Текст книги "Тайна Волшебницы Света (СИ)"
Автор книги: Malenn
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)
– Ты наблюдательна, – заметил дунадан. – И ты не ошиблась… надеюсь на это, по крайней мере. Теперь лишь он один сможет облегчить её боль.
В глазах Эовин явно читался вопрос, но она не осмелилась задать его.
– У них – у эльфов – всё сложно, Эовин, – ответил Арагорн на её вопрошающий взгляд. – А у Аэлин и Леголаса – тем более. Это долгая и грустная история, возможно, она сама тебе поведает её, когда придёт в себя.
Простившись с племянницей конунга, глядевшей на него с нежным блеском в голубых глазах, Арагорн направился по длинным коридорам к главному выходу из дворца.
Дождь уже закончился, наконец, и он хотел вдохнуть свежего воздуха после долгого пребывания в трапезной, а заодно не пропустить отъезд эльфов.
На выходе из дворца Арагон увидел одинокую фигуру Леголаса.
Подойдя к другу, он заметил, что тот впервые никак не отреагировал на постороннее вторжение, словно находился где-то очень далеко отсюда, оставив на пороге дворца лишь свою физическую оболочку.
– Леголас! – он тронул принца за плечо.
Эльф повернулся, глядя сквозь Арагорна, и по-прежнему не произнес ни слова.
– Я уж думал, что ты отправился спать. Как ты?
– В порядке! – коротко бросил принц.
О, да, куда уж лучше! За все те годы, что Арагорн знал наследника Трандуила, он впервые видел его таким подавленным. Бледное лицо, поджатые губы, дрожащие длинные ресницы, опущенные глаза – картина безмятежного счастья налицо!
– Она поправится, Леголас. Тебе нужно набраться терпения, – рука Арагорна легла на плечо друга.
– Всё кончено, Арагорн… – тихо сказал Леголас. – Для меня-то уж точно…
– О чём ты? – не понял тот.
– А ты не понимаешь? – Леголас обернулся, сверкнув глазами. – Ты не видишь, что с нею творится? Она гибнет от горя, Арагорн! Гибнет, потеряв любимого!
– Но это ведь естественно, разве не так? А чего ты ждал? Обручения сразу после похорон? – нахмурился Арагорн. – И вообще, к чему ты ведешь?
Боль внезапно вырвалась наружу и развязала язык обычно скрытному Леголасу. Глаза его потемнели и стали черными, как тьма в душе Моргота.
– К чему я веду? К тому, что я вновь напоролся на тот же клинок, Арагорн, и он отравляет меня тем же ядом… Аэлин любила Халдира, разве ты не видишь? Или ты думаешь, что это чувство вины пожирает её сейчас? Тауриэль, и та так не убивалась по своему гному! Она обманывала меня, уверяя в своей любви!
– Постой! – поднял руки вверх Арагорн, пытаясь остановить этот бесконечный поток яростных обвинений. –Ты обвиняешь Аэлин во лжи? Но зачем ей это было нужно?
– Почем мне знать, что у неё на уме? Может, она и сама не подозревала о силе своей любви! Или любила нас обоих? У юных дев такое бывает, как я слышал.
– Леголас, остановись! Ты заблуждаешься. Она потеряла самую близкую душу, и конечно же, она страдает. Разве ты сам не переживал потерь? Ты нужен ей сейчас больше, чем кто-либо другой. Ни отец, ни Арвен, никто не заменит ей тебя. Ты обещал Халдиру защищать её… – использовал Арагорн последний козырь, взывая к обещанию у ложа умирающего.
– Кажется, она не испытывает недостатка в защитниках, – мрачно изрек Леголас, уставившись в землю. – Один из них был тут как раз совсем недавно. Похоже, что их связывает крепкая дружба, совсем, как когда-то с Халдиром!
Арагорн услыхал яростную ревность в голосе друга. Так вот что ослепило упрямого наследника Трандуила! Пока Леголас в таком состоянии, говорить с ним бесполезно. Но тут последняя фраза вдруг дошла до сознания Арагорна.
– Ты говоришь о Глорфинделе? – догадался он. – Но он же спас ей жизнь. Без него она погибла бы в Кирит Унгол!
