Текст книги "... не войной...(СИ)"
Автор книги: MaggyLu
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц)
– Послушайте, ребята, – Гарри примирительно поднял руки. – Случилось кое-что действительно серьезное. Очень важное. Но я пока не знаю, как вам сказать. Здесь и сейчас небезопасно. Давайте в выходные попытаемся найти подходящее место, уйдем в лес или в Визжащую хижину. Я обещаю, что все расскажу. Если только… ну… переживу отработку у Амбридж. А если нет, тогда это не будет иметь значения.
– В таком случае в наших интересах, чтобы ты дожил до субботы, – хмыкнула Гермиона. – Я буду делать за тебя Историю, Астрономию и Чары, а Рон Прорицания и Уход. Но Зелья и Трансфигурацию…
– Я сам Зелья, – выдавил Гарри. – Спасибо. Потом постараюсь догнать.
Гермиона хмурилась, и Гарри видел, как она косится на Рона, стараясь предугадать его реакцию.
– Ладно, дружище, – сказал тот. – Но завтра полетаем, надо тренироваться.
========== 7. «Я не должен спорить с учителем» ==========
12 сентября
Утро вторника, казалось, и не наступило вовсе. Небо было затянуто такими свинцовыми тучами, что в Большом зале свечи зажглись еще перед завтраком. Ухмыляющаяся Амбридж аккуратно очищала апельсин. Ни Хагрида, ни Дамблдора за столом не было, и уже привычно отсутствовал Снейп.
– Я думаю, профессор все-таки болен, – вздохнула Гермиона в ответ на уверения Рона, что без взгляда Снейпа даже жидкая овсянка кажется в сто раз вкуснее. – Болен или проклят. Возможно, это действие сильного сглаза. Он с каждым уроком выглядит все страшнее и страшнее.
– Он всегда такой, – прыснул Рон, – сколько я его помню. Только вчера говорил гораздо меньше.
Гермиона посмотрела на него осуждающе:
– Следует быть объективным в суждениях, Рон. От того, что ты его недолюбливаешь, он не стал хуже.
– Но и нос у него не уменьшился.
– А между тем, есть люди, которым Снейп нравится. И кое-кто в него даже был влюблен.
– Эй, хорошо, что я не успел откусить пирог! Гарри, Гарри, ты слышал, Гермиона сказала, что ей нравится Снейп!
Рон толкнул Гарри в бок и этим вывел из глубокой задумчивости.
– Я не сказала, что он нравится мне! – почти взвизгнула Гермиона. – Но послушал бы ты Ромильду Вейн… Мы ей не верили, но она притащила письмо старшей сестры прямо к нам в спальню. Когда та училась, всегда находились одна-две девушки, которые вздыхали по Снейпу. Не удивлюсь, если и сейчас. Женщин, знаешь ли, привлекает загадочность и отчужденность.
– Ага, а еще грязная голова и разлитие желчи.
– И, между прочим, Снейп встречался с девушкой в школе, дружил чуть ли не с первого курса. Представь себе, с гриффиндоркой. Там даже была какая-то неприличная история, после которой они разругались. То ли их застукали среди бела дня, то ли она его с кем-то. Мама Кэти Белл сама присутствовала при этом. Рассказала – без подробностей, конечно – когда Кэти пожаловалась ей на Снейпа. Но гриффиндорка никогда не стала бы встречаться со слизеринцем, если бы не нашла в нем чего-то особенного. Так что главное, что внутри, Рон Уизли.
– Я ничего не понимаю в женщинах, – притворно вздохнул тот.
– Даже после того, как тебя просветила Лаванда Браун? – холодно поинтересовалась Гермиона.
– С тех пор он стал понимать еще меньше, – усмехнулся Гарри, и они с Гермионой дружно подтолкнули локтями пунцового Рона. – Но я согласен с тобой, со Снейпом что-то не так.
– Опаздываем! – Гермиона вскочила, чуть не перевернув чашку, и потащила друзей за собой в класс Трансфигурации.
Амбридж, похоже, была настроена на то, чтобы ни на секунду не дать забыть Гарри о своем существовании. После гадкой инспекции на уроке МакГонагалл Уход за магическими животными и придирки к отсутствующему Хагриду казались еще отвратительней.
