Текст книги "Кукловод (СИ)"

Автор книги: Mia_Levis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

***

Я больше не думаю о Рождестве, не строю планы. Тебя, Ребекки, Финна и Кола нет уже четыре часа, за это время я успела выплакать все слезы – может и необоснованные, но от этого не менее горькие.

Сейчас я старательно тру мокрой тканью стену, пытаясь смыть кровавую картину, нарисованную на ней. Мои усилия столь отчаянны, что я то и дело сдираю костяшки пальцев до крови и зло шиплю, потому что моя кровь тоже пачкает белую поверхность, хотя раны и затягиваются моментально.

– Нужно было начинать сверху. – Я резко выпрямляюсь, разворачиваюсь, совсем позабыв, что я в доме не одна. Элайджа неспешно спускается по лестнице, все такой же образец сдержанности и элегантности, как и несколько лет назад в Мистик Фолс. Он не поехал по магазинам, я слышала, как Ребекка говорила, что он просто заказал себе привычные для себя костюмы. Ему ведь легче, он пропустил не так много. Но я прогоняю эти мысли, перевожу взгляд на стену и чертыхаюсь сквозь зубы. На уровне глаз все еще кровавые символы, в то время как стену ниже я уже отмыла. Как я могла быть такой дурой? Я зло макаю ткань в какую-ту миску, чувствуя себя глубоко несчастной. Не так я представляла себе этот день. Я яростно провожу по стене и, конечно же, снова сдираю кожу на запястье об шероховатую поверхность. – Давай-ка я.

– Что? О, нет! – Я испуганно дергаюсь от руки, протянутой Элайджей, недоверчиво посматривая на него. Великий древний в костюме собирается возиться с тряпкой и тазиком? Очень смешно.

– Я ведь не спрашиваю, Кэролайн. Давай сюда, я доделаю сам. Во-первых, это моя сестра художник-недоучка, во-вторых, ты, уж извини, но ты делаешь все неправильно, а, в-третьих, нет ничего удивительного, что я предлагаю свою помощь. – За время своей тирады Элайджа успел снять пиджак, аккуратно повесить его на спинку единственного уцелевшего стула, закатить рукава белоснежной рубашки и забрать ткань из моих рук. Я только удивленно смотрю, с каким достоинством, как будто это не половая тряпка, а шелковая накидка, твой брат аккуратно складывает ее, медленно проводит по стене, удивительно легко стирая кровь.

– Ммм, спасибо. Может давай я внизу… – Я начинаю суетливо тереть особо яркое пятно просто ладонью, но Элайджа легонько отталкивает мою руку.

– Не нужно. Иди, я закончу сам. – И я послушно разворачиваюсь, уходя из этой гостиной, стараясь стереть из памяти красные кровавые зигзаги на белоснежной стене. Кто бы мог подумать, что такой, казалось бы, пустяк, сможет встать между нами?

========== Глава 29. Право выбора ==========

– Я уже почти закончил, Кэролайн. Так что не суетись. Удивительно, что у моего брата нет штата прислуги, чтобы выполнять все его прихоти. – Элайджа вытирает уже последние пятна в самом низу стены, когда я снова интересуюсь, не нужна ли ему помощь. Найти себе занятие у меня не получается, поэтому я интуитивно тянусь хоть и к тонкой, но все же к нити, связывающей меня с прошлым. К твоему брату.

– На самом деле тут есть женщина, которая следит за порядком, но она уехала на рождественские праздники. – Я все же подхожу ближе, внимательно всматриваюсь в поверхность вновь белоснежной стены.

– Кэролайн?

– Да? – Я перевожу взгляд на Элайджу, который наконец-то закончил работу и теперь стоит напротив меня, распрямляя ткань, которая из светлой превратилась в кроваво-алую.

– Почему ты здесь?

– Я… – Пока я пытаюсь сформулировать мысль и найти какой-нибудь приемлемый ответ, входная дверь распахивается, и на пороге возникаешь ты в сопровождении сестры и братьев. Ты смотришь на сестру, улыбаешься ей и сначала не видишь меня, но когда поворачиваешь голову, улыбка резко сходит с лица, и ты хмуришь лоб, переводя взгляд то на меня, то на Элайджу.

