Текст книги "Сага о власти (СИ)"

Автор книги: La Piovra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Для подобных случаев имелось второе, запасное, правило: если потенциальная жертва благодеяния слишком сильно сопротивляется причинению ей добра, сохрани статус-кво и преподнеси его как милостивый дар. На корпоративном сленге это называлось «дать шанс».

И Франку решено было дать шанс. Шансом Бригманн воспользовался с блеском, завязав на себя все жизненно важные потоки в новой структуре. Когда в Корпорации поняли, что происходит, было уже поздно: убрать Франка означало обезглавить одно из самых важных подразделений. Франк это тоже понимал.

«Universal Music» стала единственной суверенной республикой в империи Корпорации, а Франк Бригманн, её президент, – не покорным вассалом, а независимым главой зависимого государства.

Гости прибыли ровно в девять.

Бригманн, лично встречавший их в холле штаб-квартиры лейбла, умело скрыл недоумение: Йост, вопреки анонсу, явился без обещанного куратора. Зато с эффектным юнцом, судя по всему, ассистентом – за время регулярных визитов в Корпорацию Франк вдоволь насмотрелся на таких в тамошних приёмных. Впрочем, сегодня Йост превзошёл себя – таких он ещё не встречал.

Серый костюм смелого покроя: модный приталенный пиджак, узкие, обтягивающие стройные ноги брюки. Бледно-розовая рубашка с откидным воротником, манжеты с серебряными запонками, вместо галстука – жемчужно-серый шейный платок. Прекрасная кожа или очень хороший невидимый макияж.

Глаз профессионального шоу-бизнесмена, натасканный на мгновенное распознавание звёзд, быстро скользнул по парню и поставил высший балл из возможных. Если бы речь шла о претенденте на контракт с лейблом, мальчик получил бы его тут же. Вернее, после взаимоприятного неформального прослушивания.

– Познакомься, Франк. – Йост отступил чуть в сторону, представляя своего спутника: – Флориан Вальберг – мой заместитель и твой новый куратор.

Подавив замешательство, Бригманн улыбнулся и осторожно пожал по-девичьи тонкую, холёную руку в дизайнерском серебре.

***

– Что будете пить, господа?

– А что ты можешь предложить?

– Вам – всё, что пожелаете, господин Йост.

– Звучит заманчиво, но я пока остановлюсь на кофе.

Ассистент Бригманна – Марк, если верить бейджику на белоснежной рубашке, – бойко обслуживал гостей, непринуждённо поддерживая заданный Йостом фривольно-игривый тон. Флориан усмехнулся: вышколенный мальчик – в лучших корпоративных традициях.

С некоторых пор парни-секретари превратились в имиджевый атрибут: женщина-СЕО уже давно не редкость, а вот томный юноша в приёмной – свежо и неизбито.

У истоков новомодного веяния, как и следовало ожидать, стояла Корпорация. Подобно всем остальным её далекоидущим задумкам, внедрялся новый тренд под благим и актуальным предлогом, в данном случае – борьбы с гендерными стереотипами. Мальчик в приёмной стал признаком статуса: для «цивилов» это был символ того, что ты идёшь в ногу со временем, для «тех, кто знает» – доказательством, что ты свой.

В выигрыше оставались все. Корпорация получала контроль над руководителями даже тех фирм и организаций, которые были ей пока неподвластны: самый короткий путь к сейфу менеджера – через его секретаря, и если устроить на это место неглупого смазливого честолюбивого мальчика… Для структур, охваченных Корпорацией, это тоже было актуально: с помощью подобных ушлых мальчишек можно добиться гораздо большего, чем с помощью одного только лояльного менеджера. А заодно обзавестись дополнительным источником информации и контроля над самим менеджером.

Новая мода позволяла вербовать геев среди натуралов через раздачу бесплатных тестовых образцов. Если всю сознательную жизнь ты проводишь на работе и взгляд целый день цепляется за нежное трепетное создание напротив, то клише, укоренившиеся в подкорке любого управленца, рано или поздно сдетонируют, запуская ассоциативную цепочку «секретутка – тьфу ты, мальчик! – да какая в жопу разница?».

