Текст книги "От альфы до омеги (СИ)"

Автор книги: Lorain

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

– Честное слово годится? – попыталась отшутиться Ирис. Ее системы вернулись в норму, новая защита работала, а доказать, что в ее голове нет никого лишнего, она толком и не могла. – Вы бы заметили, – предположила она. – Им нужно, чтобы я вернулась в Центр. Или отключилась. Пожалуй, я бы сейчас не очнулась.

– Тебя можно отключить?

Ирис кивнула.

– Так же, кодом?

– Да. Я думаю, что это скорее всего был он.

Прислушиваясь, они двинулись дальше. Насколько Ирис помнила карту, до ангаров с летными аппаратами оставалось несколько кварталов.

Пока шли, Ирис, прищурившись, смотрела на Ликвидатора: все ждала, когда он спросит код отключения. Промолчать в ответ на такой вопрос она не имела права: сообщить человеку код предписывала корневая программа, а эти базовые установки Ирис, как ни старалась, обойти никак не могла. И она бы его сказала – даже не зная кода сама. Странный, подсознательный автопилот, но все это – для блага человека. И да, она выпытала его тайну, но собственной – кодом отключения – предпочла бы не делиться. В конце концов, вверить свою жизнь человеку, с черной меткой или без нее, Ирис была не готова. Очень странно зависеть от слова одного-единственного человека: никто не знает, на чьей он может оказаться стороне.

– Что значит эта фраза? – наконец спросил он.

Ирис выдохнула. Он не собирался узнавать код. Но почему? Разве не готовы люди на все ради власти? А зная код отключения Ирис, Ликвидатор мог шантажировать ее как угодно. Он мог заставить ее сделать все, что хотел, а взамен не попросить ничего. Вот так вот просто – стоит только узнать, что код отключения существует.

– Ничего, – ответила Ирис. – Это код. Случайный набор слов. В здравом уме вы такую абракадабру не скажете.

– Так значит, этот взлом… или что это было…

– Это из Центра, конечно. Они будут пробовать еще. И что-то новое. Обязательно.

– Тогда идем быстрее.

Они вышли к перекрестку, залитому электрическим светом ночных фонарей, и остановились. По широкой улице, словно речные потоки, текли вереницы автомобилей с прозрачными корпусами и маленькие четырехколесные повозки на одного пассажира. Из-под крыш мигали огни реклам, мелькали разноцветные экранчики на столбах, переключались сигналы регулировщика на переходе с автоматической пешеходной лентой. Ирис невольно зажмурилась.

– Еще одну попытку проникновения твой файервол выдержит? – спросил Ликвидатор.

– Не знаю, – честно ответила Ирис. – Если что, вы помните, как меня перезагрузить.

– Хорошо бы мне не пришлось перевключать тебя здесь, – Ликвидатор кивнул на запруженную людьми улицу. – Конец рабочего дня, свидетелей – тьма тьмущая.

– Нам нужно пройти здесь? – спросила Ирис.

Ликвидатор только кивнул и протянул ей руку. Она схватилась за его широкую, шершавую ладонь и побежала следом, лавируя в толпе прохожих. В этом просто жесте и прикосновении было что-то особенное – Ирис сразу поняла. Она никогда вот так не держалась за руки со своими соседками по спальне, а уж до людей не дотрагивалась и подавно. Может, никакими друзьями они никогда и не станут, зато было здесь что-то другое. Взаимовыручка. Они были друг другу нужны. Пока что. Человек и робот.

Альфа и омега.

Они двигались быстро, протискиваясь к следующему перекрестку мимо домов, залепленных рекламными щитами. Здесь, на этой крупной улице, еще попадались старомодные лавки с продавцами, но они или доживали свой век или, возможно, были слишком популярны среди покупателей, чтобы рисковать, переходя на не очень-то надежную электронику. В лавку со сладостями, маячившую неоновой зефиркой у самого перекрестка, то и дело заходили, и звук дверного колокольчика разносился по улице.

Ирис вспомнила карту и поняла, что осталось только нырнуть в следующий проулок, до которого они почти дошли, а там – всего несколько сотен метров до ангаров.