– Когда она другим-то ЗоТИ преподает? – бурчал Рон, глядя, как розовый бант мелькает у порога класса Чар. – Третий урок подряд с нами.
– А зачем ей вообще там появляться? – фыркнула Гермиона. – Переписывать учебник можно и без ее личного присутствия.
Розовый бант поплыл дальше по коридору, и Гарри обрадовался, что хоть один урок пройдет без инспекции. Такой концентрации Амбридж в первый же день новой отработки он мог просто не выдержать.
К пяти вечера за окнами стало совсем темно и мрачно, что как нельзя лучше соответствовало настроению и предчувствиям Гарри. Он был готов ко всему и, стоя у порога кабинета, решил во что бы то ни стало не реагировать на провокации жабы. Это сработало в прошлый раз, должно было получиться и сейчас. К тому же удаление воспоминания из его головы действительно помогло. Как только Гарри возвращался мыслями к событиям того дня, в голове начинал витать легкий туман, лица и цвета тускнели, словно на выцветшей фотографии, и все эмоции притуплялись.
Амбридж, не спуская с лица фальшивой улыбочки, пригласила его войти и сесть.
– Что ж, мистер Поттер, я была лучшего мнения о вас. Но нужно делать скидку на ваше трудное детство. Мы уделяем непростительно мало внимания внешкольным проблемам учеников, – вздохнула она. – Несчастный сирота, выросший в чужой семье, как это печально. Должно быть, они прилагали массу усилий, чтобы донести до вас основы приличного поведения.
– Я ценю их заботу не меньше, чем вашу, – огрызнулся Гарри, но тут же прикусил язык.
– Рада это слышать. Поэтому, мистер Поттер, сегодня вы начнете постигать следующее правило благовоспитанного ученика.
Перед Гарри вновь появился пергамент, перо и на этот раз чернильница.
– «Я не должен спорить с учителем». Прошу вас, мистер Поттер, приступайте.
Амбридж уселась за стол, зажгла несколько свечей в низком подсвечнике и погрузилась в чтение тонкой брошюры, время от времени громко отхлебывая чай. Гарри с опаской обмакнул перо в синие чернила и вывел на бумаге «Я…»
Ничего не произошло.
«…не должен…»
Снова ничего.
«…спорить…»
Даже шрам ныл не больше, чем вчера.
«…с учителем».
Спустя три фразы он убедился, что пишет обычным пером при помощи чернил на самом стандартном пергаменте. Дюймов через семь он заволновался. Не могла же Амбридж после всего, что произошло за эти дни, назначить ему пустяковую отработку, словно первокурснику, опоздавшему в класс? Чем дольше он выводил кривоватые строки, тем сильнее в его висках стучали невидимые молоточки. Нет, нет, нет! Не может быть! Это так странно, нелепо, невозможно, чтобы Амбридж никак его не наказала! Руки сами по себе начали дрожать, строчки поползли вверх, налезая одна на другую, сливаясь в одно сплошное янедолженнедолженсучителемнедолжен. Гарри чувствовал, что не может справиться с нарастающей истерикой. Он пытался выровнять дыхание, сконцентрироваться на кончике пера, несколько раз ущипнул себя за бедро. Напрасно. Волна паники захлестывала с головой, он уже и вспомнить не мог, отчего так занервничал – просто был не в силах бороться с обрушившейся лавиной. Это было похоже на атаку дементоров во время квиддичного матча – безотчетный, бесконтрольный страх, липкие холодные щупальца, волокущие в пучину, на самое дно; им все сложней сопротивляться, но если собрать остатки сил, можно вскочить, вскинуть палочку и…
– Мистер Поттер, что с вами?!
Лицо Амбридж показалось бы ему взволнованным, если бы он хоть каплю верил ей.
– Ничего… – с трудом процедил он сквозь зубы.
– Уберите палочку. Вы хотели напасть на преподавателя?
Гарри выпустил палочку из трясущихся пальцев, словно она могла ужалить. Пот заливал глаза, но было сложно даже поднять руку, чтобы протереть очки.
– Очевидно, вам нездоровится. Я вызову мадам Помфри.
– Не надо, мне уже лучше.
– Забота о самочувствии учеников – одна из главных обязанностей любого преподавателя, – ласково сообщила ему Амбридж и нагнулась над камином.