– Как и Халдир в своё время! – упрямо возразил принц. – И вообще, разве ты не понял: воину достаточно спасти её от смерти, как она тут же проникается к нему безграничным чувством долга. Что ей любовь? Долг куда важнее! Так было с Халдиром, так будет и с Глорфинделом. Поэтому для меня эта история окончена, Арагорн... Я не собираюсь вечно пытаться протиснуться меж её отважными защитниками! Ибо для Аэлин я всегда буду на втором месте!
И взбешенный наследник Трандуила, как никогда походивший в этот миг на своего родителя, развернулся, и практически бегом бросился прочь от своего друга.
Уставший, измученный последними событиями, Арагорн прислонился к холодной каменной стене. Оскорбленное мужское достоинство ранимого принца Эрин Гален было точно не тем, в чём ему сейчас хотелось разбираться! Оставалось надеяться, что слепая ревность отпустит Леголаса и он снова станет самим собой…
Послышался звук приближающихся шагов, и на крыльцо вышел Глорфиндел, полностью одетый в дальний путь. Отважный витязь, заметив Арагорна, улыбнулся и учтиво склонил голову в знак приветствия.
– Пора в путь? – спросил его дунадан.
– Пора, мой друг! Мы должны торопиться, да и дороги небезопасны, – ответил Глорфиндел. – К тому же, я хотел покинуть Рохан прежде, чем Аэлин придёт в себя.
– Но почему же? – удивился Арагорн. – Я думал, ты хотел проститься с нею?
– Хотел, конечно… и уже простился. Но для неё же будет лучше, если Аэлин не сможет ещё раз увидеть тело Халдира.
– Ты прав, mellonamin, – согласился Арагорн. – Она и так ужасно страдает.
– Это самая тяжкая миссия, что мне доводилось выполнять… сопровождать тело погибшего друга, – тяжело вздохнул Глорфиндел.
– Халдир достоин столь почетного эскорта… – печально прошептал Арагорн. – Да будет мир его праху под сенью Золотого Леса!
– Прощай, Эстель! Если будет на то воля Создателя, то мы ещё увидимся с тобою, – пожал ему руки Глорфиндел и направился к своему оседланному коню, чтобы занять место во главе отряда, сопровождающего носилки с телом Халдира.
Эльфы стройными колоннами промаршировали мимо Арагорна, покидая Эдорас, а он печально смотрел им вслед, пока не исчезли из виду знакомые стяги. Он выполнил свой долг: проводил друзей в путь, и живого, и павшего.
«В добрый путь, мой друг!» – мысленно попрощался он с Халдиром, отпуская его из своей жизни, но не из памяти, – «Теперь мне нужно сделать так, чтобы тебя отпустила и Аэлин…»
***
Итак, прошла неделя с битвы в Хельмовой Пади. Неделя с гибели отважного Халдира...
Всё это время Аэлин, как и воссоединившееся Братство, провела в Медусельде, во дворце конунга.
Первые три дня после того, как она узнала о гибели Халдира, девушка была без сознания. Она отчаянно металась по кровати, то вскрикивая, словно раненая птица, то снова затихая, и всё звала и звала Халдира…
У слышавших и видевших это Эовин, Арагорна, Гимли и остальных это вызывало неизменный страх за её жизнь и рассудок.
Леголас ходил хмурый и молчаливый: страдания той, что была ему так дорога, переворачивали его душу, а ревность к Халдиру (даже к погибшему!) – разрывала сердце. Он походил на мрачный, бестелесный призрак... Находиться возле Аэлин было выше его сил, и поэтому он узнавал новости о её состоянии через друзей.
Страшная лихорадка грозила отправить Аэлин вслед за Халдиром, пока не вмешался Гэндальф, своими заклятиями отвоевав принцессу у тьмы, готовой поглотить её.
Придя в себя, она ещё долго была слаба, словно котенок, и могла лишь лежать в постели.
Её навещали члены Братства, пытаясь подбодрить каждый по-своему. Все... кроме того, кого она так ждала!
Особенно старались хоббиты: они наперебой рассказывали девушке о своих приключениях в Изенгарде, подробно описав атаку энтов и бесславное бегство орков Сарумана, похваляясь своими подвигами. Мэрри и Пиппин были так забавны и непосредственны, так искренне хотели помочь, но Аэлин могла лишь слабо улыбаться в ответ на их попытки поднять её дух, да и то лишь для того, чтобы не обижать их.
