Текст книги "... не войной...(СИ)"
Автор книги: MaggyLu
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 31 страниц)
Почему-то ему казалось, что Сириус ожидал другого вопроса. По крайней мере, его лицо, подсвеченное Люмосом в темноте кладовки, было загадочным и чуточку ехидным, движения до странности плавными, а подрагивающие пальцы выдавали волнение. Гарри тяжело дышал, все еще не решаясь спросить. Он боялся обидеть единственного по-настоящему родного человека. А Сириус молчал и изучал его блестящими, повлажневшими глазами.
– Почему ты мне не написал? – наконец выпалил Гарри. – Ни слова. Даже знака не подал, чтобы я не чувствовал себя таким одиноким и брошенным?
Кажется, его слова застали Сириуса врасплох. Он взмахнул ресницами и облизал кончиком языка пересохшие губы.
– Я же послал тебе подарок. И потом писал… после того как…
– Ах да, прости, – язвительно сказал Гарри. – Видеокассета. Спасибо. Жаль, Дурсли никогда бы не позволили мне воспользоваться магнитофоном. Там было что-то важное?
– Как посмотреть, – ухмыльнулся Сириус. – Но если ты не смог прокрутить… А я три часа провел в маггловском магазине под охраной Грюма. Выбирал специально для тебя.
Гарри разозлился так, что склянки и ящики в кладовой тихо загудели.
– Я четыре дня сидел в комнате, как в камере. Сириус, неужели я не заслужил от тебя хоть короткой записки? «Гарри, приятель, не бери в голову, все будет хорошо». Нет, блядь, я в эти дни был уверен, что вы все – все, и ты тоже, валяетесь мертвыми, и Волдеморт разделывает ваши трупы на части. Что тебе мешало черкнуть хотя бы два слова? Послать перо Клювокрыла, чтобы я понимал, что ты жив и хотя бы думаешь обо мне?
Гарри с явным облегчением выплевывал горечь в побледневшее лицо Сириуса. Крестный – не нежная девушка, не было необходимости церемониться и соблюдать приличия, и можно было разом выплеснуть всю накопившуюся обиду. Похоже, Сириус не ожидал такого бурного проявления эмоций, поэтому только открывал и закрывал рот, не в силах прервать обвинительную речь.
– Дамблдор запретил нам ставить тебя в известность, – наконец сказал он.
Утихшая, казалось, ярость Гарри всколыхнулась с новой силой. Но вместо сотни ругательств, которые поначалу рвались с его языка, в нем зажегся белый холодный огонек язвительности:
– И ты, как настоящий гриффиндорец, послушался приказа и следовал требованиям директора? С тебя баллы обещали снять, что ли?
Лицо Сириуса пошло красными пятнами, а Гарри продолжал бить словами наотмашь. Он мог понять своих друзей: Рон, Гермиона и даже близнецы все еще находились в зависимости от преподавателей. Но Сириус… взрослый, прошедший через ужасы Азкабана и сумевший вырваться оттуда только лишь силой своего характера… Смелый, яростный, прекрасный в справедливом гневе – не был похож на безропотного ученика.
– Я не думал, что тебе это настолько необходимо, – Сириус нервно взъерошил копну волос.
– Жаль. Мне это было жизненно необходимо, чтобы окончательно не слететь с катушек. И я никогда не подумал бы, что ты не посмеешь нарушить приказ. Кто, как не ты, понимает, каково это – жить в изоляции.
– Прости, Гарри, – ошарашенно пробормотал тот. – Я действительно виноват. Я должен был…
– Поздно, – оборвал его Гарри, распахнул дверь и кинулся прочь из кладовки.
