Текст книги "И феникс Ордена (СИ)"

Автор книги: MaggyLu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

Эшли, потоптавшись на крыльце, предложил отбежать подальше:

– Здесь словно воздух бензопилой резали. Обрывки защитных заклинаний просто висят клочками. При нашем сегодняшнем везении может вынести не в Лондон, а к Северному морю.

Все переплели руки, Ремус, нахмурившись, сосредоточился. Мир вокруг затрясся и исчез в отвратительнейшем аппарационном вихре.

*

Северус брезгливо отвернулся, Эшли и Гарри прятали глаза, стараясь не смотреть на Касси. Девушку выворачивало наизнанку у разрисованной бетонной стены. Согнувшись, она извергала из себя потоки рвоты, отмахиваясь от Люпина, который пытался придержать ее волосы и шептал на ухо извинения.

– Я не привыкла к частым и длинным аппарациям. А эта была одной из самых паршивых, – извиняющимся тоном проговорила позеленевшая Касси, вытирая губы. – Нет совершеннолетия – нет разрешения.

– Разве не всем на последнем курсе семнадцать? – удивился Эшли, дернул палочкой и убрал неприятную лужицу у стены.

– Не всем так везёт, как мне, – вздохнула девушка.

Гарри, до сих пор не выпускавший руку Северуса, кинулся в телефонную будку и набрал номер.

– Где все? – удивился Эшли, не торопясь превращаться в птицу.

– Дежавю, – пробормотал Гарри.

– Что? – Северус, как всегда, был настороже, несмотря на то, что кривился от боли при каждом движении.

Вопрос остался без ответа. Слово само всплыло в голове. Флёр произнесла его, с трудом вынырнув из пруда за домом Уизли, куда они отправились жарким летним днем. Она тряслась и всё шептала: «дежавю, дежавю», а ее лицо становилось сморщенным и жалким. Потом Гермиона объяснила, что это значит. Но только сейчас Гарри понял… Он напрягся и вытащил палочку, словно Волдеморт и куча Пожирателей уже ждали их в Зале Пророчеств. Ремус легким движением подтолкнул его к лифту.

Сириус стоял у края Арки точно так же, как через девятнадцать лет. Или всего полгода назад? Черт, он никогда не привыкнет к этому странному течению времени. Комната Смерти была такой же темной, холодной и похожей на огромную каменную яму, а завеса шевелилась и шептала сотней голосов.

– Бродяга, – заорал Люпин с порога, – пошел прочь оттуда!

Гарри глянул на Северуса и понял: тот слышит. Тихий разноголосый гул завораживал, заставлял цепенеть и шаг за шагом подаваться ближе к смертоносному проему

– Я в порядке, – шептал Северус одними губами, медленно спускаясь по каменным ступеням. – Шарф не потерял. Я хотел сказать… ты… мама… и я тебя…

Гарри задохнулся от отчаяния – еще шаг, и Северус окажется у самого занавеса, повинуясь потустороннему зову. Рука дернулась сама, и сжатый кулак врезался в рану на бедре, заставляя Северуса взвыть и упасть на колени.

– Спасибо,– просипел он и поднял искаженное болью лицо. На прокушенной губе показалась капелька крови. – Мордредова поебень. Засасывает внутрь, поглощает сознание.

Люпин и Эванс хватали Сириуса за полы расстегнутой куртки в напрасных попытках оттащить от опасной платформы. Тот сопротивлялся с неожиданной силой.

– Отвалите! Кто вы такие, чтобы решать за меня?

– Друзья?

Сириус высвободил руку, вскинул палочку, и оба друга отлетели, отброшенные Ступефаем.

– Клянусь, – прокричал он и повел палочкой, ощерившись, словно гигантский пёс, готовый к атаке, – клянусь, я обездвижу каждого, кто попытается мне помешать! Я понимаю, что делаю, и мой выбор доб-ро-во-лен!

Снейп не торопился подниматься, глядя на разбушевавшегося Сириуса снизу вверх.

– Он позвал меня, – Сириус растерял весь запал под его спокойным взглядом. – В самый последний момент, понимаешь. Перед тем, как шагнуть, он произнес мое имя.

Где-то на верхних ступеньках громко застонал Люпин.

– Я понимаю, – глухо сказал Северус, осторожно вставая.

