Текст книги "Жажда/water (СИ)"
Автор книги: kissherdraco
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 38 страниц)
– Гарри! Нет!
…крики.
И не чьи-нибудь. Ее крики.
Прикосновения, ругательства, одновременно тепло и прохлада, исчезающая ярость. Драко открыл глаза. И прямо перед собой увидел Гермиону. Не в силах понять, поверить в то, что она кинулась к нему и, присев на карточки, удерживает ладонь на его голове, в шоке приоткрыв ротик.
– Гермиона, – он услышал, как Рон недоуменно окликнул ее.
– Заткнись! – прикрикнула она. – Просто заткнитесь, оба!
Драко начал кашлять. Его желудок словно выворачивало наизнанку.
– Какого черта вы здесь оба творите? – он слышал, как она кричит. Слышал ее недовольство, ярость, протест, которые она выплескивала одно за другим. – Ради всего святого, вы идиоты! О чем вы только думали?
Да, он знал, на что это было похоже. Двое против одного. Драко на полу, в крови, с жуткими следами побоев. Но все это не имело значения. Она что, не видит? Не видит, что только что совершила ошибку всей жизни? Убирайся к чертовой матери от меня. Прочь. Убери руки с моих чертовых плеч, а пальцы от окровавленного лица…
… почему ты…? – он услышал как Поттер замер, затаив дыхание.
Потому что Гермиона… она только что показала, что ей не все равно. Бросилась к нему, прикасалась, и такая явная забота мелькнула в ее дурацком голосе… беспокоилась … О Драко. И как это все неожиданно: она слишком беспокоилась. И это сказало о многом. Слишком многом. Это было очевидным даже для него, несмотря на размытость образов, кровь, перебитые кости и сильно пульсирующую боль во всем теле. Но от этого стало только хуже.
О, да! Объясни это. Объясни, чего ради, бросилась ко мне, Грейнджер. Если оглядеться, не только я здесь истекаю кровью. Им нужно гребаное объяснение.
Поттер и Уизли смотрели на нее с выражением жуткого потрясения на лицах.
***
Резко поднявшись с пола, Гермиона отскочила от Драко так, что подол платья взметнулся вверх. Она взглянула на Гарри, затем на Рона, прежде чем снова перевести взгляд на Драко, который начал подниматься с пола. В воздухе повисла напряженная тишина.
Гермиона знала. Она знала, почему Драко шепнул ей: – «Отойди от меня!»; да так тихо, что она еле это услышала, но тут же уловила смысл. Это был не приказ или угроза. Это было предостережение.
Гермиона почувствовала легкое покалывание в пальцах, как если бы вся циркулирующая в теле кровь единым потоком устремилась к сердцу, дико колотящему по рёбрам с такой силой, что она едва справлялась с ним. Она ничего не могла понять. Ничего, кроме этих его слов. Отойти от него.
Что она, чёрт побери, наделала.
Не считая вялого, смутного понимания ситуации, которое криком отдавалось в её костях – Гермиона была в бешенстве. Из-за всего этого. И в большой степени, из-за самой себя.
– Гермиона, что…
– Не хочешь объяснить мне, что, чёрт тебя возьми, здесь происходит? – сухо отрезала она. Её трясло до такой степени, что казалось кожа медленно начала трескаться от страха и ужаса; но это было именно то, что она сказала бы в такой ситуации. Поинтересовалась, что же происходит. Гермиона Грейнджер требует ответа.
Но где-то внутри себя, она понимала, что уже поздно делать вид, что ничего не случилось. Уже слишком поздно, чтобы можно было избежать вопросов и ответов, а значит и оточенных осколков правды.
Потому что она стояла здесь на виду. В тонком, никуда негодном, смехотворном джемпере, накинутом на тело и достающим лишь до бедра. Что это могло дать? Потому что они все равно могли видеть обрывки ее изуродованного платья, тускнеющие красные разводы на коже ног. Разбитую губу. И, конечно же. Конечно, они заметили, как она дрожит от шока и … раскаяния. Раскаяния, которое жидким огнём плавило ей сердце. И зачем она только вышла сюда?
Да очень просто – она не могла остаться в стороне.
