Текст книги "Конец партии: Первая искра (СИ)"

Автор книги: Кибелла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

========== Пролог ==========

Глядя в искаженное гневом лицо новоиспеченного Императора Всероссийского, граф Петр фон Пален подумал, что оно могло быть редкостно красивым, если б мальчишка не орал без остановки с видом ребенка, которому обещали на именины дорогую игрушку, а вместо нее преподнесли какой-то хлам. Смысл его слов от графа давно уже ускользнул – они слились в один неразделимый, давящий на виски звук. Палену и без того грозил жестокий приступ мигрени из-за ночи, проведенной без сна, а Александр, как ему казалось, твердо решил довести его до полуобморока.

– Почему вы молчите?! – граф заставил себя прислушаться, ибо мальчишка от пространных воплей о том, кем его запомнят потомки, перешел в прямое наступление. – Я требую объяснений!

Пален подавленно молчал, ощущая, как в голове все сильнее начинает вибрировать резонанс от гигантского колокола.

– Вы обещали мне… вы обещали, что он останется жив! Вы обещали мне ларец! Вы обещали…

Как же хотелось хорошенько отстегать молокососа ремнем, а потом поставить в угол, чтобы он подумал над своим поведением. Но увы, единственный человек, который был в полном праве это сделать, уже несколько часов пребывал за пределами мира живых.

– Ваше Величество, – медленно начал Пален, – я говорил, что произошла досадная ошибка…

– Досадная ошибка! – передразнил его Александр и начал нервно мерить шагами комнату. – Вы понимаете, чем обернется для меня эта досадная ошибка? Что будет, если все раскроется? Да матушка…

Теперь у него был вид ребенка, который выстрелом из рогатки разбил стекло и боится, как бы об этом не узнали родители. Желание поставить его в угол при этом только усилилось.

– Теперь мое имя запомнят, – немного попричитав по поводу овдовевшей императрицы, Александр перескочил на облюбованную им сегодня тему, – именем человека, который запятнал себя цареубийством! Я согласился на это, граф, потому что вы обещали мне гораздо большее! Вы обещали мне бессмертие! И где же оно?!

Боль в голове усиливалась. Пален спокойно смотрел в глаза Александру, сетуя про себя на отсутствие всякой субординации: где же это видано, чтобы какой-то мальчишка с третьим градусом позволял себе так разговаривать с носителем градуса седьмого…

– Где оно?! – казалось, еще секунда, и Россия вновь останется без императора: только что вступивший в должность взорвется от распирающей его ярости.

– Мы обыщем замок, – ровно ответил Пален, даже не пытаясь сделать вид, что верит в успех подобного мероприятия, – от верхнего этажа до подвалов. Если ларец спрятан здесь, мы его найдем.

– А если нет? – спросил Александр с насмешкой.

– Тогда… – граф ненадолго задумался, как бы выразить свою мысль подходящим образом, но император не дал ему этого сделать:

– Тогда вы мне за все ответите. Обещаю. А я свои обещания держу.

“Как мне страшно”, – подумал Пален мрачно, кланяясь в ответ на ленивое повеление убраться прочь с царских глаз. Можно было возблагодарить высший разум: самая утомительная аудиенция в его жизни подошла к концу.

Долго побыть в одиночестве ему, впрочем, не удалось: стоило Палену вернуться в свой кабинет, опуститься в кресло и уставиться в пространство перед собой, подперев голову сцепленными ладонями, как ему тут же доложили, что пришел генерал Беннигсен.

– Хорошо, пусть зайдет, – произнес Пален, ощущая, как в нем медленно поднимает голову злость. Вид у графа, наверное, был устрашающий: зашедший генерал, едва встретившись с ним взглядом, невольно съежился и замер, переминаясь у порога с ноги на ногу.

– Вы меня звали, – пискнул он, озираясь на захлопнувшуюся за его спиной дверь. Пален посмотрел на него уничтожающим взглядом, давая понять, что легкого разговора ожидать не приходится:

– Садитесь.

Беннигсен осторожно опустился на стул напротив и вперил взгляд в столешницу. Лицо его было белее мела.

