Текст книги "Double spirit. Часть 3 (СИ)"

Автор книги: kasablanka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

Вон он как разошелся, по контрасту с недавним ступором, вот уже и отпихивает Лео боком от его законной снежной дорожки. Да щас! Не на того напал! Лео ловко поставил подножку и опрокинул Свиридова в снежную перину. Пока тот отплевывался и поднимался, уже взял поудобнее скрепер и толкнул его перед собой, собирая оставшийся язык. Однако, не успев сделать и пяти шагов, он неожиданно взвыл, почувствовав, как за шиворот ему засунули горсть снега, да еще и припечатали ладонью! Мгновенно кинув лопату, он нагнал мерзавца и опрокинул его в так кстати подвернувшийся сугроб! И, не удержавшись, сам рухнул следом.

Ну, а поскольку противник оказался лежащим на спине, тут уж пришлось его окончательно обездвижить, навалившись всей тяжестью и тем самым еще больше впечатав его в сугроб. А щеки у него, как выяснилось, горят, словно огонь. Ярко-малиновые и горячие, так пышущие жаром, что даже обжигают губы, которые их трогают…

И губы тоже пунцовые и горят. И он еще и кусается, гад!

Лео куснул в ответ за нижнюю губу и тут же засосал эту окаянную губу, проводя языком по шершавым потрескавшиеся коркам. Как бы не до крови потрескались… Хотя через секунду им было уже не до этого. Жар метнулся со щек ниже, в грудь, заставив бешено колотиться два сердца, и еще ниже, в живот, а потом и еще ниже.

Алан стянул с Лео шапку, чтобы вцепиться в волосы на затылке, но Лео даже этого и не заметил. Ему было жарко, он словно бы лежал на печке, лицо пылало, словно факел, а растрёпанные волосы накрыли душной волной, и казалось, что они целуются в сумерках. Хотя ясный день на дворе.

Морис потерял к ним интерес и ушел шумно лакать воду из миски, устав от возни. А они все не могли остановиться и отдышаться. Наоборот, все жарче там, внизу живота, все сильнее сжимается пружина, и просто нет сил сопротивляться, да и зачем?

– Давай, черт! – как же трудно поддается молния! А вот Ал молодец, он умница, он в спортивных штанах, и это просто отлично! Их можно оттянуть вниз – и все готово, просто как в сказке!

Ладони и так мокрые и горячие, так что стон из двух ртов одновременно только подхлестывает их обоих, и ритм жесткий, как им обоим нравится, а когда Алан свободной ладошкой проникает под одежду, и добирается до возбужденных скользких головок, когда размазывает дрожащим пальцем смазку по их гладкой кожице, заставив притормозиться, и замереть на миг, когда потом Лео снова начинает набирать темп, а Алан гладит его по мышцам живота, одновременно вытирая о нежную кожу пальцы, и глубоко целуя, с языком, яростно и отчаянно, вот тогда Лео не выдерживает и срывается, кончая, в длительный и какой-то беспорядочный, безумный оргазм. И где-то на полпути чувствует краем сознания, как Ал присоединяется, судорожно прикусив ему губу. Наверняка уже в этот раз до крови, потрескавшейся на морозе нежной кожице не так уж много и надо. Но ему уже это восхитительно всё равно. Пусть.

Последние сладко-болезненные судороги не отпускают до конца. Еще раз, так же сладко, но уже легче. И еще, последняя точка. Все. Теперь все. Теперь они оба грязные как свиньи, расхристанные и расслабленные, валяются возле забора по уши в снегу, сперме и собственной дурости. И снова целуются, осторожно зализывая потрескавшиеся губы и проводя языком заодно по шершавым обветренным щекам.

– Пойдем в дом, тебе еще нельзя, замерзнешь – выдыхает Альберт, пытаясь спихнуть с себя парня.

– Мне тепло, я же на тебе лежу, – мотает головой Лео. Ему так не хочется разжимать объятий. Так не хочется упускать это хрупкое ощущение, что все хорошо. Все ведь хорошо? Правда?

– Все хорошо? – он чуть срывающимся, хрипловатым голосом спрашивает, убирая собственные светлые пряди с лица Альберта. Давно пора бы их укоротить. В зеленых глазах прыгают смешные чертики.

