Текст книги "Double spirit. Часть 3 (СИ)"

Автор книги: kasablanka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

Приятные черты лица девушки были искажены, и видимо заряд злости в ней был настолько силен, что рвался наружу, требовал выхода, так сказать. Так что она, буквально отпихнув ничего не подозревающего парня от входа и прошипев вполголоса что-то подозрительно напоминающее «мудак», пробарабанила высокими каблуками дробь до калитки и, нажав кнопку, выскочила на улицу. В просвете закрывающейся двери мелькнул таксомотор. Что примечательно, пес предусмотрительно шарахнулся с пути разъяренной фурии и даже не гавкнул ей вслед. Потрясен был не меньше Лео, как видно.

– А… кто это? – всё же не смог сдержать своего любопытства он, дойдя до кухни, где Фирюза стряпала что-то до офигения вкусное, судя по запаху.

Любопытство, конечно, шло вразрез с его решением не вникать, и вообще побыстрее убраться из дома, да и из жизни Свиридова, однако вопрос вырвался непроизвольно. И да, в конце концов «друг» он или нет? А друзья очень даже могут задавать такие вопросы!

– Ох, – неожиданно бурно отреагировала женщина, горестно выплеснула руками и присела на стул с резной спинкой.

– Что? – невольно напрягся Лео. Что еще этот идиот отчудил? В том, что он эту овцу оттрахал во все дыры, у него даже и сомнения не осталось. Для чего еще девушки почти модельной внешности, такие, моднявые-костлявые, с широкими плечами и длинными ногами ночуют в особняках, а наутро в такси прыгают?

Да ему и плевать, честно говоря, чем они там занимались. Да вообще наплевать и забыть! Однако озабоченность на лице Фирюзы была такой нешуточной, что ему тоже передалось ее волнение.

– Да представляешь, Ленечка, я сама от Алика не ожидала. Чтобы так девушку обидеть!

Лео про себя хмыкнул. Девушку. Какое-то очень ласковое название для этой разукрашенной шала…

– Представь, я так обрадовалась, когда утром пришла – а вижу – у него девушка. Шубка ее такая… Красивая висит. Ну, думаю, наконец-то. А то он все с друзьями да с друзьями…

Лео сжал зубы так, что чуть не заскрипел ими. Друзья, доо. В жопу таких друзей!

– И думаю, как хорошо-то! – воодушевленно продолжала наивная простота. – Ну конечно неправильно, что без свадьбы-то, но куда деваться, сейчас все не как у нас раньше. Но парню без девушки нехорошо. У тебя-то девушка есть, Лень?

Он, так же, не разжимая зубов, кивнул. Есть, мол. Продолжай. Не отвлекайся.

– А он! Представляешь, утром ко мне на кухню зашел, я ему говорю: «Как твоя девушка, проснулась?» Он мне: «Да дура она, пусть проваливает!» Вот как так, Лень?

– Не знаю, – пожал плечами Лео, чтобы подыграть. Рассказывай, ну! Болезненное любопытство подняло голову вовсю и легко перебороло остальные мысли.

– Вот и я не знаю. А он как засмеется вдруг. И говорит: «Прикинь, Фирюза, я проснулся, а она из ванной в халате выходит. Я ей – ты кто? Она: «Я Женя». Я ей – да мне пофиг имя, ты мальчик или девочка?» Вот тут она и взбесилась.»

– Как же так можно девушку обидеть, говорю. А он мне: «Ну, понимаешь, со спины было не разобрать. А тут она еще костлявая такая, высокая. Вот я и запутался».

– Дебил.

– Девушку обидел. Нехорошо, – в который раз вздохнула Фирюза и покачала головой.

– А где он сам-то? – вырвалось у Лео невольно.

– Так он как всегда, гулять пошел. Собаке сказал, чтобы осталась, обычно-то они вместе к озеру ходят.

– К озеру? – непонятно отчего, по спине пробежал неприятный холодок.

– Ну да, тут близко через сад, дом-то почти на берегу стоит. Ох, он же каждый день туда ходит, на берег, все по Робику убивается. Придет, сядет на берегу и сидит. Ох, больно-то как… – она замолчала, сглотнув комок, и кухонным полотенцем прикоснулась к глазам, промокнуть слезу.