И тут впереди, угрожающе возвышаясь над головами людей, появилось два Мамонта. Людской поток быстро и испуганно раздвоился, давая дорогу железным махинам, и Ликвидатор дернул Ирис в сторону. Они шмыгнули под светящуюся вывеску с зефиром, прямо в двери кондитерской.

Внутри было тесно, прохладно и светло, но не так ярко и разноцветно, как снаружи. В лавке освещение было мягким и нежным, как сласти в стеклянных круглых банках, которыми были заставлены многоэтажные стеллажи. Мамонты грохотали, как металлические мусорные баки, и в лавке их шаги отдавались звоном стеклянных крышек. Посетители хлынули к витринам, поднимаясь на цыпочки. Мальчишка лет четырех вытащил под шумок целый ворох конфет из банки и распихал их по карманам – появление Мамонтов его нисколько не впечатлило, зато какая-то девушка у самой двери тонко взвизгнула и попыталась прорваться назад, вглубь лавки.

Ирис с Ликвидатором тоже отступили подальше. Сколько бы Мамонтов ни появилось, загляни они в лавку, не поможет уже ничего. Разве что раствориться в воздухе или превратиться в невидимку, но с оптическим камуфляжем у Ирис складывалось плохо – надолго ее не хватало никогда. Ликвидатор сжал ее запястье и указал на арку за прилавком, которая вела в задние помещения. Продавца видно не было, так что Ликвидатор подтолкнул Ирис вперед и, оглядываясь на витрины, шепнул:

– Выберемся через черный ход, а там на боковые улочки. Придется попетлять.

Ирис скользнула под крышку прилавка и метнулась к арке. Думать о маршруте она не могла: в мозгу так и пульсировал сигнал тревоги, а программа имитации подсказывала целый ворох правдоподобных реакций, демонстрирующих человеческий страх. А еще – шквал человеческий эмоций едва не сбивал ее с ног. Они все боялись, эти люди в лавке и там, на улице, а Ирис впитывала в себя их чистый, многократно усиленный эхом толпы ужас. Ее системы перегрузились, и она ощутила, как застыло лицо. Мышцы не отвечали.

В коридорчике, который уводил из лавки, Ирис распрямилась и попыталась выдохнуть. Мышцы губ никак не слушались, но чувствительность потихоньку возвращалась – стоило только уйти подальше от людей. Вибрация отдавалась здесь тише, а звон банок остался позади. Ирис уже увидела край задней двери, которая маячила сборчатой занавеской за углом, но тут она налетела на человека.

Пухлая пожилая дама в клетчатом платье преградила ей дорогу и негодующе нахмурилась. Ирис подумала, что быстро проскочит мимо, но в узком коридорчике разойтись было непросто, да еще и рядом с такой внушительной особой. Ликвидатор уже маячил сзади, но Ирис только вздрогнула и замерла.

Лицо пожилой дамы тоже выровнялось, и возмущение, которое залегло было морщинами в уголках ее глаз, разгладилось.

– Омега, – сказала она. – Восьмерка. Ты сбежала.

Ирис нашлась не сразу: в первое мгновение ее системы снова подвисли, с трудом определяя в стоящей перед ней женщине омегу.

Вот они, значит, какие – легендарные десятки, которые блестяще прошли обучение и получили в Эмпориуме свое собственное задание от Сената. Ирис глубоко вдохнула, обновляя программу имитации.

– Все верно, – она выпрямилась, стараясь выглядеть взрослее и серьезнее. – Я омега, и я сбежала из Центра.

И только тогда Ирис по-настоящему, почти по-человечески испугалась. Ведь если эта омега работает на Сенат и его Центр, то помощи от нее ждать нечего. Она не пропустит Ирис к задней двери; она сейчас же выведет ее за шкирку к Мамонтам.

Но десятка только улыбнулась:

– Нечасто такое увидишь. Беглую омегу. Да еще и с Ликвидатором.

И бросила взгляд за спину Ирис.

– Милая леди, – Ликвидатор протиснулся вперед, – вы бы нас пропустили... Мы очень спешим.

