Текст книги "Трудная профессия: Смерть (СИ)"

Автор книги: Mirash

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

– Ну что, господа студенты, пробираемся на свои места согласно штатному расписанию?

Митя подхватил часть сумок, остальное разобрали другие. Пакеты с мусором, как самое легкое, досталось женской половине, по дороге мы завернули к мусорным бакам и избавились от них.

– Ты замерзла? – поинтересовался Коля.

– Немного.

– Надо же было додуматься в одной тонкой водолазке пойти. Держи, – он снял с себя куртку, я смутилась и отрицательно покачала головой.

– Бери, у меня свитер теплый.

Я нырнула в нагретую Колину куртку и почувствовала себя лучше. Минут через двадцать мы вышли к базе, я было нацелилась на центральный вход, но Митя поспешно перехватил меня за шиворот.

– Мягкова, блин, ты совсем головой не думаешь, – беззлобно выругался он. – Раз уж мы нарушаем распорядок, так не надо это делать столь демонстративно и входить на глазах у охранника.

– Но… я через забор не перелезу! – они засмеялись.

– Тебя никто и не просит, золотые ворота на что?

– Какие золотые ворота?!

– О, студентка, называется. Пойдем, просветишься.

Золотыми воротами оказалась небольшая дырка в заборе со стороны студенческих домиков, отлично скрытая кустами от посторонних глаз. Вокруг дырки шутливо вился фломастерный узор, была приспособлена кривоватая табличка «Золотые ворота», выцарапаны чьи-то имена, сердечки и прочая ерунда. Видимо, к этому месту у студенческого сообщества было особо трепетное отношение. Всмотревшись, я увидела выцветшую надпись, подозрительно напоминающую автограф Некруева.

– Давно здесь эта дыра? – не удержавшись, спросила я у Коли.

– Точно не скажу, но давно. Преподаватели про нее не подозревают, студенческий секрет.

Ну да, ну да…. Хотя может я и ошиблась, надо будет аккуратно выспросить у Виктора Андреевича.

Мы тихонько прокрались каждый к своему домику, я отдала Коле куртку, быстро прошла в комнату и забралась под одеяло. А в следующую секунду меня уже будил голос куратора:

– Время вставать, девочки. Собираемся, умываемся, завтракаем и к преподавателям. Не забудьте собрать постели и отнести на склад.

Я умудрилась первой проскочить в душевую и занять кабинку. Выйдя из душа, застала многих еще сидящими на кроватях с еле открывающимися глазами. Для начала пошла на завтрак, пока остальные не опомнились, вернулась в опустевший домик и начала собирать постельные принадлежности, что бы днем не тратить время. В этот момент я окончательно поняла, что пришло время уезжать.

Вот все и закончилось, теперь жизнь вернется к своему обычному течению, а мне останутся только воспоминания. Не будет совместной работы с однокурсниками, им больше не обязательно будет снисходить до общения со мной и терпеть мои выходки. Вряд ли когда еще меня заботливо уложат в спальник после бессонной ночи или станут отпаивать горячим чаем, если я простужусь, делиться теплой курткой. Летняя практика диктует свои условия, у меня она уже не повториться.

В комнату вошла Лабутчер, я торопливо провела ладонью по глазам и носу.

– Женя еще в столовой?

– Наверное, – пробормотала я.

Лера присмотрелась ко мне.

– У тебя все в порядке?

– Да.

– Хорошо, я в столовую за Женей.

Я вышла из домика и побрела в сторону учебного корпуса окольной дорогой, становилось все тоскливее. Не хочу уезжать, ну не хочу обратно! Почему нельзя остаться еще хотя бы на неделю, хоть на день… Я остановилась за складом, сердито вытерла мокрое лицо, какое-то время постояла, успокаиваясь. Потом быстрым шагом пошла к учебному корпусу.

В аудиторию уже заходил Борисов, я забежала сразу за ним. Кроме меня все собрались, ни на кого не глядя, я проскользнула в свой угол. Андрей Андреевич торжественно с нами поздоровался, поздравил с успешным окончанием практики, похвалил за хорошую работу и отличный отчет, сказал, что ему было приятно с нами работать. Затем он собрал наши зачетные книжки, поставил отметки об успешном прохождении практики и дал время собрать свои вещи в учебной аудитории. Я безрадостно взяла свою зачетку, прихватила какую-то сумку, которую мне протянула Регина.

