хочешь? Свежий.

– Не пойдет, слишком маленький.

– Не лопнешь?

– Не грозит. Дома этого торта ждут еще три сестры.

– Ого! Подожди… – смешался он. – Одна из них ведь в больнице?

– В больнице четвертая сестра и тетя.

– Понятно. Они все родные? – я закатила глаза.

Не люблю объяснять, что и «сестры», и «тетя» мне не родные. Тем более усыновила меня наставница не от внезапно вспыхнувшей материнской любви, а по, так скажем, производственной необходимости. Я появилась на свет ради выполнения долга, а не потому что кто-то хотел, что бы я была.

– Так что? – не понял моего молчания Никита.

– Мы все детдомовские, не родные, – немного резко сказала я.

– Ясно… вот еще посмотри, клубничный. Свежий и большой, – плавно свернул с вызвавшей у меня нервную реакцию темы Никита.

– О, подойдет, спасибо! – я увернулась от его попытки понести торт к кассе, цепко прижав коробку к себе.

– Я сама! – он шутливо поднял вверх ладони, показывая, что сдается.

– Извини, покусился на святое! Больше не повторится!

В машине я бережно положила торт на колени, вожделенно принюхиваясь и вызывая этим у Никиты новые приступы неподдельной радости.

– У меня глядя на тебя, тоже аппетит разыгрался, – сказал он, аккуратно паркуясь у моего дома. – Сейчас поеду, куплю себе такой же.

– Можешь присоединиться к этому, – легко позвала его я. – В качестве честной платы за услуги по поиску и транспортировке ценного продукта.

– А как же голодные сестры?

– Ничего, поделятся.

– А вот возьму и присоединюсь, – также легко согласился он.

Мы зашли домой, поздоровались с вышедшими на шум и сильно удивленными моему сопровождению Луззой и Каттер. Впрочем, они почти сразу увидели торт, и их перестало интересовать, кто его принес.

– Танре дома? – спросила я, отойдя с Луззой в сторону.

– Да, но весь день не выходит из комнаты.

– Опять плачет?

– При нас нет, но глаза воспаленные. Она очень подавлена. Я просила ее со мной поговорить, но она… не то что бы отказывается, просто послушно выслушивает и со всем соглашается.

– Что ты ей говорила?

– Что все можно исправить, что все делают ошибки и не нужно опускать руки.

Ну да, если она говорила еще и таким тоном, Танре в пору вешаться. Лузза в таких случаях не утешитель, по себе знаю. Хотя она искренне старается сделать лучше.

– А Каттер с ней говорила?

– Каттер спрашивала, как она и чего хочет, но добилась только «нормально» и «ничего, спасибо».

– Ясно, я к ней поднимусь. Развлеките пока гостя, только весь торт не съешьте, оставьте немного нам с Танре.

Я осторожно постучала в комнату Танремии и вошла. Танремия сидела на кровати и задумчиво смотрела в окно на темнеющее небо. Она была аккуратно одета и причесана, словно только вернулась с занятий, а не провела весь день дома.

– Привет, – сказала я ей.

– Привет, – ответила она, устало глядя на меня. – У меня все нормально.

– Так я и не сомневаюсь. Пойдем есть торт.

– Не хочется.

– Ты вообще сегодня ела?

– Пила чай. Я действительно не голодна, Ксю.

– Верю. Но есть все равно нужно. Тем более, что торт клубничный. Так что поднимайся и пойдем.

– Там… кто-то есть?

– На кухне? Лузза и Каттер развлекают Никиту, он брат Вересной, ты ее видела в больнице, помнишь?

– Да, его вроде тоже видела. Ксюар, можно потом?

– Нет, сейчас. Давай, бери себя в руки, изображай улыбку и пойдем.

Мы спустились на кухню, при виде Танре лица Каттер и Луззы просветлели. Торт закончился в мгновение ока, даже мучимая чувством вины Танремия оживилась и принялась довольно бодро орудовать ложкой. Поев, девочки расползлись по своим комнатам, а я осталась с Никитой, неторопливо доедающим свой кусочек.

– У тебя завтра защита курсовой? – спросил он.

– Да.

– По какой теме? – продолжил он вежливую беседу.

– Я озвучила название работы.

– Структура базы данных? – уже с более искренним интересом спросил он. – Ты только концептуально ее разрабатывала?

– Чего сразу так? – обиделась я. – Она вполне реализована и работает, хотя еще тестируем. Но это далеко не только моя разработка, конечно. Это вообще грант лаборатории, под руководством Некруева. Я с другой базы начинала писать курсовую работу, потом переключились на эту, как более перспективную.

