Текст книги "Кукловод (СИ)"

Автор книги: Mia_Levis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

– Мне она нравится. Я на ней выгляжу старше. В моем возрасте оставаться подростком просто нелепо, но, увы, я ничего не могу изменить, – я пожимаю плечами, рассеяно кивая на чье-то приветствие.

– Ты рано завела речь о возрасте, Кэролайн, – ты хмыкаешь, подхватывая меня под локоть. – Вот когда тебе будет хотя бы несколько сотен лет, тогда и поговорим.

Я улыбаюсь. Снова улыбаюсь, хотя кажется, будто тонкая кожа на губах просто потрескается от напряжения. Вот уже четыре года мы не обсуждаем условия нашей старой сделки. Я хочу быть с тобой, это настолько очевидно, и я всегда думаю, что через четыре месяца, в роковой день нашего предполагаемого расставания, мы просто посмеемся с тобой. Выпьем по бокалу шампанского, вспомним самые яркие – только приятные, конечно! – моменты и будем вместе еще сотни и тысячи лет. Вечность. Пока мир существует. Правда ведь, Клаус? Так ведь будет, когда я вернусь. Если я вернусь… А если нет – я надеюсь, что тебе хватит сил простить меня.

***

Время утекает, как вода сквозь пальцы. На город опускается ночь, и я завороженно слежу за звездами. Через несколько часов мне нужно уехать. Я ничего не возьму с собой, просто тихо уйду, когда ты уснешь. Знаю, что рискую, потому что ты, вполне возможно, отправишься искать меня в Мистик Фолс, и тогда вся моя конспирация рассыпется в пыль. Но я почему-то думаю, что туда ты поедешь в последнюю очередь. Слишком часто за четыре года ты слышал от меня, что я больше туда не вернусь, что мне там плохо и больше моя родина не там. Кроме того, мой отъезд наверняка причинит тебе боль и демонстрировать ее семье ты не будешь, ты сознательно отдалишься от них в этот период, что мне только на руку. А быть может ты и вовсе не будешь меня искать, Клаус… Уж я-то постараюсь.

– Ты сегодня весь день задумчивая, – подходишь со спины, кладешь голову мне на плечо, покрывая чередой коротких поцелуев шею. Руки сцепляешь на животе, и я накрываю их своими ладонями. Я так скучаю, уже заранее мучаясь предстоящей разлукой.

– Да? Просто сегодня день такой. Я очень рада, что у нас все получилось с выставкой. Летом можно еще одну организовать, мне нравится заниматься этим, – я сознательно начинаю говорить именно об этом. Не хочу, чтобы ты что-то заподозрил.

– Как захочешь, – ты разворачиваешь меня к себе и целуешь. Глубоко, властно, гладя руками плечи и спину, иногда сжимая руку на шее. Почти до боли. Почти… Всегда зная грань, ты никогда не делаешь того, чего я не могу вынести. Никогда не бываешь настолько жестоким, чтобы сломать меня. Но и нежность твоя никогда не бывает слащавой и напоказ. Она скрытая, она в легких касаниях и ободряющих взглядах, в поцелуях и крепких объятиях. Ты – всегда другой. Каждый день – иной. Неизменно лишь чувство. И только оно руководит нашими поступками: правильными или неправильными – рассудит время.

Сегодняшняя наша ночь – прощание. Быть может ненадолго, а может – навсегда. И я запоминаю. Каждый поцелуй, вкус твоих губ, горячее дыхание на обнаженной коже, лихорадочный блеск в глазах – все это я потом буду вспоминать. Я так тебя люблю, Клаус…

– Нет, – я удерживаю тебя за плечо, когда ты пытаешься перевернуться. Ты послушно кладешь голову на подушку, раскидывая руки. В глазах вопрос, губа закушена так, что выступила крошечная капля крови. Красивый такой. Мой. – Эта ночь только твоя.

И я сдерживаю слово, целуя и лаская каждый участок кожи, языком выводя узоры на груди, животе, бедрах. Оставляю алые метки, зная, что они вскоре сойдут, но испытывая ни с чем не сравнимое блаженство от осознания, что ты принадлежишь мне. Сегодня так точно. Я губами ловлю твои хриплые стоны, впитывая в поры каждую секунду нашей близости. Я не забуду, Клаус. Я не забуду…

***

На столе лежит лист бумаги и ручка, но мне не хватает духу, чтобы наконец-то написать тебе записку. Наверное, мой план – утопия. Ты найдешь меня через день и вырвешь-таки сердце. Так значит нужно сделать тебе больно. Чтобы не искал, чтобы посчитал, будто мой отъезд – благодать. Смогу ли я быть настолько убедительной? Я не знаю. Впрочем, все вскоре решится. Дальше медлить просто нельзя.

