Текст книги "Жажда/water (СИ)"
Автор книги: kissherdraco
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 38 страниц)
Надежды на то, что эта ложь когда-нибудь рассеется.
Но, не смотря на это, она очень этого хотела; так сильно, что приходилось часто моргать, чтобы не дать подступившим к глазам слезам вырваться наружу. Она осознавала, что ей не хватит мужества признаться ему во всём. Не сейчас, уж точно. Не сможет, представляя, как его лицо перекосит гримасой от этого. Она не сможет так ужасно разочаровать его.
Она не могла потерять его. Их обоих. Гарри и Рон были единственными людьми, которые всегда были с ней рядом.
Но в таком случае, она не могла молчать вечно. Она не могла просто делать вид, мол, будет проще подождать, пока они найдут её и Драко в каком-нибудь тихом местечке в Хогсмиде и наружу не выплывет вся выдающаяся правда о том, что она сотворила, и то, что она никогда-никогда не проделает снова. Но, в таком случае, они узнают, что всё это время она им просто напросто лгала. И тогда будет только хуже. По крайней мере, так же плохо.
А что если она подождёт ещё несколько лет. К тому времени Гарри и Рон будут едва помнить их школьные годы, и едва ли их будут заботить дела минувших дней. К тому времени, они, вероятно, пройдут через слишком многое, чтобы произошедшее много лет назад и оставшееся в прошлом сможет навредить их дружбе. Порой, мы столько оставляем в прошлом.
Потому что все случившееся и будет в прошлом к тому времени. Окончательно и бесповоротно.
Гермиона сглотнула. Вот оно – то разочарование, разрывающее ей мозги. Разочарование от всей этой лжи. И вряд ли она сможет и дальше вынести это.
Надо отметить, Гермиона и не предполагала, что может так вот врать. А оказывается, может. Да и вынуждена.
Поэтому становилось ещё больнее. Она больше не знала, кто она. Она больше не доверяла себе, находясь рядом с Драко. И не могла быть собой рядом с Гарри и Роном.
А оставаясь наедине, она чувствовала только одно – как накатывает боль.
Возможно, рассказав им всё – прямо сейчас – она сможет сделать маленький шажочек к искуплению своей вины.
Но она не могла даже взглотнуть. Не чем… Во рту пересохло. И когда она уже точно решила, что это не самый удачный момент для того, чтобы выложить всю правду, то последними жалкими посулами начала убеждать себя, что поступает правильно, ведь им нужно поторопиться с домашней работой.
Ведь каждому нужно как-то отвлекаться от реальности.
***
Перед обедом Гермиона собиралась забежать свою комнату, чтобы оставить там свою сумку. Как только она открыла дверь в спальню, то услышала кашель за стеной. Жуткий. Сумка упала на пол.
Она подскочила к двери в ванную и подергала ручку: – Малфой, открой, – попросила она, стуча кулаком по дереву. Ее дыхание стало прерывистым.
Ему снова было плохо.
Гермиона прижалась лбом к двери. Это было невыносимо – слышать, как его тошнит в туалете, и это вызывало странное ощущение в её собственном желудке.
Что же с ними происходит.
– Я не просто так закрыл её, – прохрипел Драко из ванной.
Он использовал слишком много заклинаний. Слишком много для лечения кожи и костей. Ведь это не так-то просто, чтобы все взять и пустить на самотек. Не так-то просто, как убрать следы от простых синяков. Потому что остались последствия. Впрочем, как и воспоминания.
– Пожалуйста, открой дверь, – пробормотала Гермиона, обращаясь к двери. Потому что она хотела быть там. В голосе уже слышались слёзы, хотя она не плакала. Щеки все так же оставались сухими. – Пожалуйста, открой, – снова повторила она.
Это было как-то связано с их последней встречей с Гарри и Роном. Она чувствовала огромную ответственность. Не понимая, почему он не дал им отпора; не желая признавать, что он был слишком слаб и не мог защитить себя; не смея думать, что он сам позволил всему этому произойти, потому что знал, что заслужил это.
Ведь даже если какая-то часть Гермионы тоже так считала, в данный момент было кое-что поважнее. Всем сердцем она хотела сейчас быть рядом с ним. Даже если его скрутило рядом с унитазом.
