Текст книги "В поисках цели (СИ)"

Автор книги: Мир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Глава 6 – Долгий день

– Это что такое!? – разбудил меня, конечно же, голос матери.

Ну да, завалился спать в одежде, обуви… при том, что ложился во вполне нормальных трусах!

– Это я собирался плавать, но вспомнил, что сегодня не надо – не тот день. – Не колеблясь соврал я, бурча из-под подушки.

– Угу, в шесть утра? – не поверила мать.

– Часы не правильно идут видать.

– А ну вставай и раздевайся! И тебе, кстати, пусть не на плаванье, но в школу! Забыла что ли уже?

– Серьезно? Тогда зачем раздеваться?

– Да чтобы не лежать в обуви! – и она начала стаскивать с меня ботинки.

Я соскочил, стянул ботинки, куртку и штаны, и завалился обратно на кровать. Мать только покачала головой. Жалько мне её, что ей достался такой ребенок как я. И все было бы не так уж плохо, будь я парнем, а так… Я ведь не собираюсь менять свои идеологические принципы из-за этого. Да в этом мире проще пол сменить! Хотя, и этого делать я не собираюсь.

Входная дверь закрылась за матерью, и я остался один. Полежал еще целых пять минут, и принялся за зарядку. Потом отдохнул немного, и снова повторил подход к разминке. Материализовал два кленка – чуть не вырубился от нагрузки. Решил, что не стоит сразу начинать со столь серьезных вещей.

Отдохнул, поел, оделся и, подхватив собранный с вечера ранец, поплелся в школу. Это будет очень долгий день. Вот просто невыносимо.

– Саш, привет! – обогнала меня по дороге в школу жизнерадостная девочка Надя.

И куда это она так несется, а? Хм, без понятия. Хотя я сам плетусь уж больно уныло – думы. Надо поднажать! А то опоздаю, и… да ничего мне не сделают! Максимум в угол поставят, что – переживу.

А вот и родимый класс. Учительница, что чертит на доске магические, простите, математические формулы. Ребятня, что прискакала раньше звонка с утра пораньше, тихо офигевает от внеплановой контрольной. Девчонки… во главе с Надькой – так вот куда она так спешила! Уже устраивают мозговой штурм формул, заранее определив какой вариант возьмут себе – хитрые козы!

При наличии пяти вариантов, выбрали третий, рассчитали, какие места точно попадают в этот вариант при любом раскладе, и уже застолбили, выдавив всех, кто на них претендовал. Даже тех, кто исконно там сидел!

– Так, я че-то не поняла – проговорил я гортанным басом – Это чьи тут шмотки на моей шконке?!

Класс замер, стихли всё разговоры, и даже меланхоличная учительница у доски, обернулась в пол оборота, любопытствуя и недоумевая.

– Че, хозяин не опознается? – обвел я аудиторию взглядом исподлобья – Пшел – выкинул ранец куда-то неопределенно вверх со своей лавки, думая про себя «только бы не переборщить! Только б не переборщить!».

– Ой! – пискнула одна из девчонок стайки, когда ранец, с грохотом ударившись об парту третьего ряда, взорвался учебными принадлежностями на весь класс.

– Александра! – гаркнула учительница – Останешься сегодня после уроков. Будешь парту ремонтировать.

Я пожал плечами – ну, надо – так надо. И плюхнулся на своё законное место.

– Ой! – пискнул не хуже той девахи, что вместе с парой подруг приступили к сбору разбросанных по полу вещей, вскакивая солдатиком со своего места, хватаясь за зад.

Выковырял из филейной части беспрепятственно прошедшую сквозь штаны и гамаши кнопку.

– Хи, хи, хи. – донеслось откуда-то с задних рядов сильно отчаянно сдержимое «хи-хи».

Все ясно. Эта засада. Явно не для меня. Они бы не посмели! Но… я посмотрел на кнопку, загнул её пальчиками, обратив в простую шайбу, взглянул на девочек, что кидают на меня волчьи взгляды, и услышал звон звонка. Как понимаю – половина класса в опоздавших. Либо заспали, либо…

– Здрасте! – ввалилась львиная доля недостающих, олицетворяя из себя чуть ли не все мужское население «3-А».