– Бедный, бедный ребенок, – вздыхала она, ломая пальцы, пока медсестра проверяла его зрачки, протирала липкий лоб и водила палочкой вокруг головы.
– Возможно, переутомление, – вынесла вердикт Помфри.
– Бедный ребенок, – еще раз простонала Амбридж. – А ведь год только начался. И я слышала, что в прошлом у Гарри тоже имелись… кхе… определенные проблемы.
– Не чаще, чем у других учеников, – отрезала Помфри. – В любом случае сейчас ему не повредит хорошая порция животворящего эликсира и полный покой.
– Ну раз вы настаиваете, милая Поппи. Поттер, на сегодня всё, но завтра я жду вас к пяти.
Медсестра дернула Гарри за руку, и он поспешил вслед за ней покинуть класс. Всё это ему ужасно не нравилось, но Помфри продолжала твердить на разные лады:
– Ничего удивительного. С каждым может случиться. Тебе просто нужно больше отдыхать.
Она проследила, чтобы он выпил лекарство, и снабдила его небольшой дозой легкого снотворного. Когда Гарри добрался до гриффиндорской башни, то был почти спокоен и не понимал, почему так сильно разволновался в кабинете и так долго не мог с собой совладать. Странное поведение Амбридж вызывало подозрение, но, может быть, директор узнал о его прошлом наказании и как-то смог ее усмирить? Или за ней самой наблюдало министерство? Сил после отработки, которой он так боялся, хватило даже на то, чтобы написать очередную работу для Снейпа и самому сделать задание по Астрономии. Снотворное тоже подействовало благотворно: заснул он быстро, а во сне видел себя в кабинете зельеварения. Он с удивлением рассматривал пустой класс – стены, потолок и пол знакомого помещения были словно опутаны рождественской гирляндой. Яркие цветные нити вспыхивали, загорались и больно жглись, едва он протягивал к ним руки.
*
– Я согласен, – сказал Рон. – Снейп теряет форму. Мог бы придумать что-то хуже, чем отработка завтра с Невиллом и Малфоем у Филча…
– Если бы ты попридержал свой темперамент, то ничего бы не было.
– Темперамент? Эй, Гарри, она считает, что у меня есть темперамент!
Гермиона закатила глаза:
– Он есть у всех, но ты бы мог вести себя осмотрительней.
– То есть молчать, пока Малфой изображает, как стебель Дьявольских силков тра… выделывает разное с Невиллом?
– В самом деле, Гермиона, – вмешался Гарри, – это было очень неприлично. Мы должны были заступиться за него, и Малфой получил по заслугам.
– Но тебя-то Снейп не наказал, – заметил Рон. – Только сказал… как же он сказал… почти как она иногда.
Рон защелкал пальцами, припоминая.
– Поттер, уймитесь. Будете так настойчиво искать проблем – найдете их раньше, чем положено, – идеально скопировала Снейпа подруга.
– Вот-вот! Анджелина меня прикончит за пропуск тренировки.
– Но и Малфой… Слушайте, он же тоже пропустит слизеринскую тренировку. Это странно, – хмыкнул Гарри.
– Точно говорю вам, это не Снейп! Как Грюм в прошлом году. Снейп назначил бы нам с Невиллом отработку, Гарри – три, а Малфою дал бы двадцать баллов.
– Я, пожалуй, даже рад. Мне хватит Амбридж. Можно, отработку у Снейпа я получу на следующей неделе?
Рон фыркнул, Гермиона улыбнулась, и сердце Гарри встало на свое обычное место, опустившись из горла в грудь. Если и были в мире люди, на которых он мог рассчитывать безоговорочно – то только эта пара. Он привык думать о них, как о едином целом. Рон и Гермиона, Гермиона и Рон. Они могли ссориться, клясть друг друга последними словами или сутками дуться, не откликаясь на собственное имя. Но он был уверен – между ними существует какая-то незримая, неосознанная связь, и именно она позволяет Гермионе открыть страницу как раз на той главе, которая нужна Рону для правильного ответа, а Рону – заметить камень на пути подруги и отпихнуть его раньше, чем та сделает шаг. Если бы кто-то… скажем, Чжоу… позволял так же заботиться о себе… Но почему-то Гарри чувствовал, что Чжоу нужно совсем другое. Кто-то, кто заставит ее забыть о парне, в которого была влюблена и потеряла.