Гимли тоже старался как мог: он приходил к ней с неизменным букетом полевых цветов, собранным им лично, и долго просиживал у её постели, рассказывая легенды о подвигах гномов в древние времена. Аэлин слушала доброго гнома, но вряд ли слышала.
Арагорн всегда приходил не один. Его сопровождала Эовин, либо Гэндальф, либо все вместе. Наследник Исильдура не знал, как пробиться сквозь ту броню, в которую облачилась душа девушки, да и нужно ли это сейчас? Аэлин не прислушивалась ни к кому, даже к Гэндальфу.
Волшебник посоветовал встревоженным друзьям ждать. Боль потери смягчит лишь время. Он строго приказал всем не упоминать имени Халдира ни при каких обстоятельствах. И пригрозил при этом хоббитам страшной карой, если они нарушат его запрет, особенно шалопаю-Пиппину, язык которого не отличался способностью держать какую-либо информацию при себе.
От Глорфиндела Аэлин получила лишь короткую записку, ибо он покинул Эдорас ещё до того, как она пришла в себя. В ней её друг сообщал, что покидает Рохан и возвращается в Имладрис – долг главнокомандующего звал его домой и границы королевства требовали защиты.
Принцесса опечалилась, что ей не удалось попрощаться с ним лично, ибо привязалась к нему всей душой. Ей очень не хватало его хладнокровия и оптимизма сейчас.
Но больше всего ей не хватало Халдира… Она даже и не подозревала, что на свете существует такая жуткая боль потери! Ей будто отсекли руку или ногу, и она никак не могла научиться жить без утраченного. Каждый день она проливала потоки слез по нему...
На самом деле, гневные обвинения Леголаса были недалеки от истины, хоть он и не адресовал их ей лично: Аэлин сейчас действительно сомневалась в том, что её чувства к Халдиру не были любовью. Иначе, почему ей тогда так больно?
Не проходило и часа, чтобы она не думала о нём. В памяти всплывали самые разные моменты их совместного прошлого – от раннего детства Аэлин, когда она изводила своего телохранителя капризами, доводя до белого каления, до их первого поцелуя и признания в любви.
Она всё копалась в своей памяти, хоть воспоминания неизменно вызывали слёзы, муки совести и боль. Она погубила его, испортила ему жизнь… И ничего уже не исправить! Халдир мечтал лишь о её любви, но она так и не смогла её подарить ему.
Начав подниматься с постели, Аэлин попросила Эовин подыскать ей вдовий наряд – отныне она собиралась носить только черное. Царевна не стала спорить, и вскоре Аэлин надела строгое черное платье и длинную вуаль того же цвета, которые подчеркнули её скорбь ещё сильнее.
Принцесса вместе с Эовин неспешно бродила по Медусельду, изучая бесконечные залы, а встречавшиеся на их пути воины испуганно шарахались от неё, ибо своим видом она напоминала им саму Ниэнну, безутешную плакальщицу Амана…
Возможно, Аэлин и дальше так пряталась бы от внешнего мира, но в её планы безжалостно вмешались обстоятельства.
И виной всему оказался чрезмерно любопытный хоббит.
====== Камень Ортханка или визит того, кого не ждали ======
Аэлин разбудил вкус поцелуя на губах, такой реальный, ощутимый… Она в испуге открыла глаза и…ничего не увидела. Кругом была лишь тьма, непроглядная, словно в душе Моргота!
Что…или, вернее, КТО это был??? Девушка дрожала от страха. Почему она так боится?
И вдруг послышался жаркий шёпот, прямо возле её уха, такой волнующий, вкрадчивый:
– Идём со мной, моя принцесса…Ányë hilya!
Она узнала его голос мгновенно… Аннатар! Он вернулся!
Аэлин в ужасе зажмурилась до белых кругов перед глазами. И тут она увидела Его…
Он вошёл в её сознание, заставляя повиноваться, слышать лишь Его голос. Аэлин почувствовала, как Он коснулся её рук, увлекая её за собою. Не в силах противиться, она поднялась с постели и последовала за Ним, находясь в трансе.