– Ни хрена ты не понимаешь, ты никогда никого не любил.

– Откуда тебе знать?

– Да ниоткуда, – неожиданно улыбнулся Сириус. – Ты слизеринская сука, не способная на чувства.

– Сказал гриффиндорский выродок, думающий только членом.

– Я не пожалею, Снейп.

– Я не остановлю тебя, Блэк.

Гарри лихорадочно пытался сообразить, в какую сторону упадет Сириус, если запустить в него Петрификусом. Но едва он поднял палочку, как Северус порывисто обнял Сириуса, подставляя свою спину под заклинание.

– Удачи! – прошептал Снейп.

– И тебе тут! – Сириус обнажил в улыбке клыки, на один миг стал удивительно похож на Бродягу, и отступил назад, падая за драную ткань.

Сотни голосов невнятно и радостно зашептали, завеса всколыхнулась и вновь повисла рваной тряпкой.

– Зачем, Северус? Почему ты его не удержал?

Гарри кинулся к Снейпу и ухватил его за тонкий свитер, немилосердно сотрясая худое тело, а тот вовсе не сопротивлялся, но голос его звучал уверенно и спокойно.

– Он правда любит. Возможно, в другом мире у них есть шанс. Неужели ты еще не понял, что судьбе невозможно перечить? И по твоей милости на моей душе уже две смерти. Не то чтобы мне нравилось, но… поразмышляй над этим, ладно?

– Трое негритят в зверинце оказались,

Одного схватил медведь, и вдвоем остались, – вдруг мрачно сказал Эшли, подходя к ветхой Арке.

– Нас пятеро, – не менее угрюмо поправил Гарри.

– О, прости!

Одного ужалил шмель, и их осталось пять.

– Тупой маггловский стишок, – Северус зыркнул на него так, что Эванс предпочел скрыться за непрочным столбом Арки.

Гарри в отчаянии пнул каменный постамент. Ушей коснулся мерзкий нарастающий гул, и по стенам комнаты заплясали яркие пятна сигнальных чар.

Две пары устремились прочь, обгоняя друг друга. Эванс бодро махал крыльями, залетая далеко вперед. Северус дважды саданул Гарри под коленку, избавляясь от навязчиво подставленного плеча. Конечно, Северус Снейп не нуждался ни в помощи, ни в жалости.

*

– Выпить? – предложил Гарри, когда все повалились на стулья в тесной полутемной каморке, когда-то бывшей просторным домом Дамблдора. Никто не стал возражать, даже Северус. На столе сама собой возникла тяжелая квадратная бутылка и пять стаканов, наполненных льдом. Казалось, каждый боялся заговорить первым.

– За Сириуса! – наконец сказал Люпин, слегка подвывая. – Пусть там он получит то, чего ему не хватало здесь.

– Чувствую себя на поминках, – поморщился Северус.

– Разве не так и есть? – пробубнил Эшли, глядя в стакан. – Это была худшая из идей Сириуса. Самая нелепая глупость из всех, которые он мог совершить.

Кассандра всхлипнула и уткнулась в плечо Ремуса.

«Люпин и Эванс до ужаса скучные и правильные, – думал Гарри, наблюдая, как раздвигаются стены комнаты. – И каждый сам по себе. Без Джеймса и Сириуса братство Мародеров теряет смысл. Всё кончилось, не успев по-настоящему начаться. И опять всё из-за меня. И Орден Дракучей Ивы, чушь какая! Только Сириусу могло взбрести в голову подобное».

Он тонул в отчаянии, и для этого даже не требовалось хлебать отвратительное пойло. Все боялись поднять друг на друга глаза, словно каждый собственноручно столкнул Сириуса в проклятую Арку. Дом постепенно обретал утраченные размеры. То здесь, то там вспыхивали новые огоньки свечей, встрепенулся яркий полог кровати, жарко разгорелся камин, и что-то подозрительно зазвенело в лаборатории Северуса.

– Не глупее, чем вызов духов или какой-то там турнир, – пробурчал Люпин.

– Мерлинова срань! Ты же не успел подтвердить согласие? – взволнованно посмотрел Эшли на Северуса. Тот молча принюхивался к содержимому стакана.