“Клаус, думаю, тебя удивит, что я не поговорила с тобой лично. Понимаешь, я боюсь. Мне не хочется выслушивать от тебя отповедь или, что хуже, попасть под твое внушение и вновь стать марионеткой.

Я благодарна тебе. Ты многому меня научил, разбил все грезы, показал, что настоящая жизнь никогда не бывает сказкой. Я и правда привязалась к тебе. Ты долго был моей манией, навязчивой идеей – называй это как хочешь. Но это не любовь, и мне жаль, что я ошиблась и что даже позже, поняв, что я путаю настоящую любовь с какой-то извращенной зависимостью, я продолжала говорить тебе это. Наверное, привыкла… От привычек сложно избавляться, правда?

Я прошу тебя отпустить меня. Знаю, что до конца договора еще четыре месяца, но надеюсь, что ты простишь мне их. Я ведь тоже что-то дала тебе, не правда ли? Я очень старалась последние месяцы, чтобы заслужить свое право на свободу и надеюсь, что цена, которую я уже за нее заплатила, удовлетворит тебя.

Не ищи меня, Клаус. В этот раз я не вернусь. Если же все-таки ты начнешь искать, то потом убей меня. Только жажда моей смерти в этот раз оправдает твои поиски. Ты и правда достоин любви. Кого-то лучше меня. Я желаю тебе счастья.

Прости. Прощай.

Твоя куколка”.

У меня так дрожат пальцы, что буквы получаются кривые, скачущие. Поставив последнюю точку я отбрасываю ручку, словно ядовитую змею. Что я делаю? Что?! Потираю виски, на мгновение прикрываю веки, убеждая себя, что это ненадолго. Я вернусь максимум через неделю, и ты поймешь. Простишь. Я надеюсь на это.

Я аккуратно складываю лист вдвое, тихо вхожу в комнату, кладу записку на письменный стол. А потом еще несколько минут пристально смотрю на тебя. Как же тяжела разлука… Знал бы ты, как мучит меня совесть, как душу разрывает боль. Клаус, прости меня…

***

США, Чикаго, 2020 год, январь

– Как ты это терпишь? – я потираю виски, чувствуя, что голова сейчас просто разорвется. Сутки без сна, с огромной тяжестью на душе, с болью и страхом, въевшимися в кожу, а тут еще и эти скандалы…

– Я много пью, – Деймон салютует мне бутылкой виски и морщится, когда в соседней комнате раздается визг, проклятия и перезвон битого стекла. Мы вздыхаем одновременно, переводя взгляд на дверь. Нашли время выяснять отношения, ей-богу! – Будешь?

– Да, – я принимаю протянутую бутылку и пью просто из горла. Жадно, большими глотками, испытывая какое-то извращенное удовольствие от обжигающей слизистую жидкости. – Мы будем ждать, пока они закончат? – вытерев губы, интересуюсь я.

– Тогда придется ждать до утра, – Деймон язвительно ухмыляется, но вмиг становится серьезным, когда я поднимаю на него взгляд. Наверное, я выгляжу отвратительно. – Ладно, а теперь серьезно. Я излагаю все кратко, времени рассуждать у нас нет. Удалось узнать, что Бонни вытащила из гроба еще одного представителя распрекрасной семейки. Мы-то забыли, что у древних деток должен быть еще и папочка.

– Отец? – я недоуменно хмурюсь, выискивая в воспоминаниях все сведения о человеке, который воспитал тебя. Я знаю катастрофически мало. Только то, что его звали Майкл, и что он отчаянно стремился убить тебя и всякого, кто встанет на твою защиту. Даже если эта его собственный ребенок, как в случае с Колом.

– Да. Так вот, ему нужен именно твой… ммм… знаешь, я все не знаю, как его называть. У меня даже язык болит, – Деймон рассеянно рассматривает жидкость на свету, а я готова вцепиться ему в горло. Очень удачное время для нелепых ремарок!

– Называй его по имени. Клаус! Его зовут Клаус! – шиплю сквозь зубы, пытаясь сохранить хладнокровие. Я уже отвыкла от привычки Деймона язвить по любому поводу.