Гермиона слышала крики, грохот. Она всё слышала. Что-то там происходило, прямо за гостиной старост. Мерлин. Эти громкие звуки просто убивали ее. Она была просто сыта по горло этими орами, доносившимися до неё сквозь эти стены, двери, потолок, которые всегда и неизбежно приводили к таким ужасным последствиям. Омерзительным последствиям. Которые, по сути, никогда не должны происходить. И только услышав, она сразу же поняла, кто это был. Гарри. И Драко.
Драко. Какой– то частичкой своей души Гермиона понимала, что делает это ради него. Понимала причины, по которым внезапно схватила первую попавшуюся под руку одежду и, накинув на себя, выбежала за дверь. Но не ради Гарри.
Но почему нет? Почему, во имя Мерлина, не ради Гарри? Потому что Драко помог ей, из-за этого? Потому что он заставил её чувствовать за собой вину за всё это? Затронул потаённые струнки её гнилой души? Вот почему она наплевала на всю эту хрень и выбежала к нему? Неправильно. Чертовски неправильно. Настолько, что её прямо разрывает изнутри. Потому что это никогда не прекратиться.
Драко уже стоял на ногах, его дыхание сбилось. Гермиона кое-как переборола желание снова подойти к нему. И не из-за того, что здесь находились Гарри и Рон. Просто потому… потому, что это никогда не прекратится.
Она почувствовала слабое головокружение. Хотя, по сути, не такое уж и слабое. Что-то схожее с тем ощущением, когда палочка Драко касалась её. Возможно, из-за того что боль начала успокаиваться, или просто она начала сходить с ума из-за всего этого, или ещё что-то. Но в данный момент всё было словно в тумане, в вязкой облачной пелене, от чего становилось только хуже. Настолько, что это уже не походило на сон.
Здесь были Гарри и Рон. Говорили ей что-то. Она слышала их голоса. Они о чём-то спрашивали её, но она не могла разобрать их слов. В голосах злоба, беспокойство.… Чья-то рука касается её предплечья.
Но всё это время Гермиона смотрела на Драко. А он смотрел на неё. Голова опущена, пальцы осторожно касаются губы, но он все еще смотря на неё. И этот взгляд. Он говорил о многом. Он спрашивал : – «Зачем? Зачем ты пришла сюда?»
И ещё что-то, но туман, этот чёртов туман не давал ей понять.
– Гермиона…
Когда она повернулась к Рону, она почувствовала боль, которая словно плетью ударили её по напряжённым мышцам. Открыла рот, но, конечно, ничего не могла сказать. Если бы только ей ничего не нужно было говорить. Если бы только она не могла говорить. Если бы эта тишина была вечной. Разве не стала бы жизнь лучше, если бы вокруг была вечная тишина?
– Гермиона, пожалуйста, скажи нам, что произошло.
Гарри и Рон повернулись к Драко спиной и посмотрели на Гермиону. Поравнявшись с ней, они внимательно изучили ее лицо, потом перевели взгляд на её платье. Смятение, разочарование и месть исказили их черты лиц.
Она знала, что Драко всё ещё глядел на неё, пока Гарри и Рон протягивали к ней руки, звали её по имени, а голоса становились всё громче. Слишком громкими. Словно дикий гул. Он словно размалывал и раздавливал её мозг, превращая его в склизкую жижу.
Гермиона почувствовала слабость. Беспомощность, боль, холод.
Что мне делать, Драко. Пожалуйста, скажи мне.
Помоги мне.
И вдруг её сознание полностью затуманилось; Гермиона без сил упала.
***
Драко не мог остановить себя. Он просто направился к ней, чтобы не дать ей упасть на пол…
Но путь ему преградили Рон и Гарри, которые первые подбежали к ней. Конечно. Само собой, они так и должны были поступить, но в этот момент Драко осознал, насколько их ненавидит еще и за это. Он не мог думать ни о чём, кроме неё, Гермионы – с запрокинутой назад головой и слабым дыханием, которое он с трудом улавливал.
– Она без сознания…
– Спасибо, что просвятил, придурок! – злобно отрезал Рон. – Гермиона?
Они осторожно опустили её на пол.
– Отнесите её в гостиную старост, – голос Драко был спокойным и монотонным, но настойчивым.
– Не подходи к ней, Малфой, – злобно проговорил Гарри, тряся руку Гермионы.
– Её нужно к отнести к мадам Помфри, – яростно выкрикнул Рон.
