Текст книги "Конец партии: Первая искра (СИ)"

Автор книги: Кибелла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– Не видишь, что ли? – обратилась она к парню, и тут же что-то чуть слышно хрустнувшее перекочевало из ее ладони в его. – Это винтаж!

Охранники переглянулись. Выражения их лиц не изменились ни на йоту, но они неторопливо посторонились, пропуская нас внутрь, прямо в любящие объятия щебечущей хостесс.

– У нас заказ столика, – пробормотала я, переводя дух. – На семерых.

– Наташа? – девица заулыбалась во все тридцать два. Я закивала. – Пройдемте со мной…

После инцидента на входе я опасалась, что на нас все будут оборачиваться, но, как выяснилось, большинству присутствующих в зале было глубоко плевать. Кое-кто скользил по Павлу недоумевающим взглядом, но пальцем не показывал и вообще спустя секунду возвращался к прерванному занятию. Столик нам дали отличный, недалеко от танцпола, но не под динамиками, так что можно было разговаривать, не срывая от крика голос.

Павел озадаченно углубился в поданную ему коктейльную карту и, судя по выражению лица, не понял примерно половины из того, что там было написано. Я хотела было спросить, не подсказать ли что-нибудь, но меня опередила Анжела – наклонилась к бумаге и, скользя по строчкам пальцем, начала что-то трещать ему в самое ухо. Мне можно было расслабиться – до конца вечера мой квартирант был под чутким присмотром. Но я все-таки не удержалась от того, чтобы отправить ей под столом смс:

“Сбавь обороты. Он уже смотрит не в меню, а тебе на сиськи”.

Мелькнувшую на ее лице заговорщицкую улыбку Павел, конечно, не заметил.

“За просмотр денег не берем =)” – тут же пришел мне ответ. Подстегивая приступом алкогольного фатализма, я махнула рукой. В конце концов, они оба взрослые люди, пусть делают, что хотят. Опять же, нам принесли заказ, и я переключилась на умело смешанный Космополитен, предоставив Анжеле разбираться самостоятельно. Благо, Павел никаких признаков культурного шока не проявлял, напротив, с увлечением озирался по сторонам, разглядывая каждую мелочь и параллельно отвечая что-то не умолкающей ни на секунду Энжи.

– Эй, – меня легко пихнул Андрей, – по-моему, они друг друга нашли.

– Ну и хрен с ними, – отозвалась я. – Он же хотел развлекаться? Вот пусть и…

Конец моей фразы потонул во всеобщем радостном гуле – нам по ушам ударили биты, заиграл какой-то трек, который, судя по тому, как народ повалил на танцпол, в этом клубе знали и любили. Светка тут же подскочила со стула и потянула меня за руку.

– Я обожаю эту песню! Пошли, пошли!

Поставив бокал на стол, я обернулась на Анжелу. Встретившись со мной взглядом, она кивнула и тоже поднялась.

Андрей мрачно придвинул к себе графин с виски и налил, едва не перелив за ободок стопки. Я вздохнула. Опять у него начинались самотерзания по поводу собственной неуклюжести.

– Пошли потанцуем, – предложила я, кладя руку ему на плечо. Он только мотнул головой.

– Смеешься, что ли?

“Хватит выпендриваться, всем наплевать на то, что ты не умеешь танцевать”, – вертелось у меня на языке, но начинать ссору на пустом месте, тем более в разгар праздника, мне не хотелось совсем. Поэтому я ограничилась тем, что коротко чмокнула его в щеку, чтобы не раскисал, и подала руку выбравшейся со своего места Анжеле. Света, схватив в охапку Костика, ускакала на танцпол вперед нас, и мы последовали за ними – в самый центр, где клубился дым и дрожал от перекрестного звука пол.

– Рассказывай! – проорала Анжела мне на ухо, притягивая меня к себе так близко, что я даже в мигающем свете прожекторов могла видеть, что у нее чуть осыпалась тушь на левом глазе.

– Что? – спросила я, изо всех сил пытаясь двигаться так же непринужденно, как и она – будто это не мозг управляет ее движениями, а сама музыка. Но, сколько помню, у меня никогда так не получалось, даже пьяная в хлам, даже танцуя под песню, которую я успела почти наизусть выучить, я всегда ощущала себя немного коровой на льду. А Анжела заявила без всяких обиняков:

– У него есть жена?

