Текст книги "Девятый Вал: Эпизод 1 (СИ)"
Автор книги: Kami_Elle_The_Archian
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)
Как поэтично.
Эл Джи взял этот вопрос на себя. Я имею в виду, вторую часть. Кремировать-то уже все, готово, у нас это ни разу не беда, а вот саженец хакаранды с потолка не возьмешь. Я вот, например, впервые даже услышал о таком дереве. Полез в сеть.
Это очень красивое дерево. Однажды на каникулах мы с приемным отцом были на Терре, в Бразилии, и мне довелось его увидеть. Может быть, у Алекса там были предки? Ох. Дайвер, я не сильна в таких речах, но...
Я в порядке, – тряхнул головохвостами Дайвер. – У меня бурная реакция, да, но... я не страдаю долго. Такой уж я. Что жалеть мертвых, жалеть живых надо. Помереть просто, а вот жить и так, чтобы было не стыдно – это уже задачка.
Дайвер...
Все хорошо, Ксюш, – улыбнулся марон. – Правда. Мне больше не больно. И ему тоже. Разве это не главное?
А что Феняй? Я его давно не видела.
Он... у себя. Он не любит шумные сборища, а праздники предпочитает проводить дома.
Так, – застегнула молнию на своем плаще Аксонна, – и каков твой план?
Дайвер вновь открыл окно и, перебросив ноги за раму, спрыгнул вниз. Аксонна подошла к окну же и недоверчиво посмотрела вниз.
Если ты не заметил, моих гасилок при мне нет. Ноги сломать вполне могу. Даже несмотря на снег.
Я тебя поймаю.
Вряд ли, я вешу как кобыла… – продолжала всматриваться вниз в надежде обнаружить место, куда можно прыгнуть без угрозы покалечиться и вновь огрести от Кристофера, анфорка.
И что?
А то, что масса моя на ускорение мое хорошенько приплющат тебя к земле…
Да хватит уже, в самом деле. Прыгай.
А окно?
Я закрою, прыгай.
Аксонна вздохнула и, оказавшись ногами на улице, зажмурилась. Крикнув «Бомбочка!», она соскользнула с подоконника и тут же закрыла руками в варежках глаза. Глухое «бух», сдержанный выдох в шапку.
Ну слезай уже, – проворчал Дайвер, вполне спокойно поймавший анфорку на руки, как и обещал.
А вот не хочу, – заулыбалась анфорка, вольготно разваливаясь на руках марона. – Неси меня!
Смеясь, Торнадо «сгрузил» свою ношу в ближайший сугроб, отряхнулся от брызнувшего на него снега, закрыл ручным ветром окно и, как ни в чем не бывало, направился к дороге.
Эй! Тьфу, блин! Ну я тебе за это отомщу! Засранец, блин… – проворчала Аксонна, выкапываясь из снега и хлопая по плащу, но быстро догнала Дайвера. – Хоть куда идем?
Ты идешь к себе. Или не к себе. Ты отдыхаешь и не попадаешься Крису на глаза. А потом ты идешь ко мне на вечеринку. Времени до полуночи, конечно, не так много, но, думаю, все успеется.
Вот что. Слушай, а мои заказы пришли?
Пришли, и ты серьезно испытала мое любопытство, потому что я уже триста раз хотел залезть и посмотреть, что там. Уже триста один раз.
Потерпи еще немного, я вам всем все раздам. Это ведь чтоб ты не только удивился, а чтоб никому ничего не сказал невзначай. Ты наше солнце, Дайвер, – улыбнулась Аксонна, – и случайно можешь засветить в глаз.
Марон от души рассмеялся, распугав стайку школьников, клянчивших конфеты у снежной статуи феи Гласио. Та сердито трепыхнула резными крыльями, но Дайвер не обратил внимания.
Элу расскажу, он кофеем подавится! Я тут солнце, и пусть он ест локоть.
Он невкусный.
Ну ладно, ладно, потерплю. Насмешила уж.
Я думаю, раз Феняй у тебя все равно не появится, я к нему зайду с подарунком. А то грустно одному сидеть все каникулы. Авось и вытяну в общество.
Я бросил все попытки вытащить его из его норы лет пятьдесят назад. Но это я... может быть, у тебя и получится, кстати! Тогда, выходит, вдвойне хорошо, что я тебя вытащил! Особенно учитывая... преданность нашего лучшего медика своей работе.