– Нет, – ответил Драко. Без всякой надежды на то, чтобы забрать её у них, взять её на руки и проявить какую-то там грёбаную заботу. – Ей будет лучше, если…
– Какого чёрта ты с ней сделал?! – заорал Рон, поднимаясь на ноги. Драко был поражен, тем, что Уизли способен издавать такие звуки. Гарри всё ещё был рядом с Гермионой, а Рон поднялся.
Рон грубо оттолкнул Драко к лестнице, но тот будто бы и не заметил, насколько близок был, чтобы соскользнуть вниз. Драко взглянул на Гарри, игнорируя Рона:
– Поттер, я знаю, в чём дело. – Лечащие чары…раньше он тоже ослабевал из-за их эффекта. Эффекта, который они оказывали на тело… В этом и было дело, он знал. Всё ещё ощущая отчаяние и ярость, он всё же осознал это.
– Я и не сомневаюсь, – прорычал Гарри. – Я уверен, ты в курсе всего, что здесь происходит, – и он внезапно подложил свои руки под спину Гермионы и, прижав к своей груди, медленно поднялся на ноги.
Нет. Убери хреновы лапы от неё.
– Пароль, Малфой.
И всё же Поттер послушал его. По какой-то неведомой причине.
– Огненный скелет,– выпалил Драко портрету, и, оттолкнув Рона, пошёл вслед за ними. – Я могу привести её в чувство, – протараторил он, – Я знаю заклинание. Моя мать…
– Будь уверен, я тоже его знаю! – резко оборвал его Гарри, и тяжёлыми шагами направился к дивану, Рон, наконец обошедший Драко, шли за ним по пятам. – Лучше будет, если я сейчас его применю, потом уже мы сможем отвести её к мадам Помфри, Рон.
Драко вновь хотел их разубедить, но… Словно камни проглотил. Ведь тогда будет слишком много вопросов. Будут слишком требовать ответы. Она может не выдержать. И тогда они оба будут уничтожены.
Гарри достал свою палочку.
А Драко… Ему оставалось лишь стоять в стороне. И это расстояние буквально убивало его на месте. Только он может ей помочь. Ей нужна его помощь. Он был тем самым целителем. Не Поттер. И не Уизли. Он.
Он и Грейнджер сами способны позаботиться о себе.
Коснувшись кончиком палочки лба Гермионы, Гарри пробормотал какие-то невнятные слова.
Вдруг она пошевелилась, и Драко облегчённо выдохнул, повторяя тем самым реакцию двух других парней. Рон, уловив это, взглянул на него.
– Гермиона, как ты? – Гарри отбросил палочку в сторону и коснулся плеча Гермионы.
– Гарри…что… – прищурившись, она посмотрела на него снизу вверх. На лице отразилась гримаса боли.
– Ты потеряла сознание, – сказал Драко. Его голос буквально сочился презрением – она позвала Поттера. Она перевела взгляд , всё ещё прищуренные глаз, на него. Кажется, он сделал шаг к ней. Поэтому не удивительно, почему Уизли так посмотрел на него.
Как только Гермиона вспомнила и осознала все разом… все, что только что случилось, она тут же поднялась и села. Это её выражение лица. Поттер несомненно должен был дать ей время прийти в себя, чтобы она полежала без сознания еще немного.
– Нужно отвести тебя в больничное крыло, – сказал Гарри, снова обвивая рукой ей спину.
Ублюдок. Если когда-то Драко и хотел пальнуть в него заклинанием забвения, то именно сейчас. Гребаное благородство. Оно всегда было ему присуще. Кроме, пожалуй, того момента, когда он избивал Драко, валяющегося на полу, лишь пару-тройку минут назад. Вот он – герой хренов. Именно поэтому он посмел прикоснуться к ней своими мерзкими лапами, да еще и не убрать их. Как будто ЭТО могло бы когда-нибудь случиться.
-Нет, – почти тут же выкрикнула Гермиона, прижимая руку ко лбу. Она чуть отклонилась от Гарри.
Драко заметил это. И был очень доволен.
– Что значит, нет? – зарычал Рон. Блин, типичный Уизли. И голос, и поза. От него не чувствовалось такого же сочувствия, как от Гарри. Он был зол. Зол и задет чем-то. Хотя его, по сути, никто и не тронул.
Вроде это не было их общей проблемой. Так почему это обязательно должно касаться их троих? Всех вместе. Всегда вместе. Что-то случается с одним, как двое других будут страдать за него. Пошли на хер от неё, придурки. Она сказала «Нет». И это же она и имела в виду. Отъебитесь.