У меня сердце мгновенно сорвалось куда-то в пропасть. Как всегда в предчувствии неприятностей. Я коротко качнула головой, параллельно пытаясь удержать равновесие на каблуках – каждое неловкое движение вызывало ощущение, что я сейчас упаду и как минимум ушибу себе копчик.

– Нет!

– А дети? – Анжела обхватила меня за талию, и я тут же почувствовала себя увереннее. По крайней мере, теперь я точно не упаду.

– Нет!

– А тупая мамаша, которая будет трахать мозги?

Я подумала, что подруга, если подумать, недалеко ушла от истины. Только ошиблась на пару веков во времени.

– Тоже нет!

Анжела скорчила удивленное лицо и завопила с новой силой, перекрикивая биты:

– Как такой милашка может быть один?

– Не знаю! – совершенно искренне ответила я, решив не добавлять, что меня уже которую неделю мучает тот же вопрос. Анжела тут же легко развернула меня и бросила взгляд куда-то за мою спину – наверняка на наш столик, где остались Павел, Андрей и уже изрядно поднажравшийся Ваня. Судя по выражению ее лица, она поспешно пыталась что-то прикинуть.

– Ты свихнулась! – крикнула я, поняв, о чем она думает. Но Анжелу было не смутить – она выпустила меня, отступая, с загадочной улыбкой покачала головой, а потом вдруг мне подмигнула. Я хотела сказать еще что-то, но тут к нам подлетел фотограф и защелкал вспышкой, а потом я забыла, какая фраза вертелась у меня на языке. А затем песня кончилась, и я, наблюдая, как Анжела плывет обратно к столику, пошла к барной стойке с твердым намерением опрокинуть что-нибудь покрепче коктейля.

Но я, устало облокотившись на столешницу, не успела позвать бармена. Меня тронули сзади за плечо.

– Девушка, разрешите вас угостить?

Я резко обернулась и тут же с облегчением вздохнула. Передо мной стоял довольно улыбающийся Андрей.

– Ну, хорошо, – рассмеялась я. – Угощайте.

Спустя пару минут мне вручили стакан виски-кола, и я оперлась о стойку спиной, чтобы видеть танцпол. Андрей последовал моему примеру.

– Ну и как тебе праздник?

– Пока все отлично, – ответила я, недоумевая, к чему это он. – А что?

– Ну, – Андрей скорчил кислую мину. – У нас же тут… пришелец.

– Только не начинай, – попросила я, делая огромный глоток. – Он тебе что, мешает?

Андрей помолчал немного, прежде чем признаться:

– Вообще, нет. Я думал, будет хуже. Кстати, такой вопрос…

– М?

– Его вообще забирает?

Свет лампы остановился на его лице ровно настолько, чтобы я смогла понять, что он не шутит и не иронизирует.

– В смысле?

– Глянь, – легко обхватив меня за плечи, Андрей заставил меня переступить чуть левее, чтобы иметь возможность видеть наш столик. В этот момент Павел, Костик и Ваня как раз занимались тем, что сосредоточенно что-то поджигали.

– Что они пьют? – спросила я, пытаясь понять, что за бутылка стоит на краю стола.

– Абсент, – ответил Андрей.

Я ощутила, что у меня отвисает челюсть. Смутно я помнила, что Павел выпил едва ли не больше всех: по крайней мере, из распитой им с Костей и его приятелем бутылки Jameson-а бОльшая часть пришлась как раз на его долю. А теперь он совершенно спокойно, как водичку или лимонад, опрокидывал одну за другой стопки “зеленой феи”.

– Он спросил, что в меню самое крепкое, – сказал Андрей, пригубляя из стакана ром. – Ему принесли это. Даже я столько не выпью. Он что, столько бухал?

Я поспешно припомнила все, что мне в свое время распечатала Оля. Невосприимчивость к алкоголю? Если мне не изменяла память, об этом в обширнейшем досье не было ни строчки. Да и с такой дозы любого человека, даже самого невосприимчивого, должно было давно снести. А этому – хоть бы хны…

С потолка заиграло нечто, похожее на медляк, и народ на танцполе медленно начал рассасываться по парочкам.