– Что вы делаете? – Ты подходишь ближе, недовольно осматривая стену. Ребекка следует за тобой по пятам, как приклееная, уперев руки в бока.

– Моем. – Элайджа остается абсолютно невозмутимым, ни на секунду не прекращая складывать ткань ровными прямоугольниками. Честно говоря, я без понятия с какой целью он это делает, но почему-то уверена, что даже взрыв атомной бомбы не отвлечет его от этого действия.

– Друг друга? – Твоя сестра ухмыляется, едко задавая этот идиотский вопрос, Кол подходит ближе, чувствуя, как в воздухе начинает пахнуть жареным, Финн все также стоит на пороге, не особо интересуясь нами, а ты начинаешь злиться, и мне хочется закричать, топнуть ногой и спросить какого черта я снова сделала не так. Но и в этот раз Элайджа спасает меня от эмоциональной, но бесспорно глупой реакции, и абсолютно спокойно произносит, наконец-то отрывая взгляд от тряпки и переводя его на сестру.

– Ты так остроумна, Ребекка. На самом деле мы мыли стену, которую, кажется, должна была отмыть ты, сестра, и ты, Никлаус. Но мы любезно решили вам помочь. В конце концов, есть еще и полы. Прошу, брат. – Я не успеваю даже моргнуть, как Элайджа бросает тряпку, и она оказывается в твоих руках. Ты скрипишь зубами, морщишься от отвращения и с силой швыряешь окровавленную, мокрую ткань куда-то назад… аккурат в грудь Ребекки, одетой в новенькое мини-платье бежевого цвета.

– Ник! Ты что, блядь, свихнулся? – Она столь же резко перебрасывает ее Колу, но наряд это уже не спасет, поэтому Ребекка продолжает материться, и я все больше чувствую себя заключенной в палате с чокнутыми.

Кол тем временем с надеждой смотрит на дверь, но Финн благоразумно скрылся, поэтому он переводит взгляд на меня, но бросать не решается, поэтому я тяжело вздыхаю, протягиваю руку и произношу:

– Давай. Я помою.

– Нет!

– Нет!

Я резко дергаюсь, переводя взгляд на тебя и Элайджу. Вы произнесли это слово синхронно, что явно еще больше испортило твое настроение. Теперь ты прожигаешь взглядом своего старшего брата, как будто он посягнул на какую-то святыню, принадлежащую тебе. А еще через мгновение обхватываешь мое запястье и волочешь из комнаты, не замечая, что на мои глаза навернулись слезы обиды и непонимания. За что ты так со мной?

***

– Ты оказывается не прочь подрабатывать прислугой? Я учту это на будущее. – Ты затаскиваешь меня в нашу комнату и громко хлопаешь дверью, скрещивая руки на груди.

– Что с тобой? Да, с меня не свалится корона, если я помою пол! Почему ты так реагируешь? – Мне хочется крикнуть, но сил хватает только на приглушенный шепот, и я обессиленно сползаю вниз по двери, уже не задумываясь, как жалко и убого я выгляжу со стороны.

– Ты не поехала со мной, но зато нашла время и желание, чтобы мыть стену с Элайджей! Очень любопытный выбор! – Ты напротив кричишь так громко, и я легко могу представить удовлетворенную улыбку Ребекки, когда она слышит твою фразу.

– Выбор? А у меня есть выбор? Я забыла, что это такое, Клаус! Я не знаю, что значит свобода! Но если бы я могла выбрать как провести этот день – вот так, ругаясь с тобой или занимаясь “стыдной”, по твоему мнению, работой вместе с твоим братом – я бы выбрала второе. – Ты бледнеешь, как будто я ударила тебя, и я с запозданием осознаю, что ты, конечно же, понимаешь все неправильно, находишь в моих словах не то значение, которое я вкладывала в них. – Клаус… – Я неловко поднимаюсь на ноги, подхожу к тебе. Я должна объяснить. Что же за безумный день такой?

