Текст книги "От альфы до омеги (СИ)"

Автор книги: Lorain

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

– Преотвратительно. Так ты выключила свою терморегуляцию... или что там у тебя?

– Да.

– Уже лучше. Они ищут двоих.

– Но если они ищут омегу...

– ...то допускают, что у тебя все в отключке. Значит, все по-прежнему плохо. Не думал, что они поднимут в воздух аппараты, – Ликвидатор задумчиво почесал бороду.

– Они оцепят и сад?

– Могут. С другой стороны, те ребята из Особых Назначений нас так и не засекли... Откуда им знать, что мы направились именно сюда? К тому же, сад пустует редко – каких забулдыг здесь только ни встретишь... Чаще всего по ночам, но все же. Одной термо-отметки на сканере мало. Они должны нас увидеть, а через такую листву это маловероятно. Хорошее место, мотай на ус.

– Вы сказали, что отсюда рукой подать – куда? – вспомнила Ирис. – Куда вы собирались меня отвести?

– В жилой квартал Ликвидаторов. Домой, – улыбнулся он.

Всю дорогу Ирис старательно хмурилась, но Ликвидатор не обращал на нее внимания. Трижды она открывала рот, чтобы поделиться своими статистическими сомнениями, но Ликвидатор обрывал ее раньше, чем она успевала сказать хоть слово. Просчитывая вероятности, Ирис склонялась к тому, что ее будут искать там, куда не ведут никакие следы. Дом Ликвидатора занимал самую последнюю строчку в списке таких «безопасных» мест, но это не делало его идеальным укрытием. Те, кто ее искал, могли мыслить с точностью да наоборот.

Они пересекли два квартала, так и не наткнувшись на патруль. Тихая жилая окраина тонула в сытой полудреме, и казалось невероятным, что в этом же самом городе Мамонты, люди из Особых Назначений и «навозные жуки» могут кого-то разыскивать.

– Вы здесь живете один? – спросила Ирис.

Из сада дом Ликвидатора казался огромным, но изнутри грандиозного впечатления не производил. Когда-то хорошо оборудованный, теперь он стоял потрепанный, устаревший, почти заброшенный. Внутри было чисто, но трещины, сколы и потертости было не спрятать. Ирис все чудилось, что они пришли в музей – такие картинки из прошлого она видела в библиотечных файлах: стенные панели под дерево, массивные детали, тяжелая редкая мебель, толстый ковролин, тусклое освещение, черно-белые экраны на устаревшей домашней электронике, механические кнопки, красно-зеленые лампочки. Здесь как будто и не жили – так, приходили в гости или поглазеть на вышедшую из моды обстановку и допотопную технику.

Гулкий коридор вел прямо на кухню, где было темно, как в склепе: плотно сомкнутые жалюзи почти не пропускали света. Зато стоило Ликвидатору шагнуть в комнату, как напротив входа зажегся экран, и замелькали черно-белые фотографии меню.

– Выбери себе что-нибудь поесть... Если ты, конечно, еще хочешь есть, – Ликвидатор иронично хмыкнул, словно все не верил в то, что омеги едят, – А я кое-что возьму, и двинем к ангарам.

– А как же ваша... карта? – недоуменно протянула Ирис.

– Есть у меня одна идея... В общем, ты подожди меня здесь, я быстро, – бросил он и вышел.

Ирис коротко кивнула и уставилась на кухонный аппарат. Незнакомые названия сменялись непонятными изображениями. Она никогда такого не ела – ни карри, ни отбивных, ни пюре. Заголовки к десертам казались пустым звуком, а что такое супы, она не представляла вовсе. В Центре подавали энергетические смеси: твердые, батончики, и жидкие, смеси – для равномерного пищеварения. У них была простая, однородная текстура и сбалансированный состав. Что такое в этих человеческих блюдах, Ирис не понимала. Недоуменно съежившись (так подсказывала система имитации), она развернулась, но Ликвидатор уже вышел.