Ноги сами несли вверх, выше-выше-выше на последний этаж, по узкой деревянной лестнице со сломанными ступеньками, через откидную дверцу на чердаке, прямо на покатую крышу особняка Блэков. Чудом удержавшись на скате, он нашел плоскую каменную площадку вокруг трубы и привалился спиной к горячему железу. Он не мог не размышлять над словами Сириуса и Снейпа. Один из них пошел против своей гриффиндорской сущности, полностью подчинившись приказу, но оставив Гарри в блаженном неведении. Другой, очевидно, преследовал свои цели в исключительно слизеринском стиле, но его поступок – а ведь Гарри не сомневался, что Снейп получил точно такие же указания от директора, как и крестный – представлялся более честным и взрослым, чем молчание орденцев. Понятно, что все, а тем более Молли, видели в нем глупого наивного ребенка, которого следует всеми силами оберегать и защищать. Но разве он не хлебнул дерьма полной ложкой с младенчества? Хотел бы он посмотреть, как вели бы себя другие, доведись им лицом к лицу столкнуться с Волдемортом.
Над ухом зудел комар, и Гарри с неожиданной для самого себя твердостью решил, что даже если он не может понять причину действий Снейпа, то здравое зерно в его словах есть. Оттянуть начало атак Волдеморта значило избежать потерь и укрепить силы Ордена. Волшебники и магглы – родные, знакомые и незнакомые, не пострадают, пока Волдеморт будет выяснять их общую с Гарри судьбу. Если он до сих пор не сунулся в министерство, то вряд ли сделает это в ближайшие дни. А уж Гарри постарается, чтобы после ему и вовсе нечего было искать.
Нужно только очень хорошо подумать, прежде чем что-то предпринимать. Глотнув влажных августовских сумерек, он отправился на поиски Гермионы.
– Слушай, может, у тебя есть что почитать по решениям комиссий министерства, устройству разных отделов и всё такое? Я должен хотя бы смутно представлять, что меня ожидает.
Подруга не удивилась, а обрадовалась и немедленно вывалила на Гарри два десятка фолиантов. Впрочем, единственным, что его действительно интересовало, была тонкая брошюрка «Министерство магии и как в нем не затеряться навечно. Краткий путеводитель для посетителей».
Не то чтобы там было слишком много информации, но мало все же лучше, чем ничего, и к тридцатой странице у Гарри созрел весьма приличный, на его взгляд, план.
========== 4. «Тогда ты ненормальный» ==========
12 августа
Гарри всегда был уверен, что его легендарное везение – результат удачного стечения обстоятельств и помощи других людей. Но тем утром он не мог не признать: ему действительно повезло. На слушание его могли сопровождать всей семьей Уизли, а с Гермионы и вовсе бы сталось устроить посреди Атриума сидячую забастовку с плакатом «Справедливость для Гарри Поттера!»
Поэтому, когда он понял, что добираться до министерства ему придется только с Артуром, счел это хорошим признаком того, что задуманное удастся.
Многое, конечно, зависело от результата слушания, и на всякий случай Гарри набросал в голове план побега. Сложил в небольшой мешочек деньги, нож – прошлогодний подарок крестного, уменьшил и отправил туда же альбом фотографий. Как бы то ни было, отдавать палочку он не собирался. И, наверное, у него будет несколько секунд, чтобы накинуть мантию-невидимку под самым носом у комиссии. Позже придется связаться с друзьями и – главное – с Сириусом. Уж он-то наверняка расскажет, где можно скрыться беглецу. Но любой исход никак не мог повлиять на цель Гарри: добраться до того этажа, который именовался в «Путеводителе» Отдел Тайн. За названием и пометкой «Ограничения на вход» следовал перечень:
Зал заседаний Визенгамота №10 для особо серьезных дел (только для членов Визенгамота и участников судебных заседаний);
Архив Особо Важных Пергаментов и Опасная Библиотека (предварительный запрос не ранее, чем за 72 часа до предполагаемой даты посещения);
Лаборатория искусственного интеллекта (только сотрудники Министерства высшей и первой категории);
Отдел Датирования и Хронологии и Зал Пророчеств (укажите причину визита в письменном запросе в Секретариат Министерства и ожидайте уведомления);
Отдел Исследования Артефактов (только сотрудники отдела и приглашенные специалисты);
Лаборатория магической вивисекции (в сопровождении уполномоченного сотрудника, посетители без защитных костюмов и масок не допускаются!)