Ну, и последнее, но отнюдь не по значимости: где ещё неопытным мальчикам на пороге взрослой жизни искать богатых солидных покровителей, как не в их естественной среде обитания? Но Марку с местом работы крупно не повезло: кого в шоу-бизе удивишь смазливой мордашкой? Как говорил один небезызвестный продюсер, «всех не перетрахаешь, тут бы со звёздами управиться». Президент лейбла недостатка в сексе не испытывал и на Марка не обращал никакого внимания. Не то чтобы его личный ассистент был чем-то обделён: главная приёмная главного музыкального лейбла Европы – не то место, где экономят на интерьере. Всё при нём, был бы ещё голос – хоть сейчас на эстраду. Но у главного звездодела Германии имелось профессиональное заболевание – аллергия на шлюх.

Быстро сообразив, что от шефа ему ничего не обломится, предприимчивый парень переключился на посетителей, справедливо рассудив, что простые мужчины сюда не ходят, а значит, каждый может оказаться заветным джек-потом.

Наблюдая заигрывания Дэвида с Марком, Бригманн недоумевал: ладно бы какой-нибудь примерный семьянин, оголодавший на постных супружеских харчах. Но Йост! Ему-то чего неймётся? Откуда эта озабоченность и желание «пометить» каждую мало-мальски упругую попку?

Экзистенциальные размышления Франка прервал их объект – мягко отворилась дубовая дверь, и вошёл Марк с подносом, уставленным кофейным сервизом. Встав рядом с Йостом, он принялся обслуживать гостей.

– Спасибо, милый. – Пальцы Йоста легонько погладили впадину под тощей острой коленкой. Мальчишеские губы дрогнули в улыбке, длинные густые ресницы метнулись вниз, обтянутая дизайнерской джинсой нога будто невзначай коснулась штанины гостя.

– Ещё что-нибудь, господин Йост?

– Я подумаю, милый.

– Тогда приятного аппетита, господа, – откланялся мальчишка и, стоя уже в дверях, дерзко тряхнул эмо-чёлкой и понизил голос: – А вам, господин Йост, ещё и приятных размышлений.

Бригманн от неожиданности чуть не поперхнулся, Вальберг замер с поднесённой к губам чашкой – развязность обслуги вышла за рамки приличия и граничила уже с вульгарностью. Однако адресата подобная фамильярность, похоже, ничуть не покоробила: Йост громко рассмеялся – острый мальчишеский язык ему явно пришёлся по вкусу.

– Спасибо, милый, твоими стараниями они именно такими и будут, – крикнул он ему вдогонку через плечо, и Вальберг с Бригманном, как по команде, засмеялись тоже.

– Интересный мальчик, – заметил Йост. Сказано было с фирменной рассеянной интонацией и ленцой в голосе.

– Других не держим, – улыбнулся Бригманн.

Флориан уже давно научился безошибочно распознавать эти модуляции в голосе шефа и, что важно, правильно трактовать. Бригманн, судя по всему, не понял. Что кое-что говорит о его умственных способностях. Или же он как раз всё отлично понял, но делает вид, что нет. И тогда это значит только одно… Так недалёкий простак или…?

Флориан с досадой скомкал салфетку – дилемма его не устраивала. К счастью, от необходимости выбора его избавил Дэвид, в очередной раз показав мастер-класс.

– Очень интересный мальчик, – усилил дозу big boss, не сводя пристального взгляда с Бригманна.

«Если до него и сейчас не дойдёт, он очень разочарует своего нового куратора. Причём по двум статьям сразу».

– Он с удовольствием составит нам компанию за ужином, если хочешь, – сказал Бригманн. Йост сделал глубокую затяжку и, выпустив клуб дыма, широко ухмыльнулся. Партия была разыграна. Блицкриг выигран.

«Учись, Вальберг, – мысленно присвистнул Флориан. – Это тебе не графики в пауэрпойнте рисовать».

