Текст книги "Тайна Волшебницы Света (СИ)"
Автор книги: Malenn
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)
Она никогда прежде не испытывала подобных ощущений! С её губ слетали то судорожные вздохи, то негромкие, нежные стоны, сводящие принца с ума, заставляющие его всё сильнее поддаваться страсти.
Он чувствовал, что Аэлин готова отдаться ему прямо сейчас, и он сам жаждал этого всем своим существом, но здравый смысл безжалостно заявлял, что холодная апрельская ночь в лесу – не лучшее время и место для первой брачной ночи. К тому же, клятвы перед лицом свидетелей их брака ещё не произнесены. Им придётся подождать…
– Любимая, мы должны остановиться! – с трудом переводя дыхание, сказал Леголас.
– Почему? – прошептала она, не понимая, что происходит.
– Потому, что ты замерзнешь до полусмерти, а я никогда не прощу себе этого! – ответил он, снова целуя её в губы. – Нам пора возвращаться.
Принц встал в земли и протянул руку жене, помогая ей подняться на ноги. Аэлин принялась поспешно застегивать платье, смущенно повернувшись к нему спиной. Леголас тихо рассмеялся такому нежданному проявлению стыдливости, и обнял её сзади.
– Ты всё ещё стыдишься меня, Аэлин? – жарко шепнул он. – Совсем скоро я отучу тебя от этой вредной привычки!
Аэлин покраснела от его намека, но улыбнулась, прижимая его руки к себе. Никогда она ещё не была счастливее, чем сейчас!
Они медленно ехали обратно во дворец, прижавшись друг к другу и периодически обмениваясь поцелуями, не в силах поверить в своё счастье.
Когда впереди показались огни костров, Леголас вдруг остановил коня. Он вытащил из кармана кольцо и взял Аэлин за руку.
– Ты ведь не всерьёз вернула мне его? Ты всё ещё хочешь стать моей? – тихо спросил он.
Аэлин покраснела, вспомнив, как она швырнула в него кольцом, и молча протянула руку мужу, позволив ему надеть кольцо ей на палец. Сделав это, он поднёс её ладонь к губам и нежно поцеловал.
– Я никогда не смогу отказаться от тебя, Аэлин, – прошептал он. – Я люблю тебя...
– Я тоже люблю тебя… – ответила она.
И губы их снова слились, скрепляя признания поцелуем.
А в это время за безмятежно целующимися влюбленными наблюдала притаившаяся за деревом Тауриэль. Её зеленые глаза пылали гневом. Жажда мести горела в её сердце: как он мог, тот, чья любовь принадлежала ей столько лет? Как он мог променять её на эту сумасшедшую девчонку? Они же всегда были вместе, словно пальцы на одной руке.
О, почему она не ответила принцу взаимностью раньше? У неё было столько шансов! Он пошёл бы на всё ради её любви, Тауриэль не сомневалась. Он даже посмел угрожать отцу, когда тот направил оружие в её сторону! Так неужели его чувства вот так просто испарились? Нет, не может этого быть!
Она должна напомнить Леголасу о том, как он любил её! В конце концов, терять ей нечего. Проводя злым взглядом удалявшуюся пару новобрачных, Тауриэль мрачно улыбнулась своим мыслям.
Нет, напрасно эта наивная дурочка решила, что победила! Она, Тауриэль, ещё не выбыла из игры!
И дева с самодовольной улыбкой исчезла во дворце, стараясь не привлекать постороннего внимания.
Леголас проводил жену до дверей её комнаты. Правда, путь занял несколько больше времени, чем было необходимо, ибо они постоянно останавливались и целовались. Наконец, пожелав любимой доброй ночи, он отправился к себе. Его комната находилась в конце того же коридора, что и покои Аэлин.
По пути принц свернул в сторону купален. После такого волнующего романтического приключения, ему просто необходимо было окунуться в горячую воду, поскольку всё его тело до сих пор ныло от неутоленного желания. Быстро сбросив одежду, он шагнул в купель и с наслаждением погрузился в воду с головой.
О, как хорошо! Его разгоряченное тело расслабилось в воде. Он довольно улыбнулся.