– Ладно-ладно, не горячись, Форбс. Так вот, его основная цель – Клаус. Но Бонни не знает, где вы. А дети не говорят ему. В итоге Кол просто попал под горячую руку. Честно говоря, Майкла и нашу супер-ведьму сложно назвать сплоченной командой. Как сообщают мне мои источники, – Деймон делает театральную паузу, но я не перебиваю. Плевать я хотела, кто из жителей Мистик Фолс помогает нам. У меня все равно нет времени на благодарствую речь. Поняв, что я не буду задавать вопросов, Деймон фыркает и продолжает: – Так вот, стало очевидно, что каждый из них тянет одеяло на себя. Бонни хочет устроить массовую казнь и обмотать кишками твоих ненаглядных надгробие Джереми. Майкл же тщательно следит, чтобы они не отбросили копыта прежде, чем расскажут ему-таки, где найти нагуляного сынка.

– Ты не мог бы выражаться более сдержанно? – я недовольно морщусь, Деймон же только приподнимает бровь. И как Елена еще не свихнулась с ним? – То есть Ребекка и Элайджа в городе? Но почему?

– А тут какая-то странная вещь. Они не могут уйти. Не знаю, что там выдумала Беннет, но Мэтт говорит, что они просто в ловушке. Хотя на нас с Еленой это не подействовало, иначе умерли бы мы молодыми и прекрасными, – Деймон страдальчески закатывает глаза, прикладывает руку к груди, притворно хватаясь за сердце. Не будь все так грустно, я бы рассмеялась, но сейчас явно не до смеха.

– Прекрати, – устало прошу я. – У нас есть план?

– Да. Я же не терял времени даром, нашел здесь ведьму. Вернее, Кэтрин нашла. Ну да ладно, пока она не слышит, я присвою себе славу. Так вот, эта ведьма рассказывала о том, что несколько десятилетий назад она слышала о том, как именно Майкла иссушили. Между прочим упоминался и кол из белого дуба. Если верить этому, то им можно убить древнюю семейку. Майкла в том числе. Осталось только найти его. А что касается Беннет, то здесь план предельно прост: ты отвлекаешь, а я подкрадываюсь сзади и нахрен отрываю ей голову!

– Деймон! – мы не замечаем, как на пороге возникает Елена. За ее спиной маячит Кэтрин, и они обе выглядят так, словно только что упали с крыши небоскреба. – Я повторяю тебе в который раз! Я не позволю убить Бонни, потому что она любила Джереми. Ее можно понять… – у Елены срывается голос, и Деймон мгновенно оказывается возле нее – заключает в объятия, целует в макушку. Непривычно видеть его таким заботливым. Видимо, любовь всех меняет. – Кроме того, я не могу позволить, чтобы Джейсон остался сиротой.

– Джейсон? – я недоуменно хмурюсь, вопросительно приподнимая бровь.

– Полгода назад у них родился сын. Мой племянник, – поясняет Елена, тяжело опускаясь в кресло. Уму не постижимо… Я теперь точно не могу понять Бонни. Иметь ребенка и так рисковать? Неужели она не боится за его благополучие?

– Ладно, главное – это Майкл. С Бонни мы разберемся потом, – подводит итог Деймон. – Итак, у меня есть сведения, что белый дуб можно найти на юге страны. Поедем в Техас?

– Поедем, – за нас всех почему-то отвечает Кэтрин, тоже жадно прикладываясь к алкоголю.

– Эм, я, конечно, благодарен тебе за содействие и все такое, но ехать с нами совершенно не обязательно, – Деймон явно не испытывает восторга от возможной компании, но Кэтрин лишь хлопает его по плечу и, уже выходя из комнаты, произносит:

– Даже не надейся. Я всегда в эпицентре событий, ты же знаешь.

В этот момент мне хочется, чтобы это все оказалось сном. Просто нелепой фантазией, а на самом деле выяснилось, что я все еще в Токио, в твоих объятиях и нам ничего не угрожает. Впрочем, я больше не верю в сказки…

***

США, штат Небраска, 2020 год, конец апреля

Что я здесь делаю? На что надеюсь? Скоро четыре месяца наших поисков. Вся страна за плечами, а результата никакого. Я ничего не знаю о тебе. Быть может ты мертв, а я даже не оплакала тебя. Стоит ли бороться за нашу семью? Существует ли она еще? Мэтт иногда звонит. Говорит, что не видел их уже два месяца, но Майкл в городе, и это обнадеживает. Совсем немного, лишь так, чтобы хватило сил дышать, потому что эта надежда настолько призрачна и на большее ее не хватает… Как ты, Клаус? Я бы все отдала, только бы узнать.

