Текст книги "Double spirit. Часть 3 (СИ)"

Автор книги: kasablanka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Одеяло он откинул в сторону и приподнял безвольного, раскрасневшегося от пьяного сна Свиридова, потом взял его на руки, как ребенка во сне, и посадил на край ванной, потом осторожно уложил там же на бок. Выбрался из джакузи. Встал на колени, вновь взял спящего и с трудом поднялся с ним на ноги. Раньше, когда Алан не был таким худым, этот фокус вряд ли получился бы. А может быть еще и Лео стал за это время сильнее? И всё равно это было не так уж и легко. Его немного покачивало, когда он нес расслабленное тело со свободно мотающейся головой. Благо, путь был недалеким, всего десяток шагов, от ванной до спальни.

Осторожно уложил Свиридова в его постель. Голова все еще кружилась, и несмотря на то, что солнце только что село, в сон его тянуло по-прежнему.

Лео поколебался с минуту, потом решительно разделся до трусов и тоже юркнул под одеяло. Да пошло оно все к ебене фене!

====== Глава 34. ======

Сумерки за стеклянной стеной стремительно густели, и первые серебристые крапинки уже проявлялись в темно-синем, а потом и фиолетовом небе. Их становилось с каждой минутой все больше, а Лео продолжал лежать неподвижно, почти уткнувшись носом в спину Свиридова.

Предатель сон свалил за горизонт в ту самую секунду, как он, покопошившись немного под одеялом, устроился наконец уютно, словно барсук в норе. Сначала хотел положить руку на Алана, ну чисто потому, что её просто больше некуда было девать, но затем передумал. Вот еще. Засунул обе ладони под подушку, как в детстве. Потом подумал немного и перевернулся на другой бок, получилось спиной к спине.

Но так было еще хуже. Потому что прежде выходило сохранять хоть какой-то интервал между их телами, а теперь этот интервал исчез, спина словно магнитом притянулась к лопаткам Альберта. И Лео стало мгновенно жарко, потому что от кожи того, словно от печки, распространялось тепло. Может быть, у этого недоутопленника температура подскочила?

Лин снова, словно веретено извернулся в прежнее положение и осторожно потрогал гладкий лоб Алана, выпростав руку из-под одеяла. Хм. Да вроде бы нет. Лоб прохладный. Лео опять устроил руки под подушкой и закрыл глаза в попытке уснуть. Разумеется, бесполезной попытке. В голову полезли совершенно прелестные мысли о том, что сейчас они вполне бы могли кормить собой обитателей озера, тех, кто еще не впал в зимнюю спячку. И ничего этого больше не было бы. Ни звезд этих окаянных, уже вовсю бриллиантовой крошкой сияющих на черном полотне. Ни снега. Ни сада. Ни Алана, который сейчас ровно дышит, так ни разу и не пошевелившись, в отличие от самого Лео, похожего сейчас на червячка, насаженного на рыболовный крючок.

Извивается несчастный червячок, переворачивается, а сорваться с крючка никак не может. В смысле, выбраться из постели. Словно приклеили его, ну или наручниками приковали. Лео снова вздохнул и открыл глаза. Приподнял голову со спутанными прядями волос над подушкой. Перед глазами, разумеется, маячила бледная спина с окаянными острыми лопатками и рельефными валиками мышц. Он смотрел на нее минуты две, прежде чем сдался и осторожно сократил расстояние, почти коснувшись теплой кожи кончиком носа.

А вот это было ошибкой. Поздно он это понял, только после того, как вдохнул и ощутил давным-давно уже знакомый и почти забытый запах. Топленое молоко…

В прошлый раз, когда у них был секс, все происходило настолько стремительно, что ни один ни другой даже опомниться не успели. Какой там запах? О чем ты? Да и где было его ощутить? В джакузи, куда оба рухнули в одежде? Позже, на полу перед холодильником, рядом с казаном плова? Еще позже, в душе, когда они отмывались и от чуда узбекской кухни и друг от друга? И снова не вытерпели, потянулись друг к другу под теплыми упругими струями, которые хлестали по лицам и превращали бешеные поцелуи в чемпионат по выживанию?

