Текст книги "Жажда/water (СИ)"
Автор книги: kissherdraco
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 38 страниц)
– Так солнечный свет бьет в глаза, – он сказал это таким скучающим тоном, что ее сердце пропустило удар из-за безумия происходящего.
– Ну, тогда закрой глаза! – она попятилась от кровати. – А еще лучше, топай-ка ты по направлению к долбаной двери! – а он начал обходить кровать, двигаясь в ее сторону. – Просто… – теперь он подошел уже опасно близко. И она тотчас же почувствовала, как встали дыбом волоски на затылке. И тотчас же из-за этого разозлилась.
– Почему ты так удивилась тому факту, что я еще здесь? – спросил он, останавливаясь в том углу кровати, который был ближе к ней. – Тебя это что, так реально шокировало?
И опять этот вопрос. Да неужели это так важно? Разве это что-то меняет?
– А ты? – спросила она.
– Я – что?
– Удивлен моей реакцией?
– Так ты удивилась?
Мерлин. Уж сколько раз они так делали. Выписывали словесные пируэты перед друг другом, тогда как другие отступили бы уже. А вот их на самом-то деле, если смотреть правде в глаза, это завело уже черт знает куда. Не беря в расчет тот факт, что Драко на расстоянии каких-то 1,5 – 2 метров от нее.
– Честно? – негромко уточнила она. – Я не очень-то удивилась тому, что тебе хватило наглости остаться. Но… но я не могу поверить в то, что ты все еще не ушел.
– Да ты и не просила меня об этом.
– Нет, но… да я же спала. А ты только… ладно, если дело в этом, то я прошу об этом сейчас.
– Ты сегодня утром обрывала целую уйму предложений, Грейнджер, – медленно растягивая слова, произносит он. – Тебе стоит воспользоваться моментом, чтоб собраться с силами.
– А тебе стоит им воспользоваться, чтобы…
– … свалить, на хер, отсюда?
– Заткнуться уже, наконец. Но и твой вариант тоже весьма неплох.
Он сделал шаг в ее направлении, отходя от столбика кровати и снова оказываясь во власти солнечных лучей, проникающих через окно. Он дотянулся до створки и закрыл окно.
– Как-то жарковато было ночью.
– Скорее всего, это из-за одеяла, – подумала Гермиона. Вслух.
Драко снова растянул губы в ухмылке: – У тебя могло бы быть их несколько штук, если бы ты захотела.
– Да не хочу я, чтобы у меня их было несколько! Только… Почему ты все еще здесь?
Она серьезно усомнилась, что он был в своем уме. И тому служило большое количество поводов и очень много причин. А теперь еще и потому… потому что он вел себя таким вот образом. В несвойственной ему манере. Едва ли не шутливой, словно это все один большой розыгрыш.
А Драко снова говорил что-то.
– … вниз на завтрак. Прежде чем ты снова начнешь заикаться.
Она одарила его яростным взглядом: – Да что тебе за дело, Малфой? – Гермиона сузила глаза. – Почему ты ведешь себя так… как ублюдок?
– Я не веду себя как ублюдок, – у нее мелькнула мысль, что это его задело. Да это было бы просто смешным, учитывая тот факт, что он не смог бы отрицать того, что с ним сложно.
– Нет, именно так. После всего, что случилось прошлой ночью.
– Я не забыл, если ты на это намекаешь. Я точно помню о том, что произошло.
Она залилась румянцем, и вернулось ощущение, что она пробует стыд на вкус.
– Тогда ты должен вести себя соответственно.
– Соответственно?
– Да!
– И каким же это образом? – насмешливо поинтересовался он. Но вовсе не в дружелюбной, поддразнивающей форме. А с намеком на то – ну-почему-все-кроме-меня-такие-идиоты.
– Ну, давай посмотрим, – отозвалась она в ответ. – Ты мог бы начать с того, что умотаешь отсюда.
– Да, но я думал, я должен поступать соответственно. А это не попадает под определение «соответственно». А вот, что попадает под «соответственно», так это начать орать на тебя, как мы всегда это делаем. Или, чтобы поступать соответственно, нужно…
– Перестань повторять это слово!
– Ты первая его упомянула.
– О, Мерлина ради, Малфой! Ты совсем тупой? Я хочу, чтобы ты просто…
Он в два быстрых шага преодолел расстояние между ними, врезавшись в нее.
