Текст книги "Девятый Вал: Эпизод 1 (СИ)"
Автор книги: Kami_Elle_The_Archian
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)
Все притихли. Наконец отошедший от парализатора Дайвер схватился за головохвосты, Элу закусил губу, а Кристофер сосредоточенно смотрел в землю под собой. Ларгентум вернулся к потрошению памяти терминала.
А Златоцвет так уж шибко ценен? – вполголоса произнесла Аксонна.
Согласно легендам, Златоцвет содержит в себе суть связи с Матерью-Богиней, – ответил ей Ларгентум. – Пока Златоцвет остается в покое, народ сталкеров сохраняет те невидимые нити родства меж каждым из них, даже между полукровками. Златоцвет дарует сталкерам власть над Природой, а также невероятную долгую жизнь. Это сложно объяснить на языке физики и химии, но так есть. В Златоцвете сокрыта огромная сила его хозяина, и страшно подумать, что произойдет, если Дираэль все же доберется до гробницы.
Чтобы добраться до гробницы, ему нужно еще найти вход в catacombe (катакомбы), – произнес Кристофер, – а для этого он не поленится сровнять столицу с землей.
Этого не будет, – решительно сказал Ларгентум. – Мы найдем Авакена и выгоним Дираэля с Лами'иды. Если повезет – Авакена-таки заберем. Но для этого нам понадобится «Призма». Кристофер, не убежишь за кораблем?
Послать единственного medico (врача) в команде за фрегатом, – проворчал медик, поднимаясь на ноги и отряхивая полы плаща, но не споря. – Где у этих сталкеров разум?..
========== Глава 4. Клинок и пламя ==========
На пограничной заставе нашлись аэрокары. Аж пять штук. Но по старому уговору взяли два, ибо «совсем не кошерно», как сказал Дайвер, ехать с не обозреваемым на 360 градусов обзором, особливо по местности, потенциально кишащей нехорошей живностью из личных клеток Дираэля. На этот раз аэрокары попались двухместные, с ремнями безопасности, и Аксонна мысленно поблагодарила начальника сей заставы за порядок в своей технике.
Она рассчитывала, что станет прикрывать, но Ларгентум бескомпромиссно указал ей на седло водителя. Сам же нашел в арсенале заставы довольно устрашающую на вид снайперскую винтовку и уселся на заднее седло, спиной к спине анфорки.
Ты – воин, духовный лидер, спец по Астралу, хакер и еще и снайпер? – удивленно подняла брови Аксонна. – Швейцарский нож, а не сталкер.
Поверь, жить захочешь – всего, хоть бы понемножку, знать будешь вынуждена, – вздохнул сталкер, закрепляя на голове голографический интерфейс с системой прицеливания, синхронизированной с автономным интеллектом винтовки. – Держи, – вручил он ей похожий интерфейс, схожий по внешнему виду с тяжелыми спецназовскими очками. – Переведи в режим инфракрасного зрения и подключись к АИ аэрокара, чтобы иметь рядом данные об уровне топлива.
Эм, Лар... Эл Джи. Эл Джи же?
Же, же. Я тебя слушаю.
Тут все на сталкерском.
А, я забыл. Секундочку.
Несколько секунд Ларгентум нажимал что-то на внешнем корпусе интерфейса, и строчки сталкерских иероглифов то менялись на совершенно непонятные загогулины, то переводились в знаменитый сталкерский троичный код, но ни анфорского, ни общегалактического, похоже, в базе данных интерфейса не было. Не желающий признавать поражение сталкер настойчиво листал доступные в языковой панели опции, бормоча что-то явно нелестное насчет ксенофобов и «айсаховой кучи айсаховых диалектов», а потом просто взял и загрузил новую опцию общегалактического с местных сетей.
Вот, – наконец заулыбалась Аксонна, поправляя ремешки интерфейса на затылке. – Теперь все понятно, спасибо.
Ты подключилась?
Да, я онлайн. Ой! А это что за… «Пользователи Seraph_42, White_Squirrel777 и PhoeniXBox007 послали запрос на добавление в друзья»…
А это мы с Дайвером и Элу к тебе добавляемся. Это наша ранжерская социальная сеть, в которую я тебя добавил. Вообще, эта сеть предназначена для связи в боевых условиях, но… Дайвер!!! Убери свою физиономию с моего рабочего стола! Ты от меня всего на метр в стороне сидишь, я прекрасно вижу все твои рожи... Короче, будет время – разберешься в настройках. Прочую специфику в Азурексе уже узнаешь у сисадминов.
А как вас тут добавить?
По опциям кликаешь у наших иконок и выбираешь нужную, – сказал Элу. – Можешь Белую Белку сразу в бан кидать, а то начнет отвлекать всякими глупостями…
Эй! – возмущенно обернулся к нему Дайвер.
Да шучу я. Но если ты и в самом деле начнешь ее отвлекать – я тебя лично банхаммером усмирю.
Окай… – приуныл марон.
Мы поедем уже или как? – наконец уселась на водительское сидение Аксонна.
Ты права, мы заболтались, – перезарядил винтовку Ларгентум и пристегнулся. – Заводите кары.
Прямая трасса до столицы была, судя по карте, выданной интерфейсом, не очень большой, но Аксонне казалось, что они едут по серому хайвею целую вечность. Пустыри быстро сменились лесостепями, а в них начали проглядывать кое-какие постройки пригородной деревушки, еще одной идеи Сталкерской Империи: зачем отдалять сельское хозяйство от города, где его продукция так нужна, когда можно просто строить его центры на самой окраине, откуда можно спокойно настроить каналы снабжения по всей столице? Сталкеры одни из первых начали производство без вредных выхлопных газов и опасных осадков, поставив мощные фильтры. Фильтры строго раз в месяц очищались, а от содержимого их избавлялись, просто выбрасывая спрессованные отходы в черную дыру, уютно расположившуюся всего в тридцати парсеках от Сталкерских пространств. Ущерб окружающей среде наносился совсем мизерный, и компенсировали его с лихвой, устраивая в городах огромные зеленые зоны, неотъемлемые для жизни любого сталкера.
Дорога начинала постепенно разветвляться, постройки – расти, улицы – расширяться. Но, несмотря на позднее утро, из домов сталкеры не выходили. Были брошены кары и прочий транспорт, фонтан на одной из площадей, мимо которых проезжали ранжеры, был отключен. Этот город был действительно прекрасен. Огромные здания из дерева, металла и сверхпрочного пластика, напоминающие нанизанные на лески бусины, отливали в свете утреннего солнца серебром, вымощенные блестящей породой мостовые не были забросаны мусором, лишь палая от деревьев листва вперемежку с пылью уныло кувыркалась по пустынным улицам да испуганно шарахалась от проносящихся мимо аэрокаров. Впрочем, в черте города, как дороги сузились до двуполосья, Аксонна и Дайвер сбавили скорость.
Наверное, жители покинули опасные места, – пробормотал Ларгентум, пока опустивший винтовку и осматривавший кажущийся брошенным город. – Либо в деревни да поселки ударились, либо углубились в центр, ближе к сопротивлению.
Они могли уйти в те же ваши катакомбы, чтобы переждать трудные времена, – предположил Элу.
Такое вряд ли возможно. Про них не то чтобы много кто знает. Так, тормозим здесь. Идем вдоль Ралиинского бульвара, оружие держать наготове.
Аэрокары остановились на крохотной площади, которая выглядела так, словно ее тут не должно было быть. Главным элементом ее была скульптура из неизвестного Аксонне черного минерала, похожего на агат: два сталкера, мужчина и женщина, отец и мать, держат за руки малыша, совсем еще кроху, помогая ему делать первые шаги. Анфорка невольно залюбовалась. Сталкерский скульптор, имени которого нигде указано не было, смог вырезать из холодного камня почти живые фигуры, которые, казалось, замерли, облитые сияющей черной вуалью безмолвия. Отец мягко улыбается сыну, крепко держа его за руку, готовый поймать его, если малыш оступится и упадет. Лицо матери преисполнено нежности и веры в своего кроху, ее рука держит ручку сына более мягко. На мордочке детеныша выражено усердие и упрямство: он готов упасть, подняться и вновь упасть, но научиться ходить самому. Каждая складка плаща отца, платья матери и комбинезончика сына вырезаны безупречно, а полном соответствии с тем, как запомнил скульптор. И умелая рука его извлекла из безжизненной глыбы этих троих, почти вдохнув в них жизнь.
Это… мемориал кому-то или чему-то, верно? – спросила Аксонна, когда площадь уже скрылась из виду.
Она чуть ли не физически ощутила, как вздрогнул рядом с ней Ларгентум.
Ты права, – подтвердил Дайвер, краем глаза стрельнувший на Фенариуса. – Четыреста с лишним лет назад, по здешнему летоисчислению, эта семья погибла в пожаре в их доме, который был прямо вот здесь. Организованный поджог. Этого сталкера звали Арйан Фамлерону. По официальной версии, он был одним из немногих приверженцев идеи свергнуть монархию и воздвигнуть новое правительство на тех, кого выберет народ. А тогдашний Император, Кассадиум был редкой мразью. Подослал убийц, они и сожгли Арйана и его жену заживо. Малыш спасся чудом: мать спрятала его в огнеупорной печи, которая единственная осталась на руинах дома семьи Фамлерону. Когда пожарники затушили последнее пламя и пошли искать тела, они и услышали мелкого. Он был измазан в саже и жутко напуган, но цел и невредим. Убийц Фамлерону нашли, те сдали и Императора. Всех троих казнили не зависящие от правительства, но преданные закону и чести храмовники-патриархи. Сын Кассадиума, Адалон, приняв престол, публично извинился за грехи своего отца и поставил здесь этот мемориал, сделал эту площадь.
У нас не запрещены политпартии, просто они никому не нужны, – вздохнул Ларгентум. – Пока монархия есть – а она у нас всегда была – никаких беспорядков и смуты не будет, Императорская чета подготовит своих детей к престолу и лично перепроверит их готовность несколько раз, чтобы все были уверены, что их правление беды не принесет. Если в семье несколько детей, готовят всех, ибо одна голова – хорошо, а две или три – еще лучше. Но демократы замолкли тогда надолго и окончательно – никто не хотел повторить судьбу Фамлерону.
Авакен – единственный наследник Империи?
Нет, у него есть младший брат, Флорейн. Но он сейчас в другом месте, и, если быть честным, на него возлагают больше надежд, как на правителя. Как сказать бы… он спокойней, чем Авакен. Более адекватный, если хочешь. Авакен же – сухой порох в бочке: одна искра, и он вспыхнет.
Если бы Авакен был единственным сыном Адалона, мы бы не прилетели?
Само собой. Потому что никакой правящий монарх в здравом уме не отдаст первого и последнего претендента на трон. Впрочем, есть малая доля вероятности, что отдал бы, если была бы жива его супруга. Но Императрица Ралиин десять лет как умерла при рождении третьего ребенка вместе с так и не вдохнувшим ни разу малышом. Говорили, Императрицу отравили, говорили про разрыв аортальных клапанов… как знать, что правда, а что ложь. Но смерть Ралиин подкосила всех – и народ, и Авакена с Флорейном, и особенно Адалона. Все знали, как они любили друг друга, и воспринимали эту трагедию как личное горе.
Неужели Адалон не мог все эти десять лет найти новую Императрицу? – удивилась Аксонна. – Не уверена, обрадовались бы Авакен и Флорейн мачехе, но хотя бы Адалон так не убивался.
Ларгентум помолчал пару мгновений.
Так получилось, что сталкеры любят лишь однажды. Однажды влюбляются, однажды женятся. Это и на полукровок, таких, как Кристофер, распространяется, вроде даже на четвертькровок... не суть. Между влюбленными образуются своего рода особые узы, которые связывают их души. Когда один из супругов погибает, второй не живет после этого слишком долго. Адалон еще молодцом держится: большинство сигает в могилу следом за любимыми в первые несколько месяцев. Это если детей нет. Если есть дети, то муки растягиваются до тех пор, пока они не станут совершеннолетними. А потом… завещание и выстрел в голову, нырок с моста, обрез артерий… обычно здесь мало воображения, все направлено на быстроту и эффективность.
У вас не запрещен суицид?
Смысл? – как-то криво усмехнулся Ларгентум. – Ну, запретим мы его, что изменится? Лишенный своей половины сталкер попросту не хочет жить и все равно погибнет, будь то прыжок с моста или медленное затухание в темной комнате.
Поэтому ты один?
Дайвер издал невнятный звук; Аксонна была готова поклясться, что в глазах Серафима вспыхнул гнев. Казалось, он вот-вот крикнет ей, что это не ее ума дело, но Ларгентум лишь кивнул.
Поэтому, если хочешь.
Смерть от руки нежити или демона – вот это смерть! – встрял Дайвер. – Или в перестрелке, если мозги вышибут так, что за тобой стоящего обрызгает с ног до головы – это смерть! На мине, что называется, «одна нога здесь, другая – там»… можно перечислять и перечислять "достойную" смерть, но гибель от того, что погиб дорогой тебе человек, марон, сталкер, анфор, без разницы, у наших сталкеров не входит.
Если хочется красивых слов, любовь подразумевает собой абсолютную жертву ради партнера – хоть карьера, хоть здоровье, хоть сама жизнь, – пожал плечами Ларгентум. – Я не встретил еще никого, кого ради я был бы готов отдать свою.
Я сейчас обижусь! – зафыркал Дайвер. – И Алексу про это тоже расскажу, мы объединимся и вместе твою клубнику поворуем.
Значит, я выразился неправильно. Тем не менее, как я уже говорил, моя жизнь и так не моя.
А если кто-то, рискуя своей жизнью, спасет твою? Он тоже не будет достоин, чтобы ты рисковал в ответ?
Не мешай товарищество и братство с таким чувством, как любовь.
Братская любовь тоже есть!
Но ты спросила не про нее.
Не про нее.
А куда мы, собссна, идем, Эл Джи? – спросил Дайвер, закинувший руки за головохвосты, пока Элу что-то мычал под нос впереди.
Мы ищем повстанцев. Они выведут нас на Ава-Найл.
Ава-чо?
Ава-Найл, тюрьму здешнюю.
Рей-ра азами наи?
Ларгентум покосился на ярко-синие пятнышки от лазерных прицелов, заплясавшие на остолбеневших ранжерах, в том числе, и на его собственной груди.
Да что ж такое, – вздохнул он. Сняв с плеча винтовку, он осторожно опустил ее на землю, вынул из голенища сапога длинный кинжал и тоже выложил. – Выбрасываем оружие, народ.
Дайвер грустно выкинул пистолет-пулемет и свой изогнутый кинжал. Элу аккуратно положил на землю дробовик и снял с плеча чехол с метательными ножами. Аксонна сбросила наручи с дуальными бритвами и «Игуану». Все четверо синхронно подняли пустые руки.
Ран-ра геррава Авакен, – ответил дозорным на том же рычащем, с гортанными перекатами языке Ларгентум. – Кер-ра умаат кари ка параит Дираэль.
Последовала секундная заминка, и почему-то Аксонна была уверена, что снайперы переглянулись. Однако указатели винтовок исчезли, а из зелени окружавших улицу деревьев вылезло четыре сталкера в стелс-скафандрах, похожих на тот, в котором был Элу – наверняка проныра-ранжер на разведке прикарманил как раз такой.
Ты шо им ляпнул? – посмотрел на Ларгентума Дайвер.
Они спросили, зачем нам нужно в Ава-Найл. Я ответил, что мы ищем Авака, и объяснил, что мы пришли им помочь и знаем о Дираэле.
Какой язык у вас неласковый, – почесала в затылке Аксонна.
Не без этого.
Ава-Найл находиться на другой конец города, – произнес на общем и крайне корявом языке старший снайпер, судя по цветной насечке на груди, – но это вы знаете. Зачем мы вам надо?
Затем, что схема Ава-Найла находится в строжайше охраняемой базе данных столицы, – пояснил Ларгентум. – А у повстанцев наверняка имеются «пиратские» чертежи.
Наверняка. Но почему мы делиться?..
Аксонна почесала в затылке, сравнивая общегалактический двух разговаривавших сталкеров. Если врожденный акцент Ларгентума был легок и почти незаметен, – он западал на «р» и иногда неосознанно протягивал его дольше, чем это требуется, – то снайпер говорил на общем из рук вон плохо, рыча и дублируя звуки гортанной речью там, где это совсем не нужно было. Она заметила реакцию Дайвера: он ежился, скрежетал зубами и даже раздраженно поднял головохвосты, обнажив ярко-багровые перепонки, не в силах слушать ужасный спич повстанца, как представитель расы, собственно, создавшей и внедрившей общегалактическую интерлингву в языковые программы рас Галактики. Элу крепко держал марона за руку, чтобы не дать бедняге сорваться от насилия его нежных "ушек" и не влепить "жертве извращенца-лингвиста" оздоровительного леща.
Впрочем, пытка несчастного Торнадо не продлилась долго, и снайпер все же сдался, милостиво согласившись сопроводить квартет ранжеров до своего начальства. Его подчиненные включили режим маскировки и снова скрылись скучать в листве, а их старшина припустил со скоростью молодого бычка в сторону центра города, крикнув уже на сталкерите, дабы более не позориться, чтобы не отставали. Наспех похватав свое оружие, ранжеры поскакали за проводником.
Они пробежали квартала два, и снайпер вдруг завопил, указывая в небо. В тучах парило нечто, похожее на огромную, но очень уродливую птицу. Завидев копошащуюся внизу свежатину, тварь пронзительно, душераздирающе закричала и спикировала вниз. Проводник завизжал и бросился наутек. Ларгентум рявкнул: «Врассыпную!» и ранжеры молниеносно ринулись кто куда. Аксонна кинулась в первое попавшееся здание, слыша, как громыхнула винтовка Ларгентума и как взвизгнула раненная гадина, с лязгом грохнувшись на мостовую. Но, судя по воплю Серафима и избела-фиолетовому пламени, которым он принялся стегать тварь, она и сейчас была опасна. Забыв о страхе, анфорка ринулась обратно на улицу.
Эй, скотина! Я здесь! – что было мочи заорала она и полоснула очередью "Игуаны" наугад – не столько чтоб попасть, а чтоб дать себя услышать.
Тварь с темно-багровой шкурой, острыми, в четверть метра, когтями и огромной оскаленной пастью, с которой свисали веревки кровавых слюней, обернулась, едва не сбив Аксонну с ног длинным, украшенным шипами хвостом. Одно из крыльев было отстрелено Ларгентумом, сейчас прижатым к земле крупной тушей, и перебитые артерии плевались грязно-лиловой кровью, а крыло висело на огромной перепонке, натянутой, как у птеродактилей, между телом твари и наполовину редуцированными конечностями. Чудовище оглушительно зарычало и, припав на целые лапы, прыжками помчалось к добыче.
Анфорка бросилась наутек меж домами, но монстр, на крутых поворотах врезаясь в дома и с грохотом обрушивая на себя металл и дерево, не отставал. Случайная ветка хлестнула по лицу, сбив очки-интерфейс и оставив ссадину, мимо уха чиркнула промахнувшаяся фиолетовая молния, но Аксонна не заметила этого. Всем, что она слышала, был стук ее сердца. Оно бешено стучало о ее ребра, словно стремясь вырваться наружу, легкие качали воздух, точно насос, а адреналин гнал и гнал девушку вперед. Тварь галопом мчалась за ней, ревя и меча все вокруг и выкорчевывая деревья. Раз или два страшные клыки почти хватали ее ногу, но инстинкт самосохранения вовремя подстегивал Аксонну, толкая ее вперед. Мозг автоматически выбирал направление и действие: ринуться резко вправо, чтобы монстр врезался с визгом в дом и дал ей фору, быстро затормозить с той же целью и кинуться обратно…
Кажущийся идеальным план бежать и бежать по подобным лабиринту улочкам города с треском провалился, когда одурманенный адреналином мозг вывел Аксонну в тупик между несколькими домами. Ухмыляющееся чудовище затормозило у входа, довольно хрипя и скребя когтями по мостовой. Анфорка затравленно оглянулась вокруг, с надрывом дыша. Ей казалось, что недавно только заштопанные легкие от такой перегрузки надорвались, и лопнувшие альвеолы сейчас заставят ее кашлять кровью.
А ну, иди сюда, сука! – крикнула Аксонна, обнажив дуальные бритвы. – Я готова!
Зверь прижался к земле, рыча. Отстреленное крыло в процессе погони от него отвалилось, а второе было плотно прижато к телу. Хвост лупил по земле, выдавая заинтересованность в драке. Отерев ярко-красную полосу крови со щеки, анфорка оскалилась. Конечно, ее зубы не были столь впечатляющи, как клыки шавки Дираэля, но монстр понял ее намерения.
Хищник не выдержал первый. Огласив округу жутким рыком, он совершил гигантский прыжок, раскрыв пасть и растопырив когти. Закричав, Аксонна кинулась навстречу.
Бритва с одной руки полоснула по морде твари, раскроив широкий, как у аллигатора, нос и брызнув ручьем крови. Когти пропахали по груди девушки, и СТД немедленно откликнулся, выплеснув с полведра красной подделки и заорав в голову владелицы:
«Внимание! Потеря половины заряда!»
Монстр клацнул клыками о бритву, пытаясь ее разгрызть, но получил резаную рану, вырезанный клык и ощутимый пинок в шею. Взвизгнув, плюясь кровью, он вновь прыгнул на упрямую дичь, но на этот раз невидимая сила оттолкнула его на мостовую. Кинувшись на Аксонну, он опять вцепился клыками в выставленные для блока бритвы, но махнул лапами, целя в живот. СТД отчаянно заверещал, разрезанный в несколько кусков. Замерцав, отныне бесполезный, он вновь стал видим и отслоился от плаща. Улучив момент, анфорка схватила его остатки и запихнула в зловонную пасть, наподдав платформами-гасителями в располосованный нос гадины.
Захлебываясь и визжа, зверь попятился. Аксонна же перекатилась назад через голову, тяжело дыша. Больше «сверхпрочного» (она трижды прокляла Кристофера с его брехней) жилета у нее не было, а посему не осталось и защиты. Вообще никакой.
«Эх, раз я такая вся из себя особенная, как мне описывали, почему я не могу наколдовать себе какую-никакую защиту?» – с тоской подумала она.
Монстр зарычал, снова готовый к драке. Он уже снял с нее первый и последний панцирь, а она только и смогла, что как-то болезненно его порезать. Ну, еще пнуть пару раз.
«Вспоминай, Ксюха, что там говорил Фенариус? Почувствовать Воздух…»
Она зажмурилась, так как глаза защипало от градом катящегося по ее лицу пота. Поймать принцип… Анфорка уже слышала, как скребнули по камню когти задних лап твари, прыгнувшей на нее в сокрушительной атаке. И, внезапно поймав образ колдующего огненную химеру Элу в джунглях, оглушительно закричала, выставив руки вперед:
Да чтоб ты сгорела, сволочь!!!
Белоснежный столп пламени взметнулся перед ней, раскаленной змеей встав между ней и испуганно завизжавшим хищником. Огонь спалил ее ладони и сильно обжег ее врага, вновь прыгнувшего на ее в последнем рывке.
И тут прогремел выстрел.
На прямой дистанции от сражающихся, со стороны единственного выхода из тупика стоял Ларгентум, держащий в дрожащих руках винтовку. Его СТД поглотил удар, и он отделался лишь разбитой губой и расколоченным в микросхемы интерфейсом. Он тяжело дышал от бега и какое-то время не двигался с места, но, видя, что никто из бившихся не шевелится, Серафим все-таки отбросил винтовку в сторону и побежал к месту битвы.
Однако не успел он тронуть труп дохлой зверюги, как покрытое костяными щитками тело пробил кровавый кулак. Отшатнувшись от неожиданности, Ларгентум кинулся помогать отваливать тяжеленную тварь с тела Аксонны. Перевернув животину, он с мрачным удовлетворением заметил на ней огромную опаленную рану, глубокий порез на шее, из которого, булькая все реже, выливалась кровь, и здоровенную дыру в голове, из которой на землю вывалились куски серо-кровавых мозгов, перемолотых в однородную розоватую кашу разрывным зарядом.
Во имя Богини, ты жива? – присел он рядом, осматривая анфорку, которая не была в силах даже сесть. Та была вся в крови – и своей, и чужой: прихвостень Дираэля все же пропахал когтями по ее животу, впрочем, лишь поцарапав.
Это ты мне скажи, – слабо хрипнула Аксонна, пытаясь перевернуться на бок. – Камушки… холодненькие…
Тебе нужен врач. – Ларгентум вернул анфорку в прежнее положение на спине и, отряхнув с нее ошметки крылато-зубасто-когтистой гадины, аккуратно поднял на руки. – Да уж, второй раз за второй день, что мы с тобой знакомы, тебя приходится спасать. Это плохая привычка, сказать тебе хочу.
А что, я и не против… у тебя руки теплые.
У тебя рот говорливый.
Знаешь, ты не спеши меня кому-то отдавать… можно я у тебя полежу?
Лежи, сколько влезет, маленький берсерк, ты и не тяжелая. И… – все-таки кашлянул сталкер, все-таки косясь на оставленный позади труп, – спасибо, что помогла. Но знай, – быстро перешел он на практически крик, – это было полным безрассудством! Ты еще даже не ученица, ты ничего не знаешь, ты могла погибнуть! Или хуже! Дайвер и Элу у нас не просто так в отряде есть! О чем ты думала, самоубийца?
О том, что спасу друга, – с усилием сглотнула Аксонна, смаргивая соль и ненужную влагу. – Неужели это так плохо...
Серафим не ответил – смотрел вперед. Адские гончие лапы не моют – мало ли какая дрянь попала в кровь. Анфорка затихла и хлюпала носом, а потом совсем затихла под тихим шепотом чар сталкера. Глупая, бесконечно глупая девчонка. Но она хотя бы его слышит.
========== Глава 5. Посвящение ==========
Кристофер нас убьет. Точнее, тебя лично. Дважды.
Трижды.
Отчего же трижды?
А отчего же дважды?
Во-первых, он сам послал его за «Призмой», убрав из нашего отряда первого и последнего, кто мало-мальски разбирается в медицине. Во-вторых, не уберег девочку.
А в-третьих, он просто любит убивать!
Не кричите, вы ее разбудите.
Уже, – проворчала Аксонна, зарываясь в одеяло. – Ох, почему это не оказалось просто сном…
Потому что больно много хочешь, – нарисовалась рядом физиономия Элу. – Мы от тебя теперь долго не отстанем. Я – вообще не отстану.
Братец мой дорогой, ты дашь мне еще подрыхнуть?
Не дам. Вставай.
Свали в туман.
Одеяло оказалось нагло потянуто. Аксонна вцепилась в него, точно в родное дитя, и недовольно заурчала. Однако послышался громкий шлепок подзатыльника, и Элу заойкал, выпустив одеяло.
Это нечестно! – заныл он, оборачиваясь на бесстрастно-строгого Ларгентума. – Не знаю, когда и как, она явно тебя подкупила! Это коррупция!
Аксонна завернулась в теплое одеяло и тихо засопела.
Дай ей выспаться, – фыркнул Серафимов баритон.
Так и скажи, что предвзят.
Я предвзят. А вы, два зайца, валите на улицу пастись и подумайте о своем поведении.
Зайцы не пасутся.
Вообще-то пасутся.
Сердито фыркнув, Дайвер развернулся и вышел. За ним, открыв было рот для возражения, но наткнувшись на красноречивый взгляд Ларгентума, вымелся и Элу.
Мне тоже тебя оставить, чтобы ты могла выспаться?
Нет, я вполне отдохнула. Просто полежать на мягком хочется… ох, у меня, наверное, все тело в синяках.
Это так. Не приспособлено твое мясо к такому бою.
Я тронута твоей заботой к моему мясу, – закряхтела анфорка, покосившись на сталкера, присевшего рядом на какой-то стул, – но мне неясно, с чего ты вдруг ко мне подлизываешься.
Неприятное слово, но такого я не делаю.
Ну как же, я же спасла тебя? Убила эту скотину?
Спасла, но не убила. Ты не видела, но вокруг много мозгов было разбросано.
Оу.
Разрывные заряды.
Аксонна вздохнула и потерла глаза. Ладони ее были плотно забинтованы после ожогов, как выяснилось, ей еще и поменяли повязки на плече и груди. Добавилась свежая на животе. Ощупав щеку, на которой была ссадина, анфорка нащупала по-детски неуклюже налепленный пластырь.
Это Элу лично клеил, – заметив недоуменный взгляд девушки, прокомментировал Ларгентум. – Сказал, что он – эксперт по части пластырей. Хирурги только руками развели.
Какие еще хирурги?
А мы в больнице. Здесь и повстанческий штаб.
Это многое объясняет. Слушай, не хочется использовать тебя как мальчика на побегушках, но не мог бы ты выцыганить у здешних эскулапов мой плащ? А то не привыкшая я полуголой ходить.
Ты уж прости, но плащ твой пришлось в утиль сбросить.