– Чего глаза красные? – спросила она.

– Не выспалась, – пробормотала я.

– Ясно.

Мы дружно вышли в коридор. Аня пошла за комендантом, которая должна была принять у нас аудиторию, убедившись, что она приведена в порядок. Я встала к окну подальше от всех.

– А что у нас с Мягковой? – услышала я Игоря.

Начинается…

– Я тоже обратила внимание. Как будто плакала, – задумчиво сообщила Регина.

– Кстати, она еще в домике после завтрака, словно зареванная сидела, – присоединилась Лера.

– Спрашивали, что случилось?

– Говорит, не выспалась.

– Может так и есть…

Подошла комендант, придирчиво осмотрела оставленную нами аудиторию, потом забрала ключи и заперла ее. Мы разбрелись по домикам, сдали белье и жилые помещения, забрали вещи, понесли к арендованному грузовику. Я кусала губы, удерживая все подступавшие слезы, старалась не встречаться взглядом с одногруппниками, другим до меня дела не было.

– Ксения, ты Вересную Женю не видела? Она должна отчитаться за талончики в столовую, – окликнула меня куратор, стоящая со Стекловой.

Я покачала головой.

– А ну-ка подойди! – позвала куратор, приглядываясь. – Что такое?

– Ничего.

Да оставьте меня в покое!

– Ты плакала?

– Нет, просто устала.

– Точно все хорошо? – я кивнула.

– Ну ладно. Иди, сдавай рюкзак и садись в третий автобус.

Я отошла к грузовику, встала в очередь ожидающих, но продолжала слышать педагогов.

– Что-то темнит, явно глаза на мокром месте.

– С Дягилевой часом, не пересеклась?

– Нет, за этой личностью я зорко слежу.

– Даже так?

– Она мне после того их крупного скандала пишет докладные на Мягкову, уже скопилось одиннадцать штук.

– Ничего себе!

– Я тебе больше скажу, в предпоследней Дягилева написала, что видела, как Мягкова пыталась украсть мобильный телефон из учебной аудитории и она ее остановила, а в последней, что Ксения после этого пыталась ее отравить.

– Отравить?!

– Вроде как не насмерть, а только что бы заставить уехать с практики. Я уже даже проверила, мало ли. Но оба раза Ксения абсолютно точно не причем.

– Бред… А Мягкова об этих докладных знает?

– Нет, конечно, ни к чему накалять ситуацию. Сейчас посажу в разные автобусы и буду считать свой долг выполненным. К счастью, практику обе прошли успешно.

Подошла моя очередь, я сдала рюкзак и в обнимку с термосом направилась к автобусу. Дягилева, значит, интригует. А я наивно считала, что она успокоилась. Ничего, сейчас действительно сядем в разные автобусы и разъедемся по домам. В семестре нам пересекаться уже не придется, учимся на разных курсах. Да и чего мне там учиться осталось…

В автобусе я снова села одна на переднее сиденье и достала телефон, что бы позвонить наставнице. Она планировала забрать меня от института и велела заранее с ней связаться. Телефон был разряжен и отказывался включаться. Я напрочь забыла про него еще позавчера, теперь не было шансов его оживить до самого дома. Бежать куда-то с зарядкой поздно, придется обойтись без звонка. Значит, сегодня меня ожидает еще и неприятный разговор с наставницей, отлично. Может, ее немного смягчит то, что я успешно прошла практику? Вроде она не совсем безразлична к моей учебе, даже дежурство перенесла.

Я сердито сунула телефон в карман, в этот момент зашел водитель, поздоровался со всеми и завел автобус. Он медленно тронулся с места, ребята дружно закричали и захлопали в ладоши, прощаясь с базой. Я прижалась лбом к прохладному стеклу, жадно вглядываясь на прощание в место, почти месяц служившее мне домом. Мы выехали с территории на трассу, база вскоре растаяла вдали.