Тут не захлебнуться бы, тут уж не до обнюхивания друг друга. Лео нервно, еле слышно хихикнул. И впрямь, со стороны он сейчас наверное представляет из себя бредовое зрелище. Уткнувшись носом в пространство между позвоночником и левой лопаткой, он вдыхает и вдыхает, и никак не может остановиться. Как кот с поехавшей крышей, который дорвался до валерьянки. Интересно, а что если её тихонечко лизнуть? Не валерьянку, конечно, а спину.

Крохотный пятачок, ну только кончиком языка коснуться, исключительно затем, чтобы попробовать, а вкус-то, он тоже топленого молока? Или просто солёненький и терпкий?

Ну он же секундочку только, прикоснется – и все! И сразу заснет!

ВГ только застонал, и Лео прямо увидел, как он прикрывает глаза рукой. Ну опять бред же. Какие руки, какие глаза такие у этого Внутреннего Голоса?

Да и какое его собачье дело вообще?

Так что он конечно же лизнул. В том числе еще и немного из вредности. Пусть знает свое место.

И совершенно не был готов к реакции на этот абсолютно невинный жест.

Свиридов практически подскочил в постели и мгновенно перевернулся так, что через полсекунды оказался лицом к лицу с Лео, да еще и так близко, что они почти соприкасались кончиками носа.

– Ты что творишшшь? – зашипел Алан, напоминая то ли кобру, то ли взъерошенного огромного кота. Причем сна у него не было ни в одном глазу. Вот это фокус!

– Ты разве не спишь? Какого хера? – наехал на него с разбегу Лео. В первое мгновение он растерялся, правда, но тут же разозлился. Этот урод притворялся! Нагло притворялся спящим! И даже сопел так… трогательно!

– Заснешь тут, как же! Когда тебя облапали всего, да вдобавок и обнюхивают! И еще и слюнями обмазали с головы до ног! – в свою очередь возмутился Ал. – И к тому же при этом крутятся как взбесившееся веретено!

– Я? – Лео даже задохнулся от такой наглости. – Я? Облапал?

– Ну не я же! – справедливо заметил Алан, понемногу успокаиваясь.

Он уже лежал расслабленно, и в его глазах, с огромными в темноте зрачками, заплескалось любопытство и еще что-то, что пока трудно было идентифицировать.

Свиридов был прав, он вообще аки ангел небесный себя вел – никого не трогал. Это Лео как всегда лоханулся. И именно из-за осознания этого взбесился еще больше. Идиот, надо было спокойно уйти уже давно. Всё равно сон коту под хвост.

– Ну знаешь, не нравится… – он решительно рванулся, чтобы выпутаться из теплой постели, но рука, крепко схватившая его за плечо, не дала ему и на сантиметр сдвинуться.

– Я не говорил, что мне не нравится, – проговорил Алан, глядя глаза в глаза.

Тягучим, гипнотизирующим взглядом. Таким, что у Лео тут же пересохло в горле и он судорожно глотнул, чувствуя, как дернулся кадык. Лео рухнул на прежнее место и вновь оказался нос к носу.

– Нравится… – не спросил, а растерянно, эхом, почти утвердительно пробормотал он последнее слово из услышанной им фразы и облизнул сухие уже губы.

– Конечно, – еле слышно донесся шепот до его уха.

Ухо слышит шепот, а губы чувствуют, как это «конечно» произносится. Потому что губы так близко к губам, что задевают, шуршат друг по другу. Это почти поцелуй. Только не поцелуй.

А поцелуй – вот он…

И даже не понять, кто первый. Никто.

Осторожное касание, снаружи губы сухие, а внутри так влажно и горячо. Языком – туда, вглубь, в жару, так обжигает, может быть у него и вправду температура? Но все посторонние мысли выметаются из головы словно осенние листья порывом горячего ветра. Мысли выметаются, да и мозги заодно. Правда, одна мысль всё же остается.

Лео думает, что сейчас и будет их первый настоящий секс. Не сумбурный, вихрем налетевший и поломавший ограды и смявший все смешные барьеры. Не больной, когда хочется одновременно ударить, сделать больно и чтобы он тоже отреагировал, укусил или расцарапал ногтями кожу.