– А работа по гранту продолжается?

– Да, и конкретно по этой базе данных тоже. Сейчас мы занимаемся ее нормализацией и наращиванием функционала. То есть это будут уже более серьезные версии, там и собственно данных будет больше…

– Новые блоки или расширение имеющихся?..

Мы увлеченно болтали еще около часа, потом Никита спохватился и засобирался домой.

– Ты не против, если я завтра на твою защиту приду? Меня тема заинтересовала.

– Не стоит, я тебе уже больше рассказала, чем будет в докладе. И вообще я докладываюсь плохо.

– Ну и что? Посмотрю схемы и основные выкладки в презентации.

– Да приходи, – обреченно махнула рукой я.

Время было позднее, проводив Никиту, я безрезультатно попыталась найти среди вещей соучениц подходящие мне туфли, привела в порядок обретенную «парадную форму», завела будильник и улеглась спать.

Глава 27

Я проснулась рано утром, приняла душ, оделась в обычную одежду, аккуратно сложив брюки и джемпер в пакет, – все равно до защиты предстояла утренняя уборка корпуса. У меня оставалось в запасе немного времени и я спустилась в кухню позавтракать. Заспанная Каттеремия сидела в пижаме и пила чай, у нее была первая пара, а добираться ей значительно дальше, чем мне. Если я до своего института доходила пешком минут за сорок, она доезжала транспортом в лучшем случае за полтора часа.

– Где Танре?

– Не спускалась, – покачала головой Катя.

Я заглянула к Танремии и обнаружила ее в кровати, завернувшейся в одеяло и тоскливо смотрящей на часы.

– Доброе утро. Завтракать будешь?

– Нет, не хочу.

– Собираешься на пары?

Танре помолчала, потом негромко сказала:

– Я не знаю, как в институт идти после всего этого…

– Там никто ничего не знает. Или нет?

– Я не говорила, конечно… мне кажется, на меня только посмотрят и сразу все поймут.

– Дорогая, твоя преступная карьера была слишком короткой, чтобы оставить неизгладимый отпечаток на твоей внешности, – она слабо улыбнулась, потом ее губы дрогнули, словно она сдерживала слезы.

– Можно, я сегодня останусь дома?..

Я задумчиво смотрела на нее. Таня сделает, как я скажу. А как я должна сказать? Заставить ее идти сейчас, когда она еще так уязвима? Или позволить спрятать голову в песок, заперевшись в своей комнате?

– Хорошо, – наконец решилась я. – В институт можешь не идти, но сидеть без дела и заниматься самобичеванием я тебе не дам. Эту неделю будешь сиделкой в больнице при Джуремии, ее переводят в другую палату, заодно у тебя будет вполне официальное основание не посещать занятия. Через неделю ты должна взять себя в руки и вернуться в институт.

– А если все же кто-нибудь узнает?..

– Если узнает, ты это переживешь, – твердо сказала я. – По личному опыту могу заверить, вполне реально. Ты не можешь прятаться под одеялом всю жизнь.

– А жаль… – сказала она, вызвав у меня грустную улыбку.

После плановой уборки я собиралась пойти на первую пару, так как она заканчивалась почти за полчаса до назначенного времени защиты, но Некруев внимательно посмотрел на перепуганную меня и велел оставаться в лаборатории.

– Столько народу собирается придти, – пожаловалась я ему, – вы бы выходы перекрыли на всякий случай, очень сбежать тянет.

– Кто собирается? – полюбопытствовал он.

– Вся моя подгруппа и Никита Вересной грозились.

– Вот как? Здорово, что они хотят тебя поддержать.

– Наверное… Только мне от этого еще больше не по себе.

– Трусиха ты, Мягкова, – насмешливо сообщил научный руководитель.

– А как же морально поднять мой дух? – поинтересовалась я.

– Судя по твоему испуганному взгляду, как не успокаивай, все равно спрячешься под стол или хлопнешься в обморок.

– А вы на лекцию опаздываете, – мстительно сообщила я.

– Без меня не начнут, – легкомысленно махнул рукой Некруев, но стал торопливо собирать бумаги. – Ксюша, только не усердствуй с репетицией доклада, разок повтори и хватит. Сиди в интернете, пей кофе – в общем, отдыхай.