Они налетели на стену. Он впился пальцами в ее руки, чуть ниже плеч. Крепко. И на какой-то миг замер; на миг, в который что-то произошло. Он посмотрел ей в глаза тяжелым взглядом, словно тоже намекал на что-то, как и она. А затем прижался губами к ее губам, все еще не закрывая глаз. Ее губы были теплыми, влажными.
И он не отрывался от них. Прижимался настойчиво и твердо.
Губы на ее губах, не двигаясь. Даже дышать перестали.
Его глаза медленно закрылись, в то время как он ослабил свою хватку. Тонкая кожа их губ на краткий миг сохранила соприкосновение, когда он разорвал поцелуй.
Гермиона пребывала в шоке. Но лишь на секунду.
И на еще одну.
А затем яростно оттолкнула его.
– Что это, на фиг, такое было? – воскликнула она.
– Я поступил соответствующе.
– Ничего подобного!
– А, по-моему, да! Я ведь целовал тебя прошлой ночью. Поэтому я целую тебя снова. Соотв…
– Если ты еще, хоть раз, скажешь это слово!
– Тогда ты?
Из ее груди вырывалось тяжелое, напряженное дыхание. И больше всего она была разочарована своим собственным поведением, нежели чьим-то еще в этой самой комнате. Потому что чувствовалось, что их не только двое. Словно ощущалось присутствие, по меньшей мере, сотни человек, которые стояли вокруг них. Судили их. Давили на ее сознание своими осуждающими взглядами.
Вот что. Вот что она испытывала, целуя Драко Малфоя при свете дня. Когда в лицо бьет жестокая реальность. Когда произошедшее уже нельзя сваливать на ее – да еще какую – усталость, на его невероятно обреченное состояние. Это как приговор с той самой секунды, как он оторвался от ее губ. В тот же самый миг, как прервался поцелуй.
Но не во время него. Никогда. Всегда в такие моменты, словно время замирало отброшенное к стене, с представленным ножом к его горлу. Под угрозой тишины. Вынужденного остановить свое бег. Но лишь до следующего удара сердца.
Ох, нет. Твою ж мать. Она снова позволила ему приблизиться. И прежде, чем она набрала достаточно воздуха в легкие, чтобы произнести хоть слово, он дотянулся до ее щеки и прикоснулся к ней тыльной стороной ладони, да так нежно, что ее кожа вспыхнула. И от этого простого жеста совершенно точно приоткрылось ее сердце.
– Малфой… – выдохнула она, ощущая себя не в своей тарелке. Хотя нет. Она чувствовала, что должна бы ощущать себя неловко. Но куда там. Тревожно, настороженно и, в тоже время, обуреваема желанием стоять абсолютно неподвижно, когда он прикасается к ней. Но никак не неловко.
Он медленно приблизил лицо, а затем снова отклонился. А потом снова повторил движение. Словно где-то внутри него шла борьба за то, чтобы удержать себя подальше от нее. От них.
– Я хочу только, чтобы ты приняла это, – тихо, почти шепотом добавил он, все еще не убирая руки с ее щеки. Большой палец мягко терся об кожу. Едва касаясь. Она не знала, делал ли он это осознано. – Что мы не ошибаемся. Это не ошибка.
Гермиона всматривалась в него. Она так отчаянно хотела отвести взгляд, остановить течение жизни, чтобы раствориться в этом одном единственном прикосновении. Только в этом единственном прикосновении.
Да как он смеет творить с ней такое, лишь прикоснувшись?!
И быть так невыносимо близко к ней. Она могла даже чувствовать его дыхание на своей коже.
Она моргнула: – Я… я не знаю. Я не могу…
– Почему? – спросил он, все еще тихим голосом, все еще каким-то мягким тоном. Но в тоже время требовательно.
– Потому. Не ужели ты не понимаешь? Если я соглашусь с этим… Если я соглашусь с тобой… вот так. Я не могу…
– Больше таиться?
Она слегка кивнула: – Я не хочу прятаться, Малфой. Я хочу забыть.
– Это одно и то же.
– Нет. Таиться будет означать, что я все еще хочу продолжать это.
Да уж, что за омерзительные словечки.