Мотор натужно гудит, когда Деймон заводит машину. Мы все молчаливые, уставшие, с ног до головы в дорожной пыли. Будь мы людьми – давно свалились бы замертво. Но мы не люди, и еще мы упорны до идиотизма. Постоянно находим новые зацепки, вновь и вновь отправляемся в путь, чтобы разочароваться в конце. Горечь разочарования – она самая страшная. Надежды всегда умирают в муках.

Возле каждой телефонной будки я набираю воздух в легкие, намереваясь произнести “останови, мне нужно позвонить”. Но из горла вырывается лишь что-то неразборчивое, и Деймон не переспрашивает. Он вообще на удивление понятлив, и не такая скотина, как я иногда думала. Возможно, мне стало бы легче, услышь я твой голос. Но лишь на мгновение, а потом стало бы хуже, как будто раздираешь старую рану. Как мне теперь вернуться ни с чем? Я просто не имею права.

– Мы приехали, – Деймон отрывает меня от размышлений, ласково касается плеча уснувшей Елены, коротко кивает Кэтрин, которая предлагает достать нам крови. Меня часто удивляет их упорство. Ладно я-то? У меня личный интерес. А у них? Впрочем, мне грех жаловаться, они на деле показали, что готовы на любую помощь. Мне остается только с благодарностью ее принять.

– Приехали? – сонно переспрашивает Елена, потирая заспанные глаза.

– Да. А знаете что? Оставайтесь в машине. Я думаю, что это не займет много времени, нам совершенно незачем идти всем вместе, – Деймон на мгновение сжимает руку Елены и, не дожидаясь возражений, выходит из машины.

– Береги себя! – вслед ему кричит Елена, устало откидываясь на сидении. – Не верится, что мы когда-то что-то найдем.

– Послушай, я ведь понимаю, как вы все устали, – сбивчиво произношу я, – поэтому если вы решите прекратить поиски, то я пойму.

– Кэролайн, мы делаем это не только для тебя. Мы хотим иметь право жить в нашем городе, в собственном доме. Я хочу навещать могилы родителей и брата. Еще я бы очень хотела видеть племянника, – Елена, кажется, готова расплакаться, и я ободряюще пожимаю ее ладонь. – Я устала бояться и оглядываться, в любой момент ожидая удара в спину. Мы просто хотим мира и будем за это бороться до конца. Сколько можно воевать? Зачем?

Если бы я знала ответы на эти вопросы. Но мне не суждено заглянуть вглубь вещей, я не могу понять мотивы поступков других людей и, исходя из этого, строить планы. Знаю, что будь ты здесь, мы наверняка уже нашли бы этот проклятый белый дуб и, возможно, все давно бы благополучно закончилось. Но для меня этот риск не оправдан. Сейчас я уже просто плыву по течению. Что остается делать, когда пути назад нет, когда прошло так ужасно много времени? Только надеяться. Глупо, отчаянно…

Через час возвращается Кэтрин с кровью. За четыре месяца было всякое, конечно. Вплоть до того, что приходилось охотиться на людей. Тогда я вспоминала твои слова, держала образ в голове и, знаешь, это помогало мне не убить. Удивительно, правда, Клаус? Ты научил меня выдержке, хотя, кажется, планировал научить жестокости? Или мне только казалось так? Я не знаю. Ты никогда не говорил. Я не спрашивала. Мы многое так и не сказали друг другу. Будет ли возможность сказать?

Впрочем, Елена настаивает, чтобы при случае мы питались донорской кровью. Ей еще очень тяжело останавливаться вовремя, поэтому Деймон идет на уступки. Кэтрин же сначала ворчала, но позже привыкла, да и сил возмущаться у кого-либо из нас не осталось. Мы измучены до предела, и я мысленно уже прикидываю, куда нас направят в этот раз. Канада, Мексика, куда-то дальше?..

– Вы тут живы? – Деймон прерывает мои размышления, садясь на водительское сидение.

– Ага, – безразлично отзывается Кэтрин. – Куда нам теперь?