Я понимаю, что он педант до мозга костей, – надула губы Аксонна, – но заставлять валяться в палате – причем одноместной! – накануне праздника и, по сути, ни с чем есть верх маразма! Можно подумать, я собралась вершину Эвереста покорять. Нет, я же цивилизованно посижу со всеми вами, может, выпью немного, может, потанцую...
У меня то же мнение абсолютно. Впрочем, понять Кристофера можно, – вынул из кармана два леденца Дайвер и, сунув за щеку один, протянул второй подруге. – Его работа – следить, чтобы количество убитых среди нас не портило ему статистику. А значит – чтобы не умирали вовсе. Целителей у вас не было, медибот старый как сволочь, шили вы друг друга, а не профессиональный врач, тем более, никто не знал – и не знает, раз Кристофер тебя третирует – как твой организм отреагирует на всаживание сраного Эгаллора. Я видел эту палку, поверь, Эндаймес ею народ как шашлык нанизывает и жарит. На огне, то есть. Ну ладно. Но, с другой стороны, у вас особо не было выбора. Вам пришлось рискнуть. А кто не рискует, тот не пьет шампусика. Ты все то же пьешь, да? Йозовое. У меня две бутылки есть специально для тебя.
Его, да. Ты просто золото.
В пекарне, гостевой зал которой уже был должным образом украшен и доводился до идеала Джайдер в костюме экзотической птицы и Ратенту, вырядившимся во что-то ктулхоподобное. Поздоровавшись с Джайдер, Аксонна с трудом сдержала крик, наткнувшись на него, несущего коробки со всякой мелочью, на лестнице. Ураган лишь посмеялся, пожелал счастливого Нового года и спустился к жене. Дайвер пообещал одеться и присоединиться к ним внизу, а сам подмигнул Аксонне, вдохновляя на всякое. Та улыбнулась и наконец зашла к себе. Еще минут десять ушло на поиск искомой коробки среди одинаково упакованных на почте сестер, а после анфорка, внимательно проследив в окно, чтобы одетый в довольно жуткий костюм чумного доктора Кристофер прошел мимо пекарни и завернул на площадь Восьми Ветров, подхватила коробку и отправилась на улицу.
Проживал Ларгентум в небольшом двухэтажном доме на улице Содружества. С виду, дом был самый обычный, таких в Азурексе много, но было видно, что за зданием тщательно ухаживают. Все ровное, целое, чистое – правда, под снегом. В маленьком дворике перед входом уютно расположились елочки, очевидно, посаженные этой весной, и несколько кустов, которые укрылись снегом, да так славно, что перепутать с сугробами их было проще простого.
Перехватив коробку одной рукой, Аксонна позвонила освободившейся и прислушалась. Тихо. Поджав губы, она позвонила еще раз, уже настойчивей. Не услышав даже шагов в коридоре, она уже собралась хорошенько пнуть ни в чем не повинную дверь, как та вдруг щелкнула и начала открываться.
Давно пора, узник шато д'Иф! Ты спишь уже, что...
Аксонна тут же закрыла рот, увидев за открытой дверью не хозяина дома, а Алаэнора в его привычном белом скафандре, впрочем, в честь праздников повязавшего на шею красно-зеленую мишуру с золотистым бубенчиком.
Здравствуй, Аксонна, – вполне дружелюбно отозвался этерианин. – Какой приятный сюрприз!
Добрый вечер...
Не ждала и ты меня здесь, согласись?
Анфорка в смятении почесала затылок.
Да, я...
Здесь зачем ты, в курсе я, поверь. Заходи, не стой столбом, закрыть нам надо дверь.
Аксонна поспешно вошла, и Алаэнор, закрыв за ней дверь, прошел дальше в коридор. Снаружи начинался небольшой ветер, и стоять было зябко, зато внутри было очень тепло и уютно. По стенам горел в светильниках мягкий желтоватый свет, освещая небольшой коридор, оклеенный обоями со сложным геометрическим рисунком, и небольшую прихожую со шкафом и несколькими сине-зелеными растениями в горшках на стене. Под зеркалом на небольшую тумбу тут же прискакал знакомый темный комочек.