– Я уже поняла, – кивнула хозяйка лавки. Ее глаза мягко, тепло улыбались, и отличить ее от человека было невозможно. Ирис еще раз подивилась тому, как легко у десятки выходят такие сложные, неочевидные реакции. – Так что идите за мной. Пройдете через квартиру, а там – выход на другую улицу. Здесь небезопасно, – она кивнула на заднюю дверь с занавеской.

– Я думаю, мы разберемся сами, – без удовольствия отозвался Ликвидатор. – Может, у вас там в гостях еще парочка Мамонтов.

– Мамонтов? – с удивленной улыбкой спросила хозяйка лавки. – Хорошая кличка. Звучная. Надо посоветовать ее в Центре.

Ирис тем временем отключила надстройку ментального проникновения. Десятка вовсе не собиралась их выдавать. Ее сознание было чистым, и никаких дополнительных защит не стояло. Так, будто она никогда и не собиралась встречать других, сильных омег. Так, будто всю жизнь собиралась провести среди людей. Неужели такое возможно?

– Ведите нас, – сказала Ирис.

Ликвидатор смерил ее непонимающим взглядом и скривился:

– Ты же не балуешься своими сканерами?

– Все отключено, – немножко соврала Ирис.

Глава 14. Рикгард. Вторая записка, газ и фламинго

– Будьте осторожны, – бросила на прощание толстуха, и Рикгард скривился. Откуда такая забота и почему девчонка не беспокоится? Может, без своих сканеров она глупеет?

Хозяйка лавки вывела их к узенькой дверке, ведущей из теплой, светлой кухни на грязный боковой проулок. Задул ветер, заиграл в антеннах наверху, зазвенел вывеской далеко впереди за новым перекрестком. Толстуха в клетчатом смотрела только на Ирис: неотрывно, тепло и будто бы участливо. Как будто знала ее раньше.

– Второй отряд Мамонтов, – она посмаковала новое слово, – к северу, и еще один – в двух кварталах к юго-западу. Двигаются равномерно, прочесывают улицы по прямой, – добавила она. – Идите же.

Девчонка кивнула и шмыгнула по проулку вперед.

– И кто она такая? Вы знакомы? – спросил Рикгард, догоняя Ирис.

Та пожала плечами, а потом обернулась:

– Вы не поняли, да?

Рикгард нахмурился.

– Понял что?

– Это была омега. Десятый эмоциональный разряд.

Рикгард промолчал. И почему он должен был догадаться? Значит, вот какие эти десятки... И вправду настоящие люди. Холодок мурашками разбежался по его спине.

– Вас это пугает? – спросила девчонка.

Рикгард только хмыкнул. Его пугало то, что она словно читала его мысли. Утаить от нее не удавалось ничего – разве что слов и намерений, звучавших в его голове, она, конечно, не разбирала. Интересно, а можно ли создать омегу, способную и на такое? Вот это была бы революция.

Но десятка... Да, она ему внушала страх. Такой уровень развития требовал много лет труда и стараний; но, наверное, не обошлось и без определенного таланта – некоторой склонности, если, конечно, у омег такое бывает. Ведь последней ступени достигают не все. Значит, дело не только в усердии. Значит, омеги бывают разные. Одаренные и не очень, опасные и не совсем.

– Но почему она назвала тебя восьмеркой? – вдруг вспомнил он. – Слышала?

Девчонка закусила губу.

– Я не знаю.

– Вы можете друг друга считывать? У вас есть какая-нибудь общая база данных?

– Есть, – повела плечом Ирис. – Но в моем файле стоит шестерка.

– Но она приняла тебя за восьмерку.

– Может, мне занижали оценки? – улыбнулась девчонка и тут же помрачнела.

– А я так и думал, – качнул головой Рикгард. – Что ты не шестерка. Это даже я заметил, а уж я в омегах понимаю мало. Ты просто не кажешься средней. Ты гораздо живее, чем те ребята, с которыми ты училась.

– Правда? – Ирис взглянула на него, широко распахнув глаза.

Может ли омега на что-то надеяться? Или надежда – чувство чисто человеческое?

– Правда, – ответил Рикгард.

И быстро улыбнулся: так наивно, так просто и чисто она на него смотрела, словно это от него зависели ее оценки на выпускных, которых уже, конечно, никогда не настанет.