– Думаю, в Мистик Фолс, – Деймон улыбается. Кажется, впервые за последние несколько месяцев. Я еще не осознаю его слов, лишь сглатываю вязкий комок, образовавшийся в горле, завороженно следя за его рукой. Он медленно вытаскивает ее из-под кожаной куртки, и меня затапливает всепоглощающее облегчение. Мы наконец-то нашли этот чертов кол! – Представляете, он валялся на заднем дворе с еще какими-то дровами. Нам повезло, что его не спалили на барбекю. Его бы обтесать, конечно, но…

Дальше я уже не слушаю. Облегченно прикрываю глаза, чувствуя, как впервые за долгое время расслабляются мышцы. Скоро все закончится. Последняя угроза будет уничтожена. Семья спасена. А ты меня простишь. Любишь ведь? Значит простишь.

***

США, Мистик Фолс, 2020 год, начало мая

– Мы самоубийцы. Мы ебучие дебилы, и наши головы к утру будут красоваться отдельно от тел!

– Заткнись ты уже, Кэтрин! Какого хрена ты вообще за нами таскаешься, а? – Деймон огрызается, осматриваясь по сторонам. Я и правда не знаю, зачем мы здесь вчетвером. Больше людей – большая угроза быть замеченными. Я с тоской смотрю на дом, который ты когда-то называл “наш”. Сейчас он зияет черными провалами неосвещенных окон и выглядит совершенно заброшенным. Но я знаю, что там есть кто-то. Чувствую. Возможно, и сам Майкл. По сути, куда ему торопиться? Он долго ждал и наверняка не против подождать еще, лишь бы только заманить тебя в ловушку. Как же можно ненавидеть так? За что? В чем твоя вина? Мне не понять этого, я и не пытаюсь. Я хочу, чтобы сегодня все закончилось. Плохо или хорошо – уже не так важно. Неопределенность страшнее и пугает меня больше.

– Возможно, вам не стоит идти. Я просто узнаю, там ли Ребекка и Элайджа.

– Ага, и превратишься в корм для Майкла, – язвит Деймон. – Мы уже в этом дерьме по уши, поэтому не выдумывай. Мы пойдем с тобой вдвоем.

– Что?

– Что? – Елена и Кэтрин проявляют удивительное единодушие, прожигая Деймона уничтожающими взглядами. Просто потрясающе! Не хватало только очередного скандала под окнами дома!

– А что вам там делать? Я бы вообще один пошел, но Форбс же упрямая, как осел! Кроме того, там ее эти… друзья, – Деймона перекашивает от последнего слова, но я никак не реагирую. У меня от нетерпения кружится голова и подкашиваются ноги. После долгого ожидания, добраться до цели, это что-то невероятно волнительное. Я даже могу вновь мечтать, что мой план – реален. Подумаешь, задержалась на лишних четыре месяца? – Ладно-ладно, только заткнитесь уже! Идемте! – я пропускаю момент, когда Деймон сдается. Впрочем, этого стоило ожидать.

– Невоспитанная свинья ты, Деймон. Жаль, что здесь нет Стефана, вот он бы никогда себе такого не позволил, – доносится до меня реплика Кэтрин. К ответу я не прислушиваюсь, но мысленно соглашаюсь. Стефан… Как бы его помощь была кстати. Но это эгоизм, я и так многих людей подставила под смертельную угрозу, поэтому должна только радоваться, что он в безопасности и блаженном неведении. Так же, как ты, надеюсь…

Двор мы пересекаем за несколько секунд, останавливаясь возле неприметной двери черного входа. На клумбах растут мои любимые фрезии и на мгновение мне хочется коснуться их – это ведь тоже один из небольших символов наших отношений. Но я быстро прогоняю это сентиментальное желание. Не время.

– Открыто, – одними губами произносит Деймон, медленно опуская дверную ручку. Мы с каким-то суеверным страхом вглядываемся в темноту коридора, но там тихо, умиротворенно. Как будто все жители покинули дом, просто ушли в один момент, так и оставив на полу небрежно сброшенные туфли и ключи от машины на тумбочке. Когда первичное оцепенение спадает, я переступаю порог, осматриваясь по сторонам. Воздух пахнет затхлостью, комнаты явно не проветривали уже месяцы, но они здесь. Я знаю. Это даже не интуиция, это глубинная уверенность.

– Я поднимусь на второй этаж. А вы пока осмотритесь здесь, – тихо произношу я.