Лео молчал, тоже подавленный этим неожиданным признанием. Страшно подумать, что до сих пор у Алана душа рвется на части. Он внезапно будто толчком физически ощутил эту боль, совсем как год назад. Он не хотел впускать ее в сердце, однако снова почувствовал, как раньше, когда они ночевали в интернате вместе, и Алан все обновлял и обновлял страницу новостей. F5.F5.F5…

– Ты его без труда найдешь, – перебила его мысли Фирюза, – как выйдешь из задней калитки – так сразу увидишь, там метров триста всего.

– Что? Нееет, – он замотал головой, точно очнувшись. – Я документы возьму и пойду. Времени нет сегодня.

Да никогда у него этого времени не будет. Хотя на автобус он уже и опоздал, конечно, однако и оставаться тут, а тем более встречаться с Альбертом, не собирался. И хорошо, что они не пересеклись. Девки эти мутные, тараканы в голове. Пусть идет своей дорогой. Так ведь? Так?

– Что? – кажется, женщина ему что-то толкует уже полминуты.

– Я говорю, в кабинете на втором этаже они, поднимешься сам, чтобы мне не скакать по лестнице? Там стол пустой, они только и лежат.

– Конечно.

Кабинет был огромный и поражал своей пустотой, впрочем, почему он не удивлен? Лео положил заламинированные квадратики в карман и подошел к огромному, во всю стену, прохладному окну. Вид на озеро захватывал дух. Прозрачный сад, больше похожий на парк, стоял, чуть покачивая голыми ветвями деревьев в такт ветру. Озеро в этом году не спешило замерзать, не то, что в прошлом. Однако берега были уже скованы льдом. Наверное, с каждым днем полоса становится все шире и шире, все дальше и дальше от берега по этой ледяной дорожке можно отойти… черт!

Он не заметил, как выругался вслух. Белая полоса застывшего льда резко контрастировала с черным провалом огромного пространства незамерзшей воды. И на самом разделе двух цветов, белоснежного и ярко-черного, застыла одинокая темная фигура. Солнечные лучи заливали нестерпимым слепящим светом всю эту жуткую картину, и все мелкие детали, все подробности были как на ладони, они резали глаз, как на полотнах Босха. Фигура сделала шаг.

Комментарий к Глава 29. Der Morgen danach Песня под настроение. (На девушку не смотрим)

https://m.youtube.com/watch?v=mtXM-Nsnnos

====== Глава 30. Славно жить... ======

Он не думал ни о чём, когда летел, словно птица, по протоптанной в снегу садовой дорожке. Одна только мысль колотилась в висках: «Не успею…»

Легкие, казалось, готовы были разорваться от ледяного воздуха, от разрывного дыхания, от того, что сердце колотилось между ними, словно бешеный колокол. Парк кончился, кажется, секунд через пять, и Лео, пулей выскочив в раствор задней калитки, чуть не заорал. Удача. Успел…

Черная фигурка по-прежнему стояла на том же месте и не шевелилась. Свиридов был без шапки, он стоял, засунув руки в карманы пальто и опустив голову, его темные волосы топорщились в разные стороны. Казалось, что он чуть покачивается под порывами ветра. Оставшиеся двести метров Лео преодолел очень быстрым шагом, в любой момент готовый сорваться на бег, и еще он очень надеялся, что завывания ветра заглушат хруст снега под ногами. А про то, что надо бы дышать, он похоже и вовсе забыл.

К психам, которые стоят на краю крыши, кажется, нужно подкрадываться очень осторожно. И вести с ними долгие переговоры. И безуспешные. Потому что почти во всех фильмах эти переговоры заканчиваются одинаково. А в жизни-то и подавно.

Но это про крышу. А вот что насчет психов, которые стоят на самой кромке льда? К ним вот как подкрадываться? Учитывая, что этот ебаный лед может подломиться в любой момент? Он судорожно пытался вспомнить, что делают в этих случаях. Кажется, нужна лыжная палка или доска, или, на крайняк, ветка. Да где ж их, сука, сейчас взять?

«Назад!» – приглушённо завыл внутренний голос.