– Я хочу получить от вас объяснения, – произнес Пален почти нараспев, откидываясь на спинку кресла. – Почему вы позволили этому произойти?

– Я… – генерал запнулся; его до чрезвычайности заинтересовал золоченый письменный прибор. Выждав пару секунд, Пален решительно передвинул его на другой край стола и прикрыл подвернувшейся под руку бумагой; Беннигсен на секунду вскинул глаза, увидел взгляд своего собеседника и более их уже не опускал.

– Я повторяю свой вопрос. Почему вы позволили этому произойти?

– Я… я не знал, что это случится, – забормотал Беннигсен растерянно, – он начал сопротивляться, свет в комнате потух, и я вышел, чтобы принести огня…

Кажется, он и сам понимал, насколько беспомощно звучит подобное объяснение, но ничего лучше придумать не сумел. А чаша терпения Палена в это время была опасно близка к тому, чтобы переполниться.

– Эту чушь вы напишете в мемуарах для своих потомков, – почти прошипел граф, приподнимаясь и наклоняясь через стол. Ему с трудом удалось удержаться от того, чтобы не отвесить собеседнику затрещину. – Что произошло?

– Я-я-я-я… – умение разговаривать отказало генералу вовсе. – Я… я же не знал, что они будут… что они будут его душить! Я вышел всего на секунду…

– На секунду? Мне говорили, что он звал на помощь, вы не слышали?

Беннигсен дрожал всем телом и, по-видимому, тщетно пытался выдавить из себя хоть одно слово в собственное оправдание. Палену, впрочем, это было не нужно вовсе: картина произошедшего неожиданно встала перед ним так же ясно, будто он был одним из присутствующих:

– Вы трус, генерал. Вы увидели, что эта пьяная компания собирается его убить, и вместо того, чтобы помешать им, предпочли сбежать.

– А что я мог сделать? – неожиданно взорвался Беннигсен. – Они бы прикончили меня вместе с ним!

– Даже от этого было бы больше пользы! – рявкнул Пален в ответ. – Он не должен был умереть столь быстро! Сначала – отдать нам ключ и содержимое ларца. А потом получил бы разрешение умереть, ибо к тому моменту он бы об этом умолял… Я что, не объяснял вам этого?

– Объясняли, – признал генерал.

– Так в чем же дело?

На этот вопрос Пален ответа уже не получил и с усталым вздохом сел обратно в кресло. Его начинала одолевать апатия.

– Ладно, – сказал он обычным своим тоном. – Вы меня кое-чему научили. Мне стоило идти туда лично. Но я понадеялся на вас, и теперь мы упустили и его, и ларец… ключ вы не нашли?

– Нет, – покачал головой Беннигсен. – В спальне его не было.

– Неважно, – отмахнулся Пален. – Без ларца ключ – безделушка. А найти ларец… не думаю, что нам удастся это сделать. Так что новому государю придется отказаться от своих планов на вечную жизнь и остаться просто императором всероссийским. Тоже не так плохо, согласитесь.

Поняв, что буря миновала, генерал выпрямился на стуле.

– А Великий Мастер? – молвил он с некоторой опаской.

Пален поморщился, как от зубной боли.

– Мне придется написать ему письмо. Можете не волноваться, генерал, мне достанется больше, чем вам. Я упустил его в большей степени, нежели вы. Поэтому, думаю, моя карьера при дворе закончена. Но я, сказать честно, не сильно этому огорчен.

– А я? – быстро спросил Беннигсен. – Что будет со мной?

– Ничего не будет, – бросил Пален презрительно. – Что с вас взять. Останетесь тут, будете дальше служить на благо отечества…

Облегченно вздохнувший генерал вряд ли мог услышать иронию в последних произнесенных словах. Лицо его постепенно светлело.

– Может, еще не все потеряно, – вдруг заговорил он воодушевленно. – Если легенды правдивы, значит, он не мог… ну, до конца…

– Этого я и опасаюсь, – произнес Пален задумчиво. – Если содержимое ларца начнет действовать, то…

Он не договорил. Из-за двери донесся слабый, но от того не менее душераздирающий отголосок чьего-то оглушительного вопля.

– Начало, – приговорил граф, поднимаясь из-за стола. – Мне надо идти, генерал.