Хвала Эру, у него получилось убедить свою упрямую принцессу в том, что она для него единственная в мире… Они снова вместе! Теперь осталось потерпеть каких-то две недели, и Аэлин будет принадлежать лишь ему.
И вдруг, на фоне такого абсолютного счастья, в его голову непрошено вернулось давнее сомнение, и принялось медленно подтачивать уверенность в любви его молодой жены. Леголасу так и не удалось забыть то, в чем Халдир как-то признался своему брату: Аэлин подарила ему свою невинность…
Принц нахмурился. Неужели это правда? Неужели Аэлин действительно разделила ложе с женихом?
Тогда почему она не призналась ему в этом? Возможно, она боится… Или хочет его одурачить, женщины часто поступают таким образом.
Но к чему молчать, когда он слышал признание Халдира, и сама Аэлин присутствовала при этом? Разве муж и жена не должны быть честны друг перед другом? Сам он, конечно, уже давно испытал радости плотских утех, но ведь он – мужчина. А долг девушки – хранить свою честь лишь для мужа.
Леголас понимал, что иногда жених и невеста могли и не дождаться свадьбы, неосторожно отдаваясь своей страсти, но, в конечном итоге, это лишь ускоряло венчание. Это не считалось зазорным. И вроде бы, Аэлин имела право так поступить, ведь она не предполагала, что Халдир погибнет, но…
Было бы лучше, если бы она сама призналась ему до первой брачной ночи. Леголаса не столько смущало то, что его жена может оказаться вовсе не невинной, а то, что она не решается в этом сознаться!
Обуреваемый этими мыслями, принц вернулся в свои покои. В комнате было темно, и только свет от горящих дров в камине освещал её.
Леголас медленно расстегнул камзол и небрежно бросил его на постель, а затем подошёл и опустился в кресло, задумчиво глядя на языки пламени. Он весь погрузился в свои переживания, как вдруг почувствовал чье-то постороннее присутствие, чье-то сдерживаемое дыхание за спиной.
Он резко обернулся. Позади него стояла Тауриэль. Она глядела ему прямо в глаза и медленно спускала с плеч своё изумрудно-зеленое шелковое платье…
====== Бедствие с последствиями ======
Леголас замер, глядя на Тауриэль. Глаза его расширились в шоке от увиденного.
– Тауриэль, что ты делаешь? – хрипло спросил он.
Дева перешагнула через упавшее под ноги платье и подошла к нему вплотную. Её глаза смотрели на него так нежно и страстно, что у принца не осталось сомнений в её намерениях.
– Я пришла к тебе, чтобы напомнить о нашей ночи…– шепнула она, не сводя глаз с его растерянного лица. – Ты помнишь?
И с этими словами красавица обвила руками шею принца и беззастенчиво прижалась к нему всем своим горячим телом. Губы её потянулись к его губам.
Конечно, он помнил… Они с Тауриэль действительно разделили ложе когда-то, но это было лишь раз, к тому же, более семидесяти лет назад! Почему она именно сейчас решила об этом напомнить? Они оба столько лет хранили эту тайну!
– Тауриэль! – он попытался образумить деву, но в этот момент она накрыла его губы своими, прижимаясь к его обнаженному торсу ещё теснее.
Леголас разорвал этот навязанный поцелуй и попытался снять её руки со своих плеч.
– Что ты задумала? – нахмурился он. – Зачем тебе это? Или ты забыла, что я теперь женат?
– Я так истосковалась по тебе... – прошептала она, снова повторяя попытку обнять его. – Тебя не было так долго!
– С чего это вдруг ты стала тосковать по мне, как по любовнику? – недоверчиво прищурился принц. – Мы же всегда были друзьями!
– Те, кто делили ложе, как муж и жена, никогда уже не будут лишь друзьями! – возразила она. – Я всегда ждала, что ты захочешь меня снова. И вот ты захотел! Поэтому я и пришла…
– Но я женат, Тауриэль! – он сделал шаг назад, снова отстраняясь, но эллет шагнула к нему и обняла его сзади, обхватив руками за талию.