В коридоре было тихо, только из дальней комнаты доносился шорох и стук: Ликвидатор что-то искал. Она двинулась было на звук, но любопытство пересилило, и она заглянула в ближайшую открытую комнату. Ирис понимала, что сейчас это не вовремя, но система накопления опыта требовала изучать, и Ирис охотно с ней соглашалась. Она все еще не разобралась, кто такой этот странный угрюмый Ликвидатор, который так старался смотреться легкомысленным и ироничным, а внутри... Что – внутри? Ирис не понимала. Она слышала глубоко запрятанную злость, она ее видела там, в восьмой кабинке, когда бросила обидные, ударившие в яблочко слова, и ее это настораживало. Ликвидатор хранил какую-то тайну, и дело было даже не в этом его Квинте, которого он так презирал, и не в аномалии, которую он, видно, так долго и бесплодно искал. Аномалия была лишь следствием. Ее поиски целиком занимали Ликвидатора, словно щитом заслоняя его от чего-то важного. Но Центре учили, что человек – животное стадное. Людям нужны родные, друзья – хоть кто-то, кому не все равно. У Ликвидатора, очевидно, не было никого, да и представить кого-то, способного терпеть его равнодушную отрешенность, Ирис не могла. В этом Ликвидаторе было что-то сломано, но что – Ирис выяснить никак не удавалось. Даже лишняя для ее конструкции эмпатия не могла подсказать, в чем дело. Читать мысли Ирис все-таки не умела.

Арка вела в просторную гостиную, по центру которой гордо развалился неуютный серый диван с угловатыми подлокотниками. Из-под приподнятого оконного экрана лился скупой свет и косо падал на черный ковер, стеклянный столик для журналов и чистый камин. Ни забытой чашки, ни пылинки. Заходить внутрь Ирис не стала. Гостиная о хозяине почти ничего не говорила. Зато соседняя дверь вела в крошечную комнатушку с постелью, пустой прикроватной тумбочкой и комодом. Очевидно, спальней это помещение задумано не было. Слишком уж маленькое, заставленное и без того немногочисленной мебелью, да еще и на первом этаже. Видимо, Ликвидатор недолюбливал лестницы и простору предпочитал удобство.

Пригладив покрывало, Ирис заглянула в комод. Среди стопок одежды она не нашла ничего, что рассказало бы о Ликвидаторе хоть на каплю больше, чем она уже знала. Во втором ящике хранились какие-то бумаги, заглядывать в которые она не стала, зато деревянная шкатулка, втиснутая в дальний угол ящика, показалась ей любопытной. Недолго думая, Ирис распахнула шкатулку.

Среди карточек, ключей и крышек от лимонада лежала сложенная втрое, пожелтевшая от времени записка. Ирис и ее бы отложила в сторону, если бы не чернила, которые просвечивали даже на оборотной стороне и знакомый символ. Аккуратным почерком, больше похожим на каллиграфию, было выведено всего несколько знаков. Это была формула, но чего – понять Ирис никак не могла.

А потом, вглядываясь в последовательность знаков и прогоняя их через дополнительные анализаторы, она вдруг ощутила сигнал тревоги. Знакомый символ так и вспыхнул перед ее глазами, а в голове все смешалось.

Это была команда.

Для омеги.

Глава 12. Рикгард. Каракули, улочки и черная метка

– Ну и какого же дьявола ты роешься в моих вещах?

Случись такое еще до встречи с навозными жуками, до их побега через чужую квартиру, до неразбитого окна в туалете сомнительного заведения – словом, случись такое еще до того, как они с синтетической девчонкой стали вроде как одной командой, Рикгард вышел бы из себя.

Но сейчас ему рвать и метать не хотелось. Очень тянуло, но хватило и «дьявола» – будто весь пар вышел в одно слово и исчез без следа. Он не понимал этих «роботов», не разбирался в том, как с ними обращаться, но на машину эта девчонка походила только временами. Возможно, в притоне он вспылил зря. Ведь омеги созданы для того, чтобы служить человеку... А эта девчонка заартачилась. Но Рикгарду нужна была эта омега, очень нужна. И если ради нее придется подбирать слова и казаться вежливым – попробовать стоит.

Она смотрела на него, и глаза у нее были круглыми, испуганными. Неплохо играла – когда старалась.

– Чужое брать не положено, – Рикгард взял из ее рук шкатулку и затолкал обратно в комод. – Такому в твоей школе не учат? Пойдем. Времени у нас в обрез.