– Моя окоченевшая задница просит тебе передать, что ей бывало и получше.

– Черт! Пойдем греться! То есть греть твою задницу!

Он поднимает за руку Алана, и уже стоя приводит одежду в порядок. Надо прекратить дома таскать джинсы. Очень неудобная одежда, как выясняется.

– Мне нужны спортивные штаны, – озвучивает он свою идею, направляясь к крыльцу.

– Ок, завтра съездим за ними. Меня возьмешь? Мне тоже пару шмоток прикупить надо.

Лео изо всех сил постарался не показать своей радости. Вуху!!! Они поедут в магазин вместе, за покупками! Это же так… По-домашнему как-то, уютно и спокойно! И еще одному моменту он был рад. А именно, тому, что Алан захотел себе что-то из одежды. Как он там говорил, в этом жутком прошлогоднем ноябре, глядя перед собой этим мертвым остановившимся взглядом? «Все бутиковое говно мира к моим услугам»? Целый год он носил одни и те же шмотки, целый гребанный год! Все бутики мира сдохли в ожидании своего счастья! Наконец-то завтра он-таки заставит этого модника, в кавычках, хоть что-нибудь себе купить. Хоть что-нибудь, что не станет напоминать ему…

…После обеда Лео всё же пришлось уехать. Грех было упускать шанс, который ему подвернулся. Прекрасная работа, в одном из салонов связи, в вечернее время, правда, зато через день. С четырех до десяти. Ну да фигня, к занятиям можно и на работе в свободные от потока граждан часы готовиться. Да и десять тысяч на тротуаре не валяются, а ведь впереди новогодние праздники, траты всякие приятные и все такое…

Он уехал уже совершенно успокоенный и в отличном настроении. И даже утренний эпизод с этим Швеллером, оставивший тягостное впечатление, как-то отошел на последний план. Похоже, что и Алана немного отпустило, во всяком случае, хотя он так и не рассказал Лео о том, что его выбило из колеи, на что Лео всё же втайне надеялся, однако вид у него был вполне спокойный и даже умиротворенный, когда они прощались, коротко мазнув напоследок друг друга губами.

И возвращался он тоже в отличном расположении духа, уже устроившись на работу и даже получив от начальства первые инструкции. Настроение было самым радужным, несмотря на то, что снег вновь принялся за свое черное или, вернее, белое дело, и свел на нет все их усилия по очистке прилегающей территории. Наплевать. Ему очень понравилась сегодняшняя работа дворником, а тем более её завершающий этап. Он не против так снег чистить каждый день.

И вот это его прекрасное настроение, казалось, ничто не могло нарушить, ни снег, ни ранний вечер, ни даже гаишник, который его остановил на въезде в поселок. Как Лео уже успел понять, парням просто бывало скучно на своем посту, вот они и тормозили тачки довольно часто, чтобы перекинуться парой слов с жителями небольшого поселения. И в этот раз, как и раньше, лейтенант только мельком взглянул в его документы и махнул рукой. Езжай.

А вот абсолютная темень в окнах дома Лео насторожила. Как и то, что Ал не взял трубку, когда Лео набрал его номер. Пришлось открывать ворота с брелка и заезжать во двор, со всех сторон обнесенный высоченным забором, все больше и больше беспокоясь. К счастью, автомобиль Алана обнаружился на том же самом месте, где и раньше, да и собака без всяких признаков беспокойства подбежала и ткнулась мордой в ладонь. «Все в порядке, Лео».

Ничего не в порядке. Он понял это, как только перешагнул порог. Особняк был погружен в темноту. Тусклый свет еле-еле проникал сквозь щель двери, которая вела в гостиную, и Лео, стараясь ступать как можно тише, подошел к ней, с недоумением и замершим сердцем прислушиваясь к неясным звукам, которые оттуда доносились. Будто кто-то одним пальцем нажимал на клавиши рояля, одновременно при этом зажав и не отпуская педаль. Звуки таким образом сливались в одну бесконечную какофонию, в которой при желании, если напрячь воображение и слух, можно было угадать похоронный марш Шопена.