Она видела впереди лишь яркий свет, исходящий от Его тела, и шла на этот свет, подобно бабочке, летящей на пламя. Его янтарные глаза смотрели на неё так властно и призывно, он манил, соблазнял… Саурон в полную силу использовал осанвэ для того, чтобы завладеть ею.
Принцесса утратила ощущение реальности или сна, она уже не была властна над своим телом, она хотела лишь следовать за Ним, лишь слышать Его голос…
– Я внимаю тебе, Аннатар… – прошептала она, протянув руки к струившемуся впереди свету…
И вдруг целый поток ледяной воды резко оборвал этот морок… Аэлин оказалась мокрой до нитки, но зато вернулась в сознание!
Она в панике ловила ртом воздух, трясясь, словно в лихорадке и растерянно оглядываясь по сторонам.
Обернувшись, Аэлин увидела потрясенную Эовин с пустым ведром в руках, из которого она, видимо, и окатила подругу. Аэлин стояла на пороге дворца, одетая лишь в тонкую ночную сорочку, мокрая, словно её только что выловили из ручья.
Ошарашенные взгляды двух стражников, что охраняли вход во дворец, ясно давали понять, насколько неприлично она выглядит в мокрой сорочке, прилипшей к телу.
Аэлин никак не могла понять, каким непостижимым образом она сюда попала ночью? И для чего Эовин окатила её водой?
Подруга схватила её за руку и потащила внутрь, подальше от нескромных взглядов стражников.
– Силы небесные! Что происходит с тобою? – испуганно воскликнула царевна. – Ты напугала меня до полусмерти! Хвала Эру, я увидела тебя, а иначе ты вышла бы из дворца, и неизвестно где могла бы оказаться!
– Я не помню ничего… – пробормотала Аэлин, стуча зубами от холода. – Я сама сюда вышла? Но как это возможно???
– Хотела бы и я об этом знать! – ответила Эовин. – Идём скорее к тебе в комнату, пока ты не замерзла до смерти или кто-нибудь не увидел тебя. Стражники, я думаю, надолго запомнят эту ночь!
Аэлин побагровела, услыхав эти слова. Но вдруг, к их общему ужасу, в коридоре, прямо за их спинами, послышался быстрый топот ног и голоса.
– Гэндальф! Арагорн! – услышали они крики хоббитов и Гимли.
Что-то стряслось! Только этого не хватало. Топот приближался, и Аэлин попыталась слиться со стеной, лишь бы её не заметили, но не успела.
Со стороны входа бежали Арагорн и Леголас. Внезапно натолкнувшись на девушек, они остановились буквально на лету, ошеломленно взирая на Аэлин.
Эовин немедленно закрыла собою подругу, однако, недостаточно быстро, чтобы воины не успели разглядеть её мокрую одежду.
Прежде чем кто-то из мужчин успел открыть рот, Эовин строго приказала обоим отвернуться, словно была заправским капитаном рохиррим. Опомнившись, они немедленно повиновались.
– Что здесь творится? – осторожно спросил Арагорн, не оборачиваясь, а Леголас тем временем быстро передал Эовин свой плащ, который та сразу набросила на плечи Аэлин.
– Как только мы сами это поймем, сразу сообщим вам, – пообещала Эовин, подталкивая подругу вперед, по направлению к её комнате. – Спасибо за помощь, принц!
Как только шаги девушек стихли в коридоре, друзья разом повернулись и переглянулись.
– Загадочная ночь, – заметил Арагорн и тут же опомнился. – Идём, я слышал крики Мэрри!
И друзья опрометью понеслись на помощь остальным.
Девушки добежали до спальни Аэлин и Эовин втолкнула эллет в комнату, поспешно закрывая дверь на засов.
– Почему ты не предупредила меня, что ты ходишь во сне? Ты знаешь, что это опасно?
– Я никогда раньше этого не делала… – пробормотала Аэлин, всё ещё дрожа. – Я абсолютно ничего не помню…
– Что тебе снилось? – поинтересовалась царевна. – Ты говорила что-то, но я не поняла ни слова.
И тут Аэлин вспомнила... Аннатар позвал её и она пошла за ним. В прямом смысле слова! Как такое возможно? Одно дело – сны, их сложно контролировать, но ходить во сне – это уже слишком! Неужели его власть над ней так велика???