Она даже не прикоснётся к нему. Она не станет гладить его по спине и бормотать успокаивающих слов. Но ей нужно быть там. Внутри. Только для того, чтобы он знал – она рядом.
Но дверь не открылась. Ритмично ударяясь головой, Гермиона сползла вниз по двери, и, прислонившись к деревянной обшивке, вслушивалась в приглушенные отголоски его приступов удушья.
– Я всё ещё здесь, – проговорила она. Всё ещё здесь. – На случай, если буду нужна тебе.
Просто чтобы он знал.
***
– Кому и следует свалить, так это тебе, Рон.
– Почему мне?
– А что, есть сомнения в том, что ты уже достал её?! Хотя, ты мог бы и извиниться.
– Да не доставал я её.
– Зато ты достал меня.
– Ну, уж нет, – категорично заявил Рон, засовывая в рот полную ложку картофельного пюре. – Во всяком случае, я думал, твой план в том и состоит, чтобы мы дали ей больше свободы.
– Да, – пожал плечами Гарри. – Так что оставь все как есть. Уверен, есть причина, почему она все ещё не спустилась.
– Ну да, я уверен, что тому есть причина, – с легкой насмешкой повторил за ним Рон, прежде чем сделать глоток из кубка.
– И чтобы это значило? – вздохнул Гарри, размазывая еду по тарелке.
– Ну, теперь всё ясно, – начал Рон, – вот почему ты решил сидеть, сложа руки, не пытаясь вникнуть в её проблемы. Теперь, получив неоспоримые доказательства того, что Гермиона в беде, ты решаешь предпринять – что? Ага, вот именно что ничего! Особенно по сравнению с тем, как ты вёл себя последние несколько недель. В то время тебя выводили из себя даже слишком долгие взгляды Малфоя в ее сторону. А теперь, когда её избили…
– Не мог бы ты говорить потише? – нахмурился Гарри. – И, к твоему сведению, Рон, я не восхищён мыслью сидеть, сложа руки. Мы ей пообещали…
– Только потому, что тебе хочется, чтобы она вернулась к своим книжкам.
– Да что ты несёшь?! Я просто не хочу снова отталкивать её.
– Но, чёрт побери, неужели не ясно, что даже если она сама не осознаёт этого, мы всё равно должны помочь ей. Мы можем разобраться с этим. Конечно, Паркинсон не парень, но можно разобраться с ней и по-другому. Пойти к МакГонагалл, например.
– Но с Гермионой уже всё в порядке. Пэнси будет просто отрицать всё. И, кроме того, Гермиона против , чтобы учителя были в курсе. И ты это знаешь, Рон.
– Да она, вообще, против любых наших действий, не так ли? – прорычал Рон, бросая вилку на свою тарелку. – Почему так выходит, что я единственный, кого заботит происходящее?
– Поправь меня, если я ошибаюсь, – ответил Гарри с раздраженной гримасой на лице, – но разве не ты сверлил мне мозг идеями о спокойном и осторожном подходе на протяжении последних недель? Вот теперь я следую твоему совету – остаюсь невозмутимым.
– Да уж, – кивнул Рон. – Какая ирония, не так ли?
– Прекрати, Рон…
– Ты, наконец, решился успокоиться, и именно в тот момент, когда Гермионе реально требуется, чтобы ты предпринял хоть что-то!
Чуть слышно зарычав, Гарри стиснул в пальцах нож: – Я знаю, что нужен ей. И ты тоже. Но сейчас мы будем делать то, что хочет она. Я не говорю, что это навсегда и что я, вообще, смогу сдерживаться слишком долго. Но пойми, Рон – прошлый уикенд был для неё сущим адом, и мы должны придерживаться этой тактики хотя бы несколько дней, чтобы дать ей возможность прийти в себя.
– Ты хоть представляешь, как лицемерно это выглядит со стороны?
– Брось это, Рон. Нет, серьёзно, приятель. Просто оставь все как есть.
Рон снова потянулся за вилкой, на какой-то миг сохраняя тишину: – Да, – пробормотал он, отворачиваясь к столу, – правильно.