Алан обнаружился сидящим за роялем, его голова лежала прямо на клавишах, на щеке, и он внимательно наблюдал за своей левой рукой, которая, собственно, и извлекала тягучие тошнотворные звуки из благородного и, однозначно, баснословно дорогого инструмента. Вплотную к роялю стоял небольшой журнальный столик, на котором красовалась почти допитая бутылка. Рядом валялся разбитый бокал, который Ал даже не потрудился убрать. Видимо, опрокинул его неловким движением, да так и оставил осколки валяться, переливаясь в неясном свете небольшого напольного торшера.

Остатки коньяка он, не утруждая себя, видимо, просто хлебал из горлышка, справедливо рассудив, что так будет проще, да и порядка больше.

Лео подошел к нему и встал так, чтобы оказаться в зоне видимости.

– Ну привет.

====== Глава 46. Первое признание. Лучше бы его не было ======

Ответом ему было молчание и долгий изучающий взгляд мутновато-зеленых глаз. Когда он уже и не чаял дождаться ответного приветствия, с клавиатуры прозвучало хриплое:

– А ты чего разлегся-то?

Лео вздохнул, подошел в полумраке, оставляя влажные следы на паркете и, убрав руку Свиридова, прервал какофонию, присел на корточки и тоже устроился, щекой на клавиши, лицом к лицу.

– А так?

– А так норм, – подумав, выдал Алан и почему-то обиделся.

Повернулся к Лео затылком, принялся набирать мелодию правой рукой, на четыре октавы выше, наполнив гостиную противным писком. На правой щеке у него остались отпечатки клавиш.

– А я на работу устроился, – сказал Лео. Опыт общения с алкашами у него был небольшой, но он твердо знал, что тут не стоит совершать резких движений.

– Поздравляю. – равнодушно, но старательно пробормотал Алан, хотя чувствовалось, что это простое слово далось ему нелегко.

– Да и ты, смотрю, без дела не сидел тут. – Лео понял, что алкоголик к нему не повернется, и снова встал на ноги, слегка опираясь на закрытую крышку дорогого инструмента.

Это замечание осталось без ответа, и Алан продолжал наигрыш, правда уже не так бодро. Видимо, начал уставать. Он был в домашних спортивных шортах и в майке. И почему-то в кроссовках на босу ногу.

Лео тем временем осмотрелся по сторонам, отметив, что самое интересное от его взгляда в первый момент ускользнуло.

Например, опрокинутый подсвечник со свечами. Интересно, горели ли они в тот момент, когда его обрушили на пол с крышки рояля?

Например, стул без ножки, валяющийся у дальней стены. И, если присмотреться, ободранные обои рядом с ним, над ним, примерно на высоте метра от пола. Понятно.

Например, айфон Алана с разбитым «сеточкой» экраном, на полу у другой стены. При взгляде на него Лео стало сразу ясно, что задавать вопрос, почему до Свиридова было не дозвониться, излишне. Он подошел к несчастному аппарату и взял его в руки. Мертвый экран взглянул на него безразлично.

– Ты зачем телефон угробил, придурок? – не выдержал Лео. Ответа, разумеется, не дождался. Ну, а чего он хотел? Подробного объяснения? Логического обоснования?

Нужно найти скрепку, чтоб хотя бы сим-карту достать. Он, разгибаясь с айфоном в руках, бросил взгляд на стену и замер. На уровне сердца в стене зияла дыра, с ровными краями, небольшого диаметра. А если сказать точнее, то не диаметра вовсе, а калибра.

– Что… – он буквально задохнулся от растерянности и не стал продолжать.

А что, если у этого дурака есть оружие? Ну, а что, у долбанутого брата-то ведь оно было, Лео сам его видел в бардачке машины, да и потом оно сыграло свою жуткую роль в трагедии. Чем второй-то брат хуже? Наверняка у него тоже есть оружие-близнец!

Он перешел к другому краю рояля, чтобы вновь оказаться лицом к Алану. И снова положил голову на клавиатуру. С дураками и пьяными ведь лучше говорить на их языке, верно? Они же ведь на твоем не смогут! Сука Алан! Когда он успел так нажраться?

– Ал.

– Ммм… – Свиридов на миг оторвался от своего увлекательного занятия и даже посмотрел Лео в глаза.