Не скрывая радости по поводу окончания разговора, Беннигсен с готовностью поднялся следом. Испарился он почти мгновенно, стоило им выйти в коридор – почти бегом устремился к лестнице, в то время как Пален неторопливо, считая шаги, двинулся туда, откуда донесся крик.

Зрелище, открывшееся ему в одной из дворцовых галерей, было достойно того, чтобы быть увиденным. Бледный до синевы Александр, разом растерявший весь свой надменный лоск, вжимался в стену, выставив вперед руки в отчаянной попытке отгородиться от какой-то неведомой силы.

– По… по мою душу пришел, – сорвалось с его бескровных губ. – Сгинь, сгинь, пропади!!!

В первую секунду было непонятно, что стало причиной столь незамутненного ужаса, но тут воздух в галерее едва заметно колыхнулся, насквозь пронзив Палена сырым, мертвящим холодом, и у графа, несмотря на то, что он был готов увидеть нечто подобное, замерло сердце. Рядом с Александром проявилась из ниоткуда полупрозрачная фигура, очертания которой были Палену несомненно знакомы.

– О, Господи… – прошептал новоиспеченный император, прежде чем закатить глаза и лишиться сознания. Призрак отступил на пару шагов назад, когда бесчувственное тело рухнуло к его ногам.

Ощущая злорадное удовлетворение от того, что мальчишка все-таки получил свое, Пален с невозмутимым видом обогнул привидение и, приблизившись к лежащему, склонился над ним. Он был жив, конечно, но в настолько глубоком обмороке, что не пришел в себя, даже когда его легко потрясли за плечо. Впрочем, как рассудил Пален, привести Александра в чувство еще успеется. Поднявшись, он наткнулся на взгляд призрака – пронзительный и будто безмолвно молящий о помощи.

– Ваш сын, Ваше Величество, ведет себя, как девица, – молвил Пален неприязненно. – Все ему достань и отдай. Сплошные капризы. Что с Россией будет – судить не решусь…

Призрак молчал. Кажется, он начал что-то понимать. Графа это не испугало – что, в конце концов, может сделать тот, от кого на земле осталась лишь бесплотная тень?

– Оказия вышла, – развел руками Пален. – Все остались ни с чем, получается. Может, скажете, Ваше Величество, где ларец спрятали?

Глупо было надеяться на ответ. Призрак постоял еще немного, что-то обдумывая, а затем, горестно помутнев, поспешил скрыться сквозь стену. Похоже, догадался.

– Ну что ж, – пробормотал себе под нос граф, возвращаясь к лежащему без сознания Александру. В конце галереи был уже слышан дробный топот множества шагов – услышав крик, обитатели дворца спешили на помощь. Возглавлял толпу великий князь Константин, который брата привел в чувство, особо не церемонясь и просто-напросто выплеснув ему на лицо холодной воды.

– Мы уезжаем, – были первые слова, какие произнес Александр, открыв глаза. Константин уставился на него, как на умалишенного.

– Уезжаем? Куда?

– Отсюда, – отстранив протянутый ему стакан с водой, Александр поднялся на софе, куда его уложили. – Немедленно. Обратно в Зимний дворец. Прикажи, пусть соберут все необходимое. Я больше ни на секунду не останусь здесь.

Немного пошатываясь, император вышел из комнаты. Все в молчании расступились, давая ему дорогу. Проводив брата изумленным взглядом, Константин обратился к безмолвно стоящему рядом Палену:

– Что с ним?

– Боюсь, не чувствует в себе ни сил, ни желания находиться здесь, – ответил граф. – Впрочем, его можно понять. Здесь так сыро…

В конце концов, подумал он, они еще не проиграли. Ларец никуда не исчез, и победу одержит тот, кто найдет его первым. Партия продолжается, и до конца ее, как предчувствовал Пален, еще очень, очень далеко.

========== Глава 1. Весь этот бред ==========

Я крепче затянула на шее шарф – март в этом году выдался на редкость холодный, – и, толкнув тяжелую дверь, шагнула навстречу сырому, промозглому ветру.

