Текст книги "Сокровища зазеркалья"

Автор книги: Kagami

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)

Часть вторая
БЛЮЗ У КРОМКИ ПРИБОЯ

В конце концов, зачем об этом думать,

Найдется кто-то, кто мне все расскажет.

Горсть жемчуга в ладонях —

Вот путь, который я оставлю тайной.

Благодарю тебя за этот дар:

Уменье спать и видеть сны —

Сны о чем-то большем…

Борис Гребенщиков "Сны о чем-то большем"

Артефактер Рен-Атар

Организованной толпой мы вывались из портала прямо к Марте на кухню.

Ну и денек! Нет, я точно не согласна больше так путешествовать! Ну сами посудите: сначала сутки со всеми пересадками летели до Сиднея, потом битый час снова ругались в отеле из-за того, кому ехать к Лэндсхиллам, а кому оставаться. Еле уговорила их разделиться. В итоге к Дэниелу отправились только я, Грэм, Хандариф и Арианна. Остальные, даже Синдин, провожали нас ворчанием и недовольными гримасами. Потом два часа тряски в автобусе до жемчужной фермы Лэндсхиллов, странная беседа с Дэниелом-младшим – я так и не поняла, кто у кого выпытывал информацию о Жемчужнице: мы у него, или он у нас. А затем еще более странный рассказ Дэниела-старшего о чернокожей девушке с японским именем, которая вырастила розовую жемчужину за три дня только при помощи песни. Я бы приняла его бредни за глюки умирающего – старик задыхался, прерывая рассказ, и даже разок потерял сознание – но у Арианны загорелись глаза, и я позволила себе поверить, что мы напали на след. Вот только ничего, кроме сомнительных воспоминаний Дэниела нам не досталось. Кроме того, что возможная Жемчужница 10 лет назад была гражданкой США и носила имя Уме, мы ничего не узнали. Даже фамилии. Старик, скорее всего, ее не помнил, или вовсе никогда не знал, а вот его внук, если и знал, то не был расположен нам помогать. Он словно приглядывался к нам, пытаясь понять, не являемся ли мы угрозой для его давней знакомой. Все же я оставила ему наши телефоны и очень просила перезвонить, если он сможет вспомнить что-то еще.

– Я так и не понял одну вещь. Зачем вы ее ищете? – спросил он у меня, пригласив прогуляться по пляжу.

– Не уверена, что мы ищем именно ее, – вздохнула я, – Но пока она больше всех похожа на Жемчужницу.

– Жемчужницу? Как моллюск?

– Как волшебница, – усмехнулась я.

Я вгляделась в лицо этого крепкого загорелого мужчины, пытаясь понять его реакцию. Казалось, он остался совершенно спокоен. Ну-ну! Склонен верить во всякие мистические штучки?

– Полагаете, Уме – волшебница? Это из-за той жемчужины?

Я снова посмотрела на Дэна. Было в нем что-то невероятно надежное и правильное. Таким хочется верить и полагаться на них. Я вдруг поняла, что не хочу ему врать. Почему? Трудно сказать, что двигало мной в большей степени: стремление довериться хорошему человеку, или желание стереть с его лица это чуть презрительное равнодушие, посмотреть, как он отреагирует на странную не приемлемую в его мире правду.

– Три года назад, Дэн, я узнала, что я – не человек, что я принадлежу совсем не этому миру. Здесь я никогда не была счастлива, но там… там моя жизнь обрела смысл и красоту. Жемчужница тоже принадлежит совсем другому миру. И, как и я, она не будет счастлива здесь. Мы ищем ее, чтобы предложить вернуться в мир ее предков. Но решать, разумеется, будет только она сама.

– Вы хотите сказать, что Уме – не человек? – он усмехнулся и покосился на меня.

– Если она – Жемчужница, то да, она не человек, она ундина.

– Похоже… – по лицу Дэна скользнула странная нежная улыбка, – Плавала она наверняка не хуже рыбы.

– Вы точно ничего больше о ней не знаете? – с подозрением спросила я.

– Увы. И, наверное, мне стоит либо навсегда забыть о нашей с вами встрече, либо, как законопослушному гражданину, сообщить в полицию о сбежавшей из психушки пациентке.

– Вам нужны доказательства, Дэн?

– Доказательства? А вы можете мне их предоставить?

