Текст книги "В поисках цели (СИ)"

Автор книги: Мир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Вместе, со смесителем.

Пришлось покупать новый! И вновь сношатся. Но на этот раз удалось воткнуть без течей. Там оказалась такая резиночка, маленькая, незаметная, которую если не докрутить, выдавливает, она уплывает, и…

А еще, я неожиданно узнал тайну! Отец, разоткровенничался, после «секса» в отсутствии маманьки, что убежала договариваться с учителями-директорами школы о моём зачислении.

Оказывается! Вся идея с переездом идет от него! Вернее – от соседки. Родной батиной тетки, что вдруг, да после свадьбы, воспылала желанием видеть внучку и племянника у себя под боком. Квартиру предложила для жилья – вот эту вот. С переездом, обустройством подсобить.

Батька хотел отказать! Послать и… сказать, что его и так все устраивает. Но разговор подслушала мамань. И… понеслось… загорелось… воспылала. Дальше её было уже не остановить, и это я уже все видел – носилась по квартире с горящими глазами. Как фанатичка её богу! Фанатка рока, оттраханная его звездой.

– Ап-чи!

Да в чем дело то?! Я уже заколебался чихать, честно слово! Бессмысленно и беспощадно! Как пес, нанюхавшийся перца. Но ведь не простуда это! И не гриб! Хотя… температура вообще-то есть. Да и давление слегка выше обычного, как после небольшого марафона. И сопли, тоже, присутствуют. Может реально простыл? Да ну нафиг! Не верю! Вот не верю я в подобное! Так не бывает.

– Саш, а что у тебя лицо красное? – поинтересовался отец.

– М? – пощупал я своё лицо.

А зеркала та нет. К тетки что ль сходить? Да ну её.

– Процесс работы сказывается! Улыбнулся я, и отодрал седалище от пола. – Пойду, умоюсь.

В грязной старой ванне, в старой страшной ванной.

Глава 18 – Часотка

Что-то меня совсем развезло! Рожа – красная! Температура – высокая! Для меня высокая – тридцать восемь и ноль. Кожа пупырышками пошла, в прыщи, в прыщи. Никогда такого не было! Разве что в самой первой жизни, когда я ни о какой Силе и слыхом не слыхивал. А с ней и быть не может! Словно я подхватил каких-то особо опасных паразитов! Или просто химическое отравление.

Причем, судя по отклику тела – именно второе! Но… где и чем? И какой химией я отравился?! Вернее – и продолжаю травиться! Ведь учитывая специфику строения моего организма, разве что только выпитая ртуть за место воды… о боже! Я что… где?! Когда… и как!?

А еще мамка поперла меня в новую школу именно в таком состоянии. Ну, немножко замалевала пудрой рыло, чтоб не так заметно было – я не сопротивлялся, ибо устал с ней бороться, да и рожа без пудры реально стременная. Так тоже стременная, но не настолько. И повела знакомить с учителями и классом.

– Здравствуйте дети! – улыбнулась вовсю ширь мама, оглядев весь класс разом.

Я тоже сделал это самое, но вот улыбаться что-то не захотелось.

На дальних партах, трое, не стесняясь никого, курят траву – и это я от сюда вижу! И это седьмой класс! Учительница тоже должна видеть, как и мать, но походу – игнорирует. Избранные какие? Для учительницы. А у матери просто очки розовые, с очень толстыми стеклами.

Слева у стеночки… притаились девочки. Что меня в своих фантазиях уже разложили и разобрали на запчасти. У классной парты – стола учительницы, сидит ботан. Один, но явно нервный. А еще там парочка определенных лиц, уткнулись в телефоны. Завидую, однако.

Блин! Как рожа чешется!

– Ну, у нас как бы урок идет. – сказала учительница, глядя на мать – Но проходи, представься классу – уже мне – тебя ведь Сашей зовут?

– Угу. – буркнул я, выходя на середину «подиума» пред общественностью.

– А меня Марина Федоровна – и замолчала, как видно ожидая, что я начну наконец свою приветственную речь.

Ну я и начал, хрепя вдруг севшим голосом, под смешки ребят. Рассказал кто, откуда… но дальше продолжить не успел – у учительницы проснулся зуд в какой-то точке, и она, буркнув что-то нечленораздельное, похожее на «ужас», практически приказала мне садиться на любое свободное место, натурально вытолкав улыбающеюся от уха до уха мать в коридор.