– Черного козла тебе по самые яйца! – Эшли неожиданно резко вскочил, не обращая внимания на возмущение Люпина. Он кинулся к Снейпу, жутко тараща и без того выпуклые глаза. Северус ссутулил плечи, как испуганный подросток.

– Чьей палочкой ты пользовался, чтобы подтвердить участие? Отвечай, Снейп, немедленно! Гарри, чьей палочкой?

– Своей, – вполголоса буркнул Северус, не поднимая взгляд.

– Долбоёб! – тяжело выдохнул Эшли и сполз на пол.

Касси оторвала голову от плеча Ремуса:

– А есть разница?

Эшли, привалившись к ножке стола, привычно забубнил:

– Согласно Уложению о магических турнирах от тысяча сто семьдесят второго года, участие подтверждается путем касания палочкой пергамента с приглашением. До вас, олухов, проще дойдет, если я скажу, что это аналог Непреложного обета. Идиот! – Эшли вновь сорвался на крик. – Если уж самому не хватило ума в книжку заглянуть, мог бы поинтересоваться у знающих людей. На Блэка наезжал, а сам тоже головой не думаешь! Сражаться на турнире может любой. С тех давних пор, когда магов охотно брали на службу при любом дворе, а они бились во имя своего повелителя, ничего не изменилось. Неважно, чье имя значится на пергаменте, пусть и волшебная, но он всего лишь бумага. Важно, кто подтвердил магический контракт. Теперь ты обязан принять участие в турнире. В турнире чистокровных, Снейп! Куда тебя, полукровку, на дух не допустят. Думаешь, Совету священных семейств не наплевать, что случится с придурком, коснувшимся палочкой приглашения? И что ты теперь будешь делать?

– Что МЫ будем делать, – поправил Гарри.

– А вот тебе еще идея, Эванс, и вали ее обдумывать и изучать. Чем таким забавным могут заниматься Блэк и Темный Лорд по ту сторону Арки. Об этом в книжках не прочтешь. Опубликуешь теоретическую работу – стипендия министерства обеспечена.

Северус очень злился. Гарри чувствовал его нервную дрожь, но боялся даже коснуться руки, чтобы утешить или подбодрить. Казалось, весь воздух вокруг натянулся, как тонкая пленка.

– А еще лучше подумай, какое такое проклятье наложил на тебя Лорд. Только к колдомедикам не суйся. Кстати, хреновый амулет, Люпин, не очень-то и помог.

– Как знать, – хмыкнул Ремус. – Но мы все тут хороши.

– И те, кого нет с нами, тоже. Тупые ублюдки! – стакан перед Снейпом разлетелся на части, забрызгивая жидкостью всё вокруг.

– Пожалуй, мы пойдем, – заторопилась Касси. – Наверное, вам нужно остаться наедине.

– Мне отчет по маггловедению сдавать в понедельник, – поднялся Эшли.

Северус не трогался с места, сверля взглядом вонючую лужицу.

Гарри поплелся провожать гостей.

– Ты, если что, пришли патронуса. Не оставляй его одного. Видишь, бесится.

– Не оставлю!!! А у них с Блэком действительно что-то было?

Ремус молча пожал плечами и переступил порог. Гарри прикрыл дверь и со всей тщательностью наложил защитные заклинания. Барьер вышел слабеньким, но способным отпугнуть диких животных и случайных магглов. Когда он вернулся, Северус все еще сидел, уставившись на разбитый стакан. Гарри аккуратно убрал осколки, а недопитая бутылка исчезла сама собой.

– Я потерял Сириуса дважды, – неловко сказал он, только чтобы нарушить гнетущую тишину.

– Еще пару раз, и привыкнешь, – процедил Северус, не поднимая глаз.

– Мне кажется, что ты любил его не меньше, чем я там, в будущем.

Разговор был опасным, но пусть лучше Северус заорет на него, грохнет кулаком по столу. Пусть даже в клочья разнесет полдома, но только не молчит так тяжело и страшно.

– Любил? – Северус скривил губы в жалком подобии ироничной усмешки. – Еще два года назад я позволил бы отрезать себе левую руку, лишь бы Поттер и Блэк исчезли с лица земли. Потом привык и даже начал получать удовольствие от наших стычек. Но ни за какие сокровища в мире я бы не связался с этими козлами ради серьезного дела. Я слизеринец, в конце концов! И тут появился ты… Тебе сложно понять Блэка, мне – легко. Такой же нездешний, из другого мира, ничего не знающий обо мне, смотрящий другими глазами. И теперь я в полной жопе. Любовь – сплошное дерьмо, разве я этого не говорил?