– Странный он, короче, – приговорил Андрей, залпом осушая ром. Я хмыкнула:

– Кэп, мне тебя не хватало.

– Да, я такой. Ну что, пойдем к ним?

Я хотела было кивнуть, но тут за столиком началось какое-то шевеление. Я не сразу поняла, что происходит, а потом до меня дошло, что значит эта картина: Павел стоит рядом со стулом Анжелы, протягивая ей руку, и подруга с якобы смущенной улыбкой берется за нее.

– Мне срочно надо еще выпить, – простонал Андрей прямо у меня над ухом. Я даже слов не находила, чтобы описать происходящее, и поэтому наблюдала молча за тем, как довольную донельзя подругу ведут на танцпол.

– Они ебанутые, – пробормотал Андрей, беря у бармена еще бокал рома. Но он даже сделать глоток не успел: я отобрала и осушила залпом.

– Смотри на это.

А там было на что посмотреть, и считала так не одна я. Глупо было надеяться, что странная парочка не станет объектом всеобщего внимания – люди даже расступились немного, давая им чуть больше простора. Впрочем, Анжелу это вряд ли могло смутить, да и Павла едва ли колыхало хоть сколько-нибудь, что на них все смотрят: отпустив руку Энжи, он с улыбкой наблюдал, как она в меру возможностей своего платья пытается исполнить какое-то подобие реверанса.

– Он ебанулся, – пробормотала я, оборачиваясь к Андрею в поисках поддержки. – Так же сейчас не танцуют…

– Нет, ну теоретически можно, – пожал плечами он, принимая из рук бармена еще два бокала. – Посчитай ритм: раз-два-три…

– Но он все равно ебанулся.

– С этим я не спорю.

Анжела, положив руку Павлу на плечо, сказала ему что-то с явной опаской: столкнувшись с чем-то непривычным, она явно ощущала себя не в своей тарелке. Но он ответил ей, сопроводив свои слова ободряющей улыбкой, и она ощутимо расслабилась, предоставила себя вести, а ему только то и надо было: удивительно быстро ухватив ритм, он увлек ее за собой – шаг, другой, третий, расцепить на секунду руки и тут же их соединить…

Это не было похоже ни на один из знакомых мне танцев – начался он как нечто, что наверняка плясали на балах двести лет тому назад, но песня лилась все дальше, Анжела заметно смелела, и в танец из прошлого начали прорываться какие-то современные черты: в такт особо гулкому биту Энжи подалась назад, запрокидывая голову – как раз чтобы ее в последний момент успели подхватить, – и тут же выпрямилась, изогнулась всем телом и, ведомая его движением, обернулась вокруг себя. Странно, но вся эта мешанина смотрелась удивительно гармонично, именно здесь, в этом прокуренном зале, под разноцветными лучами мелькающих ламп, под какой-то кошмарный клубняк, который эти двое умудрились одним им известным образом как-то облагородить. Народ вокруг начал доставать телефоны. Похоже, парочке грозило уже завтра днем оказаться на Ютубе. Но я бы съела свою зажигалку, если б они думали об этом хоть чуть-чуть: они вовсе не интересовались тем, что творится рядом с ними, они не смотрели ни на кого, кроме друг друга, и это казалось настолько естественным, что у меня на секунду мелькнула шальная мысль: может, они действительно уже встречались, просто Анжела об этом забыла?

А потом они пропали. Нет, не случилось ничего мистического, просто медляк закончился, заиграл какой-то бодрый трек, люди вновь заполонили танцпол, и я потеряла Павла и Энжи из виду. Как оказалось, больше в ту ночь мне было не суждено их увидеть: у столика они не появились, а на мою смс с вопросом, какого, собственно, хрена, Энжи ответила лаконично: “Он слишком охуенный <3”. Я хотела на нее разозлиться, но почему-то не смогла.

– Да трахаться они поехали, – заявил Андрей. – Не видела, как она на него смотрела?

– Во-во, – покивала Света в унисон с Костиком. Ваня уже медленно задремывал, облокотившись на стол, и поэтому ничего существенного по этому поводу сказать не мог. Я опустилась на свое место, и тут меня настойчиво приобнял Андрей, заговоривший в самое ухо:

– А неплохая идея, м? Как насчет взять с них пример?