– Скажи мне, пожалуйста, правду. У тебя ствол есть?

– А тебе зачем? – вдруг неожиданно обнаружил здравомыслие пианист-самоучка. – на него, вообще-то, разрешение нужно. Психиатр там и все такое.

Старание, с которым Альберт медленно подбирал слова, невольно вызывало уважение.

– Мне не нужно. – терпеливо объяснял ему Лео, – я первый спросил, так что ответь, пожалуйста.

Он не разделся, и даже не снял обувь, только пуховик скинул, и остался в своем светлом свитере, так торопился в едва освещенную комнату, чтобы убедиться, что ничего страшного не произошло. Не убедился…

– Мне тем более не нужно, – протянул Алан, сканируя лицо Лео нечитаемым взглядом.

Беспокойство, связанное с этим взглядом, накрыло Лео ровно за полсекунды до того, как все поменялось. Так что он даже не успел дернуться. Правая рука Альберта, которая только что перед этим наигрывала мрачную мелодию, неожиданно и очень крепко взяла его волосы в горсть на затылке и пригвоздила голову к клавишам.

– Я с тобой, рыбка, и без оружия справлюсь.

Лео рванулся, пытаясь освободиться, однако только сделал себе хуже. Рука вцепилась в волосы с такой силой, что у него глаза на лоб полезли от боли.

– Что ты делаешь, придурок? – он зашипел, еще в слабой надежде на то, что псих шутит. Однако Свиридов не шутил. Он приблизил лицо так близко к Лео, что его черты размылись и стали незнакомыми. Черные глубокие провалы вместо зрачков смотрели неподвижно и жутко.

– Думаешь, я не разгадал тебя? А? Умная рыбка. Хитрая рыбка. Зубастая рыбка…

– Идиот, ты что лепишь? – простонал Лео, извиваясь от боли. Совершенно растерявшись от неожиданного поворота и от шока, с этим поворотом связанного. У него даже слезы от обиды и шока выступили на глазах.

– Я давно все понял, – казалось, Алан его не слышит, полностью погруженный в свой бред. Он немного отодвинулся, видимо чтобы четче видеть картинку, ведь черты лица Лео были для него такими же расплывчатыми, как и его собственные – для Лина. – Я все давно понял! Ты же мне просто мстишь, верно? Отличный план, рыбёха!

Лео продолжал извиваться, ему казалось, что он видит перед собой не Алана, а его двойника, безумного, жестокого и непредсказуемого.

– Ты же специально это сделал. Верно? Нашел меня. Сделал все, чтобы я в тебя влюбился… Верно? Тебе и стараться особенно не нужно было, черт! Ну почему ты такой хороший? Ты же прямо как… гребанный ангел, рыбка! Только без крыльев! – Последние слова Алан почти выкрикнул с непонятным отчаянием в голосе и внезапно изо всех сил лупанул кулаком по клавишам. Благородный инструмент отозвался болезненным стоном.

– Пусти меня, сука! – Лео изо всех сил старался оттолкнуть от себя парня, однако из-за дикой боли уже слабо соображал. Между тем Алан зафиксировал его ладонь своей левой и неожиданно ловко кинул его на спину на паркет рядом с роялем, тут же навалившись сверху. Волосы он при этом не выпустил, а кисть Лео прижал свободной рукой к полу.

– Конечно отпущу, – выдохнул ему прямо в губы безумец, – ведь я… черт! Ведь я люблю тебя! Я никогда не сделаю тебе ничего плохого!

То, что его действия абсолютно противоречат его словам, и наоборот, причиняют все больше боли, потому что сжимал он волосы в горсти все сильнее, казалось, Альберта абсолютно не смущало.

– Идиот, очнись, ты не в себе! – Лео почти плакал, для его нервов это был передоз. Он, как ни старался, не мог вывернуться из-под неожиданно ставшего тяжелым, словно каменное изваяние, парня. Реально он был сильнее Свиридова на этот момент, однако то ли сказалось то, что он был деморализован и застигнут врасплох, а то ли безумие придало силы напавшему, только отчего-то он ничего не мог поделать с этим навалившимся на него телом. – Идиот, очнись, ты не в себе!