– Но ты же с Сириусом… и это было… ох… я не понимаю. Разве можно ТАК без любви?

Северус дернулся, схватил Гарри за руку и, подтащив поближе, жестко взял его лицо в ладони.

– Посмотри на меня, – почти прошипел он. – Если понадобится – протри очки. Кто захочет меня по собственной воле, а не из жалости или по принуждению?

Гарри разглядывал узкое злое лицо, обрамленное свисающими прядями, брезгливо кривящиеся губы, загнутый кончик носа, легкий намек на вертикальную морщинку между бровей. Пальцы сжимали его щеки, до боли впиваясь в кожу.

– Кажется, я не сопротивлялся, когда ты целовал меня, – едва смог прошептать он.

Северус фыркнул, и одна прядка взлетела вверх, отделяясь от остальных:

– В шестнадцать я бы тоже не стал сопротивляться.

Гарри поднял руки и накрыл ладони Северуса своими.

– А я не стал целоваться с Сириусом. И ни с кем бы не стал, кроме тебя.

«А я ведь не вру!» – с удивлением подумал он.

Они долго смотрели в глаза друг другу, пока Гарри не почувствовал, что очки давят ему на переносицу.

– Я уже жалею об этом, – одними губами сказал Северус. – Будь ты проклят за то, что появился в хижине.

Неожиданно Гарри улыбнулся прямо в кривящееся лицо:

– Не старайся! Сильнее, чем проклял нас Волдеморт, все равно не выйдет.

У Северуса дернулся левый глаз. Гарри не стал ждать и, подавшись вперед, коснулся его губ.

– Ты понимаешь, что сейчас делаешь? – выдохнул Северус.

Руки Северуса не стали ждать ответа, прижимая теснее, зарываясь в волосы, поглаживая кожу, возвращая уже почти привычный жар и ощущение покоя.

– А должен? Я же глупый инкуб.

– Ты умный инкуб.

– В таком случае считай, что понимаю. Мы вместе, а когда вместе – всё легче.

И Гарри сделал то, что именно сейчас казалось ему жизненно необходимым: сдернул с Северуса балахонистый свитер вместе с футболкой и осторожно прикоснулся губами к выпирающей ключице.

Тот лишь глубоко вздохнул, устраивая поудобней обожженное бедро.

*

За последующие две недели Гарри узнал много нового.

Если осторожно пробежаться губами по нежной бледной коже левого предплечья, то пальцы Северуса задрожат и чашка разобьется вдребезги о дощатый пол. Взаимодействие возбужденного члена и настойчивого рта может послужить причиной взрыва в лаборатории и пополнения словарного запаса витиеватым маггловским ругательством. Непробиваемая стена, возведенная между комнатой и лабораторией – это очень обидно.

Можно заставить себя не закрывать глаза, когда кончаешь; достаточно чтобы Северус просто попросил. Одиночество – невыносимо. Его не заполняют ни книги, ни прогулки по безлюдным лесным окрестностям. Неужели Северус не скучает, отгородившись стеной? Можно спать, сплетаясь в причудливый узел руками и ногами, а утром делать вид, что ничего не было. У Северуса получалось на «превосходно».

Щупальца растопырника, настоянные на яде глизня, чудовищно воняют: ни горячий душ, ни лавандовое мыло не истребляют приторный запах гниения, въевшийся в длинные волосы. Кое-какие мысли не следует озвучивать. Некоторые чувства не имеют точного определения. Несдержанность не приводит ни к чему хорошему: если, забывшись, простонать “возьми меня” или даже “трахни”, то Северус быстро отстранится, закусит губу и отрицательно покачает головой. И плечи его будут подрагивать, словно в комнату влетел ледяной ветер. Но если случайно прошептать, что вместе никакой турнир, никакой Волдеморт и никакие путешествия во времени не страшны, глаза Северуса вспыхнут неожиданной россыпью горячих искр. А если повторить – можно получить или легкий тычок в бок, или умопомрачительный поцелуй.