– С ребятами думаю на перемене познакомишься. – докинула в след, и закрыла дверь с той стороны, оставляя меня наедине с классом.

Я вновь оглядел представленный контингент. И куда мне садиться? К ребятам с травкой? Нееее! Предпочту любыми путями сеть подальше. Желательно – к окошку. Но в этом ряде, если не считать одинокого ботана, что на меня буквально нашипел – ну точно псих! Свободные места только в конце. Там их много! Ряд напротив стола учителя, и вначале сидят умники, а середнячки с ряда утекли давно. Но… последние парты на всех эшелонах заняты одними теми же астральными рожами.

Средний ряд… забит в хлам и яблоку некуда упасть до самой последней парты с одиноким телом, и косячком. Левый у стенки, к стайке девочек… ага! Они уже обозначали свои позиции, подвигаясь и покидав ранцы на свободные места.

– Мымра! – прилетел мне в ухо ластик.

– Уродина!

– Провинциальная дура!

– Страшилище!

В класс зашла учительница.

– Ну? Что стоишь? Вон, садись к Хохряковой – кивнула она на одно из мест, занятых портфелем.

Я поплелся туда, сдвинул чемодан не смотря на сопротивление девчонки – получил линейкой по макушке от соседки.

– Марина Федоровна! Я не хочу с ней сидеть! – соскочила девица, чей портфель я двигал.

– Соколова!

– Нет! – топнула онаножкой.

– Ну садись тогда к Ждане – получил я новое указание места, но та самая «Жданна», тут же соскочила, ударив на упреждение:

– У меня занято! Тут Артур седеть должен!

– Но сегодня же его нет!

– А друг придет?

Учительница покачала головой.

– Ну садись тогда за любую свободную парту.

Я вздохнул, и поплелся к пребывающим не здесь курякам. Этот учебный год обещает быть по истине запоминающимся.

Но этот учебный день для меня не стал цельным. Уже к концу урока, у меня распухла рожа так, что на это даже обратила внимание преподаватель. Отправила в медпункт, а оттуда, меня послали домой и к врачу. Выписав пару каких-то странных таблеточек, что я от греха подальше предпочел не пить.

Ну их нафиг! Без упаковки, без всего! Вынутые из пластиковой банки без этикетки! Стремно как-то подобное внутрь совать, как ни посмотри! Я может и слон, но не бессмертен! А так глупо… подставляться – зачем?

Дома, обнаружилась пустота. Родители куда-то уехали, то ли за мебелью, толи по работам, так что я оказался впервые за долгое время предоставлен сам себе. И к врачу естественно не пошел!

Сам себе хирург! Смыл остатки несмазанной пудры, и завалился спать. Но маме позвонили из школы, и она естественно, повела меня в больничку сразу, как явилась. Каким чудом прием участкового педиатра совпал с текущим поздним часом?!

Сидим, ждем своей очереди. Мама – нервничает, я – не очень. Сыпь на роже уже прошла, да и припухлости уже не ощущаются, так что… просто инстинктивно, не доверяю неизвестности. Я не был в больничке с рождения! Аааа!

Стоп! Рожа отошла? Серьёзно? Ооо… неужто она опухла так из-за косметики? Какое счастье, что я её всю жизнь чурался! Какое счастье, что не дал себя загримировать пред выступлением! А-то б… иначе… это…

– Хватковы! Хватковы заходите! – позвали нас в кабинет и мы зашли.

Педиатр… весьма молодая женщина, наверное, даже младше мамы или плюс минус её ровесница, как-то уж больно странно вперила в меня свои глаза. Заглянула в тетрадочку, что лежала на её столе, вновь на меня, вздохнула и поправила очки.

– Ну, присаживайтесь. И рассказывайте, что случилось.

И мама рассказала! Всё! И под меланхоличный скрип ручки медсестры выложила и как я чихала с момента переезда, и что в поезде лежала с открытым окном высунув рожу по ветру, несмотря на осень. И что из школы позвонили, и что морда красная… которая уже почти не красная, если верить кабинетному зеркалу. В общем – выдала всю «тайну», с вердиктом – ПРОДУЛО! Бедную дитятку в поезде.