– Мне не нужно в больничное крыло, ясно? – повторила Гермиона, и отодвинулась от Гарри настолько, насколько смогла. Он смутился и, поднявшись на ноги, отошёл от неё. Рон последовал за ним. Драко замер на месте.
– Что с тобой, Гермиона? – спросил Гарри, в голосе забота и требовательность. А ещё страх и ужас.
Драко пришла на ум мысль, что в данный момент парни забыли о его присутствии. Напрочь. Как будто его тут вообще не было. Как будто не было той драки с кулаками, локтями и ногами. Как будто Гермиона не бросилась к нему. Оставив своих друзей.
Да. Очень удобно, что они не обращают ни малейшего внимания на тот факт, что они находятся в одной комнате. При этом они, конечно же, были убеждены, что это была полностью его вина.
А это так и было.
Но не во всем.
Не то чтобы он не заслужил осуждение в свою сторону.
– Со мной всё в порядке, – пробормотала она, схватила подушку и положила на колени, прикрывая платье.
– Гермиона, всё хорошо, – ответил Гарри. – Ты можешь рассказать мне. Ты можешь рассказать мне, что произошло.
Гермиона снова взглянула на Драко. Его сердце сжалось.
Не знаю, Грейнджер. Прости. Я не знаю, что ты можешь ответить.
Но, тем не менее, Драко звучно прочистил горло. Очевидно, что она просит о помощи. И плевать, что он понятия не имеет, что делать. О чём говорить. Он просто не мог снова оставить её одну. Снова.
– По-моему, ей нужно…
– Попробуй произнести еще хоть одно чёртово слово, Малфой! – гаркнул Гарри.
Его голос прозвучал так, словно на комнату посыпались глыбы камней. Каждого слегка встряхнуло.
Лицо Драко приобрело неодобрительное выражение.
– Поосторожнее, Поттер. Не так уж ей и нужна твоя поддержка…
И прежде чем Драко осознал это, Гарри пересёк расстояние между ними и снова врезал ему прямо в лицо. Драко услышал, как Гермиона вскрикнула, когда его отбросило назад. Гарри снова направился к нему, и Драко мгновенно выставил на него волшебную палочку, целясь Гарри в шею, а на лице выражение полной и безграничной ненависти.
– Одно неверное движение, – Потому что я сделаю это. Я тебя ненавижу, и этого достаточно.
Рон немедленно опустил руки на плечи Гарри и потянул его назад подальше от палочки Драко.
– Оставь это, приятель, – пробормотал он, и добавил нечто неожиданное, – Теперь моя очередь! -а затем Рон резко развернулся, и его кулак впечатался в щеку Драко.
Ну, это уже слишком. До хера, но они этого ещё не поняли. Они и понятия не имеют.
Палочка Драко выскользнула из его рук, когда он набросился на Рона. Оба лежали на полу, и Драко, навалившись всем своим весом на Уизли, уже хотел вмазать кулаком в его жалкую физиономию…жалкий-ублюдок, да как-он-только-посмел…
Чьи-то маленькие ладони вцепились в его занесенную для удара руку. Драко замер.
– Гермиона, отойди от него, – выплюнул Гарри.
– Заткнись! – крикнула она, сильнее дёргая Драко за руку. – Пожалуйста, – попросила она. – Пожалуйста, прекрати это. Так мы ничего не выясним. Просто пожалуйста…
Трепет в её голосе. Страх, тревога и мольба в её словах. Драко издал негромкий звук, слабо напоминающий рык. И вложил в него всю свою суровость и злость. Она боится – и это полностью их вина. Уизли и Поттера. Самых выдающихся долбоёбов, которых он когда-либо встречал. Гермиона снова дёрнула его на себя, и Драко чуть расслабил руку, разжав кулак.
Рон грубо оттолкнул его: – Отвали на хер!
Поднявшись, Драко отступил в сторону, не взглянув на Гермиону. Посмотрел на Рона, затем перевел взгляд на Гарри. И было так просто сейчас освободиться от всего. Навсегда. Если, конечно, это было не ради неё…
Не ради неё? Причём тут вообще она? Почему она играла для него такую большую роль?