Ужасное чувство. Да, Гарри чувствовал себя лицемером. И прекрасно осознавал, что со стороны его действия казались запутанными, но вот чего Рон действительно не понимал, что Гарри всё ещё злился. В высшей степени разгневан. И не было такого момента, когда бы он не мечтал выбить всю правду из Драко. Потому что четко знал, что правда все еще оставалась где-то там, в ком-то из них, и что ее все еще нужно услышать.
И не единожды он просто проходил мимо МакГонагалл и Дамблдора вместо того, чтобы выложить им всё относительно Панси. Потому что то время, что он потратил, развлекая себя мыслью о мести этой маленькой сучке, вызывало сплошную головную боль.
И не было момента – даже секунды – когда бы он перестал ненавидеть.
Но что-то поменялось в его сознании в тот момент, когда он увидел вчера, как Гермиона свалилась без сил на пол. Дикая необходимость защитить её, которая перекрыла даже его неконтролируемую злость и очевидную ненависть. Он все еще хочет во всём разобраться, как, в принципе, и говорил ранее. Он всё ещё хочет понять причины того, что случилось в её жизни. Но при этом он не хочет потерять её. Он не хочет оттолкнуть её своими вопросами. Гарри искренне верил, что она сама потянется к нему, если он даст ей немного свободы.
По крайней мере, таков был план. План на эту неделю. И если она все же ничего не расскажет?! Если ничего из этого не выйдет?!
Тогда, по крайней мере, Гарри со спокойной душой сможет утверждать, что он попытался воспользоваться методами Рона. Даже если фактически они таковыми уже и не являются. Он лишь пытался вести себя так для ее же спокойствия.
Гарри знал, что на самом деле должен стараться придерживаться этого плана так долго, сколько потребуется. Он реально должен оставаться рассудительным и не встревать, пока она сама хочет именно этого. Но разгневанная половина его сознания была убеждена, что у него нет времени на это. Что уже слишком поздно. Что происходящее уже приняло наихудший оборот.
– Ты идёшь, Рон? – спросил Гарри, перешагивая через скамью.
– Нет. Я… просто ещё посижу тут, – пробормотал он, – Я скоро буду.
– Ладно, – пожав плечами, Гарри рывком встал со скамьи и быстрым шагом направился к двери, делая вид, что не заметил отсутствия Драко.
Кто-то заступил ему дорогу, прежде чем он смог выйти: – Ты видел его?
Гарри взглянул на Блэйза: – Кого? – нахмурился Гарри, не испытывая приливов радости от общения с этим недоноском.
– Нашего Старосту Мальчиков, – растягивая слова, пояснил тот. – Не видел его с той субботней ночи.
– По-твоему, я видел?
– Ты ведь лучший друг его Старосты Девочек, Поттер. Вот я и подумал…
Гарри поборол дикое желание изменить трактовку фразы «его Старосты Девочек».
– Я не видел его, Забини, – выдохнул Гарри. – Но обязательно передам от тебя привет, когда мы встретимся для очередной нашей премилой беседы, – он оттолкнул Забини и сделал оставшиеся несколько шагов из зала.
– Знаешь, мне всё-таки кажется, ты врёшь, – раздался за спиной Гарри самодовольный голос Блэйза.
Гарри остановился и, сделав глубокий вдох, повернулся к нему лицом.
– Предполагаю, вчера ты виделся с Гермионой, – продолжил Блэйз.
– Что… – Гарри слегка сузил глаза,– О чём ты говоришь?
– Кстати, как она?
Гарри громко клацнул зубами: – В каком смысле «как она»? – злобное рычание, лицо чуть дёрнулось.
Блэйз пожал плечами: – Слышал просто, что она то ли грохнулась, то ли ударилась, – усмехнулся он.
Грёбанная усмешка. Плохая идея.
– Отъебись, Забини, – брови Гарри сдвинулись к переносице.
– К чему такая враждебность? – спросил Блэйз насмешливым тоном. – Можно подумать, это я столкнул её или что там еще, – уголки губ приподнялись в улыбке. – Кстати, Панси сожалеет, что всё так вышло.
И до того, как Гарри смог удержать себя, он уже прижимал Блэйза к стене, сдавливая его горло своей ладонью. Может, Забини и не причастен к тому, что случилось с Гермионой, но этого ублюдка можно легко ассоциировать с сукой Паркинсон. Он дал для этого достаточно хороший повод.