– Конечно, – неожиданно мутно улыбнулся Ал, – не в себе. И к сожалению, еще не в тебе. Но это можно легко исправить.

– Ты же любишь меня! – черт! Он это сказал! Не так! Не тогда! Не там! Но сказал! Он был готов убить самого себя от отчаяния, придушить и размазать по полу. – А когда любят, не могут сделать больно тому, кого любят!

Лео старался говорить спокойно и убедительно, и судя по всему, ему это удалось.

– Люблю, – неожиданно согласился Алан и немного ослабил хватку на затылке. – А так быть не должно. Блядь, он был прав! Прав! Чертов урод!

– Кто? – осторожно спросил Лео. Он был рад уже тому, что парень вступает пусть и в херовый, но все ж таки диалог и тем более рад, что боль стала немного меньше.

– Он.

Лео понял, что большего он не добьется и решил испробовать иную тактику.

– А знаешь, я тоже тебя люблю, – ему стало неожиданно горько и больно, когда он это произнес. Не так! Не там! И не сейчас! Блядь, как глупо-то все! Глупо и больно!

– Пправда? – однако эффект от этих слов, от этого старого приема – бить врага его же оружием – превзошел все ожидания. Алан на мгновение растерялся и совсем выпустил волосы из захвата. Лео с облегчением вздохнул. Завтра же отрежет, сделает короткую стрижку, как у этого придурка. Если, конечно, доживет до завтра.

– Правда, – он выдохнул в знакомые до боли губы. – если расстегнешь мне джинсы, я тебе докажу.

Свиридов дрожащими руками принялся расстёгивать его молнию и дергать тугой ремень на джинсах, совершенно забывшись и отпустив окончательно и волосы и руку Лео. Ошибка. Алкоголь вредит здоровью и притупляет бдительность и внимание. Скажите алкоголю решительное «нет», и он усмехнется в ответ: «Ну, что ж, посмотрим…»

Лео тем временем осторожно тянул за конец шнурок продетый в пояс Алановых шорт, тот болтался с одной стороны заметно длиннее, чем с другой. Дорогой шелковый шнур послушно выскользнул и оказался у Лео в руках. Дальше все было делом техники. Алан только и смог, что пораженно вздохнуть, глядя на закрученные вокруг кистей шелковые кольца.

– Ты… что… – и вдруг неожиданно и беззащитно расплакался, словно ребенок, у которого отобрали любимую игрушку.

Лео совершенно цинично воспользовался этим временным окном, чтобы стянуть также и ноги Алана, на этот раз собственным ремнем, вытянув его из шлевок. Получилось грубо, зато надежно.

Потом, абсолютно не обращая внимания на слезы, которые к тому времени перешли уже в рыдания по полной программе, отволок обмякшее и не сопротивляющееся тело почти волоком в их комнату и сгрузил на кровать.

Свиридов свернулся в комок и рыдал глухо, без слез и страшно.

Так же страшно было и Лео. Он впервые осознал тот факт, что человек, который настолько глубоко проник в его жизнь, что теперь он ее уже без этого человека и не представляет, серьезно болен и нуждается в помощи профессионалов. Блядь, что это за лучший психиатр такой, как он его лечит-то, что с Алом происходят такие вещи? Хотя, конечно, алкоголь…

Блин, идиот Свиридов! Да и он, Лин, тоже хорош. Давно пора было этот бар, который поразил Лео своим разнообразием и нешуточной ценой напитков, давно нужно было его перебить или отдать кому-нибудь. На благотворительность, бля! Лео даже усмехнулся, прислушиваясь к рыданиям за своей спиной, которые становились все тише и тише, потом перешли в едва различимые всхлипывания и наконец прекратились совсем. Он был занят тем, что переставлял сим-карту из погибшего Свиридовского телефона в другой, предыдущей модели, обнаруженный им в столе.

Старый телефон, разумеется, был разряжен, и пока Лео копался в поисках зарядника, пока искал розетку, пока активировал спящий аппарат, все это время он не обращал внимания на то, что у него за спиной стало подозрительно тихо.

А когда все же повернулся, то нисколько не удивился расслабленной позе, в которой оказался Ал. Лежа на боку, спиной к нему, подтянув колени связанных ног к животу и уютно уткнувшись носом в сгибы локтей, уложив связанные же руки перед собой на подушку. Казалось, будто ребенок, нарыдавшись всласть, успокоился наконец и мирно заснул. Только вот что-то во всей этой картине было не так.