Леголас почувствовал, как её упругая грудь уперлась в его обнаженную спину, а теплые ладони настойчиво скользнули вверх по мускулам его груди, описывая круги.Он поспешно схватил её за руки, останавливая.
Однако, её прикосновения сделали своё дело. Леголас ощутил, как в его теле пробуждается желание, вопреки его воле. Дыхание у него участилось, а кровь прилила к вискам и застучала, требуя выхода напряжения.
Его соблазнительница была прекрасна в своём безумстве, она манила его, совращала… Её глаза и жаркие, настойчивые объятия обещали сладкое блаженство. Принц невольно вспомнил то, что произошло у них так давно. Он также, как и сейчас был близок с ней, касался её губ, рук, сжимал её тело, лаская…
Стоп! Что это с ним? Он не должен поддаваться соблазну! Он не может предать свою жену!
Но Тауриэль уже почувствовала, что принц готов сдаться на милость победителя, и решила перейти к решительным действиям. Она пододвинула ближе кресло, стоявшее у камина, и нежно, но настойчиво, толкнула Леголаса на мягкое сиденье, моментально оказавшись на его коленях. Её мягкие, розовые губы, снова накрыли его уста, а руки обвили юношу за плечи.
Принц безуспешно пытался отстранить её так, чтобы не сделать больно, ибо он уже начал злиться. Однако дева лишь теснее прижималась к нему, не желая сдавать своих позиций.
Её расчёт был на то, что Леголас был здоровым молодым мужчиной, а значит имел определенные потребности. Ему нужна была женщина. Женщина, а не эта сопливая девчонка, которую ему выбрали в жёны! Тауриэль собиралась показать ему разницу между опытной любовницей и запуганной девственницей.
– Я люблю тебя! – страстно выдохнула она. – И желаю… И ты меня тоже желаешь, я знаю... Не отрицай! Я вижу страсть в твоих глазах!
– Прекрати, Тауриэль! – в голосе его зазвучал металл, однако он так и не столкнул эллет со своих колен. – Прекрати сейчас же! Я не стану этого делать.
– Не лги! Ты любишь меня. Я всегда это знала! Ты ведь сам попросил меня стать твоей женой! Зачем ты издеваешься надо мной? – жалобно воскликнула Тауриэль, а глаза её наполнились слезами и заблестели, словно два переливающихся изумруда.
Сердце юноши дрогнуло. Что ж, он заслужил этот упрек. Если бы не это трижды проклятое всеми балрогами Ангбанда письмо… О, Эру, где находился его разум, когда он писал, а главное – когда отправлял его Тауриэль?! Закрыв глаза, Леголас сокрушенно покачал головой.
– Прости меня… – прошептал он. – Клянусь, я не знаю, что меня заставило сделать это. Я не знал тогда, что отец заключил брачный договор от моего имени! Поверь, я никогда не хотел причинять тебе боль.
– Значит, если бы этого договора не было, ты не отказался бы от своих слов? – спросила дева.
Кажется, она поймала его… А ведь и правда, если бы он не был сейчас женат, пошёл бы он до конца в своём желании связать себя с Тауриэль?
Приняв его молчание за согласие, дева снова бросилась ему на шею.
– О, я знала, что я нужна тебе, – страстно зашептала она. – Тогда откажись от венчания! Ещё ведь не поздно, обряд не совершён. И тогда мы будем вместе… навсегда...
– Нет! – его голос прозвучал твердо. – Я не могу сделать этого.
– Почему? – спросила она, отстраняясь и заглядывая в его глаза. – Разве ты уже… был с ней?
– Потому, что я люблю её, Тауриэль, – тихо ответил Леголас, опуская взгляд. – Прости! Именно поэтому я и не должен был присылать это письмо… Я ранил твою гордость и мне ужасно стыдно за это!
На несколько мгновений повисла гнетущая тишина, а потом Тауриэль внезапно разрыдалась, закрыв лицо руками. Леголас мог лишь беспомощно наблюдать за ней, боясь даже прикоснуться, чтобы утешить. Она всё рыдала, так горько и безнадежно, что принц, движимый чувством вины, обнял её и прижал к своей груди, пытаясь успокоить.