И, возможно, если бы его мысли витали не столь далеко от реальности, он бы вновь начал паниковать, увидев на парте то же простое перо и чернильницу. Строчки тянулись монотонной цепочкой, Амбридж прихлебывала чай и изучала бесконечный пергамент; за окном смеркалось, свечи в низком подсвечнике начинали чадить… Тонкая струйка синеватого дымка напоминала дементора в плаще. Чад собрался в облако и подплыл к самому носу Гарри. Из темного липкого клубка на него глянули два красных глаза с вертикальными зрачками и в один миг поглотили все умиротворение и покой из его души. Он не помнил, как заорал и вновь вынул палочку. Казалось, Волдеморт проник внутрь него, под кожей разгорался смертоносный костер, заставляя кататься по полу в одном стремлении – погасить, утихомирить адское пламя, пожирающее его изнутри.
– Видите, мадам Помфри, – донесся до него всхлипывающий голос Амбридж, – несчастный ребенок не в силах справиться со своим наваждением.
На лоб лег прохладный компресс, и, открыв глаза, Гарри наткнулся на сочувственный взгляд медсестры.
– Мальчик слишком загружен работой, – сказала Помфри.
– О, не может быть, он всего лишь пишет строчки. Признайтесь, милая Поппи, кто из нас хоть раз не оставался на подобную отработку? Только не я, – Амбридж кокетливо захихикала.
– В любом случае ты должен больше отдыхать, Гарри, – сказала мадам Помфри, когда они покинули кабинет. – И никаких тренировок. Иначе не продержишься и до Рождества.
– Я и так… – буркнул он.
За почти две недели занятий он сел на метлу лишь однажды, и Анджелина постоянно косилась в его сторону с неодобрением.
– Хотя бы постарайся, – вздохнула медсестра, оставляя его у портрета Полной Дамы.
Легко сказать – сложно сделать.
Гостиная была забита визжащими и хохочущими учениками – близнецы Уизли испытывали на них новое изобретение. У одного из малышей отросли копытца и розовые пушистые перья, как у марабу.
*
Гарри даже не удивился, когда в четверг на отработке повторилось все то же: звенящая тишина, убаюкивающее скольжение пера по пергаменту, обволакивающий дым свечей… длинные холодные пальцы Волдеморта, тянущиеся к его горлу… взволнованное лицо Поппи и сочувственные вздохи Амбридж. И словно по заказу – сны, в которых он старается проникнуть в кабинет Снейпа, но каждый раз натыкается на ледяную глыбу со странным свечением внутри и прикладывает руку к холодной поверхности в попытках добраться до переплетения заклинаний.
В ночь с четверга на пятницу ему удалось ухватить яркий, мерцающий зеленью шарик пароля и потянуть на себя. Сетка внутри ледяной глыбы чуть шелохнулась, босые ступни вдруг окутало влагой и холодом – неприступная стена потекла, как сугроб под мартовским солнцем. Непонятно почему, но этот сон заставил его проснуться с радостной улыбкой на губах. Он точно знал, чувствовал – сегодня произойдет что-то очень хорошее. Замечательное, как выигрыш кубка школы.
========== 8. «Ты знаешь, что должен сделать» ==========
16 сентября
Давно забытого чувства радости и тревожно-счастливого ожидания не могли испортить ни отчего-то мокрые под теплым одеялом края пижамных штанов, ни горящий с самого утра шрам.
И точно: всё складывалось как нельзя лучше. Перед завтраком ему улыбнулась Чжоу. Так мило и слегка неловко, словно помнила их встречу наедине в совятне. Поэтому он даже набрался храбрости и пообещал Анджелине, что завтра, в субботу, уж точно явится на тренировку и будет летать, пока не свалится с метлы.
Рона с самого утра распирало от новостей, и едва Гермиона успела налить себе сок, как он выпалил:
– Я знаю кое-что про Снейпа!
Новость оказалась не то чтобы потрясающей. Снейп не ел первокурсников на завтрак и не собирался жениться на Селестине Уорлок. Он даже не планировал увольняться, что, надо сказать, очень обрадовало бы как минимум три факультета. Снейп просто…
– Да, Малфой так и сказал. Он притащил вместе с собой на отработку Хенсли с третьего курса. И когда Филч заставил нас натирать полы в Зале Трофеев – руками и воском, как обычных магглов – малый принялся вкалывать за него. А Малфой наорал на Филча и сказал, что тот может хоть вывернуться наизнанку, но Снейп не явится сюда и не увидит, что происходит. Понимаете, что это значит? Вот скажите, за это время вы хоть раз столкнулись с ним в коридоре?