В любом случае, эти вопросы не могли отвлечь его от того, что он знал наверняка. Что ему нужно сделать хоть что-нибудь. Например, обвить пальцами поттеровскую глотку, и придушить его к чёртовой матери.
Но сейчас те вопросы вырвались наружу и витают где-то в воздухе, хотя раньше они были такими никчёмными.
Драко стиснул зубы. Нижнюю челюсть жгло.
– Вы, оба, успокойтесь, – сказала Гермиона дрожащим голосом, – или проваливайте отсюда. Все.
Драко и Гарри всё ещё испепеляли друг друга взглядами.
– Ну и что дальше, Гермиона? – задался вопросом Гарри, все еще глядя на Драко, а его тело было все еще напряжено. – По-твоему, мы спокойно будем стоять тут рядом с этим ублюдком, который сделал это с тобой?
– Гарри, – слабый, изнуренный голос, – он ничего не делал.
Гарри резко повернул голову к ней. Драко проследил за его взглядом. Щёки Гермионы горели, на глаза наворачивались слёзы. Грудь не ритмично поднималась и опускалась. И выглядела она бледной. Болезненно бледной. В любой момент она могла снова отключиться.
– Не ври нам, – дрожащим голосом сказал Гарри. – И не покрывай его. Не понимаю, зачем ты делаешь это, Гермиона.
– Я не покрываю его! – чуть повышая голос. Словно её что-то задело. Она снова вернула ладонь на лоб.
Мышцы Драко напряглись: – Ты что, не видишь, Поттер, что сейчас неподходящее время?
– Ну конечно, – засмеялся Рон. – Лучше будет, если мы сейчас оставим вас наедине, чтобы ты снова угрожал ей?
– Нет, Уизли, – зарычал Драко. – И если ты не хочешь чтобы она снова грохнулась на пол, я всё-таки заставлю такую задницу, как ты, заткнуться.
– С какой стати тебя это, вообще, должно беспокоить, Малфой? – спросил Гарри. Все глаза были устремлены на него. – Почему тебя так беспокоит, что она вдруг может снова упасть в обморок? Почему тебе так хотелось привести её в чувство? Может быть из чувства вины?
Спокойно. Сделай лицо попроще. Похоже, парень нарывается на то, чтобы по его морде хорошенько съездили.
– Гарри… – вздохнула Гермиона.
– Нет, – рявкнул Гарри. – Если не скажешь ты – тогда скажет он.
– Скажу тебе что, Поттер? – поинтересовался Драко. – Что ты хочешь услышать?
– Правду, сукин сын.
Драко уже хотел ответить, но его опередила Гермиона: – Вот только его сюда приплетать не надо, Гарри.
– Что? – …шок. – Мерлин, Гермиона. Позволь ему хотя бы сражаться в его собственной войне…
– Знаешь, иногда ты просто жалок.
– Что? – Гарри нахмурился.
– Гермиона, – возразил Рон, – это не справедливо.
– О, да неужели? – рявкнула она. – Тогда прости, но это правда. Совсем ещё недавно, Гарри, ты был таким юным и незрелым. А сейчас, я тебя просто не узнаю!
Драко ухмыльнулся. Гермиона уловила этот его жест.
– А ты, будь добр, сотри к чёрту эту самодовольную улыбку с лица, Малфой, – рыкнула она. – Не то чтобы ты не дал ему достаточно оснований для такого поведения.
Ну и как прикажете на это реагировать? Драко перестал улыбаться. Не так уж это и задело. У него ещё будет повод посмеяться.
Это дико взбесило Гарри: – Что так и заткнулся, Малфой? – прорычал он и повернулся к Гермионе. – Значит, по-твоему, я жалок? Как ты можешь мне говорить такое? Всё изменилось. С тех самых пор, как ты стала старостой. Нет, вы оба изменились, Гермиона. И давай на чистоту – когда это ты так научилась легко затыкать его?
– О, Поттер, отъебись…
– Закрой пасть, Малфой.
–Нет уж, я, блядь, не…
– Хватит! – Гермиона покачала головой и посмотрела вниз. – Хорошо, – вздохнула она, – может это и не справедливо. Но вы точно также поступаете и со мной. Мне нужна была поддержка, а вас не было рядом все эти недели…
– Мне жаль, – прервал её Рон. В его словах слышалось разочарование. – Но суть не в этом : единственное, что мы пытаемся выяснить в данный момент, это что с тобой, Гермиона? В смысле, мать твою,что это? – он тыкнул дрожащей рукой в её сторону. – Ты всё ещё в этом платье. Которое почему-то разорвано. А твоя кожа…словно…
– Джинни нашла твои туфли в туалете, – резко влез Гарри. – И ты знаешь, в каком они состоянии. И мы знаем. Так что хватит делать из нас дураков – отступать некуда.