Привет, Изабелла, – улыбнулась Аксонна, присев на скамейку у стены и расшнуровывая свои сапоги. Паукарилл заурчала и, подставившись под погладиться, удрала.
Тебе тоже рада она, – со смехом ответил Алаэнор, отправляясь в гостиную и через нее – на небольшую кухоньку. – Я чаю устрою. Для хлада, недуга гроза.
Аксонна запоздало открыла рот, собираясь спросить, где искать ее наставника, но этерианин будто испарился.
Конечно... этерианин. В первый же вечер, когда Ларгентум предложил ей попрактиковать защиту разума в спокойной обстановке, у себя дома, где им на голову не будет лезть любопытный Дайвер, она, любопытная не менее, улучила момент, пока хозяин отвлекся на конспекты и углядела у него в шкафу голографию, где сталкер – еще даже не юноша, мальчик – обнимает, судя по лицу, высокую, стройную этерианку с белой с золотистыми полосами кожей и ярко-голубыми глазами, в уплотненной белой броне без шлема, подгонявшей фигуру больше под этерианского солдата. В той самой броне, что носил Алаэнор. Конечно же, последовал каскад вопросов, на которые и недовольный ученицей, и сердитый сам на себя за такую оплошность Ларгентум неохотно, но ответил. Всем ранжерам известный Алаэнор, еще один из основателей Братства и Азурекса, лишь притворялся этерианином, и эту легенду поддерживали и сам Ларгентум, и Анаэль, жившая на Кольцах, и еще от силы трое планетян, включая Сэва. И им, а теперь и Аксонне, нужно было продолжать этот спектакль, который никак не вредил им, но мог навредить самой Алаэнор, если бы он вскрылся.
Ларгентум также объяснил, почему Алаэнор приняла решение вместе с Сэвом основать Братство – в противовес Тертаррилам, среди которых был Сониквант, тоже этерианин, и его с ней соединяли очень крепкие... отношения. Но Сониквант по неизвестной причине сошел на путь Темного Аватара, и Алаэнор, ставшая Светлым, поклялась себе спасти его от захватившей его тьмы. Аксонна поразилась таким долгим и прочным несмотря на все чувствам этерианки, но на ее вопрос, почему же она все-таки скрывает такую мелочь, как собственный пол, ответа не получила: Серафим свернул тему и вернулся к блокированию ментальных атак.
Однако миссия по спасению крошки Ларанай открыла ей эту неприятную причину. Этериане не были особо плодовитой расой, и рождение даже одного ребенка у семейных пар было большой радостью – и большой удачей. За огромный срок жизни этериане расплачивались до боли многих этерианок низкой фертильностью. Бесплодие было поражающим, и союзы совершались в первую очередь по совместимости организмов, но так или иначе все этерианки были обязаны выйти замуж до достижения определенного возраста, и это был не вопрос любви, это был вопрос выживания древней, но не особо везучей расы. Страх за будущее этериан достиг таких высот, что этерианкам было даже запрещено покидать пространство родной Дуалы на срок больше определенного.
И никто не роптал. Ни одна этерианская девушка или женщина не воспротивилась этим жестоким, но принятым из безнадежности перед равнодушием матери-природы законам. Ни одна, кроме Алаэнор, которая, как подозревала Аксонна, даже имя носила фальшивое. Но поступок этерианки она понимала. Этериане были до мозга костей преданы своему народу и были готовы на любые жертвы ради него. Алаэнор же отдала себя в жертву ради чего-то более высшего, чем иметь семью. Пусть она даже никогда не вразумит Соникванта и не вернет его, ее любовь к нему стала для нее стимулом создать Братство и сопротивляться Тертаррилам, которые могут устроить Ночь Без Звезд и на ее родине тоже. Даже если ради этого придется отказаться от имени, от тела и от всех связей с семьей.
Ушей коснулся аккорд, аккуратный и мягкий, а за ним второй, снова первый, снова первый, и пошла мелодия, неторопливая и плавная. Аксонна ясно различила ре минор в четыре четверти, тайно улыбаясь: не зря Байэл учил ее скрипке да сольфеджио. Скрипку она давно не помнит, да и строение аккордов не вспомнит, но услышать, определить и сыграть? Это можно. Но ноты все-таки лучше перед носом иметь.