– Ну, давай послушаем, что там у тебя – со вздохом, сказала врач, доставая свой «слуховой аппарат».

Послушала.

– Дыши, не дыши. Глубоко дыши, не дыши.

Осмотрела горло.

– Скажи «А».

– Ааааа

Проверила рефлексы – а это нафига?! Как и глаза…

– Следи за молоточком.

Меня так в школе проверяли! В пятом… или шестом? Классе. Не помню уже что-то. Но было дело. Ладно, ей виднее! Она – врач!

– ОРЗ! – выдала вердикт, озадачив меня вопросом «а это что еще такое?».

Это опасно? Заразно? Мама, прости меня…

– Попьете таблетки, пустырник еще можно и ингаляцию – записать? – мать кивнула – тогда завтра к девяти часам – сможете? – мама кивнула с заминкой – Ну и недельку отлежаться придется. Придете ко мне в следующий вторник.

И это что, все? Эта вся неведомая болезнь? Ингаляция, травки… а что там за таблетки? Цитрамон… мама, кажется, жрет их каждый раз, как простывает Блин! Это что? Простая простуда вот так зашифрована?!

И меня, офигевшего и сроду не слегка, вывели из кабинета, отвели домой, накормили бульоном, уложили спать под два одеяла… приятно, но убийственно – расслабляет донельзя, что недопустимо. Так что когда мать с отцом уже уснули на своей кровати, я тихонько встал и, упорхнув на кухню, принявшись выполнять приседания.

Скользнул внутрь мойки тенью, так как в кухню вошла тень иная. Тетушка пожаловала! Дошла до подоконника, повздыхала глядя вдаль, отбивая по предокошечному камню неведомый марш, и ушла.

– Это что за призрак еперушки был? – пробормотал я, когда дверь за ней уже закрылась.

Она ходит к нам как к себе домой! Это что, теперь норма жизни такая?! Не согласен! Ну его! Ну!

Только альтернатив и выбора мне все равно никто не предоставляет.

Инхаляция… это что вообще за зверь?! Сегодня и узнаю! Ибо стою пред кабинетом с соответствующей надписью «Инхаляция» в которой что-то явно поправели черным маркером, с мамой за спиной. Жду.

– Заходи. Разувайся. Проходи – какие сухие команды от медсестры!

Прямо вновь в армии себя почувствовал!

– Дыши – указала она на странный аппарат с торчащими во все стороны трубками, к одной из которых уже присосала девчонка лет семи.

– Просто дышать? – переспросил я, заглядывая в аппарат через трубку – ярко!

– Да, просто дыши. Вдыхай через рот, выдыхай через нос – сказала, как отмахнулась, служитель богини врачевания, начав писать что-то там в своём журнале.

Ну, я и подышал. Как ни странно – толк есть. И даже нехилый! Прямо второе дыхание открылось! С легкими полными мокроты.

– Кхе, эхе… – собственно часть сей мокроты только что покинула тело.

Медсестра, а больше тут никого кроме меня и пучащей глаза пигалицы и нет, проигнорировала мой харчок, и я поспешил размазать улики по полу. Носочком, белым, ага. По грязному полу.

Через пару минут девочку отправили домой с наказом завтра приходить, медсестра сменила трубку – она оказывается вытыкается из агрегата! И на освободившееся место посадила паренька примерно моего возраста. Но… поговорить мы с ним не сумели – сложно это делать с заткнутым ртом.

– Хм. – хмыкнула чего-то врачевательница – На сегодня хватит – обратилась ко мне – придёшь завтра к этому же времени, хорошо?

– Угу, – только и буркнул я, отлипая от трубки, и пошел на выход.

– И маму свою позови!

Позвал – она зашла за место меня, скрывшись в глубинах кабинета пока я напяливал боты. И не выплыла из них, пока я бегал в гардероб за верхнею одеждой.

– Мам? – заглянул внутрь, а то вдруг она уже ушла.

– Хорошо – кивнула мама медсестричке озадаченно, и чуть не врезала мне по носу, ища дверную ручку – Пойдем Саш – заметила меня, вышла и обулась.

Посмотрела на маленькую записочку с нечитаемыми иероглифами и добавила:

– Нам надо будет сегодня еще дойти до больницы и сделать флюорографию.