От короткого поцелуя за ухом я тихо хихикнула, чувствуя, как по телу пробегает ворох холодных мурашек. Пожалуй, Андрей высказывал исключительно здравую мысль.

– Еще полтора часа посидим, и двинем, – пообещала я, берясь за меню. Его ладонь, до сих пор покоившаяся на моей талии, мгновенно перебралась на грудь.

– Хорошо-хорошо, – пробормотала я, ощущая, как внутри все начинает таять. – Час.

Ладонь чуть заметно сжалась, и мне показалось, что с меня каким-то образом успело исчезнуть и платье, и белье, и Андрей гладит меня совершенно обнаженную. Тут его теплые губы требовательно прижались к моей шее, и я ощутила, что начинаю уплывать.

– Сорок минут, – ответила я, стараясь не ерзать. – Ну, блин, имей совесть, мы только пришли…

– Ладно, ладно, – протянул он с неохотой, отстраняясь. – Как хочешь…

Я вспомнила, что Павел, скорее всего, не взял с собой собственную связку ключей, и понадеялась, что раньше одиннадцати дома он не появится. Впрочем, зная Анжелу, можно было предположить, что он и вовсе придет только к вечеру.

Если бы кто-то из петербуржцев, чья квартира выходила окнами на набережную Фонтанки, отодвинул шторы и посмотрел на улицу, то он мог бы увидеть, как по ней медленно бредет весьма странная парочка: средних лет мужчина, одетый так, как на рубеже XVIII и XIX веков одевались высокие военные чины, и с ним вполне современного вида темноволосая девушка в почти ничего не прикрывающем, нежно-абрикосового цвета платье. А если бы кому-то из выглянувших в окно было вовсе нечего делать, и он решил бы подслушать, о чем беседуют эти двое, то услышал бы он примерно следующее:

– И давно вы познакомились с Наташей? – спрашивала девушка, стараясь не морщиться от боли: новые лакированные туфли явно успели порядком натереть ей ноги.

– В начале марта, – ответил ее спутник. – Я был в затруднительном положении, а она предложила мне свою помощь.

– О, ну я не удивлена, – рассмеялась девушка. – Ната всегда стремится всем помочь. Добрая она… так что вам с ней повезло.

– Я уже заметил, – с нежной улыбкой произнес мужчина. Его спутница не собиралась прекращать расспросы:

– А вы сами откуда? Вы приезжий?

– Нет, – ответил он будто бы с обидой. – Я родился и вырос в Петербурге.

– О… – кажется, у девушки в голове не состыковалась какая-то версия, которая представлялась ей верной. – Я что-то не то спрашиваю, да? Лезу не в свое дело?

Между ними недолго висела тишина, нарушаемая лишь легким перестуком каблуков по асфальту. Спутник же девушки шагал совершенно бесшумно, будто привидение или бесплотный дух.

– У меня никогда не выходило лгать, – наконец признался он. – А правда настолько невероятна, что вы в нее не поверите, решите, что я не в своем уме…

– Почему? – оскорбилась девушка. – Вы совсем не похожи на психа.

– Действительно?

Она рассмеялась.

– Если бы были похожи, я бы с вами не пошла.

– Резонно, – согласился он и продолжил идти, только глядел уже не прямо перед собой, а чуть ниже, на дорогу в нескольких метрах от себя. А вот девушка остановилась и с видом, что ей уже, в общем-то, все равно, стащила с ног осточертевшие ей туфли.

– Что вы делаете? – удивился мужчина, наблюдая, как она, прислонившись к перилам набережной, лезет в сумку.

– Балетки ищу, – был ответ. – Я что, дура, что ли, на этих копытах из дома уходить… да где же они…

С нарастающим недоумением мужчина наблюдал, как она извлекает из сумки пакет с туфлями на плоской подошве и со вздохом облегчения надела их.

– О Боже, мне кажется, что я в раю…

– Я вообще не представляю, как вы не падали.