Хранилище ядов, зелий и подотчетных артефактов (разрешение соответствующего отдела Аврората);
Для доступа в остальные помещения Отдела Тайн обратитесь непосредственно к Министру Магии или главе Аврората с подробным изложением цели посещения и ждите официального ответа.
*
Министерство ошеломило его размерами, суетой и невнятными правилами безопасности. Гринготтс охранялся намного суровей. Да любой супермаркет охранялся лучше! Он хотел выпросить у Артура экскурсию, но то, что заседание перенесли и именно в Отдел Тайн, тоже посчитал хорошей приметой. Гарри успел заметить черную гладкую дверь, когда они бежали в зал. Судя по всему, все перечисленные комнаты следовало искать за ней.
И в том, что его оправдали, он тоже увидел добрый знак. Вот только не удалось хоть словом перемолвиться с Дамблдором. Директор молчал и внимательно изучал то воздух поверх его головы, то носки кроссовок. За четыре года он наблюдал множество взглядов Дамблдора: тревожных, веселых, озабоченных, печальных, задумчивых, торжествующих, официальных – но никогда не случалось, чтобы тот не смел посмотреть кому-то прямо в глаза. Он действительно не доверяет Гарри настолько, что боится выдать свое презрение? Но почему? Что такого он совершил за эти шесть недель, что позволило директору так разочароваться? Пытался сбежать из дома, но послушался и вернулся. Виделся со Снейпом – это плохо, очень плохо, но тот не сказал ничего такого, о чем Дамблдор не знал и сам рано или поздно не сказал бы Гарри.
Окончательно выбила его из колеи встреча с Малфоем. Сейчас следовало бы действовать хладнокровно и осмотрительно, чтобы избавиться от внимания мистера Уизли, но хаос мыслей не позволил улучить нужный момент, и Гарри надеялся, что сумеет сбежать по дороге домой. Артур очень торопился на вызов, поэтому оставил его на пороге особняка, постучав и убедившись, что внутри послышались шаги. Гарри хватило мгновения – удивленная Молли тревожно оглядела пустую улицу и захлопнула дверь перед его носом. Он вернулся к заброшенной телефонной будке тем же маршрутом: четыре остановки на метро – боковая улица – убогий закоулок. Набрал нужные цифры и, когда в трубке зазвучал фальшиво-бодрый женский голос, без запинки выдал заранее подготовленную фразу:
– Бобби Чарльтон в Отдел магических игр и спорта с предложением об усовершенствовании правил квиддича.
Значок с надписью «Бобби Чарльтон. Дурацкая инновация» упал в лоток, осталось только нацепить и переместиться.
Как он и предполагал, в сутолоке Атриума можно было без проблем пройти мимо поста охраны у дальней стены. Наверное, это удалось бы и без мантии. Значок на футболке недовольно пискнул, когда Гарри проехал этаж Отдела спорта. Он и не ожидал, что черная дверь откроется, поэтому вздохнул, плотнее укутался, сполз по стенке и принялся делать то, что умел на «превосходно» – ждать. Рано или поздно кто-то должен был появиться у входа.
«Везунчиком» оказался угрюмый старик в блеклой мантии, толкавший из лифта огромную тележку. Под брезентом что-то шевелилось, рычало и пощелкивало. Гарри успел проскользнуть следом в круглую черную комнату и увидел, как старик с тележкой протискивается в одну из похожих друг на друга гладких дверей. Изнутри потянуло удушливым смрадом, и он заметил угол железной клетки в глубине темного помещения. Определенно, это был не Отдел Датирования и Хронологии. Пол под ногами заходил ходуном, стены начали дрожать, и Гарри показалось, что комната сейчас вытолкнет его наружу. Времени на размышление не было совсем, поэтому он сделал первое, что пришло в голову – просто плюнул на захлопнувшуюся дверь, чтобы потом отличить ее от других. Слюна поползла вниз влажной дорожкой, а Гарри кинулся к следующей. Один за одним перед ним распахивались проходы в помещения не менее странные, чем первая комната. Он вынул нож Сириуса и оставлял размашистые полосы на открывающихся дверях. Две из них так и не поддались, и он решил оставить их напоследок. Гарри успел отметить пять, узнавая за ними отделы из перечня, и наконец увидел комнату, набитую разными часами, где с потолка лился сияющий свет. Рассудив, что, во-первых, в хронологии без часов не обойтись, а, во-вторых, два помещения неспроста обозначались одной строчкой, Гарри шагнул вперед. Обыскал комнату и нашел дверцу у дальней стены.