А настоящий, когда они оба хотят одного и того же, когда некуда торопиться, и никто не помешает. Когда точно знаешь, что сейчас будет. И не торопишься, потому что некуда спешить. Можно целовать скулы, кончики ушей, они с маленькими такими как бы кисточками…

Можно гладить плечи и грудь, потом спуститься пониже. Чувствовать, что по твоей спине скользят горячие сухие ладони, опускаются на пояс, чуть задерживаются там и проходят дальше, трогают и гладят ягодицы, и это охуеть как здорово. Потом почувствовать под рукой подстриженную короткую шерстку.

А потом… Дотронуться до упругого, жесткого и одновременно такого нежного, словно стебель цветка…

Лео ныряет под одеяло, хотя для этого приходится выскользнуть из руки Ала, которая так же ласково перебирает его яички, тихонько трогает кончиком пальца изнывающую головку и растирает легчайшими движениями по ней смазку, её так много, что уже пятно расплылось на плавках. Ах да. Плавки, ненужная, досадная помеха. Стащить их – пара секунд. На пол.

А самому – туда, вниз, где можно языком широко лизнуть этот самый стебель и попробовать его сок на самом кончике. Потом окольцевать языком гладкую вершину. Она словно бутон нераспустившегося цветка. Ни одной складочки не пропустить, все обследовать, пощекотать узенькую щель и послушать, как на это отреагируют. Правильно реагируют. Сдавленным стоном и неразборчивым матом сквозь зубы. И еле заметным непроизвольным движением навстречу. Дааа…

А вот теперь можно и насадиться полностью, до основания, так что этот бутон упирается в глотку. И повибрировать горлом, это охуенно приятно, когда тебе так делают. Лео хочет, чтобы Алу было невероятно, чтобы вся дурь из головы рванула вниз, в член, в этот окаянный красивый стебель, а уж о том, чтобы эту самую дурь эвакуировать наружу, он позаботится. Мало того, что он умеет это делать, он еще и обожает это делать.

Особенно сносит крышу ощущение того, что ты хозяин, что ты будто играешь на музыкальном инструменте, вот только не мелодию получаешь в итоге, а сумасшедший вихрь эмоций и часть души. Она твоя. Пусть и не навсегда, пусть на короткое время, но твоя. И эти прерывистые мучительные вдохи и выдохи, эти стоны, которые он… давай, давай, пытайся, всё равно не выйдет сдержать…

И эти рыдания в самом конце, когда уже в жестком ритме, безжалостном, четком ритме, с оттяжкой, помогая рукой, доходишь до конца. Эти рыдания – они тоже твои. Алан пытается оттолкнуть его голову рукой, когда уже все. Когда осознает, что стремительно подходит, вернее подлетает к обрыву, за которым и нет ничего. Лео только смеется беззвучно, не поддаваясь, не отрываясь от игрушки, не сбиваясь с ритма, и чувствует, как парень срывается с этого обрыва, глухо рыдая и содрогаясь в крупных конвульсиях, цепляясь пальцами за пряди волос на блондинистой башке, до боли сжимая их в горстях.

А вся дурь успешно проглатывается двумя-тремя глотками, потом высасывается досуха, чтобы ни одной капли не осталось. Все. Финиш. Теперь вся эта дурь внутри Лео, теперь он такой же дурак как и Алан. Бинго. Хотя на самом деле вряд ли этой дурости внутри у Лео прибавилось. Куда уж больше-то…

====== Глава 35. Правильные вопросы и оговорочки по... ======

Лео напоследок легко прикоснулся губами к ярко-розовому, мокрому от последней капельки спермы, трепещущему холмику, вызвав тихий хрипловатый стон Ала, и рыбкой скользнул назад, к губам, по которым уже успел соскучиться. Схлестнулся взглядом с совершенно пьянющими зелеными глазами. Наполовину пьяными от коньяка, который еще не успел до конца выветриться. Наполовину шальными от только что пережитого оргазма.

Лепестки в аквамариновой радужке выделялись ярко как никогда, зрачок пульсировал, и это делало взгляд неуверенным и чуть просящим, но лепестки были точно живые. Лео вдруг, несмотря на возбуждение и раздирающее его на куски желание продолжить, которое сводило зубы и закручивалось вихрем внизу живота, вспомнил давнишнее, когда они в обнимку кувыркались по насыпи, чудом не покалечившись. И очнулись на дне оврага, в русле крохотного ручья.