– Все дело в сноровке, – пояснила девушка, растирая щиколотку. – Красота требует жертв…

– Вашей красоты это не умаляет, – сказал мужчина, еле уловимо кивнув на оставшиеся лежать у перил “шпильки”. Опустив голову, чтобы в свете фонаря не было видно ее смущенной улыбки, девушка подхватила их и только потом, вернув себе обычное непринужденное выражение, посмотрела своему спутнику в лицо.

– Ну, я готова идти дальше.

– К слову говоря, – мужчина вдруг оглянулся, обвел взглядом спящую улицу, – куда мы идем?

– Понятия не имею, – весело ответила девушка. – Просто гуляем.

– Просто? – уточнил он.

– Ну да. Вы что, никогда просто так не гуляли по Питеру?

Он взгрустнул на секунду, как будто вспомнил что-то, но уже спустя миг легко ответил:

– У меня лишь недавно появилась возможность делать это.

Они снова зашагали рядом. Удивительно, как изменился внешний облик девушки, стоило ей сбросить каблуки – уменьшившись в росте и получив возможность шагать свободно, она будто ожила, скинула лощено-вычурный панцирь, окружавший ее, и, отпустив себя, заставила исчезнуть последние остатки напряжения, что еще чувствовались между ними.

– Расскажите что-нибудь, – попросил мужчина, даже не скрывая того, что откровенно любуется своей спутницей. Она задумчиво завела за ухо выбившийся из пышной прически локон и задумчиво закусила губу, отчего ее лицо стало каким-то детским, несмотря на покрывавший его густой слой косметики.

– Ну… да мне особо нечего рассказывать… Живу я с родителями, других родственников у меня почти нет, только троюродная тетка, но я ее последний раз видела лет пять назад… Школу я давно закончила… Училась, кстати, с Наташей, только она на две параллели младше.

– Хорошо учились?

– Ну… – она смущенно рассмеялась. – Так… без троек закончила, но вообще…

– Вы любили историю? – спросил он, будто на что-то бесповоротно решившись. Девушка казалась озадаченной таким вопросом.

– Ну… вообще не очень, но кое-что помню.

– История восемнадцатого столетия… – заговорил мужчина взволнованно, внимательно глядя за тем, как меняется ее лицо, – …отложилась в вашей памяти?

– Немного, – ответила девушка, явно не понимая, куда он клонит. – Ну, я помню про Петра Первого… про него стыдно не помнить… про Екатерину Великую еще…

Она запнулась, и мужчина нетерпеливо ее поторопил:

– А дальше?

– Дальше… – она задумчиво постучала кончиком пальца себе по подбородку. – Дальше… дальше война с Наполеоном, да?

Мужчина, судя по его виду, был ощутимо выбит из колеи ее ответом. Девушка с незамутненным видом захлопала глазами.

– Я что-то не так сказала?

– Вы… вы кое-что упустили, – произнес он сдавленно. – После Екатерины Второй…

– А я не помню, я тогда болела, наверное, – ответила она. – А что такое-то?

Он недолго молчал, глядя на нее и будто про себя что-то взвешивая. А потом ответил, отводя взгляд чуть в сторону:

– Ничего. Не обращайте внимания. Меня часто называют сумасбродным…

– Да ладно вам, – девушка, казалось, искренне недоумевала, что стало причиной его разочарования. – Ничего вы не сумасбродный, просто я историю плохо помню, и все… да я даже ЕГЭ по ней не сдавала… Зато я математику хорошо знаю, и вообще…

– Математику?

– Ну да, – ответила она. – Я же в техническом учусь, на инженера, без математики мне никуда…

– Что ж, – мужчина взял ее за руку, и девушка позволила их пальцам тесно сплестись, – пожалуй, незнание истории я готов простить.

– Ну и отлично! – обрадовалась девушка. – О чем хотите поговорить? О доказательстве теоремы Ферма?

Крепко держась за руки, они медленно удалялись. Что ни говори, а ночь у них выходила редкостно романтичная.

Когда в половину шестого утра в мою дверь начали колотить, мне показалось, что моя голова сейчас взорвется.

– О, м-м-мать вашу, – безнадежно и сонно забормотал Андрей, переворачиваясь на бок и утыкаясь носом мне в плечо. – Наташ, будь умницей, пойди открой…

– Уже бегу, – ответила я, не размыкая глаз. – Ты мужик, ты и иди. И вообще, ты эту кашу заварил, тебе и расхлебывать…

– Еще предложи мне его у себя поселить, – хмыкнул он и все-таки спустил ноги с дивана. – Да Брюмер с ума сойдет.