Лео быстро подошел и присел на корточки перед этим заплаканным взрослым ребенком. И мгновенно понял, что. Алан не дышал.

Следующие пара минут растянулись на целую вечность. Странным было то, что сердце его наоборот, колотилось, словно сумасшедшее, его даже было видно на глаз, как оно бешено бьется в ребра изнутри, пытаясь вырваться из тюрьмы и выжить. Но он, блядь, не дышал! Лео чуть с ума не сошел, переворачивая уже начавшее синеть тело, пытаясь раздышать его, как учили на курсах по оказанию первой помощи, изо всех сил сдавливая грудную клетку и снова делая выдох в рот, зажав нос.

Гребанные две минуты! Это только кажется, что мало, на самом деле это гребанных сто двадцать секунд! Сто двадцать! Наконец Ал кашлянул и вдохнул. Лео, сердце у которого, казалось уже давно выпрыгнуло, осторожно перевернул его на бок, в прежнее положение, и, не сводя с него глаз и, еле ступая на подрагивающих ногах, отошел к столу и нащупал, не глядя, телефон. Ему казалось, что как только он отведет глаза от фигурки, скорчившейся на кровати, произойдет непоправимое.

Он все еще дрожащими пальцами открыл контакты и выбрал ненавистную фамилию. Штернберг.

Комментарий к Глава 46. Первое признание. Лучше бы его не было

====== Глава 47. Звонок врагу ======

– Ты кому звонишь? – сиплый голос донесся с той стороны, где приходил в себя Алан.

Эти скрипучие звуки прозвучали для Лео как волшебная музыка. У него даже перехватило дыхание. Он в первый момент хотел было рвануться к Альберту, однако вовремя сдержал себя. Плохая идея, особенно она неудачна после того цирка, который этот уебок устроил буквально полчаса назад.

Однако и в другую крайность тоже срываться не хотелось. Хотя циркач и заслуживал что-то вроде: «Не твое дело, баран!». Но как ни крути, адекватность Алана все еще была под сильным вопросом, так что на такую вполне логичную и соответствующую обстоятельствам фразу он вполне мог и обидеться. Баран.

Так что Лео, чуть подумав, избрал для продолжения диалога нейтральный и очень корректный вариант.

– Ты как, в порядке? – вот так. И на шею не бросился, и на хуй не послал. Все очень презентабельно.

– Ты чего, рыбк, американских боевиков пересмотрел? «Ты в порядке?» «Да, я в порядке», – умело передразнил интонацию всяких там железных людей и человеков-блох Алан.

Лео перевел дух. По всему судя, это был привычный ему Алан, без пугающих заебов, с живым, а вовсе не остановившимся, черным, как полчаса назад, взглядом и несколько подбешенный, что было совершенно объяснимо, учитывая сложившиеся обстоятельства.

– Я был бы в порядке, если бы какой-то баран, – («он украл наше слово!» – не упустил случая наябедничать Лео ВГ), – если бы какой-то баран меня не связал по рукам и ногам. Ты чего, рыбка? Об лед головой ударилась? Или решил в садо-мазо сыграть? Хуевый из тебя дом, сразу скажу. Давай, развяжи меня.

Алан продолжал злиться и быковать, чем еще больше успокоил Лео.

– После того бенефиса, который ты мне устроил, я тебя еще долго не развяжу, – пригрозил ему Лин, не выпуская из рук телефонную трубку. – Желательно пару часов.

– Ка-какого такого бенефиса? – недоверчиво протянул Свиридов, – давай отсюда поподробнее. Я не помню ничего такого! – Он попытался покрутить руками в воздухе, но получилось очень плохо, и в итоге кровать заходила ходуном, поскрипывая под возмущенным хозяином, который безуспешно пробовал скинуть с себя кустарные оковы.

– Обойдешься. Сначала позвоню, подробности потом.