– Эй, нам нельзя разделяться, Кэролайн. У нас только один кол, – останавливает меня Деймон. Он крепко держит Елену за руку, в другой сжимая оружие. Несколько долгих мгновений мы смотрим друг другу в глаза, и я не знаю, что именно он видит в глубине моих, но уступает, коротко кивнув: – Ладно, если что кричи. Не думаю, что он станет убивать нас мгновенно.

Ничего не ответив, я выскальзываю в холл. Пусто. Тихо. Под ногой протяжно скрипит половица, и я отчаянно прикусываю губу. Вот же черт! Но проходит секунда, еще одна, а на меня так никто и не нападает из темного угла. Быть может, я ошиблась? Возможно, здесь никого нет, а чувство липкого страха, сковавшее меня, – это всего лишь самовнушение?

По лестнице я поднимаюсь одним размытым, быстрым движением, так же стремительно преодолеваю коридор. Только в конце, остановившись возле последней двери, набираюсь духа и резко разворачиваюсь на пятках. Ничего… Никто не гонится за мной, никаких посторонних звуков… Даже странно. Если не здесь, то где? Ладно, я уговариваю себя не поддаваться панике раньше времени. Методично открываю двери, с опаской заглядываю внутрь, и испытываю совершенно противоречивые чувства облегчения и разочарования, когда очередная комната оказывается пустой. Остается проверить две последние спальни, и я уже ни на что не рассчитываю. Возможно, стоит вернуться на первый этаж и посмотреть, каковы успехи у остальных? Но, в конце концов, нелепо оставлять дело незавершенным.

Медленно опускаю дверную ручку. Толкаю дверь внутрь. Прислушиваюсь и аккуратно переступаю порог. Ничего… Я уже планирую уходить, когда замечаю, что на кровати кто-то есть. Под одеялом отчетливо проступает силуэт человека, и я задерживаю дыхание, с опаской делая шаг назад. Правильнее, конечно, позвать Деймона. Мало ли, вдруг пригодится кол? Хотя вряд ли Майкл спрятался от нас на кровати, это совершенно нелепо, а значит…

– Ребекка? – шепот настолько тихий, я даже не ожидаю, что меня услышат. Но она слышит. Одеяло слетает на пол, и твоя сестра резко садится на постели. Несколько секунд в ее глазах только неверие, а потом она оказывается рядом, втаскивает меня в комнату, закрывая дверь на щеколду.

– Ник… Ник здесь? Я же тебя просила! Я же просила! – у Ребекки сорванный голос, она хрипит и говорить ей явно больно. В лунном свете, заливающем комнату, она выглядит просто ужасающе: вся в засохших мазках крови, с грязными, тусклыми волосами и безумными, заплаканными глазами.

– Нет-нет, Клаус в безопасности! Он не знает! Я здесь одна. Вернее не одна, а с Деймоном и…

– Чем вы думаете? Он убьет вас! – Ребекка перебивает меня, волоча к окну. Распахивает створки, толкает меня к подоконнику. – Быстро, уходи. Я спущусь и попробую вывести остальных. Давай!

– Да никуда я не пойду! – я вырываюсь из стальной хватки, отходя подальше. – Почему ты сама не сбежишь?

– Не могу, – она фыркает, жадно глотая воздух. Я испуганно наблюдаю, как начинает пузыриться розовая пена на ее губах, и спустя секунду Ребекка оседает на пол. Я успеваю подхватить ее, уложить голову к себе на колени. – Не могу выйти отсюда… Если бы он меня убил… Я просто больше не могу.

– Тише-тише, – я глажу ее по мокрым щекам, укачивая, словно ребенка. Только сейчас я понимаю, чего стоила моя задержка. Никогда не прощу себе то, что Ребекке пришлось пережить здесь. – У нас есть кол из белого дуба. Он ведь поможет, правда?

– Кол? – она резко поворачивает ко мне голову, и впервые за это время я замечаю в ее глазах проблеск надежды. Она облизывает сухие, потрескавшиеся губы, неуклюже вскакивает на ноги и резко дергает меня на себя. Где только силы взялись? – Дай мне его! Я убью Майкла! – голос Ребекки даже вибрирует он ненависти и ярости, которые она испытывает к отцу. Я не решаюсь ей перечить, хотя и не считаю, что ей стоит убивать его самостоятельно. Зачем из-за него брать такой грех на душу?