Неожиданно Драко почувствовал странную необходимость сказать что-либо. Возможно из-за чувства вины. Вдруг он понял, что подобрался к ним троим ближе. Ближе к Гермионе. И он вспомнил её слова, когда принёс её сюда прошлой ночью – после того как нашёл её. Она упомянула что-то о туфлях. Она сказала ему. Почему, на хер, он оказался таким кретином, что пропустил это? Ведь ясно, что привело сюда Поттера и Уизли. Хотя это определённо было не единственной причиной.
– А ты не думал, Поттер, почему она ничего тебе не говорит?
– Предупреждаю тебя, Малфой…
– Вы оба вздоха ей сделать не даёте. Контролируете каждое её слово. Каждое гребаное движение. Так что «жалкий» – очень подходящее слово…
– Хватит, – сказала Гермиона, удерживая руку перед Гарри, не позволяя ему сделать шаг. Она повернулась к Драко. – Ты понятия не имеешь, о чём говоришь. – Лжёт? – Не лезь в это, ясно? Тебе лучше уйти. Мне нужно им всё объяснить…
– Я остаюсь здесь, – рявкнул он. – Нравится тебе это или нет, Грейнджер. Мы оба знаем, что меня это тоже касается…
– О, мы все это знаем, что это касается тебя, – выплюнул Рон. – Тогда, может, просветишь нас, каким боком тебя это, вообще, трогает.
– А может, ты сделаешь милость и свалишь к своей грязной, вонючей семейке!
– Сукин сын! – рука Рона взметнулась в воздух.
-Прекратите! – воскликнула Гермиона, еле сдерживая слёз. – Хватит! Это глупо! Это всё так глупо!
– Гермиона…
– Замолчи, Рональд! – резко перебила она. – Раз уж вам нужно объяснение, тогда почему бы нам не сеть и не поговорить? Спокойно? Почему, Мерлина ради, каждый разговор должен сводится к мордобою? Повзрослейте уже!
– Повзрослеть? – переспросил Гарри. – Учитывая тот факт, что тебе, мягко говоря, не удалось избежать наших вопросов, – которые, один Мерлин знает, когда появились, Гермиона – думаю, ты не в том положении, чтобы…
– Да оставь ты уже Грейнджер в покое, Поттер, – рявкнул Драко, не успев осознать, что он только что произнёс. – Неужели ты не видишь – сейчас не время. Думаешь…
– Ты действительно считаешь, что мне есть дело до твоих рассуждений? – сказал Гарри, и снова повернулся к ней, – Давай, Гермиона. Объясни. Объясни, почему он – из всех людей на Земле – говорит мне оставить тебя в покое?
Драко отметил про себя, что это была отличная возможность. Например, бросить Поттеру что-нибудь в ответ, набросится на него с кулаками. А ещё Драко отметил, что ему было пофигу на эти поттеровские замашки. Не на все, конечно. Потому что его это достало. Разозлило. Довело. Задело.
– Я ничего не расскажу, пока ты не успокоишься, – буркнула Гермиона.
– О, я тебя умоляю…
– Это и тебя касается, Рон! – потребовала Гермиона. – Похоже, вы не достаточно в форме, чтобы вести себя более или менее разумно!
Затем Гарри воздел руки вверх: – Хорошо. Я облегчу нам задачу. – И повернулся лицом к Драко. – Ты трогал её?
– Гарри…
– Заткнись, Гермиона.
– Нет, не заткнусь! – она хотела подойти к ним, но Рон загородил ей путь.
– Это прямой и лёгкий вопрос, Малфой, – выдохнул Гарри подошёл к нему ближе. – Это ты сделал?
Что из произошедшего прошлой ночью ты имеешь в виду?
– Гарри, ты не имеешь права обвинять…
– Разве я кого-то обвиняю?! – отрезал Гарри. – Я просто задал вопрос!
– Прекрати орать! – воскликнула она.