Лео, игнорируя ругательства и брыкание уже, по-видимому, вполне очухавшегося парня, прошел через санузел в свою комнату, оставив, впрочем, все двери открытыми, чтобы видеть Алана и держать ситуацию под контролем. Тот не сдавался, пыхтел и изо всех сил старался освободиться сам, однако узлы были завязаны на совесть, так что ему оставалось только материться вполголоса и зло зыркать в сторону Лео. Одновременно он пытался прислушаться к обрывкам разговора, порой доносящимся до его ушей. Тогда он замирал и вытягивал шею, имея при этом такой забавный вид, что Лео чуть не засмеялся пару раз. Пока ему стало вовсе не до смеха.

– Здравствуй, мальчик мой, – раздалось в аппарате почти сразу, после пары гудков.

– Это не мальчик, – «и уж тем более не ваш», хотел добавить Лео, но сдержался. – Это не мальчик, то есть, это не Альберт, а его…

– Подстилка? – донеслось из трубки нарочито серьезно, – ой, прости, я случайно оговорился. Хотел ведь сказать – бойфренд, кажется так ты представлялся? Прости, уж больно слова похожи.

– Меня зовут Леонид, – изо всех сил глотая излишне эмоциональные выражения, которые так и рвались наружу, проговорил Лео, – добрый вечер.

На том конце трубки хмыкнули.

– Допустим. И что же вас, Леонид, привело ко мне? Вернее, что вас заставило забыть правила приличия и воспользоваться чужим телефоном?

Лео вполне мог бы собраться и нахамить в ответ, он умел, тем более, что поднаторел в этом за последний год, натренировался в беззлобных пикировках с бабушкой, наточил язычок, так сказать. Однако беспокойство за Свиридова перекрывало обиду, поэтому он снова сдержался.

– Дайте мне, пожалуйста, номер телефона врача, который лечит Альберта. Мне нужно с ним срочно связаться.

– А что с ним? – отрывисто бросил Штернберг, – он в сознании?

Мужчина мгновенно подобрался, это чувствовалось по тону и по тому, что речь его приобрела приказной оттенок, жесткий и безапелляционный.

– Он в сознании, но пьян и, короче, не в себе. Я боюсь его оставлять одного.

Лео проговорил это скороговоркой, решив не упоминать пока того факта, что Свиридова пришлось связать. Не нужные детали. Да и эпизод с отсутствием дыхания он тоже решил пока не озвучивать. Ему не хотелось посвящать в такие тонкости нотариуса. Тем более, что он предвидел биение копытом, если б только разговор зашел в русло, из которого можно было свернуть на тему генеральной доверенности.

– Вызывай психбригаду, – резко приказал нотариус, – и немедленно.

– Что??? – буквально задохнулся Лео. Какая психбригада? Блин, вот он идиот!

– Что слышал. – с упором, чеканя каждое слово, продолжал Штернберг. – Доктору я звонить не буду, уже ночь на дворе. Да и скажет он то же самое, что и я.

– С какой радости? Да вы… Да вы что? Он нормальный, он адекват, ему просто заснуть надо! Мне только название таб…

– Не умничайте, Леонид! – взорвался Штернберг. – Вы что, думаете, что раз присосались к телу и к кошельку, то теперь вам и море по колено? Не зарывайтесь, лапочка, и не таких обламывали. А психбригада-то уже не первый раз по этому адресу приезжает, они прекрасно знают обстановку.

– Иди нахер! – заорал Лео, – себе бригаду вызывай, урод!

Его заколотило, как только он на миг представил, что будет с Аланом после того, как его упекут в психушку. А может, уже и было такое? Не зря же этот ублюдок Штрудель сказал про «не первый раз»!

Короткий смешок.

– Дорогой Леонид, вам вредно волноваться, а то как бы бригада вас с Альбертом не перепутала ненароком. Я сам их вызову, – смешок на последней фразе исчез и его место занял металл в голосе, от которого у Лео свело челюсти. И знакомый холод между лопатками заставил поежиться, несмотря на то, что в комнате было тепло, почти жарко, а он по-прежнему был в свитере.

– Еще чего! Да я их даже на порог не пущу! – возмутился он, не замечая, что уже почти кричит. – Вы никакого права не имеете!

– Развяжи меня, уебок! – заорал эхом в ответ на его вопли из своей комнаты Свиридов. Очнулся окончательно, и даже голос прорезался. Этого умника только не хватало!