Виктор Андреевич убежал вести лекцию, я наскоро позавтракала – из-за воспитательных бесед с Танре и последующих объяснительных с Каттер опять не хватило времени перекусить дома, – затем принялась наизусть повторять доклад. На первом повторе сбилась, начала заново, сбилась уже в другом месте, поняла, что вообще забыла, о чем говорить дальше. Прав Некруев, пора останавливаться, так я до аудитории не дойду, заблаговременно сама себя доведя до обморока. Я один раз неторопливо и вслух прочла доклад по бумажкам, пролистала презентацию, затем честно отложила их в сторону.

И чем теперь заниматься до защиты? В интернет не хочется, кофе из ушей лезет, а ногти и так уже сгрызены… Переодеться, что ли, пока никого нет? Я забралась в пакет, быстренько скинула джинсы и водолазку, натянула джемпер и брюки. С моими кедами гармонирует, ага… Надо попробовать хоть волосы в порядок привести.

Вооружившись расческой, я попыталась причесаться аккуратнее, смотрясь в зеркало над раковиной. Через несколько минут окончательно убедилась, что Некруев напрасно протестует против наволочки на моей голове – в ней я выгляжу лучше. Волосы от расчесывания стали только больше топорщиться, уже не свисая лаконичными сосульками, а распадаясь на отдельные, но не более смирные волоски. Я смочила их водой и немного пригладила, сосульки снова образовались, только теперь мокрые. Ладно, лучше уже не будет.

Я критически осмотрела себя в зеркало, забралась на стул, что бы оценить картину целиком. Лучше, чем мой обычный вид, хотя в принципе, никаких особенных изменений не произошло. А жаль, проснуться бы как-нибудь принцессой… Внешность у меня ничем не выдающаяся, как и положено – смерть всегда рождается той же «породы», что и большинство окружающих ее людей. Хотя будем честны, это не помеха – Джуремия, к примеру, признанная красавица… была…

Мои всколыхнувшиеся грустные мысли о больных Джури и наставнице своевременно прервала заглянувшая в лабораторию Женька.

– Привет, – поздоровалась она. – Ты здесь одна?

– Одна, заходи. А ты чего хотела?

– Тебя разыскиваем, ты же на пару не пошла.

– Почему ты вдруг с собой на Вы перешла? – полюбопытствовала я.

Женя сначала не поняла, потом улыбнулась:

– Просто я не одна тебя разыскиваю, кстати, надо сказать всем, что нашла…

Она исчезла, затем снова вернулась, уже в компании Андреева, Бабушкина, Лабутчер и Статской.

– Ого, в нашем чучелке девочка просыпается! – удивился Андреев, увидев меня.

– Игорь, иди в… на…. – я всерьез задумалась, пытаясь вспомнить хоть один маршрут, по которому еще его не отправляла.

– Куда? – спросил Андреев с самым смиренным видом, словно выражая готовность последовать любым указанным путем.

– По любому адресу из тех многих, что я уже сообщала, – они засмеялись.

В последнее время я старалась разговаривать цензурно, хотя удавалось далеко не всегда. Но если раньше за длинный язык я получала дружный отпор, теперь они только посмеивались. Впрочем, это касалось практически исключительно моих одногруппников да еще нескольких человек с курса, с остальными отношения не особенно улучшились.

– Вы пару решили прогулять? – вздохнула я, догадываясь, что не избавлюсь от них до самой защиты.

– Ага, там скучно, – с неподражаемой искренностью ответил Игорь. – Проще потом учебник почитать.

– Кстати, хорошо выглядишь, – сказала Лабутчер, – кеды только… немного выбиваются из картины.

– Так и не нашла туфли? – спросила Женя.

– Нет, – вздохнула я, – у сестер другие размеры… Да ничего, под брюками почти не видно.

Лера оценивающе посмотрела на мою ногу, затем скинула с себя туфли.

– Попробуй, на защиту соглашусь на обмен.

Я в ужасе уставилась на предлагаемую обувь.

– Да ты что, я на таком каблуке до аудитории не дойду!

– Ксюша, это школьный каблук, пять сантиметров и широкий, – покрутила пальцем у виска Лера. – Это вообще мои тапочки! Ты попробуй, а потом говори.

– Краш-тест, объявляю старт! – тут же прокомментировал Игорь.

Я отмахнулась от него, стянула кеды и осторожно потянулась ногой к туфельке.

– Ксюш, ты чего, на носок будешь обувать? – притормозила меня Женя.

– Хорошо, хоть не на шерстяной! – вздохнула Лера, болтая босыми ногами и не торопясь мерить освободившиеся от меня кеды.