Гермиона наморщила лоб:
– С начала года он всегда оказывался в классе, когда бы мы туда ни пришли.
– Во-от, – поддакнул Рон. – Он не может ходить по школе. Наверное, аппарирует из класса в кабинет и наоборот.
– Или между классом и его комнатами существует тайный ход, – сказал Гарри, припомнив сон.
– А что еще говорил Малфой?
– Да как обычно, я думал, он лопнет от собственной важности. Он, мол, как староста может являться к Снейпу в любое время дня и ночи, а Филч пусть расшибет себе лоб, когда будет стучать тому в дверь. Подумаешь… Я тоже староста, но у меня не возникает мыслей сунуться после отбоя к МакГонагалл и увидеть ее в халате и чепце. Неожиданные желания у хорька. Как думаете, он того…
– Чего того? – Гарри и Гермиона непонимающе уставились на друга.
Тот смутился:
– Ну… этого… К Снейпу, ночью, и Снейп такой в ночной рубашке… А Малфой вечно таскается с этими Крэббом и Гойлом, как будто они… ну… сами понимаете.
– Фу, Рон, – поморщилась Гермиона. – Да как ты можешь такое думать? Это же глупость. Ты тоже всюду ходишь с Гарри. Мне уже пора волноваться за тебя?
Рон поперхнулся соком и покраснел до корней волос.
– Я чего-то не понимаю? – подал голос Гарри. – Почему тебе следует переживать?
– Он думает, что Малфой гомосексуалист, – пояснила Гермиона, четко выговаривая длинное слово. – Это значит…
– Я знаю, что это значит, – быстро прервал ее Гарри. – Но никогда не думал, что в жизни… в Хогвартсе…. Малфой и Снейп… и Крэбб с Гойлом.
– Это богатое воображение Рона, – отрезала подруга, – не более.
Неловкий разговор за завтраком, пожалуй, был единственным, что омрачило тот день. Гарри даже умудрился заработать десять баллов, рассказав профессору Спраут об особенностях цветения зубастой герани. И ЗоТИ прошла на редкость спокойно – Амбридж велела им повторно законспектировать главу два, пропищала что-то вроде «надеюсь, в этот раз вы отнесетесь к заданию внимательней» и исчезла из кабинета на весь урок, видимо, с очередной инспекцией. На столе остался прибор, снабженный тремя желтыми глазами с длинными ресницами и пухлыми губами. Стоило кому-то из учеников отвлечься, помесь перископа, стрекозы и журнальной красотки издавала визг и называла нарушителя по фамилии. Заглушающие заклинания отскакивали от нее, как резиновые мячики, а Дин получил легкий ожог, пытаясь набросить сверху мантию.
Зелья тоже обошлись без эксцессов, если не считать того, что Снейп вместо практических занятий устроил внеплановую контрольную с заранее подготовленными на доске вопросами. Гарри надеялся, что не сделал больше двух ошибок, и ожидал хотя бы «удовлетворительно». Да и сам Снейп сегодня выглядел немного лучше, говорил громче и не пытался снять баллы ни с кого из присутствующих.
– Если так пойдет дальше, – сказал Гарри Рону, – то вечером предлагаю немного полетать.
Рон расцвел в улыбке и хлопнул его по плечу.
В кабинете Амбридж Гарри вновь ждало обычное перо, чернила и строчка «Я не должен спорить с учителем».
«Интересно, что она потом делает с этими пергаментами, – думал Гарри. – На стену в спальне вешает, что ли?»
Перо привычно скользило, Амбридж с чашкой следила за ним из-за низкого подсвечника, воздух в кабинете постепенно становился тяжелым и вязким… Пергамент задрожал и удлинился еще на два фута, когда от стола Амбридж послышались шипящие слова:
– Гарри Поттер, ну вот мы и встретились снова.