– Если мне кто-нибудь объяснит, что здесь, чёрт возьми…
-Нет, Поттер, – …раздражённым голосом. – Нет, это не я сделал.
На какую-то секунду Гарри уставился на Малфоя. Драко услышал, как Гермиона говорит Рону, чтобы тот отстал от неё. Оставил её в покое. Мерлин. Как же он хотел, чтобы они оставили ее, наконец, в покое.
– И ты думаешь, я поверю тебе? – в конце концов, произнёс Гарри.
Да уж. Неминуемо, но Драко закатил глаза: – Тогда в чём был смысл задавать вопрос, кретин?
– Я надеялся дать тебе шанс сознаться.
– Я говорю правду.
– Конечно. Ведь ты такой честный парень, да, Малфой? – …кулаки сжаты. – Ты наверно взволнован, что твой папаша передал множество такого рода талантов тебе. Он явно, мать твою, поработал над тобой, и ты знаешь, что…
Драко зарычал, и, подняв руки в воздух, с такой силой оттолкнул Гарри, что тот упал на пол. Гермиона встала между ними.
– Так, всё, – произнесла она. – Малфой, пошёл отсюда.
– Что? – Ты, мать твою, должно быть шутишь. Похоже, Драко был единственным в этой комнате, кто хоть походил на нормального человека.
– Это бессмысленно, – сказала она, посмотрев на него своими большими глазами.
Он взглянул на неё: – Я не…– Я не оставлю тебя с ними. Только не это. Мне не нравится то, что они делают с тобой. – Я не пойду никуда.
«Пожалуйста».
«Нет».
– Малфой!
– Твою мать, Грейнджер!
– Просто оставь это, пока не дошло до рукоприкладства, хорошо?
– Почему? Потому что тебе так хочется? – Не забывай, Грейнджер, они всё ещё здесь. Не забывай, что это грёбаное шоу ещё не закончилось. Тебе ведь нужно ввести их в заблуждение. Защитить их катастрофы вселенского масштаба – то есть нас. – Что я ещё могу для тебя сделать?
– Малфой, ты ведь понимаешь – это бессмысленно. – Кажется, она не понимает. Сбита с толку, растеряна, почти обезумела от попыток понять что-я-только-что-сказал…. Осознать, что если он послушает её…Если он просто развернётся и свалит ко все чертям, как она и просила…Поттер просто охренеет от злости. Ведь Малфои никогда не слушали грязнокровок. Им это не подобает.
И тут Драко понял одну простую вещь. Понял, что уже поздно. И возможно, она знала, как он, в конце концов, поступит – ведь не было другого выхода. Как она тяжело дышала, когда бросилась к нему. Как у него участилось сердцебиение, когда он велел Поттеру оставить её в покое.
Сжав волю в кулак, Драко распрямил плечи. Он не хотел оставлять её. Одну в этом дерьме. Снова. Но какой у него был выбор? Её глаза не оставили ему никакого выбора.
Пробормотав что-то невнятное, он в последний раз кинул на Поттера взгляд, полный отвращения, и круто развернулся на каблуках. Живот скрутило, плечи сводит, челюсть полоснуло жгучей болью. Но он не позволит боли завладеть им, пока не выйдет за дверь. Пока они не скроются с его глаз.
Вдруг Драко понял, что жалеет о своём резком уходе. Жалеет, что последнее, что он уловил в той комнате, был взгляд Поттера. И повернувшись назад, снова посмотрел на Гермиону. Они встретились взглядами. Она прикусила губу, словно… Она говорила «Прости».
Он мог поклясться, что она именно это хотела сказать.
***
– Я хочу…, – Гермиона запнулась. Сделав паузу, она еще раз глубоко вздохнула – словно в последней надежде втянуть происходящее вместе с воздухом, проглотить и никогда не выпускать наружу. – Я только хочу, чтобы между нами не возникла какая-то враждебность.
– Мы беспокоимся за тебя.
Она затеребила пуговки своей рубашки.
…Гермиона захлопнула дверь своей спальни, оставляя за ней своих лучших друзей и их бесчисленные вопросы, совершенно не способная объяснять что-либо пока она… пока она выглядела ТАК. Одета ТАК. Пока предательские, болезненные, кровавые воспоминания покрывали кожу и свисали отрепьем одежды с нее.
Как она могла оставаться там в таком виде и дальше?