– Заткнись. – В этот раз ты не кричишь, а говоришь тихо, но резко дергаешь меня за волосы на затылке, заставляя запрокинуть голову, всмотреться в твои глаза, полыхающие искорками ярости, приближаешь свое лицо вплотную к моему и шепчешь мне просто в приоткрытые губы, обжигая нежную кожу горячим дыханием: – Кого бы ты не хотела выбрать, будь-то Деймон Сальваторе, мой собственный брат или черт из преисподней, я никогда не позволю тебе этого. Ты забыла, что ты принадлежишь мне. Ты только моя. Ты поняла меня, куколка? – Кожа на шее так натянулась, что мне сложно даже вдыхать, не говоря уже о разговоре, но именно это невыгодное положение прибавляет мне храбрости, заставляет в очередной раз быть откровенной, даже если эти откровения будут неугодны тебе:

– Я твоя не навсегда, Клаус. И ты сейчас упорно делаешь так, чтобы когда придет конец нашего договора, я даже имени твоего слышать не захочу. Не поступай так хотя бы со своей семьей, иначе ты останешься один. Я понимаю тебя. Понимаю, что ты хочешь заслужить былую преданность сестры, даже если придется унизить меня для этого. Понимаю и, честное слово, даже одобряю, что они для тебя важнее, чем я. Но если я хотя бы что-то значу для тебя, то уступай мне хотя бы в мелочах, хотя бы иногда будь на моей стороне или же позволь мне общаться с людьми, которые не относятся и не швыряют меня, как половую тряпку, потому что я уже забыла, что такое чувствовать, когда с тобой общаются на равных, а не так, как диктует настроение в данный момент. Я уже забыла, что такое уважение, что я личность. Не забирай у меня последние крупицы самоуважения. – Я сжимаю зубы, стараясь сдержать слезы, а ты смотришь на меня пристально, потом аккуратно разжимаешь пальцы, которыми держал волосы и как-то совершенно обессиленно и глухо произносишь:

– Я тоже уважаю тебя и считаю личностью, Кэролайн.

– Угу, только не позволяешь мне этой личностью быть. – Я горько усмехаюсь и быстро направляюсь в ванную, где просто открываю краны, что позволяет мне плакать, не боясь быть услышанной.

***

– Кэролайн, я сейчас выломаю двери! Уже смеркается, ты собираешься сегодня выйти оттуда? – Ты говоришь спокойно, хотя и продолжаешь настойчиво стучать. Я в последний раз бросаю взгляд на свое отражение в зеркале и убедившись, что глаза и нос больше не красные, поворачиваю замок и медленно выхожу в комнату.

– Извини. Можешь входить.

– Кэролайн, посмотри на меня. – Я неохотно поднимаю взгляд, а ты приподнимаешь мой подбородок двумя пальцами, смотришь на меня задумчиво и целуешь в лоб, а после этого добавляешь: – Хорошо, я буду становиться на твою сторону, если буду считать, что ты права. Сегодня я должен был поддержать тебя. Прости. И ты можешь общаться с Элайджей, если он тебе так нравится…

– Ты снова все неправильно…

– Не перебивай меня! Дослушай. Но, пожалуйста, не нужно чересчур играть с ним в дружбу. Элайджа сам по себе, тебе не стоит думать, что он будет рад вспоминать с тобой Мистик Фолс, а ведь именно это ты ищешь в нем, не так ли? – Я согласно киваю, потому что сейчас мне не хочется анализировать твою речь, думать о чем-то. Мне достаточно того, что хотя бы изредка я буду для тебя важна почти в той же степени, что и сестра. Поэтому я обнимаю тебя крепко-крепко, прячу лицо у тебя на шее, вдыхаю знакомый и родной запах и тихо, на выдохе шепчу одно-единственное “спасибо”.

***

– Это тебе. Вообще-то я хотел подарить тебе что-нибудь более существенное, но потом передумал. Если захочешь, то я завтра отвезу тебя в магазин, выберешь себе что-нибудь и вообще… – Я впервые вижу тебя таким смущенным, поэтому вынимаю небольшой прямоугольный сверток из твоих рук, не дожидаясь пока ты закончишь свою сумбурную тираду, приседаю на краешек постели и разворачиваю подарочную бумагу. Под ней находится мой собственный портрет в карандаше, в простенькой рамке, но это значительнее и весомее для меня, чем все сокровища, которые ты подарил мне прежде, и на глаза невольно наворачиваются слезы, пока я бережно вожу кончиком дрожащего пальца по плавным линиям рисунка. – Эй, Кэролайн, не плачь! Прости, я куплю тебе… – Ты быстро присаживаешься возле меня на корточки, озабоченно всматриваясь в мои заплаканные глаза.