Я только уткнулась лицом в подушку. Брюмер – так зовут огромного полосатого кота, который у Андрея живет уже несколько лет и, судя по складу характера, приходится довольно близким родственником Косяку. Наше знакомство с этим зверем началось с того, что он изгадил мне новые босоножки, и с тех пор мое отношение к нему варьируется от глухого игнорирования до “убить упрямую тварь”. А почему Андрей назвал так кота, я сама понятия не имею, знаю только, что это что-то из истории Франции, а мой парень тащится от этой страны.

– Хоть трусы надень, – сказала я, увидев, что Андрей собирается выйти из комнаты в чем мать родила.

– Я их зашвырнул куда-то, – ответил он, шатнувшись и чуть не врезавшись в дверной косяк: закономерно, мы легли спать всего с час назад, он был еще пьян. – Да ладно, что он, никогда члена не видел… пусть снимет штаны, у него там то же самое….

– Андрей, – умоляюще сказала я.

– Ладно-ладно, – буркнул он, возвращаясь к кровати, беря одеяло и заматываясь в него, как в тогу. – Если ты так боишься, что он от моего вида в обморок хлопнется…

– Андрей, это просто неприлично.

– Да пошел он, – беззлобно ответил он и пошел открывать. В повисшей тишине я услышала скрип входной двери, громкий Андреев шепот “Осторожнее, она, вообще-то, спит” и ответное бормотание Павла, в котором было слышно что-то вроде “Хорошо, хорошо…”. Дверь тихо стукнула, закрываясь, и я снова начала проваливаться в дрему, попутно пытаясь понять, как так вышло, что Анжела отпустила свою жертву так рано. Ладно, у нее дома родители, поэтому он не мог остаться ночевать в ее квартире, но если уж сняли гостиничный номер, почему надо было уходить оттуда в пять утра? Была у меня какая-то мысль, которая вменяемо объясняла, почему Павел пришел в столь ранний час, но я не успела обдумать ее как следует: сон снова накрыл меня с головой.

Они начали встречаться, как бы невероятно это не звучало. Всю ту ночь, когда я праздновала свой день рождения, они, как выяснилось, просто гуляли, болтая обо всякой ерунде, потом Павел проводил Анжелу до дома, они обменялись номерами телефонов, и все покатилось по наклонной. Теперь эта парочка вечно пропадала где-то вместе, у Энжи чуть ли не каждый день появлялись новые фотографии для аватара Вконтакте, а Павел ходил с таким видом, будто его накормили двойной дозой гормона счастья, если таковой вообще существует. Анжела вовсе не ходила, а летала – пожалуй, впервые за все время нашей дружбы я видела ее в таком состоянии. Только один аспект их, так сказать, отношений, ее ощутимо грузил.

– Привожу я, значит, его к себе домой, – жаловалась она мне как-то за чашкой кофе. – Говорю, ко мне зайдем, чаю попьем… ну, а что, у меня чая уже почти три месяца не было…

Я понимающе закивала, размешивая в кружке сахар.

– Значит, заходим ко мне, я в ванную мигом, разумеется… Белье красивое надела, помнишь, то черное, с красными вставками…

Как мне было забыть кружевной комплект, стоивший таких денег, что у меня глаза на лоб полезли при виде ценника. На чем Анжела никогда не экономила – это на одежде, она может питаться впроголодь, но выглядеть всегда будет на все сто. Поэтому, наверное, у нее почти нет подруг – ей все завидуют, одной мне на это плевать.

– Сверху халатик накинула, – продолжала она с яростью, – захожу в комнату, хочу так протянуть “ми-и-и-илый”, а он… а он…

Бросив взгляд на ее искаженное лицо, я даже испугалась:

– А он что?

– Он… он разговаривает с долбанным чучелом! – выпалила Анжела, с силой опуская на стол чудом не треснувшую чашку. – Помнишь, то чучело кота, которое у меня на шкафу стоит? Вот, я захожу, а он ему: “кис-кис-кис”, блин!