Тогда у Альберта были точь-в-точь такие же чумные глаза. Почти черные от шока, неожиданности и чувства опасности. С той только разницей, что сейчас, в настоящий момент, в них жило другое, – возбуждение и жажда. Такая же адская смесь, наверное, как и у Лео. Наверняка даже. И слов никаких не надо, когда все читаешь, словно в раскрытой книге, в этих полубезумных глазах. Этот перехлёст взглядов длился секунду, а затем его прервал поцелуй, одновременно и нежный и яростный.

Спустя минуту, с трудом оторвавшись, Алан облизнул мгновенно пересохшие губы.

– Продолжай, – тихо, хрипло.

– Можно? – еще тише.

Лео уткнулся носом в ложбинку между шеей и плечом. Ладонью проводя по стриженой черной голове. Волосы под руками кололись нежными иголочками. Не увидел кивок, но почувствовал его виском.

– Давай, возьми там… все… – снова облизывает губы, кивает на крохотную тумбочку черного дерева, приступочек для одной книжки и маленький выдвижной ящик под ним.

Трахательный такой ящик. Как раз на пачку презервативов и флакон смазки. Набитый до отказа ящичек. Скотина.

Лео закусил губу от злости пополам с желанием трахнуть, насадить на себя до упора, заставить стонать без памяти, чтоб стереть из нее, из этой дурной башки все эти блядские телефоны, всех этих шлюх, для кого заботливый хозяин приготовил весь этот блядский набор. Не для него же старался?

– Пожалуйста… – так просяще, так неуверенно, что злость тут же непонятно куда делась. Нет её.

Лео дрожащими руками (кур-воровал) раскатывает резинку. Ложится сверху, с восторгом чувствуя, как живот на живот, кожа к коже, горячее к горячему. И не торопится входить, хотя там уже раскрыто все, раскинуты острые гладкие пацанские коленки, от нетерпения поджимаются пальцы. Давай…

Он отрицательно покачивает головой. Он хочет оттянуть, задержать этот миг. Запомнить Ала вот таким. Покорным, неуверенным. Ждущим. Теряющим терпение. Уже шипящим полураздраженно, дергающим тазом навстречу. Давай!

Опять качает. М-м. Улыбается. Дразнит головкой вход.

Ссссс! Ал раздраженно дергается назад, окунает пальцы в смазку и пытается сделать все сам. Один палец, два… Смотрит в глаза, кусает нижнюю губу. Она и так уже ярко-красная. Облизывается. Провоцирует. И что интересно, у него получается. Лео, не выдерживая издевательства, мягко отстраняет его руку и осторожно, пытаясь не сорваться, плавно, но неумолимо, без остановки, до конца входит. Даааа… Кто это сказал? Губы в губы, стон смешивается в один.

Ал все еще зажат, похоже, они оба поторопились, не в силах совладать с возбуждением. И Лео больно, почти на грани. Однако если Альберта поцеловать, он расслабится и позволит продолжить. Дааа… вот так… осторожно и не торопясь, но как же, дьявол, сложно не сойти с ума! Как же не сорваться в бешеный темп? Нельзя…

Они не перестают целоваться, покусывая друг друга за израненные уже губы, и это помогает привыкнуть. А потом… движение. Движение. Еще. Еще быстрее… еще жестче. Еще безжалостнее…

Злость, раздражение, желание сделать больно, подразнить, все это сметается одной волной наслаждения. Чистый восторг. Кто придумал, что секс живет там, в нижних ярусах? Брееед. Там обитают желание, похоть. Выше, в животе и груди – страсть, огонь. А секс – он намного выше, он взрывается искрами в голове, восторгом в мозгах, разнося их на части. И ты не слышишь ничего, кроме грохота сердца, и не видишь ничего кроме всполохов перед глазами. И запах от теплой кожи.

И вот все это переливается через край и смешивается наконец в одном адском флаконе. Похоть, желание, страсть, огонь, восторг, наслаждение. Слишком много всего. Не удержать в себе, и поэтому когда кипящий коктейль наконец взрывается одновременно, пульсирующим оргазмом, внизу, и повыше, в сердце, и – контрольный взрыв – в мозгах – вот тогда Лео кричит, сжимая до боли в объятиях сухое горячее тело и чувствуя остатками сознания, как его сжимают ответной тесной судорогой, долгой, мучительной и одновременно слишком, запредельно сладостной. Так, что сознание на миг вышибает, как пробки в электрическом щитке.