Для него куда важнее оказалось то, что в ответ вполне искренне улыбнулся Бригманн. А значит, дилемма на поверку оказалась, как минимум, трилеммой, допускающей и нужный ему вариант ответа. В многомерном пространстве Флориан чувствовал себя куда спокойнее и увереннее.

Йост отодвинул пустую чашку, и мужчины враз посерьёзнели. Со small talk покончено. Пора переходить к делу.

***

Приподнятое расположение духа, в котором Йост пребывал весь день, к вечеру достигло апогея. За ужином он уже флиртовал с Марком напропалую, а к десерту, плюнув на приличия и остальных посетителей, подсел к нему и, обняв по-хозяйски, принялся что-то нашёптывать на ухо. Можно только догадываться что: тихоней и скромнягой ассистент Бригманна не был, но даже он от этих речей зарделся.

– Ладно, мальчики. – Допив эспрессо, Дэвид решительно поднялся. Вслед за ним вскочил Марк. – Мы с Марком вас покидаем – у нас большие планы на этот вечер. Спасибо за ужин, Франк.

– Спасибо за куратора, – парировал тот.

– Тебе – лучшее, что у нас есть, – не остался в долгу Йост.

Все трое рассмеялись. Каждый – своему.

– Одного босса, будем надеяться, ублажили, – сказал Бригманн, когда Йост со своей сегодняшней добычей скрылся за дверью ресторана. – Пора подумать о втором.

– Подумай, – загадочно улыбнулся Вальберг.

В мире будущего певец – гораздо больше, чем певец. Легенда, имидж и месседж будущих властителей юных неокрепших душ требовали не менее серьёзного подхода, чем предвыборная кампания президента. Стресс дня надо было снимать.

Бригманн попросил счёт, и они перекочевали в бар.

С уходом шефа куратор преобразился, будто сменил деловой костюм на клубный прикид. Кое-какие манипуляции с одеждой он и правда произвёл: снял и аккуратно повесил на спинку барного стула пиджак и даже перевязал каким-то затейливым способом шейный платок. Бригманн подумал, что для полноты образа не хватает только распущенных волос. Впрочем, оно и к лучшему. Но главные метаморфозы произошли с самим куратором. Куда девался жёсткий серьёзный бизнесмен! Голос смягчился, черты лица расслабились, жесты приобрели ещё большую плавность, а движения – грациозность. «Флориан». Франк мысленно попробовал имя куратора на вкус и пришёл к выводу, что оно ему очень подходит.

Они пили пиво и трепались взахлёб обо всём на свете, словно два старинных приятеля, не видевшихся сто лет. Франк то и дело вынужден был одёргивать себя: новый куратор в первый день на вполне ещё трезвую голову располагал к беседам, которые с Йостом он не позволил бы себе даже в самом невменяемом виде.

Они сами не заметили, как наступила полночь. Бар закрывался, но расходиться не хотелось совершенно.

– Клуб? – приподнял бровь Франк.

– С удовольствием, – тонко улыбнулся куратор.

«Ну, это само собой, – подумал Франк. – Вопрос только в том, какое именно удовольствие ты предпочитаешь».

Собственно, для получения ответа на этот вопрос и было сделано предложение: многое можно узнать о человеке во время безобидного посещения клуба. Скажем, Армин, последний парень Франка – молоденький ви-джей с MTV, питал слабость к звёздной тусовке; клуб для него – охота за VIP-знакомствами. Для Даниэля, его предшественника, клуб означал танцпол – возможность самому блеснуть. А вот в понимании Йоста клуб – это выпивка и мальчики.

Куратор Франка удивил.

– Организуй приват, – попросил он.

– Это само собой, – улыбнулся Франк. – А в придачу к нему?..

– Этого достаточно.

Озадаченный Франк кивнул, но в глубине души был даже рад такому повороту – начала сказываться усталость. И они, поснимав пиджаки, расположились на мягком кожаном диване приват-комнаты, с наслаждением вытянули ноги на низком столике и молча потягивали виски с содовой – Вальберг был из той редкой уютной породы людей, с которыми и беседа в радость, и молчание не в тягость.