Быстро стихали разговоры – устав за последние насыщенные событиями дни и не менее активные ночи, студенты устраивались поудобнее в креслах и засыпали. Ближе к вечеру мы окажемся в своем городе, нас привезут к институту и оттуда уже все отправятся по домам, рассказывать родным и близким о событиях этого месяца. Я какое-то время задумчиво смотрела в окно, затем тоже заснула и не просыпалась уже до конца поездки.

– Все ребята, приехали, просыпаемся, – разбудил меня голос куратора.

Автобус медленно въезжал на внутренний дворик института, где уже стоял грузовик с вещами. После его остановки я вместе со всеми вышла на улицу и посмотрела на часы на здании. Мы немного опоздали в сравнении с графиком, примерно на полчаса. Машины наставницы нигде не было видно, а опаздывать не в ее привычках. Уже уехать она тоже вряд ли могла, не так сильно мы задержались. Скорее всего, это мое наказание за то, что я не позвонила, теперь буду добираться своим ходом. Не самый страшный вариант, хорошо бы она ограничилась этим.

Захотелось быстрее уже попасть домой, в привычную обстановку. Жаль, что практика закончилась, но зато теперь у меня снова будет личный душ, я буду спать одна в своей комнате и у меня больше не будет утомительных переходов то под проливным дождем, то в невыносимую жару. Так что свои плюсы тоже есть, буду им радоваться. Вот сейчас доберусь до дома и первым делом приму душ, а затем не спеша выпью пару литров кофе и посижу на кухне, закинув ноги на соседний стул. Даже пешком сегодня не пойду, могу себе позволить трамвай.

С грузовика полетел вниз мой рюкзак, сброшенный однокурсником не из моей группы.

– Чего глаза вытращила, бери и отваливай!

Мне было лень ругаться, я молча подхватила рюкзак и пошла к куратору.

– Мне можно уже идти?

– Да, Мягкова, иди. До сентября, – вымученно сказала она.

Педагогам эта практика тоже далась нелегко. Чего стоило куратору только разбираться в историях со мной и Дягилевой… Надеюсь, хоть хорошо отдохнет в оставшуюся часть лета. Я попрощалась с ней и направилась на остановку. По пути столкнулась с Вересной, которая радостно обнималась с встречающим ее братом, Никитой. Я его уже видела раньше, он в прошлом году окончил наш институт и сейчас учился в аспирантуре. Семейка отличников и образцовых граждан, хоть на витрину ставь.

– Ксюша, а тебя не встречают?

– Нет, я своим ходом.

– Хочешь, мы тебя подбросим? – предложила она.

– Нет, спасибо, мне недалеко и вещей немного.

– Как знаешь. Тогда до встречи в семестре.

– До встречи.

Только встреча вряд ли будет уже такой теплой – подумалось мне. Впрочем, все же отношения должны стать хоть немного лучше. Во всяком случае, сама точно приложу к этому все усилия. Я дошла до остановки, купила билет, дождалась трамвая. Мой дом действительно находился не так далеко, но трамвай шел к нему окружным путем, поэтому поездка заняла почти час.

Выйдя на своей остановке, я пошла домой. Надо же, меня здесь не было целый месяц. Не считая побега с Ариной, я никогда не отлучалась так надолго из дома. Дойдя до него, я открыла калитку, зашла во двор и поняла, что наставница все же поехала меня встречать – ее машина не стояла на обычном месте. Дело плохо, ее рассердят бессмысленная поездка и моя безответственность. Ладно, уже ничего не поделать. Разве что сходить к ближайшему банкомату, снять денег чтобы, по крайней мере, сразу вернуть долг? Или лучше дождаться ее и зарядить, наконец, телефон? Так и не решившись, я вошла в дом. Положу вещи, а там определюсь.

Не успела я захлопнуть входную дверь, как сверху послышался шум и на лестницу выбежала Каттеремия. Она была непривычно взволнованна, я никогда не видела ее такой раньше.

– Ксюар, наконец-то ты приехала! Тут такое случилось!!!

– Что случилось?!

– Наставница и Джури попали в автокатастрофу. Они обе в коме!

Несколько секунд я стояла оглушенная. Так вот почему нет машины, а меня не встретили!

– Каттер, а где остальные?

– Они в больнице. Мы знали, что ты сегодня возвращаешься и я приехала, что бы тебя встретить и отвезти туда.