Теперь уже Драко кивнул головой: – Я тебе не верю, – и затем снова повторил. – Я тебе не верю, Грейнджер. Ты уже лжешь слишком многим. Я понимаю, что…
– Как ты можешь понимать это?
– … почему ты, в конце концов, не откроешь кому-нибудь правду, – закончил он фразу, полностью игнорируя ее протест. – Слишком много лжи. И мы оба знаем это. Но еще я знаю, что где-то среди всего этого затерялась крошечная доля истины. Между нами.
– В чем? – произнесла она в ответ. Он так и не убрал руки с ее щеки. – Столько всего, чего я не знаю. Столько всего, чего не знаешь ты. В чем здесь заключается эта самая истина между нами? Ты даже не можешь заставить себя сказать мне, из-за чего ты плакал…
– Это не обсуждается, – отрезал он. – Я говорю о чувствах. О долбанных, мать их, чувствах, Грейнджер. Ты же не дурра. И я – не дурак.
– Я не понимаю, – она попыталась успокоиться, сделав глубокий вдох. – Ты меня ненавидишь. А я ненавижу тебя.
Он посмотрел на нее. Пристально. И это больно ранило – то, что он тут же не стал разуверять ее. То, что тотчас же не поправил ее. «Нет, я не ненавижу тебя, Грейнджер. И никогда этого не испытывал. И никогда не стану. Это не какая-то извращенная игра, наполненная ненавистью, властью и могуществом. Это вовсе не то».
Думаешь ли ты об этом?
Потому что это именно то, о чем думаю я, Малой. Вот о чем я думаю порой.
Даже если я говорю себе, что это не так. Даже если, лежа с открытыми глазами ночью и прибывая в одурманивающей полудреме, на разные лады убеждаю себя, что ты обожаешь меня. Что ты, лежа в своей кровати на расстоянии всех этих холодных стен, думаешь обо мне. Мечтаешь обо мне. И трогаешь себя. Потому что возможно – каким-то образом – это станет проще для меня делать то же самое.
И это все еще мерзко. Это все еще настолько отвратительно и неправильно. Но все упрощает.
Думать о том, что Панси была права. И что это вовсе не паранойя. То, как ты выкрикнул мое имя, кончая в ней. Выкрикнул его еще до того, как мы впервые поцеловались.
Что это всегда была я.
Почему же ты ничего не говоришь, Драко? Почему же ты не говоришь мне, что я ошибаюсь?
А потом был этот стук в дверь.
Они оба вздрогнули. Драко резко убрал руку и повернул голову в сторону двери.
– Гермиона? – послышался голос. Тот самый голос.
***
Она ткнула пальчиком в сторону ванной.
– Иди! – шепотом приказала она,
И Драко послушался, честно, на какую-то секунду он развернулся и направился в сторону ванной. Оставляя ее одну. Упрощая все.
Но на самом деле. Нет.
– Ты что делаешь? – она почти беззвучно произнесла слова, с яростно горящими глазами.
Он пожал плечами: – Я здесь. Как он отреагирует на это? – он даже и не пытался говорить тише. Она малость скривилась. А он почувствовал себя малость виноватым.
– Гермиона, ты там? – спросил Гарри.
О, да заткнись ты, дебилоид, на хер.
– Просто… одну секунду, Гарри! – крикнула она. – Я просто… одну секунду!
– О… я… ладно. Я подожду снаружи.
Она развернулась к Драко: – Ну и откуда у него пароль? – спросила она, переходя снова на шепот.
А Драко опять пожал плечами. А потом вспомнил: – Очевидно, услышал, как я его назвал, когда мы заносили тебя вовнутрь, – на этот раз он говорил немного тише, просто из чувства вины. И он так сильно презирал себя за это.
– Малфой, пожалуйста, уйди.
И это прозвучало неправильно, потому что на самом деле она не должна была произнести «пожалуйста». Пожалуйста, убирайся из моей комнаты, потому что мой лучший друг не должен войти и, сложив дважды два, получить, мать его, девяносто-четыре.
Он был все еще зол на нее. За мысли о том, что все будет в норме, если внезапно взять и пресечь ненависть. За мысли, что это сработает – спрятаться за ней. За отказ признать, что она ошибается. Потому что они – не ошибка. Они просто облажались. И в этом не было ничего ужасного.