Пользуясь моментом, Бригманн пытался разобраться в своих впечатлениях от нового куратора. Получалось это с трудом: в голове приятно шумело; ноздри дразнил тонкий горьковатый аромат туалетной воды Вальберга, который не перебивал даже сигаретный дым; на задворках сознания клубились инстинкты и просыпались желания, и мысли с делового ключа упорно сворачивали в пикантное русло.

За годы работы в шоу-бизнесе Франк немало насмотрелся на юнцов, возбуждающихся от сцены и выступлений. Но чтобы от презентации деловой концепции… Впрочем, мальчика можно понять: блеснуть во всей красе перед боссом и пустить пыль в глаза подчинённому тоже имеет свой эротический подтекст. Умный, чертёнок. Свободно сыплет цифрами и фактами, густо перемежая их англицизмами и профессиональным жаргоном. И в бизнесе разбирается. Сразу видно, что должность свою он не высосал, – признаться, это было первой мыслью Франка, когда Йост сказал, что это его новый куратор. Или одно другому не мешает? И завёлся он так не от девятизначных показателей, а от одному ему известных воспоминаний, связанных с их подготовкой, – вполне возможно, что презентацию эту он клепал в нерабочей обстановке под чутким руководством шефа. Вряд ли Йост пропустил бы такую попку. Бригманн бесстрастно отметил, что мысли эти ему неприятны. «Чушь, – безапелляционно отбросил он свои подозрения. – Если бы у них что-то было, Йост не стал бы на глазах любовника снимать кого-то». «Ты уверен? – ехидно возразил внутренний оппонент. – С него станется».

Франк повернулся к куратору.

Вальберг полулежал на диване, задумчиво катая подтаявший лёд на дне стакана, и не сводил с него взгляда. Порозовел в тон рубашки, глазищи сверкают, ноздри призывно подрагивают – вали и трахай. Франк прикрыл глаза. Твою мать… И как с таким работать?

Ладно, о работе он подумает позже. Сейчас у него более насущная проблема. Бригманн неохотно переключился на последний пункт программы – подбор звёздочки, достойной скрасить первую ночь куратора на новом посту. Результат мысленного кастинга не утешал – единственным реальным кандидатом виделся он сам. Волевым усилием Франк отогнал наваждение. Надо расходиться, пока не… поздно.

– Какие будут пожелания? – спросил он без обиняков, потирая сжатой в кулак правой рукой большой палец левой.

– На твоё усмотрение – будем считать это проверкой на профпригодность. – В серых глазах куратора мелькнул странный задор, который вполне мог сойти за насмешку. – Удиви меня.

Атмосфера вдруг наэротизировалась до предела.

– Я уже с тобой пообедал, поужинал, выпил, – по-йостовски лениво развивал мысль Вальберг. – Для полного знакомства не хватает только одного.

Острый носок кураторского ботинка потёрся о щиколотку Франка.

От неожиданности Франк вздрогнул. Мальчик или открыто снимался, или откровенно стебался. Неужели его мысли так прозрачны?

Франк скосил взгляд. Уголок его рта потянулся в понимающей улыбке. Нельзя, мальчик, носить такие узкие брюки, если не уверен в полном самоконтроле.

Он небрежно вытянул руку вдоль спинки дивана.

– Заявка на сюрприз всё ещё в силе?

Куратор усмехнулся.

– Я на редкость постоянен в своих желаниях.

Франк коснулся подушечками пальцев светлой кожи под жемчужно-серым платком.

– Тогда поехали ко мне – завтракать.

– С одним условием. – Вальберг естественным движением откинул голову ему на запястье и по-кошачьи потёрся затылком. – Завтрак будет в постель.

Пазл сложился. Франка осенило, что на самом деле случилось с куратором во время презентации. Озарение Франку очень польстило.