– А мы… разве не в больнице? – опешил я от такого заявления.

– Мы в поликлинике, Саш. В детской. А нам надо в сороковую больницу. Эх, наверное придется ехать на автобусе – это далеко.

Ну, надо так надо, хотя я бы предпочел бы дома побездельничать. Ой! Что-то я уже ленится начинаю! Нехорошо! Ой не хорошо! И совсем нехорошо мне что-то стало, пока ехали.

В больничку с номером меня втолкали чуть ли не на ручках. Хотя, наверное, будет правильнее – внесли? И не только мать учувствовала в сим процессе! Я вдруг, как оказалась до безобразия тяжёлый телом, для хрупкой женщины, так что ей меня внести в больницу помог прохожий – усатый дядька со шрамом на щеке.

Так! Походу пора задействовать тяжелую артиллерию и разобраться что со мной не так – подумал я, лежа, и в одних штанах, на холодной металлической кушетке посреди совершенно пустой комнаты.

Когда это все началось? Сразу по приезду в столицу. Сразу как мы покинули поезд. Аномальное магическое поле? Зона флуктуации волн? Нет, иначе как объяснить, что родителям нормально? Привыкли? Взрослые! Большая масса?

Нет! Не о том думаю! Ну какая магия в мире без неё? Лучше вспомнить, что было вчера – косметика! Я ведь никогда ею не пользовался и она… обожгла меня как химическим ожогом.

Как кислота! Как щелочь… а теперь проблема в легких – кожа уже не красная, и адаптировалась. Воздух! Я потерял чувствительность к запахам после того, как постояли в пробке! А после первой ночи… вообще перестал что-либо чувствовать своими дырочками.

Большое количество угарного газа, оксидов свинца и паров бензина… походу я, выросший в маленьком городке средь елей и сосен, оказался банально неприспособлен к жизни в мегаполисе! Да у меня банальная аллергия!

Значит надо…

– Эхе! – выгнуло меня, как от разряда током – имел глупость пальчик в розеточку засунуть.

Что за… как будто стукнули… чем-то невидимым. Магия? Телекинез? Нет! Не то чувство! Тогда что это было?! – посмотрел на хрень, висящею надомной – меня реально расстреляли?!

Новый заряд, и на этот раз попытался сопротивляться – бесполезно. Прошило на вылет быстрее, чем я успел сообразить. То же самое сделал и третий заряд. Впрочем, если подумать, ни тот ни другой выстрел не нанес мне каких-либо хоть сколь-либо существенных повреждений.

Прошли на вылет, не вызывая возмущений материального плана. И я бы их ни в жизнь бы не заметил, ни сосредоточься на собственных легких, желая перестроить их структуру, для защиты от отравленного воздуха.

За мной пришли. Хотели унести.

– Не надо, я сама в состоянии. – улыбнулся в ответ, сползая с уже осточертелой кушетки, наблюдая как меланхоличный парень лет двадцати размером со шкаф, подставляет руки, готовый в любую секунду подхватить.

– Приступ прошел? – довольно безразлично поинтересовался седой врач в очках, стоящий за спиной паренька.

Егор Егорович Князев, врач – рентгенолог – прочитал я на бумажке на груди у седого.

– Да, спасибо. – улыбнулся, не обнаружив в пустом кабинете ничего, кроме бандуры прикрепленной к потолку, стола-комода, так же вмонтированного в пол, и маленького окошка в соседнее помещение с очень толстым стеклом.

Моей одежды тут естественно тоже нет.

– А что это за бандура? – казал на хрень у потолка, свисающей почти к самому столу.

– Рентгеновский аппарат – пояснил мужик таким тоном, будто я спросил про круглый светящийся диск над горизонтом.

– Ты что, не видела никогда? – поинтересовался он же минут через пять, видя, как я пристально разглядываю фигню с проводами.

– Не-а – выдал я, оборачиваясь – Или не помню. А где моя одежда?

– Пойдем.

Мы покинули кабинет, встретились с мамой:

– Доктор, как она? – без малого проигнорировав меня, обратившись к врачу.

– Нормально мам, прости что напугала. – утешил и обратился к врачу уже я – Воздух у вас в столице – отвратительный! Бе-хе – схаркнул в рот кусок слизи с легких, и хотел его сплюнуть на руку дабы поиграть, но понял, что многоцветная слизь размером с блюдце, может напугать тут кое-кого – Где здесь туалет? – проговорил с набитым ртом.