Значит, Ларгентум все-таки не отдал это пианино. Старое, как мир, служившее теперь подставкой для книг и какого-то горшка с цветком и излюбленным местом сна для Изабеллы, оно стояло посреди его гостиной и мирно собирало пыль, пока его хозяин все бурчал на то, что, мол, стоит кусок искусства, да ветшает, отдать бы в музыкалку или какому одаренному юнцу, а то и по сети продать какому-нибудь коллекционеру, пусть порадуется. Аксонна пару раз тянулась в отсутствие наставника к пожелтевшим от времени клавишам, но тут же обрывала себя на этой мысли, полагая, что еще чего сломает ненароком.
А тут даже играет. Что это такое, интересно...
Она неслышно прошла в гостиную. Здесь было несколько кресел, конечно же, много цветов с Лами’иды (одни из них, смахивавшие на бегонию, когда Аксонна прошла мимо, явственно зарычали и привычно попытались вцепиться похожим на пасть бутоном ей в рукав, а она столь же привычно показала им средний палец), а также стояло хитромудрое голографическое устройство, которое было боязно было трогать, и шкафы с книгами – и рукописными, и печатными, и с датападами.
Рядом с одним из шкафов был стеллаж с не влезшими книгами и немногими – всего пятью – голорамками. На первой, той самой – Ларгентум с Алаэнор, на второй была Изабелла – еще тоже совсем кроха – играется с игрушечной зверюшкой. На третьей стояли, обнявшись за плечи, уже взрослые, но с отметинами на наплечах как паладины Алексис, Ларгентум и Дайвер. Первый широко улыбается, в воздухе еще не парит, но коса уже по пояс, а на шее висят наушники, второй без шрамов, тоже счастлив, третий тоже улыбается, с еще короткими, по плечи головохвостами показывает пальцами знак мира. На четвертой Элу, Ками, те же Дайвер и Алексис в этакой «скульптуре»: Элу в «основании», на его плечах стоит Дайвер, на плече которого сидит Ками, "держащая" уже на ладошке зависшего в воздухе Алексиса. На пятой, прежде ей не виданной, была запечатлена сама Аксонна. Анфорка удивленно вскинула брови. Когда и как Фенариус успел сделать эту голографию? Здесь она только прибыла в Азурекс, только изучает город, в данный момент – любуется фонтаном. Ну да ладно. Поймал кадр и поймал.
Мсье фотограф и правда изволил сидеть за фортепиано, от которого он так мечтал избавиться. На нотной подставке над клавишами, которых аккуратно и в то же время твердо касался Ларгентум, стояла старая-престарая нотная тетрадь, на которой ужасным почерком Алексиса были отмечены ноты, нотные знаки, музыкальные темпы и так далее.
Вот как. Проклятье.
Аксонна глубоко и медленно вздохнула. Поставив коробку на свободную полку, она тихо подошла сбоку и присела рядом на краешек. Ноты Алексиса выглядели на нее малочитаемым кошмаром, разве что ремарки темпов "адажио" и "аллегретто" были для нее кое-как различимы. В голову лезла дурацкая шутка, что в имени Ларгентума тоже спрятался один такой темп, но она еще не сошла с ума окончательно, чтобы такое ляпнуть.
А ведь он такой же, как и был всегда. Казалось бы. Та же униформа, без которой анфорка наставника даже не помнила, чтобы видела, та же осанка, такой же безукоризненный и почему-то чуточку раздражающий этим.
Эй, – все-таки решилась заговорить она, пытаясь не кричать, но перекрыть как-то очередное аллегретто, понесшееся куда-то стройным бегом. – Привет. А я тут от Криса сбежала. Ты как?
Браво, Аксоннеса. Можешь хорошенько пнуть себя сейчас же за вот это вот. Банально. Глупо. Как он? Надо у Криса зрение проверить, а то, наверное, не видно своими-то моргалками...
Стабильно, – вдруг ответил ей Ларгентум, сбиваясь с мысли и в результате ошибаясь аккордом. Он поморщился, вновь взглянул в ноты, пытаясь понять, почему он ошибся. – Я в порядке, Сонья, спасибо.
Аксонна посмотрела на клавиатуру, в ноты, чуть щурясь, положила на клавиши свою кисть, пытаясь вспомнить, как звучали последние ноты, и, сосредоточившись, плавно сыграла их на третьей октаве, что была перед ней. Тоже зависнув перед "выходным" аккордом, она сначала ошиблась так же, как Ларгентум, тоже сморщилась, попробовала еще, снова, пока наконец не нащупала нужный.