И опустошение потом, через пару минут, тоже запредельное. Придя в себя, Лео лениво подумал, что он даже не знает наверняка, получилось ли кончить второй раз у Алана. Хотя… Он вспомнил свои ощущения, потом для верности провел рукой по животу. Липко. Положил ладонь выше, там где сердце Алана старалось изо всех сил пробить грудную клетку. Чшшш. Тише… Погладил.

Альберт вздохнул и завозился, однако вставать и не подумал. Впрочем, как и Лео. В тишине раздавалось только негромкое тиканье часов. Совсем незаметное, если бы оно звучало в городской квартире, в которой и своих звуков предостаточно. Куда шум улицы проникает и днем и ночью, даже при закрытых окнах. Где соседи разговаривают, ругаются, смеются, стонут-трахаются, плачут и кашляют. Мяукают у дверей кошки, хозяева которых ушли на работу. Играет девочка, живущая на пять этажей выше, играет бесконечные гаммы. И все это сплетается, смешивается в один непрерывный, круглосуточный белый шум. Ты не один. Жизнь за стеной, и ты в ее потоке, и ощущение постоянства, надежности и безопасности окутывает тебя мягким коконом.

Однако тут, в особняке, это тиканье было единственным звуком, разрывающим мертвую тишину. Тиктак. Тиктак. Наверное ради этого старомодным настенным ходикам и сохранили жизнь. Чтобы не сойти с ума от тишины и остановившегося времени. Тиктак. Тиктак. Шесть тридцать вечера. Темно как у афроамериканца в жопе в этом мрачном декабре. Ночь года, мать ее разэдак…

Алан нарушил хрупкое равновесие молчания, потянувшись к ящику. Достал зажигалку и пачку сигарет, взял истерзанными губами одну и попытался закурить.

– Ты охерел что ли, в постели курить? – тут же возмутился Лео. Нет, ну мозги есть у идиота, нет? Он еще и бухой, поди, умудряется этот фокус проделывать?

– А что такое? – Свиридов вскинул ровные брови и состроил козью морду. Здравствуй снова, любимая сволочь. Давно не виделись!

– Я вообще-то у себя дома, могу делать что захочу.

– Иди нахер! – еще сильнее разозлился Лео. – Вон, у форточки кури.

И чтобы показать, что он шутить вовсе не намерен, завершил свою тираду несильным, но довольно уверенным пинком.

Ал, который, видать, не ожидал такого, чуть не свалился на пол со своего края.

– Офигеть ты борзый! – он покачал головой, но спорить почему-то не стал.

Да и Лео был прав, между прочим. В постели курить – это ж вообще. Пиздец голимый.

Свиридов босиком прошлепал к окну и, пощелкав зажигалкой, с удовольствием затянулся. Дым послушно нашел щель в оконной форточке и поплыл туда уверенной струйкой.

Лео молчал, пытаясь собрать осколки мыслей и чувств в одну, относительно удобоваримую кучу. Он сел в постели, как и Алан, абсолютно обнаженный. Живот неприятно подсыхал и стягивал кожу, образуя корку с мелкими складками. В яйцах, как впрочем и в голове, царила восхитительная пустота. И если бы не одно обстоятельство, то еще и эйфория плескалась бы и в голове тоже. А не только в яйцах.

Неприятное обстоятельство было таковым, что по всему Лео нужно было бы сейчас одеться, он даже душ не хотел принимать, чтобы не передумать. И уйти. Домой. Но вот на такое простое действие у него как раз сил и не хватало. Сил и решимости. Так что он просто сидел и смотрел на то, как курит Алан, по-прежнему стоя у окна и глядя на черноту улицы. Сигарета закончилась неожиданно быстро и Свиридов закрыл форточку и повернулся.

Лео почему-то задержал дыхание.

– Уходишь?