– По коридору и направо. – указал Егор Егорычь – Уверена, что дойдешь сама? – спросил он же, через несколько секунду, когда я завершил крутить башкой, пытаясь сориентироваться

– Угу. – и удрал в сортир.

Прокашлялся, установил буферную зону в легких для дальнейшей переработки прочей части органа. Просто заставил большую часть каналов сжаться и выключится из работы обмена газов, оставив оставшеюся часть органа на растерзание агрессивной среде. Большой опыт жизни с ранениями легких научил меня такому трюку еще столетия назад – даже если легкие будут залиты кровью, я всё равно смогу дышать, используя то ничтожное оставшееся количество не загаженного пространства.

Сейчас же я, просто выигрываю время. На сбор информации, и изменении структуры легких. Ну или же – создания механизма фильтрации воздуха в носоглотки. В общем – на акклиматизацию. Ну и еще – даю время на вывод уже попавших внутрь токсинов.

Думаю, пары дней мне хватит, а за это время и пущенная на убой часть дыхалки не сдохнет, а только покорежится – очищу! Пробовать же жить на голой Силе вообще без дыхания мне пока рановато. Хотя без накачки тела энергией все равно не обойтись – слишком затянется процесс регенерации!

Вернулся из сортира, умытый, довольный и одетый – натянул шмотки на ходу на обратном пути.

– Асма? Вы это серьёзно? – услышал обрывок разговора матери с врачом – У неё же никогда не было проблем с дыханием!

– Пока ничего утверждать не могу – сказал дядя, пожимая плечами – надо будет посмотреть снимки и услышать вывод педиатра, но все признаки указывают именно на это.

– Сашенька, как себя чувствуешь? – заметила мать меня, тут даже подскочив.

– Да нормально я – отмахнулся я от излишней заботы недовольно – просто съела чего-то не то – решил воспользоваться гарантированной отмазкой на все случаи жизни.

Мать посмотрела на врача.

– Люди с асмой могут прожить всю жизнь не зная, что они больны. И занятие спортом на любительском уровне совсем не гарантирует отсутствия заболевания.

– Но как же… – выронила мать, ошарашенно и чуть не плача.

– Поправляйтесь – улыбнулся он, и пошел в противоположную от нас сторону коридора.

Мы тоже через пару минут пошли туда, но не заходили в дверку, где скрылся врач и его помощник. Зашли зато в другую дверку, где мама ставила подписи в каких-то бумагах. И в еще одну… где меня обслушали, обсмотрели, и заявили уже знакомое «надо подождать снимков». Наконец покинули душное заведение. Выйдя на пыльный смердящий воздух.

– Бе. – скорчил я гримасу, и едва сдержался от желания задержать дыханием.

Мне теперь в такой атмосфере жить! Надо привыкать. Взглянул на мать, печалено-расстроенную, вздохнул, и понял, что жить надо не смотря ни на что, где бы ни пришлось. Хоть подводой, отращивая жабры, хоть на горах, что выше облаков. И даже в сточной яме – увидел люк открытый, ведущий, как чуется в саму преисподнюю – фикалевное царство! Как сообщает запах – чувство ароматов столь великой мощи, под давлением восстанавливающей и лошадиной Силы, потихоньку восстанавливается.

Дома, из разговора матери с отцом, довольно эмоционального и шумного, я вдруг узнал, что оказывается болен! Какой-то серьёзной врождённой болезнью, которую, оказывается! Просто в упор не заметили наши провинциальные врачи. А столичные, ага, вот прям с одного взгляда разглядели.

– Ага, больше верь им, этим шарлатаном – почти хором, и слово в слово, сказал я и папаша.

– Да доча? – сказал он, подзывая меня к себе под ручку, НО КАК-ТО ГРУСТНО И ПЕЧАЛЬНО.

– Угу. Просто разводилы – сказал я видя, что мать, обиделась – Не гони коней впереди паровоза – пока это все просто домыслы, не на чем не основанные.

На что получил длинную лекцию, что как это не на чем, если я чуть сознание не потерял у неё на руках?! Обратившись в какой-то живой безвольный кисель, и вообще – так не бывает вот просто так!