Дымолетный порох не отличается от растолченной сожженной ножки стула. Даже под странным аппаратом с лупой, напоминающим микроскоп. Вечера с Эвансом могут быть не так уж скучны, если вовремя задать нужный вопрос и делать вид, что слушаешь ответ. Тетка Петуния любит клубничный пирог с патокой и группу «Би Джиз».

Джеймса не нашли. Приказ об исключении его и Сириуса за прогулы был зачитан в Большом зале во время ужина. Правила магических турниров не менялись последние восемь веков. Можно прожить три дня, ни разу не вспомнив Рона и Гермиону. Второго февраля кельты празднуют Имболк.

– Ура! – Северус вылетел из лаборатории как смерч, держа на раскрытой ладони снулого птенца с фиолетовым оперением. Птица задрожала, позеленела и превратилась в жабу. Шахматная доска между Гарри и Эшли испарилась сама собой.

– Ровно сто часов! – гордо сказал Северус, и Эванс устремил на него восторженный взгляд:

– На твоем месте я бы опубликовал результаты экспериментов.

– Сомневаюсь, что они актуальны в мировом масштабе. Пролонгированное оборотное – первая проблема, которая может заинтересовать зельевара. Наверняка в мире уже сотни рецептов.

– В тебе, Северус, с детства удивительно сочетались черты полного придурка и исключительного гения.

Северус только ехидно скривил губы.

– Но теперь я не сомневаюсь, что мы сможем принять участие в турнире. Ты, обернувшись Блэком, а я под видом твоего фамилиара.

– О, нет, не так… – Северус беспечно махнул рукой, призывая чашку: – Ты же сам говорил, что каждый маг имеет право привести с собой ученика.

Эванс приосанился, гордо вскинув подбородок:

– Это древнее правило, вряд ли им воспользуется кто-то из чистокровных. Разве что профессор Слагхорн. Он будет поражен, если ты объявишь меня учеником. Пойдут ненужные слухи. Но пусть… Как можно отказаться от возможности посетить турнир?

– Знаешь, каков был основной недостаток Блэка?

Раньше, чем Эванс успел открыть рот, а отвлеченный ласковым прикосновением Гарри среагировать, Северус выхватил у него из-за пояса палочку с крученой рукояткой.

– Блэк никогда не умел правильно выбирать, – быстро сказал Северус и с размаху ударил палочкой о край стола. Послышался звонкий щелчок, Эшли и Гарри растерянно уставились на пористый белый излом под слоем серебристой краски.

– Два фунта семьдесят девять пенсов, – сказал Северус, – в маггловском магазине детских игрушек. Неужели ты думал, что в первый же день нашего знакомства я сунусь в Лютный ради твоих прекрасных глаз?

– Патронус… – едва прошептал Гарри, глядя на пластиковое нутро своей новой палочки. – Я вызывал ею патронуса. И Люмос в Азкабане.

– Это лишь подтверждает то, что кем бы ты ни был, ты – удивительно сильный маг, – справился с шоком Эшли.

– Только немножко глупый, – фыркнул Северус и безапелляционно добавил: – Правила турнира позволяют: я пойду под обороткой, ты будешь моим учеником. Может, ты все еще хочешь поцеловаться с Сириусом Блэком?

И его лицо озарила странная полуироничная полумечтательная усмешка.

====== Глава 17. Сколько весят волшебные палочки ======

– Я несказанно счастлив… редко кому выпадает шанс… проводить жеребьевку магического турнира, – министр Минчум заикался и бледнел, взирая на две широкие чаши. На краю каждой из них восседали по семь миниатюрных фей в золотых и серебряных юбочках и изо всех сил делали радостные лица.

– Суровость Уложения о турнирах, – продолжил министр, вытягивая над чашами руку с палочкой, – компенсируется благородной целью, которую мы все преследуем.

Одобрительный гул и жидкие аплодисменты присутствующих вознаградили его усилия. Министр с видимым облегчением отер пот со лба, натужно улыбнулся и возобновил речь:

– Эти милые создания помогут нам объявить претендентов. Согласно условиям турнира, участники будут знать первого соперника заранее. Победители каждой пары встретятся друг с другом. Мистер Бёрк, прошу вас…

Скрипнули полозья самодвижущегося кресла, высохший скелет выпростал из меховых рукавов ладони и сомкнул их с глухим хлопком. Феи взмыли в воздух, исполнив короткий замысловатый танец. Министр Минчум быстро коснулся края серебряной чаши. Из нее вылетел комок пергамента, со свистом наворачивая круги по залу. Фея в серебряной юбочке поймала беглеца и с трудом развернула.