– У меня его нет. Он у Деймона…

– Идем! – она крепко держит меня за запястье, едва не срывает дверь с петель, совершенно не беспокоясь о соблюдении тишины. Я чувствую, как дрожат ее пальцы и порой мне кажется, что Ребекка вцепилась в меня так отчаянно лишь бы только не упасть. – Он в подвале, наверное. И Элайджа там, он вставил ему кинжал в сердце, ублюдок. А теперь я расплачусь за всех! За Кола, за Ника, за себя! Ненавижу его! Ненавижу!

– Бекка… – я не знаю, что сказать. Да и не думаю, что твоя сестра примет от меня утешение. Ей просто нужно было это произнести, а я не против выслушать.

А потом все происходит так стремительно, что я и не вспомню точную последовательность. Я запоминаю только шокированные взгляды Деймона и Кэтрин, когда мы появляемся на вершине лестницы. Неудивительно, Ребекка выглядит как призрак – иссохшая, бледная до синевы. Помню, как искала глазами Елену и закричала, когда увидела ее возле лестницы, ведущей в подвал. Как я могла допустить это? Как могла…

Именно мой крик становится стартовой точкой для финального спектакля. Уже через секунду я вижу в проеме еще один силуэт – мужской на этот раз. Елена приглушенно вскрикивает, когда он вцепляется ей в шею, мы с Деймоном одновременно дергаемся в том направлении, но разве у нас есть хоть какой-то чертов шанс? Разве может быть все хорошо? Елена падает нам просто под ноги, из спины торчит кол, и я, словно зачарованная, смотрю, как светлая кофта окрашивается в багряный.

В реальность меня возвращает невообразимо сильный толчок – это Деймон отбрасывает меня с дороги, с каким-то животным воем бросаясь на Майкла. Я слышу, как они скатываются с крутых ступеней просто в подвал, вижу, как размытым движением туда же сбегает Ребекка. Я же захлебываюсь рыданиями, беря холодную руку Елены в свою. Мне так жаль… Никто не должен был больше умереть, я так устала от потерь…

Пытаюсь подняться на дрожащие ноги, потому что внизу, кажется, происходит что-то кошмарное. Такое чувство, что даже стены дрожат, а звон разбитого стекла и крушимой мебели просто невообразимый. Впрочем, месть – самый сильный помощник, а Деймону и Ребекке есть за кого мстить. Но, как только я распрямляюсь, меня скручивает так, что я вновь падаю на пол, залитый кровью Елены. Я чувствую, будто меня сжигают заживо, я визжу настолько пронзительно, что изо рта мгновенно начинает течь алая кровь, а ногти срываю с корнем, отчаянно царапая пальцами мрамор. Господи, что это такое?! Что?! Ответ я получаю быстро: волосы на затылке дергают с такой силой, что я хриплю, давясь воздухом, и надо мной возникает лицо Бонни. Я никогда не могла вообразить, что в человеке может быть столько ненависти… Она переполнена ею, выплескивая ее на меня, заставляя корчиться в нестерпимых муках.

– Это ты виновата… Ты привела их сюда… Ты вернула их к жизни… Предательница. Ты продалась и заслуживала смерти уже тогда. Ты должна была сгореть еще в тот момент, когда я сняла защиту с перстня. Но ты живучая сука, Кэролайн, – Бонни хохочет, но я этого уже не слышу. Кровь течет из рта, носа и даже ушей. Наверное, каждая артерия в моем теле лопнула, и теперь я просто умру. Я не попрощалась с тобой, Клаус. Прости меня. Прощай…

На меня стремительно накатывает темнота, но облегчение так и не приходит. Я с трудом приподнимаю отяжелевшие веки, чувствуя, что пальцы в моих волосах разжались. У Бонни на лице отражается такая горечь, что мне даже становится ее жаль, и я не понимаю, почему она так хрипло дышит, и шатается, и… падает. Она падает мне под ноги, просто возле Елены. Напротив меня же остается Кэтрин, она зажимает в кулаке сердце. Оно еще бьется по инерции и с него часто-часто капает кровь просто мне на джинсы и даже, кажется, на волосы. Я всхлипываю, неверяще качаю головой и теряю-таки сознание.

***

Комната абсолютно белая. Стены, потолок, пол, мебель, цветы – все сверкает белизной так, что глазам больно. В этой стерильной обстановке и Елена, и Бонни не выглядят мертвыми. Кажется, что они просто уснули. Я не знаю, кто смыл с них кровь, тщательно причесал и одел. Тоже, почему-то, в белое.