Лео его даже не удостоил ответом. Он осторожно сокращал расстояние между собой и Аланом, стараясь ступать как можно ровнее. Лед под ногами предупреждающе трещал, однако пока что выдерживал его тяжесть. Мысли в голове скакали бешеными белками. К придурку подходить нельзя, это же ясно. Полотно, запорошенное снегом, держит его, пока он один. Приблизиться – значит гарантированно ухнуть в ледяную купель вместе…

И окликать застывшую в полной неподвижности фигуру тоже будет идиотским поступком. Неадекват дернется от неожиданности – и тогда все. Все!

«Все! Идем назад!» – эхом толкнулось в голове. ВГ скулил, словно пес, потерявший хозяина, и паниковал уже не на шутку.

Лео осторожно взял вправо и потихоньку начал продвигаться вперед, к кромке черной воды, стараясь не делать резких движений и не дышать. Не дышать было легко и даже приятно. Легкие, на разрыв, отчаянно надорвавшиеся во время взрывного короткого бега, не так болели, если стараться не вдыхать. А сердцу, конечно, не прикажешь, вот оно и колотилось, сходя с ума и перекрывая своим грохотом и шум ветра, и едва слышный плеск воды.

Лин поздравил себя с верным расчетом. И да, теперь можно было тихонько вдохнуть. Потому что Свиридов не дернулся и не шарахнулся. Да и расстояние было выбрано очень верно. Лед держал, а в случае чего можно было бы в два прыжка преодолеть эти несколько метров между ним и Альбертом.

Видимо, Алан заметил периферическим зрением движение, потому что он медленно повернул голову, чтобы рассмотреть внезапно возникшую помеху. Лео не говорил ни единого слова. Только внимательно смотрел в лицо самоубийцы и наблюдал, как быстро меняется его выражение. Зрачки светлых глаз мгновенно стали огромными, рот приоткрылся, чтобы тут же захлопнуться и сжать губы в жесткую полоску. А тонкие ноздри раздулись, верный признак того, что хозяин их взбешен.

Однако вопреки ожиданиям, он не заорал и не стронулся с места, очевидно, также как и Лео, решив, что будет разумнее не совершать резких движений. Типа, не пугать идиота, который неизвестно зачем приперся за ним на край вселенной.

Это он и прошипел вполголоса, сквозь зубы, продолжая убивать неожиданного свидетеля взглядом.

– Ты какого хуя приперся? Дебил конченый? Иди назад, дурак!

Лео с трудом спрятал ладони в карманы джинсов. Только сейчас он понял, что вылетел из дома, абсолютно позабыв про куртку. Толстый свитер плохо защищал от мороза, хорошо еще, что ботинки Лео так и не успел снять. Босиком было бы совсем хреново. Да и так-то не фонтан. Пока еще ему было почти жарко после бешеного рывка, от дома до берега, но с каждой секундой морозный воздух все больше заявлял о себе.

– И не подумаю, – мотнул головой Лео, – берег ты не купил, я гуляю где хочу, у тебя не спросил еще разрешения!

Его волосы взвились от порыва ветра и упали на лицо, а нос тем временем уже начал краснеть на сыром холодном воздухе.

– Иди на хер отсюда, пока я тебя не придушил! – всё же сорвавшись, заорал Алан, однако продолжал при этом стоять на месте. Это было бы прекрасно, если бы не подозрительное потрескивание льда, который, как видно, опомнился и начал протестовать редкими угрожающими щелчками.

Радовало то, что Свиридов всё же вступил в херовый, правда, но диалог, и стало быть, половина успеха уже была почти в кармане.

Лео с тревогой заметил, что Алан был явно не в себе. Его вполне ощутимо потряхивало, кожа на лице была бледной, словно снег под ногами, а черные волосы и ставшие просто огромными зрачки усиливали пугающее впечатление.

– Ал, пойдем домой! – рискнул он все же предложить, стараясь говорить спокойно и миролюбиво, как если бы хотел подружиться с цепным псом, который глухо рычит и всем своим видом внушает: «Беги».

Алан молча отвернулся и вперил взгляд в горизонт. Ну что он хочет там разглядеть? В тумане противоположного берега, который так и не рассеялся, несмотря на яркий солнечный свет.

Однако же последнего, рокового шага вперед он не делал. Лео стал немного успокаиваться. Шаткое равновесие – оно всегда лучше катастрофы. Жаль что оно не может длиться столько, сколько тебе надо. Все более явственное потрескивание под ногами красноречиво намекало на то, что тянуть время – смерти подобно, причем в самом прямом и страшном смысле этого слова.