Гарри оцепенел. Амбридж, мерзкая жаба, могла сделать что угодно – заставить его изрезать себе лицо, выпустить всю кровь или подвесить на крюк в туалете для девочек. Даже лично выпороть упряжью фестралов. Но то, что она приведет в Хогвартс Волдеморта, чье существование так яро отрицала, невозможно было представить. Он ни секунды не сомневался – урод явился только за ним, и каждый, кто попадется под руку, разделит участь Седрика. Значит, бежать нельзя. За дверью кабинета могли возвращаться с ужина первокурсники или в нише – целоваться влюбленная парочка. Да пусть хоть Филч драит коридор или выгуливает кошку – он тоже не заслуживал Авады. «Все решится здесь и сейчас, – понял Гарри. – Жаль, что так быстро». Он повертел головой, убедился, что Амбридж оставила их наедине, нащупал палочку и, насколько мог спокойно, процедил:
– И что тебе нужно здесь?
– Попробуй убить меня, – искривился в ухмылке безгубый рот. – Чего же ты медлишь?
Гарри чувствовал опасность – удушливую и липкую волну, уже накрывающую его с головой, но Волдеморт не шевелился, сидя за столом. Он сложил руки перед собой, как прилежная школьница, и только красные глаза настороженно следили за Гарри.
– Ты знаешь, что должен сделать, – спокойно продолжал тот. – Лучше раньше, чем позже. Однажды ты уже смог. Ты помнишь заклинание. Это просто, не бойся.
Гарри до побелевших костяшек сжимал рукоятку палочки. Он еще не успел свыкнуться с мыслью, что когда-нибудь ему все равно придется… Когда-нибудь. Но не так, не сейчас, когда враг неподвижно сидит перед ним и даже не вытащил палочку.
– Ты убил Седрика просто так, ни за что, – сказал Гарри. – Как и многих других. Ты убил моих родителей, хотел убить меня. И если хочешь сражаться, то я готов. Но я не ты и не нападу первым.
– Ладно, – пожал плечами тот, медленно встал, и в Гарри полетел уже знакомый зеленый луч Авады.
Гарри нырнул под парту, сглотнул липкий ком в горле и понял: если дать убить себя сейчас, то Волдеморт равнодушно переступит через его труп и отправится прогуляться по школе. О парту ударилось еще одно мощное заклинание, на этот раз ослепительно-желтое.
– Мама, помоги мне, – прошептал Гарри, выскочил из-за укрытия и заорал: – Экспелиармус!
Палочка закружилась в воздухе, обрушив по пути книжный шкаф. Волдеморт обернулся на грохот, и Гарри метко послал Ступефай. Тело отшвырнуло к окну, послышался звон разбитого стекла, страшный шум, лязг железа, воздух превратился в мутное марево. Гарри, не задумываясь, швырял Ступефай за Ступефаем – темное пятно перед ним металось, как обезумевший дементор, от стены к стене, пока не рухнуло горой на стол. Люстра с полудюжиной свечей оборвалась, огонь лизнул пергамент на полу и взвился к потолку. Гарри увидел, как язык пламени перебрался на мантию Волдеморта, и тот поднялся на ноги, словно заклинания не причинили ему ни малейшего ущерба. Он шел вперед: спокойный, ухмыляющийся, безоружный, вытянув вместо палочки указательный палец с длинным окостеневшим ногтем. Огонь уже подобрался к ботинкам Гарри, а тот все еще стоял, словно окаменевший под алым взглядом.
– Круцио, – четко сказал Волдеморт.
Гарри вывернуло наизнанку от боли, он рухнул на тлеющую парту и забился, не в силах вдохнуть.
– Гарри, Гарри! – он слышал женский голос, понимал, что его зовут, и надеялся, что это мама пришла, чтобы забрать его к себе. Кто-то насильно оттянул его веко, и в глаз ударил яркий свет. Затем повеяло терпким запахом нашатыря, и он понял, что не умер. Пошевелил пальцами правой руки, и палочка со стуком покатилась по полу.
– Бедный мальчик, – донесся знакомый вздох, и Гарри рывком сел, открывая глаза.
Мадам Помфри склонилась над ним посреди разгромленного кабинета. На месте стола красовалась гора обугленных досок, усыпанная осколками фарфора, люстра с перебитой железной цепью валялась на полу, и вокруг точно не осталось ни одной целой стеклянной вещи, включая окна. Сама Амбридж выглядела так, словно попала под газонокосилку.