– Я должна немедленно рассказать об этом Митрандиру! – вскочила принцесса, но Эовин с ходу осадила её порыв.
– На дворе ночь, Аэлин! К тому же там какая-то суматоха. Тебе мало того, что полказармы, включая твоих друзей, увидело тебя чуть ли не нагишом? Нужно одеться, как минимум.
– Но это важно, Эовин! Поверь мне на слово!
– Верю. Но лучше подождать до рассвета. Если хочешь, я попробую разузнать, что там у них стряслось, и расскажу тебе, а уж после будем думать, как быть дальше.
Аэлин согласно закивала, и царевна поспешно исчезла за дверью, оставляя свою подругу в тревожном ожидании.
Принцесса некоторое время так и стояла растерянно посреди комнаты, кутаясь в плащ Леголаса. Он хранил запах его волос – такой волнующий, пьянящий, сладкий… Девушка с наслаждением потерлась щекой о мягкую ткань и нежно коснулась её губами, словно это была его щека…
Внезапно опомнившись, Аэлин покраснела до корней волос: как она могла позволить себе даже мысли о нём… Халдир погиб совсем недавно, а она уже представляет себя с Леголасом! Бесстыжая!
Она поспешно сбросила плащ со своих плеч и в ярости швырнула на постель. Сняв, наконец, мокрую сорочку, принцесса быстро переоделась и попыталась расчесать свои мокрые волосы. К тому времени, как вернулась Эовин, её подруга уже выглядела вполне прилично.
– Итак? Что там случилось? – поднялась она навстречу Эовин. – Из-за чего такой переполох?
– Мне удалось расспросить Гимли, – с трудом переводя дух после слишком быстрого передвижения по коридорам, ответила царевна. – Он сказал, что Пиппин чуть не погиб из-за того, что заглянул в…как же он сказал? В Палантир! Волшебник в ярости, а Гимли говорит, что сам дух Саурона посетил этой ночью Медусельд.
– Что??? – Аэлин посмотрела на подругу, будто та сошла с ума. – Но это невозможно!
– О, я не знаю! Но все они выглядят очень обеспокоенными, Арагорн сразу же попытался выставить меня из комнаты без лишних объяснений. Маг даже велел разбудить короля, чтобы сообщить ему! И самое главное: Гэндальф велел тебе утром прийти на совет в тронный зал.
– Но для чего ему понадобилась я? – недоуменно спросила Аэлин. – С каких пор женщины принимают участие в таких собраниях?
– Тебе лучше дождаться рассвета и спросить об этом самого мага, – спокойно ответила ей подруга. – Хвала Эру, что у нас есть пара часов, как раз успеем привести в порядок твои волосы.
– Я так плохо выгляжу? – притворно надула губы Аэлин.
– Ну как тебе сказать… – сконфуженно замялась царевна. – Сейчас ты выглядишь, по крайней мере, пристойно. Но, думаю, что дворцовая охрана гораздо выше оценила тебя в мокрой сорочке на голое тело! – и Эовин заразительно рассмеялась, глядя на рассерженную подругу, явно забавляясь её смущением.
Несмотря на стыд, Аэлин прыснула со смеху вместе с нею. Это был её первый робкий смех за очень длительное время… Услышав, как он сорвался с её губ, принцесса резко осеклась: смех звучал кощунственно для её траура. Заметив это, Эовин понимающе посмотрела на неё и молча сжала руки подруги.
Неужели горе немного ослабило свою железную хватку? Во всяком случае, это странное ночное происшествие встряхнуло Аэлин и заставило вернуться к жизни.
Эовин и сама когда-то потеряла родителей и хорошо помнила те черные дни, когда ей, как и Аэлин, не хотелось жить и радоваться, не хотелось даже улыбаться. Но потом, постепенно, любовь дяди и братьев вернула её к жизни.
Победить горе может лишь любовь. И Эовин видела эту любовь в глазах Леголаса и Аэлин. Им осталось лишь сделать шаг навстречу друг другу.
Аэлин и Эовин спешили в тронный зал. Девушки так увлеченно разговорились в спальне Аэлин, что едва не пропустили назначенное время.