– Ал, пойми, ты ничего не сделаешь! – в отчаянии, скороговоркой стал говорить Лео, параллельно прикидывая, что если Алан провалится, то придется не мешкая упасть на живот и ползти к краю. Блин! Палка! Как ее сейчас не хватает! Придется сбрасывать свитер и кидать один рукав, в надежде, что прочная ткань выдержит!

Одновременно с стремительно несущимся потоком мыслей, он продолжал говорить, быстро и отчаянно, тем более отчаянно, что кажется, парень его вовсе не слышал. Он по-прежнему смотрел за горизонт, не мигая и не меняя выражения лица, словно рядом с ним никого не было.

– Ал! Его нет! Нет! Он умер! Он больше не вернется! – Лео уже орал, срывая голос и почти рыдая, он сейчас готов был на все, лишь бы это лицо изменилось. Лишь бы перестало быть настолько мертвым, настолько страшным и незнакомым.

– Ал! Он умер! Он утонул! Его нет! Нет! – он продолжал орать, стараясь разбить этот лед, докричаться.

И не отводя взгляда от такого знакомого профиля. Неподвижный по-прежнему взгляд. На восковой щеке блестит кусочек льда. Он сверкает, переливаясь на солнце, и медленно ползет, от внутреннего угла глаза, по щеке. До подбородка. Падает, как в застывшем мороке, и Лео кажется, что когда он достигнет земли, раздастся звон разбитого стекла. Однако этого звука нет. Тишина. И в этой тишине Альберт медленно поворачивается к нему вновь. Вне времени. Вместо лица – неподвижная неживая маска. Второй кусочек льда бежит за первым.

– Уйди, рыбка, – медленно шевелятся бледные губы. Звука нет, но прочесть по ним не составляет труда, – уйди с богом. Прошу.

Лео качает головой. Внезапно на него обрушивается догадка. Какой же он дебил!

– Ал! Послушай меня! Ты под препаратами. Ты сейчас расстроен, пойдем со мной.

Это так. И эта дрожь, и кожа цвета снега, и дикие зрачки. И язык, непроизвольно облизывающий сухие на морозе губы.

Очередной треск под ногами, кажется, на миг возвращает Свиридова в реальность. Его лицо оживает и наливается холодной злобой. Глаза – куски черного льда.

– Уйди, Лень! – уже почти орет он. – Тебе-то что до этого? Свалил отсюда!

Он не обращает внимания ни на что. Ни на то, что Лео раздет. Ни на то, что его, Лео, тоже уже начинает колотить, но только от холода. Ни на то, что подошвы его, Алана, ботинок немного погрузились в ледяную воду, совсем чуть-чуть, на пару сантиметров...

Он вынимает руки из карманов и оттирает мокрую щеку насухо.

Он закрывает глаза и прислушивается к чему-то внутри себя.

Он открывает глаза, и теперь в них плещется спокойствие и холодная злоба.

– Ну и стой, – потом молчит с полминуты и отворачивается к горизонту.

– Ну и стою, – дебильно вторит ему Лео, уже начиная звереть от холода и чувствуя, что внутри у него ледышка на месте сердца. Она громыхает, точно погремушка и уже, кажется, совсем не проталкивает леденеющую кровь. Шуга вместо крови. Стекло вместо сердца.

А в груди гремит осколок

Темно-красного стекла.

А вблизи дымит поселок.

Ест…*

Застывшая картина.

– Уверен, что успеешь отпрыгнуть, если лед треснет? – разрывает паутину Алан, по-прежнему глядя за горизонт.

Лео молчит. Не уверен. Он уже вообще ни в чем не…

Пауза.

– Ладно, пошли домой, – вздыхает Ал, нарушая эту паузу.

Разворачивается на месте и делает шаг к берегу.

И в один момент обрушивается вместе с ледяной коркой в ледяную же воду. Увлекая за собой весь козырек, вместе со стоящим на нем Лео.

«Как глупо все…» – успевает мелькнуть мысль в голове.