Алан задал на удивление правильный вопрос. Вот если бы он спросил: «Останешься?» – Лео бы разумеется ответил: «Да с хера бы?» Однако он спросил: «Уходишь?» – и Лео ответил:

– Да с хера бы? – и для верности добавил: – Что, не терпится меня выпинуть? Чтобы сюда своих блядей приволочь? Между прочим, похожих на меня?

– Чччтооо? – Алан вскинулся, на секунду даже онемев от злости.

Он стоял уже возле кровати, и сжал кулаки так, что пальцы хрустнули. Лео смотрел на него снизу вверх, не моргая. В полумраке комнаты выражение лица Алана разобрать было трудно, но глаза его буквально светились от ярости.

Однако через несколько секунд он расслабился и присел рядом на кровать. От его волос пахло морозным воздухом и немного дорогим табаком.

– Откуда ты знаешь? – похоже, он был немного растерян, сидел и сжимал-разжимал кулаки.

– Видел, – выдохнул Лео. Идиот, вот зачем он это сказал? Про блядей? Как будто поддых врезал. Дурацкий язык без костей…

 – Эта овца меня чуть с ног не сбила сегодня утром, когда я пришел.

Конечно, он через несколько минут понял, почему девушка показалась ему знакомой, и кого эта самая Женя ему напомнила. Собственное отражение в зеркале. Только женский вариант, конечно…

– Прикинь, я ее даже не трахнул. – Алан рухнул на спину и вытянулся поперек гигантской кровати, руки вверх, во всю длину. Собственная нагота его ни на грамм не смущала.

Лео вытянулся с ним рядом, тоже в струнку, было так прикольно прижаться к боку по всей длине. Плечи. Ребра. Бедро. Коленки. Голени. Он специально проверил, чтобы тесно-тесно. Ни одного прогала чтобы не оставалось.

– А что так? – полюбопытствовал. Нет, ему было приятно, но и любопытно тож.

– Что-то нога не поднялась, – промурлыкал Ал и покосился на Лео.

Тот прыснул.

– Вот ты…

– Придурок?

– Угу.

– А сам?

– И я, – вздохнул Лео. Самокритика у него никогда не спит…

Несколько минут они валялись, слушая неуемное тиканье. Интересно, подумал Лео, часы поди от прадеда какого-нибудь остались. Брегет. Или еще какая хрень антикварная.

– А знаешь, я кое-что вспомнил! – вдруг и в самом деле вспомнил Лео. Он быстро сел и взъерошил волосы, потом отбросил их назад.

– Что? – настороженно отозвался Ал. Он тоже, помедлив, поднялся.

– Мы сегодня еще ничего не ели.

И правда, полстакана коньяка на голодный желудок за весь день – офигенная диета! Как только бедные внутренности сами себя не переварили!

– Плова нет, – мгновенно отреагировал Свиридов.

Лео заржал, согнувшись в три погибели. Через секунду к нему присоединился и Алан.

– Знаешь, детка, – всхлипнул Лео в конце, уже отсмеявшись, – иногда плов это просто плов. Жаль, что Фрейд не дожил. Ну хоть котлеты какие? Или яичницу сделаем?

– Обижаешь. Пошли, осчастливим теть Фиру. Она мне все уши прожужжала про тебя. «Хороший мальчик. Так кушает хорошо! Ты с ним дружи!»

Алан умело изобразил мягкий говор Фирюзы. Лео, продолжая смеяться, пошлепал вслед за ним на кухню. Не одеваясь. А смысл?

====== Глава 36. К вопросам воспитания ======

– Боже, это святая женщина! – простонал Лео через двадцать минут, когда стало окончательно ясно, что больше ни малюсенького кусочка из того великолепия, что беспорядочно было вывалено Аланом на кухонный стол, в рот не полезет. Он только сейчас ощутил, что вообще-то не ел почти сутки. А вот теперь еще сутки не сможет смотреть на еду. – Святая, что бы ты без нее делал?

Он кинул эту фразу в пространство, она же и не вопросом вовсе не была, верно? Однако ответ на нее он получил. Алан ответил автоматически, не задумываясь, он вообще думал о чем-то другом в этот момент. И оттого прозвучали эти слова жутковато.

– Сдох бы. – он пожал плечами, словно для него это был уже давно решенный вопрос. Так просто, так обыденно, что сразу становилось ясно, что он не шутит. Что ему просто в ломы было думать, и он сказал то, что уже давно созрело и лежало на поверхности.