– Вот это, – девчонка показала какой-то огрызок, который, видимо, вытащила из шкатулки и обратно положить не успела. – Что это за формула такая?

– Формула?

Рикгард быстро глянул на каракули и нетерпеливо повел плечом.

– Не знаю. В первый раз вижу.

– Нет, вы все-таки посмотрите, – настаивала девчонка. – Ведь это команда! Для... техники.

– А тебе-то откуда знать? Мало ли какого мусора у меня в доме не найдется?

– Вот именно. Мусора у вас в доме нет.

Проницательная девчонка, глазастая. Впрочем, это ведь все программы.

– Давай потом, – отмахнулся он. – Сейчас самое главное добраться до Иолы и поднять ее в воздух.

– Так вы мне расскажете, как собираетесь попасть в ангары?

Она неохотно спрятала записку в карман. Рикгард не возражал. Он и вправду не помнил, откуда взялась эта бумажка, и никакой ценности в ней не видел.

– Ты хочешь покритиковать мой план? Твоему машинному мозгу это не понравится. Но нам его советы сейчас ни к чему.

– Звучит сомнительно, – слегка сощурилась девчонка. Изобразила недоверие, но получилось средне.

– Как есть. У людей, понимаешь ли, не всегда выходит так железобетонно, как у роботов.

– Вы думаете, у меня все вот так вот… железобетонно?

– А ты все-таки считаешь себя роботом?

Он улыбался. Девчонка открыла рот и тут же его закрыла.

– Вот и правильно, – заметил Рикгард, сверяясь с часами. – Очень скоро механик задраит люки и закроет ангары. Нарваться на патруль, жуков или твоих ребят мне совершенно не хочется. Поторопимся.

Он отыскал свою старую летную куртку с чипом автопилота, вшитым в нагрудный карман, и, поморщившись от запаха старой кожи, накинул ее на плечи. Форменная Ликвидаторская куртка была заперта в ангарном шкафчике, и тратить время, вскрывая лишний замок, смысла не было. А вот автопилот для полета в Пыльные Города был необходим. Если их засекут навозные жуки, то отвлекаться на штурвал будет некогда. Сколько же прошений подал Рикгард за эти годы! Сколько раз он писал о том, как устарела его верная Иола и как нуждается она в обновлении! Но нет, встроенный автопилот ему так и не установили.

Девчонка смотрела на него внимательно, удивленно.

– Натуральная кожа, – она коснулась рукава. – Никогда такой одежды не видела.

– Ну еще бы. Ты же из синтетического Центра, – хмыкнул Рикгард.

Девчонка покачала головой.

– Но это же очень дорого. Хлопок, лен, кожа – такие материалы и не достать.

– А мне доставать и не нужно, – Рикгард показал отвороты. – Старая. Ей лет двадцать, не меньше. Я налетал в ней пятьсот часов, в ней же сдавал все три ступени, две из них уже для отдела Ликвидации. Счастливая куртка, – он ухмыльнулся.

Они вышли во двор и, быстро оглядевшись по сторонам, двинулись к дороге. Солнце уже садилось за горизонт. Сочные, темно-оранжевые лучи протянулись по лужайке поперечными полосами. Перешагивая их, Рикгард щурился.

Девчонка сбежала больше суток назад, и то, что ее до сих пор не поймали, было лишь вопросом времени. Возможно, пока что она им не по зубам, слишком умная, не похожа на своих «сестер», а может, они готовят нечто особенное – то, что не по зубам уже ей. И лучшее время для подобных операций – ночь. Кажется, под покровом ночи спрятаться легче всего, и вместе с тем, кромешная тьма – прикрытие-обманка. Темнота хороша для тех, кто прячется от глаз. Девчонку же, скорее всего, будут искать совсем по-другому. И тут не поможет даже ее предусмотрительность.

Нужно было спешить.

На автомобиле, от которого Рикгард так лихо отказался, добраться до отдела Ликвидации и летных ангаров можно было за десять минут. Пешком Рикгард еще не ходил никогда. Им предстояло пройти по краю города до самых морских скал, а там – мимо зданий Сената, которые одной стороной фасадов выходили прямо на Алый Залив. Не самое симпатичное соседство. Уж в тех местах попадаться на глаза не стоило, да и прятаться там было особенно негде. Можно, конечно, углубиться в город и миновать правительственные постройки в относительной дали, но и тесные улочки столицы безопасности не гарантировали.