Аэлин, по-прежнему одетая в траурно-черное платье, сегодня немного разнообразила свой внешний вид, надев серебряную диадему, которая чудом не потерялась во время битвы в Эфель Дуат. В руках принцесса держала плащ Леголаса, намереваясь вернуть его владельцу.
Спеша по длинным коридорам, они все гадали: о чем же пойдет речь на совете? Обе девушки сгорали от любопытства, смешанного с беспокойством. Особенно пугающим было предположение о посещении дворца духом Саурона.
Аэлин была склонна верить этому – ведь она видела его сегодня во сне! Или наяву? Она запуталась окончательно, нужно срочно сообщить обо всём Митрандиру.
Несмотря на то, что она доверяла Эовин, принцесса пока не решилась раскрыть ей тайну о своей странной связи с Сауроном, а потому так и не призналась, что за сон она видела нынче ночью.
Наконец показались массивные двери, ведущие в тронный зал, и стража распахнула их перед девушками.
Тронный зал был огромен: в него легко могло поместиться до двух или даже трёх сотен человек. Потолок его был так высок, что Аэлин пришлось поднять голову вверх, чтобы рассмотреть затейливые росписи, которыми он был покрыт.
На стенах висело множество длинных гобеленов, вышитых мастерицами Марки, что придавало помещению более величественный и одновременно уютный вид. Все подвиги былых королей Рохана были изображены на них, что вызвало у Аэлин искренний вздох восхищения неоспоримым мастерством роханских женщин. Подобное усердие было выше понимания принцессы – если что и ненавидела Аэлин в своей жизни также сильно, как Саурона, – это вышивать.
Два громадных камина в человеческий рост служили обогревом для этого помещения, но даже сейчас, несмотря на жарко пылающие в них дрова, в зале было ощутимо прохладно, если не сказать холодно: узкие окна не пропускали в зал достаточно солнечного света, а значит, и тепла.
Войдя, девушки поприветствовали всех присутствующих, лица которых красноречиво свидетельствовали о том, что обсуждение будет горячим и речь пойдет о Сауроне.
Итак, они услышали следующее: этой ночью, не в меру любопытный полурослик, как назло страдавший бессонницей, тайком стянул у Гэндальфа Палантир, найденный в Изенгарде. Он взял его в руки, желая лучше разглядеть, но Пиппин не знал, что всевидящий камень позволяет и Саурону видеть его!
Темный Властелин чуть не убил его, пытаясь выяснить, что хоббиту известно о кольце. Каким-то чудом проснувшийся Мэрри успел разбудить Гэндальфа, и тот спас горемыку-Пиппина, не дав Саурону его доконать.
Пиппину, к счастью, удалось разглядеть куда Саурон собирается нанести свой следующий удар по Средиземью. Это обстоятельство было единственным, что спасло шкуру несчастного полурослика от гнева волшебника.
Хвала Эру, маг помиловал его, обозвав всего лишь дуралеем, а не превратив в какую-нибудь скользкую жабу или слизняка, как опасался сам Пиппин.
Итак, Минас Тирит… Именно разрушенную цитадель Белого города и увидел Пиппин в Палантире.
Гэндальф считал, что именно там, в сердце Гондора, состоится решающая битва за свободу Средиземья. А это значит, что Саурон поставит на кон всё: он или победит войско людей или канет в лету, наконец. Страшное по своей мощи войско бросит Тёмный Властелин под стены цитадели Гондора!
Слушая слова Митрандира, Аэлин невольно вздрогнула, представив себе многотысячные орды, посланные Сауроном с одной целью – уничтожить Гондор, стереть его с лица Арды.
С недавних пор её ненависть к Врагу многократно усилилась и превратилась в настоящую манию преследования. Принцесса мечтала отомстить ему за смерть Халдира, отомстить любой ценой! Эта безумная мысль засела в её упрямой голове намертво, но Аэлин не делилась этим ни с кем.
Планы мести, один страшнее другого, будоражили её воображение, и она черпала в них силы для того, чтобы жить дальше. Она даже хотела отправиться прямиком в Мордор и вызвать дух Саурона на поединок! Хотела до сегодняшней ночи…
Сегодня Аннатар явился к ней снова… А она, вместо того, чтобы нанести ему хоть какое-нибудь увечье, пусть даже и во сне, пошла за ним, как ручная собачонка! Неужели её дух так слаб?