– Тшш… – Я быстро прижимаю указательный палец к твоим губам, улыбаясь сквозь слезы, и надтреснутым голосом говорю: – Это великолепно. Это самое лучшее, что ты мог мне подарить. Спасибо тебе. – Я наклоняюсь, касаюсь своими губами твоих, отмечая про себя, что все же это далеко не худший день в моей жизни. – А я ничего не приготовила тебе… Вернее, мой подарок – полнейшее фиаско. – Я тяжело вздыхаю, потому что как раз в этот момент кто-то из “подарочных” Древних начинает громко колотить в нашу дверь.

– Идите наряжать елку! Немедленно! Финн и Элайджа где-то спрятались, а Кол идиот, он все портит! И вообще, это почему это вы заперлись? – Ребекка упорно стучит по двери, а ты лишь закатываешь глаза, пожимаешь плечами и кричишь в ответ:

– Мы идем! Отойди от двери, Ребекка! – Стук прерывается, заменяясь сначала неразборчивым ворчанием, а потом стуком каблуков по мраморной поверхности. – Идем?

– У нас будет елка?

– Да. Ребекка тоже любит Рождество. У вас так много общего. – Ты берешь меня за руку, подмигиваешь и громко смеешься, когда я скептически изгибаю бровь.

– Угу, очень. – Я выдыхаю и следую за тобой, моля Бога, чтобы относительное спокойствие, как можно дольше царило в этом доме.

Немного авторской отсебятины: Дорогие читатели, так как многие из вас и раньше, да и сейчас, хотят, чтобы Клаус ревновал Кэролайн к Колу, я решила немного объяснить, чем вызвано мое решение сделать этим братом не Кола, а Элайджу. Я люблю Кола. Я считаю, что Кэролайн из сериала выбирая между Элайджей и Колом, выбрала бы последнего. Но Кэролайн в этом фанфике уже другая, она больше двух лет живет с Клаусом, который, согласитесь, крайне нестабилен в своем отношении к ней. Кол, как по мне, тоже человек нестабильный, который может предложить Кэролайн буйство и веселье, но не жилетку для слез. Ей же необходима стабильность, уверенность, твердость, опора и просто сильная личность. Опять же, по моему личному мнению, именно таков Элайджа. Поэтому ревность будет к нему. Сразу же скажу, дабы не обманывать вас, отношения у Кэролайн и Элайджи будут ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО дружеские, поэтому почему они не целуются и не спят вместе и когда это будет, не интересуйтесь. Этого не будет, хотя и дружба будет крепкая, близкая, но не более. Все, я закончила свою тираду. Прошу прощения у тех, кого разочаровала своим выбором, но надеюсь, что хотя бы немного обосновала его. Люблю вас.

========== Глава 30. Совместная прогулка ==========

Спустя месяц я была готова к убийству. Кто бы мог подумать, что пальму первенства в способности выбивать почву у меня из-под ног из твоих рук вырвет Ребекка. Но так действительно произошло, и я все больше злилась, все чаще огрызалась, ставя тебя в неудобное положение выбора. Ты не соврал, когда сказал, что иногда будешь принимать мою сторону. Но “иногда” наступало все реже и реже, все более умело твоя сестра находила рычажки, на которые стоило нажать, чтобы заслужить твое одобрение и лояльность. Я же наоборот окончательно потеряла терпение, и мои нападки – неумелые и отчаянные – Ребекке все же удавалось использовать с выгодой, выставляя меня перед тобой нервной истеричкой, которая только и жаждет рассорить тебя с остальными членами семьи.

Последнюю попытку наладить отношения и поговорить мирно я предприняла две недели назад. Тогда я зашла в библиотеку, я даже ничего не сказала по поводу трупа мужчины, небрежно скинутого возле дивана. Я села напротив, сопровождаемая пристальным взглядом твоей сестры. Я сжала руки, только чтобы сдержаться и вновь не сорваться к банальной ругани, которая стала так привычна между нами.

– Я хочу поговорить спокойно. – Ребекка ухмыльнулась, взяла со столика стакан с янтарным виски, откинулась на спинку дивана и пожала плечами, молчаливо давая мне разрешение продолжить. – Ты любишь Клауса, и я…

– Только не говори, что ты его тоже любишь, и поэтому мы должны стать подружками. – Она хмыкнула, я же глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки.