С шумом разбежались по кабинету, занимая свои места, и продолжая похихикивать какой-то ранее высказанной шутке, принялись раскладывать учебный материал по «рабочим местам» на парте.

Плюхнувшийся рядом со мной Толик, сразу после посадки, сунул руку под попу, вынул оттуда уже загнутую кнопку, и выкинул её куда-то в неопределенность, как нечто несущественное. Вот что джинсы жопозабронирующие делают! Получил в ответ на кнопку ластиком в висок.

Кинул в ответ точилку – получил еще одним ластиком по темени. Подобрал с полу оба снаряда – в момент нагиба получил пеналом по хребту.

– Эй!

– А ну тихо! – гаркнула учительница – Кто дежурный?

– Я! – соскочила все та же Надька, хотя я почти уверен, что сегодня дежурить должен кто-то иной.

– Жукова. – взглянула на неё учительница, тоже, как видно прикидывая, что дежурить сегодня должна не она – Раздай тетрадки и посчитай отсутствующих. – решила она что-то для себя, проигнорировав факт подмены.

– Да. – ответила Надя, и метнулась к учительскому столу, начав раздавать тетради, громко выкрикивая фамилии.

– Иванова! – сидящая на первой парте девочка приняла тетрадь – Горшков – пацан с последнего ряда со вздохом поднялся и пошел за тетрадью – Жулин! Жулин?

– Нет его. – буркнул Горшков, подходя к первой парте.

– То есть как это нет?! – отозвался рыжий парень тоже с последнего ряда – Я тебе дам меня нет! Да я сейчас.

– Жулин тихо! Мы уже поняли, что ты у нас тут – такого не пропустишь – проговорила учительница недовольно, присаживаясь за свой стол.

– Но вот она же пропустила! – указал мальчика на девочку, что пока сор да дело, под шумок, рассовывала тетради своим подругам – А я тут был! И вообще вместе с ней пришёл!

Учительница пожала плечами.

– Ну конечно. – проговорил Горшков, заглядывая в свою тетрадь.

– Что конечно?! – тут же переключился на него Жулин.

– Двойка говорю у меня конечно! – показал он свою тетрадь, сплошь исписанную красной пастой. – Как и у тебя, раз ты у меня списывал.

– Что?! Как?! – схватил буйный свою тетрадочку – Это не справедливо! – распахнул он тетрадь, направив в сторону учительницы.

– Жулин, успокойся и сядь на место.

– Это… это… это…

– Жулин. – повторил учитель, и мальчик, громко сопя и топая ногами, уплелся себе за парту, бурча под нос нечто невразумительное, на тему нарушения прав и свобод.

– Это все – сказала Надя, успев за время споров растолкать все оставшиеся тетради по рукам и рядам.

– Э! Стоп! А ГДЕ МОЯ?! – соскочил я с места, понимая, что до меня-то тетрадочка, не доехала!

Надька пожала плечами, выдав невинное:

– Так не было её!

Это что, такая тонкая месть?

– Видимо не сдавала – поддакнула ей учительница.

Это… заговор?

– То есть как? А ну ка… – сорвался я со своего места и метнулся к первой парте.

– Гончарова!

– Так, так…

– Гончарова! – повторила учительница.

– Ах ты! – заметил руку заведенную Надькой себе за спину, и прежде чем та успела опомниться, и скинуть тетрадь другой заговорщице, успел выхватить молниеносным рывком.

Правда помял мальца.

– Гончарова Александра!

– Жукова Надежда… – прочитал я имя-фамилию на отобранной тетради – третий А класс…

Надя, молча и с видом обиженного величества, отобрала свою мятую тетрадь себе обратно.

К нам подошла учительница и, не дожидаясь, пока мне скажут «место», я уплелся обратно к себе за парту.

– Давно мамы в школе не было – покачала головой математичка, глядя на меня, и обратилась уже ко всему классу – Думаю, все уже посмотрели свои оценки?

Класс дружно вздохнул. А Надька, украдкой показа мне язык.