Разум подсказывал ей, что по сравнению с мощью такого древнего существа, как Саурон, её душа – лишь мелкая песчинка в бескрайнем море, а проявленная ею слабость без прикрас показала Аэлин, что не ей тягаться в Сауроном, это уж точно!
Король Теоден принял решение вновь собирать войско для помощи Гондору в этой битве, а Гэндальф намеревался немедленно отправиться в Минас Тирит в компании недотепы-Пиппина, ибо наместника нужно было срочно предупредить о надвигающейся опасности.
В этой битве, обещающей стать самой кровопролитной, людям уже не помогут ни энты, вернувшиеся в Фангорн, ни эльфы, обороняющие сейчас свои королевства от набегов орков.
Эльфийские Владыки только вчера прислали вести Гэндальфу.
Владыка Келеборн сообщил, что Лориэн отбил мощную атаку орков из Мории, пройти вглубь Золотого леса им помешала сила кольца Нэнья, но всё же лесу был нанесён урон: страшный пожар поразил его, к счастью, потушенный магией Владычицы. Сердце Аэлин сжалось от такого известия, ей очень тяжело было узнать, что родной дом подвергся осквернению.
Король Трандуил тоже отважно сражался с отрядами из Дол Гулдур, отбив уже три атаки на свои границы. И лишь Имладрис пока не подвергался нападениям, хранимый магией Элронда, но его войска оказывали поддержку и Лориэну, и Мирквуду. Война шагала по всему Средиземью!
Девушки скромно молчали во время длительного совета, слушая реплики мужчин. Аэлин все ещё искренне не понимала: что она здесь делает? Погруженная в свои мысли, она всё же старалась не терять нить разговора и ждала, что Митрандир объяснит, зачем он послал за нею.
В Лориэне она никогда не принимала участие в таких собраниях. Что до Эовин, тут всё было ясно: в отсутствие конунга и её брата Эомера, ставшего теперь наследником престола, ей предстоит управлять страной, а потому она имеет право находиться на совете.
Аэлин стояла у стены, чуть позади всех, и совсем не замечала осторожных взглядов, которые бросал на неё Леголас. На самом деле, она старательно избегала глядеть на него, памятуя об их случайной встрече ночью: ей было стыдно за свой полуобнаженный внешний вид.
Принцу Эрин Гален приходилось заставлять себя вслушиваться в слова Митрандира и конунга, ибо присутствие Аэлин мешало ему сосредоточиться: девушка выглядела такой хрупкой и беззащитной в своём траурном платье!
Он никак не мог отвести глаз от её лица: большие глаза, потемневшие от безутешного горя и красные от часто проливаемых слёз, блестели, словно драгоценные камни, а алые губы были сдержанно поджаты.
Леголасу вдруг страстно захотелось прижать её к себе прямо сейчас, на глазах у всех. И пусть думают, что хотят!
Но ревность, как ядовитая змея, не преминула быстро охладить внезапный порыв принца, она словно нашёптывала ему: «Она тебя не любит, она любила лишь Халдира, она принадлежала только ему, она лгала тебе, играла с тобою…»
И вновь любовь принца проиграла его ревности и чувству оскорбленного достоинства… Леголас отвернулся от Аэлин, гневно сверкнув синими глазами.
К тому моменту, когда совет закончился, и Аэлин робко подошла к нему, протягивая плащ и бормоча слова благодарности, принц уже полностью овладел собою, и лишь сдержанно склонил голову в ответ.
Она была поражена этой ледяной холодностью и растерянно посмотрела вслед удаляющемуся наследнику Трандуила. Обида и разочарование больно полоснули её по сердцу: она не понимала, чем вызвала такое пренебрежительное отношение к себе?
Участники совета уже стали расходиться, и тут волшебник обратился к Аэлин.
– Дитя, постой! Поговори немного со стариком, – и Гэндальф впервые за это утро расплылся в улыбке. Он радовался уже тому, что девушка хотя бы встала с постели и не заливается слезами каждую минуту.
– Как ты себя чувствуешь, моя девочка? – спросил маг, заметив её растерянный взгляд.
– Мне лучше, Гэндальф, не волнуйся! – слабо улыбнулась эллет. – Но мне не пристало находиться здесь, скажи мне, для чего ты меня призвал?