Счастливчик Алан. Счастливчик Лео… **

В первый момент Лео даже ничего не понял. Просто картинка вдруг поменялась. Вместо солнечного простора – темнота и глухота. Он и холода совсем не почувствовал. Да его и не было, холода-то. Был удар. По всем нервным окончаниям сразу, словно током прошило все тело, с кончиков пальцев до самой макушки. Через миг он вынырнул, и тут же на него вторым шоком обрушился ужас произошедшего. В ледяной воде, в тяжелой, мгновенно потянувшей ноги вниз, одежде, у них нет ни малейшего шанса. Ни души рядом, только холодное солнце равнодушно смотрит сбоку, словно искоса.

Жить хотите? Ну-ну…

Рядом неизвестно как оказался Алан. Его черные волосы намокли и торчали во все стороны, и он напоминал смешного ежа, который, ощетинившись и фыркая, пытается удержаться на поверхности. Смешного. Лео бы посмеялся. Посмеялся бы…

– Давай, – одновременно, хором, выдохнули они.

Жить! Жить!

Бестолково цепляясь окоченевшими пальцами за режущую кромку, не чувствуя боли, хотя кровь из израненных пальцев тут же окрасила белоснежный лед, и безнадежными параллельными алыми дорожками расчертила, разукрасила ярко-белый саван.

Жить!!!

– Нет, так не выйдет! – с отчаянием, чувствуя, как силы тают, словно снег под пальцами, Лео уже не кричал, а сипел надорванным горлом. – Давай так. Ты по мне заберись, как по дереву. Меня притопит, но похуй. Вылезешь, растянешься там. И вытащишь меня.

Алан секунду тупил, потом кинул, тоже хрипло и бессвязно:

– Давай. Только будет наоборот.

– Как наоборот?

– Ты меня притопишь.

– Что??? Нееет! – замотал головой Лео, с трудом уже держась на поверхности воды. Мысль о том, что Алан уйдет в ледяную бездну, пусть даже на пару секунд, была невыносима.

– Лень, у меня пальто. Оно пиздец какое каменное. Я просто не вылезу…

– Ладно, давай, – отчаянно выдохнул Лео. Это было разумно, и он мгновенно согласился.

Жить!

Алан с трудом под водой прижал колено к животу.

– Давай! – и тут же вдохнул всей грудью, зажмурившись.

Лео наступил на его колено, обняв парня за шею и с ужасом чувствуя, как тело Альберта податливо погружается вниз.

Своим коленом на такое же податливое плечо, опираясь рукой на стриженую голову – и отчаянным рывком выкинул себя на лед, ломая край. Тут же, словно ящерица, вывернувшись, он кинулся назад. Ползком, конечно, кинулся. Распластавшись, словно медуза на колком льду и выкинув руку вперед, ухватил в темной воде черное, мягкое, тяжелое. Воротник пальто. Бинго! Потянул из последних сил, чувствуя, как кромка ломается, но уже не так страшно. Кусочками, словно плитка белого шоколада. Раз кусочек. Два кусочек. Три…

Голова Алана вынырнула вместе с воротником.

Резкий вдох-рыдание.

– Лень, я не выберусь. Тяжело. Тянет…

Смерть в глазах, безразличие…

– Ты дебил, только попробуй! Я тебя держу, меня утянешь, если что!

Пару секунд парни тяжело, с надрывом дышали и, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза.

– Сможешь пять секунд продержаться? – выдавил наконец Лео. Рука уже онемела так, что он не чувствовал ни пальцев, ни воротника, зажатого в них.

– Попробую.

Проверять было некогда. Лео отпустил руку, быстро встал на колени на льду и, вывернув свитер, сдернул его через горло.

Кинул рукав Алану.

– Хватай!

Тот послушно ухватил.

– Я не удержу, – донеслось отчаянное.

– На руку мотай!

Старенький свитер, связанный бабушкой, маминой мамой, в год перед тем, как ее не стало. Лео тогда, получив его в подарок на день рождения, закинул несчастный свитер в шкаф. Ничего не сказал, чтобы не обижать бабушку, которую любил.

– Мам, да он же уродливый! – ворчал потом маме в ответ на все вопросы, почему не носишь, мол. – Рукава длинные, и тянется как сопли!

Дурак.

Мокрый свитер послушно вытянулся жгутом, метра на два. Прочным, словно корабельный канат, захочешь – не разорвешь. Разве что к бамперу машины привязать и тянуть…

Лео тянул. Алан послушно ломал кромку, будучи абсолютно не в силах зацепиться за край.