– В таком случае думаю, на этот раз стараться будете лучше.

Класс вновь вздохнул.

– Итак, варианты. Первый, второй, третий, четвертый, пятый. Первый, второй, третий, пятый. – принялась она раздавать варианты всем двадцати детям в ручном режиме, повергнув девичью банду в настоящий шок.

Но возразить чего-либо кто-либо из них не осмелился, довольствуясь одним лишь беззвучным воем досады.

– Первый, второй… – получил я свой второй вариант – Записывай! – и суровое наставление.

– Куда?

– Да хоть на лоб себе! – развела она руками – Но чтоб я видела! И вы не хихикайте! – обратилась к прочим ребятам – Это и вас всех касается!

– А…

– На. – дал мне сосед по парте листочек, вырвав его из тетради-черновика.

– И чтоб потом в тетрадку вклеила!

Да-да – покивал я болванчиком – где я её только найду! Эх, жизнь моя жестянка! Только жить начал в теле, а уже контрольная. К счастью, эти примеры, для четырехсотлетнего, как семечки!

– А если раньше сделаю, можно будет пораньше уйти? – невинно похлопал я глазками.

– Тебе – нельзя! – припечатала учительница.

– А мне? – поинтересовалась Вероника Дигуль, красавица, умница, и всё, всё, всё, если не считать отсутствие трех пальцев на левой руке и крайне замкнутый характер.

– Тебе – можно!

Это дискриминация! – взвыл я где-то внутри себя. Впрочем, почему так я понимаю на все сто – девочка Вика мало того, что тихая как мышь, так еще и богатая, как английская королева! В масштабах нашего города, естественно. Её даже до школы на машине возят! Личный папин шофер. А сам папик довольно много денек уже влил в школу и её директору в частности, и как всё надеяться – вольет еще немало. Я это знаю, потому как никто это не скрывает.

Ну а я… напротив. Не то чтоб уж сильно беден – мамка последнее время не то что бы прям поднялась, но от голи перекатной точно уползла немало. И точно не двоечник – напротив! Отличница! Хулиганка, пацанка, и просто – придурок. Хуже меня – только Жулин!

– А мне, можно? – подал голос этот самый Жулин.

– Ты бы хоть один пример решил! – тут ж осадила его учительница, дораздала вариант оставшимся ученикам, и, еще раз сурово взглянув на меня, пошла по рядам, выдав команду «решайте!».

Ну я и решил, сдал, украдкой упросил разрешить поискать свою тетрадь – не нашел, сел на свое место. Украдкой принялся помогать пацанам с задачками – был изгнан из класса.

– И чтоб ни единого звука! – прикрикнула на меня учительница пред закрытием двери.

– Пфф! – фыркнул я – Будь то я прям такой шумный.

Буйный – да! Но не шумный точно.

Следующим за математикой уроком явилась лит-ра. Её учительница – наша классная! И она ко мне куда лояльнее мегер Ивановны – как мы за глаза, и с моей подачи, зовем нашу математичку. И классная, помимо литературы, ведет у нас еще изо, и русский язык, и вообще все! Кроме английского, физ-ры, математики и пения. А, ну да, кроме то ничего и не осталось.

Так что с этой теткой я могу хоть как-то договариваться. Сваливать пораньше, заменять не нравящийся стих нравящимся – я вообще не умею выразительно зачитывать стихи! Как и что-либо иное, литературное. И именно эта тетка мне пишет в дневниках самые длиннее и грозные послания.

«Громко пукала на уроке» – не такие! Это какое-то короткое! У неё они, более расписанные, эмоциональнее, и поэтические. Ох, набрал же я сегодня «меток» за день больше, чем за год!

«Ставила подножки ребятам на разминке» – эй! Я не делал этого! Вот честно! Ни разу! Меня вообще подставили!

И… я забыл, что после уроков должен был зайти к математике, так что на следующий день получил метку и от неё: «Два! За хулиганство!».

– Боже мой! Да тут уже и пробу то ставить некуда! – возмутилась учительница пения – девочка лет двадцати, глядя на мой дневник поему-то под углом градусов восемьдесят – На! – и не стала мне туда ничего писать, хотя хотела высказать многое, об моих вокальных данных.