– Ты ведь понимаешь, что сейчас кто угодно может проходить мимо, – рассмеялся Блэйз.
– А, похоже, что мне не похер? – выплюнул Гарри, сильнее сдавливая горло Забини. – Если я узнаю, что ты имеешь отношение к тому случаю, ты – покойник, Забини. Так что начинай молиться.
Блэйз нахмурился под давлением руки Гарри. Он попытался её отдёрнуть: – Отвали на хер, ублюдок!
– Ты, мать твою, меня понял, Забини, – выдохнул Гарри, смотря Блэйзу прямо в глаза.
Блэйз снова толкнул его. На этот раз Гарри сделал шаг назад.
– Я не единственный, кого ты должен припирать к стене, кретин, – презрительно усмехнулся Блэйз, с раздражением поправляя галстук. – Да и Панси далеко не единственная гребаная идиотка, кто принимал в этом участие.
– Я знаю про Булстроуд.
– Какой ты молодец! Но речь не о ней.
Что?
Нет. Гарри не позволит ему. Он не позволит ему спровоцировать себя. Это было настолько важным, что он не обратил внимания на слова Забини. Не сейчас.
Гарри отвернулся, чтобы уйти.
– Неужели эта пронзительная тишина, означает, что ты в курсе? – бросил Блэйз вслед ему с привычной насмешкой.
– В курсе, что твоя болтовня полнейшее дерьмо? – не оборачиваясь, переспросил Гарри. – Да, я в курсе.
Он слышал, как Блэйз рассмеялся ему в след: – Не жалуйся потом, Поттер, что я не предлагал тебе информацию.
Завернув за угол, Гарри ускорил свой шаг. Независимо от гребаных мыслей на тему того, что имел в виду Забини, ему крайне важно сейчас – для собственного же спокойствия – не заострять на этой теме внимания.
Свернув с пути, ведущему к общей гостиной, Гарри направился вниз по коридору, который вёл к полю для Квиддича. Он не хотел никого видеть. Он только хотел подавить всепоглощающее чувство гнева, нарастающее где-то в животе. То, которое подсказывало ему, что был еще один виновник случившегося с Гермионой. Хотелось просто вздохнуть свежего воздуха. Отчаянно.
Потому что, Мерлин, Гарри хотел перестать думать. Перестать анализировать всё то, что несут люди, подобные Забини. Или Панси. Или Малфой. Он не мог не верить – словно это тщательно укоренилось в его мозгу – что они составляли собой истинное зло. Или, по крайней мере, далеки от априори хорошего в этой жизни, и к их поступкам всегда будут относиться предвзято. Избитое тело Гермионы тому подтверждение.
Если бы только. Если бы только он был рядом, чтобы предотвратить это.
Вот опять. Признание своей неспособности защитить её. Нет ничего хуже этого. Ничего, кроме неведения… Снова накатило дикое раздражение с толикой непонимания сути происходящего. Ведь люди, подобные Блэйзу Забини, не могут знать больше Гарри, так?
Он уже сам над собой смеялся.
Неужели он действительно удивится, если Забини вдруг окажется единственным из всех, кто, хоть что-то знает? Нет. И сейчас, и потом в этой манере весь-мир-против-меня, Гарри всё равно не удивился бы.
Но сейчас это не имело значения. По крайней мере, пока он точно знал, что Гермиона в безопасности, и он всё для этого сделал. Если бы он только мог найти способ сделать это, обходя реальность стороной. Неведение, зачастую, бывает лучше всего.
Хотя, перспектива того, что Гермиона скрывала что-то от него, только усиливала боль.
И до того, как Гарри смог открыть дверь и шагнуть на улицу, его остановил голос.
– Думаю, нам надо поговорить.
Обернувшись к говорившему, Гарри нахмурился ещё сильнее.
***
Приступы рвоты прекратились только сейчас, и еще десять минут с тех пор, как он привел себя в порядок.
Драко понятия не имел, была ли Гермиона всё ещё там, по ту сторону двери, но по какой-то неведомой причине ему не хватало духу спросить. В то же время, он не хотел выходить из комнаты. Потому что если она действительно была всё ещё там, то теперь она точно просто напросто уйдёт, вернется к кому-то там еще, словно она ему больше была не нужна.