Едва он переступил порог показавшегося бесконечным зала, как услышал тихий разговор. Конечно же, в Зале пророчеств были люди! Элифас Дож, несший дежурство от Ордена, и волшебник в зеленой мантии беседовали за столом в углу, по разные стороны от плетеной корзинки. Надо сказать, сотрудники Зала Пророчеств умели еще кое-что, кроме как поглощать пирожки и мило болтать. Стоило задуматься, где искать один-единственный шарик, размером с бильярдный, как Гарри заметил, что все стеллажи снабжены табличками с датами. На ближайшем, уставленном мертвыми, словно потухшие лампы, шарами, значилось: 1709 январь-март. Идти предстояло далеко.
В полной тишине он смотрел на полку, где среди прочих едва мерцал и переливался шарик с надписью: «С.П.Т и А.П.В.Б.Д Темный лорд и Гарри Поттер(?)». Только сейчас, увидев четыре имени рядом, Гарри окончательно поверил в слова Снейпа. Все так просто? Протянуть руку, и то, что ищет Волдеморт, никогда ему не достанется? Даже если бы не эта, самая важная, причина, то Гарри все равно бы без колебаний схватил шар. В пророчестве шла речь о его судьбе, и он, как никто другой, имел право знать. Пыльное стекло тускло светилось изнутри голубоватым светом, но было таким горячим на ощупь, что Гарри едва не разжал пальцы. Он осторожно спрятал хрупкую вещицу в карман мантии и счел нужным унести оттуда ноги как можно скорей. Сотрудник и орденец не услышали его быстрых шагов.
*
Он, конечно, был счастлив, что остался в школе. И с радостью наслаждался бы последними летними днями, если бы не маленькая, обжигающая пальцы при каждом прикосновении, тайна. Пророчество покоилось в чемодане, тщательно завернутое в мантию-невидимку, но Гарри не упускал возможности вынуть его и полюбоваться мутной жемчужно-белой спиралью за стеклом. Вот уж и правда: его судьба была в его руках. Он впервые совершил что-то, связанное с общим делом, тайком от друзей и по собственной воле. Но теперь секрет распирал его изнутри и сам рвался наружу. Особенно когда орденцы замолкали на полуслове, говоря о дежурствах, или близнецы и Рон вслух рассуждали об оружии, которое ищет Волдеморт. Их версии были смешными или кошмарными, а порой, когда не слышали Джинни и Гермиона – ужасно пошлыми, но ни одна и близко не походила на правду. Гарри радовался, что все так загружены делами – можно было помолчать. Он до жути боялся ненароком проболтаться. Даже название «Пророк» не произносил, ограничиваясь словом «газета», а при разговорах о профессоре Трелони старался незаметно выскользнуть из комнаты. А еще тщательно проверял, плотно ли задернут полог вокруг кровати, и наколдовывал заглушающие чары на случай, если заговорит во сне.
По утрам Рон понимающе подмигивал и с хитрой усмешкой говорил, что он-де вырос с кучей братьев и сеансами заклинания змей его не удивить. Щеки Гарри заливались краской, и он спешил уверить друга, что «ничего такого».
– Тогда ты ненормальный, – очень серьезно сказал Рон. – Это девчонкам все равно. А парни в нашем возрасте должны это делать. Ну… для здоровья и всё такое…
Гарри отмахнулся. Он вовсе не собирался ставить Рона в известность, что, как и когда делает сам с собой. Похоже, друга совсем не смущали подобные темы, а вот Гарри они казались грязными и неприличными, и говорить об этом – всё равно что подглядывать в щель между занавесками. Конечно, все занимаются сексом. А в семье Уизли наверняка такие разговоры не были табу – семеро детей не появляются на свет сами по себе. Но у Гарри, чьи фантазии не заходили дальше поцелуя с Чжоу, были проблемы намного важнее.