– А когда все вообще случилось?!

– Позавчера вечером. Они вместе куда-то ездили, в них врезалась фура, потерявшая управление. Вечером до Луззаремии дозвонились из полиции и сообщили. Я пыталась сразу позвонить тебе, но не получилось!

– Да, у меня телефон разрядился. Я сейчас только положу вещи и умоюсь, сразу поедем в больницу к остальным. – Каттер согласно кивнула.

Я торопливо поднялась к себе, ополоснула руки и лицо, спустилась к Каттер. Смысла сейчас выспрашивать у нее подробности я не видела. Доедем до больницы и Луззаремия сообщит мне все, что посчитает нужным, а заодно даст распоряжения, что делать. Луззаремия теперь старшая, ей решать. Но я не думаю, что все так ужасно, как звучит со слов Каттер. Мы же не люди, нам не так легко навредить.

Дорога в больницу заняла около часа. Каттер провела меня по каким-то коридорам, как только не заблудилась. Наконец мы оказались в небольшом помещении с металлическими сиденьями, на которых сидели Луззаремия и Танремия. Анаре не было, наверное, не сочла нужным приезжать. Тем лучше, значит все не так страшно. Я подошла к ним и обратилась к Луззе.

– Я приехала. Ты можешь мне рассказать, что произошло? – она подняла на меня пустой взгляд и мне стало не по себе.

– Наставница и Джуремия в коме после аварии, – от ее глухого голоса стало еще хуже.

– Это я знаю, Каттер сказала. Я могу узнать больше? Или ты не хочешь ставить меня в известность?

– Большего не знаю.

Я в растерянности смотрела на нее.

– Ладно… А врачи что сказали? – она молчала. – Луз, да отвечай, что говорят врачи?

– Я не поняла.

Как так?! Что она имеет в виду?

– Давай я сама поговорю с ними. Кто их лечащий врач?

– Евстигнеев.

– Так ты не против, я поговорю с ним?

– Хорошо…

Да что такое с Луззой?! Ладно, для начала попробую поговорить с врачом.

Евстигнеев сразу же вышел ко мне, ничего утешительного сообщить он не мог.

– Кома вашей сестры искусственная, но сейчас она ей жизненно необходима. Однако у нее неплохие шансы пойти на поправку. А вот что касается вашей матери…

– Моей тети.

– Прошу прощения, вашей тети. Боюсь, мне нечем Вас порадовать. Состояние стабильное, но тяжелое, вывести ее из комы мы пока не можем. Прогноз делать крайне сложно.

– Она… умирает?

– Нет причин так считать, но и улучшений нет. Мы будем искать альтернативные варианты лечения и пытаться вывести ее из комы, разумеется. Но на сегодняшний день ситуация такая, какая есть. Я вам очень сочувствую.

– Я могу повидать сестру и тетю?

– Сейчас нет, они в палате интенсивной терапии. Но завтра утром вы сможете к ним зайти, только необходимы бахилы и халат.

Я поблагодарила его, вернулась к соученицам и рассказала то, что узнала. Танре и Каттер смотрели на меня с каким-то непонятным ожиданием и надеждой. Лузза сидела, уставившись в стену остановившимся взглядом.

– Луз, – позвала ее я. – Что нам делать?

Лузза подняла на меня испуганные глаза.

– Я не знаю, – тихо и растерянно сказала она.

– Луз, я понимаю, никто из нас не знает. Но ты должна что-то решать. Ты старшая.

– Я… я не знаю… что решать…

Она была в какой-то прострации и я вдруг с ужасом поняла, что ничего от нее не добьюсь, во всяком случае, теперь. Луз формально сейчас была старшей, так как была действительно старше нас всех, а наставница никогда никого не называла своей преемницей. Но фактически Луззаремия была совершенно деморализована. Первым моим порывом было накричать, но, посмотрев на нее еще раз, я поняла, что это бесполезно. Она даже не разозлиться, а лишь еще глубже уйдет в себя.

– Хорошо, Луз, – я постаралась сказать это спокойно и мягко. – Мы вместе справимся, все решим. Для начала позвони Анаремии, пожалуйста. Думаю, она нам сумеет помочь.

– Я не знаю ее номера.