Так они и просидели некоторое время, обнявшись, в кресле у камина. Тауриэль постепенно успокаивалась: всхлипывания становились всё реже, она склонила свою голову к нему на плечо и молчала. Молчал и принц.
Хвала Эру, он извинился! Сможет ли Тауриэль понять его и простить? Оставалось надеяться, что сможет.
И только Леголас подумал, что разрешил все свои проблемы с женщинами за этот непростой день, как судьба снова нанесла ему сокрушительный удар.
Дверь в его комнату тихо отворилась и на пороге возникла Аэлин. Она была в ночной сорочке, с распущенными волосами, видимо, собираясь отойти ко сну. В руках у неё был тонкий свиток, который она только что прочла.
Потрясенный взгляд её синих глаз встретился с испуганным взглядом мужа и торжествующим взглядом соперницы.
Аэлин глядела на Леголаса и сидевшую у него на коленях Тауриэль, и не могла поверить, в то, что видела перед собой. Сцена настолько шокировала её, что принцу показалось, что его молодая жена сейчас лишится чувств.
Тауриэль моментально соскочила с его колен и подняла с пола своё платье, пытаясь прикрыть им наготу, а Леголас, вскочив на ноги, шагнул навстречу жене, протягивая к ней руки.
– Аэлин…
Она отчаянно замотала головой, выставляя вперед руки, чтобы не позволить ему коснуться её, и попятилась в коридор. Принцесса хотела броситься в свои покои, но вдруг со всего размаху налетела на короля.
То ли от неожиданности, то ли от пережитого шока, девушка слабо вскрикнула и рухнула без сознания под ноги Владыки.
Трандуил успел поймать её у самого пола и без труда подхватил на руки.
– Похоже, что это моя доля – постоянно оказываться рядом, когда твоя жена лишается чувств? – иронично спросил Трандуил у сына.
Однако, увидев не совсем одетого Леголаса и совсем раздетую Тауриэль, поспешно натягивающую платье, король грозно нахмурился.
– Что здесь происходит? – резко бросил он. – Леголас?
– Отец, я объясню потом! – отмахнулся принц, протягивая руки к Аэлин. – Дай её мне, нужно позвать лекаря или горничную!
– Оставайся на месте и приведи себя в порядок! – сухо отрезал Трандуил. – А ты, Тауриэль, немедленно ступай к себе. С тобой я разберусь утром.
И с этими словами Владыка отправился в покои Аэлин, где осторожно положил её на постель. Прибежавший лекарь сообщил, что у принцессы лишь обморок и скоро она придет в себя.
Леголас попытался было присоединиться к отцу у постели жены, но Трандуил велел ему покинуть комнату и ждать.
– Я не хочу продолжения истерики! – хмуро сказал Владыка. – А если она увидит тебя, это непременно случится.
Положив на лоб девушки прохладный компресс, лекарь удалился. Горничную король отпустил сам. Он намерен был дождаться пробуждения принцессы, чтобы узнать, что же стряслось в комнате Леголаса. Хотя, догадаться было несложно.
Неужели же его сын совершил такую непроходимую глупость, как измена перед самой свадьбой?
Когда, спустя полчаса, Аэлин открыла глаза, вместо Нэи она обнаружила короля, сидевшего на краю её постели.
Она с удивлением взглянула на него. Что от здесь делает?
– Тебе лучше? – тихо спросил Владыка. – Скажешь мне, что случилось?
И тут Аэлин вспомнила. Вспомнила, что привело её к обмороку. Боль столь резко пронзила её сердце, что она вдруг горько разрыдалась. Она так нуждалась сейчас в утешении, что, не раздумывая, кто находится перед нею, внезапно бросилась на грудь Трандуила.
Владыка бережно обнял её, гладя по голове и шепча слова утешения. У него никогда не было дочери, а, следовательно, он никогда не утирал слёзы юным девам. Что касалось Леголаса, то в последний раз он утешал его подобным образом, когда принцу было лет пять или шесть.
Слезы сына король видел в последний раз в тот день, когда погибла его мать… С тех пор ни отец, ни сын не проливали слёз.