Пля… естественно не бывает! Естественно! У меня количество кислорода тогда упало до того уровня, при котором организм начал отключать внутренние органы, чтобы спасти мозг! Я бы ведь… и правда, мог умереть, не обрати на проблему внимание! Но это… мои проблемы! Не твои, и даже не тех врачей! Они всё равно, боюсь, всё не так поймут, давя на свою позицию несмотря ни на что.

Глава 19 – Небольшая авария

Всю неделю мамка меня таскала по врачам. Истерила, таскала, нервничала… меня щупали, слушали, тыкали… ладно хоть не нюхали! Вздыхали, и… по сути – посылали. Выводы у всех были какими-то странными, и самыми разнообразными. От паразитов, до закрытых чакр. От вирусной инфекции, до отсутствия связи с космосом. Я конечно не знаю, может у меня и правда её нет, этой связи, но и нафига она мне сдалась, а?

И мамка бы продолжила это делать – таскать меня чуть ли не по всему городу, заставляя страдать в транспорте за место отдыха дома, как рекомендовала первая тетенька врач, но её вызвали на работу. И в этот самый понедельник к этой самой тетке я пошёл один.

Ввалился в кабинет, подышал, попинал, последил за молоточком. Наслаждаясь тем, что я уже много раз видел это стандартное обследование на детях в школе, и хорошо заучил, как нужно правильно реагировать на те, или иные манипуляции врача. А не то с моим контролем рефлексов пинаться в ответ на слабенький удар в колено мог бы отказаться. И неизвестно, как бы на такое среагировала врач.

– Как себя чувствуешь? – поинтересовалась она напоследок.

– Нормально – пожал я плечами, не зная, что еще тут можно ответить.

Тем более что я реально очухался, и даже дыхательные пути перестроил специально под столичный воздух, оснастив их подобием фильтра – в будущем он точно пригодится! Если меня решат травить газом.

– Выписываем – сказала она в ответ своей помощнице – но тебе придется пройти обследования… так… – вдруг оборвалась, принявшись копаться средь бумаг на своём столе – Ты же в двести восемнадцатой учишься? Седьмой класс, да?

Я кивнул.

– А, ну тогда не надо. Вы через две недели будет проходить обследования, просто пройдешь вместе со всеми.

Я вновь кивнул.

– А там посмотрим. И занеси свою карточку в регистратуру – подала она мне какую-то странную тетрадь, листов на девяносто.

Принял, кивнул, дошел до регистратуры, отдал. Ушел домой, забрав курточку из гардероба. Вечером узнал много нового о себе, и то, что я оказывается не забрал выписку у тетеньки врача. Ну что за мир? Кругом бумага.

Утром, я пошел в школу, а мама – в больницу! Взяв полдня отгула с работы – её ведь так и уволить могут! Но она тетка непреклонная – сказал пойду, значит – пошла.

– Магмойды? – замер я пред пешеходным переходом, ощутив знакомое чувство.

Не, они далеко – километров двадцать! На самой гране чувствительности. – вынес утешительный вердикт, и, убедившись, что на светофоре по-прежнему горит зеленый человечек, шагнул вперед.

И меня, сбила машина.

Я не успел ничего предпринять! Она вылетела на бешенной скорости как кажется из неоткуда, из-за домов и поворота, и протаранила меня, так что я только уже в сам миг удара успел сгруппироваться. И перевести основную силу воздействия на тело с бедра на грудь и локоть, летя не вперед, а вверх.

Маленькая легковушка, маленького веса, с маленькой женщиной за рулем… помня о законах физики, нехватку массы покрыла скоростью, и стал я на целых пять метров ближе к небу, правда потом все же плюхнулся на асфальт прямо посреди проезжей части перекрестка.

– У меня… а… – проговорила девушка за рулем мигом заглохшей тачки, прибывая в шоковом состоянии, вцепившись в руль мертвой хваткой, высовывая из-за него только свой нос и глядя на проезжую часть сквозь путины трещин лобовухи.

На меня, лежащего на асфальте звездочкой, попкой кверху, и пялящейся на неё не моргая, глазками из головки, уложенной на локоть под не самым удобным углом.