День выдался паршивый, все валилось у меня из рук, и адски хотелось спать. Последнюю лекцию я не слушала даже, предавалась мечтам о том, как приду домой, опрокину чашку обжигающего чая и сразу юркну под одеяло с ноутбуком. Сразу уснуть, жаль, не получится: мне еще две статьи писать в какой-то поганый околополитический журнальчик. Редактор наверняка еще сто раз потребует переписать, надо не забыть, когда буду увольняться, сказать ему, что он самый вонючий кусок говна, с которым я когда-либо сталкивалась в жизни.

В кармане завибрировал телефон. Отвечать не хотелось – это либо мама, либо Андрей, ни с кем из них у меня не было ни малейшего желания разговаривать. Хотелось послать весь мир в известном направлении и лежать неподвижно, уткнувшись носом в подушку. Но посылать матушку, если это она, невежливо. Так что пришлось, чертыхаясь, доставать мобильный из куртки.

При одном взгляде на светящийся экран я испустила тяжелый вздох. Все-таки Андрей.

Я поколебалась секунду, а не сбросить ли звонок. Но кто знает, может, у этого идиота случилось что-то действительно срочное? Конечно, глупо тешить себя такой надеждой, скорее всего, он просто хочет поболтать. В другой момент я бы с удовольствием послушала, как он трещит о какой-то фигне, но только не сейчас, нет.

И все-таки трубку я взяла. В конце концов, он не виноват, что я не выспалась из-за каких-то кошмаров, с утра опрокинула на себя чашку кофе, а потом вырубилась прямо на паре, схлопотав от препода пару ехидных замечаний. Но, нажимая на “ответить”, я была готова при первой же возможности свернуть разговор.

– Ната, – Андрей, как обычно, не утруждал себя элементарной вежливостью, вроде “привет”, – Ната, ты меня любишь?

“Ну вот, опять началось”, – подумала я, стараясь не дать себе машинально полезть в сумку за сигаретами. Я не курила уже неделю, мой личный рекорд, глупо было бы его так прогадить.

– Что тебе надо? – вздохнула я, глядя в затянутое тучами, непроглядно-серое небо. – Денег дать?

– Значит, любишь, – заржал мой собеседник – у него, в отличие от меня, настроение явно было что надо. – Не хочешь встретиться?

– Я еду домой, – отрезала я. – Устала как черт, а мне еще…

– Давай в музей сходим?

Тут я опешила. Андрей, надо сказать сразу, весьма разносторонняя личность. Он из тех, кто одновременно пишет книги, читает рэп, бренчит на гитаре три аккорда, ходит на курсы йоги и какого-то нахрен никому не нужного языка, раскрывает теории заговоров, а в перерыве между этим умудряется как-то учиться и постоянно искать подработку. За тот год, что мы встречаемся, я успела заметить в нем какие угодно склонности, но только не любовь к выставкам. В общем, я только и нашлась, что тупо спросить:

– В какой?

– В Русский, – живо ответил Андрей. – В Михайловский замок, тут дело образовалось.

Кое-что прояснялось. “Образовалось дело” на его языке значило, что ему предложили работу. Но кто в здравом уме будет предлагать Андрею работу в музее? Он очень любит печатное слово, но на живопись и прочее искусство класть хотел, Ван Гога от Тициана не отличит. Я, впрочем, тоже в этом не особо сильна…

– А я тут при чем?

– Ты мне нужна. Как группа поддержки. Я буду смотреться убедительнее. Ну пожалуйста!

Я, если честно, не поняла ни слова, но ему удалось меня заинтересовать. Тем более, его идеи, хоть и кажутся на первый взгляд бредовыми, могут принести ощутимую материальную пользу.

– Они дают пять косарей зеленью, – многозначительно и очень четко сказал Андрей: видимо, чтобы я не решила, что ослышалась. Решение для себя я приняла в ту же секунду.

– Уже еду.

А редактор, этот говна кусок, подождет, не сломается.

Андрей стоял на ступенях замка, меланхолично смотрел куда-то в пространство и курил. Стоило мне почувствовать табачный запах, как под ложечкой моментально мучительно засосало. Ну что за дебил, я же ему говорила, что бросаю.

– Выброси эту гадость, – резко сказала я, и он без пререканий швырнул наполовину скуренную сигарету в урну. Можно было спокойно продохнуть. – Так что у тебя случилось?