Но сейчас, слушая жалобные всхлипывания Аэлин, Владыка почувствовал, как его сердце понемногу оттаивает, словно от него откололся маленький кусочек льда.
Спустя десять или пятнадцать минут, обессилевшая от слёз, девушка уснула у него на плече. Король тихо поднялся, коснулся губами её влажного лба и покинул комнату.
Зайдя к сыну, он обнаружил его сидевшим в том же кресле у камина. Леголас глядел на пламя с отсутствующим видом, держа в руках ту самую записку, что нашел на полу: ту, что выронила его жена, когда упала в обморок.
На маленьком листочке бумаги было выведено следующее:
«Приходи через полчаса в мою комнату.
Леголас»
Принц растерянно перечитывал послание, не сомневаясь в авторстве Тауриэль. Эта мысль не укладывалась в его голове… Значит, это было подстроено ею…
Увидев отца, он сразу вскочил, но Трандуил остановил его повелительным жестом.
– Она спит, не тревожь её сейчас. Я не желаю знать, как произошло то, что я увидел. Но я даю тебе два дня на то, чтобы разрешить эту ситуацию без скандала и отмены свадьбы. Ты уже давно взрослый мужчина, так поступи, как должно воину и принцу!
С этими словами Владыка удалился, оставляя сына предаваться самобичеванию весь остаток ночи, вплоть до рассвета.
Утром Аэлин обнаружила у своей постели Нэю, которая ждала её пробуждения. На столике у постели стоял поднос с завтраком.
Аэлин решительно отказалась, сама мысль о еде вызывала у неё чувство, близкое к тошноте. Но Нэя была тверда.
– Его Величество велел передать, что лично явится сюда и накормит тебя силой, если ты вздумаешь отказываться от пищи!
Девушка с сомнением взглянула на горничную. Уж не придумала ли она это, чтобы заставить принцессу позавтракать?
Но проверять, являются ли намерения Его Величества истинными, у неё не было никакого желания. А потому, принцессе пришлось через силу проглотить свой завтрак. Как ни странно, она почувствовала себя лучше.
Силы ей сегодня понадобятся, это точно. Ей нужно очень серьёзно подумать. И принять решение о своей дальнейшей судьбе.
Попросив Нэю оставить её одну, Аэлин заперлась на ключ.
Она упрямо не желала отпирать, несмотря на неоднократные попытки мужа поговорить с ней. Аэлин не желала с ним разговаривать.
После того, что она увидела, едва ли разговор имел смысл. Полураздетый Леголас, сжимающий в своих объятиях абсолютно нагую Тауриэль…
О чем вообще можно говорить, когда всё и так понятно? Он же не табуретом от неё отбивался, ведь так?
Аэлин казалось, что ей было больно, когда она узнала об этом растреклятом письме мужа к его «первой любви», но то, что она почувствовала вчера, увидев своими глазами доказательство его измены, не шло ни в какое сравнение с той болью.
Её терзала боль разочарования, что было намного хуже. Обиду можно простить, а разочарование оставляет пустоту в душе, словно её выжгло пламя.
Она плакала целый день, а к вечеру ей показалось, что слёз уже не осталось. Одна и та же мысль крутилась в голове: как он мог? Как?!
Несколько часов назад Леголас целовал её, прижимал к себе, шептал слова любви…
Она чуть было не отдалась ему! Слава Эру, этого не произошло, иначе было бы ещё больнее. И его поступок был бы ещё более циничным предательством.
Что же теперь делать дальше? Как она сможет произнести свадебную клятву и возлечь с ним на супружеское ложе? Да она до конца мира не забудет его в объятиях Тауриэль, а значит, не позволит мужу прикоснуться к себе!
Отказаться от свадьбы? Разразится скандал. Отец тоже не поймет её и вполне справедливо может заявить, что отказываться нужно было раньше.
Нет, она не станет портить свадьбу Арвен и Арагорну. Отказ от свадьбы исключается!
Время от времени Леголас снова возвращался к её двери и отчаянно колотил по ней, призывая Аэлин поговорить с ним. Он пробовал и уговаривать, и злиться, и даже угрожать, что разнесет дубовую дверь в щепки, если жена не подчинится ему. Он был в бешенстве. Или, скорее, в отчаянии, и Аэлин могла бы убедиться в этом, если бы открыла дверь.