Ребекка лежит на диване, устроив голову на коленях Элайджи. Они молчат, потому что слова сейчас никому не нужны. Прошло десять часов с тех пор, как Ребекка убила вашего отца. Я не знаю, что там произошло в подробностях, лишь основные факты, рассказанные Кэтрин. Но я уверена, что ей больно, ведь не может быть иначе, ведь так страшно разочаровываться в близких людях.

Деймон пьёт. Много. Я боюсь за него. Что с ним будет теперь, когда умерла та, кого он любил, ради которой менялся? Мне хочется верить, что время излечит, ведь единственное преимущество вампирского существования – это время.

Кэтрин рассеяно поправляет цветы в вазе. Она задумчива, и я задаюсь вопросом действительно ли она такая стерва или же просто носит маску, как многие из нас? По сути, она спасла мне жизнь, и я благодарна ей. Но даже “спасибо” сейчас сказать не могу, слишком это неуместно в этой торжественно-мрачной обстановке.

Что касается меня, то я опустошена. Все не так, как должно было быть. Я не вернусь к тебе с громогласной победой над злом за компанию со счастливой семьей. Я никогда не верну тебе Кола. Никогда не сотру из воспоминаний Ребекки и Элайджи ужасы прошедших месяцев. Я вернусь побежденной и раздавленной, Клаус. Я буду тебе нужна такой?

========== Глава 53. Свобода ==========

На Мистик Фолс опускается рассвет – как будто кровь на синей воде. Я не помню, сколько суток не спала. Двое? Трое? Глаза болят – и от усталости, и от яркого солнца, всплывающего из-за горизонта, но я не отвожу взгляд. Пусть, так я хотя бы немного забываю о своих страхах и опасениях. Скоро у меня самолет. Ты чувствуешь, Клаус? Знаешь, что через несколько часов я буду рядом? Волнуешься? Нет, конечно, нет. Это только моя прерогатива – нервничать до сбитого дыхания и алых точек перед глазами. Четыре месяца – это ведь совсем мало для вечности, но так жутко много для разлуки. Я не знаю, как ты встретишь меня. Хотя… кого я обманываю? Несложно догадаться, насколько холоден будет прием, и мне остается лишь надеяться, что ты простишь меня, когда все узнаешь. Это ведь все для тебя, лишь потому что я люблю, понимаешь?

Тяжело вздыхаю и наконец-то отхожу от окна. В соседней комнате собираются Ребекка и Элайджа, они тоже хотят уехать отсюда хотя бы на время. Как оказалось, Ребекке удалось позвонить тебе лишь однажды за эти четыре месяца и, насколько ей показалось, ты был спокоен и равнодушен. Ничем не выдал, что я уехала, как это было в первый раз. Я боюсь думать, что это знак того, что тебе безразлично, где я. Ведь не может этого быть, Клаус? Все что было – это ведь не игра, не мираж, не фантазия? Я не могла настолько ошибиться. Я слишком верю в нас.

Впрочем, долго бездействовать я не могу. У меня есть еще одно задание, поэтому я бесшумно выскальзываю в коридор и так же тихо покидаю дом. С семьей попрощаться я еще успею, сейчас у меня иная цель. Уже через несколько минут я в смятении замираю на пороге дома братьев Сальваторе. Не решаюсь постучать, зябко передергивая плечами. Что я скажу? “Прости, Деймон, мне жаль”? Я говорила это вчера, в тот проклятый, безумно длинный день, когда мы хоронили их – Елену и Бонни. Но он, кажется, не слышал. Смотрел и смотрел на свежую могилу, не моргая, не отводя взгляд, и мне хотелось его обнять, взять за руку и сказать, что все будет хорошо. Но я ничего этого не сделала: только коротко кивнула, что-то пробормотала и ушла, потому что не было сил на слова утешения. Я даже подумывала трусливо уехать, не попрощавшись, но это было бы бесчестно. Я просто не могу так. И именно поэтому сейчас я поднимаю руку, несколько раз стучу, прислушиваясь к звукам в доме. Тишина стоит гробовая, и меня одновременно затапливает удушающей волной облегчения и разочарования. Может так лучше? Возможно, стоит оставить Деймона в покое? Я уже планирую развернуться, сбежать из этого проклятого города, в котором я познала столько боли, когда дверь все-таки открывается. Кэтрин стоит на пороге – растрепанная, бледная – вовсе не похожа на себя. Мы все сломались в тот день, никому не удалось уберечься от последствий. Эта боль навсегда с нами – под кожей, в крови и беспокойных сновидениях. Горькая плата за победу.