– Не я. Арианна.

– Та загорелая блондинка?

– Она тоже ундина.

– Я не заметил у нее чешуйчатого хвоста, – фыркнул он.

Вместо ответа я обернулась и помахала сидящим на веранде друзьям, а потом, чтобы не вопить на весь пляж достала телефон и набрала номер Арианны.

– Дэну нужны доказательства, что мы не люди. Не могла бы ты спуститься к воде и показать ему?

Дэн с любопытством смотрел то на меня, то на стройную атлетическую фигурку амазонки, когда та поднялась из шезлонга и направилась к линии прибоя.

– Подойдем ближе, – предложила я, предвкушая его реакцию.

Он пожал плечами, и мы двинулись навстречу ундине.

У самой воды Арианна спокойно скинула с себя всю одежду. Дэн только хмыкнул. Но когда ножка девушки коснулась воды и вся ее фигура подернулась легким сиянием, трансформируясь во вторую ипостась, он охнул и крепко сжал мою руку. Брякнул мой сотовый, и я нажала кнопку ответа.

– Если ему этого мало, скажи, что я тоже перекинусь и надеру ему задницу.

Я обернулась, но с такого расстояния не могла рассмотреть самодовольную физиономию Грэма.

– Теперь верите? – спросила я Дэна, заворожено глядящего на ундину. Он не ответил, – Лучше скажите, что верите, Дэн, а то Грэм готов устроить еще одну демонстрацию.

– Грэм? Это тот парень с выгоревшими волосами? – встрепенулся Дэн, – Он что тоже…

– Он верфольф.

– Уф-ф-ф! – шумно выдохнул он, – Мой дед всегда верил в чудеса. А мне всегда хотелось верить ему, но… И знаете, такого…, – он махнул в сторону резвящейся в волнах ундины, и примолк, восхищенно ловя взглядом солнечные блики на рыбьей чешуе хвоста, – Вы действительно думаете, что Уме – одна из них?

– Это очень вероятно.

– Знаете, Рената, вы навели меня на мысль, что тогда, десять лет назад, я слишком быстро перестал искать Уме. Пожалуй, стоит попробовать снова. Давайте заключим договор. Если я что-нибудь узнаю раньше вас, я вам сообщу. Но и вы, если вам повезет больше, не лишите меня шанса снова с ней встретиться. Идет?

– По рукам. Обещаю, что сообщу вам координаты Уме, независимо от того, окажется она Жемчужницей, или нет.

– Что ж, тогда я не говорю вам "прощайте". Еще увидимся, Рената.

– Еще увидимся, Дэн.

Обратно в Сидней мы добирались с несколько большим комфортом, сговорившись в цене с владельцем старенького минивэна. Это все же было лучше, чем тряский шумный автобус.

Хотя мы добрались до отеля только к 11 вечера, нас ждали с хмурым нетерпением. Арианна подробно пересказала нашу беседу со стариком и красочно описала демонстрацию наших возможностей Дэниелу-младшему. Глаза ее горели азартом. Все сразу почувствовали, что она напала на след и действительно верит в то, что таинственная негритянка и есть наша Жемчужница. Дилия кивала, соглашаясь с выводами своего командира, но что-то мне почудилось странным в ее реакции. Казалось, она не верит в то, что Арианна способна сделать эти выводы правильно. Или не хочет верить. Но, поскольку старшая по званию амазонка не обратила на это никакого внимания, я тоже решила не заморачиваться непонятным поведением Дилии.

Тем более что обсуждение быстро перешло в конструктивное русло на тему, как искать девушку. Мое сообщение о сделке с Деном только подлило масла в огонь. Азарт соревнования захватил Синдина и Хана и они тут же принялись строить планы, как им обойти на повороте конкурента. Почти сразу к ним присоединились Штред и Бриза, тоже посчитавшие, что не придти к финишу первыми ниже их достоинства. Даже Грэм немного оживился. Арианна посмеивалась, прислушиваясь к их спорам, Дашмир, как всегда, отмалчивался, а Дилия словно и не слышала происходящего, погрузившись в свои мысли.

Было уже далеко за полночь, когда вдруг зазвонил мой сотовый.

– Ну, что? Вас можно поздравить? – голос Марты просто искрился весельем и самодовольством.

– Ну, кое-что мы выяснили, – уклончиво ответила я.