– А что, до берега не так уж и далеко, – в какой-то момент Алан, верный себе, прежнему, стал привычно нести пургу, – так понемногу и ногами до дна достану.

Лео от неожиданности нервно прыснул. И правда, берег был уже в двух шагах. Однако же и лед стал толще, и в какой-то момент Ал наконец вскарабкался на плато животом, прополз пару метров и перевернулся на спину.

– Отлично искупались. – зубы у него стучали друг о друга так, что было слышно издалека.

Лео подполз к нему по льду в одной майке и растянулся, лежа на животе, рядом.

Жить.

В голове Лео крутится отрывок из волшебного стиха Юнны Мориц «Античная картина».

**какой соблазн на этом месте закончить главу! Однако у Автора припадок доброты.

====== Глава 31. На самом деле не глава ======

Всем привет.

Блин, вот неохота о грустном, но обстоятельства таковы, что работу прерываю. Без паники! Всего на 5-8 дней. Просто в том месте, куда я планирую отправиться, инет будет урывками, а возможности писать, боюсь вообще не будет. Так что сорри. Как говорит мой знакомый – “Не проклинайте лихом.”

Я добавляю эту главу, которая на самом деле не глава, исключительно для того, чтобы лента обсуждений не грузилась по три часа, меня это нереально раздражает, а это неизбежно при большом количестве отзывов.

Так что всем пока.

Да, сейчас сайт мне скажет, что я собираюсь добавить слишком маленькую главу, а это безобразие, блаблабла. Поэтому добавлю для веса прекрасное стихотворение Юнны Мориц, отрывок из которого крутится у Лео в голове, когда он стоит на кромке льда рядом с Аланом.

Офигенский стих, просто порнуха чистой воды, очень красивая и неожиданная от поэта, которого я очень люблю. За все ее стихи. Короче, стих:

Античная картина

Юнна Петровна Мориц

Славно жить в Гиперборее,

Где родился Аполлон,

Там в лесу гуляют феи,

Дует ветер аквилон.

Спит на шее у коровы

Колокольчик тишины,

Нити мыслей так суровы,

Так незримы и нежны.

Толстоногую пастушку

Уложил в траву Сатир.

Как ребенок погремушку,

Он за грудь ее схватил.

А в груди гремит осколок

Темно-красного стекла.

А вблизи дымит поселок,

Ест теленка из котла.

Земляничная рассада

У Сатира в бороде,

И в глазах не видно взгляда,

Он – никто, и он – нигде.

Он извилистой рукою

Раздвигает юбок стружки,

Пустотою плутовскою

Развлекая плоть пастушки.

А она пылает чудно

Телом, выполненным складно.

Все творится обоюдно,-

То им жарко, то прохладно.

А корова золотая

Разрывает паутину,

Колокольчиком болтая,

Чтоб озвучить всю картину.

====== Глава 32. А вот это глава. Маленькая. (Название рабочее) ======

Комментарий к Глава 32. А вот это глава. Маленькая. (Название рабочее) Маленькая глава, исключительно для скорости ленты.)

– Скорлупа примерзнет.

– Что? Какая скорлупа? – не понял Лео. Понятно, что стресс мог повернуть набок и так пропитанную препаратами крышу Свиридова, однако не на столько же?

– Железная, судя по всему, – заржал Алан и попытался привстать, однако не совсем удачно. Примерзло как-раз таки его пальто от Диор.

– Или во что там у тебя яйца упакованы?

– Вот ты придурок, – беззлобно, с облегчением выругался Лео, но всё же поднялся с живота на четвереньки. Мало ли что. Да и отодрать пальто Алана нужно было помочь. Изодранные в кровь пальцы парня совсем не слушались. Да и у Лео ситуация была не лучше.

Они не сговариваясь с трудом поднялись на ноги и побрели в сторону дома. Странно, но холод чувствовался только кожей. И мозгами, разумеется. Видимо стресс был настолько силен, что адреналин глушил все ощущения. Так бывает, когда ударишься, к примеру, пальцем ноги о ножку стола со всего размаха, и боли нет доли секунды, а вот мысль есть: «епт, щас будет больно», – орет эта самая мысль в голове. И не ошибается. Через полсекунды эта самая боль догоняет мысли, которые безусловно оправдывают свой рекорд скорости среди всех явлений.