– Ради блага ребенка, уважаемый Фадж, необходимо что-то предпринять, – преувеличенно громко шептала она, прикрывая окровавленным платком щеку. – Видит бог, я забочусь о каждом из наших милых детей.
– Вынужден констатировать, – прозвучал презрительный голос Малфоя, – что наша пресса никогда не ошибается.
– Каюсь, – со вздохом сказала Амбридж, – я не сразу поставила в известность совет попечителей и вас, министр. Надеялась, что помешательство несчастного мальчика временное. Но теперь как главный инспектор Хогвартса я с уверенностью утверждаю, что мистер Поттер представляет опасность для других учеников и должен быть изолирован.
– Естественно, – согласился Фадж. – Поппи, обеспечьте ему должную заботу и уход. Комиссия министерства безотлагательно займется будущим несчастного сироты. Бедный, бедный ребенок, столько потрясений…
– Ты можешь встать? – участливо спросила медсестра.
Как ни странно, Гарри чувствовал себя на редкость хорошо, словно это не он разнес в щепки кабинет.
– Дамблдор знает? – прошептал он.
– Увы, директора нет в школе, – так же тихо ответила мадам Помфри и, придерживая Гарри за плечи, повела из кабинета под сочувственные оханья Амбридж и одобрительное «хм» Малфоя-старшего.
– А профессор МакГонагалл? – заговорил Гарри уже в коридоре.
– Ей я сообщу немедленно, как только уложу тебя в постель и пойму, что тебе ничего не угрожает. Гарри, Гарри, ты кричал такие страшные вещи и… наверное, поранил Амбридж. Я видела, как ты обрушил люстру, разбил окна и поджег стол. Но это было не похоже на стихийный выброс магии. Хвала Мерлину, их за эти годы я наблюдала немало. Ты принимал какие-то зелья? Маггловские лекарства? Часто ученики злоупотребляют ими, чтобы повысить работоспособность или меньше спать.
– Нет, только то, что вы мне давали.
– Хорошо еще, что Амбридж вызвала меня, а не кого-то из Мунго. Все-таки без директора она не имеет права распоряжаться судьбой учеников, иначе ты был бы уже в больнице. Но если мне придется… понимаешь… если меня спросят… я же видела тебя каждый день на этой неделе…
– Я понимаю, мадам Помфри.
Поппи тяжело вздохнула и открыла перед ним дверь больничного крыла.
Медсестра оставила Гарри в покое, убедившись, что он чувствует себя более чем нормально. Она долго водила палочкой, озадаченно задавала вопросы вроде, не тошнит ли его, не кружится ли голова и не клонит ли в сон. Затем еще раз хмыкнула, подоткнула одеяло и, оставив на тумбочке флакон со снотворным, наколдовала у его кровати пару белых раскладных ширм. Предосторожность была лишней – палата и без того пустовала. Гарри рассматривал светло-серые разводы, прикидывая, стоит ли сразу наглотаться зелья и заснуть или попытаться понять, что произошло, когда дверь тихо скрипнула. Он вскочил, жалея, что палочка осталась в кабинете у Амбридж. Если Волдеморт вернулся за ним, то как он сможет сопротивляться? За ширмой послышалось странное пыхтение, потом глубокий вздох, и Гарри мигом успокоился.
– Какая-то она короткая, – проворчал недовольный Рон, – пришлось идти на полусогнутых.
– И узкая, – добавила раскрасневшаяся Гермиона. – Мы помещались под ней втроем, а сейчас этот увалень едва не задушил меня.
Рон сделал вид, что ищет на простыне Гарри какой-то особенный узор.
– Мы были у МакГонагалл с еженедельным отчетом старост, когда к ней влетела Помфри, – сказала Гермиона. – У нее было такое лицо… Мы сразу поняли – с тобой совсем плохо. Что случилось?
Гарри пришлось выложить всё, что он помнил про сегодняшний вечер и предыдущие отработки.
– Почему ты молчал? – Гермиона потянулась, чтобы положить ладонь ему на лоб. – Тебе, должно быть, невыносимо больно. И ты по-прежнему не хочешь сказать об этом Дамблдору?
Гарри отпрянул, и рука подруги застыла в воздухе, так и не коснувшись шрама.
– Что? – Рон, скорее, следил за подрагивающими пальцами Гермионы, чем за реакцией Гарри, но первым успел задать вопрос.