Соль-до вторая-соль вторая быть должна, почему тут фа вторая написана, – пробормотала она, косясь на ноты. Покачав головой, она убрала руку обратно на колено и взглянула на Фенариуса. – А ты... если уж собрался врать, то хотя бы ври правдоподобно.
В хорошее время он сам бы заставил ее дать себе подзатыльник за свои слова. Но сейчас далеко не хорошие времена.
Ларгентум медленно выдохнул и, поставив на клавиши, отозвавшиеся нестройными, неприятными аккордами, локти, впился пальцами в свою гриву из косичек.
Прости. Я не хотел, чтобы кто-то видел меня таким... в особенности ты.
На кухне тихонько брякал колокольчик, но Аксонна этого не слышала.
Я глупенькая у тебя, даже на пересдачу к Файксару ходила. Каким это – "таким"?
Сталкер неопределенно повел одной кистью, пытаясь хоть как-то выразить свои мысли, но, видно, поняв, что это не сработало, помотал головой.
Таким, какой я сейчас. Неужели я похож на твоего наставника? – невесело усмехнулся он. – Похож, может, на магистра Братства? А может быть, на Аватара Мудрости? На пример... пример, образец, которому должны следовать ранжеры, которому должна следовать моя ученица? Нет. Я развалина. Эндаймес наступил на меня и сломал мне хребет. И сейчас даже мысль о том, чтобы хотя бы выйти на улицу, туда, к тем, кто живет и будет жить, причиняет мне стыд и боль.
Аксонна прижмурилась, потерла пальцы одной руки об другую.
Ты потерял того, кто был кусочком твоей семьи. Горе – это нормально...
Братство, Сонья, на то и Братство, что каждый здесь друг другу брат, – перекинул ноги через скамейку перед фортепиано, Ларгентум и сгорбился, наклонившись к сцепленным у колен рукам. – Все мы друг другу здесь братья и сестры. Кто-то да умирает. Да, порой кто-то близкий. Но почему Дайвер может, хоть и сорвавшись, хоть и раздрыдавшись, пережить это и идти дальше? Почему он может отпустить эту боль и улыбаться, жить, жить ради других и себя тоже?
Потому что ты не сорвался? Потому что ты не разрыдался, как сделал Дайвер?
Сталкер повернул к ученице голову.
Что?
А то, что Дайвер у нас звездочка. Которая всегда улыбается, всегда и смеется, и хохочет, и может прослезиться перед тем фильмом с собакеном, который хозяина не дождался, – сложила руки на груди Аксонна, чуть откинувшись назад. – А ты? Когда ты в последний раз, кроме как вон там вот на миссии, проявлял какие-то эмоции? Не вот эти вот все морды кирпичом и не дежурные улыбки, не недовольства, а настоящие, живые эмоции? Радость, Феня, гнев, когда ты смеялся от души в последний раз?
Я не...
Кто тебе вообще сказал, что ты должен быть таким? Именно должен, прямо обязался, взял в долг что-то в обмен на вот это вот?
Сонья...
Я не поверю ни разу, что это была Алаэнор, – яростно продолжала Аксонна, глядя на выпрямившегося и смотрящего на нее с какой-то растерянностью Ларгентума. – Звезды, ты четыреста с гаком лет живешь, это ты сам с собой и сделал!
Я и без тебя прекрасно знаю, что это моя вина, – сдвинул брови Серафим. – Если ты это хочешь до меня донести, то прошу не заниматься тавтологией.
Вот! – почти рыкнула Аксонна. – Вот опять начинается! Ты опять запираешь себя в какие-то рамки, в какую-то коробку ебучую – АЙ! – ГРХ! И это, тщ-щ-щерд, это вот тоже! – не выдержала и потерла виски от прострелившей их боли анфорка. – Почему именно это? Ты знаешь вообще, что это больно? Что и без того полуфаршированные мозги на это будут реагировать, как вода на карбид? Твою мать!
Ларгентум не ответил, отвернулся, глядя в стену. Аксонна же скоро перестала шипеть, перешла в вымученный смех.
Нет. Ты все прекрасно знаешь. Ты знаешь это по себе, да?