Она натянула на себя самые безразмерные, невзрачные вещи, которые только смогла найти. Все, что угодно, лишь бы прикрыть кровоподтеки на коже; только чуточку отвлечься от их чрезмерной заботы. Стремления поддержать ее, тщетных попыток защитить ее. От этого проклятого воздуха, которым она вынуждена дышать.
Нет. Не то, чтобы она думала о чем-то подобном: словно она не радовалась тому, что жива. Словно не ценила свою жизнь. Любила мир. Свой мир. Просто именно сейчас…
Она подумала об этом именно сейчас. Если просто перестать дышать, то и не придется находиться здесь. Способ решить проблемы. Навсегда. И возможно, что после всего случившегося, Гермиона уже потеряла все. Тогда какой в этом оставался смысл?
Как глупо. Ты такая дура, Гермиона. Ты такая бестолковая. Возьми себя в руки. Подростковые страхи никогда на тебя не влияли.
– Я знаю, что вы беспокоитесь за меня.
Рон немного поддался вперед.
– И это правда. Поэтому не могла бы ты – теперь, когда ты переоделась, когда, наконец, свалил Малфой, когда мы уселись и больше не кричим – пожалуйста, расскажи нам, что с тобой случилось!
Гермиона посмотрела на Рона, а потом перевела взгляд на Гарри. Она чувствовала себя ужасно. Да и выглядела, наверно, также. Выражение их лиц. Они говорили о многом.
Она чувствовала, что теряет их. Рона – почти. Гарри – точно. И больше всего на свете она хотела их вернуть. Гермиона хотела, чтобы два ее лучших друга снова стали ее стеной от постоянных усмешек и колкостей Малфоя. Она хотела, чтобы они снова намеренно набрасывались на него каждый раз, когда у Малфоя поворачивался язык назвать ее грязнокровой сукой. Она хотела, чтобы они снова были рядом, бросая предостерегающие взгляды на него каждый раз, когда он выплевывал угрозы в ее адрес.
И больше всего, она хотела, чтобы Малфой делал все это. Опять. Она хотела, чтобы он стал прежним. Было ли это таким неправильным? Все было неправильным. И все, чего она хотела – это все исправить…
– Гермиона?
А как это можно исправить, если теперь есть Малфой? Были только Гарри и Рон, что почти одно и то же для нее. В долгосрочной перспективе. На всю жизнь. Были только эти мальчики, эти почти-уже-мужчины, которые останутся с ней пока она не состарится и не умрет в той постели, доме, семье, что будет у нее. Или если будет лежать на поле боя. На той войне-что-может-быть. Должна быть. И, скорее всего, будет.
Она никогда не откажется от них, и ей никогда не хотелось дать им повод отказаться от нее. Она им нужна. А ей нужно приглядывать за ними. За Роном и его глупыми недоразумениями, ошибками, вспыльчивым характером и его дикими предположениями, которые выводили ее из себя. Но именно это она и любила. И Гарри. То, какой он: храбрый, сильный, непреклонно-решительный в своем стремлении придерживаться светлой стороны, как герой, которым он был. Как герой, которым – она знала – Гарри станет: со шрамом или без него. Это все было в нем. Только теперь… теперь все иначе. Из-за Малфоя, ее и Малфоя, и ее нагромождений лжи. Даже мрак и безнадежность всегда будет светлее, чем это.
Она все еще злилась на Гарри. На все, что он сказал, на то, как вел себя с ней. За его кулаки и ноги, за вызывающие ярость подозрения, которые тот настойчиво твердил. Но это все еще не означало, что у него было право. Не означало, что он мог проделать все это, тем самым еще больше отталкивая ее.
Но если отбросить все это в сторону, Гермиона знала, что это ее вина. Но и Гарри не упрощал ситуацию. Он только усложнил все еще больше, вызывая у нее время от времени приступы гнева, которые выжигали пустоты внутри нее. У нее так и чесались руки, чтобы дотянуться до его губ и накрыть их ладошкой, чтобы он замолчал. Даже Рона она никогда не хотела заткнуть до такой степени, как сейчас – Гарри. Потому что знала, что Рон заткнется, в конце концов. И, в первую очередь, была признательно ему за его старания, но…
Мерлин. Все это было так, так не вовремя. Эти домыслы, эти тонкие намеки от окружающих – абсолютно оправдывающие ее злость. Злость, которую она не имела абсолютно ни какого права чувствовать.