– Будет, – невнятно пробормотал он, ошалев от предельной прямоты и откровенности. Сознание, получив добро, отпустило последние слабые тормоза. Напряжение, копившееся с момента первого рукопожатия, достигло апогея. Тело, жаждущее разрядки, пульсировало, сгоняя кровь туда, где в ней сейчас нуждались больше всего. Франк смёл стоявшую между ними пепельницу с окурками и, придвинувшись к Флориану вплотную, грубо вонзил пятерню в гладко зачёсанные волосы – хотя бы так… для начала. Пальцы проложили глубокие борозды, тонкая резинка, державшая хвост, скатилась. Вырвавшаяся на свободу белокурая волнистая грива разметалась по спинке дивана, и бизнес-куратор превратился в порнозвезду.

– Кажется, я понимаю, почему ты носишь хвост, – шепнул Бригманн, наматывая волосы на руку и впиваясь губами в полуоткрытый рот. – Если бы не он, я бы завалил тебя ещё в офисе.

Дорога домой никак не кончалась. И они, наплевав на шокированного таксиста, яростно целовались на заднем сиденье, будто от этих поцелуев зависела их жизнь. Счёт шёл на секунды, и Вальберг уже в лифте принялся лихорадочно расстёгивать ему ремень, зажав голенями кейс с ноутбуком.

«Очень ненадёжный предохранитель, мальчик», – подумал Бригманн, властно вбивая ему колено между ног. Ноги куратора послушно раздвинулись, кейс глухо стукнулся о пол, куратор гортанно застонал.

В спальню ввалились возбуждённые до предела.

Мозг отключился, и дальнейшее слилось в памяти воедино: поцелуи-укусы и грубые ласки, сорванная одежда и сбитое дыхание, соль на губах, пот на висках и царапины от колец Вальберга на спине. Сила, натиск и напор. Тысячелетия эволюции исчезли без следа. Двое самцов вернулись к истокам. Постель превратилась в ринг. Вальберг ничем ему не уступал – под хрупкой бабской оболочкой прятался настоящий мужчина, который предпочитал настоящий мужской секс, так что Бригманн даже испугался за исход битвы, едва не кончив от шальной мысли, что этому он бы дал. Жертва не понадобилась, но после оглушительного по своей мощи оргазма Франк не мог отделаться от ощущения, что он не отымел очередного мальчишку, а удовлетворил этого странного… мужчину. Отдаваясь, тот брал. Боттом-домина – убийственный коктейль. И от этого парадокса Франк терял остатки рассудка, чудом устоявшие перед самим Флорианом.

После бурной разрядки Вальберг, как и полагается мужчине, тут же уснул, а потрясённый Франк ещё полночи проворочался в постели, пытаясь понять, что это было. Нужное определение пришло, когда он уже засыпал: на сорок втором году жизни с ним случилось то, что принято называть «the best sex of my life».

***

Первым проснулся Бригманн.

Уставшие от бешеного ночного «забега» мышцы приятно ныли. Полусонное тело всё ещё расслабленно покачивалось на волнах тотального удовлетворения: не только от отменного секса – от жизни в целом. Франк со смаком, до хруста в позвонках, потянулся и по привычке скосил взгляд на прикроватную тумбочку – часы показывали начало седьмого. Франк был ярко выраженным жаворонком, и каким усталым и сколь поздно ни лёг бы он накануне, просыпался он неизменно на рассвете. Через огромное панорамное окно во всю стену с видом на гавань, не задёрнутое на ночь гардинами – не до того было, – в комнату лился слабый утренний свет. Вальберг, лёжа на спине, безмятежно сопел, раскинув ноги и разметав по подушке свою роскошную шевелюру. Франк осторожно склонился над ним, стараясь особо не приближаться, чтобы ненароком не разбудить.

При близком рассмотрении Флориан оказался не таким уж юным. Хрупкое изящное телосложение, длинные светлые волосы и общая холёность на миллион легко убавляли ему лет десять. Но сейчас Франк заметил тонкие морщинки в уголках подуставших глаз. Вспомнился проницательный, отнюдь не мальчишеский взгляд. Да и здравый смысл подсказывал, что в двадцать подобные должности не занимают. Значит, где-то под тридцать. Вальберг громко вздохнул, заворочался, и Франк инстинктивно отпрянул. Флориан смешно пожевал во сне губами и, перевернувшись на бок спиной к нему, продолжил дрыхнуть сном младенца. Франк отметил приятное смутное оживление внизу живота и почесался, подавив желание прильнуть к распластанному рядом, такому доступному и вожделенному телу и потереться пахом о соблазнительно оттопыренную, аппетитную задницу: пусть поспит мальчик – заслужил.