Она понимала его бессильную злобу – король, видимо, взял с него клятвенное обещание помириться с женой, а на это у принца оставалось всего два дня, до отъезда в Гондор.
Трандуил вовсе не хотел публичного позора на всё Средиземье, который непременно разразится, если Аэлин сбежит из-под венца. Следовательно, именно короля она должна была благодарить за то, что её муж так упорно обивал порог её спальни целый день, а вовсе не муки совести самого Леголаса.
Как могла она так ошибиться в нем? Поверить его словам о любви? Или все мужчины поступают так – объясняются в любви жёнам, а потом идут и спокойно предаются своей похоти в объятиях любовниц?
Но, почему-то, Аэлин не представляла, что Арагорн смог бы так поступить с её сестрой! Выходит, это именно её бремя – быть обманутой женой. Да ещё на пороге венчания. Обидно…
Так что же всё-таки ей делать? Может…обвенчаться и не позволять ему прикасаться к ней? Хорошая мысль! Глаза девушки сверкнули мстительным огнём.
А вдруг муж принудит её силой? Перспектива быть изнасилованной в свою первую брачную ночь как-то не вдохновляла… Хотя, в глубине души, Аэлин не считала Леголаса способным на такое.
Подобного поступка скорее можно было ожидать от Саурона, попади она в его руки, но не от сына короля. Значит, у неё есть возможность сыграть на этом и отомстить мужу за его предательство!
В том, что ей самой не грозит сорваться и добровольно подарить мужу своё тело, Аэлин была уверена. После увиденной вчера сцены она вообще сомневалась, что у неё возникнет подобное желание! Во всяком случае, по отношению к нему.
Да если он только попытается обнять её, она всякий раз будет видеть его объятия с Тауриэль!
Не говоря уже об исполнении супружеского долга! Долга… Надо же, какое точное определение! В её случае это обещает стать именно долгом, тяжким бременем…
Нет, никогда она не сможет отдаться мужу без любви! Ему придётся смириться!
В это же время Леголас мерил шагами свои покои. Он бродил кругами, словно дикий зверь, запертый в клетке. Беспокойство от молчания Аэлин приводило его в отчаяние.
Ему так необходимо поговорить с ней! Он должен попытаться оправдаться перед женой. Неужели же она не понимает, что вся эта сцена с Тауриэль была заранее спланирована? Ведь записка, которую получила Аэлин доказывает это!
Почему же она не хочет выслушать его? Он уже охрип за целый день, безрезультатно взывая к ней под запертой дверью.
Как могло случиться, что их снова так жестоко разлучили? И кто? Тауриэль?!
Та, кого он считал другом навсегда. Он и подумать не мог, что она способна на такие подлые интриги. Или она думала, что он простит ей потерю Аэлин?
Видимо, он недооценил силу женского коварства…
Но она же никогда не любила его! Тауриэль действительно отдала когда-то ему свою невинность, но это произошло так давно! Это была единственная ночь, после этого он покинул Лихолесье, и они никогда об этом не вспоминали, даже после его возвращения! Тауриэль ни разу не попрекнула его ничем, не предъявляла никаких прав на него… Так почему вдруг ей понадобилось разлучать его с Аэлин? Неужели только из мести?
Леголас опустился в кресло у камина и с усталым вздохом уронил голову на руки. Да, Тауриэль поступила подло и коварно, но он по-прежнему винил во всём только себя.
====== Тернистая дорога к алтарю ======
– Да, для счастливой невесты ты слишком бледная, девочка! – сокрушенно пробормотала Нэя, оглядывая стоящую перед зеркалом принцессу. – Может быть, за время путешествия солнечный свет успеет это исправить? А не то, ты будешь бледнее собственного свадебного платья!
Аэлин улыбнулась и похлопала верную служанку по руке в знак благодарности за беспокойство. Добрая женщина была вынуждена терпеть её мрачное настроение уже три дня, и терпение у неё явно было железное.