Он не торопился отвечать. Смотрел на меня оценивающе, будто прикидывал, с чего начать. Мне это не особо понравилось – что я, тупая, в самом деле, не пойму?

– Ты чего? – спросила я, хмурясь. – Что случилось-то?

Видимо, поняв, что я не в настроении, он наконец-то открыл рот.

– Что ты знаешь об этом здании?

И указал на замок широким жестом, точь-в-точь завоеватель, обозначающий границы новых владений. Андрей всегда любил всякие красивости и пафосные жесты, несмотря на то, что зачастую при этом выглядел полнейшим придурком.

Вопрос его показался мне, мягко говоря, странным.

– Что это Михайловский замок, – насмешливо ответила я. – Что тут музей находится. А еще что?

– А кто его основал, знаешь?

Пожалуй, пора было ему напомнить, что я учусь на журналиста, а не на историка, и клала я с прибором на то, кто основал этот дурацкий замок, пока редактор не скажет мне написать про это статью.

– Нет, не знаю. Мудак какой-то, – предположила я, неизвестно отчего раздражаясь и думая, что если Андрей сейчас начнет умничать, я точно прокачу его носом по ступенькам. Ну что за день, даже собственный парень бесит.

Андрей опять заржал. Мне еще больше захотелось прописать ему промеж глаз.

– Вообще-то, он был не мудак, а император, – выговорил он сквозь смех. – И звали его Павел. Слышала про такого?

Я с усилием соскребла со стенок своего мозга остатки школьных знаний по истории. Остатки были, прямо сказать, невелики – все, что я помнила про этого пресловутого императора, было то, что он был вроде как псих. И что его вроде как убили.

– А, его кокнули? – про психа я решила не упоминать, вдруг перепутала что-то. – Что-то помню.

– Именно, – кивнул Андрей. – И прямо здесь, в этом замке.

Я посмотрела на здание музея без всякого интереса. Ну, убили и убили. Сам нарвался, наверное. И когда дело было? Лет, небось, триста назад? Или двести…

– Ну и что? – резонно спросила я. – Ты сюда его статуей подрабатывать нанялся?

И тут Андрей извлек из нагрудного кармана куртки сложенную вчетверо газету и протянул ее мне.

– Эх ты, а еще журналист. Почитай вот это.

– Что, по-твоему, я должна читать все эти желтые бумажки? – я презрительно развернула газету, оказавшуюся вчерашним номером “Мира криминала”. У меня там знакомая подрабатывает, уж я-то знаю, как они там статьи пишут. Вернее, придумывают.

“Очередная смерть в Михайловском замке!” – гласил заголовок небольшой, в четверть разворота статьи. Не скрывая скептического выражения, я скользнула глазами по тексту. Ничего особенного не случилось, у очередной престарелой смотрительницы случился инфаркт, она упала с лестницы и свернула шею. Фотография трупа, конечно же, прилагалась. С отвращением я свернула газету и протянула ее обратно Андрею.

– Ну и что? У бабули инфаркт, к нам это какое имеет отношение?

– А такое, – заметил мой собеседник, загадочно понизив голос, – что это уже третья такая бабуля за две недели. И все они падают с одной и той же лестницы. И все одинаково ломают шею.

– Это ты тоже тут прочитал? – спросила я, с насмешкой кивнув на желтую газетенку. Ответ Андрея был весьма неожиданным:

– Нет, мне об этом администратор музея рассказала. Она вчера на меня вышла.

– Администратор? – я ничего не понимала и от этого начинала злиться. – Слушай, да что происходит? Расскажи по порядку.

– Да пожалуйста, – пожал плечами Андрей, опускаясь на широкие лестничные перила. – Когда у них зачастили бабули с лестниц падать, они испугались и вызвали ментов. Ну, те приехали, покрутились, ничего не нашли. Никаких следов.

Я только хмыкнула и пожала плечами. Пока что ничего нового он мне не сообщил.

– Администраторша решила, что это их призрак разбушевался.

Я аж подавилась собственным вдохом:

– Что? Призрак?