С каждой ночью он все дольше застывал, словно в трансе, с горячим шариком в руках, ломая голову над тем, как узнать пророчество, заключенное в нем. Гладил хрупкую поверхность, дул на мутное стекло, умолял «Откройся!», но ничего не помогало.
В любой другой ситуации он обратился бы к Гермионе и та, конечно, посоветовала бы ему дюжину книг, хоть и скептически относилась к прорицаниям. Но сейчас не мог. Подруга непременно начнет расспрашивать, уцепится за любую оговорку, и он, сам того не заметив, расколется и выдаст тайну. А Сириус… Он мог бы помочь, но его сразу насторожит, что все это Гарри узнал от Снейпа. И тогда крестный разозлится так, что с ним каши не сваришь. Оставался еще Люпин, но где гарантия, что он сразу после разговора с Гарри не пойдет к Дамблдору и тем самым навлечет на него и Снейпа гнев директора?
Гарри разрывался между страхом и любопытством – по словам Снейпа, в пророчестве могло содержаться что угодно, вплоть до необходимости жить с Волдемортом долго и счастливо, и последнее не укладывалось у него в голове. Вдобавок ко всему его грызла совесть. Члены Ордена, как он теперь понимал, несли круглосуточное дежурство в Зале Пророчеств, охраняя то, чего там не было уже несколько недель. И глядя на заспанное лицо Тонкс и опухшие веки мистера Уизли, он кусал кулак, чтобы заглушить рвущуюся наружу правду.
Больше всего его мучило, что он никак не мог понять: почему Снейп решился рассказать ему. Ведь совершенно ясно – мерзкий тип ко всем своим недостаткам добавил еще одно предательство, ценой которому была жизнь родителей Гарри. Самая справедливая часть его души еженощно подавала тоненький голосок, нашептывая, что если бы, скажем, он, Гарри, узнал о чем-то подобном, то сначала хотел бы выслушать пророчество целиком, а не кинулся бы убивать всех сколько-нибудь подходящих под первую часть. Да и Снейп, как бы ни ненавидел его семью – ни за что не мог предположить по одной размытой фразе, что речь идет именно о них.
«Это все равно что винить в проигрыше команды ловца, не дотянувшегося до снитча, когда вратарь пропустил тридцать кряду» – думал он в одну из бессонных ночей. Нет, Гарри не стал лучше относиться к Снейпу, но был момент, когда он счел его визит чем-то вроде извинений за тот поступок много лет назад. И возможно, Гарри даже смог бы их принять, если бы увидел Снейпа хоть раз после заседаний Ордена. Но ни один из присутствующих ни разу не упомянул его имени, и в другую ночь Гарри решил, что тот действует в интересах Волдеморта и специально внушил ему мысль забрать пророчество, чтобы хозяин не слишком себя утруждал. Однако к утру он еще несколько раз переменил мнение – Снейп сам был участником тех событий, и полное пророчество могло интересовать его не меньше, чем всех других. И Дамблдор точно так же мог скрывать от него правду, как и от Гарри. Могла быть еще тысяча неизвестных причин, заставивших Снейпа поступить так, а не иначе. И, в конце концов, он не просил Гарри соваться в министерство. Просто так сложились обстоятельства.
Такие противоречивые чувства терзали его и в солнечный сентябрьский день, когда все вместе, включая Сириуса, отправились пешком на Кингс-Кросс. Гарри переживал за крестного, а еще больше потому, что понимал: дорога от дома до вокзала – единственная возможность для Пожирателей завладеть пророчеством. На вокзал и поезд, где находятся их собственные дети, они вряд ли станут нападать, а в Хогвартсе он уже будет в безопасности. И еще, может быть, стоит быть внимательнее на уроках Прорицаний или расспросить профессора Трелони о том, как вскрыть этот шарик, пока он окончательно не свел Гарри с ума.