«Орет, как свинья на бойне!»

– Прокатило!

– Ужас! Как с таким голосом вообще можно жить?! Тебе что, медведь на ухо наступил при рождении?

– Вообще-то это была собака.

– Это была метафора.

– А у меня сарказм.

Мама, прочитав все эти записи, высказала сожаление об отсутствии отца, и широкого ремня.

– Так найди себе мужа, кто ж не дает? – на это она только покачала головой.

А я, подумав, добавил:

– Хотя вряд ли у взрослого мужика поднимется рука на малолетнею дочь. – и, показав язык, свалил с кухни в комнату.

– Саша! – донеслось мне вслед, и я был вынужден вернуться – Ну так же нельзя!

– Да все нормально! – отмахнулся я.

– Пукать на уроке? – я пожал плечами – Получать два за хулиганство?

– Я просто скинул вещи занявшей мое место девчонки.

– А потом её еще и побила, что она теперь из дому боится выйти!

– Да я только… – и я зажал себе рот – Откуда знаешь?

– Светлана Федоровна звонила.

– Стукачка. – буркнул себе в плечо.

– А ей звонили Надины родители. – и после паузы добавила – Ну как же ты не понимаешь!

– Да все я понимаю!

Сегодня из-за этой Надьки бассейн прогулял! Рр!

– Нет, не понимаешь. Глупая, при всей своей показной серьёзности.

Кто бы говорил!

– Саша! Опять ты?… – выдала наша тренер по плаванью, глядя на меня, и силясь подобрать слова. – А… – махнула она рукой – У тебя все равно отсутствуют что стыд, что совесть.

– Ага. – практически хором выдал я, и половина группы.

Учительница вновь махнула рукой.

– Итак, задание на сегодня, пока кое-кто опять всё в цирк не превратил – ребятня дружно залыбились – Километр брасом!

– Ууу. – взвыли все и дружно.

– Что у-у? Норматив надо выполнять! А вы, по причине кое-кого – вновь взгляд на меня – только и делали, что дорожку зазря занимали.

– Но…

– Нельзя же вот так сразу!

– Да!

– Нельзя, можно – все вопросы к Александре!

– Александра, ты зачем нам давала две недели каникул? Мы все тут уже в конец расслабились!

– Га-га-га! – выдала дружный смех толпа.

– Так, давайте, разминку и в воду. Куда! Разминку!

– «Плюх» – кто-то уже сиганул.

– Арх… давайте уже, быстрее, плывите – отмахнулась тренер, делая так называемый «фейсспам» и отворачиваюсь от начавшихся «бультыхов» и «еху-хов», с брызгами и визгом.

– Александра! А ты чего сегодня такая тихая? – ужаснулась она же, глядя на меня, все так же стоящего «на берегу».

– Да вот думаю, как-то это непривычно, не быть в центре внимания – выдал я в ответ – трусы чтоль снять…

– Я тебе дам трусы! – схлопотал я условную затрещину – рукой над головой – А ну живо в воду и чтоб только пятки сверкали! И если норматив не сдадите – все следующее занятие у бортика простоите! – выкрикнула уже на весь бассейн разом, и я, дабы не слышать всеобщего стона, по быстрому нырнул.

Ну нафиг! Луше гребсти, чем огребсти!

На следующий день на физкультуре опять получил выговор – на этот раз за порванные штаны. И деньги вечером от мамы, на новые. Ну не виноват ведь я, в самом деле, что старые треники не выдержали моего шпагата! Впрочем, и выговор то был условным – за то, что я напялил драники на руки, и бегал в одном исподнем, оря невразумительное.

Глава 7 – Воняешь

Рынок… это такое стихийное образование, которое при всей прогрессивности и технологическом совершенстве мира, будь то вурдалак, выползший из преисподней. Будь то мумия из гробницы, явилась обмотанная бинтами и с песком внутри.