Все с нескрываемым интересом следили за моими неуверенными передвижениями по помещению.

– Маленький шаг для человека, огромный для всего человечества! – заключил Коля.

– Вполне удобно, только немного жестковато, – сделала я робкий вывод.

– С непривычки конечно, после кедиков-то! Ну что, защиту в них переживешь?

– Ага… Ты точно не против? – спросила я Лабутчер.

– Иначе бы не предлагала, – пожала она плечами.

Я снова забралась на стул, посмотреть на себя в туфлях в зеркало, не обращая внимания на хихиканье одногрупников. Игорь с Колей впрочем, уже через минуту забыли про все, засовывая любопытные носы в пробирки, а Женька и Лерой принялись тихо меня обсуждать.

– Можно над ней и лучше поработать, – задумчиво сказала Лабутчер. – Анька же курсы парикмахера заканчивала, да и брови если выщипать…

– Лер, ни к чему, – сказала Женя. – Сама знаешь, Ксюша на повышенное внимание к себе болезненно реагирует. А представляешь, какое внимание ей окажут, если придет при полном параде?

– Точно, – согласилась Лабутчер.

– Вот поэтому лучше не перебарщивать, ей должно быть комфортно. И вообще, может ей так больше нравится, откуда нам знать?

Уж насчет «нравится» это ты, Женя, сильно загнула. У меня зрение хорошее, с устройством типа «зеркало» тоже знакома, так что дать адекватную оценку своему виду могу. Но вообще ты права, лишнее внимание ни к чему. Вот только обсуждать меня фактически при мне вы уже достали! Надо бы чем-то отвлечь…

– Посмотрите мои плакаты, пожалуйста, все ли нормально, – я сняла туфли и спрыгнула со стула.

– Прямо сейчас?

– Да! – безапелляционно сказала я, включая компьютер. – А вы двое брысь от пробирок на диван, у нас там секретные разработки, еще минута и придется вас убить, что бы они остались в тайне…

– Серьезно? – изобразил испуганные глаза Игорь.

– Нет, конечно, но если вы там будете лазить, Виктор Андреевич убьет меня и будет прав!

В аудиторию мы пришли заранее, Игорь с Колей вежливо отстранили меня от техники, занявшись прикручиванием проводов. Это хорошо, я с компьютером до сих пор не очень разбираюсь, сама бы не справилась. Появившаяся Аня по наводке Лабутчер начала было примеряться ко мне расческой, но с помощью Вересной мое право на лохматость получилось отстоять.

Наконец оборудование было подготовлено, плакаты развешаны, все собрались и расселись. Группа преподавателей в количестве пяти человек, в том числе (тяжелый вздох) Подбельская, сидели в первом ряду, напротив меня. Также с ними расположилась Мельникова, в качестве представителя от учебной части. В углу аудитории заняли зрительские места мои одногруппники, к ним присоединились Никита Вересной и неожиданно для меня еще и Митя Матюхин. Четырнадцать человек!

Тянуть с казнью никто не стал, Стеклова быстро и деликатно озвучила причину нашего собрания, ободряюще мне улыбнулась и велела приступать к докладу. Я закашлялась, сдавленно объявила тему курсовой.

– Ксюша, не торопись, выпей воды и отдышись, – сказала Мельникова.

Ставя стакан обратно на стол, я выронила указку и под добродушные смешки аудитории неуклюже полезла за ней под стол. Выбираясь с добычей, громко ударилась о столешницу затылком, охнула, почесалась и попыталась приступить к докладу. Включила презентацию и удивленно уставилась на белый квадрат света на экране.

– Ксюша, сними крышку с проектора, – спокойно просветил Некруев.

После пары моих растерянных попыток найти искомую крышку он сам вышел к экрану, снял кругляшок с проектора и что-то покрутил, добавляя картинке резкости.

– Пока все идет хорошо, аудитория от тебя в восторге, – негромко сообщил мне ехидный преподаватель, пользуясь тем, что остальные нас не слышат.

– А мне показалось, реагируют вяло, может все-таки попробовать обморок?

– Так справишься, – улыбнулся Виктор Андреевич. – Удачи!

– Спасибо!

Он вернулся на законное место, я приступила к докладу, с удивлением отмечая, что не так уж и боюсь. Руки тряслись, голос дрожал, но слайды переключались в нужные моменты и текст я пока не забывала. А забуду – листочек в руках, можно будет просто дочитать. Главное, меня в кои-то веки не перемкнуло, я не стояла молчаливым столбом посреди аудитории.