– Я подключу дополнительный сканер местности, – предупредила девчонка.

– Ты же говорила, что все эти штуки опасны, – напомнил Рикгард. – Что так тебя могут засечь.

– Пока очевидной опасности нет, идти вслепую нельзя.

– А когда она появится?

– Тогда я отключусь, и мы побежим.

– Какой высокотехнологичный план.

Девчонка смерила его взглядом и с легкой надменностью фыркнула:

– Вы думали, я предложу полететь и выну крылья?

Огонек в ее глазах вспыхнул и тут же погас. Как будто прорвался характер и тут же, испугавшись, скрылся. Как будто мелькнул умелый росчерк пера, и след тут же растаял. Наблюдать это было странно – как будто изнутри нее пробивался человек, появлялся то тут, то там, а потом прятался и чего-то ждал. Она словно училась на каждом шагу, но училась неравномерно, рывками. Омега становилась человеком, и это было... страшно?..

– Я даже не знаю, как тебя зовут, – вдруг сказал он.

Они шли по безлюдной улочке ликвидаторского квартала. Здесь было тихо, просторно, крупные дома обступали лениво и вальяжно. Земли здесь не жалели, и лужайки тянулись за садами, превращаясь в целые поля. Когда-то давно с деньгами на Ликвидацию не скупились. Теперь эти просторные квадраты, скорее всего, перепроектируют и застроят поплотнее – когда последних летчиков посадят за рабочие столы, а семьям разъяснят, что бюджета на одиннадцать комнат каждому больше не хватает.

– RS, – вежливо улыбнулась девчонка. – Это моя маркировка. А зовут меня Ирис.

– Рикгард, – он привычно протянул ей руку, и та аккуратно ее пожала. – Про маркировку могла бы и не говорить. Тебе же не нравится казаться машиной.

– Мне не умеет нравиться, – отозвалась девчонка. – Маркировка – это фактические данные. Субъективным оценкам они не подлежат.

– И сама ты оценивать субъективно не можешь? То есть, любить что-то или ненавидеть? – зачем-то продолжил Рикгард.

– Могу, – кивнула Ирис. – Но эта оценка будет базироваться на фактах. Эмоциональной окраски в ней не будет. Это не совсем то «нравиться», что вы имеете в виду.

– Не вижу разницы.

Девчонка слабо улыбнулась.

– Ну, смотрите, – произнесла она каким-то чужим взрослым тоном, будто разъясняла очевидные истины ребенку. – Есть первая истина: «омега – человек». Вторая истина «омега – машина» противоречит первой. Разрыв логики. Вы говорите, что мне такое не нравится, и отчасти это так. Но на самом деле это просто несоответствие фактов, которое вы продолжаете утверждать. И это мне, как вы выражаетесь, не нравится.

– Давай по-другому, – махнул Рикгард. – Тебе не нравится, когда тебя оскорбляют. Как тебе такая формулировка?

– Не работает, – покачала головой девчонка. – Лично мне ваши оскорбления вреда не наносят. Они противоречат моим установкам, вот и все.

– А можно ли считать человеческое мнение о себе аналогией твоим установкам?

– Вряд ли. Мнение человека о себе основано не только на фактах. Скорее на ощущениях.

Они завернули в проулок, и проезд сузился. Впереди маячили кирпичные дома с островерхими крышами и витрины мелких лавок. Такие магазинчики теперь все чаще закрывались и превращались в окошки с автоматической выдачей любых приглянувшихся товаров. Опусти галии в прорезь, назови покупку и получи ее за раздвижными дверцами на выдаче. Как кухонный аппарат, только готовить ничего не нужно. И продавцы не нужны, и касса, и дверной колокольчик, и полки. Хватает и простеньких дешевых дисплеев с 3D-картинкой и системой осязания.

Прохожих впереди было пруд пруди, но всех их поглотили экраны. Рассматривать девчонку с мужчиной в старой летной куртке им было незачем.

– Но ты говорила, что все-таки чувствуешь, – напомнил Рикгард.