Если он останется здесь, и Поттер увидит. Ну, тогда это даст ей еще одну возможность рассказать ему правду. Эту страшно-запретную правду, существованию которой она сопротивлялась последние несколько недель.
– Гермиона, ты… что-то не так? – спросил Гарри. Голос его прозвучал озадаченно. С таким подтекстом, что он готов войти в любой момент.
– Я… просто… – она подавила вздох. Метнула на Драко взгляд, от которого побежали мурашки по спине. Он представил себе, как снова прижимает ее к стене после такого вот взгляда. – Малфой здесь.
Он был настолько удивлен, что едва не подавился, сглатывая. Потому что… ну, в том смысле… он должен был уйти. Ему реально не стоило оставаться. Он не должен был так поступать с ней. Он был просто…
… да и оставался ублюдком.
– Что? – послышался голос Гарри, в крайней степени взбешенный, но он по какой-то странной причуде, пытался сдержаться. Может просто надеялся на то, что неправильно расслышал.
– Он только что зашел, Гарри, – пояснила Гермиона через дверь. – Входи, – ее приглашение прозвучало живо и беззаботно. Но лишь только она произнесла конец фразы, она снова посмотрела на Драко. Еще один последний взгляд, выражавший… ненависть. До того, как вошел Поттер.
Не смотря на то, что она не может ненавидеть его. Ему это было известно. И даже если она все же ненавидела его, то это точно не имело ничего общего с обычным проявлением этого чувства. Оно же все было изрешечено.
А вот взгляд на лицо Гарри был бесценным – то, как он понял, что расслышал все правильно.
О, Поттер. Ненавижу тебя. Никого так не ненавижу, как тебя. Но твой видок забавен лишь на половину. Что же станется с тобой, когда до тебя дойдет, что мы снова трахались?!
Потому что я-то знаю, что ты в курсе. Даже если в этот раз ты формально и не прав.
– Я подумал, что должен, – Гарри прочистил горло, – узнать как ты себя чувствуешь. Ну, ты понимаешь. Прийти и проводить тебя на завтрак или… убедиться можешь ли ты сегодня пойти на занятия или нет, – и после этих слов повисла пауза между ними тремя. – Так ты?
– Да. Думаю, что да, – она кивнула.
Драко посмотрел на нее. Синяки на ее коже уже исчезли. Но она все еще была бледной, очень бледной, хотя это вопросов и не вызовет.
– Только вот… – Гарри замолк, бросил быстрый взгляд на Драко, и затем снова перевел его на Гермиону. – Наверное, тебе стоило бы переодеться. Может проще надеть форму, если ты собираешься на занятия?
Гермиона пожала плечами: – Ну, ты только что изменил мои намеренья. Вообще-то, я собиралась сегодня отдохнуть еще, но – раз ты здесь – я, прям, и не знаю. Наверно, мне, и в правду, не стоит пропускать уроки в конце года.
Гарри слабо улыбнулся: – Должно случиться реально что-то плохое, чтобы ты так поступила.
Она улыбнулась в ответ.
И вот он – момент. От которого желудок Драко скрутило – вот так находиться здесь в данный момент. Лучшие друзья. Потенциальные любовники. Да кем бы они там ни были. Кем бы Поттер, в конце концов, не надеялся, они могут стать.
Потому что это чувствовалось. Чувствовалось в том, что она в итоге останется с кем-то похожим на него. Похожим на Поттера. Х*евый герой, а-ля любовь-на-всю-жизнь. И даже если Гермиона ничего такого еще не заметила, даже если она не уловила – насколько Драко мог судить – очевидных намеков, который Поттер бросал в ее адрес. Но до нее дойдет это, в конце концов.
Если Драко отпустит ее.
А может просто все дело в нем. Может, это просто его паранойя, его замешательство. Ему пришлось признать, что он никогда не понимал их дружбы. Этих троих. Поттер, Уизли и Грейнджер всегда выглядели странно в его понимании. Как может существовать такая непредвзятая любовь? Особенно когда они знают друг друга чуть более шести лет. Лично Драко не мог в это врубиться. И возможно именно поэтому он только что придумал, что это было чем-то большим. Потому что он ненавидел Поттера. Потому что ему нужен кто-то крайний.