– Филберт Эйвери! – возвестила она громким визгливым голосом.

Широкоплечий юноша с прилизанными до безупречной гладкости рыжими волосами поднялся, раскланиваясь на все четыре стороны.

– Старик Эйвери вновь загребает жар чужими руками, – громко прокомментировала Вальбурга. – Он все еще крепок и силен, не было нужды рисковать наследником.

– Юность не удержать в узде, – притворно вздохнула Беллатрикс, оправляя складки юбки.

– Эйвери никогда не умели надежно запрягать.

– О, да, стреноживать намертво – фамильный метод укрощения Блэков, – Белла вовремя прикрыла скривившееся лицо кружевным платком.

Серебряная фея вспорхнула на плечо Филберта и удобно устроилась там, уложив ногу на ногу. Рука министра уже тянулась к золотой чаше.

– Маркас Макмиллан! – возвестила фея, зал зашелся в аплодисментах.

Тучный седой маг выпрямился, подставляя ладонь хрупкому золотому созданию. Младший Эйвери ухмыльнулся и отсалютовал своему противнику.

– Камария Шеклболт! – с трудом разобрала следующая серебряная фея и, пометавшись по залу, с недоуменным выражением крохотного личика вернулась к столу.

– Миссис Шеклболт, очевидно, не единственная, кого важные семейные дела удержали от присутствия в зале, – вздохнул министр. – Она, равно как и все отсутствующие, получит порт-ключ по окончании церемонии.

Золотистая фея с явным удовольствием выкрикнула имя:

– Улла Роули!

Статная блондинка с волосами, заплетенными в две бесконечных косы, гордо кивнула, приветствуя собравшихся.

– Артур Уизли!

По залу прокатился гул и легкий смешок.

– Добро пожаловать, мистер Уизли, – неожиданно громко прошамкал беззубый рот Бёрка. – Никогда не поздно вспомнить о чистокровности.

Уизли, такой растрепанный и неуклюжий, что показался всем присутствующим слишком юным, поднялся с дальней скамейки в углу.

– Это ради детей, дорогая, – шепотом увещевал он вцепившуюся в его мантию жену. Живот Молли с трудом помещался в узком ряду, колыхался и грозно вздымался. Фея с опаской присела на плечо Артура, стараясь спрятаться за рыжей прядью волос. Элиас Нотт, чье имя прозвучало следующим, саркастически хмыкнул, смерив соперника презрительным взглядом.

Лицо Вальбурги меняло цвет с пурпурного до мертвенно-зеленого и обратно, пока следующая фея возвращалась к столу, не найдя своего участника.

– Дурной и непочтительный мальчишка… – тонкие перья веера превращались в пух под жесткими нервными пальцами.

– Братишка Сириус не менее чистокровен, чем любой из Блэков, – широко улыбаясь, заметила Белла. – Или я ошибаюсь?

–Только имя леди Лестрейндж спасает тебя от порки за дерзость, – прошипела Вальбурга. – Никчемный супруг не в силах обуздать твое своенравие.

–О, да… Именно вы постарались выбрать того, брак с кем доставит мне наименьшее удовольствие. Бедняга Регулус, боюсь, его ожидает та же участь.

– Если бы твой отец беспокоился о семье хотя бы вполовину моего, он не позволил бы жене малодушно остановиться на трех бесполезных девчонках. Блэки не станут ошибаться дважды. Одного наследника мы потеряли, и этого вполне достаточно.

– Кто такой этот Селвин? Надеюсь, он превратит моего незадачливого братца в кучку собачьего дерьма. К вашему удовольствию, милая тетушка.

В зале раскланивался будущий соперник Сириуса Блэка. Перед его носом трепетала крыльями золотая фея.

Спокойный, неторопливый Яксли уже возвышался над толпой, с каменным лицом ожидая жребия.

– От семьи Лестрейндж – Беллатрикс Лестрейндж, урожденная Блэк, – возвестила фея.

Яксли коротко кивнул.