– Включи-ка громкую связь, дорогая, у меня новости для всех.

Я покосилась на взирающих на меня с любопытством друзей и выполнила ее просьбу.

– Дамы и господа, – прозвенел в тишине комнаты голос Марты.

– Уважаемые соратники, – хором добавили близнецы.

– Всем заинтересованным лицам предлагаю немедленно вернуться в мою квартиру на чаепитие с восточными сладостями, – снова Марта.

– Грэм, ты – самый заинтересованный, – хихикнул кто-то из эльфов.

– Мы нашли вождя, ребята, – Марта не могла скрыть ликования, – Но это еще не все.

– Мы отправили в наш мир хобгоблина! – снова хором завопили близнецы, а по нашей комнате пробежал изумленный шепоток.

– А главное, мы знаем, где Алена! – добила нас Серебряная леди, и я услышала, как за моей спиной нервно втянул воздух Грэм, – Ну, вы открываете портал, или милицию позвать?

Прежде, чем я успела обернуться, Хандариф уже прикрепил к стене изображение кухни в квартире Марты и подрисовал недостающую линию.

Первым в проход, растолкав остальных рванул, разумеется, вервольф. Хан расхохотался и пропустил вперед хихикающих оборотней, потом галантным жестом предложил стоявшим рядом с ним ундинам последовать за ними. Но Арианна не сдвинулась с места.

– Мы задержимся, Хан. Ты ступай за своим другом, а мы останемся, чтобы замести следы нашего поспешного бегства.

Саламандр недоуменно хмыкнул, но пожал плечами и обернулся ко мне. А я с изумлением наблюдала, как исказилась брезгливой гримасой физиономия Дилии, пока Арианна смотрела в другую сторону. Но прежде, чем я успела что-то сказать, лицо ее приняло прежнее выражение. Синдин легонько подтолкнул меня в спину, и я вошла в портал. Саламандры и гном последовали следом, и проход закрылся, оставив ундин в далекой Австралии.

Обдумать увиденное я не успела, оказавшись в объятиях близнецов. Только сейчас я поняла, как сильно соскучилась по ним за какие-то пять дней. И по Марте, конечно, тоже. Но протолкаться к ней не представлялось возможным. Во-первых, потому, что в кухне вдруг оказалось очень тесно, а во-вторых, Грэм уже вальсировал, подхватив на руки хозяйку, в сторону гостиной. Штред с Бризой последовали их примеру, а один из близнецов легко подкинул меня почти к потолку и, как ребенка, усадил себе на плечи. Вот гадость ушастая! Я ему что, игрушка?! Никакого уважения ко мне любимой! Ну, держись! Дернув нахала за волосы, как за вожжи, я пришпорила свою "лошадку", и эльф с диким гиканьем поскакал следом за оборотнями. Даже довольно просторная гостиная стала казаться тесной, когда мы все, хохоча, наконец, собрались вокруг накрытого к чаю стола.

Наверное, все дело было в напряжении последних двух недель. Все слишком устали от бесплодных поисков, и свалившиеся одним махом успехи мгновенно вскружили нам головы. Даже после победы над Энгионом я не ощущала такого единого порыва ликования. Сейчас, как и тогда, оставалось достаточно недоделанных дел, но мы все впервые почувствовали, что уже не топчемся на месте, а двигаемся к намеченной цели. Грэм продолжал сжимать Марту в объятиях, Штред и Бриза самозабвенно целовались у всех на глазах, Син и Хандариф, обнявшись, чокались чайными кружками, наполненными чем-то подозрительно не горячим, близнецы кружили меня по комнате в какой-то немыслимой кадрили, и даже на губах невозмутимого Дашмира играла легкая улыбка. Только Павел, прислонясь плечом к двери, смотрел на нас со странной грустью человека, который знает, что Деда мороза не существует. И снова, так же, как с Дилией, прежде чем я успела осмыслить его взгляд, он присоединился к общему веселью.

Чуть позже, за чаем, ундины вернулись тоже и сразу включились в хоровод всеобщего ликования. Дилия смеялась и шутила, будто и не было этих ее странных проявлений агрессии в адрес подруги. Уже поделившись друг с другом последней информацией, мы продолжали веселиться, а не строить планы и разрабатывать тактику дальнейших поисков. Даже оставшимся в волшебном мире друзьям мы решили сообщить все позже, а в этот вечер просто радовались жизни.