Гарри снова прочистил горло. Он смотрел на Драко. Драко понял это тогда, когда перестал смотреть на Гермиону.
– Да, Поттер?
Гарри еще больше сузил глаза.
– Гарри, эээ… Малфой и я просто говорили о…
– Делах старост? – подсказал Гарри, приподнимая брови.
И это разозлило Драко – то, что этот возомнил, будто так много знает о них. Будто думал, что он целиком и полностью раскусил его. Но Гарри знал дохрена о нем. И это было правдой. Или, в конце концов, лишь половиной ее.
– В самую точку, – огрызнулся Драко. И затем снова посмотрел на Гермиону. – О, ну тогда – удачного дня!
Он повернулся, чтобы уйти.
– Малфой, – начала она. Он остановился. – Ты… спускаешься на завтрак?
Он взглянул на Поттера: – Никуда я не смогу пойти, пока не подлечусь заклинаниями.
Гарри все также, не отрываясь, смотрел прямо ему в глаза. Он и не собирался делать вид, что ему хоть капельку стыдно. А Драко, в принципе, и не особо удивился.
В комнате повисла тишина, пока Драко шел в сторону ванной. И как только дверь закрылась за ним, он услышал, как Гермиона просит Гарри подождать ее внизу, пока она переодевается. И в тоже время до него доходит, что стоит и не двигается, ждет по другую сторону двери ванной комнаты. Просто ждет.
Мэрлин знает, на кой. Но в его голове крутились мысли, пока она раздевалась там, за стенкой. Те многочисленные мысли о ней и Поттере. И от этого было жутко. Потому что эти мысли никуда не девались. Они не переставали терзать его сознание.
Он любил ее. Гарри любил Гермиону. С сексуальным подтекстом или нет, но между ними была любовь. У Поттера есть то, чего никогда не будет у него. Никогда в жизни.
И это была реальная причина ненавидеть его. Причина, по которой он и ненавидел.
Драко часто размышлял на тему того, задумывалась ли Гермиона порой о них, как о паре. Она и Поттер. Рисовала ли когда-нибудь в воображении картинки того, как он трахает ее по ночам, лежа на простынях? Представляла ли когда-нибудь вес его тела на себе?
Представляла ли хоть раз, что это Гарри, когда Драко целовал ее?
От одной мысли ему стало дурно.
Может это и была реальная причина, почему она возвращала объятия. Драко лишь предвосхищал события. Может то, что было у них не шло ни в какое сравнение с тем, что она загадывала – могло быть у них однажды с Поттером. И она просто не хотела рисковать тем, что могла потерять это. Никакого дела до дружбы и доверия. Все для того, чтобы быть там, где представляла себя лет через десять.
И тут же Драко снова вернулся в ее комнату.
– Малфой!
– Ты его любишь?
Драко тяжело дышал. Стиснутые в кулаки руки прижаты непосредственно с обеих сторон к телу.
Гермиона прижимала блузку к груди. И это отвлекло его на какой-то миг. Но гнев тут же снова завладел его сознанием.
– Малфой, я пере…
– Ты его любишь, Грейнджер? – требовательно перебил он. Слова мучительно срывались с его губ.
– Люблю ли я кого? – удрученно переспросила она, стараясь не повышать голоса, чтобы Гарри не мог услышать.
Он весь кипел от злости.
– Поттера. Ты любишь Поттера? – и от этого вопроса его лицо перекосило. Он, и в правду, не понимал, как снова умудрился оказаться в ее комнате. Он не смог точно вспомнить тот момент, когда решил так поступить, хотя дело было сейчас далеко не в этом. Ему просто необходимо было узнать правду.
– Ты это о чем? – спросила она, хмуро глядя на него. – Просто уйди, Малфой.
– Сначала ты мне скажешь правду, – ответил он. – Я клянусь, Грейнджер. Лучше ты мне правду скажи, иначе я…
– Да что, мать твою, ты о себе возомнил, а? – прорычала она. – Как ты смеешь врывать сюда и спрашивать о таких вещах, о которых ты и понятия не имеешь! Которые ты даже не понимаешь! Когда я прошу тебя свалить отсюда, ты, Малфой, так и должен сделать. Ты должен исчезнуть. Или ты хочешь, чтобы я позвала Гарри?