С первыми лучами солнца ночное наваждение таяло, уступая место рациональным страхам. Как оно обычно и бывает, чем неистовее чего-то хочешь, тем сильнее боишься это не получить, а получив – так же сильно боишься потерять. И тем ужаснее, нелепее, но оттого не менее правдоподобные картины рисует измученное воспалённое воображение.

Что если он в помутнении рассудка неправильно истолковал расстановку сил и взял то, что на самом деле приметил для себя Вальберг? Что если этот ярый необузданный секс – не стихийно вырвавшееся на свободу первозданное хищное мужское начало, а банальный рык уязвлённого молодого самца, стремящегося доказать, что он главный не только по указке свыше? Боялся Франк отнюдь не новоиспечённого куратора с олицетворяемой им Корпорацией. Ну в самом деле: что он ему сделает? Подаст в суд за изнасилование? Пожалуется папочкам? А уж в честном поединке на бизнес-ринге, будь он хоть семи пядей во лбу, он его точно не сделает: если за столько лет его не смогли нагнуть Кейм с Йостом, то разве не справится он с каким-то… Мысль споткнулась: назвать Флориана по привычке мальчишкой язык не повернулся. Нет, Франк опасался не мести униженного Вальберга. Гораздо больше его страшило другое: если он ошибся, то перестанет быть интересным Флориану как сексуальный партнёр. И по-прежнему оставался открытым вопрос с Йостом: что если между ними и вправду что-то есть? После минувшей ночи Франку не верилось, что кто-то в здравом уме мог бы отказаться от Вальберга. Может, эта ночная феерия – всего лишь показательная карательная акция, в отместку Йосту, посмевшему предпочесть ему, лучезарному Флориану, какого-то заштатного шлюховатого старлетку? Оставался ещё и третий вариант: корпоративный юнец опьянел от всемогущества, не справился с управлением. Сейчас он проспится, осознает на трезвую голову масштабы бедствия и брезгливо уберёт с глаз подальше, как использованный презерватив. Впрочем, это маловероятно: отдавался большой босс охотно и умело, со вкусом и знанием дела – явно не впервой. Потрясением для него случившееся вряд ли станет. Вопрос только в том, как он привык обходиться с последствиями. И не окажется ли он самкой богомола.

Когда мозг услужливо подбросил следующую версию: Вальберг – новейшее корпоративное секс-оружие, призванное поработить его, – Франк, сосчитав в уме до трёх, решительно встал: что сделано, то сделано. Даже при наихудшем раскладе, зная наперёд все ужасные последствия вчерашнего безрассудства и имея возможность повернуть всё вспять, он, не раздумывая, прожил бы эти сутки так же, не поменяв в них ни секунды, – оно того стоило.

Франк прошёл в ванную и принял душ: сначала африкански горячий, потом арктически ледяной – и, пофыркивая, щедро ополоснул лицо холодной водой. В довершение туалета гладко выбрился: надо быть готовым – мало ли… Мысли тут же повернули в пикантно-приятное русло. Придирчиво оглядев себя в зеркале с ног до головы и оставшись довольным результатами инспекции, Франк улыбнулся и озорно подмигнул двойнику: мы ещё ого-го – не стыдно днём перед молодым любовником раздеться. Налюбовавшись собой, он с неохотой набросил на плечи халат – даже жаль прятать такую красоту. Напоследок порылся в шкафчике под умывальником и достал оттуда стандартный гостевой набор, припасённый для подобных случаев: запечатанная зубная щётка, бритвенный станок, большое чистое полотенце, – положил его на бортик ванны и спустился в кухню. Пентхаус, в котором он жил среди недели, чтобы не тратить время на дорогу за город, где у него имелась вилла, занимал два последних этажа дома. Кухня располагалась на первом из них.