– Нет, я его не люблю, но я хочу, чтобы он был счастлив. Ты ему нужна и…

– Я знаю, что нужна ему. Ему нужна семья. Ты к ней не относишься, поэтому не проси меня терпеть тебя в нашем доме. – Ребекка повысила голос, и уже тогда я знала, что разговор не получится. Никогда она не сможет принять присутствие кого-либо в жизни братьев, а особенно в твоей. Она могла понять лишь кратковременные интрижки, похоть, желание, а у нас было что-то более глубокое, хотя и ограниченное временными рамками. Я занимала твое время. Уже это делало меня врагом для твоей сестры. Но я все же предприняла последнюю отчаянную попытку, произнеся:

– Ребекка, я не претендую на место в вашей семье. Я думаю, Клаус рассказал тебе, как именно я здесь оказалась. Как только время пройдет, я уеду, я оставлю вас и никогда больше не дам о себе знать. Но до тех пор не заставляй его находиться между молотом и наковальней. Ему ведь тоже сложно. Давай постараемся сохранять нейтралитет… пожалуйста. – Ребекка лишь зло посмотрела на меня, поставила опустевший стакан на стол, поднялась на ноги и прошипела, перед тем как покинуть комнату:

– Тебе не придется ждать десять лет. Можешь считать, что это помощь всем несчастным и обездоленным куколкам, – я сжала зубы, услышав это слово с уст твоей сестры, но промолчала, дослушав. – Ник поймет, что ему не нужен никто, кроме семьи. Мы его простили. Мы с ним. А ты здесь лишняя. Осталось только открыть ему на это глаза, и он сам выгонит тебя. – С этими словами Ребекка прошествовала к двери и скрылась в коридоре, оставив меня одну. Я еще долго сидела, обхватив себя руками и с каким-то отчаянием думала, что сейчас свобода от тебя кажется мне не желанной, а пугающей.

***

Сегодняшний вечер пошел наперекосяк с самого начала. Мы с тобой решили было пойти прогуляться, на улице было прохладно, но свежо, и мне жутко хотелось побродить по тихим улочкам, которые я не видела в свой прошлый визит.

И вот я спускаюсь по лестнице в холл, где уже находишься ты, небрежно прислонившись к небольшому столику.

– Собралась? – Ты улыбаешься, целуешь меня в щеку, аккуратно заправляя выбившуюся из прически прядь волос за ухо, а потом тяжело вздыхаешь и говоришь: – Кэролайн, так вышло, что я разрешил Ребекке пойти с нами. Ты не против? Она очень просила.

– Эм… Ладно, пусть идет. Не переживай. – Я вымученно улыбаюсь, хотя на деле настроение совершенно пропало и единственное, что мне хочется – отправиться в свою комнату и весь вечер пролежать смотря в потолок. Но я стараюсь, пока не вижу твою сестру, на лице которой отображается недоумение и злость. – Ты что ей не сказал, что и я иду? – Я стараюсь произнести едва слышно, но Ребекка все равно слышит мою последнюю фразу и ядовито замечает.

– Конечно, не сказал. Я бы ни за что не согласилась пойти, если бы знала заранее. Спасибо за испорченный вечер, Ник.

– Закрой рот, Бекка! Не нужно сейчас устраивать сцен. Я очень надеюсь, что хотя бы один вечер вы будете в состоянии провести мирно. – Ты говоришь спокойно, пытаясь утихомирить сестру, но она, конечно же, продолжает стоять, скрестив руки на груди и прожигая меня ненавидящим взглядом.

– Клаус, я могу сходить в следующий раз. Необязательно сейчас…

– Нет, не можешь! А ты, Ребекка, можешь остаться дома, если тебя что-то не устраивает. Все, разговор окончен. – Ты подхватываешь меня под локоть и ведешь к двери. За спиной я слышу стук каблуков и тяжело вздыхаю, понимая, что Ребекка однозначно не упустит возможности окончательно испортить мне настроение.