Тут, продают и покупают ВСЁ! Причем половина, по ценности, продаваемого, добывается тут же из карманов «покупаемого». Так что грабеж средь бела дня здесь обычное явления. А средь иностранных эмигрантов, торгующих на этом рынке в большинстве своём, наверное две трети, не имеют документов. А в их жилищах, тире, торговых точках, если поискать, найдется и оружие и наркотики, и фальшивые паспорта.

В проем, у кого есть фальшивки – у того есть документы! А еще я почти уверен, то хотя б одина из здешних рож – торгует людьми. Как маман вообще додумалась послать меня сюда за штанами? ОДНОГО?! А, ну да, она походу заработалась в конец, отделившись от мира. Сама-то на рынке тоже уже давно не была, прося соседку прикупить нужное раз в месяц.

В общем… желающих меня ограбить не нашлось. Слишком броско, бедно и жалко вгляжу. Недостаточно, чтобы самому посчитаться товаром. Да и народу в будний день тут не так много, чтоб средь бела дня – а я приперся суда сразу после школы, чтобы успеть до плаванья прибарахлится, чтобы тащить дитятку в укромный уголок для… не знаю, я тут вообще не местный!

И теневую изнанку не то что нашего города, но даже мира в целом знаю крайне условно! Так и не собрался поинтересоваться, когда была такая возможность. От того все выше упомянутое – просто домыслы малолетки!

Так… о! Пойдет! Штанишки фирм… абибас. Сколько?

– Писсот.

– Да вы офигели, дядя!

– Писсот! – повторил торгаш и показал пальцами «два».

– Пятьсот за два? – он кивнул, я подумал, и выдал – Не, я пас.

Мужчина придержал меня за рукав и показал пальцами «три». Я еще подумал, и понял – трое штанов мне не к чему! Врасту раньше, чем сношу.

– Стольник, и я эти беру.

Мужик показал пальцами викторию снова.

– Сто пятьдесят – достал я деньги, учитывая, что больше у меня все равно нет – остальное на дорогу, и мороженное.

Мужик кивнул, я передал бабки, забрал штаны, сделал круг почета по рынку, бессмысленно глазея на товар, ремонтные мастерские одежды и обуви, и миниатюрную бойню, и свалил, дабы не опоздать на плаванье. И не нарваться на приключения. А то пара дядечек у ворот, уже как-то странно на меня поглядывают, будто прицениваясь, сколь много место я займу при перевозке в чемодане.

В итоге все равно опоздал. Приплёлся уже к середине сеанса! И суровая вахтера меня безапелляционно не пустила.

– Не пущу! Вовремя надо было приходить!

Впрочем – я тут такой не один! И мне даже не так обидно как вон тому пацану из параллельной группы, плавающей с нами, но постарше возрастом – он опоздал всего на три минуты! И его уже, всё, домой, отправили.

Бедняга чуть не плачет! И мне понятна его обида. Одно дело, когда сам прогулял. Насрать! Мамкины деньги! Другое, когда протащившись через весь город, добираясь по морозу и в буран, все-таки приехал – и тут такой облом.

– А я ведь не виноват! Автобуса долго не было просто! – проскулил он в оправдание – Я вообще вон, думал замерзну!

И я ему охотно верю – транспорт порой ходит как попало. Да и на улице как б реально – не лето! И уж пять минут то можно было и простить.

– Ничего не знаю! Приходить надо вовремя!

– Но!

– И слышать не хочу ваши оправдание! В следующий раз пусть приходит ко времени!

Все понятно, сделал ввод я, глядя на эту даму – не пробиваема! И поплелся домой, радуясь, что живу от спорткомплекса совсем недалеко. Жаль только, что школа и бассейн хоть и находятся на одной условной линии, но дом на ней сидит посередине.

Приходится бежать от школы до дома, а от дома до бассейна, да еще и время – два часа! Где-то коротать. Но это, только пока, ведь уроков еще не сильно много – начальная школа, всего-то! Да и с нового года смены вновь махнутся, и мы начнем учиться в первую, так что бежать придется уже от бассейна до дома, а оттуда до школы.

Наконец-то лето! Устал я что-то от этих учеников, учителей, матери… проверяющий дневник каждый день – и не надоело ли ей себе душу травить? Да, там есть пятерки! Много! Но они маленькие и незаметнее, на фоне записей о поведении.