Пока не засветился портал в стене и не возник напуганный, чем-то очень расстроенный Риох.

Все сразу смолкли, уставившись на маленького гоблина.

– Хандариф, Дашмир, Гектор просит вас срочно придти, – полным отчаянья голосом произнес он.

– Риох, что случилось? – вздрогнула Марта.

– Полчаса назад было совершено покушение на Пламенного эмира.

Хан был дальше всех от портала, но оказался возле него первым.

– Я с тобой! – крикнул Грэм и бросился следом за другом.

– Я тоже, – пронеслось по комнате на разные голоса.

Я ломанулась к проходу следом за Синдином, но остановилась, услышав, что говорил Риох.

– Нет, Марта, тебе туда нельзя. Гектор просил, чтобы ты не появлялась в Библиотеке, пока там претенденты.

Обернувшись, я увидела, как сбежала краска с лица Серебряной леди. Было такое чувство, что ее ударил кто-то, кому она безгранично доверяла.

– Конечно, – мертвым голосом произнесла Марта, опускаясь в кресло.

Судьба Пламенного эмира совершенно перестала меня волновать. Забыв о портале, я шагнула обратно. Гоблин кончиками пальцев коснулся руки эльфийки, вздохнул и понуро вышел в соседний мир.

Серебряная леди Маргарита

Я закрыла глаза, сдерживая слезы.

Прекрати немедленно! Не смей! Здесь все на тебе держится. Ты не имеешь права раскисать. Ты осталась потому, что идти со всеми опасно. И именно поэтому тебя и попросили остаться. Только поэтому. Нет никаких других причин. Ты их придумала. И вообще, не все ли тебе равно, хочет Гектор тебя видеть, или нет.

Но сдерживаться было невозможно трудно. Спасало только то, что в комнате я по-прежнему была не одна. Не могу сказать, что меня это радовало, но присутствие посторонних не давало развалиться на части.

– Марта?

Рената. Это хорошо. Это наименьшее из зол. Но кто-то, кажется, есть еще.

Я открыла глаза и попыталась улыбнуться. Рената стояла на коленях около кресла. Напротив сидел Павел. И выглядел он совсем не радостно. Я глубоко вздохнула.

– Марта, что случилось? – искренняя озабоченность в голосе гномки не позволяла на нее злиться.

– Неважно, – отмахнулась я, но поняла, что так легко не отделаюсь, – Просто меня снова оставили на берегу потока событий.

Рената покачала головой, явно мне не поверив, но настаивать не стала. Павел вздохнул и потянулся.

– Хорошо, что здесь остались только вы. Нам нужно поговорить, дамы. Боюсь, не все у нас гладко.

– Еще бы, – фыркнула Рената, – покушение на эмира – это вам не за компом сидеть.

– Не в эмире дело, – протянул Павел.

– А в чем же?

Я была рада, что разговор ушел в сторону. Если Павлу было, что сообщить, я согласилась бы сейчас обсуждать любую проблему, кроме своей собственной.

– В Елене.

– В Елене? – даже я удивилась такому переходу.

– Видите ли, я тоже ее в некотором роде нашел. Точнее, не нашел, а просто пообщался. А чтобы ее нашли, она совершенно не хочет.

– Подожди, – совсем растерялась я, – как ты мог с ней пообщаться, если ты ее не нашел?

– Это она меня нашла на форуме. Увидела портрет Грэма, который ты нарисовала, и нашла. Я попросил ее позвонить. Вот и поговорили.

– И что? – не выдержала Рената.

– Да ничего. Сначала ее очень интересовало, как Грэм, просила связать ее с художницей. А когда узнала, что она тоже бэк-ап, и вы все ее ищите, вдруг пошла на попятную, заявила, что ей и в этом мире хорошо, и потребовала оставить ее в покое. Я пробовал перезвонить на зафиксированный номер, но она мой телефон заблокировала. И блокирует любые номера, с которых я звоню. У меня такое чувство, что Грэм в очень большом пролете. Так что, думайте, дамы, что нам с этим делать.

– И давно ты об этом знаешь? – с подозрением спросила Рената.

– Если честно, с того дня, как Марта и близнецы улетели в Египет.