Он отвернулся, вспомнив собственные выпускные экзамены в школе. Это случилось после них, после того, как он сдал на первую ступень по полетам: жарким летом, которое представлялось островком в бушующем море, этакой передышкой между боев, каждый из которых решал его жизнь.

Метка поставила точку. Он и не думал, что кроме Ликвидации для него есть и другие пути, но метка вбила в его мечту последний гвоздь. Ни увернуться, ни отвернуться: висит прибитая крепко-накрепко. Полеты на аппаратах класса Иолы – одиночные. Никто не согласился бы летать с ним в паре. Потому-то не оставалось места сомнениям, и выбора тоже больше не было. В тесных рамках его мечта словно сбавила в яркости, в одночасье потускнела, пришибленная бременем своей исключительности. Но Рикгард задумался об этом только раз. Потом к этим странным мыслям он не возвращался. Он хотел летать, и он должен был доказать, что предрассудки не важны. Даже за ту единственно возможную мечту предстояло побороться. И он сжал зубы, выбросил из своей жизни все лишнее и справился.

Из-за того лета он стал Ликвидатором. Тем самым Ликвидатором, на дисколете которого теперь красовались четырнадцать звезд отличия. Если бы не черная метка, он никогда бы не смог получить и трех. Истинное усердие не любит соперников, ему незнакома ревность. Или оно – или ничего.

И почему Рикгард вспомнил об этом теперь? Что, если в погоне за значками он забыл о том, что давным-давно мечтал просто-напросто летать и жить в свое удовольствие?..

Вдруг за их спинами застучали шаги. Мужчина в сером плаще, прижав к подбородку переговорное устройство, направлялся к ним – неторопливо, размашисто, чуть ли не лениво. Даже на нашивки смотреть было не нужно: отряд Особых Назначений их все-таки отыскал. Человек что-то говорил в свое устройство, и Рикгард понял: скоро их окружат.

– Дело рук твоей десятки? – поинтересовался он у девчонки, хватая ее за локоть. – Быстро, сюда.

Они нырнули в боковой проход, повернули вправо, влево, потом прямо по длинному коридору меж слепых черных окон и – вдруг – уперлись в тупик.

– Это не она, – запыхавшись, зачем-то оправдывала девчонка. – Наши сканеры таких вот не ловят...

– Ну и неважно теперь, – Рикгард дернул было ее назад, но из-за угла выплыли сразу четверо. Медленно и спокойно, будто и не сомневались, что загонят их в этот кирпичный тупичок. Полы их плащей мели грязную мостовую.

Девчонка задрала голову, схватилась за подоконник, подтянулась, без толку дернула за оконную створку, слезла, бросилась вперед по улочке, словно позабыла о преследовании, а потом вернулась. Рикгард не сводил глаз с задней двери, зажатой в самом углу тупика. Пыльные стекла, потускневшая ручка говорили о том, что этой дверью уже давно никто не пользовался, чтобы входить и выходить по-настоящему; разве что выбросить с порога мусор в один из забитых доверху баков, за которым можно было спрятаться и сделать вид, что никакого отряда Особых Назначений не существует...

Пожалуй, воспользоваться личной картой Сенатора придется чуть раньше. Теперь о время пойдет не на часы и не на минуты, а когда они все-таки выйдут к ангарам, пути назад уже не останется.

Рикгард мотнул головой, сунул руку в карман и нащупал прохладный тонкий диск. Панель над дверным замком щелкнула и подсветилась зеленым. Створка бесшумно отошла.

В этот момент сзади что-то гулко ударилось о мостовую и округло покатилось к их ногам. Девчонка дернулась к Рикгарду, вцепилась в руки, а цилиндрический предмет меж тем щелкнул и зашипел, выдувая плотное облако зеленоватого дыма. Она зажала рот и нос рукой, а Рикгард дернул ее к двери. Дым так и не успел их поглотить, только девчонка тряслась, как ненормальная.

Тесный, темный, душный проход вел в одну из электронизированных лавок. После того, как замок щелкнул, закрывая за ними дверь и отрезая путь даже отряду Особых Назначений – по крайней мере, ненадолго – в помещении установилась блаженная тишина. Девчонка прокашлялась, будто все-таки глотнула ядовитого дыма, но на молчаливый вопрос Рикгарда мотнула головой. Значит, в порядке.