Так и тут. По мере того, как они приближались к дому, прихрамывая и тяжело дыша, держась друг от друга на некотором расстоянии, чувство леденящего холода проявлялось, как фотография в ванночке с раствором проявителя. К концу пути Алан был уже порядком синий. С его пальто вначале тонкими струйками стекала вода, потом через несколько минут оно покрылось корочкой. Майка у Лео оставалась мокрой, свитер, спасший им жизнь, он вначале тащил за собой, словно собачку, потом подобрал его в мокрый тяжелый ком.

Набрасывать его на себя было бы безумием, однако и выкидывать бабулин подарок ему и в голову не пришло. Хотя руки он оттягивал конкретно. Путь по саду обратно казался бесконечным, не то, что пять? Пятнадцать? Сорок? Минут назад. Время спрессовалось в уродливый клубочек, и Лео ни за что не мог бы сказать, сколько его утекло с момента, как он увидел черный силуэт со второго этажа особняка.

Пес, взволнованно скуля и погавкивая, кинулся им навстречу, чуть не сбил Ала с ног, встав на задние лапы и оказавшись чуть ли не одинакового роста со своим хозяином.

– Черт, как тепло, – Алан не смог сдержать восторженного стона, на секунду запустив окоченевшие пальцы в густую шерсть, меж тем как Морис виновато поскуливал, чувствуя своей собачьей душой, что случилось что-то ужасное. А его не оказалось рядом. Как же так?

– В дом, – скомандовал хозяин. – Там ванна.

Они ввалились в тепло, однако холод, нагрянувший с запозданием, так же не торопился отпускать своих жертв. Несмотря на то, что они мгновенно скинули с себя все обледеневшие шмотки и несмотря на довольно высокую температуру в особняке, их обоих трясло так, что даже разговаривать не получалось. Только погрузившись в обжигающую, в первую секунду, воду джакузи, и выдержав пытку на этот раз кипятком, как показалось им обоим, несмотря на довольно скромную температуру, если верить датчику устройства, только через несколько минут они начали отогреваться.

– Кконьяк будешь? – зубы у Алана все еще стучали, так что Лео его даже не сразу понял.

– Тащи… – это было, конечно, совсем не лишним.

О случившемся они не перекинулись ни единым словом, однако ужас от осознания того, что сейчас они оба могли бы покоиться на дне негостеприимного водоема и медленно вмерзать в его дно, начал уже проникать в каждую клеточку. Его необходимо было оттуда вытравить. Коньяк для этого подходил лучше всего, хотя Лео его и не любил.

Не любил. Да. Однако же вылакал, словно чай, половину стакана, даже не замечая ни вкуса, ни обжигающего ощущения. Вторая половина стакана досталась Алану.

– Эй, мне оставь! – эту фразу сказал Свиридов, когда забирался обратно в джакузи, его ошарашила прыть Лео, который все не мог остановиться, глотал и глотал ароматную жидкость.

И эта фраза была последним, что запомнил Лео.

«Еще не хватало уснуть в ванной,» – последняя связанная мысль, которую родил внутренний голос, увязла в перламутровой дымке.

«И правда, не хватало еще уснуть», – подумал Лео вслед за ним. И уснул.

====== Глава 33. Еще одна небольшая. (Тоже рабочее) ======

Черт! Спать было дьявольски неудобно, и вместе с тем до офигения приятно. Неудобно было потому, что казалось, будто он расположился на камнях, и они впиваются во все кости и суставы. А приятно – потому что тепло. Потому что кто-то обнял его и уткнулся носом в плечо. И сопел так уютно и трогательно.

И этот кто-то, вот черт! Не просыпался, даже если его как следует пихнуть в бок. Только чмокал во сне и пускал слюни. Но вообще-то, если честно, то выглядел так мило, что устраивать ему обструкцию и продолжать прессовать дальше, чтобы он открыл глаза, не поднималась рука.

Однако жить так дальше было совершенно невозможно. Хотя неверно, жить-то как раз можно было, но вот спать – абсолютно нет. Потому что нет ничего хуже, чем спать на дне джакузи, когда в ванной нет ни капли воды, а ты лежишь на жестком дне и каждой косточкой чувствуешь качество немецкой фаянсовой промышленности.