========== 5.«Я не назначал вам наказаний» ==========
5 сентября
«Послушай, Гермиона, я очень рад за вас. И, честно, я бы предпочел, чтобы Чжоу застала меня в обществе двух старост, а не облепленным зеленой слизью. К тому же только слепой не заметил бы, как под узкой мантией Чжоу выделяются округлые холмики груди…» – стоп! Этого Гермионе говорить не следовало. Но нужно было признать: слегка чокнутая Луна и неуклюжий Невилл – самая подходящая Гарри компания. В Хогвартс-экспрессе он, впервые за эти годы, чувствовал себя как никогда далеким от друзей, школьных забот и необходимости соблюдать тысячу лет назад установленные правила. Аккуратно упакованный шарик все так же лежал в его чемодане. В нем хранилось будущее, и оно было предсказано одной из самых несерьезных личностей, что Гарри когда-либо встречал. Но если Волдеморт придавал ее словам такое значение, что немедленно был готов убить всю его семью, а Снейп пошел против воли Дамблдора, чтобы рассказать о пророчестве, то и сам Гарри не мог относиться к нему с пренебрежением.
Он сходу не мог сказать, что пугало его больше: определенность собственной судьбы, призрачный шанс на победу или идиотское предположение Снейпа, что он и Волдеморт могут быть предназначены друг другу. После совершенно фантасмагорических картин, в которых Волдеморт приносит ему завтрак на серебряном подносе и вытирает ноги влажным полотенцем, Гарри уже ничего не могло удивить: ни скелетоподобные крылатые кони, которых видели только он и Луна, ни новая песня Распределяющей шляпы, ни явление Амбридж в качестве профессора ЗоТИ. Но если бы он не был заранее готов ко всем перешептываниям и шушуканьям за его спиной, то наверняка бы сорвался еще до десерта. Выходило, что Снейп поступил правильно, заранее рассказав о том, чего следует ожидать. Гарри ужасно хотелось хотя бы подать ему знак, но Снейп, как и Хагрид, не явился на праздничный ужин. Друзья были уверены, что Хагрид выполняет важное поручение Дамблдора. Наверняка и Снейп отправился куда-то по заданию Ордена. Все должен был прояснить завтрашний день, где в расписании вторым значилось зельеварение, и Гарри мог только предполагать, что если им не представили нового учителя, то он увидит Снейпа на занятиях.
*
Никогда еще Гарри так не волновался перед дверью класса зельеварения. Переступить порог и встретиться взглядом с тем, кто делит с тобой общую тайну… До сего дня он был уверен, что такое возможно только между друзьями. Но вышло наоборот – даже Гермиона и Рон не знали того, что известно ему и Снейпу, и от этого Гарри чувствовал себя не в своей тарелке. Хуже того – предателем, ведь сам знал, каково это, когда от тебя что-то держат в секрете.
В классе царила обычная гнетущая атмосфера, словно где-то витал невидимый дементор. Снейп выглядел еще хуже, чем летом: кожа из бледной стала почти зеленой, за воспаленными веками едва угадывался тусклый взгляд, а мантия болталась на худых плечах, как на вешалке. К середине урока Гарри в голову пришла мысль, что это вовсе не Снейп посетил его месяц назад в доме Дурслей. Любой мог использовать оборотное, чтобы поговорить с ним. И даже… даже… сам Дамблдор. Он настойчиво искал в глазах Снейпа хоть намек на то, что их связывает нечто большее, чем рецепт на доске. Тщетно. Ублюдок не реагировал ни на что! Гарри и сам не заметил, как запорол Умиротворяющий бальзам. Но что бы ни делалось – шло ему на пользу: профессор наконец-то снизошел до общения с ним, и Гарри специально ввернул нужные слова в свой ответ.
– Великие пророки древности, – сказал он, – утверждают, что лунный камень также имеет способность предсказывать будущее. На каникулах я много узнал о пророчествах и даже видел одно такое.
И сощурил левый глаз, глядя на Снейпа. Руки Гермионы задрожали, и она налила в котел на три капли сиропа чемерицы больше, чем следовало по рецепту. За спиной послышался ехидный смешок Малфоя, а Снейп, казалось, даже не понял намека.