– То есть как? – она пожала плечами.

– Каттер, Танре, а у вас номер телефона Анаре есть? А где она живет, знаете? – они отрицательно качали головами.

Я лихорадочно соображала. Наставница и Джуремия в коме, Лузза по активности от них не сильно отличается, Каттер и Танре смотрят на меня широко раскрытыми глазами и ждут решений, а до Анаре не дозвониться. Я тут что, самая вменяемая?! Тогда дела совсем плохи. А завтра ведь еще дежурство группы… Лузза должна им руководить, но пока не похоже, что она справиться. Да что мне делать?!

– Луз, а ты наставницу и Джуремию осматривала?

– Нет…

– Почему?

– Я боюсь…

С ума сойти, смерть боится посмотреть на пару больных! А может все и не так страшно, на самом деле, ведь собрала меня наставница из кусков, когда я прыгнула под поезд? Мы же не умираем как обычные люди…

– Так, давайте сейчас отправляйтесь домой, а я осмотрю наставницу и Джуремию, – устало скомандовала я.

Пока я осознавала, что меня никто слушать не станет, девочки покорно встали и пошли к выходу. Нет, это какой-то кошмар… Я прошла в туалет, убедилась в отсутствии зрителей и приняла свой истинный облик. Теперь меня никто не мог увидеть. Я переместилась в палату к наставнице и Джуремии. Они лежали неподвижно, от их тел тянулись провода и трубки.

Они выглядели плохо, очень плохо, даже повязки и укрывающие их до подбородков простыни не скрывали тяжелых травм. Я видела слишком многое, меня сложно удивить такими вещами, но сейчас передо мной лежали те, кого я знала всю жизнь. Как бы я не относилась к ним обеим, они были в числе моих немногих близких, связанных со мной общей судьбой… Нет, нет, стоп! Так не пойдет, не время для переживаний!

Усилием воли убрав эмоции куда-то вглубь до лучших времен, я принялась осматривать пострадавших, надеясь понять, что для них сделать. Но с первых же мгновений стало очевидно, что это бессмысленно. Они обе были не при смерти, если судить с общечеловеческой точки зрения. Они обе оставались смертью, я отчетливо чувствовала и сущность наставницы, и сущность ученицы смерти. И я не знала, как им помочь – возможно, это просто не может сделать ученица?

Нам срочно была нужна наставница или хотя бы старшая!

ЧАСТЬ 3

Глава 18

Из больницы я переместилась домой, девочки молча сидели на кухне. Посмотрела на Луззаремию… Нет, к лучшему ничего не изменилось, она разглядывает стену и даже не отреагировала на мое появление.

– Ксюар, ты что-то выяснила?

– Нет, Каттер, я ничего не чувствую. Их сущность не изменилась, а с точки зрения здоровья… все, как у людей. И все плохо, хотя они не умирают. Я не могу им помочь, но возможно, сумеет наставница или старшая. Нам нужно связаться с кем-то из других групп.

– Но как?

– У вас нет знакомых в других группах? Ясно. Тогда поступим просто, я отправлюсь к ближайшему умирающему. Там в любом случае окажется кто-то из дежурящих, так я выйду на их наставницу или старшую.

– А что делать нам? – тихо спросила Лузза.

Я с трудом удержалась, чтобы не обругать на нее. Это ты должна мне говорить, что делать!

– Ложитесь спать, утром нужно будет ехать в больницу.

– Мне нужно на работу утром…

– Значит, поедешь на работу! Каттер, Танре, что у вас с планами на завтра?

– Нам в университет к первой паре.

– Занятий много?

– Нет, до часу дня.

– Хорошо, тогда в больницу вечером вместе поедем в часы посещения. А я постараюсь еще с утра заскочить. Все, всем спать.

Я приняла истинный облик и сосредоточилась, затем перенеслась к умирающему. Ждать дежурную смерть пришлось несколько минут, она появилась и удивленно посмотрела на меня:

– Что ты здесь делаешь?

– Жду тебя. Подожду еще минуту, можешь заняться умирающим, дело не быстрое.

Она кивнула, потянулась силой к лежащему человеку и выпила его жизнь.

– Что тебе нужно?

– Вами руководит наставница или старшая?

– Старшая.