Лео передернулся, однако вида не показал. От него также не укрылось и то, что Свиридов с каждой минутой все больше загружался. И это ему ох как не нравилось. Лео вдруг обратил внимание на то, что он до сих пор не одет, и непонятно почему, это его смутило.

– Ты куда? – вскинулся Алан, заметив, что Лео направился к выходу.

– Замерз. Оденусь, – соврал тот.

– Мне тоже одежду принеси! – бросил ему вслед хозяин, задумчиво ковыряясь в своей тарелке.

Лео не ответил. Алан снова ушел в себя, и это ему не нравилось, а еще вернее – беспокоило. Создавалось такое ощущение, что в парне, которого он, казалось бы, знал как облупленного, теперь жили два человека. И один из них очень настораживал.

В комнате по-прежнему было тихо, словно в могиле, только невозмутимые часы отсчитывали секунду за секундой.

Лео быстро оделся и присел на край кровати. Необыкновенная тишина ватой заползла в уши. Если бы не это, мать его, замогильное тиканье, можно было бы подумать, что он внезапно оглох. Охереть! Ни живой души, ни человека, ни кота, на худой конец! Ни-ко-го. Даже телевизора, насколько он успел заметить, нигде не наблюдалось. Только ноут сиротливо примостился на краешке стола.

F5.Лео вспомнил, и у него мороз пробежался между лопаток.

Пустой дом. Фирюза, как он уже успел себе уяснить, забегала каждое утро на час-полтора, да и то, как правило, в то время, когда Свиридов еще спал. Или уходил к озеру. Новая волна морозного воздуха словно крылом овеяла его спину. Теперь он на это озеро вряд ли сможет спокойно смотреть когда-нибудь. Как бы еще и во сне в этот мрак не пришлось окунаться. Пустые неживые глаза, глядящие сквозь толстый лед в равнодушное белое небо… его давнишний кошмарный сон. Да бля! Враждебная тишина дома, казалось, оживала и подкидывала его разуму все новые и новые страшные игрушки.

Бздынь! Лео подпрыгнул на полметра от неожиданного звука и тут же громко вслух выругался. Етит твою! Это всего лишь телефон же! Аланов телефон! Наверное, пришла смска, вот он и пискнул. В обычном бытовом шуме это было бы, пожалуй, даже незаметно, однако среди полной тишины произвело эффект взрыва. Нервы, натянутые до предела, заставили выплеснуться в кровь не меньше литра адреналина. Сердце непроизвольно поскакало во весь опор, грохоча в тишине не хуже отбойного молотка.

Да бля же! Так и дуркануться недолго, и как этот псих еще с ума не сошел? В тишине и одиночестве? Хотя это уже и не очевидно. Может быть и сошел, просто снаружи умело маскируется. Как он сегодня эту фишку отколол? Эквилибрист чертов, стоять на кромке льда и испытывать судьбу! Вот сумасшедший и есть!

Думая все это про себя, Лео не заметил, как подошел к столу и непроизвольно взял в руки мобильник. Он был у Алана тот же самый, что и год назад. И это несмотря на то, что новую модель Ай-мать его за ногу-фона уже устали захлебываться-нахваливать все программы телевидения. Демократичный Алан. Зачем нам выделяться из толпы? Зачем нам айфон 7? Мы и шестым вполне обойдемся. Хотя… На машине он вроде бы не экономит? Может быть, тут в другом дело?

Он бездумно повертел в руках девайс и уже собрался было положить его на место, как вдруг аппарат неожиданно ожил и пронзил тишину довольно резким зуммером.

– Ай! – от растерянности он чуть не выронил дорогую игрушку, чудом поймал ее на полпути к земле, и тоже от растерянности нажал на прием.

Вновь выругался про себя и прижал аппарат к уху. Назвался дебилом, как говорится – принимай вызов.

– Алло. – ну, а что, если позовут хозяина телефона, он скажет, что трубку сейчас передаст. Или скажет, чтобы перезвонили через минуту и отнесет на кухню Алану. Верно ведь?

– Лапа, котик, это ты? – мурлыкнула трубка бархатным и явно пацанскии голосом.