И не то чтобы я вот прямо реально устал! Да и времени у меня на отдых и занятия собой было предостаточно. Но… полная свобода действий на целых три месяца! Тепло… дожди! И турникет на улице со всеми вытекающими! И много-много железок на заброшенной стройке.

Качайся, тренируйся, хоть целый день и никто и слова не скажет! Просто мечта! И самое время разобраться в себе, проанализировать потенциал, и понять наконец, как жить дальше. Узнать, что могу, чего – не могу, и к чему надо просто стремиться.

Итак… у меня просто адская гибкость! Не зря маман хотела всунуть в балет. Я могу себе за ухом почесать ногой, не сильно напрягаясь. Ладно, напрягаясь – силовые тренировки сильно нагадили по гибкости. Но все же.

Еще у меня неплохая сила и развитие тела для своего возраста. Особенно для девчонки. Но если подумать – с магмойдами и без меня без проблем разбираются! Так что надо искать другой путь развития – не силовой.

Но что я могу предложить этому миру? Сорок восемь боевых техник воинов Ци иного мира? Бесполезное сотрясание воздуха в этом. Схемы магических амулетов? Бумагомарательство! Заклинание Армагеддон… даже не буду пытаться его вспомнить.

Не в том ключе думаю!

– Эх. – вздохнул, и уронил кусок бетона с торчащей арматурой, используемый за место гантели – Мне девять, мне рано думать о таком.

Мне надо просто жить! А смогу ли я, подвинуть науку мира на шажок вперед, али останусь просто серой тенью – уже не важно. Да, хотелось бы оказаться не здесь, а где-нибудь еще. Где, желательно, не сильно жарко! Но уже идет война. Где я бы как солдат, был ценным кадром, боевой единицей, что достойна звания, если не героя, то легенды.

Во многих битвах, не столько важен личный вклад бойца, сколько его, мотивирующий поступок. И я в этом деле, как и любой другой боец с бессмертием – искусен! Живуч, и бесстрашен. Расчетлив, хладнокровен, и селен.

– Может в армию записаться?

Ага! В десятилетнем возрасте, чтоб прям в окопы, или в дурку сразу.

Лето кончилось, вновь началась учеба. Новый состав. Нас тут перетрясли неслабо. Заменили отстающих, допехнули успевающих, подсунули пару кадров из иных школ, особо желающих рискнуть здоровьем в классе юных гениев.

А стою, в белом платьице, под дождем, слушая унылую речь яж-директора. Платье намокло, не смотря на зонт уже пустившей слезу от проникновенной речи маман, и я, утешаю себя только тем, что не один такой, мокрый, как курица. И унылый, как лошадь в пустыне. И в принципе! Я бы мог бы даже высушить это платье! Но выглядел бы странно, на фоне остальных.

– Саш, ты гулять пойдешь? – обратилась ко мне один рыжий доставала, занявший после нескольких переездов по классу, парту предо мной.

Его… тут как бы никто особо не любит – он еже за первую неделю учебы, уже успел сцепиться наверное со всеми! С легковой заменив собой выбывшего и уплывшего аж в «В» класс Жулинова. Разве что этот по адекватней будет, просто характер, липучий.

– Не-а. – ответил я, тягая под партой гантельку, что благородна свистнул из тренажёрного зала нашего городского спорткомплекса.

– А что у тебя там под партой? – не отстал рыжий Иванушка, которого вообще-то зовут Степаном, но все кличут его по фамилии.

– «бДыШ» – поставил я на парту эту нехилую гантелю, что по большей части таскается в рюкзаке для веса – книг мне мало!

– Гантеля. – офигел мальчишка.

– Как видишь. – усмехнулся я, и принялся тягать её уже в открытую. – А еще что-нибудь скажешь, получишь её в зубы. Или в пятак. Ну или в глаз. Знаешь! Я даже дам тебе выбор! Выбирай, куда хочешь получить, в ухо, в глаз, или… – в класс вошла учительница, и я быстренько спрятал гантельку, а Иванушка развернулся к доске.