Поэтому какое-то время он просто сидел в тишине. Напряжение в мышцах почти спало, а вот болезненные ощущения в его несчастном желудке только-только начали исчезать. Его голова немного кружилась, и Драко поражался своему невезению – цветные стекла витражей вызывали легкую тошноту, стоило ему лишь взглянуть на них. Он помнил, как приглянулось ему это окно, когда он впервые вошел сюда. Даже очень. Оно напомнило ему похожее в особняке его бабушки. Не то, чтобы он питал нежные чувства к этому особняку. Да и, по сути, к бабушке. Но, как бы то ни было…
– Малфой…ты?
Сердце резко подпрыгнуло. Гермиона всё ещё была там.
Он выдержал небольшую паузу, прежде чем ответить – в то время, когда в комнатах еще царило молчание, он подполз к двери, только чтобы удостовериться сможет ли он различить ее дыхание по ту сторону створки – и теперь ему пришлось отползти в сторону так, чтобы близость его голоса не смогла удивить ее.
– Я в порядке, – пробормотал он, подавая голос откуда-то со стороны раковины.
– Могу я...?
-Если хочешь, – лёгкий взмах палочки в сторону двери. Она незамедлительно распахнулась, и Гермиона – все еще в сидячем положении – ввалилась вовнутрь.
– Чёрт…Грейнджер, прости…
Она тут же выпрямилась и перевела взгляда на него: – Мог бы, и предупредить, – нахмурилась она.
– Откуда мне было знать, что ты оперлась о дверь? – спросил он, защищаясь.
Она, было, уже открыла рот, чтобы ответить ему. Но не стала. Вместо этого бегло осмотрела его с ног до головы: – Я вижу, ты привёл себя в порядок.
– Есть такое.
– А почему ты.… Это из-за магии? Из-за лечащих чар?
– Думаю, да, – пожал плечами Драко.
Глубокий облегченный вздох, словно один вид его дал ей своего рода удовлетворение.
Удовлетворение от чего, Грейнджер? От того, что я в порядке? Потому что тебе стоило бы быть осторожной с этим. А то я мог бы неправильно истолковать все это участие.
Кроме того, я вовсе не в порядке. Мне действительно хреново.
-И всё это время ты была там? – поднимаясь на ноги, спросил Драко, понимая, как же глупо они сейчас смотрятся, вот так оба сидящие на полу ванной. Хотя, признаться, изрядно удивил тот факт, что его вообще это волнует.
Гермиона перевела взгляд на каменную плитку пола: – Вообще-то, я была...ээ... в своей комнате. Ну, ты понимаешь. Немного прибралась там.
– И слегка утомившись , решила посидеть у двери, верно?
Она метнула на него взгляд: – Очень смешно.
Драко протянул ей руку. Гермиона неуверенно взглянула на неё.
Возьми за руку. Пожалуйста. Просто возьми.
Хотя он едва не пожалел об этом, когда она приняла его руку. Прикосновение выстрелило вниз по руке, почти мучительно напрягая изнуренные мышцы. Потому что, даже уже протянув ей свою руку, она никогда бы не подумала, что примет её. В конце концов, ведь это были Они. В последний раз, когда он был настолько вежлив, чтобы открыть перед ней дверь, она была настолько расстроена, что у нее в глазах почти стояли слезы.
Не то, чтобы сейчас все было по-другому. Как раз сейчас все и было иначе. На этот раз он не пытался достать её.
Прикосновение, должно быть, тоже взбудоражило Гермиону, потому что она отстранилась от него сразу же, как только поднялась на ноги и, избегая его взгляда, прижала руку к груди, поверх нее положив вторую руку.
– Я заставил тебя пропустить ужин? – спросил он, заполняя неловкую тишину.
– Ты ничего не заставлял меня делать, – ответила Гермиона, все ещё смотря в пол.
Драко задавался вопросом, почему ее взгляд не мог задержаться на нем хоть на какое-то время? Чем таким потолок или пол могли похвастаться, чего не было у него? Или, во всяком случае, что-то в этом духе.
– У меня есть немного … ммм… пирога, который мне прислала моя мать, – пробормотал Драко, указывая рукой на дверь спальни позади него.