– Ошибка в программах, – пожала плечами Ирис, рассматривая витрины-экраны, которые мелькали яркими пятнами в подступающих сумерках. Была в этой игре цвета какая-то притворная праздничность, фальшивая веселость. – Получилось нечто вроде встроенной подсистемы эмпатии. В Библиотеке Центра об этом, конечно, не было ни бита.

Рикгард улыбнулся:

– Человек сказал бы «ни слова».

– Ни слова, – покорно повторила Ирис, завороженно наблюдая за тем, как на экранах сменяются краски. Свет отражался в ее зрачках. Она вдруг наклонила голову и, улыбнувшись краешком губ, заметила: – А вы изменили ко мне отношение. Я вас больше не раздражаю. Спасибо.

И взглянула на него с подкупающей, наивной искренностью.

– Я вроде как притерся, – Рикгард усмехнулся. – Ты говоришь интересные вещи.

– А я и говорила, – сказала она. – Просто вы уже не думаете так узко, как раньше. Вы создали у себя отдельную категорию. Для меня.

Рикгард поморщился:

– И все-таки мыслишь ты механически.

– Могу и по-другому, – с готовностью улыбнулась Ирис. – Вы открыли для меня двери, – и тут же пояснила: – Метафора.

Рикгард было улыбнулся в ответ, но, минуя очередную витрину, залитую светом экранов, насторожился. Девчонка подобралась и заозиралась.

– Рядом правительственный квартал, – сказал Рикгард. – Здесь должны проходить патрули. Смотри в оба.

– Через две улицы, – кивнула Ирис. – Четверо. Аппаратуры против омег у них нет, зато есть ориентировка на вас.

– На меня? – изумился Рикгард.

– Думаю, от Особых Назначений.

– Быстрое у них перекрестное опыление...

– А что полагается за помощь беглой омеге?

– И знать не хочу, – отрезал Рикгард. – Идем-ка быстрее. Туда.

Они нырнули в очередной проулок. Отсюда виднелись купола Сената, и Рикгард невольно поежился.

– Вы боитесь? – заметила его неосознанное движение девчонка.

Рикгард качнул головой.

– Просто не люблю Сенат.

И отвернулся. Говорить об этом с омегой ему не хотелось. По крайней мере, не здесь и не сейчас. Им нужно было добраться до Иолы, а его дела с Сенатом их побега не касались.

– И почему не любите? – беззаботно допытывалась девчонка.

Рикгард обернулся и всмотрелся в ее лицо.

– Ты ведь знаешь, что я не хочу об этом говорить, – сказал он.

Она все прекрасно видела – видела и чуяла, но задавала вопросы и дальше.

– Так почему?

– Зачем ты это делаешь?

– Что?

Она играла дурочку, но даже по ее взгляду, спокойному и полному самоуверенной решимости, он видел, что она все поняла. Поняла, но притворялась глупой, и эта роль получалась у нее довольно плохо.

– Хочешь узнать. Зачем? – спросил он, наконец.

Девчонка прислушалась, подняла палец и потянула Рикгарда за рукав. Они нырнули на соседнюю улочку, задний проезд, заставленный мусорными баками, вываленной на мостовую старой мебелью и хламом, разбросанным по земле. Они медленно переступали через отбросы, и далекий свет уличных фонарей, лившийся из прохода впереди, отражался в грязных лужах.

– Потому что это важно, – после продолжительного молчания ответила Ирис. – Вы же понимаете, я собираю о вас информацию. Я должна знать о вас все. Чтобы доверять.

– Для доверия вся подноготная не важна, – качнул головой Рикгард, теперь уже с трудом успевая за ней. Сейчас вела девчонка, а не он сам. Наверное, карту она знала лучше него, да еще и слушала свои сканеры. – Ты же знаешь мой медицинский номер. Ты забралась в базы. Ты знала мое имя раньше, чем я спросил твое.

– Ага, – кивнула Ирис. – Только в базах далеко не все. Там вообще почти ничего ценного нет. Только имя, некоторые даты, цифры по документам, адреса, место работы. Ну, и еще черная метка. Что это такое? Расскажете?

И глянула на него прямо, с вызовом и очень серьезно. Смеха в ее глазах не осталось.