***

Ночной Париж серебрится неоновыми огнями, кажущимися размытыми сквозь призму мокрого снега, плавно и лениво спадающего с серовато-фиолетового неба, на котором нет ни одной звездочки, ведь все они укутаны плотным покрывалом тяжелых облаков, скрывающих их за свинцовым маревом. Мне нравится ловить снежинки на ладонь, хотя кожа уже покраснела и жутко печет крошечными иголочками от ледяной влаги. Вторая ладонь находится в твоей руке, и ты согреваешь кожу, крепче переплетая наши пальцы.

– Черт возьми, что же ты за вампир такой? – Ты ворчишь, но я знаю, что на самом деле ты не злишься. – Мерзнешь, как обычная девчонка.

– Ну, прости. Я забыла перчатки. – Я улыбаюсь тебе, еще сильнее прижимаясь к твоему телу. Так сразу становится теплее, и я удовлетворенно вздыхаю, стараясь не думать, что в десяти шагах позади идет твоя сестра и старательно пытается то ли прожечь в моей спине дыру, то ли навести порчу. Уверена, она может и то, и другое.

– Хочешь домой? – Ты обхватываешь меня рукой за плечо, целуешь где-то в волосы, бросая короткий взгляд назад и тихонько, видимо надеясь, что я не услышу, вздыхаешь.

– Не очень. Ты же знаешь, я люблю гулять. Но если ты хочешь или… Ребекка хочет, мы можем поймать такси. – Я пожимаю плечами, решив уступить сегодня и не устраивать очередной скандал, который ты переносишь, кажется, еще сложнее, чем я сама. Действительно сложно разрываться между единственной сестрой и… Кем? Смешно, однако. За два с половиной года я так и не поняла какую роль играю в твоей жизни.

– Нет, я не хочу. А Ребекка знала на что соглашается. Я ее предупреждал, что это просто прогулка, без всяких магазинов и ресторанов. – Ты хмыкаешь и ускоряешь шаг. Хочешь сбежать от сестры? А знаешь, я не против.

***

– Я устала. Ненавижу ходить пешком. Ненавижу зиму. – Я зачарованно рассматриваю фарфоровую куклу сквозь ярко освещенную витрину магазина и не особо обращаю внимание на недовольную тираду Ребекки. Этих кукол много за стеклом, совершенно разных, но внимание привлекает светловолосая, с голубыми стеклышками глаз. Она в алом платье, она чем-то похожа на меня и я невольно провожу указательным пальцем по стеклу витрины, как будто это я там, в том крошечном уголке, на бархатных подушках, ожидаю, как же сложится моя судьба, как же распорядится моей волей невидимый хозяин. Быть может сломает, быть может поставит на полку и лишь раз в год вспомнит, бросит короткий взгляд. А может полюбит странной любовью, той, которой можно любить фарфор и стекло. Бездушно и временно. Пока не разобьется, пока не потеряет блеск и новизну. Я никогда не признаюсь тебе, но нет ничего больнее, ничего унизительнее, чем слово “куколка” из твоих уст. – Эй, ты что себе подружку нашла? – Я отдергиваю руку, как будто обжегшись, смущенно поворачиваюсь к тебе и Ребекке, которой и принадлежит последняя фраза.

– Пойдемте. – Я отворачиваюсь, делаю шаг вперед, но, конечно же, твоя сестра так просто не отказывается от возможности унизить меня, поэтому громко добавляет:

– Ник, а давай купим эту куклу? Я думаю, она очень похожа на Кэролайн. Правда? – Я не оборачиваюсь, я все также стою спиной, сжимая и разжимая замерзшие пальцы. На глаза наворачиваются слезы, но я упорно убеждаю себя, что это из-за холода и ветра, а не потому, что я дико боюсь, что ты все же уступишь сестре и купишь эту проклятую куклу, так больно похожую на меня.

– Не вижу ничего похожего. Идем, Ребекка. Кэролайн, в отличии от тебя, не играет в куклы. – Я облегченно прикрываю глаза и выдыхаю, но как оказывается чересчур рано…

– Но ты ведь сам называешь ее куколкой, Ник. Конечно похоже.