Аксонна, прекрати.
Знаешь. Потому что ты смотришь на Алекса и Дайвера, у которых все шикарно с мироощущением, и доводишь себя до вот такого состояния, когда можешь так же, но ценой зубрежки, учебника под подушкой и нулем социального рефлекса!
Аксонна!
Потому что начитался всякой хуйни – ГРРРР – про этикет и прочую дрянь и пытаешься теперь это вылепить из себя. Что ты весь из себя всезнайка, рыцарь без страха и упрека, идеал! Так осеню тебя, что никто не идеал, никто не может им быть, никто им не будет! И ты не будешь!
Аксонна, замолчи сейчас же!
НЕ БУДЕШЬ! – закричала Аксонна, не заметив, что они уже вскочили на ноги и стоят друг напротив друга, а Алаэнор ошарашенно выглядывает из кухни. – А знаешь, почему не будешь? Потому что идеал – это величайший наеб – ГРХ! – в мире! Идеал – это конец! Это тупик! Это такая невыразимая жопа, что ни одно живое существо не в состоянии к нему прикоснуться! Живое, понимаешь?! Живое! И ТЫ! ТОЖЕ! ЖИВОЙ! Да, ты живой! – продолжала она, уже срываясь на хрипоту, потому что проколотое легкое дало знать о себе вкусом крови на губах. – Да... кхах-кхах! Да, ты можешь чувствовать боль! Ты ДОЛЖЕН ее чувствовать! Потому что ты... кхах-х... живой! А жизнь – это такая невообразимая дрянь! Но это ты ведь и без меня знаешь, да? – закончила она уже хриплым шепотом.
Брякнул колокольчик – Алаэнор все-таки решила не вмешиваться. Не то чтобы ее вмешательство что-то поменяло, но спорщиков этот тихий звук отрезвил и смутил. Аксонна потерла плечо, опустила голову, стараясь смотреть куда-то под ноги, лишь бы не на Ларгентума, на которого только что взяла и наорала. Классно поддержала в трудную минуту, ничего не сказать.
Просто, – тихо сказала она, пытаясь не пытать удачу с потревоженными легкими, – будь живым, ладно? Забудь, что ты кем-то там, чем-то должен быть. Будь собой, этого вполне достаточно. Для Дайвера, для Алаэнор... для меня.
Анфорка собралась уже обогнуть сталкера и попрощаться на выходе, как вдруг ощутила, как он шагнул к ней и крепко, хоть и немного неуклюже от разницы в их росте, обнял. Улыбку на лице подавить не получилось, и она с удовольствием обняла наставника в ответ, утыкаясь лицом в теплое плечо.
Спасибо, – прошептал он. – Мне это было нужно.
Эй, – шмыгнула носом Аксонна, все еще пытаясь не улыбаться так, – пустяки. Друзья для такого и есть. И ну, мы же договорились, нет? Что за очередное полуофициальное "спасибо"? Так и скажи: ля, Ксюха, от души душевно в душу...
Ларгентум наверху издал странный фыркающий звук и все-таки рассмеялся, заставив анфорку отнять от него и запрокинуть голову, чтоб увидеть все воочию.
«От души... душевно»... что дальше там?
В душу.
Люди правда так говорят?
В определенных кругах. Но ты запомни и как-нибудь в разговоре обязательно ляпни, Дайвера до колик доведешь.
Он и правда у нас звездочка.
Скажи ему об этом, он растает.
Я непременно скажу.
Такой Ларгентум – улыбающийся, открытый, обнимающий ее – был Аксонне куда более приятен, чем тот плосколицый, нудный, вечноправильный тип, который, казалось, боялся лицом шевелить, чтоб не треснуло случайно. Она снова заулыбалась невольно: а что, на такое она бы посмотрела!
Я бы спросил, о чем ты таком подумала, но ты же мне не ответишь?
Может быть, – протянула анфорка. – Смотря как ты меня спросишь.
Серафим снова улыбнулся, очень похоже на прошлый раз и, проведя как-то странно, как-то ласково по щеке Аксонны большим пальцем, наклонился к ней, чтобы тут же прижаться губами к ее губам. Аксонна, почему-то, абсолютно незаметно для себя ждавшая этого, с готовностью запрокинула голову и позволила прижать ее к себе, позволила повести и сорвать начисто крышу.