– А молчал почему? – разозлилась я.

– Да все не знал, как сказать. Да и случая не было поговорить без иномирцев. Очень уж не хотелось на Грэма это вываливать. Я же вижу, парень места себе не находит. Как ему сказать, что его девушка совсем не хочет, чтобы он к ней вернулся? Уж извините, это без меня. Я на такое не подписывался. Вот вы у нас женщины мудрые, вы и решайте, что с этим делать.

– Спасибо, Паша, я тебя тоже очень люблю, – проворчала я.

Представив, что почувствует Грэм, получив такую информацию, я почему-то сразу перестала думать о собственных проблемах. Не зря говорят, что когда тебе плохо, лучше чтобы рядом был не кто-то сильный, а кто-то слабый, кому помощь нужна больше, чем тебе. Это мобилизует, заставляет забыть о собственных бедах.

Я понимала Пашу. Я бы тоже не хотела оказаться тем человеком, который сообщит Грэму, что его девушка его не ждала. Если уж даже всегда доброжелательную Ренату перекосило от возмущения, то каково же будет вервольфу. Кому понравится, если любимый человек скажет: "Тебя здесь не хотят видеть"? Мне вот совсем не понравилось. Стоп, я опять не о том думаю! Не смей, Марта!

Я снова вздохнула. Рената покосилась на меня, но ничего не сказала.

– Что, милые дамы, и вам поплохело? – печально спросил Павел.

– А ты уверен, что все правильно понял? – с надеждой начала выяснять Рената.

– А фиг знает.

– А ты весь разговор дословно вспомнить можешь? – я подумала, что Паша сам мог ляпнуть что-то такое, что обидело Алену, – Постарайся, а?

Павел пожал плечами, подумал.

– Кажется, она замерзла в первый раз, когда я сказал "они".

– "Они"?

– Я сказал "они вас ищут". Вот тут она и застыла.

Я откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Рената тоже молчала.

Тебя просили не возвращаться пока в Библиотеку, Марта, потому, что там сейчас претенденты. Потому, что это для тебя опасно. Но ведь ты услышала совсем другое. Ты услышала, что Гектор не хочет тебя видеть. Или тянет время до этой встречи, так же, как ты сама. А если ты услышала неправильно? Если он просил тебя не приходить потому, что действительно беспокоится за тебя? Ведь он просил тебя вернуться, когда ты убегала. Вернуться, хотя рядом с ним была самая прекрасная женщина волшебного мира. Не важно, почему он просил тебя, что им двигало: любовь, симпатия, дружба. Во всяком случае, не плохое отношение к тебе, а желание помочь, объяснить, сгладить ситуацию. А что могла услышать Алена? Что ее ищет не Грэм. Не только Грэм. Что ее просто ищут. Непонятно, почему.

– Ты сказал ей про нас? Про меня и Ренату, про остальных? – спросила я.

– Да, когда она спросила "Кто – они?".

– Молодец, – я сдержалась и не заскрипела зубами, – А про бэк-ап ты ей тоже сказал? И про ее дар?

– Конечно.

Мне захотелось завыть. Пашка, милый, добрый все понимающий Пашка, что же ты натворил?! Что же ты наговорил наивной девятнадцатилетней девочке, никогда не любившей никого, кроме одного вервольфа, однажды подарившего ей настоящую сказку?! Зачем ты вывалил на нее самую жестокую половину правды, не сказав того, что могло принести ей счастье? И ведь если я объясню тебе сейчас все это, во всем мире не хватит пепла на твою голову. Мне хочется придушить тебя собственными руками, но я не могу сделать несчастным еще и тебя. Мне придется все исправлять самой. И я исправлю. Обязательно исправлю. Вот только сначала разберусь в своей собственной жизни, починю то, что сломала сама, даже не начав строить. Или хотя бы просто сделаю первый шаг к этому. А потом я помогу и тебе, и Алене, и Грэму. А пока…

– Суду все ясно, Павел Валентинович, – я постаралась улыбнуться.

– Что именно? – недоверчиво покосился на меня Паша.

– Влюбленная девочка ждет встречи со своим прекрасным принцем, а ты на нее вывалил в довесок еще каких-то непонятных теток и странную теорию. Не удивительно, что она спряталась в раковину. Грэму нужно самому с ней встретиться. Без свидетелей. Пускай между собой разбираются.