Все эти дни девушка то истерически рыдала, то принималась яростно обзывать мужа (хвала Эру, что багаж знакомых ей ругательств был невелик!), обвиняя его во всех мыслимых и немыслимых грехах, то вдруг замыкалась в себе и замолкала, то отказывалась от еды, то не могла уснуть и ходила по комнате кругами, словно зверь в клетке… И постоянно терпеливая служанка была рядом, успокаивая, утешая, а иногда и осаждая неосторожные порывы принцессы, вроде безумных идей бежать из замка под покровом ночи.
В это утро Аэлин выглядела странно – спокойной, словно за эти дни она выплеснула огромный запас энергии, и для его пополнения ей нужно было время. Она смотрела на себя в зеркало как-то рассеянно.
Для удобства путешествия верхом Аэлин надела мужской костюм, категорически отказавшись от платья. Камзол и штаны из мягкой замши были темно-коричневого цвета и самого простого покроя, а бархатный плащ дополнял ансамбль, к тому же, скрывая от посторонних взглядов её фигуру, обтянутую неподобающим для эллет нарядом.
Нэя не одобряла приверженности своей подопечной к мужской одежде, считая это не совсем приличным. Что ж, Владыка Келеборн вполне мог бы разделить мнение доброй женщины, переступи он сейчас порог этой комнаты. Он всегда, с ранней юности внучки, хмурил брови, заставая её в лесу в форме лучника. Ох, и доставалось же им с Халдиром за это!
Печальная улыбка тронула губы принцессы при воспоминании о Халдире… Но это была какая-то другая печаль, светлая… Храни его Создатель в Чертогах Мандоса!
Итак, пора было выходить во двор, лошади уже наверняка оседланы, и Аэлин вовсе не хотелось нарваться на недовольный взгляд короля из-за того, что она заставила себя ждать.
Ступая по длинному, извилистому коридору, девушка думала о том, что сейчас ей придётся столкнуться лицом к лицу с мужем. Сердце билось всё чаще с каждым шагом.
Леголас так и не смог пробить её оборону за три дня. Они не перекинулись ни единым словом.
Что он намерен делать сейчас? Снова будет пытаться поговорить с ней? Или не станет устраивать сцен на глазах короля и свиты?
Скорее, второе, ведь Леголас – истинный сын своего отца и никогда не опустится до публичного разбирательства. В отличие от Аэлин. Несдержанность была всегда её главным недостатком. Плебейская черта, как говорил ей Трандуил.
Кстати, она вовсе не злилась на короля, напротив, в последнее время она сблизилась с ним даже больше, чем с его сыном. По крайней мере, он всегда был честен с нею. Если она заслуживала того – бранил, а когда нуждалась в утешении – подставлял своё плечо.
А Леголас… Он преследовал какие-то, ему одному ведомые цели, и когда он был искренним, Аэлин не понимала. А ведь совсем недавно думала, что разгадала его душу… Но, увы!
Выйдя, наконец, из лабиринта коридоров и каменных лестниц наружу, Аэлин увидела, что её уже ожидают. Процессия была полностью готова к выезду.
Свита лесного Владыки состояла из пятидесяти воинов, не меньше. Несколько знатных советников также сопровождали своего короля – ведь это был официальный визит в дружественное королевство, да ещё и на коронацию нового правителя Гондора, не говоря уже о двойной свадьбе!
Процессия состояла не только из всадников, в её состав входило также несколько груженых повозок с разнообразной поклажей: от съестных припасов в дорогу до подарков королю Элессару и его невесте.
Охрана была вооружена так, словно собиралась отражать атаки сотен орков в пути, хотя дороги теперь были безопасны. Тьма пала, настало время света и радости!
И все действительно радовались. Солнцу, свежему ветерку, птичьим голосам, весне…
Аэлин почувствовала, как её сердце наполняет та же радость, что она увидела в глазах сопровождающих короля эльфов. Весна действовала и на неё, вызывая немой восторг от того, как украсился и преобразился Эрин Ласгален с того дня, как мерзость из Мордора стала отступать.
Девушка глубоко вздохнула, наслаждаясь запахом цветов и трав. Она всё ещё способна радоваться! Это был хороший знак.