А потом все пропало. Как-то резко и опустошающе, как тот самый неправильный аккорд в той мелодии. Аксонна вопросительно открыла глаза, натыкаясь сразу же на отчего-то удивленные и шокированные глаза Ларгентума.
Что? Почему?
Прости... – как-то скомканно, словно язык его не слушался, сказал он, отпуская ученицу. – Это было слишком...
Нет. Черт подери, нет.
Почему проклятый рот не работает?
Мне нужно подумать. Прости меня еще раз.
Твою мать.
Твою мать.
Твою мать.
Аксонна смогла только деревянно кивнуть, развернуться и уйти обратно в прихожую. Лишь когда она вернулась в палату клиники Кристофера, который уже распекал дежурного на предмет ее отсутствия, и сжалась под одеялом, она смогла понять, что плачет.
========== Глава 18. Джустиция ==========
…Изучаемое нами сегодня заклинание, называемое «солнечным лучом», является краеугольным камнем для подраздела лучевой магии в целом, которую вы будете изучать в следующем учебном году, – вещал Владимир, расхаживая по классу. Хвала Богу, Аллаху, Матери-Богине, кому угодно – сегодня (а именно – через несколько месяцев после контракта с дочерью этерианских послов) окна были открыты, поэтому в обыкновенно душном классе Пламени было не так уж и плохо – и все спасибо нежному майскому ветерку. – Кто скажет, что есть лучевая магия? Кедр, не спать, – повысил голос, проходя мимо мирно дремлющего на парте Авака, магистр, заставляя сталкера, которого Файксар опять загонял до трех утра тренировками, осоловело вскинуть голову и потереть щеку. Обернувшись на поднявших руки пятерых-шестерых учеников, Владимир окинул их придирчивым взглядом и повернул голову к эльдарке, сидевшей на предпоследней парте ближнего к окну ряда и что-то увлеченно рисовавшей в своем планшете. – Орхидея! – рыкнул Владимир, отчего эльдарка испуганно подскочила и затравленно уставилась на преподавателя. – Что такое лучевая магия?
Если я не ошибаюсь, это… подраздел заклинаний, которые позволяют передавать энергию любой стихии в форме луча, – выпалила Орхидея.
Верно, – качнул головой Пламя. – Но раз уж мы говорим именно о стихии огня, кто скажет мне, какое воздействие на противника или союзника может возыметь именно «солнечный луч»? Да, Радуга?
В первую очередь, это зависит от того, какое пламя использует заклинатель, – ответила Аксонна. – Духовное пламя кажется не более чем теплым дуновением воздуха и даже придает сил заклинателю и союзнику, яростный огонь испепеляет к праотцам.
Логично. А что во вторую очередь?
Во вторую очередь, это зависит от источника пламени, – выпрямилась анфорка. – Ведь не просто так это «солнечным лучом» называется. Особо продвинутые пироманты умеют вызывать луч энергии прямо с ближнего светила, который может не только шкурку кому-нибудь подпалить, но и проплавить... ну, скажем, несколько бронетранспортеров, друг на дружку поставленных. Правда, тут нужно время рассчитать, ибо скорость света и все такое.
Владимир склонил голову набок.
Не припоминаю этого в учебнике. Опять братец подсказывает?
По правде сказать, порой даже показывает наглядно.
Хоть не самовоспламеняется больше, и то ла…
Договорить Пламя не успел – в дверь настойчиво постучали. Владимир обернулся к выходу, рявкнул грозно, когда ученики тоже обернулись, заставляя их уткнуться взглядом в учебники, и произнес:
Открыто!
Дверь приоткрылась, и в класс всунулась голова Дайвера.
Хая, ваше огненное величество. Аксу и Авака можно?
С какой это радости? – сдвинул брови Владимир, стрельнув глазами по упомянутым личностям. – У них пара.
Это не мои требования, – поднял руки Торнадо. – Это Кристофер их просит, а вот зачем он их просит – спрашивай у него самого.
Пламя хмыкнул.
Ну ладно. Вы двое, собирайтесь и идите. Конспект и пересказ параграфа потом спрошу, так что не особо расслабляйтесь.