Это заставило Гермиону взглянуть на него. Только выглядела она абсолютно шокированной.
– Что?– спросил он.
– Ничего, – она покачала головой и пожала плечами.
– Могу угостить, если хочешь.
– Я не голодна.
– Как хочешь.
Нежели он настолько плохой, что любое его предложение заслуживает лишь реакцию в виде широко-распахнутых от удивления глаз? Ничего себе. И тут в голову пришла одна мысль – всё же на сегодня он сможет забыть, насколько ужасным человек он был.
Вероятно, она считает, что это гнусная уловка для того, чтобы она оказалась в его комнате. В его постели. И он не мог упрекать её за эти мысли, проникающие в ее голову. И тут она заявила кое-что еще:
– Давай так: я съем кусочек, если и ты присоединишься, – она сказала это так, словно последние пять минут он потратил на то, чтобы уговорить ее.
Неужели он сказал это вслух?
– Что? – Драко моргнул.
– Кусочек пирога. Только если и ты съешь кусочек. Ты сегодня не должен есть слишком много. Важно, чтобы ты немного восстановил утраченный баланс питательных веществ.
Хотелось либо закатить глаза, либо сказать что-то вроде – «ты, прям, как моя маман»… или успокоить участившееся сердцебиение. Но он лишь тупо уставился на неё.
– Ну, так как? – спросила Гермиона.
– Но я не голоден, – ответил он таким же безучастным голосом. – Как и ты.
– Давай просто съедим его, Малфой, – вздохнула она и прошла мимо него в сторону двери его комнаты. – Уверена, ничего страшного в этом нет, – и тут она остановилась и повернулась к нему лицом: – Но я заберу свой кусочек к себе, если не возражаешь. Я лучше съем его там.
Драко недовольно нахмурился. А потом снова пожал плечами. Как будто она когда-нибудь поверит в то, что ему может быть не насрать.
– Кстати, спасибо, – тихо поблагодарила Гермиона, открывая дверь и заходя в его комнату.
Драко чуть не подавился: – Не стоит, – пробормотал он, следуя за ней.
***
– О, ты себе не представляешь, насколько важно, чтобы ты съе*алась от меня подальше, Паркинсон.
– Какие мы злые, – пробормотала Панси. – Ничего, переживу. Не мог бы и ты потерпеть меня немного, чтобы я могла объяснить? Например, то, что тебе так хочется узнать.
Кожа вокруг её глаз потемнела. И Гарри очень надеялся, что – чтобы ни случилось с ней – это причинило ей невыносимую боль.
– Не хочу ничего от тебя слышать, – прорычал Гарри и, развернувшись, поспешил к двери. Когда он уже спустился по лестнице и направился в сторону поля для Квиддича, то уже очень хорошо понял, что идет туда с сопровождением.
Как только небо потемнело, ветер начал усиливаться. И если бы не Паркинсон, семенившая следом, Гарри бы, скорее всего, повернул назад.
-Твою мать! Помедленней, Поттер! – окрикнула она, срывающимся от быстрой ходьбы голосом.
В конкурсе за звание «самая бессердечная и бездушная сука» Паркинсон сделала бы любую. Сама идея, что она считала возможным поговорить с ним, преследуя его вот так, при всем при этом отлично зная, что он не прибывает в неизвестности о том, что это все она сотворила с Гермионой, выглядела просто абсурдной. Он же все видел. Видел каждую царапину на прекрасной коже Гермионы, оставленную мерзкими ногтями и безжалостными ударами. И – независимо от причины – этому не было оправдания. Это было не чем иным, как абсолютным злом. И вплоть до последнего вздоха – одно призрение.
Зло никогда не идёт во благо, Паркинсон. Не важно, как его использовать.
Она должна была заплатить. Каким-то образом, но кто-нибудь заставит её заплатить.
Гарри неожиданно повернулся к ней лицом. Она вынуждена была резко затормозить, чтобы не врезаться в него.
– Катись к чёрту, Паркинсон, – зарычал Гарри, выплевывая полные ненависти слова через стиснутые зубы.
– Прежде ты выслушаешь то, что я хочу рассказать, – настаивала Панси, недовольно поджав губы.