– Вы не ударялись головой этим летом, мисс Грейнджер? – ледяным голосом спросил Снейп, пока уничтожал пародию на бальзам, что плескалась в котле Гермионы. – В таком случае это значок старосты факультета лишил вас здравомыслия.
Гермиона покраснела до корней волос.
Гарри с трудом дождался конца урока. Снейп выставил их вон, и почему-то именно Драко, Крэбб и Гойл не торопились исполнять приказ декана, словно специально копаясь и хихикая над сумками.
В классе Прорицаний у него мелькнула мысль напроситься на отработку к профессору Трелони, чтобы спокойно расспросить о сути реальных пророчеств, о том, как они хранятся и активируются. Но спустя десять минут он понял, что встань он хоть на голову, обложи профессора отборнейшими ругательствами или оттаскай Лаванду Браун за волосы посреди класса – Сибиллу Трелони не спустить с облаков, в которых она витает. Это взбесило Гарри до такой степени, что к обеду он едва контролировал себя и безотчетно кидался то на Рона, то на Гермиону. Хотя следовало бы утихомирить смешки и подмигиванья за слизеринским столом. Малфой вел себя так развязно, что заслужил осуждающий взгляд невозмутимого профессора Флитвика. Снейп так и не появился в Большом зале.
Неудивительно, что после всех перипетий первого учебного дня Гарри сцепился с Амбридж. Даже перспектива отработки не пугала – так хотелось стянуть с надутой жабьей рожи фальшивую улыбочку.
– Ты совсем рехнулся, – сказала Гермиона за ужином.
И Гарри не мог не признать, что подруга права. Учебный год, так паршиво начавшийся, не предвещал ничего хорошего.
Шрам, полыхнувший болью на первой отработке, ныл не переставая, но Гарри упрямо не хотел идти с такой мелочью к Дамблдору. Словно побитый щенок выклянчивать жалость у того, кто не доверял тебе никогда? Если желание поддержки сильнее гордости, то… пусть это будет Сириус. Гарри до сих пор было неприятно вспоминать разговор в кладовке дома Блэков, и ни за что на свете он не повторил бы тех гадостей, которые выплевывал в лицо крестному. Но тот, кажется, понял, что чувствовал Гарри летом и почему так сорвался. Понял и не обиделся. Поймет и сейчас, нужно только правильно все написать.
К пятнице Гарри был настолько измотан, что не мог думать ни о чем, кроме того, чтобы добраться до кровати, накрыть голову подушкой и хоть на несколько минут забыть о пропущенных тренировках, претензиях Анджелины Джонсон, куче домашних заданий и вечерней пытке у Амбридж.
Снейп по-прежнему не появлялся в Большом зале и вел себя так, словно существование Гарри волновало его не больше, чем жизнь гостиничного клопа. Он переключил весь свой сарказм на Гермиону, которая третий раз кряду испортила зелье и только прятала алеющие щеки в ладонях, когда Рон пытался ее утешить. Поведение Малфоя становилось с каждым днем невыносимей и гаже: в четверг он вспрыгнул ногами на обеденный стол, что-то вещая сокурсникам, на сдвоенном зельеварении скривился и показал язык в спину Снейпу. Гарри пришлось ущипнуть самого себя, чтобы убедиться, что это не сон.
Даже встреча в совятне с Чжоу – чуточку заспанной, прекрасной, заливающейся нежным румянцем Чжоу – обрадовала его лишь на какое-то мгновенье. Он терялся и с трудом выдавливал невнятные слова, а в воображении живо возникала тетя Петунья, бьющая его по руке, когда он тянулся за недоеденным кусочком торта. «Не сметь, Гарри!» Чжоу, похожая на едва раскрывшийся бутон экзотического цветка, не заслуживала такой дрянной судьбы.
Что если его и Волдеморта действительно связывают некие узы? Смерть пугала Гарри гораздо меньше, чем долгая жизнь бок о бок с врагом. Совершенно точно, после отработок у Амбридж он сошел с ума. Теперь ему представлялось, что Волдеморт может заковать его в кандалы или посадить на цепь и навесить ошейник с шипами и блестящими заклепками, как у огромного пса семьи Фостеров, что живут в конце Тисовой улицы. А вдруг в пророчестве что-то подобное, и ради победы Гарри придется совершать мерзости, вроде тех, над которыми хохотали близнецы, воображая «секретное оружие» Пожирателей. Вправе ли он заставлять Чжоу так страдать?