Эх, с новыми одноклассниками одни проблемы! Будь-то со старыми мне их было мало…

– Саш, да ты… – поинтересовался голубоглазый Петр, сидящий за партой с лева от меня, стоило прозвенеть звонку на перемену.

– Чего?

– Ну как бы это…

– Не трош её Петруха! – подскочил к нему кучерявый Кирилл, окопавшийся на са-а-амой галерке класса, но уже почти долетевший уж до самого выхода, не встретив и подобия сопротивления людской массы толпы, но вернувшись в глубины кабинета – Себе дороже выйдет!

Как видно сам Кирилл так не считает, ведь встал рядом с Пётром, довольно, но печально улыбаясь, уже забыв, что еще миг назад люто желал и жаждал быстрее всех свалить из кабинета.

– Это почему это?

– Ну, после разговора с ней, запросто можешь зубов не досчитаться, или пару синяков лишних обнаружить. – усмехнулся кучерявенький, косясь на меня, и похлопав «друга» по спине для поддержки.

– Да ладно, такая мелочь? – подключился к беседе еще один новенький, что был старше большинства из нас на год, а то и на два, так как учился с семи лет, и по программе один к четырем, в то время как мы – один к трем.

– Зря ты так, она…

– Так все-таки она? – опомнился Петр, видимо до этого момента прибывавший «не здесь».

– Она, он – заговорил я – это так принципиально? И вы ведь все равно никогда не узнаете правду. Или предлагаете мне прямо тут, перед всем классом трусы снять? Вообще, мне проще вам зубки посчитать. – усмехнулся я, разминая кулаки, вставая из-за парты и наступая на Петра.

Паренёк попятился, но перед ним, перекрывая мне путь, возник наш местный амбал. Я посмотрел снизу вверх. Большая колонна. Но вот только это не только колонна! Стойка, позиция, он явно занимался борьбой, достаточно устойчив, и самодоволен. Пусть он все еще ребенок, и ждать ошибки в движениях долго не придётся, у меня есть и другой путь.

– «Хрясь» – удар в живот, без всяких там мудрости, просто грубой силой.

С Силой, впрыснутой прямиком в мышцы для усиления удара.

– Хренасе… – прохрипел амбал, сгибаясь пополам и хватаясь за парту.

– То-то же. – усмехнулся я, отряхивая отбытый кулак.

Я ведь я использовал совсем чуть-чуть Силы! Самую ничтожную малость, для нивелирования разницы массы. Остальное – сделал поставленный удар, для корректировки которого под текущее тело я использовал буквально вымоленной у матери боксерскую грушу. До этого я использовал диван, так то у неё просто не было выбора. Ультиматум-с.

Да и вообще – я во вполне неплохой форме!

– Ты это… – прохрипел амбал.

– О прессе забывать нельзя! Никогда! Мы не в боксе, чтобы ток рожу и грудь бить. Можно и пониже прицелится.

– Хи-хи. – хихикнул кто-то из девчонок.

– Не настолько низко, как вы думаете. – огрызнулся я.

После этого, какое-то время меня не трогали, пока все тот же амбал вновь не решил попытать счастье.

– Армреслинг. – указал он на свою руку.

– Чего? – офигел я в ответ, пуча глаза.

– Померяемся…

Я быстренько проанализировал свой бицепс, его…

– Ты выиграл.

– Чего?

– Что слышал. Решил тягается силами с девчонкой, уже зная, что победишь? С чего тогда удивляешься объявленной победы? Иль тебя удивляет сдача без боя?

– В том то и дело, что ты даже не попробовал! Стоп, девчонкой?

– А то не видно? Платье, волосы длинные… И в разные стороны – последние я добавил уже шёпотом. – Иль ты думаешь, что нормальный парень будет носить платье?

– Но…

– Чего?

– Эй, чего пристал к ней! Иди, иди своей дорогой! – вступилась за меня новая соседка по парте, Светка Синицына.

Пожалуй, из всех девочек единственная, кто мне не строил козни. И кого я вообще, хоть и с натяжкой, но могу назвать своей подругой.