Недоумевая, по какому поводу их потребовал к себе Авиценна, Аксонна и Авак тоже переглянулись. Впрочем, так как они понимали, что Тэллони не стоит заставлять ждать, они быстро скинули в сумки учебники и планшеты, Авак забрал прислоненный к стене Златоцвет. Дайвер, ожидавший в коридоре, кивнул парочке и махнул рукой, призывая следовать за собой.
А на кой мы Кристоферу? – осторожно поинтересовалась Аксонна, едва поспевая за шустрым мароном.
Ну, по крайней мере, тебя он еще раз хочет обшарить диагностом…
Сколько можно-то, в самом деле…
…а Авака ему надо по какому-то важному вопросу.
Видимо, вопрос действительно важный, – пожал плечами Кедр, – раз он выволок меня от Владимира. У меня по нему еще с прошлого семестра хвосты несданные…
Это какие такие хвосты? – удивилась Аксонна. – Вроде же у тебя с Огнем все нормально.
Отнюдь… у меня еще висит "распятие" и "драконье пламя".
Эту легкотню? Авак, ты чего!
Ну извините, мадам, я не такой рьяный, как вы.
Но-но-но, как мы с моим братцем.
Не поспоришь.
Дайвер, Аксонна и Авак вышли из башни Академии, и марон повел их в клинику, где работали Кристофер и Кроссера. Уже на пороге ученики поежились, ибо вопли у регистратуры были такие в плане громкости и содержания, что хотелось оторвать свои уши и выбросить их вон – навсегда, насовсем. Дайвер едва успел отскочить в сторону, чтобы его не сшиб стремительно выходящий и, казалось, совершенно не заметивший его Сэв. Акх’ай был здорово напряжен, что было совсем нетипично для него, длинный пушистый хвост хлестал его по ногам. В ответ на вопросительный взгляд Авака Торнадо молча пожал плечами и засунулся в атриум.
Крис! Я тут твоих пешеходов привел.
Mio Dio (Господи)! – рыкнули из холла и втащили за шкирки поочередно и Дайвера, чтоб не мешался, и Аксонну с Аваком, и следом Авиценна захлопнул дверь.
Кристофер был также необычно встревожен и суетлив. Обычно аккуратная прическа его растрепалась в небрежном хвосте, на лбу испарина, ходит из стороны в сторону, как хищник в клетке. Кроссера, миниатюрная сталкерша с большими и вечно грустными черными глазами и косой за плечом, встревоженно глядела на бывшего ученика, стоя рядом со стойкой регистрации. Аксонна и Авак переглянулись, и последний максимально осторожно спросил:
Что-то случилось?
Si, – мотнул головой так, что и без того лохматый хвост разболтался еще больше, Кристофер, и еще быстрее заюлил по атриуму. – Скажи, Авак, у тебя образование юриста же есть?
Вообще, что-то имеется. А к чему тебе?
Мне нужно знать про Научный сталкерский кодекс, знать нужно из него все до последней строки.
Научный кодекс наизусть я тебе не вспомню, книга нужна. Так что стряслось?
Кристофер закусил губу и как бы ища поддержки, оглянулся на Кроссеру. Та кивнула, мол, рассказывай.
У меня огромные проблемы по этой части, и очень скоро я должен быть на Пикселии и давать по этому поводу объяснения в качестве l'imputato (обвиняемого).
Минуточку, – встрял Дайвер. – Ты, самый законопослушный из всех планетян, кого я знаю, умудрился влипнуть в какую-то неприятность, да еще и касательно маронского законодательства?
А причем тут маронское законодательство? – удивилась Аксонна. – Вроде о Научном кодексе сталкеров спрашивают.
Если суд будет на Пикселии, значит, это будет маронская судебная система, – возразил Дайвер. – Кодексы и законодательства других рас работают у нас лишь частью – если подсудимый принадлежит другой расе – но все равно имеют какой-то вес.
По какому поводу-то судят? – спросил Авак.
Я не знаю всех деталей, – пожал плечами Кристофер. – Официальное письмо пришло вообще к Сэву, но и там указано все очень расплывчато в целях sicurezza (безопасности). Я знаю лишь, что Пикселийская Федерация обвиняет меня в пособничестве моей madre (матери), которая работает в пространстве Федерации и якобы является... террористкой, cazzo, террористкой. Как и я. Что-то касательно биологического оружия. Все. Ну, еще просили явиться на Пикселию так быстро, как только смогу, с адвокатами.