Рикгард содрогнулся. О черной метке люди не напоминали ему уже давно. Так давно, будто про нее и вправду забыли. Хотя как можно забыть о черной метке?..

Глава 13. Ирис. Перезагрузка, кондитерская лавка и десятка

– Так что это? – допытывалась Ирис.

По очередной резкой перемене настроения она поняла, что затронула верную струну. За этим непонятным словосочетанием и крылась та самая тайна, в которой рождалась злость.

– Ты не знаешь? – скривился Ликвидатор.

Он больше не улыбался. Ирис качнула головой.

– Ну и хорошо. Ни к чему это.

Она так и чувствовала его волнение, возмущение, ярость – и все из-за черной метки!

– Я могу сейчас же подключиться к городской сети и узнать, что это такое. Но тогда нас обнаружат, – сказала она.

– Не вздумай, – буркнул Ликвидатор.

– Тогда рассказывайте. Вы хотите, чтобы я вам помогла, но без доверия ничего не получится. У хороших людей секретов нет.

Ликвидатор вздрогнул и усмехнулся.

– Да ты наивная. Хорошие люди! А ты что же, теперь будешь меня бояться?

– Омеги не боятся, – напомнила Ирис. – Но основываясь на том факте, что вы упорно скрываете...

– Не бывает ни хороших людей, ни плохих, – грубо перебил ее Ликвидатор. – Есть только обстоятельства и то, как люди с ними справляются.

– Но ведь люди не пешки. Они думают своей головой.

– Они думают, исходя из обстоятельств, вот что.

– И часто вы думаете о своей черной метке?

Она смотрела на него долго, в упор. Ликвидатор под ее взглядом разъярился окончательно.

– Да что ты заладила?

– Я подключаюсь к сети, – предупредила Ирис.

– Не смей! – Ликвидатор схватил ее за руку и стиснул зубы. – Хочешь, чтобы нас тут же повязали?

– А вы?

Ликвидатор выругался, но Ирис все смотрела на него – холодно и равнодушно, так, чтобы он испугался. И у нее получалось.

– Черную метку дают за непредумышленное убийство, – бросил он и отвернулся.

Ирис застыла. Такого откровения она не ожидала. Какого угодно – только не такого.

– Это как ярлык. Некоторые говорят, что непредумышленных не бывает – есть недостаток улик. А другие думают, что такими ярлыками метят психопатов. Слухов ходит немало, – негромко продолжал Ликвидатор, все так же смотря куда-то в сторону. – О черной метке никогда не говорят, но она есть в документах, и в конце концов про нее узнают. Она как клеймо. Никто не знает точно, за что ее присуждает Сенат в каждом новом случае. И потому черной метки боятся, как огня. Обычно такие помеченные становятся изгоями, – он помолчал. – И от меня поначалу шарахались, как от прокаженного. Я прямо на экзамене на вторую ступень поймал крупную аномалию... Случайно. Но они посчитали, что у меня прямо-таки дар, и не выгнали, – он фыркнул. – Я потом им всем и доказал. Только это никакой не дар был, а глаза, чутье и голова. Вот и все. А черная метка – это и не обвинение. Так, табличка «злая собака» и приписка: «вероятно». Черными метками Сенат перестраховывается. Это как пограничное состояние между невиновностью и преступлением. Хотя если правду говорят о психах – то какое же в этом преступление?.. – Он невесело усмехнулся. – Это была случайность, – с внезапной тоской в голосе добавил он. – И хватит об этом.

– Это связано с Сенатом? – все равно спросила Ирис.

– С чего ты взяла? – непонятно вздрогнул Ликвидатор.

– Вы помрачнели, как только мы вышли к зданиям Сената, – Ирис указала на купола, которые нависали над крышами бурой неопрятной громадой.

– Давай-ка поговорим об этом потом. Или вообще никогда не поговорим, – попросил он.

Повисла тишина, и только каблучки Ирис гулко стучали о мостовую. Они шли в молчании долго, и купола Сената остались позади. И хотя они больше их не видели, Ирис казалось, что Сенат за ними наблюдает. Смотрит поверх остроугольных крыш и криво усмехается.

– У меня был друг, – вдруг сказал Ликвидатор. – Очень давно. Так давно, что я почти забыл, как он выглядит.