Я никогда не прикладывала таких усилий, чтобы не заржать в голос, потому что меня одолевало предчувствие, что если у меня вырвется хоть смешок, то кофе сразу из двух чашек прилетит мне в лицо.

– Я стою, блин, как дура, – говорила Энжи, даже не подозревая, какая тяжелая внутренняя борьба одолевает меня. – И вместо “милый” ему говорю: “Паш, ты чего? Это чучело, ему лет двадцать уже”…

Меня бесполезно спрашивать, как она называла его Пашей и при этом чувствовала себя совершенно комфортно. Хорошо хоть, не Павликом, этого я, уже переставшая считать чем-то зазорным или странным обращение “Ваше Величество”, точно не вынесла бы.

– …а он мне такой в ответ: “Да? Выглядит как живое”, ну я ему и сказала, что, мол, выглядеть выглядит, только оно все равно дохлое, совсем. И тут он… представляешь, и тут он загрузился! Я поражаюсь его способности грузиться на пустом месте, я же ничего такого ему не сказала….

Чучело. На секунду мне показалось, что я приблизилась на шаг к разгадке какой-то огромной тайны, я даже Анжелу слушать перестала, ее голос стал будто приглушенным помехами, но верная мысль тут же ускользнула от меня, заставив вернуться к окружающей обстановке. А подруга не переставала дуть губы:

– Вот такая фигня…

– Ну, а потом что было? – спросила я, отнюдь не уверенная в том, что хочу услышать рассказ, который за этим последует.

– Потом… – Анжела усмехнулась. – Чай мы пили. Марокканский, с мятой. Очень вкусный чай, кстати.

По ее постному лицу я поняла, что в ее словах нет ни грамма сарказма, и чуть не подавилась остатками кофе.

– Стоп, так вы не…

– Нет! – обрубила она с неожиданным ожесточением. – Слушай, я никогда не чувствовала себя так по-идиотски! Мы вместе всюду ходим, он мне подарки дарит, мне таких комплиментов, как он, в жизни никто не говорил… но, как только я начинаю намекать на постель, он мигом сливается!

– Ну… – я не знала, как бы деликатнее выразить мысль, которая пришла мне в голову. – Может, он… того? Ну, то есть… не того?

Анжела скривила губы.

– Ни хрена. Мы же целуемся… иногда… кое-как…

Я со вздохом развела руками:

– Даже не знаю, что посоветовать…

– Вот хрень, – протянула Анжела. – Веришь, я себя чувствую шлюхой, которая за деньги и подарки… Хотя мне даже ноги раздвигать не приходится! Бред, в общем, какой-то.

– Выйди за него замуж, – усмехнулась я и потянула к губам кружку. И тут Анжела так серьезно на меня посмотрела, что мне, признаюсь, стало страшно.

– Будешь ржать, но я реально об этом думаю.

Вот тут я все-таки подавилась и долго кашляла и отплевывалась, попутно изгваздав себе всю майку. Энжи наблюдала за мной мрачно, ритмично постукивая кончиками пальцев по столу.

– Ты… ты что, с ума сошла? – вопросила я, да так, что на нас обернулись некоторые посетители кофейни. – Ты о чем думаешь? Он же… он же, считай, без средств!

Анжела, которая гордо воротила нос от носившего ей цветы студента только потому, что у него нет иномарки, ответила:

– Ну, всех денег не заработаешь…

– Да… у него квартиры нет!

Анжела, которая на моих глазах заявила поджидающему ее у подъезда милому парнише: “Я же тебе сказала, без жилплощади – пошел нахрен”, ответила:

– Можно снимать…

– Да он же… – я, обезоруженная, не знала даже, что еще можно сказать, – да он же…

Анжела ответила:

– Вместе – как-нибудь прорвемся.

– Да что с тобой такое? – спросила я, чувствуя свое полное бессилие. Энжи всегда было невозможно переубедить.

– А ты не поняла? Я влюбилась. По уши, как в пятнадцать лет. Даже хуже.

Я просто смотрела на нее и хлопала ресницами. Влюбленная Анжела – это всегда было нечто из разряда чего-то настолько невозможного, за появлением чего должен был неизбежно последовать апокалипсис. Но нет, подруга произносила все это спокойным, почти смиренным тоном, а мир рушиться отнюдь не собирался.