– Как я ее называю, тебя, Ребекка, не касается! Ты это поняла? Рискни только ее так назвать! – Я быстро оборачиваюсь, беру тебя за руку, потому что в твоем голосе звучит металл, и я очень хочу уберечь тебя от необдуманных поступков. Но ты вырываешь ладонь, отходишь на несколько шагов и устало произносишь: – Знаете что, вы мне уже обе костью в горле торчите! Сколько можно? Идемте домой. – Ты идешь вперед, Ребекка прожигает меня ненавидящим взглядом и быстро следует за тобой, я же медленно плетусь на приличном расстоянии. Можно сказать, что сегодня я выиграла бой, но война лишь предстоит, и у меня, наверное, чересчур мало шансов победить в ней твою сестру.

***

Утро начинается с крика на первом этаже. Сначала я не понимаю, что происходит, но потом резко сажусь в постели, понимая, что кричит Блайт, которая вернулась к работе уже почти две недели назад, но предусмотрительно старается как можно реже показываться на глаза твоей сестре. Если Кол проводит все время наверстывая упущенное и редко появляясь дома, Финн погружен сам в себя и, кажется, живет на чердаке, настолько редко я его вижу, а Элайджа никогда не опустится до нападения на женщину, живущую в этом доме, то Ребекка часто просто развлекалась, пугая несчастную Блайт.

Я больше не отвлекаюсь на праздные размышления, быстро вскакиваю, набрасываю на голое тело короткий халат, висящий на спинке стула и быстро выскакиваю в коридор, искренне надеясь, что ничего серьезного не происходит, и ты успеешь прийти мне на помощь прежде, чем твоя сестра оторвет мне голову.

========== Глава 31. Странная реакция ==========

Толкнуть Ребекку оказалось плохой идеей, но по другому оторвать ее, вцепившуюся в шею Блайт, у меня не получается. Твоя сестра падает на столик, локтем сталкивая с него вазу и фарфоровый сервиз, и комната наполняется перезвоном битого стекла. Я не смотрю на Ребекку, просто приседаю возле Блайт, протягиваю ей свое прокушенное запястье, и она послушно делает несколько глотков, не задавая лишних вопросов.

– Уходи. – Я помогаю ей подняться и подталкиваю к кухне. Сама же туже затягиваю пояс халата, смотрю на Ребекку, которая наконец-то поднялась со столика и сейчас напоминает мне хищника, готового разорвать жертву на части. Жертвой, по видимости, она выбирает меня, поэтому я пытаюсь как можно более миролюбиво произнести: – Клаус дорожит Блайт. Не стоит злить его. – С этими словами я разворачиваюсь, чтобы подняться к себе в комнату и переодеться, делаю несколько шагов…

Удар оказывается настолько сильным, что я даже не успеваю вскрикнуть, со всей силы ударяясь головой о стену, чувствуя, как мгновенно начинает течь кровь, пачкая волосы и тонкой струйкой стекая по виску. Я медленно сползаю по стене, оставляя на ее белой поверхности кровавую полосу. Рана затягивается быстро, в глазах уже не так темно, но Ребекка не дает мне времени очнуться, присаживается возле меня на корточки и быстрым движением сжимает пальцы у меня на шее.

– Ник может даже и огорчится немного, если я тебя убью. Но он забудется быстро, а я избавлюсь от тебя и от твоих поучений. Видеть тебя больше не могу. – Твоя сестра еще сильнее сжимает пальцы, так легко перехватывая мою ладонь, которой я пытаюсь оттолкнуть ее руку. Я чувствую как пекут легкие, как начинают слезиться глаза. Конечно она не убьет меня так, но от этого ощущения не становятся приятнее. Когда я чувствую, что вот-вот просто провалюсь в темноту, пальцы исчезают, и я несколько секунд жадно глотаю ртом воздух, рассеянно вслушиваясь в голоса, разносящиеся совсем рядом.

– Да что же вы все с ней носитесь?!

– Ребекка, иди к себе. Надеюсь, что Никлаус не узнает об этой ситуации. Ты и так испытываешь его терпение. – Я узнаю голос Элайджи, облегченно вздыхаю, осознавая, что теперь я в безопасности, но так и не открывая прикрытые веки, чересчур измученная последними событиями. Через мгновение я слышу злое шипение и стук каблуков по мрамору. – Как ты? Мне жаль, Кэролайн. Ребекка чересчур не любит делить внимание Клауса с кем-либо. – Твой брат подхватывает меня на руки, я же продолжаю молчать, хотя и открываю глаза, пытаясь взглядом передать благодарность. Элайджа понимающе кивает, позволяя мне не отвечать, а просто бессильно обмякнуть в его объятиях.