– О, так это что-то типа той возможности, что ты дала Гермионе? – выплюнул Гарри. – Она хоть слово успела произнести до того, как ты швырнула ее на пол, ты – грёбаная маленькая…
– Полегче, Поттер. Или же я ничего не скажу.
Гарри отчаянно, безумно хотелось сломать ей что-нибудь. Что угодно. Заставить её хоть частично почувствовать ту же боль, которую испытала Гермиона.
И хотя знал, что и пальцем ее не тронет, но это никак не влияло на его мысли. Не влияло на то, как он прожигал взглядом это ничтожество с ее порочным маленьким умишком.
Чего она думала добиться этим? Какой ждала от него реакции? Что она, вообще, могла ему такого рассказать, что имело бы значение для него после всего того, что она натворила?
Он знал, Пэнси – конченная мразь. Но до этого момента он и не подозревал, насколько она тупа. Поистине надо быть совсем идиоткой, чтобы полагать, что он станет ее слушать.
– Это была не моя идея.
– Что?
– Не я всё придумала.
Гарри повернулся к ней спиной. Ему нет нужды выслушивать это. Нет нужды слушать, как она пытается свалить вину на окружающих. И он был удивлен, что она озаботилась возможностью выкрутиться таким вот образом. Но если она действительно считала, что это что-то меняет, то…
– Тебе что, всё равно? – спросила она, из-за ветра повышая голос. Сейчас она уже перестала идти за ним, остановившись где-то посередине дороги. Гарри же двинулся дальше, вниз по тропинке. – Но это важно! – крикнула она ему вдогонку. – Неужели тебя не волнует, чья это была идея?
Нет. Он не мог позволить чему-либо спровоцировать себя. Нужно держать себя в руках. Нужно быть сильным. Ради Гермионы и Рона. Ради них троих. Ему не нравилось то, как гнев отдаляет их друг от друга.
И всё же, он остановился. Оставаясь стоять спиной к ней.
– Вообще-то, я не должна была тебе рассказывать… – она продолжила говорить. Она не стала приближаться и ей приходилась повышать голос под натиском ревущего у стен замка ветра. – Но после… после того, как он ударил меня…я просто… С меня хватило, понимаешь? Мне жаль, что он заставил меня сделать такое, но…
– Вот только не надо, Паркинсон, – резко перебил её Гарри, поворачиваясь к ней лицом. – Не смей, твою мать, даже заикаться о том, как тебе жаль! Ты прогнила до своего, бл*, основания. Абсолютная мерзость, Паркинсон, – он должен был уничтожить ее так же, как она уничтожила Гермиону. – И знаешь что? Ни хрена удивительного в том, что, трахая тебя, Малфой выкрикивает имена других девчонок! Ты омерзительна! Даже для таких, как он! Мне и разговаривать с тобой противно!
Панси тихо шмыгнула носом. Это прозвучало отчетливо, и явно не было осознанным. Но, темнее менее, даже если Гарри едва ли допускал это. – Не считаешь ли ты, что мы стоим друг друга? – с горечью усмехнулась она. – Драко и я. Идеальная парочка, не так ли? – он уже слышал, как к ее голосу примешались слезы.
– Мне не срать, – издевательски произнёс Гарри. – Поверь мне, Паркинсон, скажи Гермиона хоть слово, и ты заплатишь. Вы обе – ты и Булстроуд. Нет, не будет кулаков и всего того, что пришлось перенести Гермионе. Как только появится возможность, я сделаю так, что ты свалишь отсюда к чертям собачьим и не сможешь больше вернуться обратно.
– Ну и отлично! – воскликнула она, потирая ладонью нос. – Катись на хер, Поттер! И делай, что тебе взбредёт в твою грёбаную башку! Всё равно мне терять нечего! Я потеряла абсолютно всё! И только из-за твоей грязнокровной шлюхи!
– Не смей больше так называть ее! – заорал Гарри. – Не подходи к ней ближе, чем на двадцать шагов, Паркинсон! Уяснила?!
– А как насчёт Драко? – завопила она. – Могу поспорить, он всё еще делает с ней, что захочет! А ты и предпринять ничего не в силах, так? Ведь она не позволит тебе вмешаться! Но вы оба понятия не имеете, на что он способен!