– Мне нужно срочно с ней увидеться.

Не задавая вопросов, коллега переместилась, задавая мне направление. Я последовала за ней. Мы оказались в небольшой кухне, где расположилась молодая еще женщина. Старшая.

– В чем дело, Наринар?

– Она была рядом с умирающим, просила о встрече с Вами.

– Ясно. Возвращайся на дежурство, – Наринар исчезла. – Кто ты и что тебе от меня нужно?

– Меня зовут Ксюаремия, Ксения Мягкова. Моя наставница Светларемия, она же Светлана Мягкова, попала в автокатастрофу и находится в коме. С ней пострадала одна из моих соучениц, она тоже в коме, но в искусственной. Завтра у нас дежурство, а мы остались без наставницы и одной из учениц, я не знаю, что делать.

Старшая изучающее смотрела на меня.

– Ксюаремия… – задумчиво проговорила она. – Я наслышана о тебе. Но насколько я помню, ты никоим образом не старшая в группе, а это ее дело.

Замечательно, я и в наших рядах успела заработать себе «репутацию» и снова ту, что работает против меня.

– У наставницы три ученицы старше меня. Одна из них давно уехала из дома, мы не можем с ней связаться. Третья по старшинству, которая по идее должна была стать ее преемницей, как раз тоже в коме. А вторая, Луззаремия, не может сейчас нас возглавить.

– С твоей точки зрения? И ты решила занять вакантное место? – скептически переспросила старшая.

– Вы считаете, мне это нужно?! – вскипела я, – да я с радостью сброшу это на любого, кто согласится, только покажите такого! Что мне делать, если Лузза весь вечер сосредоточенно изучает обои и на все вопросы говорит «не знаю»?! У нас дежурство на носу, нас на треть меньше, чем нужно и еще я не понимаю, что дальше будет с наставницей и соученицей. А если дисбаланс? Нам нужна помощь!

Старшая внимательно на меня посмотрела.

– Хорошо, допустим, я ошиблась в твоих мотивах. Но ты напрасно считаешь, что я могу помочь. Не в моей власти вылечить твоих наставницу и соученицу. Невозможно и быть старшей в двух группах сразу. Впрочем, для дежурства не нужна сила наставницы или старшей, любая из вас чувствует все необходимое, что бы выполнять эту работу, сама знаешь. Другое дело общий дисбаланс… Ваша Луззаремия умеет чувствовать его более детально, чем ученица?

– Я не знаю.

– Выясни. Сейчас дисбаланса нет, но он может возникнуть в любой момент, как ты знаешь. Тогда нужно будет принимать меры, что бы вернуть все в норму, а для этого нужно знать и чувствовать больше, чем простая ученица. Если дисбаланс возникнет, можете обратиться ко мне, я помогу сделать правильный выбор. Однако это временные меры, у вас должна снова сформироваться полноценная рабочая группа.

– Но как? И… разве действительно нельзя вылечить наставницу и Джуремию?

– С чего ты взяла что можно?

– Я… я пыталась покончить с собой два года назад, – сглотнула я. – Прыгнула под поезд и фактически погибла.

– Ясно, ты отличаешься радикальностью решений. Но это совершенно другая ситуация. Ты сама говоришь, что фактически погибла, – а они нет. Если кто-то из нас умирает в физическом смысле, ему можно помочь и это интуитивно сможет любая из нас. Будь это такой случай, ты бы сама уже все поняла и справилась. Но жизням твоей наставницы и соученицы сейчас очевидно, что ничего не угрожает. А значит, для них все абсолютно так же, как для любого обычного человека.

– Но тогда… – в голову пришла страшная и одновременно обнадеживающая мысль. – А если их… как бы… убить? Ведь тогда их можно будет вылечить?

– Увы, нет. То есть если ты, например, воткнешь в сердце наставницы нож, то легко сможешь ликвидировать эту рану, она смертельна. Но это не вернет ей сознание, потому что причина такого состояния в другом.

– А если… ничего так и не измениться к лучшему?

– Будем надеяться. Но если не измениться, то со временем начнет влиять на баланс. Тогда придется отпустить их, выпить жизнь. После этого в мире появляются новые маленькие смерти там, где они необходимы.