– Потанцуем, красавчик? – Белла сделала игривый книксен, затрепетав длинными ресницами по всем правилам бального флирта. – Ходят слухи, что ты не силен в играх с дамами.

Квадратный подбородок Яксли едва заметно дрогнул. Вальбурга с треском потянула пышную юбку племянницы, усаживая ее на скамью. Феечка покружилась над улыбающейся волшебницей и пристроилась на камею в центре корсета.

Из последних рядов перед серебряной феей поднялся длинный, худой, закутанный в простую серую мантию Иеремия Трэверс, беспокойно оглядывая зал.

– Люциус Малфой, – восхищенно пропела золотая фея.

Малфой запечатлел поцелуй на руке юной жены и поспешно встал, разгладив несуществующие складки мантии. Крылатая малышка уселась на набалдашник трости и устремила на своего избранника полный обожания взгляд сапфировых глазок.

Эван Розье, улыбаясь, двумя пальцами переместил серебряную фею с изогнутой фибулы на плечо. Следующая фея смущенно закашлялась, нервно дернула крыльями и, подлетев к самому уху министра, что-то быстро зашептала. Минчум побледнел, в который раз вынул из кармана платок и нагнулся к креслу. Фея взволнованно порхала вокруг мехового капюшона. Зал зароптал, недовольный паузой, Розье переминался с ноги на ногу под пристальными взглядами. Министр прочистил горло.

– Уважаемое магическое сообщество, – начал он, – к сожалению, история не подсказывает нам прецедента. Но если согласие подтверждено, и чаша приняла жребий, отвергнуть его мы не в силах, каким бы странным он ни казался. Итак… – Минчум обернулся к золотой фее.

– Сириус Блэк! Второй раз! – пискнула фея и присоединилась к своим одиноким подружкам. Брови Эвана Розье взлетели вверх.

– Чего и следовало ожидать от непокорного наглеца, – шипение Вальбурги походило на свист ядовитой кобры, силящейся расправить капюшон под рогатиной умелого змеелова. – Никакого уважения к древним традициям.

Зал гудел, посмеивался и перешептывался, обсуждая немыслимую выходку одного из Блэков.

– Не чистокровное общество, а сборище торговцев рыбой. Неудивительно, что и потомки их столь же безнравственны, – громко заметил старший Эйвери.

На краю чаши понуро сидела последняя фея, играя кончиком туфли с серебристой волной.

– Там моё имя! – выкрикнул приземистый мужчина с плоским бесцветным лицом. – Я чистокровен и имею право участвовать наравне с остальными. Не моя вина, что какой-то мальчишка решил увеличить свои шансы на победу и оставил меня без соперника!

– Заткнись и прими свою судьбу достойно, Амикус, – процедила сидящая рядом женщина, маленькие бегающие глазки и блеклые пряди серых волос придавали ей поразительное сходство с гигантской крысой. – Раз магия рассудила так, мы будем сражаться против нее, а не против неведомого противника!

Дико оскалившись, крысообразная волшебница метнула длинную цепь заклинаний в опустевшую золотую чашу. Металл надрывно загудел, распадаясь на куски, выплескивая золотой туман под ноги министра магии. Впавшие глаза Бёрка равнодушно и безучастно наблюдали, как полупрозрачная дымка собирается в огромный шар, густея и опасно мерцая. Шепотки и смех в зале разом стихли. Не менее десятка магов направили палочки на шар в ожидании команды к единому действию, когда женский голос взвизгнул:

– Погодите! Оно уменьшается!

На глазах у изумленных волшебников обломки золотой чаши взмыли в воздух, соединяясь и обретая целостность. Яркий шар послушно улегся на дно, и оттуда, испуганно озираясь, выбралась малюсенькая фея. Вслед ей, хлопая краями, словно крыльями, вылетел клочок пергамента и завис перед носом министра.

– Да благословит Мерлин юную и бесстрашную леди, чья благородная рука подтвердила согласие на участие ровно через минуту после наступившего совершеннолетия! – с облегчением выдохнул Минчум, обращаясь к залу.

Амикус Кэрроу злорадно рассмеялся, обнимая сестру.

– Кассандра Джейн Фоули, – прокричала изо всех сил золотая малютка, неловко взмахнула крыльями и примостилась на краю стола.