– И что с ним случилось?

Она заглянула ему в глаза, но Ликвидатор опять отвернулся.

– Ничего. С ним – ничего.

– Тогда почему...

– Мы дружили с детства. А потом наши пути разошлись. Теперь он Сенатор. А метку я получил из-за него. Очень давно. Мы были мальчишками.

– Из-за него?

– Та случайность... – Ликвидатор хмурился все сильнее. – Он сказал мне молчать... А сам...

Он говорил глухо и очень тихо, как будто каждое слово жгло ему горло. Своими вопросами Ирис разворошила осиное гнездо, и волны негодования, печали и злости окатывали ее с ног до головы.

– Так вы убили?.. – только и спросила Ирис.

– Я виноват.

Ликвидатор поднял на нее взгляд, и она задохнулась. В его глазах стояла злость, плотная, черная, почти осязаемая, и вовсе не страх, не сожаление – это была самая что ни на есть ярость. Только вот...

– Вы не убивали, – уже утвердительно прошептала Ирис.

Ликвидатор пожал плечами.

– Зависит от точки зрения. Смотря как на все это смотреть.

– А как смотрите вы?

– Зачем ты это делаешь?

Он снова взглянул на нее, прямо и внимательно. Теперь он злился на нее.

– Потому что я должна вас бояться, – просто ответила Ирис. – Но не боюсь. И не понимаю, как это выходит. Факты не сходятся. Программы бояться не велят. А ведь люди с черными метками... Наверное, это как омеги со сломанными системами. Только омег сжигают. А людей – нет.

– Для тех, у кого системы сломаны напрочь, предусмотрена тюрьма, – опять усмехнулся Ликвидатор, и злость в его взгляде улеглась. – А такие, как я – помилованные, отпущенные за недостатком улик, неопределенные и не совсем понятные для системы правосудия – такие получают метки. Все просто.

– Но недостаток улик не означает невиновность.

– Означает. В глазах закона.

– Вы признавались? Сами?

– В чем? Мне не в чем признаваться. В случайностях нет умысла. А мой друг... – Ликвидатор запнулся. – Я до сих пор не уверен, как это случилось, не помню точно, как это было. Как будто воспоминание стерлось или в тот самый момент записалось плохо… В общем, я и сам не знаю точно, как это случилось.

Он снова невесело улыбнулся одними губами и отвернулся. Допрос причинял Ликвидатору боль, и вместе с тем Ирис ощущала и его облегчение. Будто бы он молчал о своей метке много, много лет, и, заговорив только теперь, если не снял с шеи камень, то уж точно распустил петлю.

– Простите, – сказала она тихо, когда они вышли на безлюдный перекресток. – Я больше не буду спрашивать. Мне достаточно и этого.

– Ты бы знала, как на меня смотрели в летной школе! – с горькой усмешкой зачем-то продолжил Ликвидатор.

Ирис поняла: ему нужны были эти вопросы. Нужно было кому-то об этом рассказать. Говорил ли он о черной метке хоть с кем-то?

– На сдачу второй ступени даже допускать не хотели. Все шептались. А я влез, сам поставил печать на бумагах, они только рты разевали. И пошел сдавать. И всунул им эту аномалию прямо в руки. Уничтожил, то есть. На сканерах все было записано... Мне все-таки потом разрешили сдавать и третью, и в Ликвидацию взяли – кажется, я их впечатлил. Я притащил им целый ворох аномалий. Звезд мне за них не поставили, но работал я хорошо. Очень хорошо. А люди все говорили... Что я искусный маньяк, этакий человек-невидимка, что меня никак не могут поймать с поличным... Люди так любят шептаться. А про вот такое – особенно. Слухи про черную метку самые аппетитные.

Чем больше он говорил, тем сильнее выпрямлялся, а голос его креп. Он больше не сутулился, как раньше. А потом махнул рукой.

– Что уж теперь... Хватит. Неподходящие моменты для неподходящих вопросов ты подбирать умеешь. Идем.

Но Ирис вместо этого замерла и прислушалась к сигналам систем. Сканеры сообщали о новой опасности, и это был не очередной патруль.

– Мамонты, – сказала она. – К востоку отсюда. В нескольких кварталах. Они меня вот-вот засекут.