– То есть… мы тоже умираем?

– Разумеется, а ты собиралась жить вечно? Наша жизнь обычно длиннее человеческой, но вовсе не бесконечна.

– Ясно. А если… а если они придут в себя, но останутся, к примеру, парализованы или не будут осознавать себя? Или это невозможно?

– Возможно. Если они не смогут дальше выполнять долг по объективным причинам, сила покинет их и зародится в новом теле. Они останутся жить, если это можно назвать жизнью.

Я стояла молча, пытаясь разобраться в новой информации. Старшая встала.

– Мне пора дать Наринаремии отдых. Отправляйся домой, займитесь решением проблем. Ситуация сложная и нетипичная, я со своей стороны постараюсь помочь, но пока ничего не обещаю. Я обсужу это с другими. Возможно, вам направят кого-нибудь из других групп со временем, что бы у вас появилась старшая. А сейчас вам придется разбираться самостоятельно, я надеюсь, что у вас получится. Если нет, другие ликвидируют последствия, но они будут значительными.

– Я понимаю. Спасибо.

– Не за что. Я сейчас отслежу твое перемещение и если что-то узнаю, направлюсь к вам.

Я кивнула и перенеслась домой. На кухне сидела Каттеремия.

– Ты что-то узнала?

– Ничего оптимистичного. Где Луз и Танре?

– Легли спать.

– А ты почему нет?

– Хотела дождаться новостей. Расскажешь, что выяснила?

– Хорошо, только кофе себе сделаю.

Я передала Каттеремии свой разговор с чужой старшей и рассказала, что почувствовала, осматривая наставницу и Джуремию.

– Вот такие дела, – закончила я. – Не представляю, как Лузза справится.

– Никак. Она не может, ты же видишь.

– И что делать? Нам нужна старшая.

– Старшая ты, Ксюар.

– Кать, ты сама себя слышишь? Я не могу стать старшей. Это место Джуремии, она должна была стать преемницей.

– Джури в коме.

– Тогда Анаре или Лузза.

– Анаре здесь нет, а Лузза не способна на это.

– А я способна?

– Ксюар, ты уже старшая, хочешь ты этого или нет, – я вздохнула, закрыла глаза и уткнулась лбом в сложенные на столе руке.

– Похоже на то. Каттер, иди спать, завтра тяжелый день и видимо, не последний.

– А ты?

– А я буду осваивать непривычный мне вид деятельности. Думать.

– Спокойной ночи, Ксюар.

– Спокойной ночи, Каттер.

За ночь я ничего особенного не надумала, сумела только мысленно написать список проблем и расставить их в порядке приоритетов и срочности. На первом месте красной строкой значилось дежурство. Старшая была права, никаких особенных сил для этого не требовалось, но у нас не хватало двоих. Как быть? К счастью, не было дисбаланса, но надо срочно выяснить, что там с умением Луззаремии чувствовать детали, о которых мне рассказывала еще наша наставница.

И что с самой наставницей и Джуремией? Получается, что их просто будут лечить, как и любого человека. А если… не смогут? Думать об этом не хотелось. В моих представлениях о мире наставница была чем-то вечным и нерушимым, а Джуремия – столь же несокрушимой силой, которую я ненавидела, но с которой не могла соперничать. Теперь же забота о них легла на мои совершенно не пригодные для этого плечи. Невольно вспомнилась Арина. О ней я так и не смогла позаботиться, напротив, это она заботилась обо мне. И дело даже не в том, что я не смогла спасти ей жизнь – это было не в моих силах, хотя тогда я этого не понимала. Дело было в моей неприспособленности к жизни как к таковой. Изменилось ли что-то с той поры?..

Рано утром я встала, приняла душ и отправилась на кухню, что бы перехватить девочек, пока они не разбежались по своим делам.

– Каттер, Танре, когда вернетесь домой?

– К обеду.

– Хорошо. Лузза, мне бы с тобой сейчас поговорить, найдется минутка?

– Да, хорошо. О чем?

– Ты умеешь чувствовать баланс детальнее меня?

– Нет.

– Наставница тебя не учила?

– Нет, она планировала это сделать позже.

– Учила Джуремию?

– Нет, ее тоже хотела учить позже. Это умела только Анаре.