Ближе к середине доклада я снова уронила указку, заодно вспомнив, зачем она мне дана и принялась старательно водить ей по экрану, как учила Вересная. Наконец добралась до выводов, зачитала их, переключила на финальный слайд, на котором было выведено традиционное «спасибо».

– В заключение хочу сказать… – я смущенно запнулась.

Мне было известно, что это не обязательно, хотя в целом обычная практика. Но Некруев и Топотова ни о чем не говорили, Женя тоже, а от меня такие вещи требовали невероятных усилий в принципе, не то что на публике. Тем не менее, мне очень хотелось это сказать.

– …В заключение я хочу сказать огромное спасибо моему научному руководителю Виктору Андреевичу, без которого это исследование не состоялось бы, и который во всем мне помогал и очень поддерживал; Наталье Леонидовне, оказавшей огромную помощь в написании работы; Андрею Андреевичу за рецензирование и ценные замечания. Также хочу поблагодарить Женю Вересную за неоценимое участие в подготовке доклада, и многих других, помогавших мне все это время и пришедших сегодня, что бы поддержать…

Под конец я окончательно разволновалась, без того неуверенный голос окончательно съехал, в глазах защипало. «Ксюаремия, быстро взяла себя в руки!» – мысленно зарычала я на себя, сглатывая подступивший к горлу комок. Комиссия и вольные слушатели тем временем с удивлением и умилением смотрели на меня, еще больше вгоняя в краску. Выручила Стеклова, быстро поднявшаяся с места и переключившая всеобщее внимание на дела насущные.

– Спасибо большое за доклад, Ксения. Если коллеги позволят, прежде чем приступить к вопросам, я бы хотела немного подытожить услышанное. Актуальность темы данной курсовой работы не вызывает сомнения, в настоящее время мы все больше сталкиваемся с необходимостью привлечения современных информационных технологий…

Стеклова говорила правильные вещи, но я быстро поняла, что лишь по одной причине – давала мне время отдышаться и придти в себя. Как только я немного справилась с эмоциями, она плавно перешла к вопросам. Первый вопрос задала сама, затем наступила очередь Борисова, потом неожиданно подключилась Мельникова, хотя к предметной комиссии она отношения не имела. В конце концов, решила задать вопрос Подбельская.

– Ксения, с Вашей точки зрения, какое практическое применение может иметь ваша разработка? – она характерным жестом почесала нос.

Я перевела взгляд на бессильно смеющуюся в кулак Вересную, одариваемую удивленными взглядами соседей. Надо же было Жене на репетиции не только талантливо изобразить манеры Ларисы Степановны, но еще и угадать с вопросом!

– Данная разработка была апробирована в рамках научного гранта, – начала я отвечать, не сразу вспомнив, что боюсь Подбельскую: слишком старалась не рассмеяться. – В процессе апробации…

Я оседлала любимого конька, эта база данных была моим детищем, рожденным в интеллектуальных муках и оттого особенно любимым. В какой-то момент под улыбки аудитории Стеклова попросила меня остановиться, а Подбельская уверила, что полностью удовлетворена ответом, хотя я рвалась рассказать еще про перспективы расширения проекта.

– Больше вопросов нет? – спросила Наталья Федоровна у комиссии. – Хорошо, тогда предлагаю перейти к обсуждению. Слово научному руководителю.

Некруев встал, вышел перед аудиторией и обычным спокойным голосом сказал:

– Уважаемые коллеги, работа по данной теме ведется Мягковой с марта и по настоящее время, с моей точки зрения весьма успешно. Ксения проявила себя как вполне самостоятельный исследователь, заинтересованный в качестве результата, ответственно относящийся к работе. По результатам исследования написана и опубликована научная статья, также они являются важными для упоминавшегося здесь гранта. Как научный руководитель я не имею претензий к студенту и считаю, что, несмотря на несвоевременное представление работы, она заслуживает высшей оценки.

Произнеся это, Некруев повернулся ко мне и шепотом добавил:

– И не грызи указку! – я опомнилась и поспешно отдернула ее ото рта.

– Спасибо, дальше слово предоставляется рецензенту.

Борисов не стал выходить на кафедру, предпочтя коротко сказать с места:

– Я ознакомился с работой, вынес ряд замечаний, которые были Мягковой учтены и исправлены. Не возьмусь судить, стоит ли принимать во внимание тот факт, что работа завершена только сейчас, но сама по себе с моей точки зрения она заслуживает высшей оценки.