– Ну да. Этот император Павел, которого убили, до сих пор тут якобы ошивается. Вот администраторша и подумала, что он бабулек прикончил.

– Что за бред, – передернулась я. – Какие привидения? У нее маразм?

– Не отрицаю. В общем, она начала искать хорошего медиума, чтобы выпереть этого Павла пинком из замка, раз такие дела. И вышла на меня.

Вот тут я уже неслабо удивилась. Не сказать, конечно, что мой парень очень приземленный человек, но общение с духами – это как-то слишком.

– На тебя? С каких это пор ты в медиумы записался?

– Да это случайно вышло, – с виноватым видом сказал Андрей. – По приколу на сайте резюме оставил, а тут она звонит. Обещала пять штук зеленью, если я выставлю привидение из замка.

Все это звучало так нелепо и так в его духе, что я не выдержала, расхохоталась:

– Ну ты придурок! И как ты собираешься это делать?

– Да никак, – пожал плечами мой собеседник. – Ты ж сама говорила, у нее маразм. Нет тут никакого призрака. Призраков вообще нет. Но что мне мешает сказать, что я его выпер пинком под зад, забрать бабки и свалить?

– А если еще какая-нибудь бабуля с лестницы рухнет?

– Ну, – с независимым видом качнул головой Андрей. – А это уже не моя вина. Свою работу я выполнил. Значит, не призрак это. Что она, в суд пойдет?

– Резонно, – согласилась я. Как ни крути, а план ему пришел в голову почти идеальный. И пять тысяч долларов, опять же, деньги отнюдь не лишние. Совершенно честный способ отъема денег у населения. Иногда мне кажется, что в моем парне пропал Остап Бендер.

Он, очевидно, просек, что мне идея пришлась по душе, и воспрял духом:

– Ну что, подыграешь мне? Я написал, что мы вместе работаем, решил, что двоим будет больше доверия.

– Ты просто искришься шикарными идеями, родной мой, – улыбнулась я и кивнула. Плохого настроения как не бывало. Действительно, все гениальное просто.

Спустя двадцать минут мы предстали перед взором интеллигентного вида тетушки лет пятидесяти, которая повела нас по залам, беспрестанно причитая:

– Он всегда был такой хороший, такой безобидный, его тут так любили, всегда здоровались… и что с ним случилось?

Мне хотелось заржать, но я сдерживалась и шествовала за ними с подобающим медиуму малахольно-отрешенным видом. Разговор я предоставила вести Андрею, и рассуждал он с видом знатока:

– Видите ли, Нина Сергеевна, привидения – глубоко несчастные существа. Они лишены возможности уйти в загробный мир и болтаются между ним и миром людей, не находя успокоения. Возможно, его тоска могла перерасти в злость и желание отомстить. Случай редкий, но это случается.

– Вы уже сталкивались с подобным? – спросила тетушка, заискивающе заглядывая ему в глаза. Андрею, спорю на что угодно, тоже стоило огромных усилий сдерживать хохот, но он отвечал ровным, в меру пафосным тоном:

– Естественно. Три года назад, когда я работал в Москве, мне приходилось иметь дело с подобным призраком.

– И что в результате?

– Все кончилось благополучно, – заулыбался он. – Спасибо Наташе, она мне очень помогла.

Тетушка посмотрела на меня с явным интересом, и я поняла, что неплохо было бы что-нибудь сказать.

– Я чувствую следы его присутствия, – брякнула я наугад. – Но о его состоянии судить не смогу, пока не увижу лично.

– Он показывается только ночью, – печально вздохнула тетушка. – Сейчас, когда все ближе годовщина его гибели, он приходит часто, но только после полуночи. Я, конечно, обеспечу вам присутствие в музее ночью, но…

А вот это был уже совсем другой поворот. Конечно же, привидений не существует, но ночевать одной в огромном пустом замке мне не улыбалось совсем. Я разом напряглась, но на выручку мне пришел Андрей:

– Конечно же, мы с удовольствием останемся тут на ночь. Но не сегодня. Мне необходимо взять все необходимые приборы.

– Ох, я так на вас надеюсь, – всплеснула руками администратор музея. – Но, скажите, ему не будет больно?