«Сам ты котик!» – хотел было сразу расставить все фигуры по местам Лео, но вместо этого взял себя в руки и нейтрально произнес:

– Допустим…

– Ну что, я еду, как договаривались? Такси оплатишь? – обрадованно замурлыкал невидимый собеседник.

– Во-первых, не договаривались. Во-вторых, не езжай никуда, дома сиди. – Лео сам себя не узнавал. Он готов был покусать этого мурлыку, если бы это было возможно сделать через трубку. – А в-третьих – номер этот забыл быстро, считаю до трех.

– Ой. Я, наверное, не туда попал. – испуганно, уже нормальным голосом проговорила трубка.

– Туда-туда, даже не надейся. – Лео продолжало нести, – но ты больше сюда не попадай. Это в твоих интересах.

– Понял, – коротко резюмировал догадливый абонент и отключился.

Лео нажал сброс и помахал рукой в потухший экран.

Потом подумал, что наверное, воспитанные люди так не поступают. Потом решил, что тогда просто нужно быть невоспитанным, и все встанет на свои места, всё же Кирюхины уроки даром для него не прошли.

Ну, а потом пришел к выводу, что если уж начал морально разлагаться, то нужно делать это с размахом, красиво, последовательно и до конца. А фигли! Телефон, конечно, интимная вещь, тут базара нет. Но если не так давно чуть не погиб на пару с его хозяином, то что может быть интимнее смерти вдвоем? Тут уж никакой сраный телефон даже рядом не лежал, верно?

«Верно», – пискнул ВГ, любопытство которого тоже, как видно, весило в два раза больше хороших манер.

«Не любопытство, а осторожность и предусмотрительность», – обиженно отозвался он же на мысли Лео.

Тем временем беспринципные пальцы уже вовсю бежали по экрану, открывая список контактов.

Что?

ВГ подавленно молчал. Лео тупо раз за разом читал список, содержащий всего несколько контактов. Если быть точным, то ровно пять.

Фирюза.

Мама.

Штернберг. Это что еще за хер с горы? Ах, да, второе слово – нотариус. Понятно короч.

Дальше.

Г. Что за Г? Г – в смысле Г? Интересно, когда последний звонок? Вчера? Позавчера? Бля, больше года назад? Две минуты? О, это же наверное, его брат, как его там? Гена? Нет, что-то помажористей. Герберт? А! Нет, вот. Генрих. Точно Генрих. Так Алан вроде бы его называл.

Последний звонок длительностью в две минуты – и потом куча исходящих без ответа…

Дальше.

Р. Сердце у Лео словно рухнуло вниз с обрыва. Последний звонок больше года назад и бесконечные наборы исходящих без ответа.

Все.

Лео сидел оглушенный, словно во сне, и даже не подумал о том, как он объяснит Алану свою экстравагантную и совершенно некрасивую выходку, если тот внезапно появится в дверях, озадаченный тем, что одежду ему несут так долго.

И кстати, напрасно не думал. Хозяин телефона не заставил себя ждать, босые ноги прошлепали до двери, нарушая тишину, и дверь отворилась. Картина маслом. Лео сидит одетый на кровати и держит в руках чужой телефон.

Мда. А невоспитанным-то быть оказывается не так просто. Для начала надобно хотя бы научиться не краснеть.

Краска мгновенно бросилась в лицо и зажгла щеки и лоб ярким пламенем. Лео закусил губу и растерянно развел руками.

– Какого? – Ал, совершенно не стесняясь наготы, подошел к Лео и отобрал телефон. – Кто звонил?

– Какая-то твоя лапа. – Лин против логики начал злиться, на идиотскую ситуацию, на краску в лице, на сволочь ВГ, что не остановил, на ни в чем не виноватую «Лапу», а заодно и на Алана в придачу.

Ал тем временем быстро перебирал кнопки.

– Больше никто?

– М-м.

– Ну ладно. – как казалось, Свиридов был абсолютно спокоен и даже не собирался устраивать скандала. – и что эта самая лапа хотела?

Лео пожал плечами.

– Приехать, и чтобы ты такси оплатил.

Ал без комментариев шарил в телефоне.

– Ну, а ты что?

– Оставайся дома, говорю, лапа. Не езжай никуда. Береги себя. Особенно лицо.