– Уж поверь, я знаю…
– Тогда ты должно быть в курсе, что это была его долбаная затея – выбить всё магловское дерьмо из твоей маленькой, драгоценной Грейнджер!
Дыхание Гарри сбилось.
– Он сам подошёл ко мне, – выкрикивала Панси, топая ногой по земле. Её волосы разметались по мокрому от слёз лицу. – Сказал, что жалеет обо всём, что у них было, что нужно что-то предпринять, чтобы восстановить равновесие! Слышал ли ты от него нечто подобное раньше, Поттер? Что нужно восстановить гребаное равновесие? Уж поверь мне, он повторил это много раз! Но у меня нет достаточно доказательств, что это была его идея, о нет, куда там! Он сказал, чтобы я устроила всё так, словно у меня счёты с Грейнджер – типа я злюсь на неё, ревную к ней и прочее – потому что он не хотел рисковать своей хреновой должностью старосты! А потом он сказал, что как только… как только дело будет сделано, между ними всё будет кончено. Он будет обращаться с ней так, как и прежде – как с полнейшим дерьмом! А он вышел бы сухим из воды, в то время как она поплатится за все те неприятности, что устроила ему!
Гарри начало трясти.
– А потом он сказал нам с Миллисент вызвать её на разговор. И высказать ей всё в лицо – какой на самой деле грязной магловской шлюхой она является! А знаешь, почему он попросил меня сделать это?! – …истеричный смех… – Потому что, видите ли, он не бьёт девчонок! – она засмеялась ещё громче. – Нет, ты представляешь? Драко Малфой не бьёт девчонок! – она снова вытерла лицо, ветер отчаянно разметал ее волосы по воздуху. – Хотя его принципы меняются с охренительной скоростью! – она указала пальцем в синяк на лице. – Ты, должно быть, считаешь, что это заслуга Грейнджер? – зарычала Панси. – Но нет. Это сделал этот ублюдок Малфой! Спросишь почему? Да потому что, видите ли, он передумал, Поттер! До него вдруг снизошло, что он не хотел, чтобы с ней что-то произошло! Но было уже поздно! И поэтому он пошёл искать её, – по её лицу текли слёзы… – Откуда, по-твоему, ему было знать, куда идти? Откуда, по-твоему, ему было знать, где ее искать прежде всего? А потом он, очевидно, вылечил её! Вот только скажи мне, Поттер, ты ведь знаешь настоящего Драко. Так какого хрена, он потратил своё драгоценное время на то, чтобы вылечить её? Возможно, он хотел таким образом загладить какую-то свою вину?!
Гарри смотрел на неё в упор. Полностью опустошённый. Слишком много всего. Слишком много, и он не знал, как выбираться из этого всего. Он не знал чему верить.
– Я не отрицаю, возможно, он изменился, – плакала Панси. – Прежний Драко мог бы справиться и сам, не чувствуя даже толики того жалкого сожаления, и всё же он заставил нас это сделать. И … да, возможно у него есть какие-то чувства к ней, как бы больно ни было – я это признаю. Потому что прежний Драко ни о чём бы ни сожалел, он бы не рисковал своей репутацией, ради того чтобы помочь ей. Он явно не соображает, как сильно увлёкся это грёбаной сукой, – …яростно помотала головой, прижимая ладони к вискам… – Знаешь, он сказал мне…что если я всё сделаю, мы снова будем вместе! Представляешь? А когда я нашла его… сказала, что дело сделано… он ударил меня. Просто …. Взял и ударил.
Панси упала на колени.
Гарри больше не мог смотреть на неё. Не мог вообще сфокусировать свой взгляд на чём-либо. Мысли, обвинения, предубеждения – в голове всё перемешалось.
Он не понимал. Ведь ещё до того, как выяснилась причастность Панси, Гарри думал, что Драко ответственен за это, и даже если он был вынужден поверить Малфою – почему он с таким трудом принял откровения Гермионы? Почему ему стоило неимоверных усилий поверить, что они говорили чистую правду?
Потому что они были вынуждены. Гарри знал точно – Малфой ни черта не изменился. Он всё ещё был сыном – мёртвого или живого,– но Пожирателя смерти. И Гарри был убеждён – у Малфоя нет шансов исправиться. Он слишком далеко ушёл. Он практически болен.