Хорошо, что меня другие машины потока не прокатали! – простонал я про себя, с хрустом вправляя мышцами сломанные ребра, и отскрёбываясь с асфальта, к которому как кажется, уже прирос буквально. Отпечаток на нем уж точно оставил.

Руки, как будь то в клею по локоть, и с трудом слушаются. Ноги – ватные. О! Да у меня трещина в бедре! Хотя скорее не трещина. И огромная гематома на правом локте. Главная жертва удара. Хотя я всё равно получил по ребрам. Заживать это все будет долго. Очень долго.

Встал. По ощущениям – будто пролежал без движения пару суток. Болит буквально все, и примерно столько же онемело. Ноги онемели, вестибулярный аппарат… мешает ориентироваться. А еще я посреди проспекта, что остановил своё движения. Зеваки, шоферы, и… уже немаленькая пробка скапливающаяся вдалеке.

Как же хочется кого-нибудь прирезать! Но я, увы, сейчас, не в том состоянии, чтобы это сделать. Надо убраться с дороги! Пока чего недоброго еще не случилось.

Пошатываясь побрел к помятой машинке.

– Паре… девочка, ты в порядке? – подскочил ко мне какой-то сердобольный мужичек, желая помочь, но не зная с какого ракурса ко мне прикоснуться.

– Виииаа! – завизжала какая-то баба с другого конца проезжей части.

– У меня сломана рука, бедро, ребра… – улыбнулся я мужику, застыв посреди улицы, чем неслабо его напугал – зря конечно, зря! – Ничего, через недельку заживет, наволнуйтесь – и поплелся дальше к тротуару.

Улица стала потихоньку оживать, а я постучал по капоту малолитражки.

– Мымра! – провопил, чувствуя как тело стремится накачать себя адреналином – не надо мне этого счастья. Не надо!

Обошел-обполз, машину с боку, сам припадая на правый бок, открыл водительскую дверь – фюууу… – просвистел в своей душе, глядя на то, как смотрящая на меня дикими глазами тетка, рефлекторна нажимает и нажимает на педаль. Крайнею справа. Самую большую. Всё же затормозить пыталась. Не безнадежна.

– Эх. – вздохнул, и присел на капот.

– Скорая? А где скорая? Кто-нибудь уже вызвал скорою?

– Вызвал, вызвал, да разве через такую пробку она скоро доедет?

Понял, что на капоте со сломанным бедром седеть не айс, пополз на травку, плюхнувшись в листву на здоровый бок. Хорошо… поближе к земле, оно всегда хорошо!

– Девочка ты в порядке? Не лежи на земле! – подошла ко мне какая-то тетка, а какой-то мужик подстелил под мою спину своё пальто – Давай, ложись.

Лег – зря что ли предложили? Услышал вой серены спецмашины.

– Ну наконец-то! – высказался кто-то из зевак.

Но это оказалось не скорая, а ГАИ. А девушка из маленькой машинки уже куда-то успела свалить под шумок.

Милиция принялась опрашивать свидетелей, по большей части игнорируя меня. Потом подъехала и скорая, увезя меня вместе с какой-то теткой в сопровождающих. Врачи, раздев и осмотрев, всю дорогу допытывали, кто я и откуда, а я все думал, стоит ли им говорить? Или ну нафиг.

Решил, что стоит! И так же понял, что надо срочно зарастить костяшки, пока не поздно! Мало-ли во что это может выльется, если мама узнает. А то, что врачи узнают, я что-то не сомневаюсь. Больно много у меня сломано.

Не успел. Меня приволокли в уже знакомую комнату, к уже знакомому Князеву, что сделал мне рентген попы груди и руки. Повздыхал, и по средствам своего шкафообразного помощника, отправил на пятый этаж в какую-то полупустую палату с пахучими тетками. А я думал, я уже ко всем запахам мира привык! Ан, нет, эти, старушки, весьма необычны.

Врач-рентгенолог так же поведал врачам со скорой и мое имя-фамилию, опознав мою рожу как свою пациентку, и даже дал им телефон отца. Так что я совсем не удивился, когда батя в форме, но хотя бы без собаки, валился в палату.

– Ну где это видано, бесстыдник! – проворчала недовольно одна бабка под одеялом глядя на него, и отвернулась к стенке.

– Саша, ты как? – проигнорировал её отец, подскочив ко мне.