– Ты так думаешь?

– Мне так кажется. Но знаете, я ведь могу и ошибаться. Рената, одного его, конечно, нельзя отпускать. Вы с Сином поедете с ним.

– А ты?

– У меня пока кое-какие дела здесь есть, но потом я к вам присоединюсь. Паша, у тебя тоже дел невпроворот будет. Нужно искать эту Уме. А как – не понятно.

– Я подумаю.

– Да вообще-то с этим покушением, еще не известно, когда мы сможем поехать к Алене, – вздохнула Рената.

– И не надейся. Завтра же и поедете. Никакая дружба Грэма дольше здесь не удержит. Да и не думаю, что мы можем чем-то помочь.

– Ну, да, – усмехнулась гномка, – мы эмиссары Гектора в этом мире, а в том у него и без нас высокопоставленных осведомителей хватает. От леди Рисс до конунга.

Я вздрогнула при упоминании царственной кошки, но сумела взять себя в руки. Это личное дело Гектора. Даже не мое. И вообще, при чем тут Гектор?

– А при чем тут Гектор?

– А ты еще не поняла? – Рената посмотрела на меня, как на умственно отсталую, – В том мире не происходит ничего, во что бы он ни вмешался. Это только кажется, что он всего лишь смотритель Библиотеки. А на самом деле все верховные с ним считаются. Наверное, тому миру очень повезло, что смотрителем стал такой хороший человек. Несколько тысячелетий Библиотека лишь иногда в случайном порядке подкидывала какие-то знания, а стоило Гектору схлестнуться со своим предшественником, и тут же ты открыла врата.

– Ну, вообще-то это именно я их открыла. Гектор-то тут при чем?

– А при том, что он притягивает пришельцев.

– С чего ты взяла?

– Поняла. Не сразу. Но все, кто пришел отсюда, или просто тут побывал, оседают вокруг него. Я, например и полгода не могу без Библиотеки прожить. Скучаю по Гектору. И почему-то выкладываю ему все свои секреты. Грэм с ним дружит, доверяет ему безгранично. И, мне кажется, тоже всеми сокровенными тайнами делится. А ведь Грэм – волк-одиночка. Ты тоже вместо царской жизни в Сентанене предпочла остаться в Библиотеке. А Риох?

– А что Риох? Он же не пришелец.

– Риох прилип к Библиотеке из-за тебя. А теперь из-за него в Библиотеке останется Джесси. Вождю Предреченному тоже придется ближайший год прожить там, готовиться к игрищам. И не думаешь же ты, что он навсегда потом туда дорогу забудет?

– Ну, это только предположение.

– После месяца общения с Гектором, это перестанет быть предположением. Увязнет, как миленький. Не знаю я, что такого в Гекторе особенного, но все пришельцы остаются рядом с ним. Словно не могут уйти далеко от Библиотеки. А Гектор – это душа и мозг этого места.

– А от Библиотеки зависит равновесие в том мире, – закончила я, – Да, получается, страшнее смотрителя, зверя нет.

– Не страшнее, а добрее. Мне иногда вообще не понятно, как такого, как он, до сих пор с потрохами не съели.

– Да, жаль, что я с ним так поближе и не познакомился, – вздохнул Павел.

– Так пойди и познакомься! – вызверилась вдруг Рената, – А то сидишь тут за компом, а сам в гости обещал заглядывать. Вот только так и не сподвигся. А сейчас самое время. Пошел бы и добыл нам информацию об этом самом покушении. С альтернативной точки зрения, так сказать. Гектор, кстати, тоже в ней нуждается. Мы-то с Мартой тут, а ему иномирский взгляд не помешает. Ну, что застыл? Сейчас откроем портал, и – вперед. Дай уж двум мудрым женщинам посовещаться, раз сам взвалил на нас эти проблемы.

– Рената, ты серьезно? – недоуменно спросил Паша.

Вместо ответа гномка вывесила на стене мой рисунок и пристально посмотрела на меня, словно спрашивая, согласна ли я с таким решением. Я встала и, дорисовав недостающий штрих, открыла портал.

– Вперед, на подвиги, босс, – усмехнулась я, – Труба зовет.

– Ну… если вы так считаете… – и Павел шагнул в портал, а Рената предательски затерла ластиком уголок карандашного рисунка.