– Обещаю, нет, – с совершенно честным видом заявил Андрей. – Он уйдет сам, совершенно мирно.

– Хорошо… Он, бедняжка, столько в жизни натерпелся…

Мне, если честно, было не очень интересно слушать, сколько натерпелся в жизни царственный бедняжка, и я сочла за лучшее отстать от своих спутников, приблизилась к стеклянной витрине с какими-то мелкими скульптурами и устремила на них невидящий взгляд. Мысли мои были далеки от высокого искусства, и не последнее место в их ряду занимало тягостное предчувствие, что я впутываюсь в какую-то дурацкую историю, которая будет стоить мне кучи нервов.

Мне, наверное, показалось, но в начищенном до блеска стекле я увидела, как за моей спиной швельнулась чья-то фигура. Я резко обернулась – судя по отражению, неизвестный стоял ко мне совсем близко. Но позади меня никого не было.

Я тихо чертыхнулась. И привидится же такое. “Дура впечатлительная” – обругала я себя и поспешила нагнать Андрея.

– Где ты застряла? – шикнул он на меня.

– Она меня задолбала, – ответила я одними губами, чуть заметно кивая в сторону тетушки. Она, не обращая на нас внимания, продолжала распинаться о чем-то своем.

– В общем, наш клиент, – Андрей потер руки. – Поторчим тут завтрашнюю ночь, а утром получим деньги. Смотаемся на майских во Францию, Нат? Хочешь во Францию?

– А кто не хочет, – мечтательно ответила я, почти ощущая вкус тающего на зубах круассана и ароматнейшего кофе из кафе на берегу Сены. Дело представлялось, пожалуй, даже чересчур простым. И, главное, абсолютно законным. Ибо лишний раз связываться с чем-то нелегальным у меня не было ни малейшего желания.

И тут администратор внезапно замолчала, поджав губы и глядя куда-то нам за плечи. Я невольно вздрогнула – неужели у меня за спиной опять какая-то непонятная хрень? Но нет, это всего лишь оказалась рослая темноволосая дама с тяжелой челюстью и необычайно яркими глазами, несущаяся к нам на максимальной скорости, какую позволяли развить высоченные шпильки.

– Нина Сергеевна! Ну что, вы нашли их?

– Познакомьтесь, Амалия Григорьевна, – ледяным тоном произнесла администратор, отходя чуть в сторону, – это Андрей и Наташа.

Взгляд обжигающих глаз пронзил меня, как иглой.

– Как замечательно! – восторженно воскликнула дама, хлопнув в ладоши. – Такие молодые! Отлично, отлично!

Не знаю, что она нашла в этом отличного, но я сочла за лучшее отступить на шаг. Вроде бы, выглядела темноволосая женщина прилично, сверкала дружелюбной улыбкой, но было в ней что-то, что меня иррационально отталкивало. И безумный, лихорадочно горящий взгляд доверия не внушал. Андрей, кажется, чувствовал то же, что и я – прижавшись к его плечу, я ощутила, как он вздрогнул.

– Вот что, Нина Сергеевна, – решительно проговорил он, беря меня за руку, – мы пойдем…

– Удачи вам, ребята, – заулыбалась администратор. – Придете завтра?

– Да, в десять часов вечера. До свидания, – кивнул Андрей и Амалии Григорьевне и решительно потащил меня к выходу из музея.

Но мне даже не дали сделать глоток свежего воздуха, не пропитанного запахом многовековой пыли – судя по звонкому перестуку шпилек, нас нагоняла давешняя дама.

– Вот же… – Андрей коротко выругался, – привязалась…

– Стойте! Стойте! – с явным трудом догнав нас, Амалия Григорьевна остановилась, чтобы одышаться. – Фу, молодые стали, и не поспееешь за вами.

– Чем мы можем помочь? – возвращая себе пафосный вид, спросил Андрей. Дама ответила ему с загадочной улыбкой:

– Это же я Нину Сергеевну подговорила вас нанять. Она сама не хотела, говорила, грех-то какой…

Мне было нечего ответить на это. Андрею, судя по всему тоже. Но Амалия Григорьевна в нашем ответе, судя по всему, и не нуждалась.

– И сколько она вам платит, детки?