– Обойдешься, идиот! – крикнул ему Лео, прикрыв трубку рукой. Хотя, наверное, слышно было всё равно.

– Права мои не ты мне определял, голуба, не тебе ими и размахивать, – хладнокровно донеслось между тем из мобильника, – а по поводу пущу-не пущу, тебя не спросили. Я сам с бригадой приеду.

Короткие гудки донеслось из трубки, которую Лео продолжал судорожно сжимать в руке еще пару минут. С запозданием он понял, что своими руками выпустил этого гоблина на волю. У пегого есть ключи от всех дверей, он даже и спрашивать не будет! Откроет и ворота, и входные двери. Заберет Свиридова, а если Лео начнет его отбивать, то похоже, в дурке они окажутся на соседних койках!

– Леньк! Развяжи меня, я уже все. Успокоился. – снова донеслось со стороны второй комнаты, на этот раз почти трезвым тоном и действительно практически спокойно. Видимо, Алан стремительно умнел и понял, что истерикой он ничего не добьется.

– Поздно, дурында, – беспомощно выдохнул Лео. Ал его слышать не мог, и слава богу. Отчаяние в голосе скрыть было сложно. Он без сил опустился на пол, положив телефон рядом. Запустил руки в волосы и изо всех сил подергал себя за них. Идиот, дебилоид, дернуло же его позвонить этому Шпицбергену! И дураку же было ясно, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет! Он так перепугался за Алана, что ему отказала не только осторожность, но и остатки здравого смысла.

Он поднялся и поплелся с похоронным видом в комнату где на кровати по-прежнему валялся стреноженный Альберт.

– Поздно, Ал. – он всё же решился признаться в чудовищном косяке. Всё равно уже через четверть часа все вскроется.

– Почему поздно? – удивился Свиридов. – что такого произошло? Почему поздно-то?

Способность мыслить логически быстро к нему возвращалась. Да и в глазах заметно прояснилось. Однако радоваться этому, а уж тем более развязывать парня, Лео не торопился.

– Да потому что твой этот гоблин, Шредингер, блин, уже гонит сюда карету с санитарами, баран ты тупой!

– Это я тупой? Я? Не думаешь, что тупой баран как раз тот, кто этому гоблину позвонил?

Да уж, видимо мозги у Альберта окончательно проснулись, раз уж он так быстро сложил два и два. Лео обозлился на него, тем сильнее, что он был абсолютно прав. А Лео лоханулся.

– Тебе было плохо! – огрызнулся он, – я решил, что тебе помощь нужна!

– Спасибо за заботу! – едко отбил Алан, – теперь мне в психушке как раз хорошо сделают! Бляааа! Да развяжи меня, идиот! Всё равно хуже не будет!

Лео принялся распутывать шнур, который стараниями Свиридова затянулся намертво, так, что он все ногти себе обломал об этот каменный узелок.

– Скорее, – выл несчастный. – Тебе никогда электрошок не делали?

– А тебе что, делали? – остолбенел Лео, тут же прервав свое занятие. – И как?

– Пока не знаю! – рявкнул Свиридов, – и даже узнавать не хочу! И тебе не советую!

Лео, придя в себя, наконец сбегал на кухню и резанул шелковый шнурок, мигом решив проблему.

– Черт, черт! В прошлый раз они меня увезли и даже убедили, суки, что это для моей же пользы! Черт, что, блин, делать? Ты идиот, рыбка!

– Это ты идиот! И алкоголик! Ты меня напугал! Ты даже не дышал!

– Черт, надо было у него ключ отобрать!

– Поздно, – Лео лихорадочно соображал.

Что делать? Уйти из дома? Куда? Навстречу скорой? Да щщаз! Шухер этот наверняка их уже подмазал, так что разговор будет короткий, раз-два – и пешка становится ферзем. А два нормальных парня, ну ладно, почти нормальных – пациентами дурки. Пускай всего лишь на сутки, да только и сутки ведь тоже бывают разные!

Бляаа! Интересно, как это Алана врачи в прошлый раз убедили, что это для его, блядь, блага? В его гребанных интересах? Стало быть, любого можно убедить в чем угодно? Главное – инъекцию правильную сделать?