– Он не болит, – глухо сказал Гарри. – Я только что сообразил. Видел Волдеморта, говорил с ним, он напал на меня, а шрам… вообще… совсем… да он каждый день болит сильней, чем сегодня вечером!
– Получается… – Гермиона наморщила лоб.
– Да что тут думать! Получается, Волдеморт ни при чем. Это проделки жабы! – выкрикнул Рон.
Гарри был склонен с ним согласиться, но не успел он открыть рот, вновь послышался скрип двери, и друзья поторопились нырнуть под кровать.
– Не спишь? – послышался тихий голос медсестры.
– Нет, мадам Помфри. И прекрасно себя чувствую. Можно, я вернусь в спальню?
– Послушай, Гарри, завтра здесь появятся медики из Мунго. Но прежде, чем они приступят к освидетельствованию, мы хотим проверить кое-какие свои соображения. Поэтому я вынуждена взять твою кровь для анализа.
– Вы тоже думаете, что у меня были видения? Я не сошел с ума, клянусь…
– Просто протяни руку.
Он повиновался, и Поппи, сохраняя на лице сочувственно-печальное выражение, быстро рассекла ему запястье и нацедила полный флакон темной, почти черной крови.
– Сейчас ты должен уснуть, – сказала Помфри. – Если не сможешь – воспользуйся зельем. Утром поговорим.
Она испарилась так быстро, словно в Хогвартсе была разрешена аппарация.
– Мы тоже пойдем, – сказала Гермиона, выбираясь из-под кровати. Ее волосы были в большем беспорядке, чем обычно, и глаза блестели как-то странно, незнакомо. – Кажется, мадам Помфри тоже что-то заподозрила. Она опытный медик. Иногда практика важнее теории, и поэтому стоит ей доверять.
– Постарайся выспаться, – посоветовал Рон. – Если Анджелина еще в гостиной, я как-нибудь ей объясню…
– Пусть попробует Джинни на место ловца, – сказал Гарри. – Думаю, должно сработать.
Рон только фыркнул, сгреб в охапку Гермиону и накинул на них обоих мантию.
– До завтра! – донеслись из-под нее два голоса.
– Спокойной ночи!
Кто-то тихо вздохнул в ответ. Гарри показалось, что Гермиона. Он завернулся в одеяло, словно в кокон, положил под щеку руки, как самый послушный мальчик на свете, и закрыл глаза. На сегодня с него, пожалуй, хватит.
========== 9. «Сегодня будет ночь откровений» ==========
Запутанные и темные коридоры слизеринских подземелий казались ему уютными и родными. Холодные скользкие камни обжигали голые пятки, но Гарри несся вперед, точно зная, как ему следует поступить. Эта уверенность, что на сей раз все получится, все выйдет именно так, как он планировал, гнала вперед до самого щита у кабинета Снейпа. И правда – несколько взмахов рук, словно он дирижировал невидимым оркестром, и мерцающие узлы заклинаний расплылись, а ледяная глыба, все предыдущие ночи преграждавшая ему путь, рухнула. Гарри вдохнул запах талой воды, весны и нагретого дерева – вместе с ними по венам разлился горячий огонь. Пламя, блуждающее внутри, заставляло сердце биться чаще, отдавалось тянущей болью в паху и дрожью на кончиках пальцев. Ручка двери поддалась без сопротивления.
В кабинете многое изменилось, но он долго не мог понять, что именно стало другим: вроде бы кресло было ниже и шире, со стола исчезли отделанная изумрудами чернильница и фигурки русалок. Книг стало больше или меньше? Он помнил ковер с цветочным узором на полу, а сейчас под босыми ступнями чувствовал лишь холодные камни и почему-то был уверен: за одной из полок – средней, длинной, с именами авторов только на букву К – скрывается бар. Ход в класс зельеварения начинался за фонтаном с тритоном в ванной комнате. Возбуждение, стук крови в ушах и слабость в коленях стали почти невыносимыми, когда он скользнул взглядом по противоположной стене. Личные покои профессора зельеварения отделяла от кабинета дверь из темного дерева; нижняя часть хранила память об одном из дополнительных занятий – тонкий, словно паутинка, восьмиконечный след. Профессор не смог справиться с огненной звездой, когда демонстрировал заклинание. За дверью спал Северус Снейп – это Гарри знал точно.