– И мне иногда стремно, – проговорила она, поворачивая голову и глядя за окно, на щедро поливаемый дождем проспект, – куда это может меня завести…

Я себе этого даже не представляла.

Вопрос, откуда Павел берет деньги на то, чтобы водить Энжи по ресторанам и дарить ей недешевые безделушки (увенчанные изумрудами серьги я видела своими глазами, и стоили они не одну тысячу минимум), мучил меня недолго, и ответ на него дал, как ни странно, Андрей.

– Ну, я его пристроил, – лениво сказал он мне, когда я поделилась с ним своими сомнениями. – А что ему штаны просиживать, пенсию ему за двести лет никто не выдаст. Пусть работать идет.

– Пристроил? – холодея, спросила я. – Куда?

Зная, что от Андрея можно ожидать чего угодно, я опасалась услышать ответ. Но мой парень, как ни странно, не устроил никакой каверзы:

– Историческим консультантом, кем еще. У меня друг есть, он в кино работает, они сериал какой-то собирать снимаются, про Екатерину, вроде. Ну, я и сказал, есть у меня, мол, специалист…

– И что? – я все пыталась найти в его словах какой-то подвох. Андрей посмотрел на меня, как на дурочку.

– Что “и что”? Работает он. Они ему концепты шлют, чертежи всякие, он поправляет. Работы там, скажу, непочатый край, так что неудивительно, что у него бабки завелись.

Все выходило слишком складно и просто, чтобы поверить, что так оно и есть.

– А ты не боишься, что они его спалят?

Вот тут Андрей заржал.

– Спалят? Как? Во-первых, они его в глаза не видели, деньги на вебмани переводят… а, во вторых, как бы они его спалили? Заорали: “Ололо, смотрите, это император, он восстал из мертвых”? Им что, в дурку охота? Да его и не узнает никто, просто не подумает, что такое возможно.

К последней его фразе я отнеслась с огромным скептицизмом, но промолчала и перевела разговор на другое. А тем же вечером мне выпала возможность на личном опыте убедиться, что Андрей был целиком прав.

Ничто, как говорится, не предвещало беды. Я открыла дверь квартиры, шагнула в прихожую и привычно бросила короткий взгляд на вешалку: плаща Павла не было, значит, мой квартирант куда-то отлучился. Я успела снять кеды и потянуться повесить ветровку, прежде чем до меня дошло осознание, что что-то не так.

На одном из крючков висело изрядно потрепанное, но еще сохранившее вид клетчатое пальто.

О, нет.

– Наталья!

Я пожалела, что не осталась у Андрея. Бури, конечно, все равно было не избежать, но можно было бы ее хоть как-то отсрочить.

– Наталья!

– Привет, мам, – как можно более жизнерадостно поприветствовала я вышедшую из Павловой спальни родительницу. За те три месяца, что я не видела муттер, она успела перекрасить волосы из темно-рыжего в каштановый и обзавестись новой юбкой, которая ей очень шла, а главное – визуально увеличивала рост, что при ее полутора метрах очень, очень важно. Не раз и не два, помнится, я благодарила отца за то, что хотя бы позволил мне немного вытянуться: если верить фотографиям, он был выше матери почти на полторы головы, что и дало мне шанс набрать мои вечные сто шестьдесят восемь. Поэтому на маму я могу смотреть сверху вниз, но, когда она впадает в ярость, мне это не особо помогает.

– Классно вы… – начала я, и мне в нос тут же ткнули одну из Павловых рубашек.

– Наталья, это что?

– Это… это… – я ощутила себя нашкодившим щенком, за которым вынуждены убирать. – Это… рубашка…

– Я вижу, – ядовито ответила мама. – Чья?

– Ну… – я пожалела, что не вижу часов: Павел обычно возвращается с вечернего променада около восьми, если он придет сейчас, ему грозит верная смерть. – Это… у меня квартирант теперь живет…

– Квартирант? – возмущенно переспросила мама. – Какой еще квартирант?

– Ну… – я поняла, что, хоть и предчувствовала вскорости подобный разговор, совершенно к нему не готова. – Ну… его Павел зовут…

На секунду мне показалось, что у матери сейчас глаза вылезут из орбит.