Впереди, за аркой, витрины заливало отблесками цветной рекламы. Сам бывший торговый зал, а теперь – склад, был крошечной комнатушкой, перегороженной стойками с разношерстной посудой всех цветов радуги и роботизированными рукавами для подачи товара.

Издав тихий писк и заскрежетав, система запустилась. С той стороны витрины заинтересованный покупатель нажал на кнопку покупки, а суставчатый рукав принял с полки нужную упаковку и направил ее к окошку выдачи.

– Что это за карта? – все-таки спросила девчонка, откашлявшись.

Она смотрела на диск Сенатора, и в ее глазах переливался витринный свет. Она все еще немного дрожала: то ли перегрузила процессор, то ли и правда хорошо изображала человеческий страх. Он бы на ее месте боялся, и еще как...

Рикгард увернулся от роботизированного рукава, когда тот пролетел прямо над его головой. Девчонка не шелохнулась.

– Наш счастливый билет, – буркнул Рикгард, тут же отвернувшись.

Можно было выбить стекло и вылезти через дверь, так и не воспользовавшись картой еще раз, чтобы отпереть переднюю дверь изнутри. Один сигнал от карты в Сенате могли бы и не заметить, а с двумя шансы неумолимо стремились к нулю. Вообще-то сегодня вечером Рикгард надеялся использовать диск только чтобы открыть ангары и запустить Иолу. Раньше он и думать не думал о том, что все-таки придется вспомнить об этой неприятной вещице, выудить ее из дальнего ящика, пустить ее в ход и напомнить о себе в Сенате.

– Не расскажете? – уточнила девчонка.

Рикгард мотнул головой.

– Потом расскажете, – уверила она то ли его, то ли саму себя.

– Давай все-таки делать ноги, – попросил Рикгард.

Они протиснулись между стоек, и он приложил диск к панели на передней двери. Замок щелкнул, и створка отошла. Покупатель, топтавшийся у окошка выдачи, отпрянул, сжимая свою коробку с цветными тарелками. Из этой двери выходить больше не полагалось. По крайней мере, так, видимо, думал он.

Эта улица была потише. Редкие автомобили двигались медленно, то и дело замирая перед автоматическими пешеходными лентами, рекламные щиты лениво переключали картинки, поминутно погружаясь черными экранами в короткий сон, несколько фонарей не горело вовсе. Они выходили из города, до летных ангаров оставалось всего ничего.

– Вы ведь не хотели пользоваться этой штукой, – не унималась девчонка.

Рикгард невольно выругался. Вот ведь умеет пристать...

– Не хотел.

– Почему?

Она опять кашлянула, прижав руку к груди.

– Потому что эта штуковина принадлежит тому человеку, который когда-то был моим лучшим другом. До метки, – вздохнув, все-таки сказал он.

– Вы ее украли? – глаза ее расширились и стеклянно заблестели.

– Нет. Он сам мне ее дал. На крайний случай. Мы тогда уже... рассорились, но он буквально впихнул мне эту карту. Сказал, что не хочет чувствовать себя виноватым.

– И что такого? Если он и правда хотел помочь?

– Он откупился. Эта карта открывает любые двери в Эмпориуме. Если на них, конечно, электронный замок. Но действия с этого чипа передаются в общую систему Сената. Вот и расплата.

– То есть, ваш друг узнает, что вы воспользовались этой картой... И узнает, где вы были, – протянула задумчиво девчонка.

– Вот именно, – кивнул Рикгард. – В этом все дело.

– Но мы же успеем убежать, правда? – спросила она с уже знакомой простоватой наивностью.

– Может, и успеем. Самое главное – поднять Иолу в воздух, – пробормотал Рикгард.

– А может, ему и дела до вас нет? – подумала вслух девчонка.

– Может, и нет. Но если ищут тебя, если отряд Особых Назначений уже в курсе, что ты бежала в том числе и благодаря мне, то до меня теперь есть дело всем, – покачал головой Рикгард. – Ты сама подумай.