– Саш, так все-таки… – кто-то тыкнул мне пальцем в спину, от чего я чуть ли не подпрыгнул. Обернулся – Нинка, коза, а теперь еще и первая красавица в классе – буквально за одно лето преобразилась!

Загорела, подросла, похорошела… затмила собой как солнце лампочку иных претенденток на первое место.

– Ну чего мнешься? – не выдержал я паузы.

– Ничего. – обиделась она непонятно с чего.

И судя по тому, что метнулась к Григорию – просто хотела списать. Гоша кстати, тоже новенький. Очкарик ботаник откуда-то из столицы, и просто таит от компании с Нинкой.

– Саш… – обратился ко мне этот самый Гога через урок, уже на последнем! И не сидя рядом с Ниной – А ты…

– Чего?

– Ну… ты ведёшь себя как пацан!

– Ооо. Ну да – улыбнулся я, а парень принялся загибать пальцы, отсчитывая признаки, словно и не слышав меня.

– Говоришь в мужском роде, рыгаешь и пукаешь – я принюхался и понял, то с этим точно пора завязывать, чай уже не дети – Дерешься по поводу и без, воняешь…

– Всё, всё! Я поняла!

Парнишка аж глаза вылупил на моё «я поняла».

– Да, неправильная я девочка – почесал я щеку – исправлюсь.

– Серьёзно, девочка? – выдал с ехидством рыжий Иванушка, что Степан, и Иванов, обернувшись с передней парты ко мне.

– Девочка я, девочка. Я ведь это уже говорил вроде.

– У, у. – помотала головой сидящая рядом с Иванушкой Лариса, что наша новая староста, и женское отражение очкарика Гоши – прыщавая и несуразная, что раньше наоборот была красивой и без очков – Меня вон даже учителя уж спрашивают на эту тему. Те из них, что о тебе еще умудрились не слышать.

– Кошмар… Извините. Ксения Сергеевна. – обратился я к учительнице, все это время ведущей урок.

– Да, Саш.

– Хочу сделать заявления. – Я встал. И обратился к классу. – Мальчики, и девочки – окинул я учеников, и развернулся обратно к учителю – и вы учителя. Если кому надетого на меня платья кажется, не достаточно для понятия принадлежности моего пола – кто-то в классе хихикнул – то уточняю – да, я девочка. Если и этого недостаточно, то я. – я задрал платье, и принялся стягивать трусы-колготки, но был жестко прерван всеми окружающими, и учительницей.

– А ну прекрати это!

– Бесстыдная девка! – послышалось с задней парты.

– А я-б посмотрел. – донеслось от куда-то справа.

– Да парень это! Парень! Девчонки так себя не ведут. – Кто-то возразил с лева.

Ну а соседка по парте, которая собственно и была в первых рядах из тех, кто усаживал на место, покрутила у виска.

– Ой, беда, беда с тобой Саша. – покачала головой учительница.

И после уроков мамке конечно же донесли о моих выкрутасах. И как назло, одновременно с этим позвонили из плавательного бассейна, и рассказали, что я опять, плавал в одних трусах. В общем, вечером меня ждала головомойка, во время которой мамка долго и упорно, с шумом и пылью, выплескивала всё, что у неё накопилось, а я под эту музыку, похожею не то на рок, не то на джаз, или что-то там из данной оперы, делал домашку. Ну а потом утешал свою маму, чтобы та прекратила плакать. Эх.

Ну а на следующий день, перед школой, принялся учить себя говорить в женском роде, носить платье не потому то мамка навязала, а потому что надо, ну и – не вонять. Главное последнее. Потому как при всей своей бешенной ненормальности, я себя таковым не считаю. И обоими руками не желаю, то бы меня таковой считали. Ненормальной бабой.

Не ту уж! Буду нормальной! Или хотя б попытаюсь ею быть.

Однако… в школе мало кто заметил смену окончаний моей речи. Всем по большей части плевать! Как, что говоришь, пока их это не трогает, или не дает повода потрогать. Так что на запах… все же среагировали. Приставать с подковырками и нелепыми вопросами стали существенно реже.

Это они что, до этого так завуалированно говорили «Ты воняешь?!».