Леголас уже был в седле, как и его отец. Они негромко переговаривались о чем-то, когда увидели, что принцесса показалась из дворца.
Синий взгляд мужа скользнул по ней почти безразлично, он лишь коротко кивнул в знак приветствия. Аэлин, честно говоря, не ожидала такой без эмоциональной реакции на своё появление.
Стало даже немного обидно. Но потом, она рассерженно пожала плечами, сердясь сама на себя. А чего она, собственно, ждала? Что он бросится перед ней на колени и будет умолять простить его, да ещё на глазах придворных? Глупая, наивная…гусыня! Она ведь знала, что принц никогда не опустится до этого! Он скорее отрежет себе язык!
Трандуил поприветствовал будущую жену своего наследника более радушно, он даже улыбнулся ей.
– Доброе утро! – величественно склонил голову Владыка. – Спасибо, что не заставила нас ждать долго.
– Доброе утро! – смущенно улыбнулась девушка в ответ на его иронию. – Прошу меня простить, Владыка.
К ней уже подошёл главный королевский конюх, ведя под уздцы молодую серую кобылу, выбранную для Аэлин самим королём. Животное отличалось покладистым и спокойным нравом, за что, собственно, и было отдано Аэлин.
Трандуилу не нужны были сюрпризы в пути. Его расчет был прост: если вдруг влюбленные начнут выяснять отношения в дороге и поссорятся (а король считал это неизбежным), Аэлин вполне может прийти в голову попытаться сбежать, а догнать её на этой лошадке будет довольно простой задачей.
Помощь конюха ей не понадобилась: Аэлин легко взлетела в седло, поскольку мужской наряд не сковывал её движений. К тому же, она была неплохой наездницей и очень любила лошадей.
– Это Грация, госпожа! Так зовут Вашу кобылу, – склонился в поклоне конюх. – Она смирная и не доставит Вам хлопот в дороге. Только не слишком балуйте её сластями!
– Непременно! – улыбнулась принцесса, натягивая поводья.
Итак, процессия медленно двинулась вперед, выезжая на подъездной мост, ведущий из крепости лесного Владыки. Им предстояло десять дней пути, учитывая большую свиту и поклажу, да и привалы они будут делать каждую ночь.
Аэлин с огромным удовольствием снова села в седло: она так соскучилась по верховой езде, по солнечным денькам. Она поймала себя на том, что ей хочется смеяться, просто так, без всякого повода!
Правда, сделай она так, и Трандуил подумает, что она сошла с ума, и прикажет её связать, чего доброго! Она улыбнулась своим мыслям. Как же хорошо! Прямо петь хочется!
И вдруг, словно в ответ на её мысли, где-то в начале колонны раздалась песня. Такая красивая, нежная! О любви…
То была песнь эльфов-нандор, Аэлин прежде не слышала её, но голос, напевавший незнакомую мелодию, был нежным и мелодичным. И… женским!
Как, в свите короля есть женщины? Аэлин была очень удивлена. Она считала себя единственной девушкой здесь, не считая молоденькой эллет, которую Трандуил выделил ей в служанки. Теперь это юное создание, имени которого Аэлин даже не запомнила, следовало за своей госпожой верхом на лошади, и молчало, словно рыба.
Чуть ускорившись, принцесса решила проехать вперед, чтобы узнать, кто так красиво поёт. Далеко ехать не пришлось, и вскоре её любопытство было удовлетворено. Но, когда принцесса увидела таинственную исполнительницу, она даже отпустила поводья от неожиданности! Эльфийка пела, закрыв глаза, полностью отдаваясь песне, на её лице было блаженное выражение.
Тауриэль?! А она что здесь делает? Аэлин чуть не задохнулась от негодования!
– Это я велел ей присоединиться к свите, – послышался сзади голос Трандуила. – Надеюсь, что ты не слишком огорчилась?
Огорчилась? Его Величество, наверное, шутить изволит? Да она готова придушить эту рыжую… девицу собственными руками!
Но перечить королю, да ещё на глазах подданных, Аэлин не посмела. Пришлось ей отложить кровожадные помыслы и учтиво пробормотать:
