Текст книги "Девятый Вал: Эпизод 1 (СИ)"
Автор книги: Kami_Elle_The_Archian
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)
Ларгентум долго молчал, вглядываясь куда-то в темное, чернильное небо, и практически не шевелился. Аксонна запрокинула голову и посмотрела в его лицо, не зная, думает ли он о чем-то своем или просто завис. Во всяком случае, выглядело это странно. Хоть и случалось это раза два-три на дню.
Извини меня, – произнес, наконец, сталкер.
Что?
Прости меня, – повторил Серафим. – Знай я про «Вектор» побольше, я не был бы к тебе столь требователен. Хотя бы в плане физической и психической подготовки. Почему ты не рассказала раньше? Я бы тебя не допытывался до тебя так.
Поверь, тренировки с тобой, хоть сейчас они для меня и неприятны, нисколько не сравнятся с «Вектором», – фыркнула Аксонна. – Твои требования мало того что хоть как-то приближены к реальности, они еще и смехотворно мягки в плане и времени их освоения. В «Векторе», если я не освоила какой-то нюанс за определенное время, меня жестоко наказывали. Ща! – Радуга стянула с правой руки надетую наставником варежку и закатала рукава плаща и свитера, показывая хорошо видные на бледной коже глубокие шрамы. – Вот этот, на запястье – за то, что не сумела подтянуться до требуемой границы еще пять раз. Вот тут, по пальцам линией идет – видишь? – за то, что во время очередного укола дергалась. А от уколов у меня сгибы локтей и вовсе как у наркоманки какой. Никакая пластика их не уберет, футболки и майки толком не поносишь.
Не так плох бес, как его малюют, Сонья…
Черт.
Что?
Ты неправильно выразился. Надо «не так плох черт, как его малюют», не «бес».
А, ну да… в общем, ты меня поняла. У твоих шрамов есть одно большое преимущество: они нанесены обычными, механическими движениями. Это можно сравнить с проведенной по листу бумаги линией от карандаша. А посему… – Более крупная ладонь Ларгентума накрыла ладошку Аксонны, и анфорка ощутила легкое покалывание на коже. Когда же сталкер убрал руку, на тонкой коже удивленно замершей Радуги не было ни единой полоски от шрамов. – …их можно стереть, – закончил, улыбнувшись, Серафим.
Это оно… это… это как? – заикаясь, спросила Аксонна, прощупывая одну руку другой. Шрамы исчезли, на их месте была просто гладкая кожа. – Это что за магия? Я все Архивы вылижу, но найду это пособие!
Я просто подхлестнул твою собственную анфорскую регенерацию, – усмехнулся Ларгентум. – Природа, второй уровень, второй семестр. Хоть представление сейчас будешь иметь, что это такое. Потом и выучишь.
Потрясающе, – пробормотала Радуга вновь, опуская рукава, и надела варежку обратно. – А вот еще. Ты упомянул, что стираются только механические шрамы. А какие не стираются?
Нанесенные астральным оружием. Или обычным, вроде кинжала или меча, но усиленным астральным импульсом. Вообще такие раны заживают плохо и медленно, особенно если добавляется поражение ядом, а шрамы, да, остаются навсегда. И порой весьма болезненно напоминают о себе. Допустим, Кристофер и Элу после Златоцвета. Их шрамы останутся и будет побаливать… в непосредственной близости от тех, кто их им подарил.
Аксонна потерла нос.
Это что же получается… когда рядом Дираэль, тебя не только болезненно колбасит, но ты еще и можешь угадать его близость к тебе в метрах и так далее?
Ты абсолютно права. А самый большой шрам, когда наш дорогой Диря совсем рядом, еще иногда и кровоточить начинает.
А почему?
Потому что от скрытой под ним раны я должен был уже давно червей кормить. Когда тебя разрубают пополам, обычно… не живут. Секунды две, три – и не живут. Болевой шок – вещь мощная.
А ты-то как выжил?
Я же рассказывал. Твой отец перекачал мне свою жизненную энергию, это и законсервировало мою душу в теле, и временно заблокировало нервную систему, чтобы от пресловутого болевого шока мое тело не стало боле не пригодным для жизни. А потом зашивали. Много зашивали. Алебарда Дираэля прошла ровно по нижним ребрам, поэтому кое-как приживали легкие, ткани… а вот ребра раздробило так, что их пришлось удалить.
А, вот почему у тебя такая завидная талия.
Оптимистка.
Ага.
Это очень правильная позиция. Ты столько перенесла, столько лет взаперти, под надзором психов-ученых, линчевателей-врачей и этого Веги, но ты живешь. Ты перебарываешь старую себя, ты улыбаешься, не потеряла стремления доверять. Если бы у меня была шляпа, я бы ее снял.
Она бы тебе не пошла, – зафыркала Аксонна. – А что до меня... может быть, я просто больше не хочу быть одна. Хочу жить, а не выживать. И стремлюсь завести друзей, которые когда-нибудь смогут и помочь, и вступиться за меня. И на защиту которых могу встать я. – Радуга подняла лицо, заглядывая в глаза Ларгентума и улыбаясь: – Тебя ведь я могу назвать своим другом?
Серафим улыбнулся в ответ.
Конечно, Сонья.
========== Глава 13. О паучьем ==========
Согласно выпавшему контракту, действие должно было происходить как раз на Залиссии, где Аксонна всегда мечтала побывать. Элу и Алексис, уже бывшие там по тем же ранжерским делам не раз и не два, со смехом обещали в свободное время сводить сестру и подругу по всем особо знаменательным местам. Залиссийские Кольца, опоясывающие газовый гигант Гадарин, были построены для добычи гелия и водорода и первоначально представляли собой лишь небольшую этерианскую колонию, но предприимчивая Дуала разрастила некрупное поселение в свой крупнейший центр туризма и отдыха. Особо стояло условие не пускать кого попало: этериане были очень щепетильны к конфликтам и проблемам интернациональным, и они им попросту не были нужны. Это было единственное место, где можно было увидеть хозяев станции без обычных их непроницаемых скафандров, хотя этериане в большинстве своем на улицу выходили плотно одетыми; дальше Колец пройти в пространство Дуалы без особых пропусков было невозможно, хотя эти планетяне держались и так очень обособленно и далеко от пространств прочих государств. Как выразился Элу, если бы можно было измерить Галактику уровнями прохождения, как в его любимых играх, то пространство Этерианской Дуалы стояло бы на хардкоре, в то время как все остальное – нарратив.
Резину тянуть не стали, и квартет ранжеров, оседлав старую добрую «Призму», которую инспектировал страшный, как серый волк, Файксар, вылетел тем же вечером. Элу в последнюю неделю все-таки починил автопилот, и большую часть пути можно было спокойно проспать, проиграть в какую-нибудь игру или заняться еще чем-нибудь, что не разрушило бы фрегат. Поэтому Ларгентум медитировал в одолженных у Алексиса наушниках со своим любимым эмбиентом в общей каюте, где Аксонна, искавшая тишины, и нырнула под одеяло в большое кресло, Элу же и Алексис начали коллективное прохождение новой игры на приставке, забытой здесь Дайвером, пока не устали и не приплелись в ту же каюту.
Проснулась Аксонна от мягких, щекочущих прикосновений по руке. Спросонья подняв голову, она прищурилась от света дневных ламп в попытке разглядеть того, кто осмелился ее разбудить. Элу спал на своей половине разложенного дивана, укрывшись одеялом с головой, Алексис сопел на другой половине. Ларгентум, укутанный в пятнистый плед, тоже мирно дремал в любимом кресле-качалке, которое всюду таскал за собой. Так какой же свин…
Где-то в углу снова прошуршало неведомое существо, и анфорка выхватила из-под подушки свой «Магнум», целясь в искомую зону. Мало ли какая ядовитая гадина? Вообще, что это может быть? Скорпион? Змея? Лягушка-древолаз? Нет, тогда бы она от одного бы прикосновения уже бы не проснулась. Плюс лягушка холодная. Аксонна содрогнулась: вот тебе и поспать! Глаза сомкнешь – а по тебе уже бегают, как по бульвару.
Плюш, ты чего не спишь? – сонно пробурчала лохматая голова Элу, высунувшего нос из-под одеяла. – Шесть утра, еще не пора.
Здесь какая-то в углу неведомая хрень шарится, – прошептала Радуга, не сводя «Магнума» с позиции.
Сон Элу как ветром сдуло. Он принялся трясти Алексиса, и Аксонна взвизгнула:
Вон, побежало!
Элу заорал, а следом заорал спросонья и Алексис, бухнувшийся с дивана. Посреди общего бедлама один Ларгентум продолжал посапывать в своем кресле. Тем временем Аксонна старалась прицелиться, чтобы не угодить вместо неизвестной зверушки в ногу наставнику или в ящики с деталями для установки нового ионного двигателя, которые больше разместить было негде, но никак не удавалось. Лишь когда нарушитель спокойствия вылез на колени спящего сталкера, анфорка разглядела чудо природы, оказавшееся здоровущим, с два кулака мохнатым пауком, и, одними губами помянув мать скотины, спустила курок.
Пуля чиркнула ярко-желтым пятном по подернувшемуся рябью барьеру, и паучище шарахнулось под плед, в то время как Ларгентум наконец проснулся.
Что за шум? – проскрипел он надломанным со сна голосом. – Зачем стреляем?
Аксонна задохнулась от страха.
Но ведь… паук! Здоровенный, к тебе под плед..!
Сталкер покачал головой и раскрыл плед, поглаживая тесно жмущееся к его груди паукообразное по плотной, мягкой шерстке.
Изабелла, почему не в корзинке? Ты всех напугала.
«Изабелла»?! – хором воскликнули Элу и Аксонна.
А, ну я дальше спать, – зевнул Алексис, снова укрываясь.
Да, Изабелла. Моя домашняя паукарилл, – тоном, каким объясняют пятилетнему малышу, что два плюс два будет четыре, произнес Серафим, ласково почесывая питомицу. – Она очень не любит оставаться дома одна, хотя и большую часть времени ползает где-то вне моего поля зрения.
Но пауки не бывают такими большими, – возразила Аксонна. – И к хозяевам так не ластятся.
Это паукарилл, гибрид. Паук theraphosa blondi с Терры и наши лами’идские животинки, которые зовутся каррил. Преданность – как у ваших собак. Ну, и рост примерно у них, как у какого-нибудь той-терьера…
А почему ты не сказал, что берешь ее с собой? – не унималась анфорка, вытряхивая пустую гильзу. – Пока ты тут дрых, я тут чуть не померла со страху! Раза два! Или три.
Ну вот забыл. Вот так просто и банально. А ты думаешь, почему я тебя к себе домой дальше гостиной не пускаю? И вообще никого толком не пускаю?
Я думала, это потому что у тебя в остальных комнатах дикий срач.
Это потому что у меня дома ручная паукарилл. И не все реагируют на нее… спокойно. Авака, когда он ко мне за книгой пришел, и то пришлось успокоительными отпаивать, а на всех вас их не напасешься.
Зверек, наконец, успокоился и, быстро-быстро зашевелив мохнатыми лапками, перебежал на макушку хозяина, после чего подобрал лапки к себе и начал издавать тихое урчание, похожее на гул закипающего электрочайника. Ларгентум с улыбкой поднял к Изабелле глаза:
Я тоже тебя люблю.
Откуда она вообще у тебя взялась? – проворчала Аксонна, возвращая «Магнум» в кобуру и возвращаясь под одеяло. – Или сам же и вывел? Ты на такое вполне горазд.
Мне ее Алаэнор подарил, когда я только в школу пошел. Сказал, мол, развивай ответственность. Не помрет к зиме зверушка – поход устроим. Так и не пошли, той зимой за пределами Азурекса мело так, что в дух шагах ничего не увидишь. А зверушка и по сей день жива, как видишь.
Охреневшая зверушка, однако.
Это выражение тебе придется мне пояснить.
Долгожитель, – снова зевнул со своего края дивана Алексис.
Ну, у тех, кто развивает свои магические таланты, животина очень долго живет. Понимаешь ли, в чем дело: между хозяином и питомцем заключаются узы доверия, взаимопонимания и так далее, и вследствие этого они незримо подпитывают друг друга. Зверь долго живет, а хозяин всегда будет иметь хоть одно живое существо, которое его любит. – Серафим взял Изабеллу на ладонь и, потянувшись, посадил на подлокотник кресла, на котором лежала Аксонна. Паукарилл явно с интересом уставилась шестью черными, блестящими, как бусинки, глазками на свой недавний «хайвей», а «хайвей» покосился на нее в ответ. – Ты не бойся, она неядовитая. Палец прихватит, максимум, пошипит, но ощутимого вреда не принесет.
Погладить можно?
Если не боишься – гладь, сколько хочешь, – пожал плечами сталкер, оттолкнувшись от пола ногой, чтобы кресло начало покачиваться, и закутался в плед поплотней. – Только насквозь не прогладь. И не пугайся впредь, если она захочет по тебе побегать – здесь охотиться не на кого, разве что на ваши ноги, но так как она знает, что за подобной атакой последует пинок, то расходует энергию подобным образом.
Близок локоть, а не укусишь? – усмехнулась анфорка, поглаживая теплую, замшевую на ощупь шкурку Изабеллы. Из-за сталкерского предка сий экземпляр имел не хитиновый экзоскелет, но вполне прочный эндоскелет, как у позвоночных. Посему эта паучиха и опорно-двигательный аппарат имела, и сухожилия, и прочее мясцо, которое отлично прощупывалось на пушистой спинке, и зверек вскоре тихонько заурчал, довольный лаской. Ишь, господа генетики, что вышло!
Именно, Сонья, – тем временем кивнул вновь сонно прикрывший глаза Ларгентум. – Ты не будешь досыпать?
Пожалуй, не буду. Полежу еще чутка, встану и буду с завтраком разбираться. Вроде бы к полудню уже должны быть в пространстве Дуалы, правильно?
Это так. Что ж, я тогда досплю.
Изабелла позволила гладить себя еще минуты две, потом же больше не далась и убежала на колени к вновь задремавшему хозяину. Анфорка ухмыльнулась, покачала головой и, сложив одеяло, ушла умываться.
Аксонна читала новости на своем датападе, когда начал мигать свет. Вскинув голову, она внимательно всмотрелась во внезапно засбоившую лампу, и та, словно почувствовав на себе суровый взгляд, попросту лопнула, сыпанув искрами и мелким стеклопластом.
Ай-йя! – взвизгнула анфорка, прикрывая лицо рукой. До разрушения предметов силой мысли она еще не дошла, но мало ли?
Радуга на ощупь стала пробиваться к двери в кромешной темноте. Нащупав оную, она постучала в нее кулаком: автоматика, заставляющая дверь отъезжать в пазы в стене, тоже перестала работать.
Эй! – Темнота здорово напрягала, а призыв шариков-иллюминатов вылетел из головы. – Кто-нибудь! Элу! Алекс! Ларгентум, кто-нибудь! Я не могу выбраться, помогите!
Акси, ты тут, что ли? – послышался заглушенный металлом голос Элу, очевидно, стоящего по ту сторону двери. – Что случилось, ты не в курсе?
Тут вся электроника накрылась! И дверь тоже!
Так по всему фрегату, – сообщил Армагеддон, что-то чем-то царапая. – Просто все выключилось... Алекс с Эл Джи сейчас пытаются вернуть все на место, но пока безуспешно. Погоди минутку… ага!
Снова брызнули искры, и дверь медленно отъехала в сторону, показывая стоящего в темном коридоре Элу, и не просто стоящего, а объятого пламенем. Анфор горел, но огонь этот одежду не опалял и не сжигал, и Аксонна, пусть и старалась привыкнуть к подобным штучкам, содрогнулась.
Факел живой, – буркнула Радуга, выходя из каюты. – Ты ничего лучше самосожжения не придумал?
Сочтем это за «спасибо, Элунька, братец дорогой». Идем в рубку, нужно собраться вместе.
Я к тебе и близко не подойду, ты меня спалишь!
Ай, да не ссы, – притянул отчаянно упирающуюся сестру за руку к себе пиромант. – Вот видишь? Светит, но не жжоца. Никак!
Да ну тебя на фиг.
Сама иди.
Заткнулись оба! – рявкнул из комнаты управления Ларгентум. – И так проблема на проблеме, еще вы орете, райраны айсаховы!
Дальше посыпались прочие витиеватости на сталкерском, и Аксонна невольно поежилась. Рявкающий Ларгентум – существо редкое. А Ларгентум матерящийся – и вовсе уникум. На сквернословие его мог пробить лишь случай настолько особенный, что шанс появления его в природе равняется один к триллиарду. Посему анфорка выдавила из глубин своей памяти способ создания иллюминатов и наколдовала парочку, чтобы нестись на рубку не впотьмах. Элу, задержавшись буквально на секунду, помчался следом, хоть пламя на себе – просто из упрямства – не погасил.
Алексис пробовал настроить связь – хоть какую-нибудь, чтобы даже сигнал бедствия подать. Ларгентум же клацал по клавишам, пытаясь найти закравшуюся в троичный код виртуального интеллекта-базиса «Призмы» ошибку, которую занес сюда неведомо откуда взявшийся вирус. Дайвер как-то выразился, что взбешенный враг – еще ничего, но когда взбесится тихоня – пиши пропало, а именно – завещание. «Призма» и была такой тихоней. Нет управления, нет энергии – повезло, что воздухоочистители не отключились. Иначе завещание никто бы написать не успел.
Все очень плохо? – осторожно поинтересовалась Аксонна, вглядываясь в строчки перемешанных нулей, единиц и двоек троичного сталкерского кода на главном экране, зловеще горящем темно-синим, и ровным счетом ничего в этом не понимая.
Весьма и весьма. – Обеспокоенно бегающую по приборной панели Изабеллу отловили и вручили Аксонне. – А ведь Файксар клялся, что все проверил!.. Даже шлюпки отключены спасательные. Так хоть бы удрали и с грехом пополам добрались до маронской шахтерской колонии Онари, тут она неподалеку… но нет, нам просто показали большой и толстый… я не буду выражаться снова. Нужно сохранять спокойствие, правильно ведь?
Только вот опции сохранения что-то не найти, – буркнул Алексис. – Идиотская игра.
Играть будешь на своей консоли, это, чтоб ее, реальная жизнь, – рыкнул Ларгентум. – Здесь не респаунишься. Займись своим делом и не мели ерунды.
Саундбайт фыркнул и демонстративно отвернулся к своему блоку связи.
Я могу чем-нибудь помочь? – осторожно поинтересовалась Аксонна, посадив Изабеллу себе на макушку, чтобы руки освободить.
Навряд ли. Если только не умеешь вычленять и исправлять поврежденные коды в прошивках виртуального интеллекта.
Не умею, – картинно погрустнела Радуга. – Умею обчищать так, что никто и не заподозрит, а в программировании я – полено.
Ларгентум пристально посмотрел на ученицу. Алексис все-таки заулыбался, Элу не сдержал фырка и сказал что-то про "вас заметили".
Так. И что ты стянула у меня на этот раз?
Анфорка улыбнулась довольно и протянула Серафиму вырезанный из странного материала – быть может, кости – амулет в виде полумесяца на тонкой, но крепкой цепочке.
Я даже спрашивать не буду, как она умудрилась незаметно для тебя самого скоммуниздить твой нательный амулет, – усмехнулся Алексис, краем глаза наблюдая, как покачавший головой сталкер забирает амулет и надевает обратно. – Стареешь, Эл Джи!
Ничего не старею, – буркнул сталкер, возвращаясь к работе. – Уверен, она и тебя уже обнесла.
Саундбайт сначала посмеялся, но потом судорожно кинулся рыскать по карманам. Взгляд его, полный обиды, устремился на хихикающих двойняшек.
Верни плеер, ворюга! Что я тебе сделал?
Отныне право стебаться над Фенькой имею только я, – объявила Аксонна, поглаживая Изабеллу аки дон Корлеоне – кошку на свадьбе дочери. – Всех, кто это право нарушит, буду подвергать обноске, чесу и так далее, в степени, в которой я сочту необходимой. Свидетелями сего заверения будут это пушистое чудо, – чмокнула анфорка разомлевшую паучиху в спинку, – и мой брат. Да, Элунь?
Повисла гробовая тишина.
«Фенькой»? – переспросил совершенно остолбеневший Ларгентум.
Фенариус же, – улыбнулась анфорка, вручая обиженному Алексису его любимый плеер. – Фенька, Феня. Нужно же как-то мне тебя называть особо? «Ларг» как-то не звучит, а Эл Джи тебя все зовут. Как ты меня вот кличешь? Сонья. Так что все честно.
С одной стороны, конечно, да, но с другой… еще есть варианты?
Феня… разве это не на женское имя отсылка? – задумался Элу. – Феврония ж.
Таки не только. Феодосий… Афанасий… Ларгентум, а как насчет Нафани? Нафа-а-а-аня-я-я-я!
Ради Матери, Феня так Феня, – поднял ладони сталкер, – не выдумывай больше.
Что-то в панели завыло, и снова вспыхнул свет, а на экраны вернулись строки состояния, снимки с камер и "Косынка" Алексиса. Однако ранжеры уже не были готовы поверить в это чудо.
Это ты что-то наахалай-махалаил? – покосился на Ларгентума Алексис.
Я бы запомнил, – очень медленно опустил руки Серафим. – Вывод один: над нами издеваются.
Кто? – полюбопытствовал Элу.
А айсах его знает. Алекс, ты весь сможешь подхлестнуть нас до Колец побыстрее?
Конеш.
Сдадим на диагностику, потому что Дайвер нас за порчу «Призмы» заживо съест… Элу, оставайся тут же, на радарах посмотришь, нет ли шутника на радарах. А ты, Сонья, иди со мной. Есть одна вещь, которую нужно будет обсудить. Даже несколько, если так посмотреть.
А что за несколько вещей? – полюбопытствовала анфорка, направляясь за поймавшим Изабеллу наставником в коридор.
Вещь первая, – остановился у искрящей панели общей каюты Ларгентум и, недовольно поморщившись, пригляделся к повреждениям, нанесенным Элу. – На Кольцах у Алаэнора живет мать, бишь, мне приемная бабушка. И если у нас есть дела на Залиссии, обычно мы останавливаемся у нее, в том числе и сейчас. Посему я был бы очень благодарен, если бы ты вела себя прилично. Под «прилично» я имею в виду «ничего не таскать и спрашивать обо всем разрешения». Анаэль – добрая женщина, она многое может простить, но я не советовал бы портить о себе впечатление.
Я и не собиралась… – обиженно начала Радуга, но Ларгентум поднял руку, призывая не перебивать.
К тому же, Анаэль – эксперт в области провидения. Может предсказать судьбу, если будет настроение, так что имей это в виду. Вещь вторая: это первое твое, а посему одно из самых важных твоих заданий. Постарайся припомнить все чары и все прочие знания, которые ты проходила или о которых читала – никогда не угадаешь, какое из них пригодится. Умение твое копировать чужие заклинания – оно же реплика – тоже будет нужно. И не забывай проверять окрестности на наличие посторонних чар. Не факт, что опять вылезет Лига, но и ранжеров не вызывают просто так. Поняла?
Ага, – кивнула Аксонна.
Вот и молодец. Не будешь так добра отнести Изабеллу в корзинку? Конечно, ей и у тебя на голове неплохо, но так все же будет мне спокойней.
Отнесу. Кстати, раз уж я о ней знаю, к себе домой будешь пускать? – хитро заулыбалась анфорка.
Пожалуй, – фыркнул Ларгентум, – ибо, начиная со второго курса, считай, ты у меня ночевать начнешь.
Мне пора нести подушку и зубную щетку?
Не спеши. Дело все в том, что со второго курса начну тебя еще больше, еще понемногу подгружать литературой и прочей дополнительной программой. Астралитики всегда много учат, но, – сталкер снова поднял руку на возмущенно открывшую рот ученицу, – сдаваться будешь всего раз в неделю, в субботу.
То есть, задание будешь давать на целую неделю?
Именно, Сонья. Заодно сразу Алаэнору и будешь книги мои сдавать.
Ты же с ними не расстаешься! Это все равно что сдать Алаэнору твою печень или руку. И вообще, сдавай сам, я тебе не нанялась, – надула губы Радуга и гордо отвернулась.
Ларгентум лишь рассмеялся.
Ну хорошо. Я просто подумывал, что возьму тебя в поход на Драконьи горы за сию маленькую услугу, – лукаво блеснул он глазом, – ну да ладно.
Драконьи горы? – немедленно полюбопытствовала девушка.
Поздно метаться, Акси. Верни пока Изабеллу в корзинку, а я пойду чайник поставлю. Где-то тут был отличный зеленый чай…
Залиссийские Кольца оказались одним большим городом, а именно – мегаполисом с безукоризненно высоким уровнем жизни. И также высоким – в буквальном смысле – населением. Весь путь, пока ранжеры, оставив «Призму» а космопорте, двигались к дому Анаэль через несколько бульваров, Аксонна прижималась к весело смеющемуся на ее испуг Элу, косясь на огромных этериан, которых тут было значительно больше, чем где-либо еще на ее памяти. Были и сталкеры, и мароны, и люди, и акх’аи, и эльдары, но очень мало, анфорка все равно чувствовала себя непривычно маленькой и слабой на фоне этих ходячих гор.
Здесь не было искусственного неба, которое часто делали на космических станциях. Сияющий ярким потусторонне-белым светом газовый гигант Гадарин обеспечивал достаточное количество света в любое время суток. Этериане ограничились лишь силовым полем, экранизирующим станцию и ее обитателей от космического излучения, посему как сам Гадарин, так и звезды на светло-синем от его света небе были отлично видны здесь. Только голову запрокинь.
Впрочем, если ею еще и по сторонам повертеть, можно заметить множество маленьких и больших магазинчиков и кафе, клубов и голотеатров, и различных прочих заведений, украшенных так ярко и заманчиво, что так и хотелось хоть бы заглянуть в каждое. Были здесь и уличные музыканты, и художники, и торговцы приятной мелочевкой для всех рас.
Анаэль жила в своем домике рядом с парком из огромных полупрозрачных, кажущихся эфирными серебристых деревьев с родины этериан. Домик походил на усеченную пирамиду с пятиугольником в основании, как дома других этериан, что попадались по дороге, но отличался от остальных большим количеством растущих вокруг растений со всех концов Галактики, Аксонна разглядела здесь голубую ель и цветущую липку, виданные ею на Терре. Дворик был очень чист и огорожен низким заборчиком с калиткой, которую предварительно заведший всю процессию Ларгентум предусмотрительно закрыл.
Она должна быть дома, – произнес он, нажав на кнопку звонка. – Я ее предупредил о нашем визите.
Тока не пугайся, – шепнул сестре Элу, – я лично сперва немного струхнул.
Чего не пугаться? – сдвинула брови Аксонна.
Скажем так, этериане не просто так скафандры с масками носят. А тетя Ани ни первое, ни второе не любит.
Послышались быстрые, торопливые шаги, и входная дверь отъехала в сторону.
Ой, привет! – радостно пискнуло чье-то сопрано. – Ай, все растешь куда-то!
Здравствуй, бабушка, – тепло улыбнулся вышедшей этерианке Ларгентум и обнял ее.
Аксонна подобрала челюсть, а все ее догадки о том, что же Алаэнор прячет под скафандром, полетели в пропасть. Анаэль была для этерианки довольно низенькой – она едва доставала приемному внуку до плеча. И напоминала собой она, как и остальные ее соплеменники, крупного арахнида, но значительно сильней. Хотя бы потому, что длинные и тонкие ее конечности и жала по обе стороны шеи без накладок скафандра были видны. Еще на лице этерианки было две пары ярко-красных глаз, пара покрупнее и пара поменьше, голова же была украшена небольшими, похожими на рога отростками. Кожа Анаэль была черной с редкими красными полосами на груди и плечах, что не были видны под черным же халатом с красными маками, к которому планетянка, очевидно, пришила еще пару рукавов и сделала отверстия для жал и отростков.
Пока анфорка глотала изумление, Анаэль весело щебетала, осматривая Ларгентума, Алексиса и Элу:
Совсем на преподавательстве своем истощал, внучек! Ну ничего, я вас обратно с тонной пирожков отправлю, благо четыре руки… Элу, Огонек, почему снова ожог? Сколько раз просила: будь аккуратней! Конечно, характер у тебя несхочу пламенный, но и сдерживать это пламя надо! Алекс, не балуйся с внешним видом! И как тебя еще настоящие сталкеры не постукали? И не дай звезды, конечно, но такая прическа ниукуда не годится! И тебя, Элу, это тоже касается! Тем паче, с твоей профессией... ой, – остановился взгляд рубиново-алых глаз этерианки на втянувшей голову в плечи в надежде, что ее не заметят, Аксонне, – привет, малышка. Мы не знакомы?
Это Аксоннеса Эннобили, – представил ученицу Ларгентум. – Моя новая ученица и сестра-близнец Элу. Сонья, это мать Алаэнора, Анаэль. Другие ранжеры называют ее «тетя Ани».
Аксонна очнулась от ступора и неловко улыбнулась.
Добрый день. Извините, я просто ни разу…
…не видела этерианина без скафандра? – захихикала Анаэль. – Все новички так подвисают, я уже привыкла. Слушай, а они ж с Элу и впрямь одно лицо! Я сразу и не уметила… эх, Элексис, Арисса, так жалко их и вас… ой, ну да ладно, кому мое сочувствие поможет теперь... заходите все в дом, заходите, нечего на пороге стоять! Ларги, ты принес Изабеллу?
Конечно, принес, – снял с головы все это время сидевшую там паучиху Серафим и вручил ее этерианке.
Элу подтолкнул в спину так и стоящую сестру и кивнул вперед.
Не тормози. Я вещи внесу и дверь закрою.
В доме Анаэль было чисто и очень уютно. На потолке теплым желтовато-оранжевым, прозванным в народе ламповым светом горела антикварная люстра, стояло много пуфиков и кресел, были крупные стеллажи и шкафы с книгами и старыми зеркалами. Из небольшой комнатки, очевидно, кухни, приятно пахло клубникой. Анаэль посадила довольно урчащую Изабеллу в крупный террариум с целой гурьбой весьма похожих на нее пауков и направилась на кухню.
Я сделала чаю!
Я помогу, тетя Ани, – вызвался Элу и, поставив рюкзаки с вещами, направился следом.
Аксонна осторожно присела в одно из кресел, наблюдая за обстановкой. Ларгентум листал один из фолиантов у стеллажа, вполголоса разговаривая о чем-то со стоящим рядом Алексисом, Элу с Анаэль возились на кухне, а Изабелла с сородичами весело каталась по террариуму.
А это правда, что в Азурексе новый Аватар появился? – крикнула из кухни Анаэль. – Сталкер навроде, да?
Все верно, бабуля, – ответил, не отрываясь от книжищи, Ларгентум. – Авакен Фелликс, Аватар Свободы.
Ох. Принц ейный, Иерархии, что ли?
Именно он и есть.
И к кому пошел?
К Файксару.
Уф, не к добру. Файксар хоть и опытен, да взгляд у него ведьмачий. Элу, неси поднос.
Что ж все так его не любят, – пробормотала Аксонна, пододвигая стоящий у стены столик к кучке пуфов и снимая с подноса, поставленного Элу, чайник и круглые чашки. – Он строгий, да, но не злыдень...
Мы же рассказывали, – пропыхтел Армагеддон, сдувая с мокрого лба челку – в кухне было жарко. – У Файксара очень нехорошие ученики идут. И сам он характером порченый.
Он некогда был одним из лучших воинов, – с грустью произнесла Анаэль, принося тарелку с печеньем в форме каких-то странных значков и конфетами в цветастых фантиках, и присела на один из пуфов. – Сам метил в Аватары, блестящим учеником был, магистра пост принял по Сэва предложе. Но… но.
А что с ним случилось? – поинтересовалась Аксонна, беря свою чашку и с любопытством нюхая. Чай пах чем-то цитрусовым, но на вкус оказался как эклерный крем.
В Лиге Тертаррилов была одна уродина, Ладиал звалась, – ответила Анаэль, поправляя жала. – Аватар Отчаяния. Очень нехороший он был… к тому же, изоморф. Азенара как-то рассказала, что он ей то ли отец, то ли дед… ну, неважно. Как изоморф, Ладиал мог украсть чье-либо обличье запросто так. И, этак... восемьсот лет назад украв облик Лейннера, старшего брата Файксара, выставил его как предателя перед эльдарами. Мутная была история, но вышло, что эльдары поверили в обман и настоящего Лейннера просто разорвали. Когда выяснилось, что повинен на деле был Ладиал, Фаролун с Эльдариата, конечно, извинился… но Файксар решил мстить. Говорили ему: не старайся, это все равно что искать райха среди зелени, но кого ж он послушает. Он всегда был гордым. Ладиал принял игру и начал попросту сводить Файксара с ума, то почти даваясь ему в руки, то ускользая. Файксар уйму лет убил на то, чтобы загнать Ладиала в угол. И загнал. На ядовитой планете, куда никто в здравом уме не сунулся бы. И убил, таки-то отомстил. Но из тех, кто Файксару помогал, все помнили этот смех. Ладиал, перед тем, как испустить дух… он просто смеялся. Умирал он в облике Лейннера, в нем же и дрался. Никто не знает, куда потом Файксар ушел, но что-то в нем сломалось. Насовсем и с треском. Потом он вернулся, сравнительно недавно как… Ларгентуму тогда совсем ничего годков было, в учениках моего Али был, он помнит.