– О, так тебе это нравится, не так ли? – выплюнул в ответ Драко. – Призвать любимого мальчика, чтобы он снова спас день. Тебя это что, заводит, Грейнджер? Как Поттер разыгрывает из себя героя? Или это просто очки так на тебя действуют?
Гермиона рассмеялась: – Да что это, черт возьми, с тобой? – спросила она. Слова были полны злости. Она разозлилась. И Драко чувствовал это, по исходящим от нее волнам гнева.
– Это и есть реальная причина того, что ты не хочешь примириться с происходящим между нами? Это и есть настоящая причина, по которой ты таишься?
– Да тут сотня причин, из-за которых я таюсь, Малфой! – резко бросила она в ответ, переходя с шепота на крики. – И да! Конечно же, Гарри – одна из них.
– Тогда я прав? – рассмеялся Драко, сведя брови к переносице. Сверля ее пронизывающим взглядом – Ты любишь тупого долбо*ба.
– Да. Но не так, как ты думаешь. Не так… – она быстро замотала головой и перевела взгляд на потолок. Ее самое обожаемое, бл*, место. А потом она повернулась к нему спиной, чтобы натянуть блузку.
Когда она снова развернулась, она все еще сражалась с пуговками.
Драко сглотнул.
– Ты не понимаешь моей дружбы с Гарри и Роном, – продолжила она. – У меня и в мыслях нет, что ты можешь понять. Да я и не жду этого от тебя. Но ты не можешь строить дикие предположения на счет моих чувств, тогда как сам не имеешь ни малейшего понятия, о чем говоришь.
– Так я ошибаюсь?
– Да. Ты ошибаешься. А теперь оставь меня одну.
Кто бы знал почему, но он не мог так просто отбросить мысль об этом. Она слишком прочно укоренилась в его сознании. Слишком много лет он раздумывал на эту тему, чтобы так просто забыть о ней в один миг. Что-то было в этом. Что-то должно быть. И ему совсем не нравилось, что это имело значение для него на самом деле.
– Ну, раз ты не любишь его… он любит тебя.
– Я его люблю.
– Ты… что? – лицо Драко перекосило.
– Гарри – самый лучший друг, о котором я могла бы мечтать, Малфой. Конечно же, я люблю его за это.
– И Уизли?
– Да, и Рона тоже.
Драко снова рассмеялся: – Да ты, мать твою, слепая, Грейнджер.
– Извини? – хмуро переспросила она.
– Ты просто этого не видишь, не так ли? Ты не видишь ничего из этого.
– И что я такого должна разглядеть, Малфой? – резко спросила она.
– То, что он испытывает к тебе. То, как он смотрит на тебя. То, как он глазеет на твои губы, когда ты говоришь. Меня почти рвет от этого. А ты даже не замечаешь. Просто оставляешь без внимания.
– Даже если бы это было правдой, – ответила она, сузив глаза, – у Гарри куда как больше прав на любой из этих выходок, нежели у тебя, Малфой. Я не твоя, Малфой.
– Ох, да неужели… – прорычал он в ответ. – Так ты теперь Поттера, да?
– Нет. Никому я не принадлежу, – выпалила она. – И ты это прекрасно знаешь. Да что, на фиг, в тебя вселилось, Малфой?
– Меня достало уже околачиваться у обочины по вине золотого мальчика.
– Ну и что с того? Ты считаешь, что если я только что признала существование этого маленького глупого романчика, что у нас был, то это что-то упростит тебе? Словно ты хочешь, чтобы и твои друзья узнали. Что скажут Крэбб и Гойл? А Забини? И уж лучше не будем упоминать Панси.
– Если она уже не знает.
– Да, уж точно, – ответила она, опуская взгляд. – Это служит еще одним доказательством. И в данном случае можно лишь воспользоваться целебными чарами в большом числе .
Драко помолчал.
– Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось, Грейнджер, – добавил он. Его глаза вдруг широко распахнулись. – Я имею в виду, снова. Я не позволю кому-то прикоснуться к тебе снова. Я не предполагал, что позволю ей сделать такое.
– Ты не предполагал, что? – повторила она. И Драко показалось, что ее задела эта фраза. Будто он мог осудить за это.
– Ты же не думаешь, в самом деле, что я знал о ее нелепом плане до того, как все случилось?
Она снова опустила взгляд. А затем кивнула головой.