Отыскав в пустом холодильнике пол-литровую бутылку минералки, Франк опорожнил её наполовину и, запахнувшись поплотнее, вышел на балкон, где простоял минут двадцать, созерцая пробуждение будничного Гамбурга. Холод, наружно и внутренне, сделал своё дело – страхи, навеянные утренним протрезвлением, если и не развеялись, то притаились. К Франку вернулось самообладание. Он прошёл на кухню, в два глотка допил воду и, преисполненный уверенности в себе, поднялся наверх.

Вальберг уже не спал и, судя по слабому цитрусовому аромату, успел даже принять душ.

– I like the way you do it, – негромко сказал он вместо приветствия. Серые глаза смотрели внимательно, но враждебности не излучали.

Франк присел на краешек кровати. Уголки его губ потянулись вверх. Он легонько потрепал Флориана по бедру.

– Я рад, что Корпорация осталась довольна.

Куратор рассмеялся.

– Не обольщайся, милый, Корпорацию тебе только предстоит удовлетворить. Но начать ты можешь с меня. – Вальберг лениво потянулся рукой к его халату и дёрнул за кончик пояса. – Right now.

Первый раз – случайность. Второй – тенденция. Наметившийся тренд президенту «Юниверсал» нравился.

***

То, что их отношения проектом «Юниверсал» не ограничатся, Флориан понял уже во время приветственного рукопожатия. Но даже при всей своей проницательности он вряд ли мог предвидеть, что случится это так скоро.

Если быть совсем точным, первый звоночек прозвучал уже при ознакомлении с личным делом будущего подопечного: с цветной фотографии весело улыбался привлекательный харизматичный мужчина, от одного взгляда на которого из глубин естества поднималась такая знакомая желанная волна приятного тепла. «Дожил, Вальберг, теперь на досье дрочить будешь», – подколол он себя.

У него уже три месяца никого не было. Обзавестись постоянным партнёром становилось всё сложнее, а съёмные парни как вариант вообще не рассматривались: радости платной любви Флориана не привлекали – ему с юности наравне с сексом хотелось эмоциональной и душевной близости. Предательство Матиаса, его первой большой любви, и неудачная попытка заменить его холодным, эмоционально безучастным Йостом наложили свой отпечаток: Флориан всё больше проникался идеями Кейма о взрослом надёжном партнёре – по всему выходило, что то, в чём он больше всего нуждался, ровесники не могли ему дать.

В Америке он завязал отношения с тридцатисемилетним профессором Гарварда – светилом английской изящной словесности. С Кларком было спокойно и надёжно, что доказывало правоту Кейма. Но союз этот, несмотря на благоприятные предпосылки, был обречён: у Флориана имелись обязательства перед Корпорацией, оплатившей ему учёбу и ждавшей его возвращения, а Кларк не горел желанием бросить многообещающую карьеру и отправиться за любовником в какую-то, изящно выражаясь, Жопу Мира.

Самым простым и удобным решением было последовать примеру коллег – завести интрижку на работе. Благо корпоративная политика этому всецело способствовала. Кабинеты и приёмные Корпорации кишели юными дивоподобными созданиями: секретарями, ассистентами, практикантами – руководство с пониманием относилось к тому, что кадровому ядру, дневавшему и ночевавшему на работе, некогда искать утех и расслабления на стороне. Собственно, на первых порах Флориан так и делал. Но по мере стремительного продвижения по карьерной лестнице поиск партнёров по месту работы больше не представлялся возможным – с его интимными предпочтениями это было чревато. Искать среди «цивилов», учитывая специфику его работы, – тем более.

Слишком много факторов совпало вчера, начиная банальным недотрахом и заканчивая феодальными замашками Йоста, без зазрения совести пользовавшегося своим правом сюзерена на любую приглянувшуюся задницу. И с мыслью: «В конце концов, чем я хуже Йоста?» он бросился в омут с головой. О разнице между Дэвидом, запавшим на ассистента Бригманна, и им, возжелавшим самого Бригманна, Флориан старался не думать.

Впрочем, всё это были второстепенные обстоятельства. Правда состояла в том, что имелся ещё один фактор, самый важный – сам Бригманн. Флориан понимал, что потерял бы голову, даже если бы был давно и счастливо «женат» и «закормлен» сексом до отвала: Бригманн был мужчиной его мечты.

Флориану мало было только члена. Для полного удовлетворения он нуждался в том, что прилагается к нему и делает мужчину мужчиной: его возбуждали развитый ум и внутренняя сила. Мозг был его эрогенной зоной и откликался на стимуляцию быстрее остальных частей тела. Секс для него был поединком, и сдаться он был готов только победителю, взявшему своё по праву, перед которым потом не будет мучительно стыдно за минутную слабость. А Бригманн был мужчиной под стать Кейму с Йостом: от него за милю разило интеллектом и мощью, от которых у молодого куратора слабели колени и сами собой раздвигались ноги.

Он так виртуозно – деликатно, но твёрдо – ставил Дэвида на место, спорил на равных, возражал и настаивал на своём, что у Флориана даже закралась крамольная мысль: а не пытается ли Йост таким образом спихнуть ему, от греха подальше, строптивого подопечного, с которым сам справиться не в состоянии?

«Дэвид, ты не прав» слетало с губ Бригманна так легко и непринуждённо, будто это было самой естественной вещью на свете. Единственным на памяти Флориана человеком, который вёл себя с Дэвидом подобным образом и которому это сходило с рук, был Кейм. И, что самое удивительное, Йост к нему прислушивался, как к Кейму. Возможно, причина крылась в том, что Бригманн был не просто лояльным винтиком Корпорации – он искренне мыслил её категориями. Каким-то непостижимым образом выгодные ему лично решения оказывались заодно и самыми выгодными для Корпорации. И Йосту нечем было крыть.

За пять лет работы Флориан достаточно насмотрелся на высокопоставленных Корпорацией тварей, дрожащих и пресмыкающихся перед ней, чтобы относиться к ним с вполне заслуженным презрением и предубеждением. Но чем больше он узнавал президента «Юниверсал», тем больше поражался, насколько и как выгодно тот выделялся на их фоне.

Под конец переговоров его первоначальные нелестные мысли по отношению к будущему подопечному исчезли без следа, и к презентации Флориан приступил с чувством лёгкого мандража, как перед первым экзаменом в Гарварде.

Вопреки вбитой в подкорку заповеди успешного менеджера – сохранять визуальный контакт с собеседником, Флориан то и дело опускал глаза, боясь потерять контроль над собой, и тут же поднимал обратно, не в силах устоять перед магнетизмом Бригманна. Ни на одном совещании в жизни на него так не смотрели. Так смотрят не на докладчиков по стратегическим вопросам и тем более не на руководство. Так смотрят на… стриптизёров. От внезапно возникшей ассоциации Флориану стало жарко; он снял пиджак и небрежно бросил его на стул для посетителей, запоздало осознав, что раздевается, будто и вправду на стриптизе. Вызубренные и тщательно отрепетированные слова презентации слетали с языка на автомате, и ум, оставшийся не у дел, захлестнула волна фантазий такой сокрушительной силы, что голос вмиг сделался хриплым. Флориан почувствовал, что у него встаёт, как у гимназиста выпускного класса. Он зашёлся в деланном кашле и, бросив на ходу «Извините», выскочил в коридор. Передовые психологические тренинги не прошли даром – Флориан быстро успокоился и, вернувшись, с невозмутимым видом продолжил презентацию.

«Вопросы, замечания, предложения?» – скороговоркой закончил он выступление, с ужасом осознавая, что сейчас вообще не способен к каким-либо дискуссиям.

«Кое-какие соображения у меня возникли по ходу. – Бригманн с видом потомственного СЕО откинулся в кожаном кресле и задумчиво провёл кончиком языка по верхней губе, сверля его внимательным, слегка насмешливым взглядом. – Но сейчас у меня пока недостаточно данных, чтобы делать окончательные выводы».