Девчонка опустила голову. Они пересекли улицу по пешеходной ленте и углубились в очередной проулок. За ним уже виднелась черная пустошь, а дальше – островерхие столбы знакомой ограды. Оставалось совсем немного.

– А если они ждут вас там, в ангарах? Ведь это логично. Ликвидатор... Куда ему бежать? В воздух... – заикнулась девчонка.

– У нас нет другого выхода, – огрызнулся Рикгард. – Его просто не существует. Мы должны выбраться отсюда на Иоле.

– Статистический подсчет предсказывает двухпроцентную вероятность успеха... – начала она.

– Ну не нулевую же, правда? – усмехнулся Рикгард. – Про карту знает только Сальватор. Мы зайдем через главный вход, никто из отряда Особых Назначений такой наглости от нас не ждет. Мы просто войдем через ворота, как будто за нами никто и не гонится.

– Опять вы со своими очевидными неочевидными ходами... – помотала головой девчонка. – У нас не получится, вы же понимаете, да?

– А отчего это ты вдруг так испугалась?

Девчонка вздохнула.

– Я не должна была бежать.

– На попятную пошла? – поддел ее Рикгард. – Испугалась у самого финиша?

– Сейчас все так по-настоящему, – она повернулась к нему, и ее огромные глаза так и полыхали страхом. Настоящим, непридуманным, не сымитированным. – А тогда я просто убежала от Мариэллы, от Человека-Без-Имени... От экзаменов, от печи. От этой проверщицы...

Рикгард понятия не имел, что за проверщица такая и почему от нее стоило сбежать, но девчонка продолжала:

– Слишком много было переменных и вероятностей. Все было неочевидно. Можно было переиграть, увернуться, найти другую дорогу. Когда бежала, я не собиралась к вам цепляться... как репей. Вы были запасным планом. Но план «А» пришлось выбросить сразу же...

Метафоры. Или омегам образное мышление совсем не чуждо?

– И я подумала: по воздуху сбежать – вернее некуда. А теперь... Вас же все ищут. Из-за меня! Это я во всем виновата...

Рикгард на ходу схватил ее за плечо и развернул к себе. Она вздрогнула.

– Давай-ка вот без этих соплей, ладно? – бросил он. – Ты же омега, какого черта ты делаешь? Или ты от всех этих городских треволнений окончательно испортилась? Соберись и затыкай уже этот фонтан самобичевания. Ты мне нужна для этой чертовой аномалии. Так что кто прав, а кто виноват – дело тысячное. Мы сейчас же берем себя в руки, а руки – в ноги, и чешем забирать Иолу. И мы ее заберем. Ясно тебе?

Девчонка мелко дрожала, прикусив губу. Интересно, она все еще восьмерка или ее развитие в городе ускорилось? Она больше не уходила в «нейтральные» паузы, когда ее лицо разглаживалось, а из глаз пропадало всякое раздражение. Она перестала напоминать омегу и все больше выглядела как обыкновенная до смерти перепуганная девчонка, которую засекли на важном уроке со шпаргалкой.

Она кивнула.

– Отлично, – подытожил Рикгард, вытаскивая из кармана диск с эмблемой Сената. – А сейчас вот эта штуковина выведет нас вон из этой клоаки, – он кивнул назад, на город. – Таких карточек в городе всего восемь. Девять, если считать и эту. Это абсолютная власть. Поняла? Она должна нам помочь.

– Зря вы с ним поссорились, – вдруг уголком губ улыбнулась девчонка. Едва заметно, чуть натянуто, будто она очень старалась напустить на себя беззаботный вид, который у нее не выходил, но не выходил совсем по-человечески. – Хорошо, наверное, иметь таких друзей.

Рикгард отпустил ее и отвернулся. Думать о Сальваторе и о том, какую прекрасную дружбу он упустил, Рикгард не собирался. Девчонка догнала его не сразу. Она сжимала в руках какую-то желтую бумажку.

– Выпало из вашего кармана, – пояснила она, протягивая ему записку.

– Выброси, – буркнул Рикгард.

Девчонка снова отстала. Они наконец-то выбрались на черную пустошь, куда не доставали ни огни улиц, ни свет фонарей, подвешенных паучьей сетью вокруг ангаров. Нужно было только пересечь каменные руины старых построек, повернуть за угол ограды – и его встретят знакомые прибрежные сосны, соленый бриз Алого Залива и молчаливая Иола под металлическим куполом ангара.