– Хорошо, спасибо. Кто-то еще хочет высказать свое мнение? Наталья Леонидовна? Отлично, вам слово.

Топотова тоже не стала выходить, но встала и повернулась вполоборота к аудитории, что бы видеть и меня, и всех остальных.

– Я наблюдаю за этой работой уже достаточно продолжительное время и хочу полностью присоединиться к словам научного руководителя Мягковой: она отлично проявила себя как исследователь. Кроме того должна отметить, что она хорошо работает как сама по себе, так и в коллективе. Я также считаю, что мы в данном случае имеем основания не снижать отметку из-за несвоевременного написания курсовой.

Что они имеют в виду, мне даже четверку поставят, что ли?.. После выступления Топотовой больше желающих высказаться не оказалось, более того Стеклова даже не стала как обычно всех выгонять из аудитории для совещания комиссии, они и так отлично посовещались жестами, даже я ничего не услышала и не поняла. Затем Наталья Федоровна торжественно объявила:

– Единогласным решением комиссии работа зачтена, оценена на «отлично». Всем большое спасибо, все свободны, – и, обращаясь уже лично ко мне, – Ксюша, ты умничка, поздравляю с успешной защитой.

Я стояла, несколько ошарашенная результатами, неловко благодаря поздравляющих. Коля и Игорь ловко собирали аппаратуру, Лабутчер с явным облегчением забрала у меня туфли и вернула кеды.

– Присядь, отдохни, – потянула меня на скамейку Женя, пока остальные возились с моими плакатами и техникой. – Ты молодец, все хорошо прошло.

– Спасибо. А… можно теперь честную оценку?

– Честную? – Женя весело улыбнулась, – Ладно, могу честную. Работа у тебя классная, а вот по докладу… Вначале все было ужасно, потом просто плохо, на выводах уже нормально. На первый вопрос ты ответила так, что лучше бы промолчала, зато к третьему разошлась и дальше была просто неотразима, особенно когда перешла к обсуждению практического применения, разве что закончить вовремя не сумела. Ну и ты меня до глубины души растрогала своей благодарственной речью, спасибо.

– Я… я же на самом деле… – я почувствовала, как снова краснеют щеки.

– Ксюш, я знаю, что ты искренне это сказала, и тоже сейчас говорю искренне, – вздохнула Женя. – Смотри, тебя Некруев зовет.

Я с облегчением сбежала от Жени и обсуждения моей искренности к Виктору Андреевичу.

– Ксюша, все хорошо, ты молодец. Можешь сейчас на пару минут зайти в лабораторию?

– Да, конечно, – кивнула я.

– Тогда иди, я в ведомости распишусь и тоже подойду.

Когда он зашел в лабораторию, я неожиданно для него и еще больше для себя повисла у него на шее.

– Спасибо, спасибо, спасибо!!!..

– Тише, тише! – засмеялся он, взъерошивая ладонью мою без того лохматую голову. – Ответишь Оле? Она хотела тебя поздравить.

– Да, конечно!

Он набрал номер и передал мне мобильный, я немного поговорила с Ольгой Валерьевной. Потом выпила кофе, переоделась и пошла на последнюю пару.

– Ну вот, опять ты в этих кошмарных джинсах! – поморщилась Регина.

Я показала ей язык и уселась с краю стола. Лекции я теперь не записывала, только делала некоторые пометки: обозначала тему, рекомендуемую литературу, какие-то отдельные интересные высказывания преподавателей. В этом оказалось значительно больше смысла, чем в моих предыдущих бестолковых записях, к тому же так можно было вникать в речь педагога, а не просто скрипя зубами водить ручкой по бумаге.

В перерыве ко мне подошел Митя с неожиданным вопросом:

– А ты уже скидывалась?

– Эээээ? В смысле? – не поняла я.

– Деньги на посвят сдавала? Или не поедешь?

– Ты вообще о чем?!

– Потрясающе, она действительно не понимает, – сделал вывод Бабушкин. – «Посвят» – это традиционная церемония посвящения первокурсников в студенты!

– Не морочьте мне голову, – фыркнула я, – что такое «посвят» понимаю, не понимаю, причем здесь мы, нас вроде как уже давно посвятили…

На этом месте я смущенно замолчала, вспомнив, как свежепосвященную меня поливали водой тогда еще лояльные однокурсники, пытаясь привести в чувство до появления преподавателей. Тогда я впервые в жизни попробовала алкоголь и мне хватило пары стаканов вина, что бы потерять осознанный контакт с действительностью и собственными ногами.