– Идём на свежий воздух, дитя. Там и поговорим спокойно, – Гэндальф взял её за руку и повёл за собою.
В Эдорасе выдался погожий весенний день, небо было ясным и безоблачным. Выйдя на крыльцо, Аэлин зажмурила глаза – она уже успела отвыкнуть от солнца.
Весна уже вовсю вступала в свои права: солнце пригревало всё сильнее, а на земле появилась нежная зеленая травка и первые цветы. Запах этих зеленых ростков, совсем ещё слабых и тонких, наполнял воздух запахом мёда, пьянил его, и Аэлин впервые за много дней с удовольствием вдохнула полной грудью.
Голова у неё даже немного закружилась от этого аромата пробуждающейся природы, ибо весна была любимым временем года всех эльфов. Она в упоении закрыла глаза, подставляя лицо солнечным лучам, не замечая довольного взгляда Митрандира, брошенного на неё.
– Что ж, я рад, что ты поправилась, дитя. Ты очень испугала нас всех своей лихорадкой, знаешь ли… – сказал Гэндальф.
– Гэндальф! – торопливо перебила его девушка. – Я видела его ночью! Я видела Саурона! Он снова мне явился.
Аэлин подробно описала магу свое странное видение, не утаив ничего, даже того, что Аннатар её поцеловал. Митрандир внимательно слушал её, не перебивая, он лишь задумчиво курил свою длинную трубку, выпуская колечки дыма. Закончив свой рассказ, девушка ждала его решения.
– Тебе нужно как можно быстрее покинуть Рохан, девочка! Здесь ты в опасности, а потому я отправлю тебя домой, – вдруг решительно заявил волшебник.
– Домой? – удивлённо переспросила Аэлин. – В Лориэн? Но почему?
– Нет, Аэлин. Лориэн сейчас в осаде и там небезопасно. Я думаю отправить тебя к отцу, в Имладрис. Я немедленно отправлю весть Элронду и он пришлёт за тобою братьев.
– А если я хочу остаться здесь, с тобой и Братством? – тихо спросила девушка.
– Дитя, нам всем предстоит великая битва, равной которой по жестокости не было с древних времен. Мужчинам сейчас нужно думать лишь об этом и не отвлекаться на страхи о твоей безопасности.
– Но почему я не могу дождаться вас здесь, вместе с Эовин? – наивно округлив глаза спросила принцесса. – Я верю в то, что Фродо непременно уничтожит кольцо!
– Не пытайся меня одурачить, юная эллет! – притворно нахмурился маг. – Я читаю твою душу, словно книгу! Во-первых, Рохан слишком близко к Гондору, и его границы вновь могут быть атакованы. Во-вторых, я ни секунды не сомневаюсь, что ты, сломя голову, бросишься вслед за своими друзьями… и Леголасом. А толку от твоего присутствия в Минас Тирит не будет никакого, скорее наоборот.
– Как я могу навредить вам? Я просто буду ждать в крепости, Гэндальф! Ты же знаешь, я вовсе не воин, несмотря на Эфель Дуат… – и она опустила глаза, пытаясь скрыть свои истинные мысли.
Митрандир устало вздохнул, снисходительно взглянув на неё сверху вниз, и покачал головой, удивляясь её наивной попытке обмануть волшебника.
– Твои мысли переполненные жаждой мести Саурону, не стали для меня тайной, Аэлин, – проворчал маг. – Забудь об этом! Ты поняла сегодня, как слаба по сравнению с ним. А теперь ему известно, что ты в Эдорасе.
– А какое ему дело, где я нахожусь?
– А такое, что ты можешь стать для Саурона идеальным заложником! Раньше ты находилась в Лориэне, где тебя защищала магия Владычицы, но здесь ты беззащитна. Своим поступком Пиппин вновь привлёк внимание Врага к Рохану, где он тут же легко обнаружил тебя. И теперь мне необходимо не только этого недотепу увезти отсюда, но ещё и спрятать тебя от Ока Саурона.
Принцесса не нашлась, что ответить мудрому волшебнику и лишь молчала, склонив голову и опустив глаза: мысль, что она может стать заложником Врага, ей в голову действительно не приходила… Аэлин вдруг стало очень одиноко и страшно.