– Записка такая же, как и та, другая, – снова догнала его девчонка. Желтоватая бумага в ее руках не дрожала. – И почерк похож!

– Да? И что пишут? – равнодушно отозвался Рикгард, высматривая дорогу между крупных камней.

Кажется, когда-то давно здесь возвышалось крупное, важное здание. Теперь от него оставалась лишь россыпь огромных валунов, обтесанных под неравномерные кубы, да острозубая одинокая стенка с круглым битым витражом высоко в темном небе. Она вздымалась вверх неоконченной аркой, будто ее подрезали в полете, не дали вырасти до конца, обрубили раньше времени.

– «Слева от моторного отсека», – прочитала девчонка. – Что это значит? Это же про ваш дисколет?

– Про Иолу? Не представляю.

Она схватила его за руку.

– Кто это писал?

– Вот я тебя и спрашиваю, – пожал плечами Рикгард. – Какая разница? Мало ли что за ерунда у меня рассована по карманам... Расчеты, подсчеты, листок из старого блокнота...

– Но почерк разве ваш? Первую записку вы не признали.

Рикгард скосил глаза, но больше ради девчонки. Загадки на желтых бумажках его не интересовали.

– Не мой.

– Что в вашей Иоле слева от моторного отсека? – она вцепилась в его запястье крепче, будто кошка, выпустившая когти.

– Ничего, – Рикгард развернулся прямо на ходу.

Девчонка вдруг встала как вкопанная и резко запрокинула голову. Луна светила меж осколков, которыми щерилось витражное окно разрушенного дома.

– Это те руины, – прошептала она. – Это их я видела из окна спальни!

Рикгард выдохнул.

– Мне до лампочки, что это такое. Что же ты за каждый камешек цепляешься!

Девчонка закрутилась на месте.

– Это они, точно! Я их видела, оттуда, из Центра... – ее глаза загорелись восхищением. – Я так мечтала увидеть эту вашу историю по-настоящему...

– Увидела? А теперь бежим. Ты же сама мне про проценты свои втирала...

– Теперь он всего один, – отозвалась она. – Один процент. Зато я увидела...

Рикгард закатил глаза. А потом замер.

С девчонкой творилось что-то неладное. Она то улыбалась, то мрачнела. Ее губы растягивались в кривой усмешке, а через мгновение глаза наполнялись слезами. Она мяла в руках записку, комкала ее и расправляла, переступала на месте, крутила головой, смотрела в темноту, а потом закрывала глаза и смеялась.

А дальше она просто упала, и записка выскользнула из ее руки, закачалась в воздухе и, наконец, осела в черную траву, перевернувшись чистой стороной вверх.

Девчонка забилась в судорогах, и ее тело вытянулось, подбородок запрокинулся назад, глаза с ужасом смотрели куда-то в сторону Алого Залива.

Рикгард бросился к ней, схватил ее за плечи, пытаясь сдержать крупные конвульсии. Она билась о землю, но сознание, кажется, ее не покидало: пальцы зацепились за его локоть и сильно сжали. Губы шевелились.

Рикгард опустился ниже, силясь разобрать слова.

– Наноботы... Газ... Наверное… – только и сумел он разобрать.

Газ? Откуда здесь взяться газу? Воздух чистый и свежий, пахнет заливом и разогретой за день сосновой смолой...

Газовая граната! Ну конечно! Ее бросили в переулке за электронной лавке и девчонка, видно, все же надышалась.

Рикгард только крепче схватил ее за плечи. И что же ему делать? Наноботы? О чем она шепчет?..

И тут его осенило.

– Дельта-омега... – начал он и выругался. Заклинание улетучилось из головы, как будто песком занесло. – Фламинго... Розовые?

Какого же цвета чертовы фламинго?

– Алые... – беззвучно подсказали губы девчонки.

– Дельта-омега-сорок-восемь-алых-фламинго, – раздельно и громко выдохнул Рикгард.

Получилось. Тело девчонки обмякло, пальцы разжались, глаза тихо закрылись.

Рикгард ждал.