Мы переглянулись и, не сговариваясь, прыснули со смеху. Мне почему-то стало вдруг очень легко. Бесшабашность юности снова бурлила во мне шампанскими пузырьками. Но Рената сразу же вернула меня на грешную землю.

– А теперь выкладывай, почему тебе вдруг жить расхотелось, – потребовала она.

– С чего ты взяла? – попыталась увильнуть я.

– Глазками увидела, ушками услышала, – фыркнула гномка, – Марта, я же не идиотка. Из тебя вся жизнь ушла, когда Риох сказал, что тебе сейчас лучше не возвращаться.

И что ты будешь делать теперь, Марта? Опять отшутишься? Разве этого тебе хочется? Когда последний раз ты доверялась подруге? Тридцать лет назад? Сорок? Пятьдесят? Когда последний раз в своей человеческой жизни ты смотрела в глаза женщине, не видя в ней ни соперницу, ни ребенка, от которого лучше скрыть жестокую сторону жизни? Когда, Марта? Когда ты последний раз кому-то доверяла просто так, без задней мысли, без страха быть осмеянной или показаться слабой, без страха, что от тебя отмахнуться, потому, что своих проблем хватает? Что ты будешь делать теперь, Марта? Что ты будешь делать?

Уме

Я не хотела выходить на "бис". Я слишком устала за этот вечер. За этот день. За эту неделю. А может быть, за всю эту жизнь. Я вообще пришла сюда сегодня только потому, что обещала Хэнку, а свои обещания я выполняю. Почти всегда.

Я не хотела петь снова, но Хэнк поймал меня, едва я ушла со сцены. Тактическая ошибка: нужно было спуститься в зал, а не убегать за кулисы. Я давно научилась противостоять его щенячьему взгляду – снизу вверх, из инвалидной коляски – но этот поганец вечно изобретает новые приемчики.

– Уме, пожалуйста!

– Не проси, Хэнк! Я устала. Правда.

– Это не для меня, Уме. Там Каролина. Это она просила.

Каролина. Ладно. Черт! Каролина! Здесь!

Я резко развернулась на каблуках и пошагала обратно навстречу уже стихающим аплодисментам.

В затемненном зале почти не видно зрителей, а Каролина, конечно, выбрала самый дальний столик. Но петь я буду для нее. В самый темный угол зала из самых потаенных уголков души. Для тебя, Каролина.

Я сделала знак Бобби и успела заметить, как изумленно взлетела его бровь, и сверкнула белозубая улыбка. А потом оркестр заиграл.

Oh baby, won't you please come home

'Cause your mama's all alone

I have tried in vain, never no more to call your name

Я пою для тебя, Каролина. Ты знаешь, о чем я пою. И ты не хочешь, чтобы я пела, хоть я и выполняю твою просьбу. Сейчас ты мечтаешь о том, чтобы я замолчала, мечтаешь не слышать моего голоса, заткнуть уши, чтобы не понимать слов старой песни, вырванной из глубины моей души.

Ev'ry hour in the day…you will hear me say

Baby, won't you please come home (1)

Зачем ты здесь, Каролина? Ты никогда не появляешься просто так. Что привело тебя ко мне на этот раз? Что за беда? Только бы не беда… Я никогда не задам тебе вопросов. Я никогда ни о чем не спрошу тебя вслух. Хотя я знаю, что ты ждешь этого. И боишься. Напрасно. Я не спрошу, как бы ни донимали меня эти вопросы бессонными ночами, когда из кошмаров подсознания я бегу во мрак своей разбитой жизни.

Oh baby, my baby

Baby won't you please come home

'Cause your mama needs some lovin'

Baby won't you please come on home

Их много, их слишком много этих моих вопросов – смешных и нежных, глупых и страшных. Но все они – только один вопрос. Самый главный. И больше ничего быть не может. Поэтому мне больше нечего сказать тебе, Каролина. Или я уже все сказала?

Baby won't you please come on home

– К сожалению, мне не известно, кому именно принадлежит авторство стихов песни Чарлза Уэрфилда (Warfield, Charles)и Кларенса Уильямса (Williams, Clarence) «Baby won't you please come on home».)

Я не пошла за кулисы, а двинулась прямо в зал, туда, где было темнее всего, туда, где самые темные уголки моей души обретали очертания изумительно красивой женщины, такой же черной, как мрак, окружающий столик.