*

Северус глядел на хрупкое серебряное существо так, словно прикидывал, какой именно нож подойдет для ее разделки на ингредиенты.

– Она смешная, – поспешил вмешаться Гарри, с поклоном принимая из пальцев создания пожухлый дубовый лист.

– Портал для участников. Мистер Селвин Селвин приветствует соперника, – пискнула фея и растворилась в воздухе.

– Знаешь что-нибудь о нем?

– Ни хрена. Первый раз слышу, – уверил Гарри.

Северус вздохнул и направился к камину, где возвышалось сооруженное из тряпок, веток и пухового одеяла чучело. Гарри все прикидывал, какое имя ему лучше дать: Крэбб или Гойл, болван поразительно напоминал их обоих.

– Если уж сражаться, то достойно. Я должен это сделать, – упрямо повторял Северус, досадливо цокая языком всякий раз, когда импровизированный противник не заваливался на бок и не отлетал к стене.

– Мы, – осторожно поправлял Гарри, и сердце отчего-то на секунду замирало, когда он получал короткий кивок в ответ.

Северус «приручил» палочку Блэка, ловко вытащенную у того из-за пояса во время прощального объятия. Гарри досталась палочка Северуса – тяжелая, со смещенным к рукоятке центром, из черного полированного дерева. Такая же своенравная, как и её хозяин.

– Не нравится – колдуй без нее, – огрызался Северус в ответ на жалобы.

Они до автоматизма оттачивали друг на друге десяток нейтрализующих заклятий, гадая, придется ли им выступить вдвоем против неизвестного Селвина, или силы распределятся честно, и он тоже приведет с собой ученика.

– Чего только не придумаешь при непосредственном участии Поттера и Блэка, – довольно улыбнулся Северус, когда Гарри, связанный по рукам и ногам, оказался прикован железным кольцом к полу.

– Ты ни разу не использовал настоящих боевых заклинаний, только нейтрализующие и защиту, – заметил Гарри. – От этих чистокровных будущих Пожирателей не дождешься честной драки, а для победы нужно, чтобы противник не смог продолжить бой. Простым Петрификусом тут не отделаешься. Уверен, тебе известны темные заклинания, нужно только не бояться их использовать. Даже я слышал про одно такое. Сектумсемпра. Давай попробуем.

Северус замер, нависнув над ним, и лицо его вдруг сделалось ужасно бледным и испуганным.

– Я что, практикую ее на собственных учениках? В жизни не поверю, что любое руководство школы спустит это с рук.

Гарри замотал головой, силясь поправить сползшие очки.

– Да как ты вообще мог о нем слышать? – Северус бесцеремонно тряс его за плечи, освободив от пут. – Темное, опасное заклинание, заставляющее противника истекать кровью от внезапной глубокой раны. Исключительно редкое. Уникальное.

Гарри решил не отвечать, а просто взмахнул рукой и выкрикнул формулу. К его удивлению, Крэббогойл распался на две неравные части, подняв вихрь пуха и драных ниток.

«Что же тогда должно произойти с живым человеком?» – ужаснулся про себя Гарри, но изо всех сил старался удерживать бесстрастное выражение лица. Неожиданно бурная реакция Северуса настораживала и пробуждала жгучее любопытство. Следовало действовать осторожно, взвешивая каждое слово и, возможно, удастся узнать то, до чего не смогла докопаться Гермиона. Северусу известны как минимум два изобретения Принца. Значит ли это, что он знаком с ним самим?

– Прочел в учебнике, – равнодушно ответил Гарри. – Страница триста семьдесят два. Какой-то парень по прозвищу Принц-полукровка написал его на полях.

– Не может такого быть!!! – пронзительно выкрикнул Северус, кинулся к старому саквояжу, извлек на свет «Расширенный курс зельеварения» и сунул Гарри под нос раскрытую обложку:

– Вот, смотри! Является собственностью Принца-полукровки!

– Чего тут рассматривать, я его сто раз видел, это же мой учебник, – пожал плечами Гарри.

– Мой! – заорал Северус, отвратительно кривя тонкие губы и намертво сжимая в побелевших пальцах истрепанную обложку. – Мой!

Вздох дался ему с большим трудом, следующий легче, а затем он почти спокойно сказал не менее шокированному Гарри: