Текст книги "Жажда/water (СИ)"
Автор книги: kissherdraco
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 38 страниц)
– Наш? Ты имеешь в виду его и себя, да?
– Нет, Гарри. Всех нас.
– Иногда ты бываешь такой наивной, Гермиона, – ответил он. – Ты думаешь, что в твоих силах помочь каждому. Но это далеко не так. Некоторым уже ничем не поможешь.
– Это не тебе решать.
Гарри приподнял в удивлении бровь: – А все уже решено.
Гермиона помолчала пару секунд и…
– Ну что ж...
– Вот и хорошо.
– Нет, в смысле – ну раз так, то я сама с этим справлюсь.
– С чем это, прости?
– Я спасу его.
***
– Само собой, я поговорю с Гарри, как только его выпишут из больничного крыла.
-Понятно.
– Я приму во внимание все, что вы мне расскажете, Драко. Но очень важно, чтобы вы говорили правду.
Драко уставился на Дамблдора, рассматривающего его поверх оправы своих очков. Эти долбанные очечки-половинки. Хотелось разбить их к чёртовой матери.
Драко хотелось вернуться к ней.
– Вы ведь понимаете всю серьезность своего поступка, не так ли, Драко?
Он кивнул.
– В Хогвартсе не привечается любого рода насилие. А тем более такого бесчеловечного вида.
Драко еле сдержался от того чтобы не усмехнуться. Если бы ты только знал, старик. Если бы у тебя был хоть тонкий намек.
– В чём причина, Драко? – спросил Дамблдор и поддался вперед в своём кресле, чуть сгорбившись при этом.
А это так важно?
Профессор вздохнул.
– Мистер Малфой, вам лучше ответить на мои вопросы.
– Мы подрались.
– Я так и понял. И я лучше, чем кто-либо осведомлён о вражде между вами и мистером Поттером. Уверен, вся школа в курсе этого. Но никакая сила не может заставить меня придумать оправдание вашему поведению. Сегодня вечером ваше соперничество зашло слишком далеко.
– Мне нечего вам сказать, профессор, – ответил Драко с ноткой раздражения в голосе. – В чем смысл мне вообще говорить что-то?
– Я все еще хочу услышать причины.
Что я должен сказать? Правду? Это повлияет на что-то?
Я думал, что он собирается изнасиловать девушку, которую я люблю.
Но нет, он пытался. Это был не он.
Странно, но мне все еще плевать.
Я не сожалею об этом.
Потому что я до сих пор, бл*, его ненавижу.
-Драко?
Потому что из-за него, она не может быть со мной. Из-за него я лишаюсь того единственного, чего никогда не имел в своей жизни.
Я убью за неё.
– Если сегодня вы не настроены на разговор, тогда нам придётся поговорить завтра снова. И так снова и снова, до тех пор, пока я не услышу от вас объяснений вашего поступка.
– Я не знаю, что вам сказать.
– Вы не знаете, из-за чего так поступили?
– Да.
– И кто из вас двоих спровоцировал драку?
– Я.
Дамблдор опустил взгляд. Его лицо приобрело печальное выражение. Печальное и разочарованное. Это было паршиво.
О, да ладно вам. Готов поспорить, вы безумно рады, что ваш драгоценный Поттер ни в чём не виноват. Ни малейшей причины, чтобы его наказывать.
-Драко, – вздохнув, начал Дамблдор, – каковы бы не были ваши причины, какими бы важными и реальными они ни были для вас, я не могу просто закрыть глаза на ваш поступок. Я не могу и не стану. И поэтому мне придется назначить вам наказание.
Драко продолжал хранить молчание.
– Вы поняли, что я только что сказал, Драко?
Он опустил взгляд.
– Я знаю, что этот год получился сложным у вас. Прошло лишь чуть больше года как ваш отец…
– Он здесь вообще не причём.
– И всё же, это было нелегким для вас, Драко. И хотя вы не согласитесь со мной, но смерть вашего отца повлияла на вас больше, чем вы думаете.
Ну конечно, это очень сильно повлияло на меня, долбаный педик. Прямо таки разрушительно. Я влюбился в чёртову грязнокровку. Я спал с ней, и это было просто сказкой.
Более того, я понял, что никогда не любил своего отца.
И ты понятия не имеешь, каково чувствовать это.
– Скорбь – сильное чувство, – продолжал Дамблдор. – Она выражается по-разному, – он сделал глубокий вдох. – Я переживал за вас, Драко. Уверен, вы знаете это. Я возложил на вас обязанности Старосты Мальчиков, чтобы немного отвлечь вас, хотя я был уверен, что вы, несомненно, справитесь с этой ответственностью. Вы – очень умный молодой человек, мистер Малфой. Это не вызывает никаких сомнений. Однако сейчас я понимаю, что поспешил с выводами насчёт того, как хорошо вы справляетесь со своими обязанностями. – Дамблдор сложил руки на поверхности стола. – Вы вынудили меня пересмотреть своё решение.
Нет. А не пойти ли тебе на хер?
– Я уже предупреждал вас о последствиях подобного поведения. Я дал вам шанс, Драко. Надеюсь, тут вы со мной согласитесь.
Прекрасно. Давай уже, кончай с этим.
Было довольно сложно сдержать слёзы. И всё же он справился. Не станет ронять слёзы перед этим подонком. Он не покажет ему, что его это задело.
– Вы должны быть в курсе, что такого рода жестокость в стенах школы ставит ваше дальнейшее обучение под сомнение, Драко. Раньше за подобное студентов исключали.
Эти слова безошибочно попали в самую цель, заставив болезненно откликнуться сердце.
– Следуя из всего вышесказанного, – Дамблдор сделал небольшую паузу и, прочистив горло, опустил свой взгляд. Он затруднялся продолжить.
Почему? Можно подумать тебе не насрать, придурок.
Скажи то, что должен. Что ты там припас на десерт.
– Следуя из всего вышесказанного, Драко, – повторил директор, – У меня не остаётся выбора, кроме как немедленно освободить вас от занимаемой вами должности Старосты Мальчиков, – он перевёл дыхание. – Что касается вашего дальнейшего пребывания в Хогвартсе, то я более тщательно обдумаю этот вопрос в течение нескольких дней.
Он молчал довольно долгое время. Молчал, пока слова эхом разносились и ударялись об стенки черепа. Дублируясь.
Освободить от должности.
Немедленно.
Ничего больше.
Это конец.
Драко чувствовал охватившее его оцепенение. Полное оцепенение. Но не то оцепенение, которое лишае тебя чувств, а то, которое напротив, заставляет чувствовать всё с удвоенной силой. То, которое означает, что еще немного и это прикончит тебя.
За пару коротких мгновений.
– А как насчёт Поттера? – с вызовом спросил Драко, – Что будет с ним?
– Для него это тоже не закончится без последствий, Драко. На сегодняшний вечер придется много последствий. Но Гарри не был префектом. А вы были. И, боюсь, только это может послужить вам уроком, – Дамблдор взглянул прямо ему в глаза. – На вас была возложена ответственность, мистер Малфой. И вы с ней не справились.
Но Драко больше не слушал его. Единственное что его сейчас волновало, как она отреагирует. Как Гермиона к этому отнесётся. И как бы то ни было, у него ещё есть шанс сказать ей то, о чём он собирался сказать намного раньше. То, в чем он не признавался даже себе на протяжении всей жизни.
Любовь.
Это было начало конца.
Это последнее испытание.
Глава 19.
Самые короткие дни были зимой. Самые короткие, холодные и убогие дни в году.
Небо было усеяно хмурыми облаками и окрашено в розоватые цвета восхода. Драко почти не чувствовал свои закоченевшие пальцы и едва – свой зад, на котором сидел на покрытой инеем скамейке, рассматривая подмерзшую траву. Солнце отразилось в покрытом льдом озере и скрылось в небе.
– Как он?
Она сидела рядом с ним уже около часа. За это время они и словом не обменялись, пока Драко не прошептал едва вразумительный вопрос замерзшими губами.
Гермиона кивнула в ответ. Драко заметил это лишь потому, что повернул голову и мельком взглянул на нее, да так, чтобы она этого не заметила. Она – с замотанным шарфом вокруг шеи, который чуть касался её подбородка – смотрела прямо перед собой. Он мог рассмотреть, как она вдыхала воздух – маленькими и резкими вдохами – ее легкие пытались справиться с холодом.
Драко хотел пробормотать что-то в духе того, что ему в любом случае плевать. Потому что так на самом деле и было. Он спросил только из-за нее. Только спросил о том, как Поттер там поправляется потому, что пытался быть таким, каким бы она хотела его видеть в данной ситуации. Как трогательно, чёрт.
Какая ирония, учитывая то, что они оказались в этой ситуации как раз из-за того, что он воплощал в себе все то, чего бы ей хотелось, чтобы в нем не было в первую очередь.
Когда солнце начинало озарять все своим светом, когда небо начинало сиять этакими красками нового дня с его новыми начинаниями, Драко всегда хотелось что-нибудь сломать. Или прибить кого-нибудь. И это желание стало для него естественным. Потому что это было просто чем-то внутри него. Чем-то далеко не новым или оригинальным, а просто соцветием мелких, бессмысленных, отвратительных моментов, которые тянули Драко в могилу.
Да на хер эти новые дни с их новыми начинаниями: твоё прошлое определяет твоё будущее и точка. Без мечтаний. Без надежды на то, чтобы измениться. Стать другим. И к несчастью для Драко, его прошлое – его личный ад. Никаких вариантов, что этот наступивший новый день что-то переломит, он все еще живет с этим.
Только на этот раз у него отберут значок Старосты.
– Как думаешь, кем меня заменят?
Она пожала плечами.
– Гермиона?
Облизнула пересохшие губы.
– Ты зря это сделала.
Ничего не ответила.
– Ну вот, твои губы выглядят еще хуже, – Драко передернуло от холода. – Я думал, что ты умнее, Грейнджер.
– Заткнись, Малфой.
Ну вот, хоть какая-то реакция, облаченная в слова.
– И не зачем грубить.
Гермиона выпустила облачко пара в морозный воздух: – Зачем ты несешь все это? – отрезала она, поворачиваясь к нему в раздраженной манере. – Так словно... словно этих последних двенадцати часов никогда не было.
– А что ты хочешь, чтобы я делал? Прикончил себя?
– Не придуривайся.
– И всё это лишь потому, что я не погрузился в долбаный транс, как ты, Грейнджер, оплакивая эту херовую ночку, словно она вот тут и похоронена.
– О, ну прости меня, что события этой ночи выбили меня из колеи, – саркастически выплюнула она.
– Тогда почему ты здесь? Так чего бы тебе не забиться в уголочек и не дуться на весь мир, если тебе нечего сказать? – нахмурился Драко.
– А действительно. Тогда я пошла, ладно?
– Нет. Не надо, – слишком быстрый ответ, слишком. – Просто меня достала эта тишина. Я к тому, что чего хорошего кому-то из нас принесло это гребаное молчание?
Гермиона уставилась куда-то перед собой. Через секунду она тряхнула головой.
– Бог его знает, – пробормотала она. – Но иногда ты просто…, – и снова помотала головой. – Даже не знаю, что сказать. Во мне столько всего накопилось, и кажется, что единственный способ разобраться в своих чувствах – просто ничего не говорить. Просто чтобы не наговорить глупостей. Слишком много чувств переплелись разом.
– Как поэтично.
– Ты невозможен.
– Прости.
– Проехали.
Драко вздохнул. Он не мог понять, почему вел себя так. Он полагал, что это из-за того, что он был расстроен. Обессилен. Очень и очень зол. Он сделал глубокий вдох.
– Эти чувства как-то… как-то связаны со мной?
– Глупый вопрос, – ответила она. – С тем же успехом ты мог бы спросить у себя, имел ли ты отношение к произошедшему вчера?
Вчера. Это было лишь вчера, а такое ощущение, что всего час назад.
И какого хера надо заботиться о завтрашнем дне?! Он в это просто не врубался.
– Я имею в виду… Я только хотел узнать… – он прочистил свое горло. А это нелегко – задавать определённые вопросы. Показывать истинные чувства. Драко стал самым уязвимым человеком из тех, кого когда-либо знал. Но это вовсе не означало, что он когда-нибудь выставит это напоказ.
Она повернулась к нему: – Драко…
– Ты снова ненавидишь меня?
Гермиона потрясенно замерла на мгновение.
– То есть… – Драко прочистил горло, отводя взгляд, посмотрел в сторону и снова вниз. Ох, Всемогущий. – Ну, после того, что случилось... того, что я сделал с Поттером. Это что-то изменило между нами? Всю эту фигню между нами. Я… Мне просто нужно знать, Грейнджер.
Грейнджер. Он всегда будет прятаться за её фамилией, пытаясь вернуть хоть какое-то самообладание. Сохранить лицо. Занятие, конечно, бессмысленное, да и ничего в себе не несёт.
Она приоткрыла рот, брови приподнялись немного: – Я…я не…
– Не отвечай, если не знаешь, – прервал её Драко. – Не надо. Не хватало мне ещё твоих сомнений, Грейнджер. Если «да», тогда… тогда ничего. Я отстану от тебя, и мы сможем вернуться к привычной жизни. Мне всё равно, – заткнись. – Это вовсе не крах моего х*рового мира, Грейнджер. Переживу. Поэтому кончай отшивать меня полуправдой, чтобы не ранить мои чувства, – заткнись немедленно. – Не то, чтобы я без тебя жить не смогу, – просто фантастика. Ты кретин.
Ты абсолютный кретин.
Когда он повернулся к ней, она хмурилась.
– Понятно, – ответила она.
И все.
Драко закатил глаза: – Слушай, ты ведь поняла о чём я, – пожалуйста, Гермиона. Ты ведь знаешь какой я. Пожалуйста, вспомни какой я обдолбанный урод и не обращай внимания на весь этот бред, что я только что нес. Потому что я вовсе не это имел в виду. Я просто не мог не сказать этого. Во мне заложено это – делать вид, что мне по барабану. Наверно потребуются годы обратной терапии на то, чтобы изменить меня. Либо это, либо ты. Ты нужна мне. – Ты понимаешь, о чем я?
Как она может понять тебя, если все эти правильные мысли прозвучали лишь в твоей башке, имбецил?
– Ты идиот, Драко, – сказала она. А потом произошло кое-что удивительное – она засмеялась. Смеялась над ним, запрокинув голову. И никогда она не была столь красивой.
Драко тоже улыбнулся. Он тоже – да ну на хер – улыбнулся. Невероятная степень идиотизма, учитывая ситуацию.
– А смеешься ты потому что…?
– Ты идиот.
– Класс.
– Что есть, то есть.
– Ну, тогда ладно.
– И... боже... я не знаю, – продолжала она. – Чёрт. А что еще остается? Я так устала. Мои эмоции уже на таком пределе, что я не могу адекватно реагировать.
– Ясно…
– И еще этот вопрос. Глупый, идиотский вопрос, – Гермиона мотнула головой, ее смех стал стихать. – Ненавижу ли я тебя? – закатила глаза. – На самом деле, больше всего я сожалею о том, что делала.
Драко уставился на неё. Она просто пожала плечами. И лицо ее вдруг сменило серьезное выражение.
– Так значит… – прошептал он.
Её лицо резко стало серьёзным.
– … что означает?
– Ты жестоко избил моего лучшего друга до бессознательного состояния.
Драко стиснул зубы. Обожаю. Обожаю, когда ты называешь его так.
– Но… – она перевела дыхание. – Ты сделал это потому, что думал… ты думал, что он навредил мне.
Драко почувствовал острый, резкий и такой несвоевременный укол вины в районе живота.
Он кивнул.
– Хотя… – продолжила Гермиона, немного удивив его. – Ты знал.
– О чём?
– Ты ведь знал, что это не он. Ты ведь заметил, что его нос не был разбит, что на нём были очки...
– Гермиона, на тот момент я не обратил на это никакого внимания. Я клянусь, что не знал. Я был слишком…
– Хорошо, – кивнула она все еще с серьёзным выражением лица. – Я верю тебе.
– Веришь?
– Да.
– То есть ты понимаешь?
Она резко вскинула голову: – Нет, Драко, – резко сказала она сердитым голосом, еще более взволнованным, чем прежде. – И никогда не спрашивай об этом. Никогда не проси меня понять… простить того, что ты сделал с Гарри. Я не прощу тебе этого, Драко. Я не могу.
Почему. Почему, твою мать, нет.
– Он поступил бы также со мной, Гермиона, если бы ситуация повернулась бы в обратном ключе. Ты ведь знаешь это. Даже его хреновые геройские замашки не сыграли бы роли.
– Но дело не в этом. Все дела как раз не в этом, – она вздохнула. – Я не ненавижу тебя. Я даже не знаю, как тебя можно ненавидеть. Теперь. У меня так много мыслей, так много чувств к тебе, что я теперь ничего и не знаю. Никаких идей. И это совершенно искренне – ни малейшего понятия. И это… ужасно. Я даже не могу больше смотреть Гарри в глаза из-за всего этого.
– Ты не должна ненавидеть меня, только потому, что он ненавидит.
– Конечно. Но ты ведь даже не сожалеешь.
Сердце Драко подпрыгнуло: – Что?
– Ты даже не сожалеешь о случившемся. Так? Не сожалеешь, что совершил ошибку.
Он даже не знал, что на это можно ответить.
– Вот почему я сожалею, что не ненавижу тебя. Не могу ненавидеть человека, который жестоко избил Гарри и даже не испытывает и капли сожаления.
– Ты даже не пытаешься понять…
– И, чёрт побери, не собираюсь, Малфой. Это отвратительно.
– Тогда вперёд, можешь ненавидеть меня за это. Чего ж ты теряешься? – рассердился Драко.
– Понятия не имею.
– Ну неужели это так сложно. Просто забудь о моём существовании, Грейнждер. Ну не будем мы больше соседями, так что хер с этим.
– О, вот только не надо, Драко.
– Почему же?
– Ради бога…
– Что, неужели так сложно?
– Я не знаю!
– Знаешь. Конечно, знаешь. Просто спроси себя.
– Если ты так этого хочешь, я думаю, смогу что-нибудь придумать, – выдохнула она сквозь стиснутые зубы.
– А я сказал, что хочу?
– Тогда какой в этом смысл?
Я не знаю, что ты ко мне чувствуешь. И мне нужно знать. Сейчас. Мне нужно знать стоит ли оно того. Сколько мне еще придётся бороться.
Ты любишь меня?
Драко дёрнулся, закидывая эти мысли с языка обратно в глотку и сглатывая их.
Он боролся сам с собой, в попытке не вернуться к себе прежнему. Пытаясь не потерять себя в этой суматохе чувств. Не ждать того, что он будет бесцельно ходить из класса в класс, дожидаясь окончания очередного дня и затем снова замыкаться в себе, надеясь, молясь, что вскоре случится что-то и положит этому конец.
Ведь что ему ещё остаётся? Ломать голову над тем, нужен ли он ей еще? А нужен ли был вообще?
Привет, меня зовут Драко Малфой.
Как?
Малфой.
Это имя… Где-то я его уже слышал.
Да. Наверное, потому, что раньше оно что-то значило.
Её голос врезался в ход его мыслей
– Драко?
– Что?
– Я иду к Дамблдору.
***
Догнать ее оказалось куда сложнее, чем он мог себе это представить. Может потому, что он устал, выдохся, всегда поражаясь тому, как он в легкую забывает о боли и травмах в попытке сопротивляться, противостоять этому, бороться против того, чтобы бежать за девчонкой, которая собирается совершить ужасную ошибку.
– Я не понимаю, Драко, – раздражённо сказала она, быстро двигаясь в сторону дверей замка. – Не понимаю, почему я не сделала этого раньше.
– Ты была напугана, – он тяжёло дышал, отставая от нее на несколько шагов. – Боялась, что всё выплывет наружу. Вся правда. Мы. Поттер и Уизли. И больше не за чем будет спрятаться.
– Может быть.
– Ничего из этого не изменилось, Гермиона, – из-за пронизывающего холода он напряг связки. – И даже если ты пойдешь к Дамблдору, я все равно лишусь этого. Я все равно потеряю должность Старосты.
Гермиона так неожиданно затормозила и развернулась, что Драко налетел на нее. Она удержала его за плечи и со всей силы оттолкнула от себя.
– И ты думаешь, Малфой, что это и есть истинная причина, почему я это делаю? – нахмурилась она. – Чтобы вернуть тебе должность Старосты?
– Нет… скорее всего, нет. Но...
– Но тут ты прав, это ничего не вернет. Ни то, что ты потерял, ни то, чего лишилась я. Слишком поздно, чтобы пытаться вернуть то, что мы упустили, и, возможно, это вполне заслуженно. Ты столько всего ужасного натворил в этой школе, чтобы с самого начала получить эту должность. Я никогда не пойму, чем только Дамблдор руководствовался. Но полагаю, сейчас он прекрасно осознал свои ошибки и…
– Что? – зарычал Драко. – То есть, по-твоему, я этого не заслуживал? – он понимал ход её мыслей: естественно она подумала именно об этом, порой он и сам так думал – но чтобы кто-то заявлял это в открытую – никогда! Это словно тебе разрезают грудь ради единственного человека, о котором ты заботишься, в попытке отобрать то, что придавало твоей жизни хоть какой-то смысл.
– Я думаю, ты сам знаешь ответ, – вздохнула она. – Именно об этом и сожалеть будем больше всего. Это было просто безумие.
– Не смей говорить о каком-то, бл*, сожалении, Грейнджер! – заорал Драко. – С чего бы мне сожалеть, что я получил эту должность! Мне ни капельки не жаль, что я смог урвать должность в обход этого жалкого Поттера, и я ни хрена не сожалею о той мине на твоем личике, когда я нарисовался в этом статусе!
– Ты ведь знаешь, почему Гарри не получил должность Старосты, Малфой.
– Ну конечно я знаю, Грейнджер. – Драко тряхнул головой. – Поттер ведь у нас на вес золота. Он выдающийся пацан. Может если его малость поднатаскать, то он приобретет индивидуальность. Но он не Староста. И никогда не будет.
– Продолжай говорить себе это.
– Он ведь не лидер.
– Да как ты можешь говорить такое?
– Он хорош, когда руководит. Он просто невероятен в своем стремлении добиться цели, а потом строит из себя героя. Но на самом деле он всего лишь марионетка, Гермиона. И навсегда ею и останется. И естественно он ничего из этого не хочет. Просто он уже запрограммирован на то, что, скорее всего, должен геройствовать. Был бы у него хоть какой-то выбор, он бы свалил. Золотой мальчик сдался бы и свалил бы на хер. Но он не может. У него просто нет выбора.
– Гарри – самый мужественный и отважный из всех, кого ты когда-либо встречал, Драко.
– Именно. А теперь добавь к этому ещё и лживый, самодовольный, маленький, нахальный ублюдок, которого когда-либо считали героем. Для парня, жизнь которого протекает во всеобщем гребаном поклонении, трудно вникнуть, почему еще чаще не впивается в его узкую, чванливую, жалкую глотку.
– Он никогда не хотел этого внимания. Он никогда не просил ни о чем подобном!
– Да разуй ты глаза, ненормальная! Он обожает внимание к себе. У него есть всё, что только можно пожелать!
– Как ты можешь говорить это?!
– У него есть ты.
– Что?
– И у него есть семья.
– Его родители мертвы.
– Ты помогла родиться новой семье, и прекрасно знаешь об этом. Вы двое и грёбаные Уизли практически вместе принимаете ванную в этом жалком подобии дома. Но всё же это семья, не так ли? Забота, привязанность, любовь – все то, что так необходимо. И всё равно – бедный, несчастный Поттер. Его родители умерли? Ох, твою ж мать! Ах, какая же у него паршивая жизнь. Вот серьёзно, какая уж тут жалось к парню, за спиной которого власть, любовь и куча денег.
– Он заслужил всё это.
– А я нет?
Гермиона открыла было рот, чтобы ответить, но слов не нашлось.
– Он не особенный, Гермиона. Он просто везунчик.
– Везунчик? Он полжизни провёл в ужасных условиях, Драко. Где не было ни любви, ни заботы. Всё, что у него есть сейчас, лишь начинает восполнять все те проблемы, которые оставило его детство.
– Мой отец избивал меня. Безжалостно. Каждый, мать его, грёбаный-день. Я и виду не подавал, отлично преуспев в этом. И никто не знал. Никто и не должен был знать. Я не жаждал окропить вниманием свою жалкую жизнь.
Ее голос стал вкрадчивым: – Драко… – запнулась и слегка качнула головой. – Мне жаль, что это случилось с тобой. Но ты говоришь ерунду. Ты ненавидишь Гарри, я знаю. Знаю, что это так и есть. Но он хороший человек. Он спас не одну жизнь, Драко, – она опустила взгляд. – А твои убеждения убили сотни.
Драко вздрогнул.
– Убеждения моего отца, – поправил он. – Убеждения моего отца убили сотни, – Драко прикусил внутреннюю сторону щеки. – А я просто любил его. Я просто запутался.
Гермиона кивнула.
– Возможно, – сказала она. – Возможно, ты и не знал. Но если бы он был всё ещё жив, Драко, ты продолжал бы следовать за ним.
– Для меня он все еще реальней, чем ты можешь себе представить.
– А ты? Как насчёт тебя, Драко? Не все можно списать на Люциуса. Ты причинял людям боль. Ты причинял боль мне.
– Знаю.
– В человеческом плане вы с Гарри похожи больше, чем ты думаешь. Большинство основных черт одинаковы. Вы оба чертовски упрямы, оба слишком вспыльчивы и оба боретесь с прошлым, чтобы оно не повторилось с кем-нибудь ещё. Но в реальной жизни для окружающих вы полные противоположности друг друга, – Гермиона прикусила губу. – Воплощением чего являетесь вы в этой жизни? Сущности, которая, в конечном счете, уничтожит свою внешнюю оболочку? Напротив. Гарри – хороший человек, Драко. С ним безопасно, ему доверяешь, его уважаешь. Ты же оперируешь с совсем иными чувствами.
Она отвернулась.
От её слов Драко впал в оцепенение, и лишь какая-то малая его часть усердно напоминала ему, зачем он пошёл за ней. Потому что она направлялась прямиком к Дамблдору. Потому что это выльется в беспорядочный комок из нарушенных правил, исключений из школы, испорченных репутаций.
– Что если он и тебя лишит должности?
Она уже отошла на пару шагов, прежде чем обернуться к нему.
– Что?
– Что если он лишит тебя должности Старосты Девочек? – спросил он.
Она опустила взгляд: – Значит, я заслужила это. За ложь. За то, что так глупо удерживала весь этот хаос внутри себя. Ради нас. Это было ошибкой с самого начала.
– И что же ты расскажешь ему, Гермиона? – чуть громче поинтересовался Драко, делая шаг в её сторону. – Что Пэнси уговорила какого-то слизеринского недоноска выпить Многосущное зелье? Что он, приняв сущность Гарри, пытался тебя изнасиловать? Вот реальная причина, почему я почти неосознанно избил его – но это был настоящий Поттер, так как мнимый свалил, да? А Пэнси… Пэнси, насколько я помню, там вообще не было, поэтому придётся постараться доказать её причастность, потому что она стопроцентно открестится от всего. А по сути, доказывать придется все это, поэтому, скорее всего, это и похоже на бессвязное начало. О, такое ощущение, что это было не с нами, что это была какая-то масштабная галлюцинация. Как на счет того, чтоб ты начала с самого начала? Мы поцеловались. Затем это, чуть было, снова не повторилось. Может быть, мы и потом целовались, честно говоря, подзабыл. А ты всячески сопротивлялась. Это уже охереть как начинало надоедать, Грейнджер. Затем в подземелье была драка между мной и Поттером, где и тебе досталось. Ну а что было потом? Бесчисленное число раз как тебя зажимали у стен? Я вроде параллельно ещё и с Пэнси спал. Ты можешь и это добавить. Расскажи ему, что я хотел, чтобы это была ты. Полезная информация, как считаешь? Я думаю, Дамблдору это поможет разобраться во всём.
– Прекрати…
Но он продолжал. До боли сжав челюсти, выплевывая события прошедших месяцев. И он не знал, зачем делал это. Но продолжал. Не мог остановиться. Зло, обжигающе и в крайней степени реалистично: – Тот бал. Не знаю как ты, но этот момент я запомнил лучше остальных. И знаешь, я всё время ждал этот танец, Грейнджер. Конечно, мы были не обязаны, но мечтал, что смогу танцевать с тобой весь вечер. И не ради выражения лица Поттера, а ради того, чтобы смотреть на твое лицо. Ведь уже на тот момент я знал – я нужен тебе так же, как ты мне. И ты бы смогла почувствовать тоже, что и я. Ты была прекрасна. И с каждым взглядом, что я бросал на тебя, ты становилась еще краше. Даже когда была вся в крови. Благодаря всё той же Пэнси. Ты встретила её в туалете, и там она тебя избила, помнишь? Ну конечно, помнишь. Как много из этого ты поведаешь Дамблдору? Всё? Я думаю, он этим и заинтересуется в первую очередь. В смысле, ладно я и Поттер – нам не в первой устраивать кровавые бои. Но ты? Гермиона Грейнждер? Хотя мне кажется, он уже в любом случае в курсе о нас, так что рассказ обо всем дерьме той ночки хрен его удивит. Дамлбдор-ёбаный-радар. Только что-то он не уловил своими локаторами то, что сделала с тобой Пэнси. Та ночка как-то обошла его внимание, не так ли? – рассмеялся Драко. – Знаешь, наверно выражение о-боже-сколько-я-всего-пропустил на его лице всё-таки стоит того, чтобы всё ему выложить.
– Драко, зачем…
– О, прости, я отвлёкся? – он наигранно ударил ладонью по лбу. – Бал. ТА ночь. Я нашёл её. Паркинсон. Сейчас ты должна внимательно меня выслушать, Гермиона, потому что самое, бл*, ценное здесь это мое падение. Ты должна знать всё, если хочешь рассказать все правильно. Той ночью я встретил Панси… Я ударил её, достаточно сильно, кажется она долбанулась башкой об стену, ну или почти. И это было охрененно. Я помню каждое мгновение этого. Вплоть до того, как меня вывернуло наизнанку после. Потому что никогда не думал, что ударю девчонку. Что ж, полагаю, я ошибался. Но всё это было ради тебя. Я был взбешён. Я был в ярости, Грейнджер. И когда я вернулся, я просто не мог смотреть тебе в глаза. Мне было так стыдно, что я позволил этому случиться, ведь в тот момент я потерял то единственное, что отличало меня от отца. Я не бил женщин. Раньше. Но тогда должен был. И вот теперь… Помнишь, как я разбил зеркало? Не знаю, стоит ли ему и про это рассказывать – сейчас-то оно снова целое, не так ли? Полностью восстановлено, словно ничего и не случилось. Это так здорово. Что вот так можно восстановить некоторые вещи, – Драко мгновенно подметил, как на её лице отобразились потрясение и шок, но продолжил. Продолжил говорить: – а потом у нас был секс, – он выдержал паузу. – Я до сих пор ощущаю вкус тебя, оставшийся от той ночи. Привкус крови и чего-то еще. Чего-то, что вызывает привыкание. Я до сих пор не могу найти точное определение, чем мы там занимались на полу ванной. Не назвал бы это перетрахом, но и занятие любовью это тоже не назову. Это было на грани отчаяния. Я быстро кончил, а ты… у тебя почти не было шансов дойти до кульминации, но это до сих пор гнетет меня, бог его знает почему. Только не девственницы, они никогда не кончают, но это все еще убивает меня. Той ночью я был стопроцентным неудачником. Но я был внутри тебя. И я никогда не забуду этого ощущения. Думаю, эту часть тебе стоит пропустить.
– Зачем ты мне всё это говоришь?
– Потому что именно это ты будешь упоминать перед Дамблдором.
– Нет, всё будет не так, – Гермиона тряхнула головой.
– Именно так, Грейнджер. Потому что полная картина не может обойтись без этих милых деталей и уточнений. Нельзя просто поведать одну какую-то часть без предыстории. И Дамблдор знает об этом. Он ведь до х*я мастер вламываться в чужое сознание. Просто это – то, что происходит с нами – это целая эпопея, Грейнджер. Эпопея, которая ведет в гребаное никуда. История, не имеющая ни начала, ни середины, ни конца. Какая-то непонятная бесконечная хрень. Да ещё и такая утомительная. Думаю, в процессе он даже всхрапнёт. В том смысле, что там за этим последует? Поттер и Уизли накинуться на меня с кулаками? О, смотрите-смотрите, сенсация – мы снова устроили драку! А ты ещё пытаешься как-то скрыть от них правду. Вот Поттер, и мы оба знаем об этом, давно обо всём догадался. А Уизли? Вот ведь кретин. Это же целое достижение – так виртуозно не обратить внимания на происходящее. Отлично сработано, бедный тупоголовый недоносок. Жаль, что это не продлится долго. Ведь скоро он всё узнает. Как и Дамблдор, не так ли? Скоро все узнают, как ты выкрикивала моё имя в том кабинете, когда моя голова была где-то между твоих ног.
О боже, как он любит заставлять её краснеть.
– Нет, – пробормотала она. – Единственное, что я должна рассказать Дамблдору, это то, что произошло прошлой ночью. Ты лучше меня знаешь, что они не остановятся, пока правда не выплывет наружу.