– Дело не в этом. И не в том, кто может причинить боль нам. Дело в том, кому мы можем ее причинить.
– Мне все равно.
– Тебе и в правду все равно? – переспросила она, с сомнением в голосе. – Так ты меня не остановишь, если я спущусь вниз к Гарри, чтобы прямо сейчас все рассказать?
Драко пожал плечами. И где-то в глубине сознания с сожалением отметил про себя, что у нее есть своя точка зрения. Несмотря на то, что она и не отличалась твердостью. Потому что он бы ее остановил. Не ради себя. Не ради Поттера, и не ради себя.
Потому что он вовсе не о себе беспокоился. И уж точно не о Мальчике, который Выжил, чтобы быть самой большой Задницей, которую он только встречал. Он просто беспокоился о Гермионе.
И что за охренительным идиотом надо быть, чтобы так думать.
– Мне нужно идти, – сказала она, наконец, забирая свою школьную сумку с кресла рядом. Она посмотрела на него. – Приведи себя в порядок, Малфой, – тихо добавила она, и что-то похожее на беспокойство промелькнуло в ее голосе.
Он решительно посмотрел на нее: – Я хочу, чтобы ты обратила внимание на это.
– На что? – переспросила она, проверяя содержимое сумки.
– На него. И… на то, как он себя ведет.
Она закрыла сумку и снова посмотрела на него: – Оставь Гарри за пределами всего этого, хорошо? – попросила она. – Он – не единственная причина, по которой мы не можем быть… заниматься тем, чем занимаемся.
– Но он единственная причина, которая удерживает тебя от этого. Или…единственная причина, которая подбивает тебя на то, чтобы вслух сказать, мол, я больше не стану заниматься ничем подобным
– Просто… оставь эту тему, Малфой, – тихо попросила она.
А он смотрел, как она идет к двери и открывает ее.
– Подожди, Грейнджер…
Но она все же прошла в дверной проем. Но остановилась снаружи. Повернулась, чтобы взглянуть на него, выжидательно приподняв брови.
– Вернись, – очень тихо попросил он.
– Нет, – ответила она. Коротко и быстро.
– Грейнджер… пожалуйста.
– Меня ждет Гарри.
– Тогда скажи ему, чтобы он ждал тебе уже там.
– Нет, Малфой, – отказалось она. – Оставь все как есть.
Он подошел к двери и ухватился за ее край, чтобы она не смогла ее захлопнуть.
– Тогда я найду тебя позже, – выдохнул он. – Позже сегодня. Мы не закончили, Гермиона.
Она чуть-чуть прикусила верхнюю губу и слабо кивнула.
– А мы когда-нибудь закончим? – шепотом спросила она и повернулась, чтобы уйти.
Драко стоял и смотрел, как она спустилась по ступенькам и подошла к своему другу.
***
Гермиона поймала себя на том, что посматривает на Гарри чаще, чем обычно. Начало сегодняшнего вечера все трое решили посвятить занятиям в библиотеке. Или лучше сказать, Гермиона настояла на том, чтобы посвятить начало вечера занятиям в библиотеке.
План заключался в том, чтобы загрузить себя полезными, практическими заданиями.
За всё время, Гермиона ни разу не заметила, чтобы Гарри смотрел на неё слишком долго. Ни разу не поймала его на том, чтобы он украдкой с нежностью посматривал на неё. Не было такого, чтоб он пялился на её губы, когда она говорила – ну, не считая момента, когда она облизнула их. Но что здесь такого – любой бы обратил на это своё внимание. И то, заметила лишь потому, что сама за ним наблюдала. Искала хоть крошечный намёк, который смог дать Драко возможность озвучить свои обвинения. Хоть малейший повод.
Но она так ничего и не нашла. И Гермиона была чертовски довольна. Как будто проблем ей сейчас не доставало – так ещё и пришлось бы беспокоиться насчёт тайных чувств Гарри.
– Что?
О Боже.
Гермиона поспешно отвела взгляд.
За всё время её продолжительного наблюдения, Гермиона тупо пялилась на опущенную голову Гарри, сидящего перед раскрытой книгой. В любое другое время, здесь не было ничего зазорного. Раньше она могла просто спросить у него с невинным видом «Что?», потому что ситуация была бы абсолютно обычной.