– Нормально. – сел я на кровати – Руки цели, ноги целы, хоть сейчас на балет – и увидев смачный синяк на руке, поспешил скрыть его больничным халатом.

Батя заметил. Батя оголил руку, что стала синей уже почти вся. От локтя к плечу, и от локтя к запястью. Да, знаю, там внутри такая каша сейчас, что даже пальчиками шевелить трудно – половина мышц вышла из игры, но ему-то это знать не обязательно!

– Она просто выглядит страшно, а так все пучком – пошевелил я пальцами пред его лицом, вырвав руку из захвата.

– Да у тебя явно шок! – проговорил он, округляя глаза – и зачем-то потрогал мне лоб.

Ну да, температура немного подскочила, не спорю.

– Тут капельница нужна! А тот так дело и до ампутации дойти может!

– Эй! Успокойся! – перехватил я хотящего уйти мужика за одежду здоровой рукой – Успокойся!

Послушал, остановился, обернулся, в пол оборота.

– Всё со мной нормально! Рука это вообще фигня! За…

– А что тогда не фигня?!

Сказал, как выплюнул! Как угрозу! Как… эх…

Я задрал халатик, обнажив бедро.

– Бесстыдница! – услышал от всё той же бабки с одеялом, что выглянув на секунду, укрылась с головой.

Отец, видя сплошной синяк на месте, где начинается нога, кажется, выпал в осадок. Наверное, зря я ему это показал! – подумал я, глядя как он протянул ко мне трясущеюся руку.

– Не сломано хоть? – проговорил, одергивая конечность и глядя в мои глаза.

Я помотал головой. Застыл. Вздохнул.

– Без…

– Ты не стой! – практически насильно усадил он меня на кровать – Тебе сейчас нельзя давать нагрузку на ногу!

– Рентген сделали, так что скоро узнаем – сказал я, уже сидя на койке – Хотя я бы не доверял рентгенологу! Он какой-то мутный тип! Очень!

И легок на помине! – вздохнул про себя, глядя как упомянутый врач входит в палату.

– О! Вы уже здесь? – сказал он, глядя на отца – Как понимаю, Николай Алексеевич? – отец кивнул – У вашей дочери…

– Можно мне взглянуть на снимки. – перебил его батя, от чего тот аж опешил.

– Дочери…

– Можно, мне, взглянуть, на снимки – проговорил отец, нависая над старичком как скола над морем.

– Нахал! – вякнула неугомонная бабка из-под одеяла.

– Боюсь, вы ничего там не поймете – пролепетал старичок, отведя взгляд.

– Я, пойму. – вновь повторил отец, выделяя интонацией каждое слово и сжимая кулаки.

– Пойдемте. – сдался рентгенолог через минуту, явно через что-то внутри себя переступая.

И оглянувшись на меня в последний раз, отец ушел.

Пришла медсестра. Решила воткнуть меня иголку.

– Эээ! Не надо в меня ничего втыкать! – взбрыкнул я, отскочив от женщины подальше на койку.

И еще раз отскочил. И вообще в угол сбился, И через спинку перепрыгнул, скрепя зубами от боли во всем теле, разносимой ногой и рукой.

– Так, Александра! Тебя же так зовут? – я кивнул в ответ – Давай не вредничай! Ведь ты уже большая девочка – я вновь кивнул – Давай – показала она мне свою иглу с трубкой – я помотал головой. – Или мне тебе успокоительного прописать?

– А ты попробую. – взъершился я, пытаясь понять сколь много сил во мне осталось.

Мой вывод – на неё хватит! Не позволю из себя кровь откачивать! Не дам! Моё! Мне и самому она сейчас нужна до грани!

– Так. Ну ладно – сделала она какой-то свой вывод и ушла, вместе с иглой, трубкой, и штангой с баночкой.

Но очень скоро вернулся вместе с шкафообразным бугаем. Что оказался врачом.

– Ооо! Начинается шоу! – выдала бабка, вылезая из-под одеяла и садясь на кровати, разве что в ладоши не хлопая.

И как видно психологом, так-как бугай-врач начал очень активно заговаривать мне зубы. И не просто заговаривать, а он еще и закрыл собой дверь! И из-за него я заметил, как ко мне подкрались сзади, только в последний момент.