Апогея отчаянье Гарри достигло за обедом, когда Гермиона, размахивая субботним выпуском «Пророка», вновь рассуждала о причинах ареста Стерджиса Подмора. Гарри с утра чувствовал себя виноватым. Нет, это было не то же самое ощущение, когда ты расколотил вазу или не смог удержать в пальцах снитч. Речь шла о человеческих судьбах, и если Орден до сих пор несет неусыпную вахту в Зале Пророчеств, то следует это прекратить, пока не стало еще хуже. Он с остервенением переворачивал свой чемодан, добираясь до пророчества, когда откуда-то из глубины выпорхнул листок пергамента. Гарри уставился на узкие четкие буквы, не в силах вспомнить, как и когда получил у Снейпа отработку на выходные. Должно быть, это случилось в тот момент, когда он не помнил себя от усталости и боли в шраме. И как вновь не удивиться его потрясающему везению: повод увидеться со Снейпом с глазу на глаз был идеален. Зажав в руке пергамент, он колотил в дверь личных покоев профессора. Тот по-прежнему не показывался ни в коридорах, ни в Большом зале, а класс зельеварения был пуст.
– Мерлин, что там? – послышался недовольный голос Снейпа из-за приоткрывшейся двери.
Гарри был твердо намерен поговорить. Поэтому, хоть колени подгибались от страха и усталости, он приблизился к столу и протянул Снейпу пергамент.
– Вот… я пришел.
Снейп смотрел на листок так, словно Гарри протянул ему живую гадюку.
– Похвально, – процедил он, – что вы, Поттер, стараетесь заработать карманные деньги, а не полагаетесь на наследство родителей. Пожалуй, только чтобы не разочаровывать хозяйку «Трех метел», я выберу пункты семь и одиннадцать. И еще бутылку можжевеловой настойки. У Розмерты она великолепна.
Гарри отступил на шаг и удивленно моргнул.
– Я пришел на отработку, профессор.
– Бедняга, вы совсем повредились рассудком. Я не назначал вам наказаний. Но если вы так настаиваете… Сорок унций флоббер-червей ждут вас в классе.
«Интересно, кто из нас сошел с ума?» – хотел сказать Гарри, но вместо этого процедил:
– У вас в руках, сэр, предписание об отработке на сегодня, подписанное лично вами.
– Поттер, ступайте вон. Даже статус знаменитости не давал вам права вторгаться в мой кабинет, а уж теперь…
Гарри до сих пор видел загнутый угол, где четким профессорским почерком значилось слово «отработка», и ничего не понимал, кроме того, что Снейп почему-то выставляет его.
– Отдайте пергамент!
Снейп цепко держал в пальцах нижний край, Гарри дернул на себя, и листок с хрустом разорвался пополам.
– Простите, – пробормотал Гарри. – Похоже, произошла ошибка.
Снейп тяжело вздохнул и движением руки распахнул дверь.
*
– Гермиона, вот, смотри…
– Где ты достал доступ в запретную секцию библиотеки?! Не мог, что ли, аккуратней обращаться? Обязательно нужно было разорвать? Он же теперь недействителен!
После того как Рон расстроился из-за испорченного абонемента на игры «Пушек», Гарри уверился – пергамент зачарован. Но он никак не мог вспомнить, откуда тот появился в его чемодане. Более того, он по-прежнему видел часть приказа об отработке. Он вертел клочок, рассматривая его на свет, пока над ухом не раздалось суровое покашливание. Амбридж! Гарри поспешно сунул листок в карман и обернулся, сжав челюсти и расправив плечи. Нависшие над ним близнецы Уизли зашлись в приступе смеха.
– Это была дурацкая шутка, – мрачно сказал Гарри, и тут его осенило. – Вы… ваш подарок мне на день рождения!