Вообще-то, с “детками” она погорячилась – мы все-таки не школьники, да и она не глубокая старуха, на вид ей можно было дать максимум чуть больше сорока. Но она явно пыталась вжиться в образ доброй бабушки, и меня это нехило напрягало.

– Простите, мы не разглашаем эту информацию, – со всем достоинством заметил Андрей и повернулся, чтобы уйти. Коротко усмехнувшись, Амалия Григорьевна схватила его за локоть.

– Погоди, погоди, мальчик.

Андрей не издал ни звука, но я заметила, как на секунду исказилось его лицо. Очевидно, хватка у дамы была ого-го.

– Ты не обижайся, – проникновенно заговорила женщина, глядя попеременно то мне, то ему в лицо. – Я вам вот что предлагаю, ребята. Вы Павла-то не выгоняйте.

“В этом музее все помешались нахрен”, – только и подумала я.

– В смысле? – уточнил Андрей.

– Такой и смысл. Не выгоняйте. Вы его поймайте и мне отдайте. А?

Звучало это, если честно, устрашающе. И даже не столько потому, что у женщины этой явно было не все в порядке с мозгами. А потому, каким тоном она это сказала. Как будто на разделку требует, на органы, или еще зачем похуже.

– А… вы что делать с ним хотите? – спросила я, отнюдь не будучи уверена, что жажду услышать ответ.

Лицо женщины внезапно посерьезнело, не безумный огонь в глазах не поутих.

– Вы же знаете, ребята, у каждого в жизни свое предназначение. Знаете или нет?

– Ну, предположим, – сказала я хмуро, предчувствуя поток очередной порции бреда на свою голову. И зачем только спросила?..

– Ну вот, – кивнула женщина удовлетворенно, – у вас свое предназначение, а у меня свое. И для этого мне Павел нужен. Понимаете?

– И что у вас за предназначение? – пряча усмешку, спросил Андрей. От Амалии Григорьевны, кажется, не укрылась его веселость, и голос ее посуровел еще больше.

– Династию Романовых возродить. Вот мое предназначение.

До меня, признаюсь честно, несколько секунд доходило, что она имеет в виду.

Не знаю, как я не умерла от хохота на месте. Наверное, мне стоит дать медаль “За выдержку”. Или “За мужество”. Или и то, и другое. Потому что, чую я, в такой ситуации заржал бы даже давший обет молчания буддистский монах.

Андрей закашлялся. Очень натурально закашлялся.

– И… и как вы собираетесь…

– Не ваше дело, – оборвала его Амалия Григорьевна. – Сколько вам Нина предложила? Неважно, я вдвое больше даю. Ну как вам?

Мы с Андреем переглянулись. Я даже не знала, что делать – смеяться или звонить в психушку. Ибо это уже переходило всяческие границы.

– Мы… мы подумаем, – наконец выдавил Андрей. Женщина тут же протянула ему бумажный прямоугольник.

– Вот мой телефон. Поймаете – звоните.

– Обязательно, – заверил ее он, но визитку брать не стал. Бумажку из соображений вежливости забрала я и, не глядя, бросила на дно сумки.

Пора было убираться из этого чертова замка, потому что я была готова лопнуть от распиравшего меня хохота сию секунду.

========== Глава 2. Император ==========

Есть у Андрея такая особенность характера – он не может обойтись без проблем. Казалось бы, что могло быть легче: провести ночь в Михайловском замке, перекидываясь в карты или играя в angry birds, утром заверить милейшую Нину Сергеевну, что царственное привидение в замке больше не появится, взять у нее пять кусков и уйти? Я в привидений никогда не верила, поэтому мне даже страшно почти не было. Меня тревожило только то, что Андрей может попробовать выкинуть какой-нибудь фортель.

Андрей и выкинул. Даже не выкинул, а, если сказать точнее, кинул.

Я, конечно, подозревала, что он может слиться, но всеми силами гнала от себя эту мысль. Что он, дурак, в конце концов? Оказалось – еще какой.

Он пообещал, что заедет за мной в десять вечера, но когда в назначенное время вместо звонка дверного зазвонил мой айфон, я еле сдержалась, чтобы не издать безнадежный стон. Значит, все-таки…