Но слишком уж быстро она отвела взгляд, чтобы это не имело никакого значения.
– Прости, – пробормотала она, откладывая перо и пролистывая несколько страниц тетради.
Краем глаза она заметила, как Гарри пожал плечами, и внутренне вздохнула с облегчением – вроде не заметил ничего странного.
Да и с чего он должен?
Она была так зла, что повелась на уговоры Драко присмотреться к Гарри. Она была так зла из-за того, что не приписала эти его наблюдения на очередной приступ паранойи. Медленно, но верно, он превращал её в такую же сумасшедшую, каким и он сам был. И это пугало настолько, что…
– Извини, конечно, но почему ты всё ещё ничего не предпринимаешь относительно Пэнси? – неожиданно выпалил Рон, резко откидывая в сторону перо, и уставился на Гермиону так, словно весь последний час он провёл над решением сложной головоломки.
– Ээ..Прости? – запнулась Гермиона, находясь в полном замешательстве от того, что была поглощена своими мыслями.
– Рон, – предупредил Гарри, – ты ведь обещал, что не будешь поднимать эту тему, приятель.
– Да как не поднимать? – поинтересовался Рон. – Тебя ведь это тоже волнует, Гарри.
– Ты хочешь обсудить это прямо сейчас? – переспросила Гермиона, качая головой.
– Ну, может и нет.
– Так и не надо, – вздохнула она. – Пожалуйста, оставьте это. У меня есть на то свои причины.
– В этом-то и суть, – продолжил Рон, в его голосе слышалось какое-то покровительство, которое заставило Гермиону вздрогнуть от досады. – Я обдумал всевозможные причины и наткнулся на эту проблему. И нет ни единого объяснения. Ну, по крайней мере, ни одного разумного.
Гермиона закатила глаза и взглянула на Гарри. Словно, он мог кинуть ей спасательный круг.
– Мы планировали провести этот день в спокойной – на сколько возможно – обстановке, Рон, – раздражённо сказал Гарри, нахмурив лоб. – И нам почти это удалось. Но если ты планируешь похерить все это, приятель, тогда нам с Гермионой придётся заткнуть тебе рот.
Рон метнул на Гарри взгляд, полным такого же раздражения: – Синяки, возможно, и исчезли, Гарри, но я надеюсь, ты не забыл, что она сделала с Гермионой.
– Конечно, нет, – зарычал Гарри. – Но, может, ты уже прекратишь?
Было ясно, что Гарри уже неоднократно говорил Рону о том, чтобы отвлечься от событий прошедшего уикенда. Это заставило её сердце проникнуться тёплым чувством к Гарри. Но, в то же время, она была сбита с толку. И даже немного удивлена.
Раньше Гарри выходил из себя, когда Гермиона не желала обсуждать что-либо. Он бесился, лишь заметив чей-то слишком долгий взгляд. И только Рон мог успокоить его. Только Рон мог утихомирить эти его беспричинные вспышки гнева.
А сейчас Гермионе стало яснее некуда, что Рона больше не устраивала роль «седативного средства». Она задела его за живое, возможно даже где-то перестаралась. Не попросив о помощи, когда она была ей необходима, не позволив быть рядом с ней, даже тогда, когда он сам отчаянно рвался помочь – и этим причинила ему боль. А теперь он видит, к чему её это привело. И, конечно, она не могла упрекать Рона в том, что это его расстраивало.
Но Гарри было намного сложнее. После всего, что произошло, после всего, что он видел, после всего, что раскрылось… после того, как этим утром он обнаружил Драко в её комнате… он по-прежнему выглядел встревоженным. Фактически, даже больше, чем неделями раньше.
Гермиона знала – он винит себя. Она была уверена, что он – в своём поттеровском репертуаре – найдёт способ обвинить себя в том, что с ней сделала Пенси. И она очень хотела, чтобы он смог узнать правду. Она думала об этом, пока на пергамент не упала капля чернил с пера, просочившись на следующую страницу. Ну, ещё бы – как она могла сосредоточиться хоть на чём-нибудь, чувствуя эти болезненные уколы совести? Как она теперь сможет жить с этим дальше? Такое количество сказанной лжи вряд ли сможет кануть в историю, и ей не стоит возлагать на это свои хрупкие надежды…