Это еще зачем?!
Затем, что ты вся в крови гончей была. Скажем, это негигиенично. Тем более, тебе тут хорошую броню выдали. В благодарность.
В какую еще благодарность?
Эта гончая тут много народу поела, – просто ответил Ларгентум. – Если спать не будешь, вставай и одевайся.
Уже? Но я же... как это самое, самый тяжелый в мире больной!
Аксонна, это даже не забавно.
Ну как же? А как по мне, это даже похоже на какой-то неомодернистский ад, в котором я оказалась после спорыньи на том облезлом крекере!
В комнату влезла чья-то неопознанная сталкерская рожа и неопределенно что-то пролаяла. Ларгентум поперхнулся и сказал что-то в ответ. Рожа убралась, и Аксонна снова взглянула на Серафима.
Чего он сказал?
Мат опустить?
Само собой.
Он промолчал.
А если не цитировать анекдот?
Промолчал, – повторил Ларгентум, поднимаясь, взглянул в окно и отправился к выходу. – Пять минут тебе на привести себя в порядок и спускайся.
Дверь за ним с шорохом скользнула в пазы. Аксонна откинула голову назад и, шепотом выматерившись, все-таки слезла с кровати.
Броня под сталкершу ее комплекции была действительно хороша. Плотная черная, хорошо тянущаяся ткань была, как очень крупной чешуей, покрыта синими пластинами, тоже эластичными и крепкими. На груди была большая белая пластина с гербом Сталкерской Империи: стилизованное лицо сталкера-воителя, обрамленное с одной стороны несколькими листьями и цветком, а с другой – мечом и щитом. За пластиной находился операционный блок АИ брони, к которому был подключен и приложенный к броне визор-голограф с системой опознания «свой-чужой», и на полупрозрачном экранчике были выданы на общегалактическом данные о пока что идеальном состоянии щитов и самой брони.
Стоял вопрос с оружием. Заправив койку, Аксонна наспех заплела себе косу и вышла из палаты, надеясь найти кого-нибудь знакомого.
Знакомые обнаружились. В бывшей ординаторской, отданной врачами под микро-штаб сопротивления, находились и Ларгентум, Элу и Дайвер, и группа шкафообразных сталкеров, то и дело гавкающих на подчиненных, и еще двое, знакомых троице ранжеров. Первого, марона в лиловом стелс-скафандре, болтавшего с Дайвером, Аксонна узнала – он был на фотографии рабочего компа у упомянутого Дайвера, и из этого следовало, что его звали Ратенту Крисс’Тализ, в кругах внешних дел – Ураган. Были они с Дайвером чем-то похожи – то ли гибкостью и пластичностью силуэтов, то ли тембрами певучих и высоких голосов (они тоже общались на родном языке). Второй же был огромным акх-аем – антропоидом, похожим на огромную кошку, вставшую на задние лапы – с длинной палевой с черной шерстью, длинным пушистым хвостом и кошачьей головой, украшенной стоячими ушками с забавными кисточками, и был одет он в бронеплащ, похожий на тот, что был на Ларгентуме, но с другим высоким воротом; четырехпалые руки его по локоть затягивали плотные перчатки. Говорил этот акх-ай с некой сталкершей в черной броне на сталкерите, судя по тем же скрипучим звукам.
Отловив явно скучавшего на этом «празднике жизни» Элу, Аксонна оттащила его к себе в уголок. Армагеддон было хотел возмутиться и рявкнуть что-то нелестное, но, разглядев сестру, быстро успокоился.
Привет снова. Классный прикид.
Спасибо. Не подскажешь, что происходит?
О, – оживился Элу, – тут вот какое дело. Эл Джи-таки дорвался до системы связи и передал свой нерадостный отчет в Коллегию обо всем бардаке, что здесь творится. Потом с Коллегии запросили у повстанцев разрешение прибыть, и сюда, как подкрепление, прибыли Архмагистр Сэв Куа-Нон, Воздушный магистр Ратенту Крисс’Тализ и Природный магистр Файксар Даг’Онн. Первый – вон, с врио главы Сопротивления леди, ее имени я не знаю. Второго ты сама видишь, наверняка Дайвер тебе о нем рассказывал. Третий где-то в округе ковыляет, не к ночи будь помянут, старикан.