– Но с ней не связаться…

Луззаремия сегодня выглядела лучше, чем вчера и говорила тверже. Может быть, она пришла в себя? Я предприняла еще одну попытку вернуть все на законные круги.

– Луззаремия, ты должна быть старшей. – Она прямо посмотрела мне в глаза.

– Ты прекрасно видишь, что я не могу.

– Луз, а кто из нас может? Никого из нас к этому не готовили, но мы не можем сейчас удовлетвориться этим оправданием, ты же понимаешь.

– Понимаю, Ксюар. Я все понимаю, но я просто не могу. Я пыталась.

– А ты понимаешь, что в таком случае старшей становлюсь я? Ты считаешь, это хорошее решение?

– Во всяком случае, лучшее, чем я. Ксю, я могу быть о тебе не лучшего мнения и предпочла видеть старшей не тебя, а Анаре или Джури. Но это невозможно. Я подчинюсь тебе, даже Каттер или Танре. Но я не могу сама быть старшей.

– Хорошо, – я покорилась неизбежному. – Но мне все равно будет нужна ваша помощь.

– Тебе достаточно отдать распоряжение, старшая. – Я вздрогнула от этих слов, обращенных ко мне, но таким тоном, каким мы обычно говорили с наставницей.

– Ладно, поезжай на работу. Если можно, не задерживайся после нее.

– Хорошо. До вечера.

– До вечера.

Первым делом в моем списке значилось посещение больницы. Дома у меня лежал мой лабораторный халат, постиранный, но еще не возвращенный в лабораторию. Я взяла его, забежала в аптеку за бахилами и к началу приемных часов была в больнице. В палату интенсивной терапии официально не пускали, но неофициально доступ в часы посещения разрешался, только с соблюдением строгих условий.

Мне тяжело было видеть наставницу и Джуремию в таком состоянии, помочь я им не могла, изменений в их состоянии не чувствовала. Поговорила с врачом, спросила, не нужно ли чего. Он сказал, что в ближайшую неделю они еще будут находиться на обеспечении больницей, но дальше, видимо, понадобятся лекарства и средства по уходу. И ухаживать за ними тоже будет нужно. Список и инструкции мне дадут. Я кивнула, и направилась в институт.

В лаборатории никого не было, да и вообще институт пустовал. Ничего удивительного, август. Уже август… как быстро летит время, будто только вчера я в отчаянии сбегала с Ариной в дождливый октябрьский день. Сбегала, не осознавая, как велика цена моего поступка, в полной уверенности, что поступаю правильно. Виня во всем наставницу, ненавидя ее и одновременно страшась ее гнева. Уверенная, что жизнь моя нескончаема, а к исполнению долга я уже никогда не вернусь… Теперь уже август, Арины давно нет, а я вдруг оказалась старшей группы… Вселенная, есть ли в тебе хоть что-то разумное?

В коридоре я столкнулась со Стекловой. Она невероятно похорошела после практики, сделала макияж и прическу, приоделась в красивое платье и туфли на каблуке. Это свойственно многим в нашей профессии – приезжая из экспедиций люди с радостью скидывают «лягушачью шкурку» удобной одежды и норовят принарядиться. Даже мне было в удовольствие снова ходить в кедах и с открытыми руками, хотя у меня не существовало разницы в форме одежде в зависимости от ситуации.

– Здравствуй, Ксения. – Приветливо улыбнулась Наталья Федоровна. – Что ты здесь делаешь, каникулы ведь?

– У меня отпуск начинается, хотела проверить, как тут дела. Только вот нет никого.

– Конечно, нет. Некруевы на море пару дней назад отправились всем семейством, Набокова к дочери уехала, остальные тоже кто куда. Кстати, тебя хотела видеть Подбельская, она вроде еще здесь.

Я струхнула.

– А… зачем?

– Не знаю, наверное, насчет экзамена. А что такое, боишься?

– Нет, – фальшивым голосом сообщила я.

Стеклова усмехнулась.

– Понятно. Пойдем вместе.

Только разборок с Подбельской мне сейчас не хватало. Вот очень кстати! Что Стекловой неймется, я бы сейчас сбежала решать текущие проблемы, ведь объективно есть, чем заняться.