– Так выключай, – быстро отозвался Ликвидатор.

– Уже, – сказала Ирис. – Только... Они двигались на юго-запад, но направление могут сменить в любой момент, а я их не засеку.

– Так пойдем быстрее. Здесь недалеко.

В глубинах подсистем сработал странный импульс, и Ирис мотнула головой, вцепившись в куртку Ликвидатора.

– Еще кое-что, – сказала она, упершись взглядом в мостовую. – Что-то непонятное.

Ликвидатор наклонился к ней, и ее обдало странным чувством: то ли тревога, то ли... Нет, второе распознать она никак не могла – в Центре она его не встречала, ни на занятиях, ни с приходом людей из Эмпориума.

Между тем, импульс где-то глубоко внутри повторился. Встроенный коммуникатор она отключила уже давно, еще до того, как вытащила гео-чип. Значит, сигналом о вызове это быть не могло. Так что же это такое? Сигнал извне, это наверняка – слишком уж похож.

– Тебя засекли? – спросил Ликвидатор, беспокойно вглядываясь в ее лицо.

Ирис качнула головой.

– Что-то другое. Как будто кто-то...

– Контроль над твоим телом перехватить могут? – вдруг спросил Ликвидатор.

Ирис вскинула на него глаза. Над таким вопросом она не думала никогда. Если омеги – люди, то и контролировать их извне невозможно. Это противоречит всему, что ей втолковывали с самого детства. Но... Та формула...

– Не знаю. Такого не бывало.

– Но может?

– Статистическая вероятность... – начала она и тут же осеклась. – Внешний сигнал любого рода можно скинуть. Это точно можно. Вы должны меня перезагрузить.

– И как?

– Я сама этого сделать не могу. Код операции... – она закрыла глаза, выискивая нужный файл. – Дельта-омега-сорок-восемь-алых-фламинго.

– Это еще что за тарабарщина?

– Просто повторите.

Ирис чувствовала, как импульс расходится эхом по ее системам, замораживая ее изнутри. Странное это было ощущение: функции ее тела отключались одна за другой, но Ирис все равно чувствовала каждую свою отключенную микросхему и каждую замершую клеточку своих биосинтетических покровов. Как будто бы ее тело засыпало, но все-таки видело себя со стороны и осознанно ощущало этот самый сон.

Ликвидатор колебался.

– Дельта, омега... – начал он. – А потом что будет?

– А потом я перезагружусь. Ну же! – Ирис хотела сжать его руку, но пальцы онемели.

Ликвидатор выругался, очевидно, не веря, что странная фраза сработает как заклинание. Ирис опустила взгляд, все больше цепенея. Если остановить операцию на полпути, сработает отмена. Но если Ликвидатор не успеет...

– Дельта-омега-сорок-восемь-алых-фламинго, – на одном дыхании произнес он, и Ирис отключилась.

Она пришла в себя на мостовой, а Ликвидатор придерживал ее голову. В переулок падал далекий свет большой улицы. Прямо за спиной Ликвидатора виднелась задняя дверь электронной лавки. На улочке было тихо и пусто. Случайные прохожие в такие задние переходы обычно не заглядывали.

– Могла бы и предупредить, – бормотал он. – Рухнула как подкошенная, едва успел тебя поймать.

– А вы как думали? Это же перезагрузка, – слабо улыбнулась Ирис.

Взгляд у нее фокусировался с трудом, и система осязания к кожным покровам подключилась не сразу. Она приподнялась на локтях, переводя взгляд от кирпичной стены на почерневшее небо, призрачно подсвеченное красноватой иллюминацией города, и поморщилась, вытирая руку о подол платья. Мостовая была залита помоями.

– При перезагрузке мышцы тоже отключаются, – пояснила она. – Все системы. Чтобы поддерживать тело, необходима активная работа более шести сотен мышц...

Ликвидатор встал и протянул ей руку.

– Не занудничай. Энциклопедические справки мне сейчас не интересны. Сигнал сбросила?

– Да, – кивнула Ирис, принимая его руку. – Выставляю дополнительный файервол.

– Уж выставляй, – хмыкнул Ликвидатор, поглядывая на нее с подозрением. – Как мне понять, что тебя не перехватили?