***

– Выпей, станет лучше. – Я благодарно улыбаюсь, принимая из рук Элайджи стакан, наполненный кровью. Пока он ходил за ним, я успела немного успокоиться и теперь сижу, облокотившись об изголовье кровати.

– Спасибо… за все. – Я делаю короткий глоток, не решаясь поднять взгляд, а все продолжая смотреть по сторонам. Мне стыдно, что Элайджа стал свидетелем утренней сцены. – И извини, я не хотела провоцировать Ребекку.

– Тебе не стоит извиняться. Я ведь уже говорил, что Ребекка очень ревностно относиться к вниманию Никлауса. Вот поэтому она так ведет себя. – Я утвердительно киваю головой, хотя на самом деле не понимаю ничего. Я никогда не думала, что твоя сестра настолько возненавидит меня по той странной причине, что я иногда отнимаю у нее маленькие крупицы твоего внимания. Слезы снова наворачиваются на глаза, и я зло жмурюсь, потому то мне надоело плакать, я устала даже самой себе казаться слабой и беспомощной. Чтобы скрыть свое состояние я низко опускаю голову, подношу к губам стакан, но Элайджа понимает все, вынимает его из моих дрожащих рук, ставит на столик и произносит: – Все не так плохо, Кэролайн. Со временем даже Ребекка привыкнет. Все будет хорошо. – Элайджа берет меня за руку и аккуратно сжимает пальцы, как будто пытаясь через это пожатие передать мне немного силы, уверить, что все не так плохо, как кажется. Я несколько мгновений просто смотрю на наши переплетенные пальцы, осознавая, что сейчас, здесь я переживаю то редчайшее для меня мгновение дружеского участия. Так редко за годы, проведенные с тобой, меня просто кто-то держал за руку, так мало людей решалось просто заговорить со мной, ведь для этого необходимо было пойти против тебя, коснуться к “вещи”, принадлежащей тебе. И я с одной стороны жутко боюсь твоего гнева, ведь ты никогда не понимаешь, что я отчаянно нуждаюсь в дружеских отношениях, в поддержке и понимании, а с другой – мне яростно хочется просто зарыдать, уткнуться кому-то в плечо и почувствовать каково это, когда тебе дают возможность так глупо и по-детски проявить боль. В итоге я просто пожимаю руку Элайджи в ответ, улыбаюсь сквозь слезы, но все же так и не могу сдержать истеричный всхлип, вырывающийся из груди. Уже через секунду Элайджа привлекает меня к себе, и я сжимаю пальцы на ткани дорогого пиджака, прячу лицо на его плече и выплакиваю, кажется, все накопившиеся за последние годы слезы.

***

Проходит почти полчаса, когда я наконец-то прекращаю плакать. Я знаю, что нужно отстраниться, потому что я измяла и намочила твоему брату весь пиджак, и теперь мне жутко неловко, что я решилась использовать его в качестве жилетки. Но я все медлю, потому что каждому человеку необходимо чувствовать стабильность и уверенность. С тобой этого никогда не было и не будет, даже если бы судьба соединила нас не на десять лет, а на долгие столетия. Я никогда не знаю, как ты отреагируешь на мою фразу, взгляд, улыбку, слезы или крик. Каждый раз, когда мне кажется, что я научилась понимать тебя, предугадывать твои желания, ты разрушаешь эту иллюзию, демонстрируя мне, что я вряд ли та, кто способен понять твою столь сложную натуру. Элайджа другой. Он не оттолкнет. Не засмеется. Не закричит. Не назовет глупой дурочкой или куколкой. И, конечно же, никогда не ударит, не причинит боль. Все эти факты заставляют меня все так же прятать лицо у твоего брата на плече и впитывать ту силу, ту такую невероятную стойкость и выдержку, которые свойственны Элайдже более, чем кому-либо другому. Будь я немного смелее, я бы положила голову ему на колени и заснула бы, зная, что мне не присняться кошмары и что когда я проснусь, он будет рядом, все такой же сдержанный и немногословный. Понимающий. Но, конечно же, я не позволю себе подобного, я просто не буду шевелиться еще одно мгновение, всего лишь несколько секунд…