Лео в полной мере оценил находчивость Свиридова, который оказался на удивление более устойчив к пагубному влиянию алкоголя, чем он сам. Во всяком случае, его не только хватило на то, чтобы сообразить выпустить воду из резервуара и притащить подушки из спальни и теплющее одеяло, но и упорство и силы на то, чтобы довести задуманное до конца тоже нашлись.

Педантичность как всегда зашкаливала, потому что даже вытереть жертву неосторожного обращения с алкоголем Алан не забыл. Махровые влажные полотенца валялись тут же, на краю ванны. И кстати, вовсе не валялись. Лежали, аккуратно сложенные.

«Фашист недобитый», – подумалось Лео, впрочем, совершенно беззлобно.

Он, кряхтя и рискуя свалиться назад в джакузи, потому что голова кружилась довольно чувствительно, с непривычки к такому количеству алкоголя, выбрался из ванной. Солнце, как было видно в огромное окно, уже клонилось к закату. Значит, продрыхли они никак не меньше четырех часов. В общем-то это было и неудивительно, купание в ледяной купели, плюс коньяк на голодный желудок, не считая чудовищного стресса – тут вечным сном не уснуть бы. Что там какие-то четыре часа?

Он обследовал спальню. С прошлого раза тут ничего не поменялось. Презирая себя за малодушие и глупую ревность, на которую он безусловно же не имел абсолютно никакого права, Лео подошел к столу и придирчиво его осмотрел. Ну глупо же! И жалко. Однако настроение у него значительно улучшилось, когда он заметил, что на первый взгляд телефонов там не прибавилось. Да совершенно точно не прибавилось! Он же невольно в прошлый раз заметил то место, где был записан последний, возле рисунка дерева, похожего на воронку. И почерк запомнил.

В следующую секунду он выругался про себя. Ну что за бред, ему-то что за разница?

Он неслышно вернулся в ванную комнату. Алан по-прежнему спал словно ребенок, только обнимать ему уже было некого, поэтому он свернулся на дне ванны, под одеялом, комочком и спрятал нос в подушку, как бездомный пес прячет морду в живот, спасаясь от мороза.

Лео, осторожно ступая, дошел до стиральной машинки. Ощущение дежа вю слегка кольнуло его под ребрами, когда он открыл дверцу белоснежного агрегата. Вещи были абсолютно сухими. Майка, джинсы, свитер. Алановы вещи нашлись там же, в недрах барабана для сушки.

Интересно. Стало быть тот, после того как Лео заснул, позаботился о вещах, устроил лежбище для Лео, а потом вместо того, чтобы спокойно пойти в спальню улечься там в свою постель, где не в пример удобнее, мягче и комфортнее, чем в пыточной, как можно было с полным правом назвать неудобную ванну, забрался в яму, тесно прижался к Лео и тоже уснул.

Лео стараясь не обращать внимания на головокружение и невесть отчего начавшееся портиться настроение, натянул на себя одежду и, в последний раз кинув взгляд на скорчившуюся на дне ванны одинокую фигурку, направился было к выходу. Однако на полпути затормозил. Ему внезапно настолько ярко представилось, как Ал просыпается, один, в огромном доме, в тишине и темноте…

Нет, ну свет-то конечно, можно и оставить включенным, да вот только разве в нем, в свете этом окаянном дело?

Как хлопает глазами, пытаясь вспомнить и понять, как он здесь умудрился оказаться. Как вспоминает… Как выбирается из теплой норки в джакузи в прохладный воздух, голый подходит к черному окну и пытается вглядеться в глубину безмолвного сада…

Бля! Ну нельзя же так! Лео буквально скрутило от физического ощущения боли.

Он вернулся и пару минут гипнотизировал знакомое лицо. Во сне Алан выглядел совершенно безобидно и по-детски. То улыбался, то обиженно кривил губы, морщил высокий лоб беспокойной черточкой между бровей.

Лео сполз вниз, к спящему красавцу. Потратил еще минуту на то, чтобы растолкать, и потратил безуспешно. Красавец активно не желал посыпаться. Да это, в общем-то, было неудивительно. Почти полная бутылка, которую этот самый алкаш приволок из своей комнаты и из которой наливал в стакан для Лео, сейчас была практически пуста. Лео еще раньше чуть не сшиб ее с края на дно ванной, и быстро от греха подальше отставил в сторону, к самой стенке.