Моя улыбка сияла, мое платье только что сверкавшее в свете софитов, теперь тоже сияло мягким отраженным светом, обтекая фигуру, которой я могла гордиться. Я, не Каролина.

– Здравствуй, сестра. Что привело тебя ко мне?

Она не вздрогнула, даже не подала виду, хотя отлично знала, какой смысл я вкладываю в это обращение. А я знала, как она ненавидит этот смысл.

– Здравствуй, Уме, ты пела прекрасно.

– Спасибо. Так почему ты во Флориде?

– Дела.

Дела! Конечно! Каролина – деловая женщина. Я не могу не уважать ее за это. Даже отец мог бы позавидовать ее хватке. И это странно, ведь когда она вошла в нашу семью, в ее активе не было даже колледжа. Впрочем, жизнь все расставила по местам. Несмотря ни на что, я не могу не любить Каролину за то, что она из меня сделала. И я ненавижу ее за то, что она сделала для меня.

– Спасибо, что нашла время встретиться со мной, – я села за столик, и Билли – официант и горячий поклонник моей музыки – тут же поставил передо мной мартини с маринованной вишенкой. Как я люблю.

– Жаль, что ты не выбрала джаз своим основным занятием. Такой талант пропадает. Могла бы стать звездой.

Конечно. Ей легче хвалить мой талант, чем признать, что я задела ее за живое.

– Мне нравится моя работа, Каролина, – я пожала плечами, – А здесь, у Хэнка, собирается как раз столько публики, сколько мне нужно для удовлетворения своего тщеславия. Больше – уже перебор.

– Как знаешь. Это твой выбор.

– И ты никогда не мешала мне его делать.

– И сейчас не собираюсь. У меня… – она пригубила из своего бокала, словно собираясь с мыслями, – Боюсь, я привезла плохие новости, Уме.

У меня перехватило дыхание, и имя Гордона едва не сорвалось с губ, но я не произнесла ни слова. Каролина поспешно покачала головой, видимо, разглядев охватившую меня панику.

– Это Розалия. Она очень больна, Уме.

Сначала я испытала облегчение, а потом слезы сжали горло. Розалия? Почему? Ведь она совсем не старая. Как же так?!

– Что?.. Что с ней? Это…

– Это саркома, Уме. Мне очень жаль, – Каролина взяла меня за руку, – Она хотела видеть тебя.

– Нет!

– Уме!

– Я не могу, ты же знаешь. И…

– Я собираюсь увезти Гордона в Калифорнию.

Конечно. Так и надо.

– Розалия останется совсем одна?

– Одна она, разумеется, не останется, но ты могла бы…

– Ты же знаешь, как мало на меня надежды, Каролина.

– Хотя бы повидайся с ней. Неделю ты всегда сможешь выдержать.

– Хорошо… Хорошо, Каролина. Позвони мне, когда соберешься уезжать.

Смотритель Гектор

Нет, это уже через чур! Если это все-таки Марта решила меня навестить, я просто не знаю, что делать! Я слишком устал, чтобы сейчас еще и с ней выяснять отношения! Боги, упасите меня от срыва! Я же сам себе не прощу глупостей, которые могу наделать!

Свечение портала разгорается, и в нем одна за другой проявляются две фигуры. Мужские. Ну и какого дьявола?

– Мы же вроде бы попрощались десять минут назад, – ворчу я.

– Прости, Гектор, но у нас не было выбора, – хмуро отвечает Грэм, – Нас попросту выгнали.

– Выгнали?

– Угу, – Павел подходит к столу и водружает на него какую-то коробку, – Я бы пошел домой, но жена считает, что я в длительной командировке, так что мое внезапное появление могло бы вызвать ненужные подозрения. Так что и мне придется воспользоваться вашим гостеприимством. Но мы с трофеями. Вот, будем пить чай с восточными сладостями.

– Во имя, богов, с какой стати Марте вас выгонять?!

– Мы не вписались в ныне действующую социальную модель ее дома, – Павел пожал плечами.

– Какую еще социальную модель?

– Девичник. Вечеринка в пижамах. Пикник на кровати. Называйте, как хотите, но мы там лишние в силу гендерной принадлежности. Дамы развлекаются вдвоем.